Этнонациональная политика КНР в условиях глобализации

Защищена на 5. ...

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ЭТНОНАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ 5
1.1. Этнос и нация как исторический феномен с позиций различных научных подходов 5
1.2. Особенности этнонациональной политики в условиях глобализации 9
ГЛАВА 2. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ТЕОРИЯ ЭТНОНАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ В КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКЕ 14
2.1. Социально-культурные, географические и исторические факторы
становления этнонациональной политики в КНР 14
2.2. Особенности современной этнонациональной политики в КНР 19
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 26
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 28

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность проблемы исследования. Анализ происходящих в мире процессов показывает, что одной из ведущих проблем современной цивилизации становится этнонациональный фактор. Именно может в ближайшее время заслонить другие проблемы общественного развития – социальные, экономические, духовные и др. Точнее будет сказать, что данные проблемы все чаще будут проявлять себя в «этнической упаковке». Игнорировать значение этнонационального фактора в настоящее время невозможно, это будет иметь разрушительные последствия.
Для Китайской Народной Республики как государства с весьма неоднородным этническим составом населения проблема этнических отношений и разработка этнонациональной политики является одной из приоритетных. Такое государство не может полноценно жить и развиваться без межнацион ального согласия. Разработанные к настоящему времени новые теоретические положения, концептуальные основы формирования этнонациональной политики, а также наработанный в мире позитивный и негативный опыт реализации такой политики позволяют подойти ко многим вопросам по-новому, – как на государственном, так и на региональном и на глобальном уровнях.
Вопросы этнонациональной политики Китая рассматриваются в литературе в историческом и теоретическом аспектах. Вместе с тем, этнонациональная политика страны в условиях глобализации предметом исследования не была. Поэтому анализ этнонациональной политики Китайской Народной Республики в контексте современной тенденции глобализации представляется весьма актуальным.
Объект исследования: этнонациональная политика Китайской Народной Республики в ХХ – начале XXI вв.
Предмет исследования: общетеоретические принципы этнонациональной политики; особенности этнонациональной политики Китая; этнополитика и глобализации.
Целью реферата является подготовка материалов по теме «Этнонационална политика в Китайской Народной Республике в условиях глобализации».
В данной работе решается ряд задач теоретического плана:
1) рассмотреть различные научные подходы к этносу и нации;
2) изучить особенности этнонациональной политики в условиях глобализации;
3) охарактеризовать социально-культурные, географические и исторические факторы в становлении этнонациональной политики в Китае;
4) обобщить сведения об особенностях современной этнонациональной политики в Китайской Народной Республике.
Методы исследования: теоретические (анализ литературных источников, теоретическое сравнение и обобщение), исторический и системный подходы.
Теоретической основой проведенного исследования явились:
- работы ученых, с точки зрения различных подходов раскрывающих феномены этноса и нации (Ф. Барт, Ю.В. Бромлей, Л.Н. Гумилев, В.С. Малахов, В.А .Тишков), национализма и глобализации (Ю.Д. Гранин);
- современные исследования по этнополитике (Л.В. Савинов, Ж.Т. Тощенко);
- работы по теоретическим и историческим аспектам этнонациональной политики Китая (Я.М. Бергер, М.В. Крюков, А.М. Кузнецов, А.А. Москальков, И.В. Ставров, С.Л. Тихвинский, Сюй Цжимин и др.).
Структура реферата представлена введением, двумя главами и четырьмя параграфами, заключением, списком использованной литературы (38 источников).

Под этнонациональной политикой в широком смысле принято понимать определенную сферу политической жизни общества, в которой так или иначе затрагиваются интересы и чувства этнических групп (общностей) и других акторов, включенных в этнополитические отношения.
В узком смысле этнонациональная политика – это конкретная деятельность органов государственной власти и местного самоуправления, а также иных институтов гражданского общества, направленная на регулирование межэтнических отношений1.
Этнонациональную политику Ж.Т. Тощенко определяет как «…целенаправленную деятельность по регулированию проблем, связанных с реальным, ожидаемым или мнимым, неравенством социальных групп по этническому или национальному признакам»2.
Этнополитика – это умение властвующих в государстве (мире) политических сил строить отношения с конкретными этническими группами так, чтобы не ломать функциональные основы общества.
