Конфуцианство

Работа посвящена учению китайского философа Конфуция (Кун-Цзы) ...

Конфуций принадлежал к школе Жу («школа ученых»), одной из шести в древнем Китае, и считался ее основателем. Представители этой школы занимались изучением древних классических трудов, в основном, Лю И, «Шести канонов», к которым относятся: И Цзин («Книга перемен»), Ши Цзин («Книга песен»), Шу Цзин («Книга документов»), Ли Цзи («Записи о ритуале»), Юэ цзин («Книга музыки») и Чунь Цю («Анналы Весны и Осени» - хроники царства Лу). До сих пор существуют разногласия, какое отношение имел Конфуций к созданию и редакции этих книг. Судя по тому, что в тот период еще не было частного книгопечатания, а также, что некоторые из «Канонов» были известны и до философа, Конфуций не был ни автором, ни комментатором, ни даже редактором ни одной из этих книг.
Но Конфуций все же был больше, чем Жу в обычном смысле этого слова. Принцип «Я передаю, а не создаю», заявленный в Лунь Юй («Беседах и рассуждениях» - собрании разнородных высказываний Конфуция, составленных его учениками), являлся лишь одним из аспектов его учения. Другой аспект состоял в том, что, передавая традиционные установления и идеи, Конфуций интерпретировал их в пользу своих собственных нравственных понятий.

Данная работа посвящена изучению конфуцианства как важного фактора, повлиявшего на формирование государственной и духовно-нравственной системы Китая.
Китайская цивилизация является одной из древнейших в истории человечества. Она внесла большой вклад в развитие мировой культуры. Процесс наиболее активного развития древнего Китая начинается в VI – V веках до нашей эры, когда на фоне выдающихся достижений научно-технической области происходит формирование ведущих философских и этико-политических учений, одним из которых было конфуцианство, получившее в дальнейшем исключительно широкое распространение.
Будучи основанной на традиционных ценностях древнекитайского общества, конфуцианская доктрина общественного и культурного развития была признана в качестве государственной идеологии и даже воз ведена в ранг религии. Таким образом, на протяжении столетий система воспитания, образования, государственного управления, а также многие аспекты духовного творчества (например, литература) находились в непосредственной зависимости от идей великого мыслителя Кун-цзы (Конфуция) и его последователей. В связи с этим можно утверждать, что и современная культура Китая в определенной степени является конфуцианской. Это подтверждает актуальность выбранной темы. В настоящее время Китай приобретает все более важное значение не только в экономической, но и культурной жизни мирового сообщества, в связи с чем увеличивается необходимость изучения происхождения и отличительных черт китайской культуры.
В данной работе делается попытка изучить особенности возникновения конфуцианства, его основные идеи, а также то влияние, которое указанное этико-политическое учение оказало на культурное и социальное развитие древнего и в определенной степени современного китайского общества.

Конфуций учил, что каждый человек должен занимать то место в мире и обществе, которое назначено ему его судьбой. Он утверждал, что это есть закон природы, и что сама общественная структура, равно как и структура всего мира, заранее предопределена, вечна и неизменна. Поэтому первоочередной долг любого человека состоит в том, чтобы добросовестно исполнять возложенные на него обязанности. Государство тогда благоденствует, когда все находятся на своих местах и соответствуют им: министр правит, а пахарь возделывает землю.
В своем учении Конфуций исходил из того, что человек по своей природе более расположен к правде и добру, нежели ко лжи и злу. Он верил в действенность нравственной проповеди и порицал тех, кто стремился построить общество не на гуманности и добровольном подчинении, а на страхе и насилии. Высшая цель добродетели, по мнению Конфуция, заключается в достижении мира и счастья в стране. Конфуций подчеркивал практическую целесообразность именно нравственного авторитета правительства: «если власть не будет алчна, то и люди не станут воровать»1. Необходимым элементом государственного управления он также считал вежливость — если ее не будет, то не будет и правил управления. Выполнение же правил он расценивал как признак «высоконравственного правления».
Рассуждая о государстве, он выделил два социальных слоя: управляющие и управляемые. Управляющие — «благородные чиновники» и «мудрые мужи» — в своих поступках проявляют чувство самоуважения, ответственности, доброты и справедливости. Такие люди высоконравственны. Управляемые — простолюдины — часто в принципе не способны к «высокому знанию», поэтому их рассуждения о государственных делах можно рассматривать как преступление. Цель их деятельности не в том, чтобы теоретизировать, а в том, чтобы трудиться на своем месте, производить материальные ценности, содержать правящую верхушку общества.
В качестве примера можно привести одно из изречений Конфуции о правлении:
«Цзычжан спросил у Конфуция:
- На основе чего можно было бы осуществить правление?
Учитель ответил:
- Держаться пяти достоинств и пресекать четыре зла. На основе этого и можно осуществить правление.
Цзычжан спросил:
- Что называется пятью достоинствами? Учитель ответил:
- Благородный муж добр, но не расточителен, Обязывает трудиться, но не вызывает ропота, Желает, но без алчности,
Величествен, но не кичлив, Грозен, но не свиреп. Цзычжан спросил:
- Что значит «добр, но не расточителен»? Учитель ответил:
- Приносить пользу народу в зависимости от того, что ему полезно, разве это не означает доброту без расточительности?
Давать каждому посильный труд, разве будет кто роптать? Желать человеколюбия и обрести человеколюбие, разве есть в том алчность?
Когда благородный муж не смеет быть пренебрежительным ни со многими, ни с одним, ни с маленьким человеком, ни с великим, разве это не величавость без кичливости?
Когда благородный муж носит надлежащее платье и шапку, вызывает почтительность своей внешностью, суров настолько, что люди при взгляде на него трепещут, разве это не значит быть грозным без свирепости?
Цзычжан спросил:
- Что есть четыре зла? Учитель ответил:
- Если не обучать, а казнить, это называется жестокостью.
Не предупредить заранее и требовать исполнения, это называется тиранством.
Задержать приказ, но требовать исполнения в срок,
это называется жестоким третированием.
Обещать дать людям, но жадно высчитывать выручку в расходе-приходе, это называется проявлением казенщины»1.
Успехам конфуцианства в немалой степени способствовало то, что это учение базировалось на слегка измененных древних традициях, на привычных нормах этики и культа. Апеллируя к самым тонким и отзывчивым струнам души китайца, конфуцианцы завоевывали его доверие тем, что выступали за милый его сердцу консервативный традиционализм, за возврат к «доброму старому времени», когда и налогов было меньше, и люди жили лучше, и чиновники были справедливее, и правители мудрее.
Высокую оценку конфуцианству дал великий мыслитель эпохи Просвещения Вольтер: «Китайцы не могли упрекнуть себя ни в каком суеверии и шарлатанстве, обычных у других народов. Китайское правительство показывало в течение более четырех тысяч лет и продолжает показывать людям сейчас, что можно управлять ими без того, чтобы их обманывать; что не ложью надо служить богу истины; что суеверие не только бесполезно, но и вредно для религии. Никогда почитание бога не было столь чистым и святым, как в Китае (вплоть до богооткроввнности). Я не говорю о народных сектах, я говорю о религии государя, всех судей и всех тех, кто не принадлежит к черни. В чем заключается религия всех благородных людей в Китае в течение стольких веков? А вот: Чтите Небо и будьте справедливыми.
Часто великого Кун-фу цзы, которого мы именуем Конфуцием, помещают в число древних законодателей, основоположников религии, — это большая оплошность. Кун-фу цзы принадлежит сравнительно позднему времени: он жил всего за 550 лет до нашей эры. Никогда он не учреждал никакого культа и никаких обрядов; никогда не объявлял себя ни боговдохновенным, ни пророком; он всего только собрал воедино все древние нравственные установления.
Он призывает людей прощать оскорбления и помнить об одних лишь благодеяниях;
непрестанно следить за самими собой и исправлять сегодня ошибки, допущенные вчера;
подавлять свои страсти и поддерживать дружбу;
давать без излишеств и принимать лишь крайне необходимое, не унижаясь.
Он не говорит, будто не надо чинить другому то, что мы не хотим, чтобы причиняли нам: ведь это означает лишь запрет зла; он стремится к большему, он советует делать добро: «Поступай с другим так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой».
Он учит не просто скромности, но смирению: он поощряет все добродетели»1.
За время существования КНР с Конфуцием случалось всякое. Были падения, бывали и подъемы. Однако по-видимому гонения на Конфуция уже не повторятся. Доказательством тому является объективный закон модернизации развивающихся стран, открытый советскими востоковедами Л.И. Рейснером и Н.А. Симонией. Суть его сводится к тому, что независимо от того, строит данная развивающая страна капитализм или социализм, она может осуществить это лишь в процессе синтеза современного с традиционным. В ходе данного процесса неизбежна трансформация как современного, так и традиционного2.
Успех дела зависит от уровня политической культуры руководства страны - сумеет ли оно выработать оптимальную модель синтеза традиционного с современным. В настоящее время в КНР Конфуций вновь возведен на пьедестал, а ценностные компоненты его учения соучаствуют в формировании новой государственной доктрины, в большей степени, нежели прежняя, соответствующей национальным интересам. Первая социальная утопия Учителя - «общество малого благоденствия» (сяокан) - стала официально символом построения социализма с китайской спецификой.
В этой связи Запад переживает вторую после Вольтера волну интереса к Конфуцию, преследуя не только прагматические цели. Не случайно Фонд Конрада Аденауэра, специализирующийся на анализе тех идейно-политических и социально-экономических факторов, которые влияют на формирование и функционирование политической системы в обществе, вступил в контакты с Фондом Конфуция, стремясь постичь глубинную суть процессов и перспективность реформ в КНР, Фонд Конрада Аденауэра провел в 1988 г. совместно с Фондом Конфуция международную конференцию на тему «Конфуцианство и модернизация в Китае», в которой приняли участие ученые - культурологи, политологи и экономисты из ФРГ, КНР, США, Сингапура, Тайваня, Италии, Израиля, Ливана, Польши, Венгрии, Франции и Швейцарии.
Бывший президент Сингапура Ли Куан Ю во время одного из посещений храма Конфуция в Цюйфу отметил, что своими успехами его государство обязано умелому сочетанию западной технологии с конфуцианством. Такого же мнения придерживается и ряд теоретиков из региона АТР. Одну из основных причин бурного экономического роста они видят в моральном аспекте предпринимательской деятельности, выводимом ими из нравственного императива учения Конфуция. В этом отношении наиболее типично мнение тайваньского экономиста Сяо Синьи, утверждающего, что «конфуцианская концепция народного благоденствия способствует созданию рабочих мест, для чего необходимо функционирование трудоемких производств... Конфуцианство может оказывать огромное влияние на принятие решений на «перекрестках» экономической политики, помочь с выбором правильной стратегии и тактики»1.
Возражая сторонникам школы материалистического детерминизма, объясняющей ошеломляющий экономический успех ряда стран Азии тем, что этим обществам позволили свободно следовать материальным интересам, профессор Ф. Фукуяма пишет: «Конечно, свободные рынки и стабильные политические системы — непременное условие экономического роста. Но столь же несомненно и то, что культурное наследие дальневосточных обществ, этика труда, семейной жизни, бережливость, религия, в отличие от ислама не накладывающая ограничений на формы экономического поведения, и другие прочно сидящие в людях моральные качества никак не менее значимы при объяснении их экономической деятельности». Судьба учения Конфуция может служить наглядным подтверждением плодотворности концепции Фукуямы, согласно которой сознание и культура - «это, в сущности, материнское лоно экономики»1.
В структуре управления стран конфуцианского культурного региона возрождаются (подчас стихийно) именно те элементы учения, которые были умышленно забыты или извращены императорским конфуцианством. В частности, нашли свое применение концепция «хэ» и принцип губительности уничтожения «другой крайности» («и дуань»). В модифицированном варианте они воплотились в официальном признании оппозиционных партий в качестве константы, гарантирующей не только стабильность, но и развитие общества. Правда, далеко не везде «темные начала» (инь) обладают паритетными возможностями со «светлыми началами» (ян) - правящей партией данного государства. Однако сам факт официального признания оппозиции или многопартийности способствует более полному раскрытию интеллектуальных и творческих потенций общества.
Глава 3. Влияние конфуцианства на духовно-нравственное формирование общества
Конфуцианство с момента своего зарождения оказывало огромное влияние на культурную и общественную жизнь Китая. Кроме того, в раннеханьский период отчетливо проявляется воздействие конфуцианства на синхронную историко-культурную ситуацию. В качестве непосредственной реализации конфуцианских педагогико-образовательных идей правомерно рассматривать учреждение в 125 г. до н. э. «Государственной академии» («Го сюэ»), призванной исполнять функции центрального теоретико-гуманитарного и высшего учебного заведения империи. В рамках «Государственной академии» был основан и институт «ученых-эрудитов» (боши) — своеобразный аналог современной профессуры1.
Тем не менее официальная доктрина раннеханьских монархов пока что опиралась на даосский вариант учения о государственности и на легистские идеи. Конфуцианство было провозглашено государственной идеологической системой страны только в I в. н. э., конкретно — во времена правления ханьского императора Мин-ди (58 – 75 гг.). Превращение конфуцианства в официально принятое учение повлекло за собой унификацию древних текстов, утверждение списка канонических книг и становление культа Конфуция по модели культов божественных персонажей, сопровождавшееся сложением апокрифических легенд о нем и оформлением соответствующей литургии (церемонии жертвоприношения Конфуцию и его ученикам). В начале VI в. был воздвигнут первый храм, посвященный Конфуцию. Строительство конфуцианских культовых сооружений продолжалось и в дальнейшем. Наиболее авторитетным из них является мемориально-культовый комплекс, заложенный в XI в. (1017 г.) на месте рождения Конфуция. Он включает в себя пещеру, в которой родился будущий философ, копию родовой усадьбы семейства Кунов и грандиозный храмовый ансамбль. В минскую эпоху окончательно утвердилась стандартная иконография Конфуция: в виде величественного густобородого старца в парадном одеянии, близком к императорскому облачению, и с чиновничьей шапочкой на голове.
Таким образом, если в древнем конфуцианстве религиозный элемент был лишь намечен, то со временем оно приобрело функциональные черты религиозной системы.
Рост политического авторитета даосизма и буддизма, решительные изменения, происходившие в культурном субстрате танской и сунской эпох, — все это потребовало новой модификации конфуцианского учения. Такой процесс, начавшийся еще при Тан (теоретическая деятельность Ханъ Юя, 768 - 824 гг., и его учеников), привел к созданию в очередной раз обновленной и преобразованной системы, для определения которой в европейской науке обычно используется термин неоконфуцианство. В самом широком его значении этот термин прилагается к общей совокупности конфуцианских в «конфуцианизированных» учений, созданных в самом Китае и в сопредельных с ним странах с XI в. по настоящее время. В более узком смысле неоконфуцианство охватывает всех конфуциански ориентированных мыслителей от сунской до цинской эпох. И наконец, в самом конкретном его значении под неоконфуцианством понимают учение философов ХI -ХП вв., в первую очередь Чжу Си (1130 -1200 гг.). Чжу Си — государственный деятель, реформатор, философ, ученый-энциклопедист, текстолог и комментатор конфуцианских канонических текстов — систематизировал труды своих предшественников и облек предложенные ими философские версии древнего и классического конфуцианства в целостную форму, придав им доктринальную определенность. Редакция Чжу Си нередко определяется как чжусианство.
Главной особенностью неоконфуцианства является онтологизация этических норм и превращение этических категорий в своего рода нравственный каркас вселенского универсума. Для этого создателями новой редакции конфуцианства были использованы ряд даосских и, самое главное, буддийских концепций, которым были даны этические интерпретации. В дальнейшем чжусианская трактовка конфуцианства заняла лидирующее положение как в самом Китае, так и в сопредельных с ним странах.
Таким образом, идеи конфуцианства и неоконфуцианства на долгие годы определили основные направления развития китайской цивилизации.
Морально-этические регламентации распространялись в конфуцианстве и на государя, который полагался здесь не более как первым лицом из общности «благородных мужей». Тем самым в конфуцианстве опротестовывается идея сакральной сущности правителя. В этом заключается базисное расхождение конфуцианства с легизмом и с архаическим культом правителя. Однако в последнем случае указанное расхождение не приобрело характера антагонистического противоречия, т. к. конфуцианство, во-первых, не отрицало божественное происхождение и уникальность самого по себе института царской власти (от совершенномудрых государей древности, которые принадлежали к «роду небесных богов»). И, во-вторых, разделяло тезис о необходимости в человеческом обществе централизованной формы правления, аргументируя его ссылками на природные закономерности: в мире людей должен быть только один государь, как на небе имеется только одно солнце. Поэтому, став элементами единого культурно-идеологического континуума (официальная культура имперского Китая), конфуцианство и архаический культ правителя соотносились в нем по принципу соотношения этического и религиозного начал.
Выдвинув и обосновав идеал личности, конфуцианские мыслители оказались перед вопросом о том, являются ли «благие качества» врожденными или благоприобретенными, а шире — перед проблемой природы добра (шань) и зла (э) в человеческом существе. Полагая, что изначальная природа человека (сын) либо нейтральна к добру и злу (Конфуций), либо исходно добра (Мэн-цзы), либо содержит в себе зачатки доброго и злого начал (Дун Чжуншу), они сходятся во мнении о возможности искусственного воспитания первого из них и нейтрализации второго путем воздействия на личность человека внешнего и внутреннего факторов.
Внешний фактор — это воздействие на человека окружающей его социальной среды, в первую очередь семьи и непосредственно родителей. Неустанное духовное пестование родителями ребенка — самая надежная гарантия его будущих высокой нравственности и общественного преуспеяния. Поэтому воспитание детей есть первоочередный долг родителей. Но и дети имеют собственные обязательства перед отцом и матерью: они должны оказывать им всяческое почтение, включая беспрекословное послушание, заботиться о них в старости и чтить их память посредством жертвоприношений после смерти. По такой же модели — государь есть отец, а подданные его дети — должны строиться, по мысли конфуцианцев, взаимоотношения по социальной вертикали.
Семейное воспитание непременно должно дополняться образованием. При этом первоочередное значение в конфуцианстве придавалось изучению истории, т. к. именно на материале конкретных исторических прецедентов и их последствий легче всего научить человека распознавать добро и зло, привить ему стремление к добродетелям и внушить ему страх перед пороками. Вот причина столь исключительной популярности в древнем и традиционном Китае анналистической и историографической литературы.