ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ КНИГИ КОРОЛЯ ЯКОВА

Заключение

В своей книге “Begat…” профессор Дэвид Кристал часто обращает внимание читателя на то, какое значение имел текст KJB 1611 года для всего последующего лингвогенеза современного английского языка, особенно в части корпуса его фразеологизмов и идиоматических выражений, с выходом Библии Короля Якова пополнившихся и обогатившихся огромными массивами принципиально нового содержания, само формирование которых явилось бесспорной заслугой команды переводчиков этого текста.
Вне всякого сомнения, каждый такой фразеологизм является прецедентным, поскольку посредством его синтаксической структуры, порождающей метафорическую, оригинальную семантику, в лингвистическом материале в яркой, образной форме репрезентируются экстралингвистические феномены, главным образом отношения между центральным ...

Введение 3
Глава I. Библейские фразеологизмы как универсальный инструментарий стабилизации семантики в процессе эволюции лексических средств создания микромотивов в тексте KJB 6
1.1 История создания текста KJB и особенности перевода текста исходных канонических источников 6
1.2 Стабилизация микромотивов через реконструкцию семантики перевода конвенциональных формул в тексте KJB 12
1.3 Стабилизация семантики исходного социокультурного нексуса через замену ключевых терминов фразеологизмов в тексте KJB 15
Выводы по Главе I. 19
Глава II. Приемы ресинтаксиса и реновации семантики при переводе текста KJB 20
2.1 Ресинтаксис фразеологизмов ИЯ с образованием фразовых неологизмов при переводе в тексте KJB 20
2.2 Консервативно- и инновационно-ориентированные тактики внутри конвенциональных стратегийперевода текста KJB: факторы корреляции 25
Выводы по Главе II. 28
Заключение 29
Литература 30

Введение

В 2010 году в издательстве Оксфордского университета “Oxford University Press” вышла в свет книга профессора Дэвида Кристалла “Begat: The King James Bible and the English language” («И родил: Библия короля Якова и английский язык»), которая сразу же заслужила великое признание в среде исследователей-лингвистов как настоящая энциклопедия библеизмов в лексическом корпусе современного английского языка.
Блестящий стиль книги, и столь же блестящее изложение материала профессиональным исследователем – филологом, как представляется, адресовали содержание этой монографии не только узкопрофессиональному сообществу лингвистов, но и вообще всем и каждому, для кого английский язык является не только инструментом общения, но и самодостаточным исследовательским объектом, вне всякого сомнения , заслуживающим личного интереса. По крайней мере, - в части своей этимологии и фразеологии, а это такие «колодцы без дна», в которых любой пытливый ум обязательно отыщет что-то такое, что будет достойно и удивления, и почтения одновременно. Порою этот вдруг, внезапно открывающийся «новый смысл» переворачивает в голове человека чуть ли не все его личные представления о языке, и такое, вообще говоря, даже в практике обычного носителя языка бывает нередко.
«Let there be light!» («Да будет свет!»); «A fly in the ointment» («Ложка дегтя»); «A rod of iron» (“Железные перила»); «New wine in old bottles» («Новое вино в старых мехах»); «Lick the dust» («Лизать прах»); «How are the mighty fallen» («Как пали сильные»); «Kick against the pricks» («Против рожна»); «Wheels within wheels» («Колеса внутри колес») and so on – все это “The King James Bible” (сокращенно – KJB), «Библия короля Якова». ([15]).
Современный человек, не имеющий какой-либо специальной лингвистической подготовки, из экономии времени часто пользуется так называемыми средствами электронного перевода. Часто не имеющие идиоматической и фразеологической «прошивки», все эти новообретенные современной цивилизацией гаджеты «налетают» на библеизмы, как корабль на рифы, вследствие чего весь текст механического электронного перевода превращается в бессодержательный нонсенс, в согласующиеся местами со здравым смыслом фрагменты, периодически «перебиваемыми» алогизмами. Старый опытный переводчик, или даже просто тот, кто любит читать английскую литературу, и читает много, сразу почувствует, «откуда ветер», и никогда не попадется на этот подвох.
