Островский

Итак, на основе анализа драматургической деятельности Островского можно выделить несколько этапов, органично сменявших друг друга и свидетельствующих о том, что вся жизнь драматурга была отмечена энергией неустанного творческого поиска, а его эстетика постоянно обогащалась, совершенствовалась, обретала все новые качества.
Первый период творчества драматурга (1840-е — начало 1850-х годов) отмечен поисками своего стиля, своей темы в литературе и своего героя. Начав с прозаических опытов, где лежат истоки его самобытной системы художественного освоения мира, молодой автор органично вписывается в общий литературный процесс, в эстетику натуральной школы, открывая читателю особенности замоскворецкого быта, малознакомой по литературе социальной среды. В жизни русских купцов, в их поступках драмат ...

Введение 3
Глава 1. Актуальные аспекты и социальные функции в творчестве Островского А.Н. 7
1.1 Эволюция творчества Островского А.Н. основные этапы его творческого пути 7
1.2 Социальные проблемы и их влияние на творчество Островского А.Н. 18
1.3 Современные тенденции и углубление социальных функций в интерпретации пьесы Островского А.Н. «Доходное место» 35
Заключение 38
Список использованной литературы 49

Актуальность. До сих пор А. Н. Островский переосмысливается талантливыми критиками и исследователями литературы и театра. И сегодня интерес к нему все растет, на театральных сценах постоянно можно видеть его пьесы, и нередко новое сценическое прочтение произведений Островского становится ярким событием русской культуры. Его драматургия удивительно созвучна нашему времени и современному зрителю, что повышает интерес исследователей к изучению феномена Островского.
Каждым историческим моментом привносится новое в понимание культурного наследия прошлого. Происходящие изменения приводят к совершенно другому восприятию - так то, что ранее казалось простым, не требующим доказательств, после прочтения Островского, обнаруживает новые неизведанные грани. Современными российским обществом и отечест венной наукой переживается новый этап в развитии, литературоведами были обнаружены философские, исторические, социальные, культурологические, нравственные проблемы, решение которых конкретным образом будет сказываться на осознании картины формирования литературы в целом и на освещении творчества отдельных авторов как ярких индивидуальностей.
Драматург, всегда узнаваемый, всегда проявлявший интерес к национальным качествам быта и характера, постоянно находился в эволюции, обогащал свою яркую художественную палитру новыми неожиданными и необычными красками. Он органично соответствовал своему времени, живо откликался на любые изменения в литературной, культурной, общественной жизни.
Автор курсовой работы выделил эволюцию творческого пути Островского как главную проблему, обозначил и характеризовал основные его этапы и социальные функции.
В произведениях русской литературы в совокупности рисуется картина разных сторон социального бытия и русской культуры в целом, что дает возможность анализа и осмысления основных тенденций развития культуры. Большое внимание к массовому зрителю, а также восприятие ценностей проявлений личностных начал в повседневной человеческой деятельности обнаружило в литературе новые смыслы, отметило пути ее развития между крайними точками, между полюсами, в русле «срединной культуры» (Н. А. Бердяев).
Сомнительным и обветшалым называет репертуар российского театра середины ХIХ в. В. Лакшин [9, с.492]. Перелистывая, в частности, афиши Малого театра в сезон 1851/52 гг., он выстраивает репертуарный список: из драм – «Уголино» Полевого, «Денщик» Кукольника, «Смерть Ляпунова» С. Гедеонова, из комедий – «Боцман» Тарновского, «Идеалы» Маркевича. Основное же место в репертуаре отдано водевилям – переводным и оригинальным, с такого рода «говорящими» названиями: «Белокурая брюнетка», «Вот так пилюля! Что в рот, то спасибо», «Кутерьма», «Любовь артиста», «Муж не муж, жена не жена», «Невесте 45 – приданого 100 000», «Чертов колпак», «Я съел моего друга». (Похожие ассоциации возникают, когда читаешь афиши нынешней антрепризы – китчевый подход к выбору репертуара преобладает.
Способ существования на сцене тоже напоминает эпоху «до Островского». Теперешние сторонники такого театра называют его «актёрским» – как альтернативу так называемому «режиссерскому» театру конца ХХ в., когда воля постановщика в формулировании сценического высказывания была определяющей. Характер этих спектаклей ограничивается простым «увеселением» публики или, наоборот, нагнетанием у неё мистических и мелодраматических «страхов». Итог – посмотрел, «навпечатлялся», вышел из театра и забыл.) Подобный репертуар – предел мечтаний публики, для которой театр и спектакль – тот же товар, только не для физиологического употребления.
