Жанровое своеобразие в поэзии М.Д.Яснова

Заключение
Михаил Яснов является признанным мастером поэтического слова, причем в самых различных направлениях. Молодые литераторы идут к Яснову учиться искусству слова, переводчики погружаются в тонкости мировой культуры, детские поэты восхищаются языковой игрой.
Стихотворения Михаила Яснова похожи на целые смысловые комплексы, где он строит стихотворение, как некое лирическое сооружение из взаимосвязанных элементов, которые дополняют и взаимодействуют друг с другом.
Детские стихи автора являются уникальной формой выражения настроения, которая просто приковывает внимание и обучает юного читателя в постоянном сотворчестве и взаимодействии.
Произведения для взрослого читателя обладают глубоким философским смыслом, одновременно с этим не теряя взаимодействия и сотворчества, которое свойств ...

Содержание

Введение 3
Глава 1. Этапы творческой деятельности Михаила Яснова 5
1.1 Становление творческой карьеры 5
1.2 Творчество как переводчика с французского 7
Глава 2. Жанровое своеобразие поэзии Михаила Яснова 9
2.1 Поэзия «филологического юмора» для детей 9
2.2 Лирика для взрослых 18
2.3 Пограничные страницы лирики Михаила Яснова 20
Заключение 23
Список литературы 24

Введение
Развитие современной поэзии для взрослых и детской поэзии сегодня происходит навстречу друг другу. Стихотворения и проза для детей, наоборот, стремительно «взрослеют». Авторы учебника «Детская литература» Арзамасцева И.Н. и Николаева С.А. констатируют изменение системы жанров в последнем десятилетии ХХ века: «Любовный роман для мамы и такой же – для дочки, детектив для папы и детектив для сына. Происходило дублирование и взаимопроникновение взрослой и детской литератур, путались границы детского и недетского»
Очень ярко этот процесс отразился в творчестве Михаила Яснова. Творчество Яснова необычайно многогранно. Он пишет детские стихи, взрослую лирику, он блистательный переводчик с французского (три), незаменимый коллективный организатор в литературном движении.
Значительную час ть работы Яснова занимают переводы. Он подготовил к изданию наиболее полные в России по составу и комментариям тома стихов и прозы Сирано де Бержерака, Шарля Бодлера, Поля Верлена, «проклятых поэтов», Эдмона Ростана, Гийома Аполлинера, Поля Валери, Жана Кокто, Эжена Ионеско, Жака Превера, поэтов-сюрреалистов и многих других.
В том числе и переводы французской литературы для детей вошли: поэтический фольклор, народные сказки, сказки французских писателей ХХ века, героический эпос «Рог Роланда и меч Гийома»…
Все это не могло не сказаться на жанровом своеобразии поэзии автора, которую условно можно разделить на детскую лирику, лирику для взрослых и, произведения, которые находятся в пограничном состоянии из-за своеобразия своего лирического героя.
Актуальность данной работы состоит в том, что феномен современной детской поэзии состоит в её приближении к взрослой проблематике и появлении новых тенденций в творчестве авторов.
Целью данной работы является определение жанрового своеобразия лирики Михаила Яснова в её многообразии.
Объектом исследования является разноплановое творчество Михаила Яснова.
Предметом исследования является феномен взаимопроникновения взрослых мотивов в творчестве автора в произведения для детей.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1. Рассмотреть процесс становления творческой карьеры автора, как биографической основы творчества.
2. Проанализировать влияние деятельности как переводчика на поэтическое творчество.
3. Рассмотреть поэзия «филологического юмора» для детей в творчестве автора.
4. Отметить своеобразие у автора лирики для взрослых.
5. Изучить взаимопроникновение мотивов взрослой лирики в произведения для детей.
Данная работа состоит из введения, двух глав и заключения. В первой главе рассматриваются этапы творческой деятельности Михаила Яснова, и как эти этапы оказывали влияние на его творчество. Во второй главе проводится анализ лирики автора как для детей, так и для взрослых и особенно пограничного моментов. В заключении приведены краткие итоги исследования.

Следуя постепенно за причудливым сюжетом, читатель постоянно убеждается что буквы обладают важными секретами: с одной буквы, к примеру, «Б» могут называться симпатичные обитатели лесного пространства – Бобр, Белка, Бурундук, Барсук; напротив, тех, «кого боимся мы Нередко пишем через ‘Ы’: «Рысь, выдра, крыса, мышь и бык». Два понятия – одно, принадлежащее к живым лицам, другое, находящееся на книжной странице, невольно сближаются, и одно понятие легко перенесется на другое.