Хронологически складывалось так, что этимология английского языка, во всяком случае, в той его версии, что дошла до современного человека, и которой он ныне активно пользуется, в разные периоды своего исторического генезиса испытывала совершенно различные (и даже разнонаправленные) влияния со стороны лексики, фразеологии и грамматики других языков. Известно мнение об английской лексике как о «дальнем ребенке», появившемся на свет в результате «очень отдаленных связей» лексики латинской. Не имея возражений против существенного влияния латыни (и франконизмов вместе с ней) на современную английскую лексику, в категорической форме то же самое суждение следует счесть не вполне достоверным. Сложная многовековая история Соединенного Королевства тому подтверждение. Английский язык отнюдь не случайно не принадлежит романской языковой группе, и это следует счесть совершенно справедливым. В известном смысле, это – дань уважения лексическому ядру современного английского языка, остававшемуся на протяжении веков неподвластным никакой лингвистической инвазии.
Эта удивительная книга "…..has contributed far more to English in the way of idiomatic or quasi-proverbial expressions than any other literary source" («….способствовала гораздо больше [формированию внутри] английского языка идиоматических выражений и квази-паремий, нежели любой другой литературный источник.») – так писал в 2004 году о «Библии Короля Якова» профессор Кристал ([13]). Опубликованная в 1611 году, в суровые времена заката позднего европейского Средневековья и на восходящей заре Нового времени, эта книга оставила в языке такой след, который не смогли засыпать песком других, более поздних влияний, прошедшие с того времени четыре столетия. Последнее относится в том числе и к суммарному эффекту влияния таких более поздних источников, как «Good News Bible» («Благая весть Библии»), «New English Bible» («Новая английская Библия») and so on ([16]).
Билеизмы стали тогда и остаются теперь для современного английского языка чем-то таким, что имманентно присуще тексту практически любого стиля или жанра, и соединено с ним неразрывно. В современной англоязычной коммуникации библеизмы можно обнаружить и в художественной литературе, и в газетных репортажах, и в спичах политиков и дипломатов. Поскольку зачастую в речи они выполняют роль figurae sermelis, то без них не обходится и реклама, - коммерческая, политическая, туристическая и т.п. В христианском мире, говорящем на многих языках, Библия была и остается одним из наиболее авторитетных, надежных и семантически наиболее емких референтов. В книге же, с упоминания которой было начато настоящее исследование, ее автором так же показано, насколько важны оказались текстологические, лексические, фразеологические изменения и корректуры, внесенные в исходный текст составителями KJB. Все вышеизложенное и определило актуальность настоящего исследования.
Актуальность исследования – утверждается на лингвистическом и культурно-историческом (частично каноническом) дискурсе, в основе которого лежит всестороннее и системное исследование эволюции соответствующих микромотивов в историческом лингвогенезе английского языка.
Методы исследования – системный, системно-структурный, структурно-функциональный, функционально-семантический.

5. “Vivere una sicut ecclesia” – “Live together as Cirche” в значении “Catholicity” “Communality” “Complicity” – «Соборность», «Общинность», «Сопричастность» and so on ([2], [3], [14]).
Конвенциональная импликация микромотивов древних библейских текстов в основывалась на семантическом сопоставлении микротем библейского предания с действующей историко-культурной традицией, позволяющей проводить ряд процедур более или менее частичной аналогизации, либо подобия или сходства характерных черт, качеств, особенностей сопоставляемых персонажей, событий, фактов, явлений, образуя тем самым актуальный фон переноса семантики предания одного времени и места в другое время и другое место. Конвенциональная семантика переносимых формул тем самым конвергировала частную тематику микромотивов в форме сочетания гетерохронии с гетеротопией, семантически интерферирующих друг с другом, и встраивая репрезентируемые древними текстами события и факты в новый смысловой универсум, и, следом за тем, - в новую социокультурную традицию, возникновение которой было инспирировано всей процедурой создания текста KJB ([4], [6]).
Ставящаяся перед переводчиками задача текстологической аутентичности, и, следовательно, совершенно определенной лексической преемственности в таких условиях могла быть выполнена только лишь в модусе equitare desiram, то есть – «да будет как будет» текстологически опираясь на те лексические и синтаксические фигуры, которые могли быть сохранены по мере перевода и перенесены из текста ИЯ в текст ПЯ с минимально возможными искажениями. Таким образом, конвенционализм трансформы, сохранения и переноса формул формировался по мере выполнения перевода при помощи переноса конвенционально приемлемых фрагментов идиоматических фигур и фразеологизмов в режиме связки «прежний смысл – фиксированная формула – новый смысл», тем самым одновременно решая и задачу сохранения аутентичности, и задачу стабилизации семантики в тексте перевода. Перенос исходного смысла библейского предания через формулы осуществлялся с заранее предустановленной целью конвергенции локальной семантики микромотивов и ее последующей суммаризации, что и привело к возникновению значительного числа фразеологизмов в создаваемом тексте KJB.
