Журналистский развал 2-х империй: 1917, 1991 гг. Российская экстремистская журналистика о национальном вопросе

Заключение

Во все времена, в абсолютно любых странах СМИ стоят перед выбором – придерживаться пропагандистской модели, которая освещает действия власти, или же описывать события с собственной позиции, говоря о нем объективно. Практика показывает, что для России показательной является именно первая модель.
В самые сложные моменты русской истории СМИ брало на себя функцию рупора власти. Но, в ситуациях, когда страной завладевали анархические настроения, газеты и журналы освещали взгляды разных политиков, взаимодействуя между собой.
Значение журналистики как субъекта национальной политики воз¬растает на уровне межличностного общения и проявляется как соучастие в жизни людей — авторов, героев, адресатов, - объединяемых ценностями и смыслами. Внимание к человеку как к главному субъекту наци ...

Введение 3
Глава 1. Специфика экстремистской журналистики 6
1.1. Роль журналиста в политике 6
1.2. Журналистика и экстремизм 11
Выводы по первой главе 17
Глава 2. Роль журналистики при распадах государства 18
2.1. Журналистский экстремизм 1917 года 18
2.2. Пресса в событиях 1991 года 22
Выводы по второй главе 26
Заключение 27
Список литературы 30

Введение

Проблема национального вопроса и межнациональных отношений во все времена привлекала представителей журналистского сообщества. Внимание СМИ к данному вопросу, с одной стороны, обусловлено проблемой национального вопроса, а с другой стороны обращенностью к необходимости освещать данный вопрос с точки зрения подхода к реалиям действительности.
В разряд популярных, начиная с первых десятилетий XX века тема эта попадает благодаря заинтересованности в ней разных политических сил. Журналистика с этого периода становится важнейшим регулирующим звеном межнациональных отношений. Впрочем, развитие этого звена одинаково было направлено как на сплочение народов страны, так и на их отмежевание друг от друга. С этого момента усиливается значение журналистики в межнациональных отношениях в пе риоды глобальных потрясений общества, когда она становится вектором, направляющим движение общественной мысли.
А этих потрясений в России в XX веке было достаточно – сначала революция, после которой приходилось прививать народу новую идеологию, создавать единый, не русский, но советский народ, преодолевая центробежные силы, затем во времена распада СССР, когда произошла утрата огромного количества территорий и большинство народов, скрепленных ранее единой информационной политикой стали отдаляться друг от друга. Последствия последнего «передела» ощутимы до сих пор – некогда братские народы, поддавшись провокациям информационных воин в настоящее время готовы обвинять друг друга во всех бедах прошлого. Естественно, журналистика в данном случае не способствует утиханию экстремистских настроений, а наоборот, раздувает их.
Для современности вопрос развала двух империй – вопрос в большей степени злободневный. История не раз доказывала факт того, что Россию, как бы она не называлась в момент истории, нельзя сломить оружием, но вот информационно, при помощи меткого слова, можно достигнуть многого.
И прослеживая достижения, а может и ошибки, прошлого, можно увидеть способы, которые дают отражение и в современности. Журналистика дает ответы на самые главные вопросы – политического порядка, наступающего после затяжного хаоса и межэтнических отношений, которые, с одной стороны, поднимают вопросы этнического равенства всех народов, но, с другой стороны, указывают на необходимость главенства одной нации. И как эти противоречия будут решены, будет зависеть от информационного поля.
Иными словами, отрицать то, что журналистика становится одним из политических игроков на протяжении всей истории практически невозможно. Вопрос о политических процессах в журналистике вряд ли может считаться малоизученным. Близкими к разработке данной тематики являются труды В. К. Мальковой, В. А. Тишкова, Г. В. Кожевниковой, А. М. Верховского. Их работы отличает внимание к про¬блемам толерантности в текстах массовой информации и использования «языка вражды» в журналистских публикациях. Коммуникативные ас¬пекты социального управления анализируются в исследованиях Е. А. Волкова, А. М. Воробьева, И. Н. Панарина, М. В. Шкондина .
