ЭКСКУРСИЯ «НЕИЗВЕСТНЫЕ ОСОБНЯКИ ЛИФЛЯНДСКИХ ЧАСТЕЙ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА»

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
1. ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ТЕКСТ ЭКСКУРСИИ
2. ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ КАРТА ЭКСКУРСИИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
КАРТА МАРШРУТА

ЭКСКУРСИЯ «НЕИЗВЕСТНЫЕ ОСОБНЯКИ ЛИФЛЯНДСКИХ ЧАСТЕЙ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА»

Была там и красивая церковь великомученицы Екатерины (Екатерингофская), с начала XVIII века ее зеленые купола со звездами сверкали за Калинкиным мостом. Якобы именно в ней Петр I венчался с Екатериной I, а саму церковь повелел построить по случаю победы над шведскими моряками в устье реки Фонтанки.
Церковь, находившаяся на углу Рижского и Старо-Петергофского проспектов, относилась к числу памятных храмов, связанных с деяниями Петра Великого. В этой местности, где Фонтанка сливается с Невой, некогда существовала финская деревня Кальюля, названная по-русски «Калинкиной». Неподалеку от нее 6 мая 1703 г. Петр одержал победу над шведами, в честь чего построил деревянный дворец, который подарил своей супруге Екатерине. Ближайшая местность получила наименование Екатерингоф. В1707 г. была построена и первая деревянная Екатерининская церковь, где по преданию происходило венчание Петра и Екатерины. В 1721 г. рядом с дворцом было выстроено здание казенной мануфактуры, где была устроена одноименная церковь, а деревянную разобрали. В 1781 г. по повелению Екатерины II здание мануфактуры было обращено в «Калинкинскую больницу» для лечения «секретных болезней», а Екатерининский деревянный храм вновь выстроили поблизости в 1784 г. Каменный храм по проекту архитектора К. А. Тона был заложен в 1831 г. Этот проект, выполненный в русско-византийском стиле, император Николай I признал образцовым для церковного зодчества. Главный Екатеринский престол был освящен в ноябре 1837 г. епископом Гдовским Венедиктом. Кроме него в храме были приделы во имя св. Николая и св. Царицы Александры. Иконы для храма писал новгородский живописец Чистяков; здесь находились копии с работ Рафаэля, Рембрандта, Бруни и старинные образа прежних Екатерининских храмов. Приход занимался благотворительной деятельностью, при храме было открыто Общество вспомоществования бедным и приют для престарелых. Здание церкви вместе с реликвиями Петровского времени было уничтожено в 1929 г. Ныне на этом месте находится кинотеатр «Москва», который в настоящее время также закрыт на реконструкцию.
Важно отметить, что история предместья, которое не следует путать с более новой Лифляндской улицей, тесно связана с разнообразными историческими событиями17.
Когда-то император Александр I соорудил из бывшего предместья Нарвскую часть города, потом превратившуюся в Кировский район. А манера строить загородные особняки пошла еще от царя Петра Великого, который раздал земли около Петергофской першпективы элите того времени, повелев непременно выстроить там красивые дома. Дорогу мостили очень простым способом ― за счет хозяев участков, которые должны были замостить свой кусок болотистой местности под угрозой его лишиться. Тогда же провели осушение почв и построили превосходные парковые зоны, и к началу XIX века этот район считался весьма элитным.
Правда Лифляндское предместье постепенно все больше перерастало в Петергофский проспект, в конце XVIII века началась повсеместная застройка местности дачами, их покупали в том числе и иностранные граждане, и начали строиться заводы, например будущий Кировский, переехавший туда, как раз на место дачи его владельца, по указу императора Павла I. Конечно экология района стала ухудшаться, а народонаселение разбавляться рабочими кадрами. Предприниматели быстренько возвели доходные дома, квартиры в которых сдавали работягам, приезжавшим в Питер на заработки. Речки загрязнялись, пруды засыпались, зелень жухла и район стал практически рабочим.