1.3 Стабилизация семантики исходного социокультурного нексуса через замену ключевых терминов фразеологизмов в тексте KJB
“Nexus” («связка», «соединение», «сплетение» - лат.) – термин лингвистики, психолингвистики, социолингвистики, социологии, культурологии, устанавливающий интерлингвистическую детерминацию взаимозависимости между единицами языка от внешних, преимущественно экстралингвистических факторов (исторических, социальных, культурных). Рассматриваемый в качестве функционального дескриптора структурных и синтаксических связей между единицами языка, в этом отношении нексус противополагается узусу, тем не менее, содержательно не являясь его абсолютным антонимом, поскольку в этом противоположении нексус есть ни что иное, как функционально ориентированное описание (дескрипция) экстралингвистической кодировки (или перекодировки) сем внутри лингвистического материала (текстов и т.п. – [11], [12]).
Репрезентируя экстралингвистический код внутри объектов лингвистики, нексус (или система его взаимосвязанных элементов) тем самым фактически задает модели, паттерны и схемы нижеследующих интерлингвистических процессов и механизмов:
1. Демаркация и дифференциация субстанциональных или конвенциональных топосов значимого социокультурного опыта, актуализируемых в тексте.
2. Интертекстуальная фрагментация сем, связанных с социокультурными топосами отношениями корреляции.
3. Интеграция и импликация социокультурных топосов и кодов в соответствии с правилами грамматики естественного языка.
4. Экстралингвистическая детерминация общей семантики текстового материала в отношении его когезии и когерентности.
5. Выбор общей парадигмы переноса соотношений валентности синтаксической и семантической для лексем и структур с цельной семантикой и возможных моделей ее сохранения ([7]).
Внесение социокультурного кода в текст чаще всего требует не только его перекодировки, но и выбора возможных вариантов приоритетного осуществления этого процесса либо в сторону нексуса (сохранение соответствия семантической валентности лексем с их активной синтаксической валентностью), либо в сторону юнкции (сохранение соответствия семантической валентности с валентностью пассивных синтаксем). Особую сложность ситуации вынужденного выбора между нексусом и юнкцией при переводе текста ИЯ в ПЯ создает увеличивающееся расхождение между культурой ИЯ и общей системой вербализации значимых моделей и схем социокультурного опыта, имманентно присущих языку ПЯ. Эта проблема относится к числу тех, которой не в состоянии помочь обычный переводной словарь. Если представить себе гипотетический двуязычный психолингвистический (или социолингвистический) словарь, то есть, - фактически расширить лингвистический код словарных статей стандартного переводного словаря кодом социокультурным, - то тогда это возможно, но как составить такой словарь?
Если обратить внимание исследователя на фундаментальные исторические пути развития крупнейших мировых конфессий в части преемственности внутренней канонической структуры их религиозной доктрины, то практически всегда в межконфессиональном культурогенезе можно обнаружить наличие траекторий переноса значимого социокультурного опыта в этой сфере через стратегии, явно или скрытно тяготеющие к конвенции в той или иной ее форме.
Для переводчика решение вышеизложенной проблемы через выбор конвенциональных стратегий и, вслед за ними, конвенциональных формул в функции медиации переноса семантики микро-и макро-мотивов текста ИЯ в текст ПЯ тем более возможно еще и потому, что часто сам социокультурный код, захватываемый из текстового материала системы ИЯ, становится исходным фактором детерминации приоритетного выбора механизмов дифференциации и фрагментации содержания значимых массивов социокультурного опыта, равно как и последующей импликации их в текстовый материал, тем самым ограничивая лексическую, семантическую, стилистическую свободу маневра переводчика.