«В этой публике, – пишет Островский, – нет собственного понимания, нет восприимчивости, нет движений, нет общности между ней и пьесой. Все сильное или неожиданное производит в этих зрителях что-то вроде беспокойства. Чему эта публика самостоятельно горячо сочувствует, так это пошлым намекам и остроумию самого низкого сорта» [2, с.42-58]. Новому театру, о котором он мечтал, нужна была другая публика, и ее тоже необходимо было растить и воспитывать.
Поэтому тема курсовой работы актуальна. Она является настоятельной литературоведческой, культурологической и общественной потребностью. Проведенное в практической и теоретической целостности, логической завершенности, диссертационное исследование содержит анализ всего творческого пути драматурга, историю формирования его драматургической эстетики - в контексте русской литературной жизни.
Красота бытия, отраженная в драматической форме, проявляется в конкретных обстоятельствах и в конкретной обстановке. Сам быт, столь привлекавший автора, предстает в эстетической завершенности, явлен как художественное целое. В драматическом произведении, изначально сориентированном на сценическое прочтение, герои объединены пространством сцены, продуманным театральным реквизитом, замыслом автора и режиссера. Представление о красоте быта складывается из общей картины, в которую входит предметный мир, окружающий персонажей, включая еду и питье, одежду, грим, убранство сцены, мир внутренних переживаний, требующих от зрителя сопереживания, живого эмоционально-интеллектуального отклика в соответствии с его ценностными представлениями.
Объект исследования: собрание сочинений А. Н. Островского, включая дневниковые записи, статьи, наброски, письма, а также драматические произведения современников автора.
Предмет исследования: анализ особенностей быта и национального характера, социальных функций, отраженных в драматургии Островского.
Цель: рассмотреть актуальные аспекты и социальные функции в творчестве А.Н. Островского. Исходя из поставленной цели были достигнуты следующие задачи:
- проследить эволюцию творчества Островского А.Н.;
- выделить этапы творческого пути;
- сформулировать социальные аспекты, повлиявшие на творчество;
- рассмотреть социальные функции пьесы «Доходное место».

Островским и его друзьями по «Москвитянину» (Л. Мей, Т. Филиппов, Ап. Григорьев, Е. Эдельсон, Б. Алмазов, А. Писемский), образовавшими в 1851 г. «молодую редакцию» журнала, как бесценный источник познания народной жизни и национального характера.
Этот журнал сыграл в судьбе Островского колоссальную роль, именно москвитянинские публикации принесли драматургу известность, а москвитянинское окружение способствовало формированию у него собственных убеждений и гибкости в оценках многих спорных литературных и эстетических явлений.
Позиция «молодой редакции» журнала сближалась с мнениями многих идеологов славянофильства, призывающих активно собирать и изучать памятники старины и немало потрудившихся на этом поприще. Свои усилия славянофилы направляли на сближение литературы с жизнью трудовогонарода, с крестьянством, где и сохранились национальные черты быта, семейного уклада, традиций и нравственности. Но, как отмечает А.С. Курилов, «общеэстетический вопрос об отношении искусства к действительности» славянофилы подменили «вопросом об отношении русского искусства к жизни русского крестьянина. Славянофилы хотели, чтобы искусство изображало не действительную жизнь народа, считая ее “неправдой”, искажением подлинно русской жизни, а такую, которая отвечала бы их идеалу»[8, с.226–227].
Наряду с появляющимися в 1850–1870-е годы исследованиями о фольклоре, о древних памятниках литературы, о народном быте, об исторических событиях появляются художественные произведения, в образной форме отражающие те же самые стороны национальной культуры, которые привлекают внимание многочисленных ученых.
Поэтизируя купечество как народный общественный слой, драматург, разделявший взгляды москвитянинцев, здоровые и светлые начала связывает с прочным и упорядоченным семейно-бытовым укладом, ориентированным на христианскую мораль, на уважение вековых традиций. В «Москвитянине» создатель комедии «Свои люди – сочтемся!» находит настоящее понимание и действенную поддержку. Москвитянинцы в своих критических статях и рецензиях отстаивают Островского, мгновенно откликаются на всякое слово, сказанное о нем в других изданиях. И это была не простая дань дружбе, а действительное признание ценности произведений Островского, обретшего в «Москвитянине» единомышленников и подлинных почитателей своего дарования.