В постсоветские годы исследования этножурналистской проблематики с учетом изменившихся социальных и политиче¬ских условий продолжают свое развитие. Среди работ этого времени сле¬дует отметить труды Ф. А. Аракелян, О. А. Богатовой, Ю. А. Мишанина, Р. П. Овсепяна, А. И. Станько, В. Д. Таказова, О. Д. Якимова .
Объектом исследования становится роль журналистики в России. Предмет – роль журналистики при развале СССР и Российской империи.
Цель данной работы – обратиться к деструктивному факту журналистики – месту ее в центробежных процессах и негативных тенденциях в обществе. В соответствии с целью необходимог решить ряд задач, обратившись к теоретическим и историческим вопросам:
1. Рассмотреть роль журналиста в политике и межнациональных отношениях;
2. Соотнести явление экстремизма и журналистской деятельности;
3. Проанализировать деструктивную роль журналистских произведений во время Октябрьской революции;
4. Описать события 1991 года с позиции журналистских произведений.
Структура работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

Журналист часто воспринимается людьми, с которыми он общается как последняя инстанция в их конфликтах с органами управления, как «защитник» и «борец за правду». Мотивация. Роль журналиста обусловлена различными мотивами — от стремления получить максимальную выгоду до достижения общественного блага. Мотивация в профессиональной деятельности связана с предложенной в данном параграфе моделью проявления целевых установок. Так, отражение может быть обусловлено мотивом беспристрастности, обобщение - получением нового знания о социальной действительности, рекомендация — стремлением помочь людям в сложной ситуации, а влияние - желанием самореализации в политической жизни.Выделение целевых установок, как можно заметить, ведется и с точки зрения внутренней позиции журналиста (в случае, когда он сознательно стремится к достижению каких-либо целей путем публикации), и по результатам воздействия информации на аудиторию, на интенсивность и логику происходящих социальных и политических процессов, на принятие тех или иных управленческих решений. Следует отметить, что цели, к достижению которых стремится журналист, и результаты воздействия на аудиторию не всегда совпадают. Вероятность такого совпадения уменьшается по мере усиления компонента «влияние», поскольку изменяется структура требований и ожиданий аудитории, возлагающей на журналистов полномочия своего социального и политического представительства.Журналистика и экстремизмВопрос об экстремизме в настоящее время можно считать решенным – он регулируется с законодательной позиции. Но во времена потрясений общества так или иначе существовала регулируемость норм. По мнению Г. В. Лазутиной, назначение таких норм - «подсказывать журналисту такие варианты поведения, которые позволяют ему с наибольшей вероятностью достигать оптимальных отношений во время деятельности в конкретных условиях и тем самым помогают добиваться хорошего результата. В то же время нормы — это ориентиры для самоцензуры: они ограничивают пространство творческой свободы журналиста, но ограничивают его собственной волей, причем настолько, насколько того требуют внутренние законы журналистики, осознанные как воля профессиональной журналистской общности. Можно сказать, что профессионально-нравственные нормы являются правилами поведения журналиста с людьми, на контактах с которыми строится его профессиональная деятельность».Экстремизм как категорию культуры анализирует Л. Н. Аксеновская: «Экстремизм можно понимать как контркультурное явление, но не по отношению к существующей культуре определенного общества, а по отношению к метакультуре человеческого сообщества в целом, в которой аккумулированы универсальные культурные ценности (в первую очередь, этические), отвечающие за возможности выживания человеческого и как биологического, и как духовного вида одновременно». В данном случае наблюдается попытка дать явлению экстремизма универсальное толкование, однако в политическом смысле он может иметь конкретно-исторический характер. Контркультура может существовать только в единой культурной системе, в которой выработаны определенные ценности и с которой контркультура себя соотносит.