Петербург в поэзии Н.А. Некрасова

Жизненный путь Н.А. Некрасова. Основные мотивы лирики поэта. Образ Петербурга в лирике Некрасова. ...

Введение
Биографические сведения о жизненном пути Н.А. Некрасова
Основные мотивы лирики Н.А. Некрасова
Образ Петербурга в творчестве Н.А. Некрасова
Заключение
Список литературы

Целью данной работы является раскрытие образа Петербурга в поэзии Н.А. Некрасова. Предметом исследования становится поэзия литератора, объектом исследования выступает художественное изображение города на Неве в стихотворениях поэта. Задачи курсовой работы включают в себя краткий экскурс в историю жизненного пути поэта, знакомство с творчеством поэта и последующий анализ роли образа Петербурга в некрасовской лирике.
Актуальность темы заключается в том, что Н.А. Некрасов жил и творил в сложное время различных социальных потрясений и трансформаций в общественном укладе жизни русского народа. Все эти явления нашли отражение как в истории России, так и в творчестве поэта Н.А. Некрасова.

Однако под этим пышным одеянием Петербурга обеспеченного и сытого скрывался иной Петербург, в котором «каждый дом золотухой страдает» и «мерзнут дети на ложе своем». Многие литераторы воспевали неповторимые красоты Петербурга, Некрасов же сказал о нем свое, новое слово. Один из самых восхитительно красивых городов мира поэт увидел глазами петербургского бедняка и воспел его как поэт революционной демократии – с горячим сочувствием к несчастью нищих, с ненавистью к сытой праздности хозяев жизни.Творческое внимание поэта неизменно было приковано к «приютам нищеты», с которыми напрямую связаны годы тяжелой молодости Некрасова. Приехав окрыленным радужными надеждами в столицу из ярославской глуши в 1838 году, поэта встретила суровая действительность, быстро развеявшая его мечты:Я отроком покинул отчий дом.(За славой я в столицу торопился.)В шестнадцать лет я жил своим трудомИ между тем урывками учился.Начались тяжелые дни.Все тяготы холодной, голодной и бездомной жизни Некрасов испытал на собственной шкуре. Подобно петербургским беднякам жил он на окраинах, время от времени перебиваясь в ночлежках, голодным ложился спать после изнурительной работы: таковой оказалась трудная молодость разночинца-демократа, которому чуждой была лирика «дворянских гнезд».Первые квартиры, в которых останавливался Некрасов не сохранились, ведь сегодня на местах былых окраин и трущоб раскинулись десятки широких проспектов и улиц, чудных площадей и садов. По приезду в столицу Некрасов поселился в дешевой гостинице на Ямской (ул. Достоевского) неподалеку от Кузнечного рынка, однако вскоре познакомился с наставников Духовной академии Д.И. Успенским, который пригласил поэта к себе на Охту. Но уже в заявлениях о приеме от 14 июля и 4 сентября 1839 года поэт указал свой новый адрес: «Жительство мое: Рождественской части 6-го квартала у Малоохтинского перевоза, в доме купца Трофимова» (набережная Большой Невы, 63). Примечательно, что по этому адресу, «на глухой отдаленной окраине, где ютились бедняки, близ Малоохтинского перевоза», проживал герой неоконченного романа поэта «Жизнь и похождения Тихона Тростникова». Голодным, в изорванных сапогах ходил Некрасов пешком через весь город на лекции: в университет поэта приняли как вольнослушателя. Учиться Некрасову было сложно, стипендии вольнослушателям не полагалось, уйму времени поглощали непрестанные поиски заработка. Порой счастливилось грошовые уроки или переписку получать, иначе поэт отправлялся на Сенной рынок, где писал крестьянам письма и прошения за гроши и хлеб или шел в казначейство, где расписывался за неграмотных за копейки. На Сенной частенько захаживала нищета в надежде случайных заработков, а потому драки и ссоры были здесь обычным делом. Позднее Некрасов описывал увиденное им в стихотворении «Вор» (1850): Торгаш, у коего украден был калач,Вздрогнув и побледнев, вдруг поднял вой и плачИ, бросясь от лотка, кричал: держите вора!И вор был окружен и остановлен скоро.