Новая среда, серьезное изучение отечественной истории и народного быта повлияли на характер и общую направленность пьес Островского этого периода. Изменяются и его эстетические воззрения, представления о целях и задачах искусства. Свою художническую миссию драматург четко определил в известном письме к М.П. Погодину: «Исправители найдутся и без нас. Чтобы иметь право исправлять народ, не обижая его, надо ему показать, что знаешь за ним и хорошее; этим-то я теперь и занимаюсь, соединяя высокое с комическим» [13; XI, с.57]. Этим, по сути, программным письмом Островский подчеркнул, что целью его искусства является не обличение общественных пороков, а поиск положительных начал русского народного быта и характера.
В статье «Русская литература в 1851 году» Ап. Григорьев писал, что читатель устал от «протеста личности», а «отрицательная манера в изображении действительности, в свое время относительно полезная, также потеряла в настоящую минуту всякую ценность» [4, с.95]. Видя главную особенность современного искусства в том, что «оно более чем когда-либо служит отражением жизни во всем ее действительном многообразии», другой критик «Москвитянина», Е. Эдельсон, подчеркивал: «Искусству нашему недостает вообще... идеализации и тех приемов, которые можно назвать техническими, но зато оно стоит на твердой почве, оно имеет глубокие корни в действительности» [4, с.52].
Москвитянинцам в качестве наиболее здорового в современном осмыслении самых важных сторон жизни видится добрый, мягкий юмор, комизм как «преобладающее миросозерцание», как своего рода «клеймо, которым отмечено все живое и долженствующее жить в искусстве». Эпоха натуральной школы, по мнению Григорьева, закончилась, появилась настоятельная необходимость озарить жизненные явления, отмеченные в произведениях искусства, «разумною и истинно-любовною мыслию» [5, с.13, 11]. Поэтому резкое возражение у критика вызывает высказывание
Дружинина о подражании Островского Гоголю, у которого Григорьев отмечает трансцендентальное отношение к действительности, тогда как у Островского оно «совершенно прямое»[4, с.44–45]. Не приемлют москвитянинцы позиции критиков эстетического направления, демонстрирующих, как им кажется, «тупую вражду ко всему свежему и молодому», «недобросовестность, проистекающую из журнальных партий», а также «недостаток откровенности» и «владычество ловкости в журнальном деле» [4, с.25, 28]. По мысли Эдельсона, «эстетическая критика существует преимущественно для публики и имеет главною целью образование ее вкуса» [4, с.42], чего в настоящее время мало, ибо жизнь чрезвычайно многообразна, а изучение ее и поиск новых литературных приемов для постижения этого разнообразия является насущной необходимостью. В свете подобных представлений москвитянинцев об искусстве творчество Островского оценивается ими как явление, отвечающее их взглядам и подтверждающее их правоту.
Новый поворот в литературе связывается критиками журнала с вниманием к частной жизни человека. Они решительно возражают своим оппонентам, которые «смотрят с пренебрежением на так называемый простонародный быт» [7, с.48].
Пьесы Островского, созданные в москвитянинский период, занимают особое место в его творчестве, являются этапными в его творческой судьбе. Именно с них началась эпоха Островского в театре, именно они явились началом создания национального репертуара и обозначили новый поворот в театральной эстетике. Наиболее близок к пониманию замысла Островского был Ап. Григорьев, назвавший эти пьесы «новым словом» в литературе [5, с.254], что, конечно, объясняется поэтическим отношением драматурга к национальным основам жизни, глубоко интересовавшим москвитянинцев. В числе периодических изданий, активно откликавшихся на творчество Островского, был и литературно-художественный журнал «Пантеон» (1852—1856), издаваемый Ф. А. Кони в Петербурге.
Периодически публикующиеся рецензии (литературные и театральные) содержали в себе глубокие оценки, свидетельствующие о намерении рецензентов осмыслить характер дарования молодого автора, особенности его творческой индивидуальности. Первое обращение журнала к Островскому связано с «Бедной невестой». На фоне разноречивых суждений о комедии довольно отчетливо прозвучал голос «Пантеона», поместившего в марте 1852 г. отклик на пьесу, которая была отмечена как самое яркое произведение опубликованное на страницах «Москвитянина». В следующей, четвертой, книге журнала редакция приветствует драматурга, отражающего правду жизни и отказавшегося в своих пьесах от сценических эффектов и неправдоподобной фантазии: «Тут драма каждого дня, – слезы, которых родник не иссякает» [9, с.3].