В такой ситуации конвенция зачастую становится единственным средством нивелирования и преодоления конфликта, возникающего между правилами культурного кода в системе ИЯ, и правилами грамматики ПЯ. В тексте KJB примерами сохранения культурного нексуса в субъектно-предикатных парах являются библейские универсалии в форме нижеследующих фразеологизмов: “The Messiah Coming”, “The Fathers’ Sins”, “The Miracle of Resurrection”, “The Commandments Prophets”, “The Soul Distraction”, “The Soul Salvation”, “The Being of Spirit”, “The Presence of Spirit”, “The Gates of Heaven”, “The Gates of Hell”, «The Cross of Fate”, “The Omen of Fate”, “The Finger of Fate”, “Tempora Celestial”, “Tempora Terrestial”, “The Burdens Grievous” and so on ([2], [3], [13]).
В выбранных субъектно-предикатных парах семантическими вершинами позиционируются такие лексемы, как «Приход», «Грехи», «Чудо», «Погибель», «Спасение», «Бытие», «Присутствие», «Врата», «Жребий», «Знак», «Перст», «Времена», «Бремена», предполагающие предикацию посредством присоединения номинативов в косвенных падежах (в родительном падеже, если речь идет о принадлежности) в соответствии с внутренней канонической структурой религиозной доктрины, переносимой через конвенциональные формулы, воссоздаваемые в тексте перевода главным образом через фразеологизмы. Замена в таких субъектно-предикатных парах ключевого термина, в соответствии с теми идеями, что были позже изложены в «Философии грамматики» Отто Есперсеном в 1958 году, позволяет позиционировать реструктурированные фразеологизмы в тексте ПЯ в качестве элементов нексуса: “The Savior Coming”, “The Fathers’ Lapses”, “The Being of Resurrection”, “The Revelation Prophets”, “The Soul Death”, “The Soul Revival”, “The Whiff of Spirit”, “The Existence of Spirit”, “The Porch of Heaven”, “The Porch of Hell”, «The Lot of Fate”, “The Symbol of Fate”, “The Sign of Fate”, “The Heavenly World”, “The Earthly World”, “The Burdens Intolerable”. В вышеприведенных примерах вводимая в качестве замены лексика используется не для буквального, а для идиоматического переноса семантики из текста ИЯ в текст ПЯ через конвенциональные формулы с заменой ключевого термина ([2], [8], [13]).
Реструктуризация общей семантики фразеологизмов по факту замены такого рода носит характер моделей сохранения соотношения общей семантики реструктурированного фразеологизма с активной синтаксической валентностью элементов пары, ее составляющих. Используя схемы и модели замены, переводчик обращается к лексико-грамматическому инструментарию осуществления перевода исходного текста в тех случаях, если текст перевода начинает отклоняться от заданного исходного смысла, а сама тактика замены ключевых терминов позволяет приблизить текст переведенных фразеологизмов к исходному контексту с сохранением паритета валентности между семантикой всего фразеологизма и синтаксисом элементов, его составляющих.
Используя тактику замены ключевых терминов, переводчик в тексте ПЯ пытается воссоздать исходный смысл как артефакт способа употребления соответствующих единиц лексики, присущий не только паттернам и схемам вербализации ИЯ, но и общему социокультурному коду, присущему соответствующей ИЯ культуре. Такой перевод семантически более эквивалентно воспроизводит не только репрезентированную в канонах матрицу религиозной доктрины, но и культурную динамику ИЯ.
Выводы по Главе I.
Использование в практике перевода текста KJB специальных приемов, изложенных в Главе I, и относящихся преимущественно к стратегиям «одна формула – два смысла» и «сохранение нексуса через замену ключевого термина» позволило решить ряд задач, поставленных перед командой переводчиков короля Якова I Стюарта со стороны заказчиков перевода и издания нового текста KJB. В числе этих задач, частью своей сформированных вне пределов правил и требований лингвистики, оказались задачи совмещенного и даже субординированного характера, то есть такие, без принципиального решения которых оказывалось невозможным продолжение всей дальнейшей работы.
Основной стратегией достижения согласованности позиций и взглядов на сохраняющиеся разногласия и выработки единого решения явилась стратегия конвенции. Процессуально дивергированная на ряд тактик частного плана по решению конкретных задач, конвенция впервые в истории новых и новейших переводов библейских текстов инспирировала создание целого ряда новых конвенциональных формул и моделей. Сформированные не только на основе требований текстологической аутентичности и стабильности переносимой семантики, они исполняли функции сохранения паритета семантической и синтаксической валентности компонентов внутри фразеологизма как средства стабилизации контекстной семантики, главным образом связанной с передачей смысла исходных микромотивов, наиболее утраченных при предшествующих переводах текста Ветхого Завета с одного языка на другой. Использованные приемы помогли решить также и задачу обеспечения репрезентативности и адаптации текстов ИЯ к процессам трансляции в условиях новой коммуникационной среды, хронологически и культурно дистанцированной от времени и особенностей создания исходных архаических текстов.
