Женщины на троне и рядом с ним. Сравнительная характеристика России и Европы, на примере королевы Марго и царевны Софьи

Содержание

1.Введение
2.Маргарита Валуа - королева Франции и Наварры
3.Царевна Софья – правительница на российском троне
4.Заключение
5.Библиография

Женщины на троне и рядом с ним. Сравнительная характеристика России и Европы, на примере королевы Марго и царевны Софьи

Франсуа Клуэ. Портрет Маргариты Валуа. XVI век.
Второй - в прозе: «никакая другая женщина не умела так изящно подчеркнуть свои прелести. Несколько раз я видел, как она подбирала туалеты, обходясь совершенно без париков, при этом умея так взбить, завить и уложить свои жгуче черные волосы, что любая прическа ей шла... Я видел ее в белом атласном платье, усыпанном множеством блесток, в его розоватом отливе темная или прозрачная вуаль из крепа, с римской небрежностью наброшенная на голову, создавала ощущение чего-то неповторимо прекрасного ... Я видел ее в платье бледно-розового испанского бархата и в колпаке того же бархата, столь искусно отделанного драгоценными камнями и перьями, что трудно представить себе что-то более восхитительное». Современников восхищало в ней все - даже чувственное трепетанье крыльев носа принцессы, «живого, как ртуть»7.
К шестнадцати годам принцесса затмила всех придворных красавиц, а Екатерина Медичи окружила себя прелестнейшими женщинами Франции, чью красоту использовала в политических целях. Из толпы влюбленных безумцев юная Марго выделила одного - молодого герцога Гиза, однако Екатерина Медичи сочла, что этот брак слишком возвысит Лотарингский дом, и так доставлявший своими притязаниями немало хлопот королеве-матери. Генрих де Гиз не стал мужем прелестной Марго - он стал ее первым возлюбленным. В супруги же был избран молодой Генрих Наваррский. Маргариту буквально вынудили пойти под венец.
«Что касается Маргариты Валуа, то, не испытывая никаких чувств к Генриху Наваррскому, она все же не противилась браку: ее прельщало положение супруги первого принца крови и перспектива стать королевой Наварры. Не исключено, что ее решение продиктовано сознанием долга перед королевским домом в момент нависшей угрозы и была даже некая уверенность в героическом самопожертвовании. Маргарита всегда была готова жертвовать собой, но при этом она никогда не поступалась ни своим достоинством, ни убеждениями. «Я согласна и буду повиноваться супругу и его матери в разумных вещах, но не изменю веры, в которой была воспитана, даже если мой муж станет монархом всего мира», - возражала она своей будущей свекрови, пожелавшей убедить ее принять веру Генриха Наваррского. В семейной жизни она заставит супруга уважать еще одно свое право - на чувства и желания, отказываясь подчиняться воле мужа»8.
Екатерина задумала инсценировать примирение двух смертельно враждующих религий - католичества и протестантства - противостояние которых раздирало Францию. Для этого требовалось всего-навсего породниться с протестантским королевским домом Наварры (тогда еще независимого государства) и сделать молодого короля Генриха родственником и вассалом французской короны. А когда протестанты успокоятся и решат, что религиозные распри отошли в прошлое, коль скоро жена-католичка и муж-протестант мирно делят супружеское ложе, - нанести решительный и безжалостный удар, вырезав протестантскую «ересь» под корень, в прямом и переносном смысле этого слова.
«После заключения в 1570 г. мира в Сен-Жермене Екатерина Медичи стала хлопотать о браке своей дочери Маргариты с королем Наваррским. Этот брак, по ее мнению, должен был примирить обе партии и положить конец кровавым смутам. Дело поначалу долго не ладилось, но потом все же пришло к благополучному концу - в августе 1572 г. давно ожидаемый брак состоялся. Как известно, он не оправдал возлагавшихся на него надежд. Через шесть дней после свадьбы католики коварно напали на гугенотов, которые доверчиво съехались в Париж на свадебные торжества, и учинили им в ночь святого Варфоломея жестокую бойню»9.
Не успели отзвонить свадебные колокола, как другой звон - набатный - известил Париж о начале Варфоломеевской ночи, той самой, в которую несколько десятков тысяч протестантов были безжалостно убиты, а немногие чудом уцелевшие поспешили либо бежать в провинцию, либо принять католичество. Среди последних был и молодой король Наваррский, спасшийся от гибели лишь благодаря прихоти своей супруги. Нет, королева Марго не воспылала безумной страстью к своему законному мужу, она спасла его назло слишком властной матери и неверному любовнику - герцогу де Гизу, который осмелился пренебречь приглашением на любовное свидание. Спасла - и не пожалела. Политический брак, заключенный с обоюдным отвращением, постепенно преобразился во вполне пристойный супружеский союз, с некоторыми даже проблесками взаимного чувства.