В определении политики как этнонациональной подчеркивается единство постоянного (этнос) и актуализированного (политика), отражающего динамику развития этноса, динамику государственного отношения к этносу в данный момент. Заметим, что в российской практике такая политика до сих пор отождествляется с определенными акциями, направленными на решение проблем, затрагивающих интересы национальных меньшинств, хотя такой подход уже не отвечает современным реалиям.
Хотя полное совпадение политического и этнического пространств практически невозможно, такое несовпадение не всегда ведет к этнополитическим конфликтам и кризисам. Базовой политической ценностью государства является национальное единство, понимаемое как солидарность и лояльность в политике и гражданстве. Не случайно современные национальные государства всегда стремятся любыми средствами приобрести лояльность нации, эксплуатируя старые и конструируя ее новые смыслы3.
Явления нации и глобализации в современной литературе, как правило, интерпретируются как не связанные между собой и даже противостоящие друг другу. Глобализация рассматривается как недавно возникшая тенденция к экономической и политической интеграции народов и стран, а нации и национализм – как многовековая разъединяющая их идеология и практика4. Попытку связать в одном определении глобализацию (процесс) и нацию (объект) делает Ю.Д. Гранин. Ученый определяет глобализацию как мегатенденцию «… к поэтапному объединению цивилизационно, экономически, культурно, политически и иначе разделенного человечества в потенциально возможную глобальную (планетарную) общность». Глобализация выражается «…в предметно-практической и духовной организации / реорганизации внешнего и внутреннего социального (экономического, политического и иного) пространства совместной жизни интегрированных и интегрирующихся в социумы («роды», «племена», «этносы», «нации»), государства и цивилизации индивидов»1.
Формирование, географическое распространение и трансформация этнических групп имманентно глобализации человечества, более того, составляет значительную часть содержания процесса глобализации. В ходе анализа глобализации нельзя пройти мимо вопросов о формировании и эволюции этносов, наций и национальных государств. В то же время, глобализация характеризуется нелинейным характером и сменой различных исторических форм. Глобализация как одна из тенденций развития человечества, «…является результирующей многих попыток организации общего пространства совместной жизни народов и государств на основе разных политических и цивилизационно-культурных моделей развития»2. Данные методологические выводы Ю.Д. Гранина весьма плодотворны.
Более того, анализируя новые тенденции, характерные для современной, третьей, стадии глобализации, автор рассматривает ее противоречивую связь с различными формами национализма. Диалектика национализма и глобализации, берущая начало еще в эпоху колониальных и внутренних империй, сохраняется.
Анализируя современные политические процессы, автор приходит к выводу, чрезвычайно ценному в рамках нашей работы. Существуют две формы глобализации – неолиберальная и националистическая. Неолиберальная глобализация в основном продолжает оставаться превращенной формой национализма стран «первого мира». Националистическая контртенденция неолиберальной глобализации стимулирует возможности появления новых форм глобализации на базе национальных концепций (программ) модернизации и использования католических, исламских, конфуцианских, буддистских и других цивилизационных ценностей3.
Отношения «этническое / политическое» приобретают конфликтный характер лишь вследствие намеренного использования какими-либо силами этнических единиц в борьбе за ограниченные ресурсы власти, экономические и социальные блага, престиж.
Этническая идентичность политизируется в том случае, когда члены этнической группы начинают осознавать значение политики для сохранения и развития их этнокультурных ценностей. Это объединяет их в этническую общность, разворачивающую политическую деятельность на основе группового сознания и идентичности. Обычно смысл участия представителей этнических групп или самих этих этнических групп состоит в том, чтобы добиться доступа к власти – либо на локальной территории проживании этноса, либо в масштабах государства. Целью является обеспечение оптимальных условий существования этноса. Для мобилизации этнической группы необходимо, во-первых, наличие этнической элиты, во-вторых, присутствие соперничества в отношении ограниченных внутренних и внешних ресурсов политэничного государства1.
Считается, что многонациональные государства являются потенциальными аренами этнических конфликтов. В этих условиях государство может использовать регулятивные ценности (традиции, право и др.), обеспечивать паритет этнических групп.
В административно-правовом плане есть возможность сегрегации групп, правовой деполитизации противостояний, совершенствования законодательства о федерации, автономизации и конфедерации. При всех этих вариантах необходимо нейтрализовать попытки использования «этнической карты»2.
С этнополитической точки зрения важно отслеживать реальную ситуацию, складывающуюся во взаимоотношениях между представителями различных этносов, предупреждать возможные конфликты. Особое внимание со стороны государства должно быть направлено на то, чтобы на уровне межличностных отношений не складывались этнонеприязнь, предубежденность и другие виды негативных отношений, порождающих этническую напряженность.