Экстремизм проявляет себя, как правило, в условиях культурного давления и доминирования. При этом, чем выше давление, тем выше обнаруживаются экстремистские настроения. На эту особенность обращает внимание А. Н. Смолина: «У экстремалов и экстремистов общий фундамент целеполагания: стремление к утраченному возвышенному. Поэтому их общая цель может быть описана единообразно как преодоление повседневной комфортности и конформизма; эта цель обладает религиозным пафосом, поэтому методы ее достижения естественным образом преувеличены, и такое преувеличение именно естественно, а не искусственно. Экстремисты и экстремалы похожи в том, что ради цели готовы на жертву. Различие же между ними можно определить как преобладание этического или эстетического. Бунт экстремалов против усредненной повседневности, комфортности как таковой имеет преимущественно эстетическую окраску и оценивается так же, т. е. в основном эстетически и положительно; здесь мы имеем дело с эстетическим поощрением клише под названием «бунт против буржуазных устоев». Бунт экстремистов, напротив, имеет, главным образом, этический характер и получает этическую оценку, чаще всего отрицательную. Это не удивительно: эстетическое всегда индивидуально и как будто не вполне серьезно, этическое всегда публично и оттого всегда слишком серьезно. Бунт экстремистов, таким образом, направлен против общества, которое жаждет комфортности. Экстремизм разрушает границы комфортности с помощью наглядного насилия, стремясь к своей возвышенной цели».При этом следует учитывать, что массовая аудитория сталкивается как с экстремальными, так и с экстремистскими проявлениями лишь в изображении их средствами массовой информации. Именно в их содержании, в том числе в журналистских произведениях, те или иные герои предстают в образах экстремалов и экстремистов, а СМИ являются эффективным инструментом, с помощью которого легко создавать образы экстремистов из экстремалов и наоборот. На данное обстоятельство указывает Е. В. Сальников: «Экстремизм как феномен масс-медиа есть мифологема врага власти, коварного и многоликого, бесформенного ровно настолько, насколько это необходимо медиакратии, чтобы навешивать ярлыки, создавать нужное восприятие событий. Нет сомнений в том, что пугающий облик экстремиста может с легкостью трансформироваться, включая в себя «нужные» черты или освобождаясь от каких-либо характеристик».Тезис о жизнеподобии журналистики, высказанный некогда С. Г. Корконосенко, стал основанием вывода В. А. Сидорова о природе экстремизма в журналистике: «Принадлежность журналистики всем означает, что любой социальный слой, как его ни обозначай, — и маргинал, и здравомыслящий реалист из среднего класса, и представитель элиты - потенциально способен с помощью средств журналистики генерировать экстремистские суждения и настроения». Анализируя медийные истоки экстремизма, состав его генераторов и носителей, Сидоров выделяет три возможные ситуации проявления взаимосвязи и взаимозависимости журналистики и экстремизма.Во-первых, «субъектом экстремизма может быть само общество, на определенных этапах развития стихийно вырабатывающее экстремистскую идеологию, которая, следовательно, при этом, как правило, включается в тексты массмедиа (в противном случае столь же тщательно вымарывается из них). Носителем этой идеологии становится журналистика». В данном случае журналистика сама выступает как явление контркультуры. Отмеченная стихийность возникновения экстремистских идеологий только видимая, она объясняется ответной реакцией на внешнее (государственное, социальное, классовое и т. д.) угнетение (или угнетение, воспринимаемое как внешнее).Во-вторых, «экстремизм проявляет себя в связи с объектом отображения в массмедиа, когда в силу определенных обстоятельств происходит героизация радикалов в истории и современности..., по каналам СМИ ведется массированный показ актов насилия. В этом случае носителями идеологии экстремизма становятся СМИ, а то и государственные службы по связям с общественностью». Журналистика в данном случае проявляет себя в качестве субъекта формирования и объекта отражения общественного мнения. В-третьих, «позиции экстремизма усиливает так называемое информационное сопровождение действий террористов, когда работники СМИ в каждом акте насилия усматривают информационный повод для широкого отображения практики экстремизма и его идеологии в печати Ответственность за это только отчасти возлагается на СМИ и работающих в них корреспондентов, расползанию (даже генерированию) идеологии экстремизма в массмедийной сфере способствуют характер собственности на каналы массовой коммуникации и психология массового общества. Экстремизм и СМИ зависят друг от друга. Задачи экстремистов, особенно в случаях крайних террористических проявлений, состоят в распространении информации о своих действиях и идеях, в создании социальной нестабильности и атмосферы страха.