«Старо-Петергофский проспект, на который можно попасть с Рижского, является одной из старейших трасс города. Магистраль соединяет Старо-Калинкин мост через Фонтанку с площадью Стачек. В XVIII веке ее включали то в Екатерингофскую улицу (проспект Римского-Корсакова), то в Петергофскую дорогу (проспект Стачек). Первое самостоятельное название – Лифляндский проспект или Лифляндская улица – появилось в 1776 году и распространялось на участок от Фонтанки до будущего Обводного канала. Лифляндское предместье – так именовалась в то время эта часть города, откуда начиналась дорога в Лифляндию (северная часть Латвии). Современная Лифляндская улица возникнет много позже, в 1859 году.
В 1784 году, уже в нынешних границах, появляется название Петергофская прешпектива, с 1798 года Петергофский проспект – начало дороги в Петергоф.Это имя оставалось официальным вплоть до 1922 года; с середины XIX векасуществовали варианты Старый Петергофский или Старо-Петергофский, поскольку Новым Петергофским до 1859 года именовался современный Нарвский проспект»18.
3 ноября 1922 года магистраль получила новое название – проспект Юного Пролетария. Здесь в доме № 28 с 1917 года размещался культурно-просветительский клуб рабочей молодежи Нарвского района, а в клубе издавался журнал «Юный пролетарий». 31 октября 1933 года проспект переименовали еще раз – в проспект Газа, в честь жившего в доме № 42 революционера И. И. Газы (фамилия его склоняется).
Трехпролетный каменный Старо-Калинкин мост, названный так по имени находившейся вблизи Калинкиной деревни, пришел на смену деревянному многопролетному, сооруженному через оба рукава Фонтанки. Построенный в 1786—1788 гг. по типовому проекту, он почти ничем не отличался от других башенных мостов через Фонтанку. Его крайние каменные своды, облицованные гранитными блоками, также очерчены Коробовыми кривыми. Аналогичен силуэт средних речных опор с профилированными ледорезами треугольной формы; разводной пролет был также деревянным и состоял из двух полотен, раскрывающихся несложным цепным механизмом. Над речными опорами возведены открытые гранитные башни классических пропорций, завершенные куполами — общее украшение всей «серии» мостов на Фонтанке. Ограждения моста, не отличающиеся от перил набережных Фонтанки, выполнены из металлических секций между гранитными тумбами.
«Облик Старо-Калинкина моста запечатлен его современником — он изображен на картине художника К. Ф. Кнаппе, находящейся в Государственном Эрмитаже. Благодаря этому удалось не только уточнить дату его сооружения, но и то, что тротуары отделялись от проезжей части гранитными барьерами, что с четырех сторон у въездо на мост были установлены гранитные обелиски с подвешенными к ним фонарями, а к парапетам открылков были прижаты гранитные скамьи»19.
Как долго эксплуатировался подъемный пролет описываемого моста, мы не знаем, но из проекта проводки газовых труб по мосту инженер-полковника Рененкампфа, рассмотренного Комиссией проектов и смет ГУПС и ПЗ 4 апреля 1839 г., известно, что в то время средний пролет изображался автором проекта постоянным, подкосной системы.
Так, Старо-Калинкин мост на протяжении 105 лет служил вплоть до полной его перестройки, сохраняя все свои части и детали. Только после последней реконструкции, вызванной прокладкой на мосту трамвайных путей, в известной мере были утрачены прежние его пропорции, поскольку он был значительно расширен, и утеряны некоторые элементы декора.
Проект последней реконструкции Старо-Калинкина моста был составлен архитектором М. И. Рылло в 1889 г. Он весьма решительно «сносит» башни, заменяет средний деревянный пролет кирпичным сводом, расширяет мост путем выноса тротуаров за его габариты, расположив их на металлических консолях, и лишает его всех элементов декора, заменяя их фонарями на металлических стойках, типичных для освещения улиц второстепенного значения.
Проект Рылло, утвержденный Городской управой в октябре 1889 г., вызвал столь резкие протесты архитектурной общественности, гневные публичные выступления и статьи в периодической печати ш, что Комитету по переустройству мостов, зачастую не щадившему мосты даже с уникальными художественными качествами, на сей раз пришлось отступить от своего намерения.
Поэтому тому же Рылло пришлось составить другой проект перестройки моста, сохранявший башни, но лишавший всех других характерных элементов декора: ограждений тротуаров, обелисков с фонарями и гранитных скамеек на фигурных кронштейнах. Проект этот был утвержден Городской управой в июне 1890 г., и по нему в 1892—1893 гг. производилась перестройка среднего пролета, отдельные этапы которой освещались журналом «Неделя строителя»20.