По ходу стихотворения также возникает сюжет еще одной игры – в путешествие: «Пройдись на луг, спустись по горке»; теперь уже будет ясно, что за этим приглашением последует еще один поворот в поэтической игре, результатом которой станет очень интересная встреча. В этой поэтической игре поэт знакомит читателя (не обозначая это термином) с одним из образных приемов поэтического языка – с метафорой.
Игра продолжается, возникает другой прием, когда автор будет знакомить читателя уже с другим волшебным свойством буквы, с особенным ее звучанием. Все оказывается очень простым, стоит только написать все буквы алфавита в строчку, а три последних – в столбик, да еще, в отличие от других, прочитать их не один раз:
Но читаю дважды я:
Э. Ю. Я!
Э, Ю, Я!
и буквы эти захочется не только прочитать, они превращаются в звуки, а пропетые чистыми ясными детскими голосами:
Э-э-э-э-э
Ю-у-у-у-у
Я-а-а-а-а,
они разольются в воздухе, напоминая своими перепевами звон колоколов.
Таким образом, в «трилогии» Яснова: «Детское время», «Когда я стану школьником», «Праздник букваря» наиболее композиционно слаженной, выстроенной стала третья.
Все три азбуки в «Празднике букваря» – «лесная», «щенячья», «с превращениями» объединены какой-то общей интонацией игры и самых разнообразных открытий, все три азбуки закономерно ведут к заключительным частям книги – веселым урокам чтения.
Этого внутреннего единства не хватало первым частям «трилогии», да и многим другим книгам Яснова, – того необходимого общего замысла, или общей идеи, единого героя, сюжетного стержня, без которых любая книга распадается на отдельные части.
Вероятно, это происходит потому, что многие его стихотворения перекочевывают из одной книжки в другую. В результате такого частого перемещения подчас не только теряется эмоциональная или смысловая значимость стихотворения.
Уже сами названия трех частей книги Яснова «Лесные буквы», «Азбука с превращениями», «Щенячья азбука» обещают праздник. Герой «Щенячьей азбуки» хорошо знаком автору. Одна за другой идут веселые сценки, где так много схожего между впечатлениями жизни ребячьей и щенячьей. Первые уроки послушания и вежливости, первые уроки поведения: «Играя с косточкой под лавкой, Не чмокай, не чешись, не чавкай».
Первые провинности: «Я совершил ужасный ляп: Придя домой, не вытер лап». Полны юмора и остроты наблюдения щенка над жизнью взрослых: «Всегда приятно встретиться с собакой – Крути хвостом и о судьбе калякай», наконец, особенно мудрое наблюдение: «Я много прожил. Вывод прост: Нет друга преданней, чем хвост». «Азбуку с превращениями» можно было бы просто назвать веселой грамматикой: пока разгадаешь десятки загадок из этой грамматики, успеешь выучить кучу грамматических правил.
Центральной частью в книге «Праздник букваря» стали «Лесные буквы». Именно здесь излюбленные поэзией Яснова ворожилки, колыбельные, скороговорки, загадки становятся главным художественным приемом, позволяющим создать цельную картину леса, с его тайнами, разнообразием голосов и событий. Особое место в этой картине принадлежит ребенку: он появляется в лесу одновременно с первой буквой, и первое же стихотворение «Август» («Анютины глазки») заключают очень важную для поэта мысль о необходимости взаимного доверия между природой и ребенком. Главным условием для такого доверия служит отсутствие страха – у ребенка перед неведомым еще пространством леса, у леса – перед злом, который может причинить ему человек.
Лес обещает мальчику впустить его в свое заповедное пространство: «От этого взгляда Анютиных глазок Становятся чащи Открыты для сказок»22, мальчик отвечает обещанием доброты и отваги: «Пускай в них Дремучие тайны таятся – Но я не боюсь! И меня не боятся!».23 Именно поэтому все в лесу так щедро для него откроется: и «ягодные» и «полевые» скороговорки, и «совиная стращалка», и песня щегла, и лунная колыбельная, и ворожилка на весну.
Впечатления так сильны, что там, в лесу, у него рождается «Песенка про себя самого», где чаще всего звучит местоимение «Я». Невольно напрашивается параллель со стихотворением Б. Заходера «Буква «Я». Шумное, веселое, обыгрывающее на все лады каждую букву, стихотворение содержало в себе несколько назидательную задачу: отучить местоимение «Я» от лишнего зазнайства, указать ему на весьма скромное его место – в самом конце алфавита. В стихотворении Яснова ситуация совершенно иная.