Глава II. Приемы ресинтаксиса и реновации семантики при переводе текста KJB
2.1 Ресинтаксис фразеологизмов ИЯ с образованием фразовых неологизмов при переводе в тексте KJB
В лингвистике современного английского языка корпус фразеологизмов библейского происхождения позиционируется в качестве исследовательского объекта особого рода, а в общем фразеологическом фонде занимает так же особое, центральное место на протяжении четырех веков, прошедших с того времени, когда текст KJB увидел свет. Этот корпус функционирует как бы отдельно, обособленно от остального фонда, допуская инварианты особого рода с целым рядом ограничений и оговорок как со стороны семантики исходного фонда библеизмов, так и со стороны синтаксиса в плане возможности тех или иных его изменений.
Многие исследователи, посвятившие себя изучению феномена KJB в традиции современного лингвогенеза английского языка, обращают внимание на явное преобладание инвариантов семантического плана, тогда как число инвариантов структурного характера по сравнению с семантическими инвариантами относительно мало. Этот дисбаланс, по мнению многих тех же самых, может быть как раз и объясним с точки зрения особенностей функционирования библеизмов в языке, в среднестатистической коммуникации тяготеющего к яркой, рельефной импликации структуры библейского фразеологизма в речевой контекст таким образом, что аднективная («добавленная») валентность фразеологизма во взаимодействии с синтаксисом контекста метафоризирует и оживляет весь его общий смысл. Иными словами, в среднестатистической «выборке» именно структура фразеологизма оказывается более устойчивой и репрезентативной по сравнению с семантикой, явно более изменчивой.
Возможный ресинтаксис фразеологизмов ИЯ в своей основы обнаруживает феноменологию семантической инверсии через общую семантическую «переполюсовку», проявляющуюся как функциональный результат процесса ресинтаксиса. В отдаленной от 1611 года перспективе обнаруживается также утрата изначальных микромотивов примерно в пятой части всех библеизмов. Четыре века тому назад переводчик в процессе перевода и создания текста KJB периодически оказывался в ситуации, когда реструктуризация исходного синтаксиса библейских фразеологизмов оказывалась вынужденным решением проблемы перенесения не только внутреннего, но и общего контекстного смысла. Тот факт, что спустя четыре столетия созданные в то время ресинтаксемы в каком-то своем числе (примерно пятая часть) утратили изначально детерминированную семантику, свидетельствует также и о том, что, видимо, постепенно утратились и те фрагменты контекста, внутри которых эти семы обретали смысл.
Однако, напротив, тот факт, что те же фразеологизмы, несмотря на вышеперечисленные коллизии, до настоящего времени все же сохранились, тем не менее, свидетельствует и о том, что они не воспринимаются буквально, как обороты, имеющие нулевую или даже отрицательную семантику (то есть как противоречащие здравому смыслу – [9]).
Перегруженность современной культуры информационными потоками в числе своих негативных последствий имеет в том числе и постепенное снижение интереса среднестатистического христианина к источникам канонов своей религиозной конфессии, нарастающее по мере уменьшения возможностей для чтения и несоразмерно скудного знания исходных библейских текстов. Вынужденная ориентация на откровенно невысокий культурный уровень современного общества вынуждает во все большей степени адаптировать созданный четырьмя веками ранее библейский текст KJB в том числе посредством перефразирования (фактически, - ресинтаксиса) уже известных библейских выражений, функционирующих продолжительное время в языке в качестве идиом, первоначальная семантика которых все более размывается, а детерминированные в них микромотивы, - все более дивергируются современным «масскультом» порой совершенно парадоксальным образом.
Examples:
1. “The Throne of God and of the Lamb” – “The pulpit of the Lamb and Altar of God”; новый смысл – «алтарь – он же жертвенник».
2. “In the midst of the street” – “The Night of the Slaughter”; новый смысл – изменение топоса места на топос времени с частичной трансформой семантики.
3. “On either side of the river” – “Both banks never converge”; новый смысл – добавление условия несходимости.