Журналы, издаваемые Ф. А. Кони (в том числе и «Пантеон»), способствовали формированию театральной критики. Знаток сценического искусства, истории и теории театра, Кони отрицательно относился к легковесной драматургии, к фальши на сцене, его беспокоило отсутствие глубоких, содержательных пьес. Яркие, светлые, проникнутые духом правды и наполненные нравственным содержанием пьесы Островского выдавали в молодом авторе настоящий талант, что и определило доброжелательный тон критических откликов «Пантеона». Рецензент подчеркивает эти наиважнейшие составляющие в комедии «Бедная невеста»: «Как художник совестливый, г. Островский имеет дело только с жизнию: фантомы, фантасмагории, вывесочные чувства, сухие отвлечения, хотя бы с нравственною целью – все эти изобретения поставщиков ощущений, непонятных нормальному человеку, может быть и производящих какие-нибудь ощущения в тех несчастных субъектах, для которых предназначаются, и относящиеся к искусству, как относятся косметические составы к медицине или каллиграфические прописи к нравственности – все эти риторические фигуры пренебрегаются им. …Зная жизнь и глядя на нее трезво, он потрясает все здоровые струны человеческой природы» [9, с.3-4].
Однако не было понято новаторство драматурга, соединившего драматургическое начало с эпическим, драматическое мировосприятие с эпическим изображением картины мира, что станет особенностью творчества Островского. Как недостаток отмечена в «Бедной невесте» «неопределенность» главного действующего лица, растянутость пьесы. Особые возражения вызвал ее финал, где логическое и сюжетное завершение строится на основах народной эстетики и народных представлениях о жизненных ценностях [10, с.37-47].
Сложный жанровый сплав, соединение разнообразных интонаций были приняты рецензентом «Пантеона» за натурализм. Поэтому 5-му акту комедии («что-то в роде древних хоров») было и вовсе отказано в художественности. Холодно был встречен «Неожиданный случай», названный «малозначащим драматическим этюдом», для автора которого «всего бы лучше оставаться в его портфеле [9, 1], что, возможно, обусловлено невольным сопоставлением с предыдущими комедиями «Свои люди – сочтемся!» и «Бедная невеста» без учета специфики жанра этюда. И сам Островский понимал сложность восприятия этого важного для него произведения критикой и предчувствовал появление отрицательных отзывов. Даже «Пантеон» подошел к «Неожиданному случаю» с критериями, применимыми к крупным драматическим формам.
В ряд лучших произведений отечественной литературы поставлена и комедия «Не в свои сани не садись» как пьеса, отличающаяся верностью характеров и мастерством изложения. Одним из первых журнал подчеркнул сценичность пьесы Островского, который «сделал огромный шаг вперед: действие драмы его сжато, живо и эффектно без преувеличений, без социальных катастроф, на которые мастера французские драматурги» [11, с.37]. В рубрике «Русский театр в Петербурге» рецензент призывал не судить об Островском «с одного взгляда», поскольку его дарование «требует внимательной оценки» [11, с.37, 25]. Главнейшее достоинство пьесы Островского критик видит в простоте содержания, возведенной «до художественности». Рецензент почувствовал гуманизм писателя. По его мнению, сила драматурга состоит в том, что он «умел придать интерес самым обыкновенным положениям, заставил полюбить созданных им лиц… потому что умел выставить из-под этой неуклюжести их внутреннюю, человеческую сторону, которая не могла не затронуть человечности зрителей» [11, с.35].
Критик «Пантеона» неуклонно демонстрировал «строгое уважение к литературе и искусстве», в отсутствии которого он упрекал
«Современник» и «Библиотеку для чтения». Но, ориентируясь на эстетику западноевропейской драмы, редактор «Пантеона» Ф.А. Кони не принял увлечение драматурга народным творчеством. Поэтому фольклорный колорит, песни, замедляющие развитие действия, были восприняты как лишние элементы. Поэтика и содержание комедии «Бедность не порок», в которую автор вводит сцены святочного веселья, сохранившиеся в народе формы скоморошества оказались чуждыми позиции «Пантеона». Она названа самой слабой из всех пьес Островского и по содержанию, и по
сценическому потенциалу. Не принял «Пантеон» такого Островского, каким он явился в комедии «Бедность не порок», где народные формы жизни представлены выпукло, объемно, ярко [10, с.66-71].