Сочинитель песенки чуть ли не лопается от гордости, он выкрикивает свое «Я» так, чтобы всем было слышно, он бессовестно хвастается перед друзьями превосходством своего «Я». Но ведь по-настоящему сочинитель говорит совсем не о себе, а о своей маме, еще и о том, что мама не «всякая нужна», а нужна именно эта, своя мама.
«Я у мамы!
Я у мамы!
У моей! У этой самой!
Я! НЕ кто-нибудь другой!
Я! Вот этот! Сам собой!»24
Словарь Яснова богат и разнообразен. Это собственное богатство и прекрасное знание истоков народной поэзии служат ему основой для создания бесчисленных считалок, загадок, приставалок, скороговорок, дразнилок.
Казалось, нет такого предмета или явления в видимом и невидимом пространстве, которые бы он обошел, не превратил бы в считалку, загадку, скороговорку: «Считалка с грозой», «Зимняя считалка», «Считалка с башмачком», «Утренняя считалка», «Колыбельная считалка», «Мирная считалка», «Вкусная считалка», «Несъедобная считалка»; можно посчитаться с муравьем, с фамилиями; с карасем, с удавом, с хрюшкой, с бурундуком, есть даже целый роман-считалка «Жизнь жука».25
Считалочка может превратиться и в «стихалочку», которая весело поведет играющих в самые дальние дали. Не меньший репертуар составляют и другие жанры, к примеру, скороговорка – на все имена, на все блюда, цирковая, перед обедом, перед ужином, с лисицей, с перепеленком (попробуй, выговори!), с ежом, дятлом, тетеркой, карасенком, поросенком. Кажется, поэт не обошел вниманием ни одного фольклорного жанра: тут и всяческая дразнилка, чаще всего добродушная:
– Ты нечестный…
– Сам ты вруша»
–Ты чумазый…
– Сам ты хрюша!
– Ты лохматый…
– Сам ты веник!
– Ты ленивый…
– Сам вареник!»26
Среди множества загадок у Яснова есть особенно привлекательная: – «А вот и нет!», где «отгадчик» всякий раз попадет впросак.
Зимой, когда мороз и гололедь,
В большой берлоге спал большой…?
Ответ готов, но поэт дразнит своей загадкой, он тут же подставляет другой персонаж, и при очередной «отгадке» возникает столь же убедительное «А вот и нет!».
Берлога долго будет скрывать имя поселившегося незнакомца, хотя место там явно подходило многим известным героям берлоги-теремка: – и лисе, и волчице, и лошадке и зайцу. Разрешить тайну теремка-берлоги смог только сам автор загадки:
«…А вот и нет!
…В большой берлоге спал большой поэт!
И впрямь, поэта было слишком много–
Его могла вместить одна берлога.
Не норка, не скворечник, не дупло–
Берлога, где уютно и тепло,
И если только лапу не сосать–
Здесь столько книжек можно написать!»27
Приходит, наступает пора прощаться со сказочной страной. Но из страны детства уходят по-разному.
Контуры, облик страны детства Яснова полнее всего обозначены в его последней, только что вышедшей книге «Чудетство».28
В центральном стихотворении, под тем же названием, что и книга, появятся, пройдут, словно в кинокадре, уже хорошо известные нам, подчас причудливые знакомцы, и, наконец, обозначится как бы эпицентр картинки:
«Спешит Торопинка под каждым окном,
Зовет нас глядеть – заглядеться:
Что там за окошком?
Чу!.. Детство!»
Конец этой картинки обращен не только к детям, но скорее к взрослым. Знаток тонкостей родного языка, поэт не зря выбрал междометие «Чу!». «Чу!» – это сигнал им, взрослым, не забывать, постоянно оглядываться, прислушиваться в мире детства.
2.2 Лирика для взрослых
Поэт любит отталкиваться от слова, чтобы в нём вдруг почувствовалась игра, и можно было бы эту игру каким-то тайным образом развить. Тайным – потому что иногда не знаешь, как приходят в голову те или иные поэтические ходы, и это для сочинителя самое интересное.
Не примыкая к литературе андерграунда, Яснов разрабатывал свою линию поэтического «антиофициоза», ориентируясь не только на традиции русской свободолюбивой лирики, но и на высокие образцы западной, прежде всего французской поэзии.
Что такое взрослые стихи? Некий дневник души, как определяет его автор.29 Есть люди, которые каждый день могут выдавать одно-два стихотворения – замечательных, тонких, милых, умных, а есть те, кому и две строчки связать сложно.