Этнократические импульсы могут разрушительно воздействовать на развитие общества, в случае совершения государственными лицами (органами) ряда ошибок. По мнению Дж. Ротшилда, недопустимы:
- недооценка или игнорирование этнических проявлений;
- отсутствие мониторинга над развитием политизированных этнических групп;
- опора исключительно на силовые ведомства и суды;
- поиск в этнических меньшинствах «козлов отпущения»3.
Таким образом, этнический фактор чрезвычайно обостряется в условиях межэтнической социальной, экономической, ресурсной асимметрии. Проблемы этническое / политическое, этническое / государственное, этнос / глобализация разрешаются с помощью взвешенной этнонациональной политики различного уровня (государства, регионы, мировое сообщество). На глобальном уровне, сочетающем действие многих, а не только двух противоборствующих сил, профилактика разломов по этническим линиям может проводиться весьма эффективно.
ГЛАВА 2. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ТЕОРИЯ ЭТНОНАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ В КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКЕ
2.1. Социально-культурные, географические и исторические факторы
становления этнонациональной политики в КНР
Одной из основных характеристик Китая остается численность его народонаселения, превысившая в начале нового века 1,3 млрд. чел., при этом практически каждый пятый человек на нашей планете является ханьцем. Этот показатель позволяет определять Китай как демографическую сверхдержаву.
По этническому составу население Китая остается весьма разнообразным. На долю неханьских этнических общностей в стране приходится около 100 млн. чел. Наиболее крупными из них, по данным переписи 2000 г., являлись: чжуаны (16 178 880 чел.), маньчжуры (10 682 300 чел.), хуэй (9 816 600 чел.), мяо (8 940 100 чел.), уйгуры (8 399 400 чел.), туцзя (8 028 100 чел.), и (7 762 300 чел.), монголы (5 813 900 чел.), тибетцы (5 416 000 чел.), корейцы (1 923 800 чел.), казахи (1 250 500 чел.) и др.
По данным А.А. Москалева, «…территории, на которых проживает основная масса неханьского населения, составляют примерно 64% площади страны, причем в пределах этих территорий доля неханьцев значительно выше, чем в среднем по стране. В ряде провинций доля неханьцев колеблется от абсолютного преобладания до более чем 17–20%. В Синьцзян-Уйгурском автономном районе на неханьские национальности приходится 59,39%. Значительное количество неханьского населения проживает в провинции Цинхай: 45,51%. В Гуанси-Чжуанском автономном районе, в провинциях Юньнань и Гуйчжоу неханьцы составляют от 38 до 33% и т. д.»1
Отмечаются определенные трудности с фиксацией отдельных этнических групп и общностей. Китай здесь также не явился исключением. Так, в провинции Фуцзянь существует небольшая общность гаошань (на 1990 г. в ней насчитывалось 2 909 чел.), но при этом специалисты не пришли к заключению, имеется ли в лице гаошань одна или несколько разных общностей. Свои сложности возникают и с более крупными общностями, в данном случае – мяо. В настоящее время принято выделять до 18 диалектов языка мяо, но так как их носители из разных районов не понимают друг друга, то есть мнение, что за общим названием скрываются все же разные этнические объединения. Некоторые общности различаются, как отмечают некоторые авторы, только потому, что за ними закрепились разные ханьские экзоэтнонимы. Особо примечательным выглядит при этом сохранение графы «Прочие национальности», в которую на 1990 г. было включено около 749 тыс. чел. с неопределенной этнической принадлежностью1.
А.А. Москалев замечает, что подобное отношение к нацменьшинствам соответствовало марксистскому пониманию национального вопроса, которое в Китае выразил Чжан Шаньюй: «Невыдвижение их в самостоятельные национальности (даньи миньцзу)… и объединение с близкими национальностями, возможно, будет полезно для них самих. В соответствии с марксистским учением в будущем, нации в один прекрасный день… должны исчезнуть. Поэтому сближение и слияние различных национальностей, несомненно, есть прогрессивное явление в истории общества»2. Несомненно, руководству КНР было удобнее иметь одну укрупненную национальность (ицзу), нежели несколько самостоятельных национальностей3.
