Глобальные проблемы и функции современного государства

ПЛАН:
Введение
1. Функции государства
1.1. Внутренние функции государства
1.2. Внешние функции государства
2. Глобальные проблемы, стоящие перед государством
2.1. Мировая политика
2.2. МВФ и Евросоюз
Заключение
Библиография

Глобальные проблемы и функции современного государства

Внешняя деятельность государств современности базируется на международно-правовых нормах, максимально учитывает коренные интересы и национальные особенности всех народов, входящих в мировое сообщество.
2. Глобальные проблемы, стоящие перед государством
2.1. Мировая политика
К 80-м гг. XX в. в результате осуществления экстравертной либерализационной политики свободы торговой конкуренции в рамках Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ) Соединенным Штатам и другим промышленно развитым странам удалось практически обеспечить максимум свободы торговой экспансии для промышленных товаров, причем по существу уже почти в глобальных масштабах, ибо к 80-м гг. XX в. вне системы ГАТТ оставалось сугубое меньшинство торговых государств мира. На повестку дня встал вопрос о дальнейшем пространственном и предметном расширении свободы торговли на мировом рынке, распространении этой свободы не только на рынок товаров, но и услуг, инвестиций, интеллектуальной собственности и т.д. Эти проблемы и явились предметом согласования в рамках Уругвайского раунда ГАТТ в 1986—1994 гг. Именно в это время администрацией президента Рейгана неоглобализм был провозглашен в качестве внешнеэкономического курса США. А уже в 90-е гг. глобализация стала «прожужжавшим уши» словечком.
Мировой торговый оборот растет темпами, опережающими темпы роста производства. При этом не следует упускать из виду, что и информационный, и культурный международный обмен, хотя имеют специфическое, включая идеологическое, значение, в экономическом смысле - суть разновидности торговли товарами, услугами, интеллектуальной собственностью и т.п.
Неоглобализм в современном исполнении — есть торжествующая политика экстравертного либерализма (иначе — экстравертного протекционизма) ведущих государств мира.
Самое главное в том, что неоглобализация — это лишь внешне-экономическая грань всего явления глобализма, установка, со времен президентства Р. Рейгана, призванная обеспечивать проведение в жизнь общей геостратегической концепции США, которая выражается в формировании миропорядка на основах однополярного мира, панамериканизма или, как говорят сами американцы, — Pax Americana.
Вот о чем свидетельствует посол Франции по особым поручениям Эрик Руло: «За три месяца до избрания правдами и неправдами Буша-младшего его будущие ближайшие соратники Р. Чейни, Д. Рамсфелд, Р. Перл, П. Вулфовиц составили и подписали программу международной политики будущего президента. В этом документе есть пункт: США любой ценой должны добиться того, чтобы никакая другая индустриальная держава не играла сколько-нибудь значительной роли на международной арене». Об этом же, по сути, говорит с другого конца планеты директор Института международных проблем Пекинского университета Цинхуа профессор Янь Сюэтун: «Америка оказалась единственной сверхдержавой, стратегической целью которой является предотвращение попыток любой страны или группы стран бросить вызов ее доминирующей позиции. После завершения «холодной войны» различные администрации США в отчетах о проблемах национальной безопасности ясно указывали на главенство этой задачи, неоднократно подчеркивали необходимость сдерживания Китая и России».6
Свидетельств такого сдерживания в отношении России предостаточно. Это, прежде всего: последовательное давление на систему национальной безопасности России, в том числе продвижение НАТО и его контингентов все ближе к России, строительство радиолокационных баз в Прибалтике, инциденты с американскими самолетами и подводными лодками у российских границ. Это — последовательное внедрение США, в том числе в военной области, в традиционные сферы интересов России в постсоветских государствах, особенно в Азербайджане, Грузии, Украине. Это и фактическое противодействие вступлению России в ВТО и т.д. «Сейчас западный мир очень заинтересован, чтобы мы оказались на периферии цивилизации. А наши правители этому помогают», — свидетельствует выдающийся ученый-физик, математик, философ, один из «отцов» космонавтики — академик Б.В. Раушенбах.7
Весьма показательно и заявление бывшего президента США Б. Клинтона, сделанное еще в 1995 г. при формулировании им стратегии национальной безопасности США. «Соединенные Штаты, — сказал он, — единственное государство, способное проводить широкомасштабные и успешные военные операции вдали от своих границ». Экономическая политика должна обеспечивать свободную торговлю и «свободный и равноправный доступ США к зарубежным рынкам». Американский народ и конгресс должны быть готовы «платить за сохранение такого лидерства — в долларах, политических усилиях, а иногда и жизнями американцев».8
Такой «либерализм» и такая «свобода торговли» есть, по сути, оборотная сторона воинствующего протекционизма (экстравертного либерализма) в интересах экспансии собственной национальной торговли, но уже не только на внутреннем рынке, а и на внешнем. В этом реальный подспудный экономический интерес концепции торгово-финансового глобализма сегодня. Глобализм сегодня в своем реальном исполнении и по направленности имманентно сочетается с панамериканизмом.
