Отечественная школа управления

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Гражданское законодательство, административное право у нас мало чем отличается уже от европейского, юридические институты во всех странах, по крайней мере развитых, примерно одинаковые. Но из-за разной культуры общества, разных традиций, механизмов взаимопонимания между людьми получаются совершенно разные экономические системы. Сегодня мы не можем разделить страны на социалистические и капиталистические — в любой реальной системе есть и то и другое начало.
Поэтому, когда либералы боролись с коммунизмом и вбивали гвозди в его гроб, они на самом деле гробили российскую экономику. Потому что уничтожить коммунистическое начало — в смысле солидарности, ответственности, справедливости — нереально. Оно всегда будет, просто надо гармонично выстраивать отношения. Если мы хотим иметь зд ...

СОДЕРЖАНИЕ
стр
ВВЕДЕНИЕ 3

1. Проблема интегрирования систем менеджмента 5
1.1. Управление в менеджменте 5
1.2. Генезис менеджмента 8
2. Стратегия опережающего развития России в условиях глобального кризиса 13
2.1. Эффективное управление в условиях глобального кризиса. 13
2.2. Управление инновационными процессами в менеджменте 20

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 31
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 33

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. О причинах кризиса написано очень много, и в большей части публикаций речь идет о финансовом кризисе. Действительно, если проследить динамический ряд индекса ДоуДжонса за сто лет, то видно, что флуктуации, которые мы сейчас наблюдаем в виде финансовых пузырей, происходили периодически с определенными циклами. Так что те, кто думают, будто этот кризис является следствием всего лишь ошибок в регулировании финансовых рынков последних десяти лет, судят поверхностно. В действительности кризисы такого рода происходят раз в полстолетия.
Всплески цен на нефть, один из которых спровоцировал обрушение финансовых рынков, периодически также повторялись в истории. За 200 лет ведущие энергоносители замещались, вытесняя друг друга и обеспечивая последовательное повыше ние энергоэффективности. Колебания цен на энергоносители носили ярко выраженный пикообразный характер, и недавний резкий их рост является закономерным следствием долгосрочной технико-экономической динамики.
Когда технологическая структура экономики становится жесткой, исчерпываются возможности ее развития на сложившейся технологической базе. Монополисты получают возможность взвинтить цены на свою продукцию и тем самым резко изменить соотношение цен в экономике в целом. Это приводит к падению прибыли в большом количестве отраслей, но быстрее всего — в обрабатывающей промышленности. Следствием ухудшения конъюнктуры становится переток капитала из реального сектора в финансовый и появление финансовых пузырей.
Цель работы – исследовать отечественную школу управления.
Объект исследования – отечественная школа управления.
Предметом исследования является методика исследования отечественной школы управления.
Для достижения цели курсового проекта необходимо решить следующие задачи:
- изучить проблему интегрирования систем менеджмента;
- рассмотреть стратегию опережающего развития России в условиях глобального кризиса.
В процессе работы над курсовой работой были использованы как теоретические (диалектический, логический, функциональный), так и исследовательские (системный, анализа и синтеза) методы исследования.
Структура курсовой работы. Настоящая работа состоит из введения, двух глав основного текста, заключения, списка используемой при написании курсовой работы литературы.

2.1. Эффективное управление в условиях глобального кризиса.
Долгосрочное технико-экономическое развитие может быть представлено как последовательность становления, роста и замещения крупных комплексов технологически сопряженных производств. Мы их называем технологическими укладами. При всем многообразии экономических явлений, видов деятельности и отраслей все в экономике взаимосвязано. Для того чтобы произвести любое изделие, нужно иметь материалы, оборудование, систему управления. Если это машиностроительное изделие, то необходим источник энергии. Такая технологическая сопряженность пронизывает практически все хозяйство и ведет к синхронизации технико-экономического развития [13, c. 19].
Технологическая сопряженность определяет не только синхронность, но и примерно одинаковые требованияпо уровню качества и организации производства. Как в науке развитие идет путем смены парадигм научных взглядов, взаимосвязанных идей, теорий и гипотез, так и экономическое развитие происходит, когда появляется новый комплекс производств, который расширяется и охватывает все виды деятельности. Дальнейшее развитие этого комплекса производств, собственно, и определяет волнообразное неравномерное движение.