Интенсификация социальных изменений и возрастание объемов информации дезориентируют поведение человека, корректируя (и даже радикально изменяя) ценности, в соответствии с которыми он определяет смыслы своего существования. На этом фоне искусственными, девиантными оказываются адекватные действия реальных людей и остающиеся еще интегративные социальные ценности, которые средствами массовой информации, культивирующими террор, либо игнорируются, либо преподносятся предполагаемому потребителю глумливо-ироническим стилем. Журналистика в ситуации ценностной дезинтеграции подвергается дисфункции, связанной в том числе и с экстремистским отношением к миру.Выводы по первой главеТаким образом, можно говорить о том, что журналистика в политике играет очень важную роль, становясь как отразителем идей нации, так и формирователем этих идей. Журналист очень редко лишь отражает происходящее, чаще всего, он реализует собственные мысли или мысли заказчика, увеличивая сепаратистские настроения. Именно поэтому можно говорить о том, что экстремизм и журналистика очень редко отделимы друг от друга. Это ясно даже сегодня, несмотря на правовые ограничения, в эпоху же социальных потрясений, когда в стране главенствовала анархия, сдерживающих позиций не было вообще. Глава 2. Роль журналистики при распадах государства2.1. Журналистский экстремизм 1917 годаОктябрьская революция – это время, достаточно широко известное каждому человеку. Этому времени поклонялись, это время ненавидели. Тем не менее, ранее оно не рассматривалось в контексте именно журналистского творчества. 1917 – время анархическое, время переплетения двух властных структур. Журналистика в это время развивалась в двух направлениях – близкому к самодержавию и сохранению русских земель и социалистическая, основной мыслью которой становилось закрепление большевистской власти в умах людей, объяснение необходимости откола Польши, Финляндии и того, что называлось Бессарабией. Естественно, что после революции такие газеты, как «Русское знамя», «Земщина», но большинство изданий, в частности, кадетских и эсеровских, продолжали свое существование, во многом превосходя газеты большевистские.Естественно, что после февральской революции начали преобладать большевистские газеты. Теоретически появление их было обусловлено разворачиванием легальной борьбы политических партий. Но на деле все обстояло гораздо сложнее и означало давление большевиков на информационную политику в стране. Первым этапом стало, как ни странно, открытие «Правды», которая была ликвидирована за неделю до начала войны. Естественно, что большевики поспешили связать между собой два этих явления, указав на то, что правительству была невыгодна правда на страницах газеты. Продолжается это и сейчас. в частности, в статьях Ольшансткого, ведущего основной политической линии в газете отмечалось: «Временное правительство сходно со старым правительством в том, что оно – правительство капиталистов и помещиков... Оно стоит не за революцию, а против революции... Члены правительства, кроме Керенского, все монархисты. Нужно идти против них, требуя республики. Временное правительство хочет захвата чужих стран, порабощения других народов. А мы говорим, что каждый народ должен сам свободно решать свою судьбу, и хотим скорее кончить войну». Очевидно, что ставка на самостоятельный путь каждого народа показана здесь достаточно явно. Ни для кого не секрет, что большая часть народов, насильно присоединенных к Российской Империи, стремилось организовать собственную государственность. И дело даже не в Польше, но даже в событиях на Кавказе, где сепаратизм после окончания русско-кавказской войны никак не стал меньше, и на Украине, где ко времени революции подпольно уже не раз возникали попытки вернуться к исконной культуре и исконной речи. Естественно, что подобные заявления не могли не порадовать сепаратистов, так как обещали им свободу, если не политическую (эта сторона вопроса старательно обходилась в прессе стороной), то хотя тбы культурную. Были, конечно, в «Правде» и попытки защищать действия Временного правительства, в частности, примером может статью статья Каменева. Указывающая на то, что Временное правительство единственное, кто может спасти Россию от развала и призывал к поддержке его реформ. Подход вызвал то, что сейчас называется общественным резонансом, когда большевики в большинстве своем стали клеймить Каменева, а эсеры и меньшевики восприняли как единственно разумный взгляд большевистской газеты. Впрочем, подобные «шатания» «Правды» закончились тогда, когда во главе ее встал В. И. Ленин. Вслед за «Правдой» большевистские издания возникают в Москве и в других крупных городах и промышленных районах России. 