Исторический процесс глобализации необратим. Вопрос в том, чего можно ожидать от развития этого процесса в политическом, экономическом, а главное — в социальном плане. Именно социальные аспекты этого процесса вызывают наибольшую тревогу и опасения.
Глобализация, лишаемая главного — «человеческого измерения», означает на практике, в образном виде, свободу добычи природных ресурсов, нефти по всему миру и свободу продажи взамен кока-колы, жевательной резинки, разлагающей мораль голливудской киномакулатуры и т.п.
Можно добиться блестящих успехов на путях неолиберализации и торгово-финансовой глобализации, но получить в результате социальную катастрофу, ибо огромные людские массы планеты пребывают в нищете и голоде. По данным экспертов Всемирного банка, на начало XXI в. Из 6 миллиардов жителей планеты Земля около 3 миллиардов — бедняки, имеющие доход менее 2 долларов в день, а 1,2 миллиарда человек живут в крайней нищете! Самое же угрожающее и антисоциальное явление — колоссальный разрыв между людьми очень богатыми и очень бедными.
В России разрыв между бедностью и богатством быстро стал очень резким. Численность граждан с доходами ниже прожиточного уровня по официальным данным на начало XXI в. достигает одной трети населения, а по неофициальным — более 50 процентов. Зато за считанные 90-е годы XX в. в России появились собственные миллиардеры, десятки которых, разбогатевшие в основном на эксплуатации нефтегазовых недр страны, уже включаются в список богатейших людей планеты, периодически публикуемый американским журналом «Форбс». Особую озабоченность экспертов Всемирного банка вызывает сохраняющийся разрыв между бедностью и богатством, в частности, в таких странах, как Бразилия, Колумбия, Нигер, Южная Африка и Россия. При этом глобальная экономическая интеграция сопровождается дальнейшим усилением неравенства в распределении национальных богатств, о чем свидетельствует опыт Китая, Малайзии и Таиланда, где в последние десятилетия XX в. были особенно высокие темпы экономического роста. Успехи глобализации сопровождаются сохранением и даже увеличением относительного разрыва между «богатым Севером» и «бедным Югом» по уровню жизни. Север вынужден при этом вразрез со всеми идеалами глобализации отгораживаться от демографического натиска Юга.
Угроза, симптомы глобальной экологической катастрофы, разрушение экологического баланса планеты во многом вследствие бесконтрольной технократической экспансии того же Севера — это тоже угроза, тормоз становлению социального благополучия планеты.
Важно и то, что режим мировой торговли, определяемый, прежде всего условиями системы ВТО, лишь тогда оказывается широко либерализованным, когда это не противоречит интересам сильнейших торговых держав и блоков (США, ЕС). Когда же этого требуют их интересы, протекционистская защита внутренних рынков сохраняется.
По свидетельству бывшего Директора-распорядителя МВФ Х. Келера, вся помощь, которую получают «бедные» страны, гораздо меньше, чем то, что они теряют от протекционистских «богатых» стран.
Упорно ограничивается ввоз в «богатые» страны аграрной продукции, текстиля, готовой одежды и т.д. из «бедных» стран. Строго блюдут развитые страны и свои, по сути, монопольные права на интеллектуальную собственность, что помогает им поддерживать фактически монопольные цены, к примеру, даже на современные патентованные лекарства, которые становятся недоступными для бедных, что и служит почвой для контрафакции.
Как публично-правовые, так и частноправовые международные экономические отношения, их развитие и правовое регулирование в наше время определяются, в частности, такими общемирового значения факторами, как: широкомасштабная торгово-финансовая глобализация; универсально-ориентированное публично-правовое регулирование международной торговли в рамках Всемирной торговой организации (ВТО); унификация и гармонизация частноправовых условий международной торговли как на межгосударственном уровне, так и на негосударственном уровне; региональное сотрудничество в регулировании торгово-экономических отношений, в частности в рамках СНГ, в Евросоюзе, в НАФТА.9
Перечисленные выше факторы в разном масштабе включают, с одной стороны, вовлеченность России в неоглобализационный процесс и, с другой стороны, воздействие этих факторов на международное торгово-экономическое положение России и его потенциал.
В политической и научной публицистике на Западе бытуют «новаторские» идеи о чаемом образовании некоего мирового правительства с властными полномочиями и функциями, прежде всего в сфере регулирования мирового рынка.