Закушенный калач дрожал в его руке;Он был без сапогов, в дырявом сюртуке;Лицо являло след недавнего недуга,Стыда, отчаянья, моленья и испуга...Пришел городовой, подчаска подозвал,По пунктам отобрал допрос отменно строгий,И вора повели торжественно в квартал.На Сенной поэт также становился очевидцем жестоких публичных экзекуций над провинившимися крепостными крестьянами. Вот небольшая жанровая зарисовка в стихотворении, датированным 1848 годом:Вчерашний день, часу в шестом,Зашел я на Сенную;Там били женщину кнутом,Крестьянку молодую.Ни звука из ее груди,Лишь бич свистал, играя…И Музе я сказал: “Гляди!Сестра твоя родная!”Много сырых и темных углов сменил литератор в течение первых лет жизни в столице, даже пожил он в подвале на Васильевском острове. Н.В. Успенский передает рассказ самого Некрасова, который также описывал данный эпизод в своем рассказе «Без вести пропавший пиита», о том времени следующим образом: «Нанимал я квартиру на Васильевском острове, в нижнем этаже. Денег у меня не было ни копейки. Лежа на полу на своей шинели, я сделался предметом праздного любопытства уличных зевак, которые с утра до ночи толпились у моих окон. Хозяину дома это пришлось не по нраву, и он приказал закрыть окна ставнями. При свете сального огарка я решился описать одного помещика с женою. Однако хозяин отказал мне в чернилах, и я соскоблил со своих сапогов ваксу, написал очерк и отнес его в ближайшую редакцию. Это спасло меня от голодной смерти». А не в таком же темном и сыром подвале некогда разыгралась жизненная драма целой семьи, которую проникновенно поведал нам позднее поэт в стихотворении «Еду ли ночью...» (1847)?Помнишь ли день, как больной и голодныйЯ унывал, выбивался из сил?В комнате нашей, пустой и холодной,Пар от дыханья волнами ходил.Помнишь ли труб заунывные звуки,Брызги дождя, полусвет, полутьму?Плакал твой сын, и холодные рукиТы согревала дыханьем ему.Он не смолкал – и пронзительно звонокБыл его крик... Становилось темней;Вдоволь поплакал и умер ребенок...Бедная! слез безрассудных не лей!С горя да с голоду завтра мы обаТак же глубоко и сладко заснем;Купит хозяин, с проклятьем, три гроба –Вместе свезут и положат рядком...Крайняя степень нищеты толкает безутешную мать на улицы великого Петербурга, чтобы продавать себя сытым и праздным хозяевам жизни. В стихотворении «Убогая и нарядная» (1857) также прослеживается данная тематика:Но не лучше ли, прежде чем бросимМы в нее приговор роковой,Подзовем-ка ее да расспросим:“Как дошла ты до жизни такой?”Как известно, Некрасов стал одним из первых в русской литературе поэтов, затронувших эту запретную тему, чтобы показать, как несправедливость социального устройства толкает несчастных бедняков к воровству и проституции или обрекает их на нищее существование. Поэт и сам в этот период жизни влачил голодную неустроенную жизнь, меняя один закуток на другой. Так, осенью 1838 года Некрасов снимает угол в старом деревянном флигеле на Разъезжей улице у отставного унтера. Тяжело захворав, юноша остается без работы и задолжает хозяину, который предлагает ему написать расписку о долге в 45 рублей под залог своих вещей. Некрасов согласился, а отправившись однажды на Петербургскую сторону навестить приятеля, по возвращении домой обнаружил запертые двери флигеля, на что хозяин заявил: «Напрасно беспокоились: вы ведь от квартиры отказались, а вещи в залог оставили...» Впоследствии Некрасов поведал о трагическом расставании с углом на Разъезжей и в своей «Повести о бедном Климе» (1842-1843), и в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (1843-1848). Действия рассказов и повестей Некрасова 40-х гг. практически неизменно происходят в Петербурге. Так, произведения «Макар Осипович Случайный» (1840 и «Без вести пропавший пиита» (1840) исполнены множеством автобиографических черт, в «Ростовщике» (1841) поэт рисует скрягу-ростовщика и умирающих с голоду бедняков, в «Жизни Александры Ивановны» (1841) Некрасов и вовсе сообщает об одной чудной особенности столицы: «...в Петербурге, кроме многих известных чудес, которыми он славится, есть еще чудо, которое заключается в том, что в одно и то же время в разных частях его можно встретить времена года совершенно различные. Когда в центре Петербурга нет уже и признаков снегу, когда по Невскому беспрестанно носятся летние экипажи, а по тротуарам его, сухим и гладким, толпами прогуливаются обрадованные жители и жительницы столицы в легких изящных нарядах, – тогда в другом конце Петербурга, на Выборгской стороне, царствует совершенная зима. Снег довольно толстым слоем лежит еще на мостовых, природа смотрит пасмурно и подозрительно, жители выходят на улицу не иначе, как закутавшись в меховую одежду... О, как далеко Выборгской стороне до Невского проспекта!» Талантливо и остроумно бытописал Некрасов Петербург в своих фельетонах 40-х гг., которые печатались в «Литературной газете» в разделе Петербургской хроники, а по воскресеньям – и в «Русском инвалиде». В своих фельетонах поэт знакомил неприхотливого читателя с разнообразными столичными новостями, не забывая сообщать о новых книгах, пьесах, обзорах вышедших журналов, что позволяло Некрасову непринужденно вплетать в фельетонную болтовню насущно важные и серьезные темы, вроде защиты Белинского от нападок реакционеров и разговоров об истинном назначении искусства. Кроме того, фельетоны писателя изящно исполнены юмором, острой сатирой и даже едким цинизмом. К 1844 году относится в частности фельетон «Черты из характеристики петербургского народонаселения», повествующий о том, какие люди населяют столицу: «Мы разделили бы жителей Петербурга на чиновников, офицеров, купцов и так называемых петербургских немцев. (…) В каждом из них выражается какая-нибудь сторона петербургской жизни. (…) Нам остается взглянуть еще на низший класс петербургского народонаселения. (…) Простой русский народ и в Петербурге, и во всей России чрезвычайно работящ, отличается бесстрашием при производстве самых опасных работ, любит есть огурцы, лук, морковь, репу, хлеб с квасом и солью и чрезвычайно не разборчив в выборе своего помещения. (…) В Петербурге вообще едят много, и всякий петербургский человек, почитающий себя вправе пользоваться благами жизни, столько же прихотлив в пище, сколько неприхотлив петербургский простолюдин». На середину 40-х гг. приходится зрелый период творчества поэта. Героями своих произведений Некрасов все чаще делает не только обитателей Петербурга, но и жителей глухих деревень. Судьба крепостных крестьян волнует писателя не меньше удела городской нищеты. Однако петербургская тема не отпускает поэта, и действие ряда его стихотворений происходитУ хладных невских берегов,В туманном Петрограде…В 1850 году Некрасов работает над стихотворным циклом «На улице», в котором свое творческое внимание отдает драме, которая отовсюду видится ему («Вор», «Проводы», «Гробок», «Ванька»). В 1851 году поэт пишет стихотворение «Муза», в котором нарекает ее «печальной спутницей печальных бедняков, рожденных для труда, страданья и оков»: Чрез бездны темные Насилия и Зла,Труда и Голода она меня вела –Почувствовать свои страданья научилаИ свету возвестить о них благословила...Ярчайшим произведением поэта, в котором он сделал глубокомысленное обобщение своих многолетних наблюдений, выразив его в словах «где народ, там и стон…», является его стихотворение «Размышления у парадного подъезда» (1858). Написал Некрасов его в то время, как жил напротив здания министерства государственных имуществ, выстроенное по проекту архитектора Боссе (Литейный проспект, 37). В 1857 году дом этот был куплен «в казну», а в огромной квартире поселился один из царских министров М.Н. Муравьев, сменивший П.Д. Киселева, бывшего министром государственных имуществ с 1837 по 1856 год. За богатой и праздной жизнью «владельца роскошных палат» поэт наблюдал буквально из окон своей квартиры, нередко становясь невольным свидетелем того, как бедняки приходили сюда в поисках помощи. По мотивам одной из подобных сцен Некрасов и сложил свое стихотворение, а жанровая городская сцена, вполне типичная для улиц Петербурга, под его пером превратилась в исполненную лирической скорби и гнева, любви и ненависти драму.