В экономических моделях, которые сегодня в основном изучают студенты, экономика в большинстве случаев представлена как рациональная оптимизируемая система, которую моделируют через модели рыночного равновесия. Предполагается, что хозяйствующие субъекты располагают всей необходимой информацией и всегда могут выбрать оптимальное решение. Они действуют рационально и, максимизируя прибыль, обеспечивают оптимальное распределение ресурсов.
На самом деле теория экономического равновесия основана на аксиомах, которых нет в реальной жизни. В действительности экономические субъекты никогда точно не знают всего набора производственных возможностей и далеко не всегда заняты максимизацией прибыли. Как правило, они просто рутинно повторяют уже сложившуюся процедуру управления, при этом почти никогда не понимают, что будет через 5-10 лет. И экономическое развитие носит нелинейный, неравновесный и неопределенный характер.
Когда рассматриваешь экономическую динамику, можно выделить некоторые закономерности, определяемые технико-экономическим развитием. Конечно, экономическое развитие сопряжено и с институтами, и с практикой принятия решений, и с культурой хозяйствования. И процесс смены технологических укладов затрагивает не только собственно технологию, но и парадигму управления, культуру хозяйствования, тип потребления и мировоззренческие вопросы. Каждый технологический уклад — это, как правило, не только сопряженное производство, но и определенная теория и практика управления и образ жизни [14, c. 116].
Измерения технологических укладов производили многие ученые, начиная с Николая Дмитриевича Кондратьева, открывшего явление длинных волн в экономическом развитии, и заканчивая многими нашими современниками. Можно считать установленным фактом наличие долгосрочных колебаний с периодом около 50 лет в большом количестве макроэкономических индикаторов. До этого рассматривались всего два индикатора: финансовый рынок и цены на нефть.
Но кроме этого длинноволновые колебания можно наблюдать в динамике инноваций, в динамике финансовых показателей хозяйственной деятельности, рентабельности производства; в динамике процентной ставки и во многих других показателях, которые отражают экономическую конъюнктуру. Становление нового технологического уклада происходит в недрах предыдущего. Из исследований в области инновационных процессов мы можем заключить, что переход к принципиально новым технологиям на рынке происходит не тогда, когда эти технологии появляются. В любой момент есть большое количество инноваций, но значительная их часть не внедряется — и не только потому, что они рискованные.
Известна статистика: для того чтобы получить один успешный коммерческий продукт, нужно отработать примерно 100 новых научно-технических идей, то есть из сотни изобретений до рынка доходят, как правило, единицы. И кто-то должен платить за риск вложения денег в те изобретения и технологии, от которых не будет коммерческой отдачи, рынок их не примет.
Поэтому инновационный процесс — это всегда болезненное и очень сложное, многомерное явление. Фирма внедряет нововведения не тогда, когда появляются технические возможности, а когда без нововведений жить больше нельзя, иначе обгонят конкуренты. Поэтому новый технологический уклад, зарождаясь в науке, в лабораториях и институтах, долгое время остается невостребованным. Инвестиции в базовое изобретение нового технологического уклада начинаются тогда, когда старый достигает пределов роста, а это происходит в силу известного закона о падающей предельной прибыльности инвестиций в сложившихся технологических траекториях.
Жизненный цикл любого нововведения описывается своеобразной кривой — так называемым логистическим крылом. Вначале идет длительный процесс обучения, потом отработка новой технологии; далее, когда технология уже востребована рынком, происходит ее быстрое распространение, рост масштабов потребления, как правило, по экспоненте. Затем наступает момент, когда технология достигает предела в своем совершенствовании и дальнейшие инвестиции в ее развитие дают падающую отдачу. Наконец наступает момент, когда инвестиции вообще не дают прибыли, и это является сигналом для перехода к новым технологиям [16, c. 94].
В силу технологической сопряженности одновременно к пределам роста подходят большие технологические совокупности, которые объединяются в технологические уклады. В этот момент и наступает экономический кризис. То есть когда доминирующий экономический уклад достигает пределов роста, инвестиции в сложившейся экономической траектории перестают давать отдачу и начинается переток капитала из реального сектора в финансовый. Почему капитал не перетекает сразу в новые технологии?