Молодая королева Наваррская любила Гиза и всеми силами противилась браку, но когда после Варфоломеевской ночи мать предложила ей развод, Марго отказалась: «Это была ваша воля, и я должна остаться с ним». Впрочем, это было проявлением скорее благородства и желания заставить с собой считаться, нежели любви.
Пока была жива Екатерина Медичи, а французский трон занимал третий ее сын Генрих, чете Наваррской приходилось несладко. Для Екатерины брак Генриха и Марго уже не имел никакого смысла, и она жаждала избавиться от зятя и заменить его кем-нибудь более выгодным для династии. Впрочем, она не возражала бы и против пострижения дочери в монахини - свою роль Марго уже выполнила, послужив приманкой для протестантов, другой нужды в ней не было. Достойная дочь своей маменьки, Маргарита прекрасно понимала всю шаткость и опасность своего положения и делала основную ставку на хоть и неверного, но «перспективного» мужа. У ее брата, короля Франции Генриха Третьего, детей не было, наследник престола, младший брат короля, предпочитал мальчиков и не был женат даже номинально. К тому же, как и все мужчины рода Валуа, он не отличался крепким здоровьем и мог в любой день отдать Богу душу. И тогда прямым наследником престола становился Генрих Наваррский, а она, Марго - потенциальной королевой Франции...
Марго в то время «была вспыльчива, но умела владеть собой». Она свободна говорила на испанском и итальянском, владела греческим, в подлиннике читая Гомера и Платона, весьма искусно играла на лютне, прелестно пела и... выполняла трудные дипломатические миссии, возложенные на нее братом-королем и матерью. В свои двадцать пять королева Наваррская «обладала фигурой настолько царственной, что ее принимали скорее за небесную богиню, нежели за земную принцессу», лицо же ее «в зависимости от того, желает она выказать смирение или проявить учтивость, способно передать это чувство всем вокруг, - так прекрасны и совершенны его черты, так чисты и приятны глаза, от которых нельзя ничего утаить».
В 1599 году брак Генриха и Маргариты был расторгнут по причине бездетности супруги. Король испытывая к бывшей жене дружеские чувства назначил ей большое содержание, сохранил титул королевы Франции и т.д. Предложив ей достаточно денег на покрытие ее громадных долгов и пожизненную ренту, король не оставил королеве выбора, кроме как согласиться на его условия. Он действительно оплатил все ее долги, обеспечил безбедное существование и следил, чтобы никто не обращался с ней плохо. После развода они поддерживали весьма дружеские и доверительные отношения, и как говорят, Марго даже случалось нянчить его детей от новой королевы Марии Медичи.
Маргарита посвятила остаток своей жизни благотворительности и написанию мемуаров, которые были опубликованы в 1658 г., после ее смерти. Эти мемуары, состоящие из последовательных рассказов описывают времена правления ее братьев и ее прежнего мужа:
«К положительным героям своих воспоминаний Маргарита причисляет Генриха IV. Движимая желанием рассказать не только о давности, но и о прочности дружественных уз, связывающих ее с бывшим супругом, Маргарита стремится подчеркнуть свою роль в его счастливой судьбе: было ли это покровительство пленнику Лувра в Варфоломеевскую ночь расправы над гугенотами или помощь в момент обострения отношений короля Наварры с французским монархом. Она не хотела вспоминать об обидах, нанесенных ей Генрихом Наваррским, обвиняя во всем французский двор. Маргарита отказалась от описания всех перипетий своей жизни»10.
После этого она прожила еще шестнадцать лет, меняя любовников, щеголяя нарядами и подобострастно заискивая перед новой королевой Франции - Марией Медичи, своей троюродной племянницей. К концу жизни одна из самых красивых женщин Франции превратилась в вечно пьяную и густо накрашенную старуху, один взгляд на которую внушал нормальным людям омерзение. И если что-то и выделяло королеву Марго из ряда ее сверстниц, то лишь внушительная коллекция мужских сердец, которую она пополняла едва ли не до своего последнего часа.
Марго не отравилась, не сошла с ума, не ушла в монастырь. В ее судьбе было еще много мужчин и интриг. Она многие годы оставалась красивейшей дамой Франции. Она пережила почти всех друзей и врагов. Когда неукротимая Марго успокоилась навсегда, ей было шестьдесят два года, и с ней ушел в небытие целый мир. «Прощай, отрада Франции, райский цветок двора, жемчужина наших дней, день нашей красоты, лилия принцесс, королева величеств, королева духа, дух разума, воплощение благородства, цветок всех Маргарит, цветок Франции» - этими словами начал литанию заупокойной мессы епископ Грасса Менигр де Бусико11.