В унисон с такими идеями звучат и суждения о том, что международное экономическое право якобы «признает привилегированную роль наиболее передовых государств, которые располагают властью и действуют в качестве настоящих «международных экономических законодателей» через международные организации, находящиеся под их контролем (например, МВФ), либо просто используют свою экономическую мощь».10
Мощь и сила всегда конкурировали и, увы, конкурируют доныне с правом и справедливостью. Однако концептуальное отождествление силы с правом, «кулачное право», — казалось бы, давно отвергнуто доктриной и правом так называемых цивилизованных государств. И, тем не менее, говорится о неких (впрочем, легко угадываемых) «привилегированных наиболее передовых государствах». Честнее было бы говорить в данном случае о «наиболее передовом» государстве в единственном числе, иначе — о США.
2.2. МВФ и Евросоюз
Международный валютный фонд сравнивается с неким общим пулом совокупно собранных значительных денежных средств. Государства, испытывающие временные трудности с платежным балансом и т.п. (трудности могут быть вызваны обстоятельствами либо внутринационального свойства, либо внешнего характера, что имеет свое значение при выделении средств), приобретают возможности черпать средства из этого пула, который представляет собой, образно говоря, нечто вроде «кассы взаимопомощи». Характерно, что формально предоставляемые Фондом средства и обозначаются не как займы, а в качестве так называемых «возможностей» (facilities). В цивилистическом смысле такие «возможности», однако, можно понимать как кредит, ибо полученные денежные средства предоставляются, как правило, с обязательством возврата в течение обусловленного срока и с уплатой процентов. В обиходе, в прессе эти «возможности» и именуются попросту — кредитами.
Собственным ресурсом МВФ считаются взносы в уставный капитал, которые определяются квотами, различными и индивидуально устанавливаемыми для каждого государства при его вступлении в Фонд. Четверть квоты вносится в конвертируемых валютах или в единицах SDR (специальных прав заимствования), остальная часть — в национальной валюте. При этом значительная часть капитала Фонда оказывалась «стерильной», (невостребуемой) из-за неконвертируемости многих национальных валют. В собственные ресурсы входят и доходы, получаемые Фондом от финансовых операций с капиталом Фонда.
Заемные ресурсы складываются из двусторонних займов Фонда у государств-членов (крупный заимодавец — Саудовская Аравия) и из многосторонних (групповых) займов у стран-членов и некоторых эмиссионных национальных банков. Фонд не прибегает к займам на международных рынках капитала, стремясь сохранять, как отмечалось, характер пула взаимных ссуд.
Первоначальным видом помощи согласно Уставу МВФ были так называемые транш-соглашения («золотые транши», «резервные транши»). Операция состояла в получении от Фонда (покупке) государством иностранной (конвертируемой) валюты с оплатой в своей собственной валюте с последующим выкупом в установленные сроки этой своей валюты путем внесения в Фонд конвертируемой валюты. Это юридически трактовалось не как займ, но как продажа с правом выкупа. «Резервные транши» выдавались по сути, автоматически, не требуя соблюдения заемщиком каких-либо особых условий.
Приведенная форма транш-соглашений оказалась неэффективной, и с 1952 г. ее вытеснили так называемые соглашения «стенд-бай» (stand by arrangements). Это уже по сути (если не формально) цивилистически — кредит (так называемый «кредитный транш»), получаемый от Фонда на основе «кредитной линии» в течение определенного времени и определенными частями (траншами) в согласованной общей сумме финансовой помощи.
В отличие от так называемого «резервного транша» получение кредита «стенд-бай», как и других «кредитных траншей» сопряжено обычно с выполнением определенных условий, в том числе:
— представление в общем виде доказательств нужды в кредите и использование его в целях, строго соответствующих Уставу Фонда;
— кредит не может превышать 200% квоты государства в капитале Фонда (за вычетом доли в национальной валюте в этой квоте);
— особые условия, которые могут быть выдвинуты Фондом, исходя, в част­ности, из общей политики Фонда, из состояния валютных резервов и платежного баланса государств, в валюте которых выдается кредит, и т.п. Достаточно жесткие условия, согласовываемые в принципе в ходе переговоров между Фондом и страной-заемщиком;
— ограничения во времени погашения кредита (3—5 лет).11
Практика предоставления помощи Фондом развивалась в направлении более гибкого подхода к выдаче кредитов при чрезвычайных обстоятельствах, с использованием так называемых «подразумеваемых полномочий» Фонда, в том числе посредством создания при необходимости особых механизмов выделения помощи. При этом условия, применяемые Фондом, обычно менее жестки, если трудности у стран возникают в результате не внутренних, но внешних обстоятельств или объяснимы конъюнктурными экономическими проблемами, не зависящими от контроля и воли страдающих от этого государств.