Похвалы «Москвитянина», к которому «Пантеон» относится с явной долей иронии, отказываясь видеть в нем полноценный журнал, воспринимались резко негативно, а о друзьях драматурга в данном случае говорилось как о врагах его таланта. Слабой названа и комедия «В чужом пиру похмелье», где, по мнению рецензента, Островский «к общему удовольствию» отказался видеть поэзию «в нагольном тулупе и необразованности» и «отдал предпочтение воспитанию и образованности» [12, 10].
В целом же внимание, проявленное к пьесам Островского, занявшего свой место в Пантеоне – храме искусств – свидетельствует о живом интересе журнала «Пантеон» к новому яркому дарованию, к его эстетике, к тому, что впоследствии станет именоваться театром Островского.
В феврале 1856 года начинается творческое сотрудничество Островского с редакцией журнала «Современник», что совпало с года закончилась «эпоха цензурного контроля». С 1857 года начался пересмотр цензурных постановлений. В 1862 году были утверждены «Временные правила по цензуре», согласно которым разрешалось критиковать существующие законы и административные злоупотребления. 6 апреля 1865 года был принят закон «О даровании некоторых облегчений и удобств отечественной печати». По новым цензурным правилам периодические издания освобождались от предварительной цензуры с условием крупного денежного залога.
В условиях подготовки и проведения социально-экономических реформ активизируется общественная жизнь, возникает потребность в оперативной и аналитической информации, возрастает значение публицистики. С 1856 года появились политические отделы и в частных изданиях. Так, М.Н. Катков начал издавать общественно-политический журнал «Русский вестник», в одном из первых номеров которого была опубликована пьеса Островского «В чужом пиру похмелье» (1856. № 2). Одновременно в журнале «Современник» появляется статья Н.А. Некрасова «Заметки о журналах за декабрь 1855 и январь 1856 года», в которой он оценивал Островского как первого драматического писателя, призывая его не связывать свой талант ни с какими эстетическими системами. Спустя два месяца в № 4 за 1856 год перепечатана первая пьеса Островского («Картина семейного счастья») под названием «Семейная картина». В полемическом пояснении редакции, обращенном к А. Краевскому, издателю «Санкт-Петербургских ведомостей», указывалось на согласие Островского сотрудничать с «Современником», подчеркивалось, что современному читателю комедия (одна из немногих образцовых в русской литературе) мало известна. Островский, имея опыт редакционной деятельности в «Москвитянине», стремился четко строить свои отношения с редакцией «Современника». В письмах к Н.А. Некрасову (1 августа 1856 г. из Калязина), И.И. Панаеву (11 января 1857 г. из Москвы) напоминал, что комедия «Доходное место» отдана в «Русскую беседу» (13; XI, 82-83, 89-90).
Позиция автора соответствовала профессиональным тенденциям, происходившим в журналистике в 1860-1880-е гг. В русле социально-экономических реформ усиливается коммерциализация прессы. «Обязательное соглашение», которое заключает Некрасов с авторами «Современника», с одной стороны, было направлено на то, чтобы сохранить именитых писателей в журнале. С другой стороны, – создавалось коллегиальное руководство журналом, в котором на одинаковых условиях участвовали редакторы (Некрасов, Панаев) и авторы (Толстой, Тургенев, Островский и Григорович).