Устои и быки были разобраны до уровня свайного ростверка и вновь восстановлены. Арки боковых пролетов были переложены в прежнем виде, а средний, вместо деревянной фермы, был перекрыт пологой циркульной аркой. На быках были восстановлены гранитные башни. Ширина моста осталась прежней. Перестройка пролетных строений с расширением была совершена несколько позже; в этом нас убеждает хранящаяся в архиве Ленмосттреста копия договора на работы по расширению Старо-Калинкина моста, заключенного Городской управой с С. С. Линда 12 июня 1907 г.
Техническая характеристика Старо-Калинкина моста следующая: длина по створу между набережными — 65,6 м; ширина между перилами — 30 м, в том числе проезжей части — 23,39 м и тротуаров — по 3,3 м 114.
В 1965 г. по инициативе Ленмосттреста перед Государственной инспекцией по охране памятников был поставлен вопрос о возрождении прежнего облика моста; эта идея была поддержана Инспекцией, и трест передал реставрационным мастерским заказ на ее осуществление. В результате реставрации были воспроизведены детали декора, благодаря чему облик моста стал почти таким, каким его изображают проектные материалы 40-х годов XIX в. и художники современники. Этой интересной и плодотворной работе предшествовало историческое исследование сотрудником Специальных научно-реставрационных мастерских Р. Г. Рабиновичем по собранным Н. В. Поповой архивным материалам, представленное в виде исторической справки, послужившей основой для составления архитектором И. Н. Бенуа проекта воспроизведения утраченных деталей декора Старо-Калинкина моста.
По существу воспроизведено лишь несколько надмостных частей, но как резко они изменили облик моста. Вдоль него протянулись гранитные барьеры, отделяющие тротуары от проезжей части. Составляющие их блоки равновелики с профилированными нижними частями; они расположены вплотную друг к другу и заканчиваются у въездов на мост фигурными торцами, впереди которых круглые гранитные столбики оберегают их от повреждений. Гранитные скамьи прижаты к открылкам моста и повторяют фигуры последних. Около открылков поставлены гранитные круглые обелиски на постаментах с выделенными на высоте квадратными плоскостями, фиксирующими места установки светильников.
Благодаря установке этих, некогда утерянных частей декора Старо-Калинкин мост обрел внешний вид, близкий к первоначальному; они придали ему новые оригинальные черты. Архитектура моста, не утратив своей строгости и стилистической образности, приобрела некоторое изящество в той мере, в какой это позволяет гранит.
«Если, перейдя Калинкин мост, свернуть по Фонтанке направо, то вскоре на неширокой набережной можно заме­тить старинный с мезонином дом № 164 желтого цвета, уютно выглядывающий из-за древесных куп. По его сторо­нам стоят двухэтажные флигеля, которые между собой не­когда соединялись оградой. Пройдя низкой подворотней, попадаешь в обширный задний двор, где угадываются остат­ки старого сада.
Неожиданно душу охватывает чувство по­коя и тишины, будто рядом не шумный современный город, а иное время, когда этот невысокий дом видел А. С. Пуш­кина и Глинку»21.
Его предыстория начинается вскоре после основания Пе­тербурга. В самом устье Фонтанки, на ее левом берегу, Петр I велел разместить шпалерную мануфактуру, где русские ра­бочие трудились под началом приглашенных из Франции мастеров. После переезда мануфактуры к Литейному двору в ее длинное здание (наб. р. Фонтанки, 166, в перестроенном виде) въехала расположенная по соседству полотняная фаб­рика, куда, по словам историка М. И. Пыляева, «при Ели­завете заключали женщин за развратную жизнь». Слева от фабрики, в сторону моста, шли небольшие участки, а близ дороги в Екатерингоф тянулась английская пивоварня. Как выглядел этот район в те далекие времена, показывает ред­кая гравюра Петра Штелина.