Потому что люди в системе управления действуют отнюдь не исходя из оптимизации имеющихся возможностей, а почти всегда по инерции в рамках сложившейся практики. Именно поэтому, собственно, и происходят банкротства и финансовые катастрофы — менеджеры не видят дальше обычных многократно повторяющихся процессов, к которым они привыкли. Только в последние, может быть, 15-20 лет те, кто занимаются технологическим прогнозированием и теорией инновационных процессов, могут в практике менеджмента проводить правильную политику, своевременно переключаясь на новые технологии.
Возможно, в будущем, когда промышленность перейдет к непрерывным инновационным процессам (некоторые отрасли уже работают в рамках таких процессов), а общество в целом — к экономике знаний, мы избавимся от этой цикличности. Пока же проблема заключается в том, что те, кто владеют деньгами (банкиры, финансовые менеджеры), и те, кто владеют технологиями (инженеры, ученые), говорят на совершенно разных языках и, как правило, друг друга не понимают вообще [19, c. 163].
Именно поэтому и возникает отдельная область управления — управление инновационными процессами. Но алгоритма, по которому капитал может легко перейти с одного технологического уклада на другой, не существует. Это всегда эксперименты, риски и большая степень неопределенности. Поэтому когда капиталисты сталкиваются с тем, что капитал не дает отдачи, они изымают его из устаревших производств, и капитал начинает задерживаться на финансовом рынке, где возникает избыток денег. Еще пять лет назад были работы, в которых утверждалось, что в XXI веке мы перешли от реального капитала к финансовому. То есть была теория, что финансовый сектор стал доминирующим, и это доказывалось статистическими данными. Объемы инвестиций в финансовый сектор примерно в три раза превышали объемы инвестиций в реальный сектор, причем не только у нас, но и в большинстве стран мира. Относительный вес рынка капитала, финансового рынка, стал многократно, в десятки раз превышать реальный сектор. Скажем, объем финансовых спекуляций составляет примерно 2 трлн.. долларов ежедневно. Если взять весь мировой рынок, то объем финансовых инструментов — примерно квадриллион долларов.
Таким образом, у многих появилось ощущение, что мы перешли в новую экономическую эпоху, где реальный сектор стал значить намного меньше финансового. На самом деле это было временное явление, связанное с тем, что капитал уходил из устаревающего технологического уклада, но к новому он не может сразу прийти в силу того, что ни банкиры, ни финансовые менеджеры не понимают, не видят этого нового технологического уклада. Появление финансовых пузырей и их коллапс, обесценение огромных массивов капитала — это плата за переход к новым технологиям. Пока, во всяком случае, дело обстоит именно так.
Мы были первыми в мире по системам планирования, и у нас сохранились все школы; несмотря на потери, мы имеем третий в мире научно-технический потенциал, и российская наука вполне способна прогнозировать все технологические траектории на 10-20 лет вперед. То есть систему планирования можно сформировать достаточно быстро. Но она сможет работать только тогда, когда будет обратная связь с механизмом ответственности. То есть если ресурсы потрачены, но задача не решена, то люди, которые принимают ошибочные, некомпетентные решения, должны понести за это ответственность. Это огромная глобальная проблема.
Во время кризиса 1970х годов и на Уоллстрит, и в Японии было очень много самоубийств. Японцы делали харакири, финансисты испытывали страшные стрессы, многие не выдерживали, то есть люди сильно переживали.
То, что происходит в системе управления в разных странах, позволяет сказать, что будет завтра. В мире есть две страны, которые демонстрируют высокие и устойчивые темпы роста в период кризиса. Это Китай и Индия. Китай сбавил всего 2 %: если до кризиса китайская экономика росла на 10 % в год, то после начала кризиса она растет на 78 %. Китайцы сумели быстро переключиться, совершили потрясающую трансформацию.
Когда кризис ударил по мировой торговле (а в Китае была экспорто-ориентированная промышленность), они в течение одного года переориентировали свою промышленность на внутренний спрос, причем сделали это за счет своих финансовых институтов. В отличие от России, в Китае не было приватизации банковской системы, там не надо было никого спасать — банки в основном государственные и рефинансируются напрямую.