Как известно, «исключительное соглашение» критически восприняли редакции журналов «Отечественные записки», «Библиотека для чтения», газеты «Московские ведомости». Договор мог повлиять на количество подписчиков этих изданий, кроме того, ограничивалась творческая свобода авторов. Во время действия договора Островский опубликовал в «Современнике» комедии «Праздничный сон – до обеда» (1857. № 2), «Не сошлись характерами!» (1858. № 1). Одновременно в «Русской беседе» публикуется «Доходное место» (1857. № 5). Островский в сравнении Тургеневым, Толстым и Григоровичем оказался менее деятельным участником договора [6, с.54]. В феврале 1858 года «обязательное соглашение» было расторгнуто. 30 марта Островский писал Панаеву: «Одним словом, я хочу стать в совершенно свободные отношения к журналам. Вероятно, Вы согласитесь (если только Вам угодно будет печатать мои произведения) заплатить за мою пьесу столько же, сколько дали бы мне и в другом журнале» [13; XI, с.105]. 16 января 1858 года изданы правила, разрешившие полемику в печати по вопросу отмены крепостного права и по другим проблемам государственной и правительственной деятельности. Во многих журналах появились отделы, посвященные крестьянскому вопросу. Открытое обсуждение крестьянского вопроса повлияло на типологическую структуру изданий. На фоне популярности публицистики и критики, освещавших актуальные общественные проблемы, отделы беллетристики утрачивали свое значение. Влияние приобретали общественно-политические газеты и журналы. Некрасов, будучи деловым и опытным редактором, сделал ставку на социальную тематику в содержании «Современника». Либерально настроенные писатели и критики П.В. Анненков, В.П. Боткин, Д.В. Григорович, А.Н. Майков, Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, А.А. Фет уходят из журнала. В такой ситуации Островский принимает («с большим удовольствием») предложение Дружинина сотрудничать в журнале «Библиотека для чтения». В письме от 21 апреля 1858 года драматург выражает согласие представить свою новую пьесу «Воспитанница», как только ее окончит [13; XI, с.107]. Отзывы о пьесах Островского печатались в «Библиотеке для чтения», начиная с 1850 года. Среди них «Письма иногороднего подписчика о русской журналистике» Дружинина (1852—1853), статьи А. И. Рыжова, в 1855—1856 годы ведущего отделов «Журналистика» и «Литературная летопись». Рыжов занимал самостоятельную позицию в литературных спорах. Он не принадлежал ни к сторонникам «чистого искусства», ни к критикам демократического направления. Считал, что современной драме не хватает жизненного содержания. С этих позиций он сравнивал Островского и Гоголя [14, с.32].
Рыжов прежде всего оценивал художественные достоинства драматургического текста и правдивое изображение действительности.Комедия «В чужом пиру похмелье», к сожалению, по его мнению, «не встретила еще ни одной основательной – можно даже сказать – беспристрастной рецензии» [15, с.55].
Публикация «Грозы», несомненно, привлекла внимание к журналу, который оказался в центре дискуссий о драме. Благодаря настойчивости А.Ф. Писемского в «Библиотеке для чтения» выйдет и третья пьеса Островского – «Свои собаки грызутся – чужая не приставай». Писемский с октября 1857 по ноябрь 1860 г. вместе с Дружининым, а затем по январь 1863 г. единолично редактирует «Библиотеку для чтения». Он поддерживает центристскую позицию в литературно-критической полемике, печатает острые публицистические статьи Е.Ф. Зарина, Д.Ф. Щеглова, Н.Н. Воскобойникова, фельетоны П.Д. Боборыкина. В конце сентября 1860 г., январе – феврале 1861 г. Писемский неоднократно просит Островского прислать новую пьесу.
В феврале 1861 г. в отделе «Фельетон» печатается отзыв Эдельсона о первом представлении в Москве комедии «Свои люди – сочтемся!». Критик подчеркивает реальность изображения купеческого быта,
анализирует драматургические типы, подробно передает впечатления, произведенные «общим хором пьесы и игрою каждого из артистов» [16, с.8]. В следующем номере журнала в марте 1861 года печатается комедия «Свои собаки грызутся, чужая не приставай». В октябре публикуется отзыв Боборыкина, посвященный игре В. Самойлова в комедии «Бедность не порок» Автор заявляет, что «истинно народного и даровитого в драматической литературе можно пересчитать по пальцам: Фонвизин, Грибоедов, Гоголь, Островский, да и обчелся».
В первой половине ноября 1861 года Писемский просит Островского предоставить пьесу «Козьма Захарьич Минин, Сухорук» для печатания в «Библиотеке для чтения». Однако Островский отдает ее Некрасову, опубликовавшем пьесу в 1862 году в 1-м номере «Современнике». Спустя полгода в июне издание «Современника» приостанавливается на 8 месяцев, возобновляется с февраля 1863 года. В начале мая 1865 года «Современник» снова приостановлен, в конце месяца «по высочайшему повелению» запрещен. В контексте этих событий складывалась и судьба драматической хроники, которая не разрешалась к постановке, а вторая ее редакция 1866 года при жизни Островского не печаталась. Весьма показательно, что, публикуя «Минина» в «Современнике», Островский принимает участие в журнале братьев Достоевских «Время», на страницах которого увидят свет пьесы «За чем пойдешь, то и найдешь» (1861. № 9), «Грех да беда на кого не живет» (1863. № 1). Имя известного драматурга привлекало внимание читателей и подтверждало популярность журнала.