Он хорошо знал эти места, ибо его отец Якоб Штелин, известный ученый XVIII века, обосновался здесь еще в 1760 году. Через шесть лет, купив у местного священника еще один участок, он выстроил себе между фабрикой и пивовар­ней деревянный загородный дом, куда летом наезжал из своего особняка, стоявшего на Большой Морской у Исаакиевской площади. К этому времени Штелин уже три десяти­летия жил в Петербурге, занимал пост конференц-секретаря Академии наук и редактировал «Санкт-Петербургские ведомости».
Обладая разносторонними способностями, он к тому же отличался удивительным трудолюбием: писал стихи, пере­водил пьесы, сочинял рисунки для медалей, но особенно много делал для изучения русской истории, оставив после себя, например, заметки об архитекторах, живописцах, скульпторах и писателях, работавших в столице до него и при нем.
После смерти Штелина его вдова в 1790 году продала де­ревянный дом своей внучке Анне-Марии, бывшей замужем за французским купцом Н. Оттом. Через два года новой хо­зяйке удалось расширить владение, прикупив место соседа справа. Протянувшись до Песочной ул. (ныне — Рижский проспект), участок обрел окончательные размеры, и к 1798 году на нем уже стоял каменный двухэтажный дом длиной в 13 сажень с мезонином и бельведером, выстроенный неиз­вестным зодчим в стиле классицизма.
Фасад по первому этажу был покрыт дощатым рустом, в центре второго этажа имел балкон, куда из большого зала вела трехстворчатая дверь. Выход в лежащий за домом сад оформляли четыре колонны. То была типично загородная усадьба, хотя граница города уж давно проходила не по Фонтанке. Кроме главного дома на участке также стояли де­ревянные хозяйственные постройки и каменный служебный флигель в один этаж.
В этой усадьбе жил в 1795 году мебельщик Генрих Гамбс, прибывший из Германии пятью годами ранее. Уче­ник прославленного Рентгена, он, несмотря на молодость, уже держал мастерскую, которая имела большой успех в следующую половину века. В ней, по рисункам известных, зодчих делалась великолепная мебель, ею обставлялись императорские дворцы и богатые особняки. Со временем «Гамбс» стало таким же самоназванием, как «Буль», а за­родилась знаменитая фирма в этом доме на Фонтанке22.
В мае 1816 года «Санкт-Петербургские ведомости» по­местили объявление: «Отдается в наймы хорошо устроен­ный дом, с зимним при доме и большим летним для гу­лянья садом», и в следующем году в дом отца въехал толь­ко что созданный Благородный пансион Главного педагогического института — высшее учебное заведение за­крытого типа для дворян. Обучение в нем было рассчитано на четыре года и ставило целью «образовать воспитанников к службе гражданской». Стоило оно немало — 1500 рублей в год.
Учили в пансионе те же преподаватели, что и в институ­те, преобразованном в 1819 году в университет. Естественное право читал А. П. Куницын, чьими лекциями в лицее вос­хищался Пушкин, логику — А. И. Галич, к нему поэт обра­тил два послания, географию — молодой Арсеньев, будущий академик, историю — немец Раупах, «человек с необыкно­венным даром слова». Все они придерживались весьма вольнолюбивых взглядов и внушали их своим ученикам, за что и были в конце концов уволены. Кроме естественных и гуманитарных наук воспитанники учились также военной науке, рисунку (у Бессонова), танцам, пению (у Кавоса) и фехтованию. Уроки длились восемь часов, на каникулы от­водился месяц.
1 сентября 1817 года пансион торжественно открылся, хотя и был укомплектован лишь наполовину. Классы и ка­бинеты разместились в бельэтаже, библиотека — в мезони­не, актовый зал и столовая — в нижнем этаже. Правый фли­гель заняли дортуары, левый — лазарет, кухня и квартиры служащих. Для прогулок служил тенистый сад с двумя бе­седками: одна стояла на горке, другая была «огромная, круг­лая, в окнах и в зеркалах, вделанных в стены». К саду при­мыкал огород, поставлявший на кухню овощи.
В числе сорока учеников находился двенадцатилетний Лев Пушкин, «небольшого роста, белый, как баран курча­вый», которого поэт «нежно любил... с примесью родитель­ской строгости». Живя неподалеку, на другом берегу Фон­танки, «Александр Сергеевич часто приходил к брату, и мы сходились большей частью у Кюхельбекера, учившего нас русской словесности», вспоми­нал П. Г. Соболевский, извест­ный в будущем библиофил и библиограф. В пансионе Кюх-лю за его худобу прозвали Ибисом. Здесь он подружился с поэтом, и впоследствии Пуш­кин доверял вести ему некото­рые свои дела а, позднее в Москве заказал Тропинину на­писать с натуры его портрет»23.