В свете приведенных обстоятельств становятся понятны те резкие колебания в количестве этнических общностей, которые указывались в официальных материалах разных лет. Если в 1953 г. были определены 38 разных «национальностей», то в 1954 г. их число возросло уже до 400. Позднее к 1960-м годам к этому списку добавились еще 16 общностей. Но поскольку еще в 1953 г. Мао Цзэдун дал указание считать все национальности страны нациями, а не делить их на нации и народности по принципу «надо объединяться, не идти на раскол», то эта установка вскоре привела к существенному сокращению числа отдельных этнических объединений. С 1979 г. было принято говорить о наличии в Китае 55 неханьских национальностей и 129 этносов4.
В рамках конструктивистского подхода к этничности, такие факты указывают на искусственное происхождение ряда этнических общностей. Однако на естественное положение дел указывает то обстоятельство, что основная часть этнических общностей Китая существует в течение продолжительного времени, и этническими проблемами китайским императорам приходилось заниматься еще в древности. Но, разумеется, вопрос о реальном числе этнических групп в КНР требует уточнения.
Современный облик этнонациональной политики КНР сложился и под влиянием исторических условий. Известно, что к началу ХХ в. Цинский Китай подходил в сложном состоянии. Страна оставалась под властью чужеродной маньчжурской династии, свергнувшей утвердившуюся в ХIV в. китайскую династию Мин, оказавшуюся в начале ХVII в. ослабленной крестьянскими восстаниями. Последовавшие в ХIХ в. внутренние потрясения сопровождались усилением экспансии иностранных государств, завершившейся навязыванием стране кабальных договоров.
В этот сложный период даже некоторые представители правящей элиты пришли к осознанию необходимости проведения в стране политики «самоусиления». Идеологом этого движения с 1888 г. стал ученый Кан Ювей. Он подготовил меморандум с программой преобразований, для реализации которой в 1898 г. был создан патриотический Союз защиты государства. Представленная программа предусматривала преобразование политического режима в конституционную монархию, уравнение в правах китайцев и маньчжуров, модернизацию вооруженных сил, мероприятия по развитию экономики страны, создание новых учебных заведений, включая открытие университета в Пекине и т. д. Однако столь «радикальные» меры вызвали противодействие со стороны консервативной части правящей верхушки, и Кан Ювей со сторонниками были вынуждены срочно покинуть Китай1.
Попытка правительства снова вернуться к идее реформ и обсуждению проектов Конституции в 1909 – 1910 гг. оказалась уже слишком запоздалой и не смогла оказать заметное влияние на ситуацию в стране, в которой уже начало формироваться революционное движение. Одним из первых на путь революционных преобразований встал Сунь Ятсен, создавший в 1884 г. на Гавайских островах, где была значительная китайская диаспора, Союз возрождения Китая (Синчжунхуэй), а затем в 1912 г. и национальную партию Гоминьдан. Деятельность первых революционных организаций подготовила победу Синьхайской революции 1911 – 1912 гг., которая освободила страну от власти Цинской династии и создала предпосылки для проведения модернизации Китая.
Сунь Ятсен придерживался убеждения в необходимости для Китая использовать принцип единой нации, однако руководство партии Гоминьдан, возглавившей борьбу, приняло идею равенства пяти основных наций страны: ханьцев, маньчжур, монголов, тибетцев и мусульман. В качестве государственного флага Китайской Республики в 1912 г. было утверждено пятицветное полотнище, символизирующее равноправие основных наций (данный вариант сохранялся до 1928 г.). В Пекине были организованы мероприятия с участием представителей маньчжур, монголов и тибетцев, на которых Сунь Ятсен, по-прежнему полагавший, что с победой революции национальные различия утрачивают свое значение, все же провозгласил: «Пять наций – единая семья»2.
Однако слабость республиканского правительства на послереволюционном этапе, затем японское вторжение, длительная война сопротивления Японии, а потом борьба Коммунистической партии Китая и Гоминьдана отодвинули возможность активного переустройства страны к середине ХХ в. Так, правительству не удалось предотвратить децентрализацию страны, продолжавшуюся с 1915 по 1925 гг. Над Китаем в это время витала идея «федерации самоуправляемых провинций». Выдвинул ее Пэн Хуан – глава студенческого союза Хунани, полагавший, что «Китай должен быть расчленен, прежде чем его можно объединить, и его части должны стать независимыми, прежде чем можно будет установить большое единство». В соответствии с такой установкой в 1920 г. даже прошла дискуссия о создании независимой Республики Хунань в этой провинции1.