Что касается привилегированности отдельных государств в Фонде, то действительно, так называемое «взвешенное голосование» дает, особенно США вместе с несколькими другими членами МВФ, возможность диктовать решения о финансировании Фондом нуждающихся государств.
Но взвешенное голосование в данном случае определяется не в силу «официального» признания «привилегированной роли наиболее передовых государств» абстрактным международным экономическим правом, но вполне конкретным международным соглашением об МВФ, причем членство в МВФ добровольно, а значит, и решения МВФ, и способ их принятия имеют под собой предварительное соглашение вступающих в Фонд государств.
Европейский союз особого рода объединение государств, причем объединение, находящееся в перманентном процессе развития и далеко ушедшее от своих изначально торгово-экономических целей и функций.
Начало Евросоюзу было положено заключением в 1951 г. Договора об учреждении Европейского объединения угля и стали (ЕОУС) шести западноевропейских стран — Франции, ФРГ, Италии, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. Уже в рамках этого Договора действовали наднациональные полномочия его высшего руководящего органа, и сотрудничество в ЕОУС оказалось весьма успешным как в политическом, так и экономическом отношениях, позволив безболезненно реструктуризировать угольную и металлургическую промышленность, находившуюся после войны в состоянии глубокого кризиса.
Интеграционно ориентированный опыт ЕОУС с его наднациональной составляющей было решено распространить и на более широкую сферу экономики шести стран. В 1957 г. в Риме были подписаны Договор об учреждении Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Договор об учреждении Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом). Для достижения интеграционных задач были намечены два основных рычага— создание общего рынка товаров, услуг, капиталов, рабочей силы («четыре свбоды») и сближение экономической политики государств-членов.
Именно в этих направлениях, не без трудностей и кризисных ситуаций, продолжалось дальнейшее развитие сотрудничества. Успехи его ознаменовались сформированием уже в 1968 г. полноценного реального таможенного союза «шестерки». В 1987 г. в Едином европейском акте поставлена была цель создания реального Единого внутреннего рынка, который был образован к началу 90-х гг. Наконец, в 1992 г. в Маастрихтском договоре о Европейском союзе закреплена была задача образования Экономического и валютного союза. Евросоюз согласно Маастрихтскому договору основан на трех «опорах»: Европейское Сообщество — ЕС (ранее ЕЭС) в качестве главной экономической базы; осуществление общей внешней политики и политики безопасности; сотрудничество в области внутренних дел и юстиции.
В рамках ЕС уже реализован Экономический и валютный союз с общей валютно-финансовой системой и единой валютой — евро.
На базе таможенного союза с единым таможенным тарифом ЕС проводится общая внешнеторговая политика Союза. Полностью сняты внутренние межгосударственные преграды, включая количественные и т.п. ограничения для торговли товарами и во многом — услугами, обеспечено свободное перемещение капиталов и людей внутри ЕС. Действует режим свободной торговли товарами (кроме ряда сельскохозяйственных и рыболовецких) с большинством развитых стран. Проводится унификация социальных прав и гарантий для населения. Образована единая патентная система и т.д. Возникла уникальная правовая система — европейское право, и эффективно действует Европейский суд, рассматривающий споры в юрисдикционных рамках этого права.
С другой стороны, что касается внешнеэкономической политики ЕС, в ней наглядны протекционистские элементы. Во многом успехи экономики ЕС опираются на протекционистскую защиту своего промышленного и особенно сельскохозяйственного производства от иностранной, причем добросовестной конкуренции. Проводится единая политика субсидируемого сельскохозяйственного производства на уровне самообеспечения агропродуктами своего климатического пояса. ЕС применяет широкий диапазон протекционистских мер, включая количественные ограничения, субсидии и скользящие импортные пошлины (аграрный сектор); соглашения о «добровольных» ограничениях экспорта, заключаемые со странами-экспортерами (текстиль, готовая одежда, черные и цветные металлы, химические удобрения и т.п.); используются фактически и необоснованные антидемпинговые процедуры и т.д. Воздействие этих мер в серьезной мере испытывает на себе и Россия.12
Но процесс усиления позиций ЕС в мировой экономике приостановился. Уровень ВВП на душу населения в ЕС в полтора раза ниже, чем в США, и на 10% ниже, чем в Японии. Высок уровень безработицы. Возникает реальная угроза противоречия между пятым массированным расширением Евросоюза и углублением уже достигнутого уровня интеграции.
Евросоюз представляет собой сегодня, фигурально выражаясь, общую «крышу» для Европейского Сообщества и Евратома. Сам Евросоюз как таковой де-юре международной договорной правоспособностью не обладает. Однако в сфере внутреннего экономического регулирования и внешнеэкономических отношений Евросоюз фактически мало чем отличается от обычного федеративного государства, хотя и с ограниченной компетенцией «центра».