Китайцы используют российскую старую технологию 5летних планов, под которые строят финансовые балансы. Они перешли к рынку без всякой приватизации, создали условия для жесткой конкуренции — например, когда поставили задачу создания автомобильной промышленности (сейчас они уже близки к ее решению), они заложили четыре завода, понимая, что из этих заводов выживут только два. Государство поддерживало их до определенного момента. Для руководителей же тех заводов, которые не выжили, последствия были плачевными [20, c. 52].
Для Соединенных Штатов сейчас главный вопрос заключается в том, что произойдет быстрее: разовьется ли новый технологический уклад (а у них он растет очень быстро, американцы являются абсолютными лидерами и в нано-технологиях, и в биотехнологиях; используя выпускников российских ведущих вузов, они успешно движутся вперед в освоении нового технологического уклада), который примет на себя избыточный капитал, — или случится крах финансовых пузырей, которые там по-прежнему существуют в больших объемах, и этот избыточный капитал обесценится. У американцев есть шанс поймать новую длинную волну и все-таки выбраться из кризиса с минимальными потерями.
Очень бурно растет экономика Индии, которая тоже правильно выстраивает приоритеты, пользуется инструментами и 5летнего, и 15летнего планирования. Нет сомнений в том, что в ближайшие 20 лет экономика Индии тоже войдет в первую тройку ведущих экономик мира.
Что касается российских перспектив, то, если мы не изменим систему управления и не перейдем к самостоятельной гибкой денежной политике, у планированию, механизмам реальной конкуренции, то так и останемся на сырьевой периферии мирового рынка, что означает стагнацию, низкий уровень жизни, продолжение процессов экономической деградации и потерю, может быть, последней возможности поймать очередную длинную волну экономического роста, которая будет определять мировое развитие в ближайшие 20 лет.
Россия стремится этого избежать, и хотя в денежной политике у нас опять произошел возврат к старым методам, тем не менее, появилась Концепция долгосрочного развития до 2020 года. Мы расширяем свое экономическое пространство.
Недавно премьер-министр представил новый пакет соглашений по единому экономическому пространству с Белоруссией и Казахстаном. Речь идет о втягивании в эти процессы Украины, то есть о воссоздании нашего емкого экономического пространства примерно на 220 млн. человек, которое могло бы конкурировать с Европейским Союзом и Китаем. То есть у нас есть хорошие предпосылки, но для их реализации требуются очень большие усилия.
2.2. Управление инновационными процессами в менеджменте
Будущее нашей страны видится в разных сценариях: есть сценарии опережающего развития и сценарии инерционного развития, которые будут усугублять наше отставание. Выбор пока есть. Но этот выбор ограничен двумя-тремя годами, потому что новый технологический уклад уже растет. Его вес в экономике развитых стран составляет около 5 % ВВП. Пройдет еще 23 года, ядро разовьется до 10 %, и этого будет достаточно, чтобы возник мощный локомотив экономического роста, который будет вытягивать экономику на новую волну. Через три года это окно возможностей закроется.
Вообще говоря, независимо от того, наше управление или зарубежное, если есть конкурентная среда и обратная связь между результатом и продвижением, то это все воспитывает правильный подход к управлению. Если конкурентной среды нет, то западные менеджеры тоже очень быстро развращаются. Получают гигантские бонусы и, в общем, ведут себя так же, как и наши. Привлечение иностранных специалистов оправдано в тех ситуациях, когда мы хотим вырваться на уровень мировой конкурентоспособности и требуется знание мирового рынка. И мы видим, что на практике примерно так и происходит [21, c. 48].
Когда фирма готовится к выходу на IPO, то надо знать, как ее преподнести, как показать балансы, и для репутационных целей привлекаются иностранные менеджеры. То есть в основном они выполняют PR-функции. Если мы будем переходить на стратегию опережающего развития, то главный наш резерв за рубежом, к которому надо будет прибегнуть в первую очередь, — это наши специалисты, уехавшие раньше. Может быть, создание парка в Сколково, еще некоторые инициативы помогут их вернуть хотя бы частично. В то же время надо сказать, что Москва, несмотря на все рассказы об ужасах московской жизни, остается одним из самых крупных центров по привлечению иностранных менеджеров. Те, кто сюда приезжают, как правило, здесь и остаются. Надо гибко к этому подходить.