В отличие от взрослых стихов у детских стихов совсем другая моторика, это механизм некоего коллективного соучастия в творческом процессе. Детский писатель отталкивается от детских речений, детских ситуаций, от того, что ему подсказывают дети, он живет с оглядкой и на родителей, и на своих друзей и коллег по цеху, сосуществует с художниками и издателями, без которых невозможно создание детской книги. Это общее гнездо и есть детская литература – коллективное творчество, в отличие от взрослого, где ты, как правило, один.30
Таким образом, поэзия для взрослых – это сложный, визуализированный, завораживающий внутренний мир одного человека. Но, Михаил Яснов и в лирике для взрослых стремится к широте и сотворчеству, обращению к чему-то общему и понятному для всех:
«Мы ветру сказали:
— Здравствуйте!
Нам ветер ответил:
— Странствуйте!
И мы пошли друг за дружкой
Сначала —
Лесной опушкой,
Потом по холмам зелёным,
Потом по гористым склонам,
Потом по камням со снегом,
И вот —
Мы встретились
С небом!»31
Персонажи Михаила Яснова часто отправляются в странствие — пешком или верхом «на тихом, добром ослике», на поезде («Здравствуй, полка и матрас!») или на воздушном шарике, на лошадке или снова «пешочком».
По своей сути, это не томительное «взрослое» блуждание в пустынях одиночества, а увлекательнейшее путешествие в мире, насыщенном радостью.
В литературе Яснова интересует не столько та или иная проблема, сколько язык – письма и высказывания. В детской литературе писатель «говорит» изнутри детского сознания. А в подростковой необходимо внимание к моменту перехода. Это такая своеобразная ниша, которая находится в промежутке между детской литературой и юношеской, ее довольно трудно вычленить.
2.3 Пограничные страницы лирики Михаила Яснова
Михаил Яснов в детской и юношеской поэзии, которая носит условно пограничный характер, обращается к совсем не детским темам старости и смерти с философской точки зрения.
С одной стороны, в его стихах образы пожилых людей даны через призму детского взгляда: ребенок обращает внимание на конкретные атрибуты (палка-трость); ребенок описывает прохожего определениями, знакомыми детскому лексикону:
«Старый, небритый дедушка
В какой-то странной пижаме,
Оборванный, точно денежка,
И руки его дрожали».32
С другой стороны, ребенок становится соучастником жизни иного поколения, сталкивается с маргинальной фигурой бомжа и с негативной оценкой старика окружающими:
«Стали соседи пялиться,
Стали толкать друг друга.
Соседка сказала: “Пьяница!..”
Сосед пробурчал: “Ворюга!..”.»33
В своеобразной пограничной и философской поэзии Яснова происходит воспитание чувств. Помимо взгляда на стариков со стороны, ребенку предлагается прочувствовать специфику старческого существования: немощность, болезненность:
«Передохни!
Ведь мы с тобой
Почти дошли до дому.
Я подожду!» – сказал глухой.
Отставшему хромому»34
Ночное одиночество:
«А сторож ходит –
Шарк да шарк:
Он сторожит
Трамвайный парк» и, наконец, смерть.
В стихотворении «Без дедушки» лирический герой, столкнувшись со смертью родного деда, замещает его, не только осуществляет взрослые обязанности:
«И за дедушку утром картошку,
Встав пораньше,
домой принесу»,
– но игрово перенимает стариковскую экзистенцию:
«Двину пешку Е2 – Е4
И за дедушку сделаю ход».
Ребенок продлевает чужое жизненное время, выполняет и то, что «нужно», принято во взрослом времени (обязанности по хозяйству), и то, что придает жизни полноценность (играет за деда, смотрит за него в окно).
В детском времени с помощью творческой игры становится преодолимым то, что составляет зону трагедии во взрослом состоянии.
В стихотворении «Крылатое деревце» мальчик находит мертвую птицу и хоронит ее; точнее, садит, как зерно, в землю, чтобы на следующий год проклюнулась новая птица.
Таким образом, детство обладает магией бесконечности времени, находится внутри круга вечного возвращения. С этим связана взаимозаменяемость героев, окружающих явлений, условное «бессмертие».
Лирический герой Яснова, персонаж-ребёнок, мудр и наблюдателен. Он здоровается с лесом и ветром, знает, где спит божья коровка («в божьем коровнике»), замечает, как пьёт синичка — запрокинув головку, «как будто песенку поёт».
Он смотрит на мир с некоей особой пристальностью — и любуется, и тревожится, и хочет понять:
«Сегодня уже не вчера, а сегодня,
И ночь всё темнее и всё новогодней,