Террористический акт

Заключение
В соответствии с поставленными задачами и целями мы пришли к следующим выводам:
1. При осуществлении социально-философского анализа структуры террористического акта необходимо иметь в виду, что поскольку террористическая деятельность представляет собой социально-политическое явление, которое возникло, существует и развивается прежде всего в социальной философии, постольку выявление этих структурных элементов (построение теоретической модели) является следствием социально-философского анализа теоретико-методологических (специально-методологических) оснований построения общей системы знаний о ней.
При разработке структуры террористического акта необходимо учитывать наш подход к дефиниции террористической деятельности как к форме военной деятельности, направленной на подрыв или ос ...

Оглавление
Введение 3
1. Структура террористического акта 6
2. Уголовно-правовая квалификация терроризма 12
3. Состав террористического акта 23
Заключение 29
Список литературы 31

Введение
В условиях формирования правового государства большое значение приобретает задача усиления противодействию терроризму. На современном этапе террористические акты в России связаны главным образом с регионом Северного Кавказа, где на территории Чеченской Республики до недавнего времени продолжалась в течение почти десяти лет контртеррористическая операция, а применяемые в ходе ее методы, вплоть до физического уничтожения террористов, больше характерны для ведения боевых действий, чем для производства по уголовным делам.
Российское государство в своей истории неоднократно сталкивалось с этой проблемой и на протяжении 20 века именно совершение террористических актов приводило к учреждению военно-полевых судов (1906), объявлению красного террора (1918), введению упрощенной процедуры у головного судопроизводства, лишающей обвиняемых практически всех процессуальных гарантий (1934).
В Российской Федерации идет процесс формирования системы комплексного антитеррористического законодательства. Приняты Федеральный закон от 6 марта 2006 г. «О противодействии терроризму», Указ Президента РФ от 15 февраля 2006 г. «О мерах по противодействию терроризму», издаются другие нормативные акты, ратифицируются международные договоры. Правовые нормы, регламентирующие те или иные вопросы борьбы с терроризмом, постепенно вводятся в административное, гражданское, финансовое, банковское, налоговое, транспортное, экологическое и другие отрасли законодательства.
Однако данные меры будут недостаточны без эффективного уголовного судопроизводства в отношении террористов. Уголовные дела о террористическом акте зачастую имеют политическую окраску и вызывают широкий, в том числе международный, резонанс. Об их особой значимости свидетельствует и то, что это – единственная категория уголовных дел, по которой:
во-первых, Постановлением Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации «О ситуации в Чеченской Республике» от 7 июля 2000 г. на Генерального прокурора РФ возложена обязанность предоставить на очередное заседание Совета Федерации информацию о ходе расследования уголовных дел, возбужденных по факту совершения террористических актов;
во-вторых, в официальном органе «Российской газете» было опубликовано постановление о привлечении в качестве обвиняемого А.И. Закаева;
в-третьих, по уголовному делу о нападении на г. Кизляр (январь 1996 г.) обвинение в суде поддерживал Генеральный прокурор РФ.
Уголовное судопроизводство в отношении лиц, совершивших преступления террористического характера, занимает значительное место в системе антитеррористической деятельности, а совершенствование его институтов через призму задач противодействия терроризму приведет к повышению эффективности борьбы с этим явлением.
Противодействие терроризму является не только российской, но и международной проблемой, поскольку атакам террористов подвергаются целые государства – Индонезия (2002) – и крупные мегаполисы – Нью-Йорк (2001), Мадрид (2004), Лондон (2005), Мумбаи (2008). Эти нападения сопровождаются многочисленными человеческими жертвами и крупным материальным ущербом. В ответ против террористов применяются чрезвычайные способы борьбы – оккупация отдельных государств, бомбардировки городов и территорий, запредельные сроки лишения свободы для виновных, создание тайных тюрем, длительное содержание подозреваемых под стражей без предъявления обвинения, применение пыток и др. В российском уголовном судопроизводстве подобные меры неприменимы, поскольку противоречат его фундаментальным принципам.
Объектом исследования являются общественные отношения, складывающиеся при производстве по уголовным делам о террористическом акте.
Предметом исследования выступают уголовно-процессуальные аспекты противодействия терроризму, и, прежде всего, процедурные особенности, отличающиеся от общих правил судопроизводства, характерные для уголовных дел этой категории.
Цель работы заключается в изучении теоретических и практических проблем, связанных с уголовным преследованием лиц, совершивших террористический акт, причин их возникновения и путей разрешения,
Эта цель предопределила необходимость постановки и разрешения следующих задач:
1. Изучить структуру террористического акта.
2. Дать уголовно-правовую характеристику террористического акта.

Этот этап является также необходимым в данной модели, так как предусматривает совершенно определенные действия ее субъекта, и теоретически не может быть исключен, если мы хотим предусмотреть все возможные действия лица, и полностью соответствует общей теоретической модели террористической деятельности.
Этапы развития террористического акта, выражая собой абстрактное понимание его сущности, существуют объективно, независимо от нашего знания о них, так как выражают онтологию и раскрывают объективную диалектику этого процесса как общественного явления. В настоящей работе рассмотрен их идеальный2 вариант, вытекающий из логики классического развития данного процесса.
Касаясь рассмотрения любого другого совершенного террористического акта в практической деятельности, можно установить, что последовательность развития лица как его субъекта может отличаться от этого идеального варианта модели. Но несмотря на это, указанные этапы лицом все равно пройдены. Классическая последовательность этапов развития террористического акта, в зависимости от многих объективных факторов, также может быть нарушена, однако для теоретического понимания ее сущности значения это не имеет, так как лицо неизбежно проходит все этапы своего развития.
Владение элементами указанной модели позволяет работникам антитеррористических подразделений полностью проследить весь процесс становления и развития лица как субъекта террористического акта, выявить в его поведении дополнительные признаки акта терроризма, как, возможно, имевшие место ранее, до попадания в их поле зрения, но по каким-либо причинам незафиксированные, так и другие признаки, которые вполне возможны в действиях субъекта в процессе его дальнейшего развития. Кроме того, определяется реальная возможность прогноза с научной точки зрения его поведения на перспективу.
Теоретическая модель террористического акта как одной из форм террористической деятельности полностью соответствует ее общей теоретической модели и является объективной диалектикой процесса становления лица как ее субъекта.
Известно, что на межгосударственном уровне террористические акты редко совершаются в одиночку, а чаще только группой, состоящей, по крайней мере, от двух человек и более, и каждый ее член отвечает за свои,
определенные ему, совершенно конкретные обязательства (этапы). Вполне очевидно, что все участники группы не могут пройти все этапы развития террористического акта, что, на первый взгляд, также указывает на нарушение логики классического развития данного процесса.
Однако, как уже отмечалось выше, мы рассматриваем объективную диалектику идеального субъекта террористического акта, а не террористической группы, и наше утверждение о том, что в целом всей террористической группой эти этапы будут все равно с неизбежностью пройдены, не требует дополнительной аргументации, и поэтому сущности настоящего исследования, как было уже доказано, это обстоятельство не меняет.
2. Уголовно-правовая квалификация терроризма
Терроризм в эпоху глобализации не только создает серьезные угрозы отдельным странам, но и ставит под вопрос безопасность всего международного сообщества в целом. Эскалация современного терроризма породила потребность создать надежную международно-правовую базу для борьбы с ним. Были разработаны и приняты нормы и стандарты, определяющие правила межгосударственной уголовно-правовой политики по борьбе с отдельными преступлениями террористического характера (например, Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, подписанная в Гааге 16 декабря 1970 г.; Международная конвенция о борьбе с захватом заложников, принятая Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 17 декабря 1979 г.; Конвенция о физической защите ядерного материала, принятая в Вене 3 марта 1980 года; Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом, принятая Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 15 декабря 1997 г.; Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма, принятая Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 9 декабря 1999 г.; Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма от 16 мая 2005 г. и др.).
Как отмечается в научной литературе, в настоящее время существует 12 универсальных и 7 региональных конвенций по борьбе с терроризмом3. Однако международное сообщество до сих пор не разработало под эгидой ООН единой всеобъемлющей конвенции относительно терроризма, которая смогла бы отойти от перечисления конкретных видов преступлений террористического характера и содержала бы общепризнанное определение терроризма, способное стать эффективным юридическим инструментом в борьбе с этим глобальным вызовом мировому правопорядку.
На состоявшемся 29-31 октября 2011 г. в Пекине Третьем международном форуме по проблемам преступности и уголовного права в эпоху глобализации, в работе которого участвовал автор данной статьи, рассматривался основной вопрос «Терроризм в эпоху глобализации: основные тенденции и проблемы противодействия». Как в выступлениях участников, так и в заключительном документе форума отмечалось, что для разработки всеобъемлющей Конвенции о борьбе с терроризмом, которая может быть представлена на рассмотрение Организации Объединенных Наций, требуется сформулировать общепризнанное научное юридическое понятие терроризма, пригодное к использованию для целей укрепления законности, обеспечения и защиты прав человека в международной борьбе против терроризма.
Террористические организации часто маскируются, выдавая свои общественно опасные действия за освободительную борьбу против национального, расового и религиозного угнетения, чтобы затруднить применение соответствующих уголовно-принудительных мер воздействия со стороны пострадавших от их активности государств и всего международного сообщества. Создается впечатление, что значительное количество политических сил в настоящее время не заинтересовано в том, чтобы работа по созданию единого, всеобъемлющего и общепризнанного определения терроризма продвигалась успешно. Поэтому сейчас прежде всего необходимо обратиться к уголовному законодательству отдельных государств членов ООН, для того чтобы выяснить достоинства и недостатки дефиниций терроризма, используемых в национальном праве. Без проведения своеобразного аудита действующих уголовно-правовых норм невозможны, на наш взгляд, как согласованная и взаимоприемлемая разработка всеобъемлющей международно-правовой конвенции о борьбе с терроризмом, так и ее эффективное применение в современную эпоху глобализации.
В Уголовном кодексе Российской Федерации в настоящее время отсутствует уголовноправовое определение терроризма. Следует специально отметить, что термин «терроризм» употреблялся в ст. 205 УК РФ в период с момента вступления Уголовного кодекса в силу и до 27 июля 2006 г., когда он был заменен термином «террористический акт». При этом объективная сторона этих разных (по названию) преступлений практически осталась без изменения. Сейчас законодатель предпочитает оперировать терминами «террористический акт» (ст. 205 УК) и «содействие террористической деятельности» (ст. 205.1 УК). Терроризм как таковой упоминается в диспозиции ч. 1 ст. 205.1 УК и примечании 1 к этой статье (финансирование терроризма), а также в названии, диспозиции части 1 и примечании к статье 205.2 УК (оправдание терроризма). