Личный закон физического лица: понятие и сферы применения

Подводя итог проведенному исследованию можно заключить, что: главной составляющей личного закона индивидуума выступает наличие соответствующей его связи с неким государством. В то же время говорить только о значении этой связи как об элементе, пусть и главном, но одном из нескольких составляющих, не вполне верно, поскольку в принципе правовая связь лица с конкретным государством есть единственный фундамент, на котором основывается личный статут.
На протяжении существования международного частного права в понятие «личный статут» вкладывалось различное содержание: от узко формального (использующего элементы коллизионного подхода), затем материально-правового до широкого, основанного на сочетании формально юридического (коллизионного) с материально-правовым. Попробуем пояснить это более разве ...

Введение 3
Глава 1. Понятие и содержание «личный закон физического лица» 6
1.1. Понятие «личный закон физического лица» в международном частном праве 6
1.2. Договорное регулирование категории «личный закон физического лица» в международном частном праве 11
Глава 2. Регулирование категории «личный закон физического лица» в российском коллизионном праве 20
2.1. Определение правового статуса физ.лица по личному закону 20
2.2. Применение личного закона в семейных и наследственных отношениях 25
Заключение 30
Список литературы 33

Миграция населения, осуществляемая в условиях современного мира в постоянно увеличивающихся масштабах, вызывается самыми разными причинами: региональной, межрегиональной экономической и политической интеграцией или распадом государств, возникновением так называемых «горячих точек» и вообще международных конфликтов, а также интенсификацией всевозможных контактов и связей между народами, нациями и странами в целом как объективным процессом, порожденным, с одной стороны, развитием и демократизацией обществ внутри отдельных стран, а, с другой - глобализацией. Указанные факторы действуют по-своему, но каждый из них обусловливает учащение перемен в местонахождении граждан разных государств и закономерную постановку вопроса о том, какому правопорядку они подчиняются в том, что касается их личных прав, составляющих в принципе важную основу правового положения как такового физического лица. Вследствие этого оправданным в настоящее время становится акцентирование внимания к особому разделу международного частного права, который связан с правовым положением индивидуума - физического лица в международных отношениях.
При этом, общее укрепление позиций РФ в мире, разностороннее укрепление ее международных связей с другими странами, явившееся характерной чертой последних десятилетий и нарастающее в настоящее время, увеличение объемов торгового и гражданского оборота, миграции населения поистине в планетарном масштабе привело к актуализации проблем международного частного права, в том числе и связанных с необходимостью установления основ правового статуса личности за рубежом.
Каковы же сегодня перспективы данного института международного частного права? Способен ли личный закон играть ту же конструктивную (даже креативную) роль, что и на прежних этапах? В чем преимущественно заключаются характерные черты и тенденции правового регулирования в области личного закона в настоящее время и каковы будущие ориентиры и возможные прогнозы — вот лишь частичный перечень вопросов, которые так или иначе стоят или встанут при исследовании и МЧП в целом и особой его части, связанной с определением на основе личного закона правового статуса физического лица.
Все выше сказанное и определило мой интерес к теме данной курсовой работы как к актуальной с точки зрения теории и практики.
Исходя из актуальности темы работы, была определена ее цель, которая на методологическом уровне определяется как разработка авторских представлений о природе и генезисе категории «личный закон физического лица» в международном частном праве. В юридико-техническом отношении целью исследования было формулирование на основе сравнительного правового анализа, изучения правоприменительной практики и отечественных и зарубежных научных разработок выводов, направленных на совершенствование законодательства, регулирующего применение международно-правовых и национальных норм в области регулирования категории «личный закон физического лица» в международном частном праве.
Указанные цели достигаются путем решения следующих задач: 1. Исследовать понятие «личный закон физического лица» в международном частном праве; 2. Рассмотреть договорное регулирование категории «личный закон физического лица» в международном частном праве; 3. Проанализировать процесс регулирования категории «личный закон физического лица» в российском коллизионном праве.
Объектом курсовой работы является «личный закон физического лица» в международном частном праве. Предметом курсовой работы являются: международно-правовые нормы, нормы законодательства РФ, судебная практика, исследования отечественных и зарубежных авторов, опыт зарубежных и российских правоприменителей.
Методологическая база курсовой работы представлена методом диалектического материализма, иными общими методами научного познания: индуктивным, дедуктивным, анализа, синтеза, а также частными методами: историческим, сравнительно-правовым социологическим, структурно-функциональным, статистическим и другими.
Теоретической основой исследования послужили наработки отечественной правовой науки выраженные в работах таких авторов как: Абдулаев М. И., Ануфриева Л. П., Базаев Г.Б., Бахин С. В., Белькова Е.Г., Вологдин А. А., Гетьман-Павлова И. В., Дорофеева Ю.А., Звеков В. П., Ижиков М.Ю., Криволапова Е. А., Лукашук И. И., Лунц Л.А., Макаров А.Н., Марышева Н. И., Нечаева А. М., Омельченко О. А., Оськина И.Ю., Лупу А.А., Павленко В. В, Таранцова Е. И., Пиголкин А. С., Пилипсон Э.Г., Талалаев А. Н., Конюхова И.А. и др.
В качестве нормативной правовой базы исследования послужили международные правовые акты, Конституция РФ, действующее международное и национальное законодательство, иные законодательные акты, имеющие отношение к предмету исследования.
Работа включает в себя введение, три главы, заключение и список используемых источников.

Так, в соответствии со ст. 15 Конституции РФ25, международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Под «международным договором», в соответствии со ст. 2 ФЗ «О международных договорах Российской Федерации»26, понимается соглашение, заключенное РФ с иностранным государством (или государствами) либо с международной организацией в письменной форме и регулируемое международным правом».
В свою очередь в подп. «а» п. 1 ст. 2 Венской конвенции 1969 г. в качестве квалифицирующего признака договора указано то, что договор – это «… соглашение, заключенное между государствами…». Следовательно, источником юридической силы договора в международной плоскости являются воли, выраженные, как минимум, двумя государствами для признания его обязательной силы. Собственная юридическая сила договора может быть определена только относительно государства-участника договора, а в отношении государства, не участвующего в договоре, договор собственной силы не имеет, т.к. иначе пришлось бы признать, что государство, не участвующее в договоре, также обязано его соблюдать.
Как было отмечено, воли государств, выраженные для признания обязательной силы договора, лежащие в основе договора, сохраняют свою автономию. Источником юридической силы договора в международной плоскости являются воли, выраженные, как минимум, двумя государствами для признания его обязательной силы, а нормы международного права в правовой системе государства, в силу суверенитета, имеют источником своей юридической обязательности только волю данного государства, лежащую в основе договора. Поскольку в обоих случаях источник юридической силы договора находится изначально в его основе, договор, если он действует непосредственно в правовой системе данного государства-участника, действует собственной силой.
Юридическая сила национального правового акта государства имеет своим источником лежащую в его основе волю государства, выраженную его органом (органами). Юридическая сила акта определяется «… положением органа, издавшего тот или иной нормативный акт, в общей системе правотворческих государственных органов, его компетенцией и… характером самих издаваемых актов». Поскольку решения о согласии на обязательность договоров также принимаются органами государства, договоры в рамках национальной правовой системы имеют силу правовых актов, которые уполномочены издавать органы, принявшие решения о согласии на обязательность договоров либо санкционировавшие их заключение (если санкционирует заключение договора вышестоящий орган, а заключает нижестоящий). При этом роль принципа pacta sunt servanda, а следовательно, и норм ст. 26, 27 Венской конвенции 1969 г., в разрешении коллизий между нормами договоров и нормами национального права, заключается в том, что они обусловливают приоритет применения норм договоров, заключенных (или заключение которых санкционировано) органами власти государства, в отношении правовых актов, издаваемых такими органами.
Принципы pacta sunt servanda, суверенного равенства государств (далее – принцип суверенного равенства) и невмешательства в дела, входящие во внутреннюю компетенцию государства (далее – принцип невмешательства), будучи нормами jus cogens, должны толковаться так, чтобы применение одного не приводило к нарушению другого. Приоритетное применение договора перед Конституцией РФ на основании принципа pacta sunt servanda приведет к нарушению ряда ее норм (ч. 1 ст. 15, ч. 3 ст. 3), а следовательно, толкование принципа pacta sunt servanda как обязывающего суды применять нормы договоров приоритетно перед нормами Конституции РФ будет несовместимо с принципами невмешательства и суверенного равенства, поэтому договоры в силу принципа pacta sunt servanda не могут иметь приоритет применения перед Конституцией РФ.
Если возникает коллизия между нормой Конституции РФ и общепризнанной нормой международного права, которые касаются прав и свобод человека и гражданина, то в силу ч. 1 ст. 17 Конституции РФ, применению будет подлежать та из них, которая устанавливает более высокий уровень гарантий прав и свобод человека и гражданина. Место в иерархии норм права РФ иных общепризнанных принципов и норм, если они закреплены в договоре и не являются нормами jus cogens, следует определять по правилам определения места «ординарных» норм договоров в иерархии правовых актов РФ. Если общепризнанные принцип или норма являются нормами jus cogens, то, с учетом их особого статуса в международном праве, а также с учетом верховенства международных обязательств государства в отношении его национального права, следует исходить из того, что они обладают приоритетом применения перед нормами Конституции РФ.
Ч. 4 ст. 15 Конституции РФ должна применяться в контексте ст. 10 Конституции РФ – эти нормы обладают равной силой, поэтому применение ч. 4 ст. 15 Конституции РФ не должно приводить к нарушению других норм, составляющих основы конституционного строя РФ (ч. 1 ст. 16 Конституции РФ). В этой связи приоритетом применения перед законами могут обладать только договоры, согласие на обязательность которых было выражено в форме федерального закона.
Договор, согласие на обязательность которого было выражено в форме иной, чем федеральный закон, имеет приоритет применения перед нормативными актами органа власти, принявшего решение о согласии на обязательность договора. Однако это следует не из взаимосвязанного толкования ч. 4 ст. 15, ст. 90, 113 Конституции РФ, как это закреплено в п. 8 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 10.10.2003 г. № 5, а из системного толкования принципа pacta sunt servanda (ст. 26, 27 Венской конвенции 1969 г.), принципов суверенного равенства и невмешательства, ч. 1 ст. 15, ч. 3 ст. 90, ч. 1 ст. 115 Конституции РФ.
В силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, договоры, согласие на обязательность которых было выражено в форме федерального закона, обладают приоритетом применения перед федеральными конституционными законами, т.к. в гл. 1 Конституции РФ, положения которой составляют основы конституционного строя РФ, деление законов на федеральные и федеральные конституционные отсутствует – используются более общие термины «закон» или «федеральный закон». В ч. 4 ст. 15 Конституции РФ употреблен термин «закон», который, следовательно, необходимо толковать как означающий федеральный закон и федеральный конституционный закон.
Международные правовые акты в рассматриваемой сфере можно подразделить на два вида: 1) универсальные, содержащие так называемые стандарты прав человека, представляющие собой общепризнанные нормы поведения государств, которые последние должны соблюдать в законодательстве и на практике в отношении всех лиц, находящихся под их юрисдикцией; 2) региональные, разработанные и принятые в рамках соответствующих международных организаций, а также двусторонние (многосторонние) международные договоры, в том числе разработанные государствами отдельных регионов.
К универсальным источникам относится, прежде всего, Устав ООН27, закрепивший юридически обязательные положения о достоинстве и ценности человеческой личности, равноправии мужчин и женщин, равенстве прав больших и малых наций, о необходимости осуществления международного сотрудничества в поощрении и развитии уважения к правам и основным свободам для всех без различия расы, пола, языка и религии. В рамках ООН разработаны и приняты: Всеобщая декларация прав человека 1948 г.28, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г.29, Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.30 Среди международных договоров России, содержащих нормы, предназначенные специально для регулирования отношений с иностранным элементом, наиболее значимой является Минская конвенция31. «Ее положения в области коллизионного права, – пишет Н.И. Марышева, – без серьезных изменений были воспроизведены в подписанной 7 октября 2002 г. в Кишиневе новой конвенции с таким же названием, призванной заменить собой Минскую конвенцию»32. В целом, положения Кишиневской конвенции очень сходны по своему содержанию с положениями Минской конвенции, основные изменения коснулись правовой помощи по уголовным делам, тем самым, документ стал представлять собой дополненный и уточненный вариант Минской конвенции33.
Российская Федерация не является активной участницей многосторонних международных договоров в области регулирования отношений с иностранным элементом. Возможно, это объясняется и тем, что, в силу п. 3 ст. 1186 ГК РФ34, устанавливается правило, исключающее применение коллизионных норм, если международный договор «непосредственно» регулирует соответствующие отношения. Это, по мнению И.В. Гетьман-Павловой, «…создает серьезные трудности для правоприменительного процесса. Правоприменитель обязан точно знать, какие именно международные договоры являются частью правовой системы РФ, иметь достоверные сведения об оговорках и их правовых последствиях»35.
Однако нельзя не согласиться с позицией В.П. Звекова об изучении возможности присоединения России к ряду многосторонних международных договоров, как представляющих для России «несомненный интерес»36. Так, следует обратить внимание на такие международно-правовые договоры, как: Гаагская конвенция о праве, применимом к режимам собственности супругов (1978 г.); Нью-Йоркская конвенция – о гражданстве замужней женщины (1957 г.); а также Латиноамериканский Кодекс международного частного права (Кодекс Бустаманте) (1928 г.), являющийся, как отмечается И.В. Гетьман-Павлова, единственной межгосударственной кодификацией международного частного права на региональном уровне. Кодекс Бустаманте – это полномасштабная кодификация унифицированных региональных коллизионных норм, которые действуют и применяются судами государств-участников. Кодекс представляет собой до сих пор непревзойденную межгосударственную унификацию коллизионного права. В 60-х годах прошлого столетия был создан Межгосударственный симпозиум по Кодексу Бустаманте – универсальная международная организация, – членами которой в настоящее время являются Польша, Австрия, Египет и ряд других государств37.
Рассмотрев и проанализировав положения международного права, мы видим, что, в целом, видимых противоречий положений российского коллизионного права транснациональным нормам не усматривается, поскольку, пройдя сложный эволюционный путь развития, отечественное законодательство, несмотря на наличие пробелов и казуистики, имеет высокую степень прогрессивности, следуя при этом основным принципам охраны прав и свобод человека и гражданина.
Глава 3. Регулирование категории «личный закон физического лица» в российском коллизионном праве
В настоящее время термин «иностранный элемент» закреплён в п. 1 ст. 1186 Гражданского кодекса РФ38, которая предусматривает применение права к «гражданско-правовым отношениям с участием иностранных граждан или иностранных юридических лиц либо к гражданско-правовым отношениям, осложнённым иным иностранным элементом, в том числе в случаях, когда объект гражданских прав находится за границей». Исходя из смысла данной формулировки, можно представить, что понятие «иностранный элемент» в системе гражданско-правовых отношений выражается39: 1) в принадлежности к иностранному государству его участников; 2) в нахождении участников правоотношения за пределами государства, гражданами которого они являются, то есть за границей; 3) других характеристиках.
В качестве характеристики правоотношения как правоотношения с иностранным элементом может быть и тот факт, что обстоятельство, каким-либо образом влияющее на возникновение, изменение или прекращение данных правоотношений, имеет место за границей. Таким образом, структура понятия «иностранный элемент» в целом соответствует по своему содержанию к применению в правовых отношениях с участием иностранцев, регулируемых российским законодательством.
Однако ряд авторов (Н.И. Марышева, В.П. Звеков, Н.А. Нечаева) считает необходимым и оправданным с точки зрения правовых условий употребление термина «иностранный элемент», применимым не только к гражданско-правовым но и к другим правоотношениям, даже если отраслевым законодательством данный элемент не определен, например к семейно-правовым отношениям. «Было бы, на наш взгляд, – пишет Н.И. Марышева, – неправильно видеть в том, что понятие «иностранный элемент» в СК РФ отсутствует», считая, что к семейным отношениям применимы другие характеристики, закреплённые в п. 1 ст. 1186 ГК РФ в понятии «иностранный элемент», как то: место регистрации акта гражданского состояния и место жительства участников брачно-семейных правоотношений. Например, в отдельных статьях речь идёт о супругах – российских гражданах, проживающих за границей или заключающих за границей брак40.
В.П. Звеков также считает, что «иностранный элемент», конечно, условное, не совсем точное понятие, но едва ли следует отказываться от устоявшегося термина тем более, что он уже употреблён законодателем41. Такие авторы, как В.В. Павленко и Е.И. Таранцова, применяют понятие «иностранный элемент» в комментарии к ст. VII разд. СК РФ, регулирующего личные неимущественные и имущественные отношения супругов, родителей, детей и других членов семьи «при наличии иностранного элемента»42.
В поддержку употребления понятия «иностранный элемент» применительно к семейно-правовым отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства выступает А.М. Нечаева, полагая, что «содержание разд. VII СК РФ следует, очевидно, признать более широким, чем его название», опираясь на те же доводы, что и вышеуказанные авторы: «иностранный элемент в составе семейного правоотношения выражается чаще всего в участии в нём иностранных граждан (лиц без гражданства) при том, что отношения могут быть связаны с иностранным государством и иным образом (с местом жительства участников или с местом совершения акта)»43. Е.А. Криволапова, исследуя вопросы правового регулирования брака с участием иностранцев, употребляет понятие «иностранный элемент» во всех его аспектах и проявлениях, где прослеживается связь с иностранным государством даже и в тех случаях, где речь идёт именно о субъекте правоотношения: «иностранный элемент в брачных правоотношениях проявляется в двух аспектах: во-первых, если субъектом брачного правоотношения является иностранный гражданин; во-вторых, если юридический факт, вследствие которого возникает, изменяется или прекращается правоотношение (например, заключение или расторжение брака), имеет место на территории иностранного государства. Поэтому предлагается изменить название разд. VII СК РФ, озаглавив его «Применение семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранного элемента»44. Возможно, имеет смысл согласиться с данным мнением, но только применительно ко второму аспекту. В целом же вывод об изменении наименования главы является неcколько преждевременным и недостаточно обоснованным. В юридической науке приводились различные доводы против применения термина «иностранный элемент», среди которых и тот, что использование этого понятия нарушает доктринальную структуру правоотношения – субъект, объект, права и обязанности, – как бы дополняя ещё одним элементом45. При этом более логичным представляется то, что «иностранный элемент» не является самостоятельным элементом правоотношения, а представляет его некоторую «характеристику», выявляющую связь с иностранным государством, поэтому нельзя подменять этой «характеристикой» самостоятельный элемент правоотношения – его субъект. «Необходимо обратить внимание на то, что иностранный элемент, – пишет Н.И. Марышева, – характеризует именно правоотношение. Поэтому, например, тот факт, что в качестве представителя стороны выступает иностранный гражданин или что стороной предъявляется в суд документ, выданный иностранными властями, не даёт основания для рассмотрения правоотношения как правоотношения с иностранным элементом»46. Иностранное качество семейных правоотношений в правовой теории и практике не ограничивается терминами «иностранный элемент» и «иностранец». Так, И.В. Гетьман-Павловой при описании, характеристике семейно-правовых институтов с участием иностранцев применительно как к субъекту правоотношения, так и в целом к правоотношению употребляется термин «иностранный правопорядок»47. В данном случае применительно к субъекту правоотношения термин «иностранный правопорядок», вероятно, употребляется исходя из того, что субъект данного правоотношения является физическим лицом с наделёнными правами и обязанностями, составляющими правовые категории, вытекающие из правовых актов в установленном порядке. Применительно к российскому семейному праву в настоящее время СК РФ в гл. VII использует понятия «иностранный гражданин» и «лицо без гражданства», определяя также условия, некоторый объём прав и обязанностей, а также порядок их участия в брачно-семейных отношениях.
Термин «иностранец» в российском законодательстве обычно не употребляется. Он используется в доктрине, как синоним понятия «неграждане». В юридической литературе при употреблении термина «иностранец» имеются в виду иностранные граждане и лица без гражданства. Почти для каждого государства характерен такой подход в классификации физических лиц и разделения их на три категории (собственные граждане, иностранные граждане и лица без гражданства). С одной стороны, это делается в целях осуществления протекционистской политики в отношении собственных граждан, с другой – через регулирование объёма прав и обязанностей иностранцев проводится политика национальной безопасности государства. В соответствии со ст. 3 Федерального закона от 31 мая 2002 г. №62-ФЗ «О гражданстве Российской Федерации»48 иностранными гражданами в России признаются лица, не являющиеся гражданами Российской Федерации и имеющие гражданство (подданство) иностранного государства. Понятие «подданство» сохранилось в некоторых странах с монархической формой правления, хотя по содержанию оно фактически равнозначно понятию «гражданство». Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации»49 в ст. 2 вносит в определение понятия «иностранный гражданин» существенное уточнение, связывая признание этого статуса с наличием соответствующих доказательств, а именно документов, удостоверяющих личность иностранного гражданина в РФ, к которым в соответствии со ст. 10 указанного Закона относятся паспорт иностранного гражданина либо иной документ, установленный федеральным законом или признаваемый в качестве такового международным договором РФ.
Лицом без гражданства в соответствии со ст. 3 ФЗ «О гражданстве Российской Федерации» является лицо, не являющееся гражданином Российской Федерации и не имеющее доказательства наличия гражданства иностранного государства. Такие лица называют апатридами, аполидами. Лицо может оказаться в таком состоянии уже при рождении, если закон места рождения и закон страны гражданства родителей основаны на принципе права почвы. Гражданство может быть утрачено и впоследствии.
Международное право в немалой мере содействовало улучшению правового статуса лиц без гражданства, который приближается к статусу иностранцев.