К примеру, в антикризисном плане Обамы (это официально принятый в США антикризисный закон), насчитывающем около 2 тыс. страниц, 3/4 занимает описание механизма ответственности менеджеров за полученные средства. Поэтому у них появился стимул побыстрее отдать эти деньги государству, вернуть кредиты — потому что они находятся под жестким контролем. Они были вынуждены отчитаться за все расходы, вплоть до личных. А у нас многие банкиры, получив беззалоговые кредиты, обменяли их на доллары, перевели за границу и не собираются ничего возвращать.
В Китае рынок создавался за счет развития новых предприятий. Государство не приватизировало свое имущество, а создало условия для миллионов людей, чтобы они занялись бизнесом, предоставило возможность получения кредитов и гарантировало низкие цены на энергоносители, транспорт, инфраструктуру и т. д. Поэтому рост китайской экономики идет не на основе приватизированных предприятий, а за счет создания все новых бизнесов. Что касается России, то у нас программа приватизации была реализована не в целях экономической эффективности, а для того, чтобы как можно скорее пройти точку невозврата. В марксистских головах российских реформаторов была идея, что если приватизировать госсобственность, то коммунисты к власти не вернутся.
И занимались приватизацией — не ради экономики, а ради этой утопической цели. Что получилось в итоге? В 1990е годы для того, чтобы стать преуспевающим бизнесменом, не требовалось быть изобретателем или хорошим предпринимателем. Надо было просто иметь хорошие связи, достаточную наглость и не бояться, что конкуренты убьют тебя за углом. И такого рода предприниматели у нас стали доминировать.
Погоня за сверхприбылями, которые стали возможны в тот период, породила тип хищного, малообразованного, ориентированного на краткосрочный доход предпринимателя. Большая часть крупных состояний в России была создана не благодаря новым экономическим возможностям, а за счет присвоения чужого. Происходила приватизация предприятий за бесценок, а затем их перепродажа. Если посмотреть, что произошло с приватизированными предприятиями, то увидим: они удержались в основном в сырьевых отраслях, где был легкий перевод доходов за границу [21, c. 34].
Предприятия со сложным производством, требующим знаний, квалификации, умения работать с людьми, поддержания связей со смежниками, практически все рухнули. И не потому, что у нас было плохое машиностроение, а потому, что новые собственники не умели управлять.
Можно приводить огромное количество примеров, когда станки, демонтированные и вывезенные с российских предприятий, превращенных в склады, успешно работают в Турции, Болгарии, в других странах мира.
В экономике есть возможность заработать много, в сущности, не делая ничего полезного. А если ты будешь делать что-то хорошее, то рискуешь попасть в лапы недобросовестного налогового инспектора, или конкурентов, или под рейдерский захват. Собственно, поэтому бизнес и не идет. Количество малых предприятий с конца 1980х годов практически не растет.
Как кооперативы тогда создали, какая-то часть людей туда перешла — примерно 10-12 %, так и продолжает жить предпринимательский сектор. В таких условиях трудно рассчитывать на эффективный менеджмент, поскольку добросовестное поведение наказывается сложившейся системой отношений, а недобросовестное поведение может дать огромные доходы. Если разобраться, то сейчас генерация доходов в нашей экономике происходит либо за счет завышения цен (в России цены на многие товары — одни из самых высоких в мире), либо за счет занижения зарплаты (уровень зарплаты на единицу производимой продукции самый низкий в мире). Часто приходится слышать, что у нас низкая зарплата из-за низкой производительности.
На самом деле на один рубль наш работник производит в среднем в 4 раза больше, чем в Европе. Действительно, производительность низкая, но зарплата еще ниже. То есть фактически доходы генерируются за счет перераспределения. Если в Китае менеджмент был нацелен на создание возможностей, на рост новых производств, то у нас идет борьба за перераспределение национального дохода в свою пользу. И это, пожалуй, самая сложная системная проблема хозяйственного механизма, который у нас сложился.
«Свободное плавание» нужно для того, чтобы рубль стал резервной валютой. До тех пор пока рубль привязан к доллару (или, как сейчас, к доллару и евро), он не может быть резервной валютой, поскольку курсообразование идет через так называемый кросс-курс к доллару. Например, сейчас даже внутри таможенного союза с Казахстаном расчеты по многим торговым операциям идут в долларах или евро, а если и в рублях, то все равно цена номинируется в долларах и считается через кросс-курсы.