4. “Bare twelve manner of fruits” – “It reaches the Twelfth Tribe”; новый смысл – новая атрибуция имени числительного (сохранено).
5. “Yielded her fruit every month” – “For each time its fruits”; новый смысл – расширение значения топоса времени с добавлением нексуса каузальности.
6. “The Tree were for the healing” – “Yes heal touches the tree”; новый смысл – ресинтаксис адаптивного типа к более современной модели библейской заповеди.
7. “And there shall be no more curse” – “Their curse be upon them”; новый смысл – ресинтаксис типа, аналогичного п.6 (см.выше).
8. “His servants shall serve Him” – “Yes last era to serve Him forever”; новый смысл – ресинтаксис типа, аналогичного п.п.6, 7.
9. “They shall see His face” – “Yes follow them be before the face of His”; новый смысл – ресинтаксис типа, аналогичного п.п.6, 7, 8.
10. “His name shall be in their foreheads” – “Hallowed be His name on their foreheads”; новый смысл – добавление дополнительной предикации в структуру библеизма.
11. “And there shall be no night there” – “And there shall be Light”; новый смысл – снятие двойного отрицания с импликацией антонимичной лексемы («ночь» - «свет»).
12. “They shall reign for ever and ever” – “They shall be reign will last forever”; новый смысл – реновация устаревающего синтаксиса.
13. “These sayings are faithful and true” – “And all saying – the Truth is”; новый смысл – расширение предикации (изменение квантора).
14. “Which must shortly be done” – “And so be done what prophesied”; новый смысл – изменение предикации («должное» на «предсказанное»).
15. “Behold, I come quickly” – “Behold, you will soon wait for Me”; новый смысл – глубокий ресинтаксис, прежняя структура утрачивается.
16. “Blessed is he that keepeth the sayings” – “Blessed is anyone, who keeps what had been said by Me”; новый смысл – ресинтаксис с добавлением passive voice в функции дополнения.
17. “Saw these things, and heard them” – “Seeing was and hearing the same”; новый смысл – ресинтаксис с изменением временной модальности (Past Simple на Past Continuous).
18. “I fell down to worship before the feet of the angel” – “And I fell down to the feet of the angel to worship Him”; новый смысл – ресинтаксис с изменением дополнения.
19. “Then saith he unto me” – “And it was said to me then so”; новый смысл – ресинтаксис по типу, аналогичному п.п. 6, 7, 8 (см.выше).
20. “See thou do it not” – “See you do not do that”; новый смысл – реновация структуры с сохранением исходной семантики.
21. “For I am thy fellowservant” – “So for that I am thy servant”; новый смысл – реновация структуры с добавлением значимых препозиций.
22. “And of thy brethren the prophets” – “And as so well as thy prophets” новый смысл – реновация структуры с добавлением ([2], [3], [13]).
Задача импликации социокультурного кода во вновь создаваемый текст перевода KJB потребовала сочетания механизмов воспроизведения структуры архаических фразеологизмов с механизмами реструктуризации и ресемантизации исходных семантики и синтаксиса с целью перенесения частного и общего контекстного смысла таким образом, чтобы элементы социокультурного нексуса имплицировались в текст без противоположения правилам грамматики и означивания (семантизации) тексту перевода (тексту ПЯ – [10]).
В процессе адаптации и конвенционализации моделей и паттернов перевода лексических и структурных носителей микромотивов текста ИЯ у переводчиков периодически возникала необходимость реструктуризации синтаксиса исходных архаических формул через ряд базисных стратегий, в числе которых следует указать такие, как репарации (восстановления структуры), реновации (замены архаичной лексики на современную), модернизации (структурного улучшения и осовременивания имеющейся структуры исходных формул), адаптивной редукции вспомогательных элементов и т.п. Общественно-политические и религиозные институты, выступившие в роли фактических заказчиков текста KJB, ставили перед командой исполнителей в числе многих других также и цель достижения в переводе максимально возможного уровня сохранности и репрезентативности сем, формирующих развертывание исходных библейских микромотивов таким образом, чтобы формируемый текст перевода в ПЯ оставался свободен от каких-либо внутренних преград процессам конвергенции основных сюжетных линий текста ИЯ.
2.2 Консервативно- и инновационно-ориентированные тактики внутри конвенциональных стратегий перевода текста KJB: факторы корреляции