Последняя из династии Валуа ушла из жизни, пожелав остаться в памяти потомков такой, какой она представила себя в мемуарах - жертвой времени, дочерью страшной эпохи, - свинцового века, по выражению Монтеня. Богиня счастья Фортуна, которую древние греки изображали с повязкой на глазах, едва коснулась ее своей доброй рукой. Злой рок, под которым Маргарита разумела придворные интриги, превратил ее жизнь в вечные поиски доказательств своей праведности. Между тем она была достойна лучшей доли.
3. Царевна Софья - правительница на российском троне
Женщина XVII века была активным политическим субъектом наравне с мужчиной, и ярчайшим тому примером служит царевна Софья.
Софья была одной из шести дочерей царя Алексея Михайловича, получившего в истории прозвище Тишайший, от брака с Марией Милославской, которая родила царю еще и двух сыновей - Федора и Ивана. Но если с потомством женского пола все обстояло нормально: царевны были здоровыми и достаточно сообразительными, то с сыновьями Алексею Михайловичу не повезло. Старший был чрезвычайно болезненным и не слишком смышленым, младший - откровенно слабоумным.
Так что рождение сына Петра от второй жены - Натальи Нарышкиной - было воспринято царем с восторгом. Проживи Алексей Михайлович подольше, займись он сам воспитанием младшего сына, глядишь, реформы в России прошли бы более плавно и без крови. Но Тишайший скончался, когда Петруше едва исполнилось четыре года. И шапку Мономаха пришлось надеть Федору Алексеевичу.
У него, кстати, хватило ума всеми силами этому сопротивляться. Но сил отказаться от коронации, а потом править державой практически не было. И то, и другое неизлечимо больной Федор делал, лежа в постели. Впрочем, «правил» - слишком сильно сказано. Фактически он лишь одобрял то, что предлагали его ближайшие советчики. А ближе всех была старшая любимая сестра Софья, совершившая после смерти отца настоящий переворот в дворцовой жизни.
Смерть царя Федора Алексеевича послужила сигналом для сильного восстания в Москве, в ходе которого царями провозгласили Ивана и Петра Алексеевичей, регентшей при них - Софью Алексеевну.
«Царевна Софья к моменту провозглашения регентшей имела неполных 25 лет (родилась 17 сентября 1657 г.). Она - дочь царя Алексея Михайловича от первого брака. Получила при дворе хорошее для того времени образование, училась у просветителей Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева, Кариона Истомина. Современники отмечают ум, честолюбие, энергию царевны»12.
До тех пор женщины царского рода были обречены на полное и абсолютное затворничество. Они шагу не могли сделать не только за пределы дворца, но и в самом дворце. На каждый выход из своих покоев - в церковь ли, в сад - они должны были получить разрешение самого царя, а его по пустякам не беспокоили. Сама царица не могла проехать по Москве в открытом возке: только в закрытой повозке с опущенными занавесками. А уж царские дочери и вовсе были пленницами.
Царевна Софья Алексеевна
«События, последовавшие по смерти царя Федора, резко бросаются в глаза своим несходством с прежними явлениями исторической жизни в России. В главе правления стала девица; событие небывалое до того времени на Руси. Но не следует видеть в нем признака коренного изменения понятий, господствовавших в России; событие это совершилось само собою вследствие того, что царская семья очутилась в таких условиях, в каких не была прежде. Царские дочери до тех пор жили затворницами, никем не видимые, кроме близких родственников, и не смели даже появляться публично. Это зависело, главным образом, от того монашеского взгляда, который господствовал при московском дворе и дошел до высшей степени силы при Романовых. Боязнь греха, соблазна, искушения, суеверный страх порчи, изглаза - все это заставляло держать царевен взаперти. Величие их происхождения не допускало отдачи их в замужество за подданных, а отдавать их за иностранных принцев было трудно, потому что тогдашнее благочестие приходило в соблазн при мысли о брачном союзе с неправославными»13.
Тройное правление Ивана, Петра и Софьи вызвало удивление и насмешки за границей. На самом деле власть находилась в руках царевны Софьи и ее фаворита князя В.В. Голицына, получившего пышный титул «Царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателем». Оба царя выполняли церемониальную роль. В Оружейной палате сохранился двойной трон Ивана и Петра с тайно нишей позади, откуда царям подсказывались нужные речи. Петр и его мать почти все время находились вдали от кремлевского двора в подмосковном селе Преображенском. Наталья Кирилловна, как писал ее родственник Б.И. Куракин, «жила тем, что давано было от рук царевны Софии».
Царевна Софья получила власть благодаря стрельцам, которых взамен была вынуждена всячески ублажать и награждать. Оказалось, что вызвать бурю было гораздо легче, чем ее утихомирить. Более того, стрелецкие полки грозили окончательно выйти из повиновения. У них появилась собственная идейная программа, заключавшаяся в восстановлении старой веры.
После майского восстания в Москве Софья возглавила придворную партию Милославских и их сторонников, пришедших к власти. Она направляла действия нового правительства, которое возглавил князь В.В. Голицын. Умело, последовательно она овладела положением в столице; с помощью дворянского войска, собранного вокруг Москвы, заставила осенью того же года восставших капитулировать.
«Софья и ее правительство продолжали политику предшественников. Они организовали два похода на Крым (1687, 1689), нанесли несколько поражений ханским войскам. Были ослаблены позиции Турции, которая вела военные действия против союзников России по антитурецкой «Священной лиге» - Австрии, Польши, Венеции. С Речью Посполитой заключили «Вечный мир» (1686), окончательно закрепивший за Москвой Левобережную Украину и Киев. Переговоры с Китаем по поводу спорных земель в Приамурье завершились заключением (уже после падения Софьи) Нерчинского договора (1689).
Во внутренней политике проводились мероприятия по увеличению землевладения, прав и привилегий дворян, усилению крепостного права (сыск беглых), преследованию раскольников»14.
Подрастающий царь Петр Алексеевич представлял смертельную опасность для регентши Софьи, тем более что ее положение колебалось. Русская армия под предводительством князя В.В. Голицына совершила два неудачных похода в Крым, и хотя фаворит правительницы был осыпан наградами как победитель, все понимали, что это было унизительное поражение. «В 1689 г. Софья вместе с князем В.В. Голицыным задумала окончательно отстранить царевича от власти. Однако на сей раз стрельцы, помнившие о расправе над их предводителями, не поддержали правительницу. Заранее предупрежденный Петр укрылся в Троице-Сергиевской лавре, куда начали подтягиваться верные ему войска. Сторону Петра принял и патриарх Иоаким»15. Противостояние завершилось полным поражением Софьи. Ее ближайшие сторонники были схвачены, фаворит В.В. Голицын сослан, а сама она, как «третье зазорное лицо» была лишена звания правительницы и заточена в келью Новодевичьего монастыря:
«Ей дали просторное помещение окнами на Девичье поле, позволили держать при себе свою кормилицу, престарелую Вяземскую, двух казначей и девять постельниц. Из дворца отпускалось ей ежедневно определенное количество разной рыбы, пирогов, саек, караваев, хлеба, меду, пива, браги, водки и лакомств. Царицам и царевнам позволено было посещать ее во всякое время. Она могла свободно ходить внутри монастыря, участвовать в храмовых праздниках, но у ворот постоянно стояли караулы из солдат полков Семеновского и Преображенского»16.
Софья, по приказанию Петра, была пострижена под именем Сусанны в том же Новодевичьем монастыре. Сестра ее, Марфа, пострижена под именем Маргариты и отправлена в Александровскую слободу в Успенский монастырь. Прочим сестрам запрещено было ездить к Софье, кроме Пасхи и храмового праздника Новодевичьего монастыря. Соратники царевны, все до единого, поплатились жизнью за то, что некогда осмелились принять ее сторону. Несчастная Софья в своем заключении томилась под самым строгим надзором и умерла в 1704 году.
Софья была одной из образованнейших людей своего времени. До нашего времени дошли не только письма, написанные ее рукой, но Библия, полностью - от слова до слова - переписанная ею. Советниками Софьи были передовые люди того - допетровского - времени, считавшие необходимым осторожное продвижение по пути реформ. Никто и никогда не отрицал выдающегося ума царевны и ее политической хватки. Но самое удивительное - это ее мужество, мужество женщины, решившейся на необыкновенный поступок. Нет, не на захват власти, хотя и это требовало отваги. Софья решилась пойти наперекор тысячелетним традициям и построила свою жизнь так, как хотела сама: не выйдя замуж (в допетровскую эпоху царевны не выходили замуж, т.к. не было православных женихов царского рода), она имела общепризнанного любовника; презирая затворничество женщин царской династии, с открытым лицом показывалась перед народом; зная наизусть священное предписание покорности жены, считала себя не ниже мужчин и отказывалась им подчиняться. Окончательно победить старшую сестру Петр смог только после кровавого подавления стрелецкого бунта - собственноручно рубя головы стрельцам. Как ни парадоксально это прозвучит, царевна Софья была первой женщиной петровского времени - и еще до Петра. 

Репин И. «Царевна Софья в Новодевичьем монастыре»
«Карамзин называл царевну Софью «одной из величайших женщин, произведенных Россиею». Классик советской литературы Алексей Толстой в романе «Петр I» представил ее чудовищем. Предвосхищая его, художник Илья Репин изобразил ее еще и уродом - тучной некрасивой женщиной с искаженным от ярости лицом»17. Знаменитый портрет, изображающий толстую, непривлекательную бабищу, разумеется, не может служить достоверным изображением царевны Софьи. Один бог ведает, с кого он списан... Судя по свидетельствам современников, настоящая Софья была вполне привлекательной молодой женщиной.