В столь непростых обстоятельствах Гоминьдан 1 января 1923 г. принимает Декларацию о двух основных целях в своей национальной политике: «Негативная цель состоит в ликвидации неравенства национальностей, а позитивная – в сплочении всех национальностей страны и образовании большой китайской нации (чжунхуа миньцзу)»2. Но затем в Декларации I Всекитайского съезда Китайского Гоминьдана (1924 г.) формулировка целей претерпела изменение: «Национализм Гоминьдана имеет двоякий смысл: 1) китайская нация (ханьская) сама добивается освобождения; 2) все нации в пределах Китая равноправны… Гоминьдан берет на себя ответственность со всей серьезностью заявить, что он признает право на самоопределение всех наций в пределах Китая и что после победы в антиимпериалистической и антимилитаристской революции должна быть образована свободная и единая Китайская Республика, в которой свободно объединятся все нации страны»3.
При поддержке Коминтерна и Советской России в 1921 г. в Шанхае состоялся I съезд Коммунистической партии Китая. Наряду с другими положениями марксизма-ленинизма КПК восприняла тезисы о роли «национальных меньшинств» как союзника в борьбе за победу социализма и о вторичности национальных объединений по отношению к классам4. Большевики, как известно, активно использовали принцип о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения (сецессии). Термин «самоопределение» также представлен уже в документах II съезда КПК (1922 г.) в связи с предложением образования «трех автономных государств – в Монголии, Тибете и Хуэцзяне» (Синьцзяне). Спустя некоторое время все появившиеся таким образом государства должны были быть объединены в Китайскую Федеративную Республику.
Необходимость подобного сценария действий была обоснована в Декларации II съезда КПК следующим образом: «Китай состоит в национально-территориальном отношении из нескольких качественно различных частей»: Собственно Китай, три больших района с неханьским населением – Монголия, Тибет и Синьцзян. Эти районы «не только исторически являются районами, издревле компактно заселенными инородческими национальностями..., но и в экономическом отношении в корне отличаются от провинций Собственно Китая... Поэтому, если силой заставить этих инородцев, ведущих совсем иную хозяйственную жизнь, объединиться с Собственно Китаем, который находится под властью милитаристов и сам не является единым, то в результате это приведет лишь к разрастанию владений милитаристов и помешает монголам и другим народам пойти по прогрессивному пути самоопределения и самоуправления»1.
Этот подход во время Великой пролетарской культурной революции (1966 – 1976 гг.) привел к серьезным «перегибам» в отношении «национальных» меньшинств. Результатом подобных действий стало обострение межнациональных отношений в Китае на рубеже 1970 – 1980-х гг. Не случайно в 1980-е гг. состоялась теоретическая дискуссия о проблемах национального равноправия, преодолении неханьского национализма, уважении интересов, обычаев и нравов национальных меньшинств.
После того как в сентябре 1978 г. Дэн Сяопин провозгласил необходимость переноса центра тяжести внутренней политики с классовой борьбы на осуществление экономических преобразований, стало меняться и понимание приоритетов национальной политики. Важным моментом в этом процессе явилась установка ХII съезда КПК (1982 г.), на котором национальный вопрос был назван стратегической проблемой страны2.
Одной из мер, предпринятых для нормализации положения в области межнациональных отношений, стали съезды активистов борьбы за сплочение национальностей. Первый такой съезд состоялся в 1982 г. в Синьцзян-Уйгурском районе. К 1984 г. аналогичные съезды прошли в 16 провинциях, городах, автономных районах. В сельских районах решению этой задачи было посвящено движение «по строительству культуры»3.
Именно в начале 1980-х гг., в обстановке столь решительных этнополитических перемен, был дан широкий ход пропагандистскому лозунгу «Два не отрываться». Смысл приведенного лозунга: «Ханьцы не должны отрываться от национальных меньшинств, национальные меньшинства не должны отрываться от ханьцев». Для китайских авторов «Два не отрываться» – это краткое научное обобщение сущности национальных отношений в КНР. В частности, генеральному секретарю ЦК КПК Чжао Цзыяну принадлежат слова: «Два не отрываться» – это «обобщение опыта истории» национальных отношений в Китае1.
Таким образом, в любых обстоятельствах руководство Китая понимало, что для сохранения страны необходимо обеспечить сплоченность входящих в нее этнических общностей. Поэтому политика, направленная на сохранение национального единства, является одной из основных для китайского государства на разных этапах его истории.
2.2. Особенности современной этнонациональной политики в КНР