7 марта начала издаваться газета «Социал-демократ» – орган московских большевиков, с того же дня стала выходить в Петрограде «Циня» («Борьба») – руководящий орган социал-демократии Латышского края, 10 марта харьковские большевики выпускают газету «Пролетарий», 11 марта в Тифлисе возобновляется выход «Кавказского рабочего», 14 марта в Киеве издается «Голос социал-демократа», 18 марта в Якутске – «Социал-демократ», а в Нарве – «Кийр» («Луч»). Возникает целая сеть военных газет «Солдатская правда» (Петроград), «Солдатская жизнь» (Екатеринослав), «Голос правды» (Кронштадт), «Окопная правда» (Рига), «Волна» (Свеаборг).Естественно, что вновь создаваемые большевистские органы в газетах разных территории, издаваемые в большинстве своем на языке территории, укрепляли стремление народов поддерживать сепаратистские настроения и большевистские идеи. Но на самом деле независимость прессы, которая была столь показательна после революции, занималась перепечаткой статей все с той же правды и становилась отражением единой информационной политики партии. 7 апреля «Правда» обнародовала ленинские Апрельские тезисы под заглавием «О задачах пролетариата в данной революции», которые тут же были перепечатаны газетами «Социал-демократ» (Москва), «Пролетарий» (Харьков), «Кавказский рабочий» (Тифлис), «Бакинский Рабочий», «Красноярский рабочий» и др.После выхода РСФСР из войны и подписания мирного договора на унизительных основаниях с Германией, наступает новый виток для развития экстремистских настроений в России. Естественно, ведущие небольшевистские газеты восприняли во штыки большевистское правление, указывая на то, что партия во главе страны толкнет ее на гражданскую войну, в частности, об этом говорила газета «День». Но, находясь у власти, большевики долго не терпели инакомыслие – был издан декрет о печати и уже во второй половине марта 1918 года начались первые революционные трибуналы над газетами. В мае – июне было закрыто около 60 газет, и около 20 изданий подверглись штрафам от 25 до 80 тыс. рублей. Всего в 1917 – январе – августе 1918 г. было ликвидировано свыше 460 газет: 226 буржуазных, 235 эсеровских и меньшевистскихС этого момента пресса стала развиваться в нужном политическом ключе пропаганды. Цензура в двадцатые и тридцатые годы, по мнению Г. В. Жиркова, осуществлялась как цензурный субъективизм, основными показателями которого становится ужесточение против любого инакомыслия, выходящего за рамки идей политического режима. Слово в те времена воспринималось как оружие, а потому пропаганда, реализуемая на страницах изданий (или кажущаяся таковой) жестоко подавлялась. Примечательно, что абсолютно все издания должны были проходить самую жесткую цензуру. При этом большевики широко критиковали «буржуазный трезвон» о свободе слова, считая, что это вещь бесполезная для общества. Большевики были твердо уверены, что информация – главное основание для человеческой деятельности. Поэтому информационное издание выдавало эту информацию в той степени, в которой желает повлиять на потенциальные действия своего читателя. Важно было поддерживать идеи национальностей до той поры, пока большевики окончательно не утвердятся у власти. В связи с этим большая роль отводилась национальностям, населяющим Россию и их культуре. Регулярно освещая вопросы промышленности, сельского хозяйства, культуры, просвещения национальных регионов, газета нередко помещала исторические очерки под заглавиями «Киргизы», «Ингуши», «Мари (черемисы)», «Из истории вотского трудового народа» и т.д. Основное содержание этих публикаций сводилось к тому, что только организованность и единение всех национальностей вокруг русского народа приведут к успеху в борьбе за Советскую власть. Иными словами, если поначалу большевики расшатывали стабильность в стране, стремясь привить анархию, то впоследствии они взяли курс на единение народов страны. 2.2. Пресса в событиях 1991 годаВ 1990-1991 годах СМИ стали одним из первых институтов, который принял рыночные условия сотрудничества, начали активно внедрять в свои ряды рекламу и писать заказные статьи. Естественно, что этому способствовал во многом вновь созданный закон о СМИ, который давал изданиям неограниченную свободу слова. Как следствие, с этого периода пресса и телевидение становятся ареной политической битвы, суть которой заключалась в получении большего количества голосов избирателей и абсолютной поддержки народа.