Как видно, писателя по-прежнему волновала урбанистическая тема, разработку которой он продолжил и на новом историческом этапе в традиции А.С. Пушкина. Великий поэт в свое время изобразил не только «город пышный», но и «город бедный», показав наряду с парадным Петербургом и «ветхий домик» на окраине, и «забор некрашеный». И его бедняку Евгению, завидующему «праздным счастливцам», весьма близки некрасовские несчастливцы. Пейзажи центральных глав пушкинского «Медного всадника» предвосхищают пейзажи Некрасова:Над омраченным ПетроградомДышал ноябрь осенним хладом...Сердито бился дождь в окно,И ветер дул, печально воя...Или:…ДышалНенастный ветер…Бедняк проснулся. Мрачно было,Дождь капал, ветер выл уныло...Как это близко некрасовскому пейзажу:Светает. Чу, как ветер дует!И снова мрак...Традиции Пушкина, намеченные в «Медном всаднике» и в зарисовках простецкого быта в «Домике в Коломне», нашли свое глубокое развитие в новом качестве в творчестве писателей-демократов, в частности, у Некрасова, который по праву считается первым поэтом демократического Петербурга. С некоторыми элементами полемики с пушкинским видением столицы Некрасов пишет свой Петербург, что особенно ощущается в поэме «Несчастные», которая публикуется в февральском номере «Современника» за 1858 год под названием «Эпилог ненаписанной поэмы»: …ВоображеньеК столице юношу манит,Там слава, там простор, движенье,И вот он в ней! Идет, глядит – Как чудно город изукрашен!Шпили его церквей и башенУходят в небо: пышны в немТеатры, улицы, жилищаСчастливцев мира – и кругомНеобозримые кладбища...О город, город роковой!С певцом твоих громад красивых,Твоей ограды вековой,Твоих солдат, коней ретивыхИ всей потехи боевой,Плененный лирой сладкострунной,Не спорю я: прекрасен тыВ безмолвья полночи безлунной,В движеньи гордой суеты!Очевидно, внимание Пушкина привлекают «и блеск, и шум, и говор балов», Некрасов же наперекор ему декларирует:…Не в залах бальных,Где торжествует суета,В приютах нищеты печальныхБлуждает грустная мечта.Вместо волшебных белых ночей Некрасов рисует ужасный климат царской столицы, ее сырость, холод и туман, от которых страдает городская нищета. Так, в фельетоне 1844 года «Преферанс и солнце» писатель искусно рисует «слякоть, холод, грязь и тот винегрет, который с особенным искусством приготовляется в Петербурге из дождя и снега, тумана, крупы, изморози и иных материалов, совершенно необъяснимых уму смертного». А в поэме «Несчастные» Некрасов пишет:Но лучезарный, золотистый,Но редкий солнца луч... о нет!Твой день больной, твой вечер мглистый,Туманный, медленный рассветВоображенье мне рисует...Светает. Чу, как ветер дует!Унять бы рады сорванца,Но он смеется над столицейИ флагом гордого дворцаИграет, как простой тряпицей.Нева волнуется, домаСтоят, как крепости пустые;Железным болтом запертые,Угрюмы лавки, как тюрьма.И если мглу осилит солнце, одевающее «сетью чудной дворцы, и храмы, и мосты», это солнечное утро не для всех:Как будто появляться вредноПри полном водвореньи дняВсему, что зелено и бледно,Несчастно, голодно и бедно,Что ходит, голову склоня!Теперь гляди на город шумный!Теперь он пышен и богат –Несется в толкотне безумнойБлестящих экипажей ряд.И если солнечным утром и «ликует сердце молодое...», Некрасов тут же предсказывает вероятную судьбу восторженного мечтателя: По стогнам города пройдешь:Пройдут года в борьбе бесплоднойИ на красивые плиты,Как из машины винт негодный,Быть может, брошен будешь ты?В глухую полночь, бесприютный,Громадный, стройный и суровый,Заснув под тучею свинцовой,Тогда предстанет он иным.И, опоясанный гробами,Своими пышными дворцами,Величьем царственным своим –Не будет радовать...Скрытая полемика с традицией Пушкина продолжается Некрасовым и в сатире «О погоде» (1859). В «Евгении Онегине» А.С. Пушкин представляет взору читателя светлую картину просыпающегося Петербурга словами «Проснулся утра шум приятный...