Кюхельбекер жил в четырех светелках бельведера, куда к нему часто приходили Дельвиг и Баратынский, как об этом пишет Маркевич, ставший позднее видным историком Ма­лороссии. По его словам, «Кюхельбекер был очень любим и уважаем всеми воспитанниками» и мечтал создать в панси­оне литературное общество во главе с Жуковским. Когда в начале 1821 года «Кюхлю» уволили, учащиеся во главе со Львом Пушкиным возмутились и потребовали вернуть сво­его наставника. В беспорядках дирекция верно усмотрела «всеобщий дух своеволия», предшествовавший восстанию декабристов. Один из «пансионеров» — Александр Плещеев — оказался затем в их рядах.
Наверху, у Кюхельбекера (кроме преподавания словес­ности он еще служил гувернером), жил Михаил Глинка, поступивший в начале февраля 1818 года. Он «уже в пан­сионе был превосходным музыкантом», хотя писал в те го­ды и стихи, а за успехи в рисовании его наградили «пох­вальным листом». На выпускном акте 1820 года Глинка сыграл «на фортепиано концерт сочинения г. Ценнера», как сообщалось в газетном отчете. Познакомившись в пансионе с Пушкиным, он через несколько лет после окончания обу­чения написал на его стихи первый романс: «Не пой, краса­вица, при мне» и встречался с поэтом до самой его кончины.
Дружил Глинка в пансионе с Александром Римским-Корсаковым, высоким и апатичным юношей. Позже Глинка переложит на музыку пять его стихотворений. Другим това­рищем состоял Николай Мельгунов, музыкант-любитель и журналист, который затем участвовал в написании книги «Очерки русской литературы», изданной на немецком язы­ке в Германии и способствовавшей популяризации Пушки­на на Западе. Будущим журналистом и издателем «Сына отечества» был другой «пансионер» — Константин Масаль­ский, «остроносенький круглячок»; он позже писал «много басен, водяных стихов, исторических романов» и перевел на русский «Дон Кихота».
Так как дом на Фонтанке для пансиона оказался «сыр и тесен», то в 1820 году был куплен другой, на углу Звениго­родской и Ивановской улиц. Осенью следующего года туда переехал Благородный пансион, этот «второй лицей», позже преобразованный в гимназию. Прежнее здание приобрел Воспитательный дом, поручивший своему архитектору Доменико Квадри приспособить его под богадельню. Она въехала в здание в конце 1824 года после его перестройки. Квадри, который соединил главный корпус с флигелями, перенес в центр лестницу, снес бельведер и пробил новые окна.
Богадельня занимала дом до 1867 года, когда его переда­ли Николаевскому женскому училищу — начальной школе с рукодельным уклоном. Когда в 1906 году училище поки­нуло особняк, он на три года перешел к сиротскому дому, а затем пустовал до начала Первой мировой войны. В войну в нем разместился находившийся по соседству морской гос­питаль, а после революции сюда снова въехал детский дом.
В настоящее время это обычное жилое здание, на котором нет никакой памятной доски. При этом, хорошо сохранившийся ам­пирный особняк следовало бы включить во многие маршруты, посвященные истории го­рода.
Здесь мы и заканчиваем нашу экскурсию. Благодарю Вас за внимание! Если есть вопросы – с радостью на них отвечу. До новых встреч!
2. ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ КАРТА ЭКСКУРСИИ
Участки (этапы) перемещения по маршруту от места сбора экскурсантов до конечного пункта на конкретном участке маршрута
Места оста­новок
Объекты показа
Про-должи-тель-ность
ос­мотра (мин.)
Основное содержание
информации (наименование подтемы, перечень основных вопросов)
Указания по
организации
Методические указания
1
2
3
4
5
6
7
Проезд от места сбора экскурсан­тов –Пл. Балтийского вокзала по Ново-Петергофскому мосту к скверу около памятника Лермонтову
Площадь Балтийского вокзала.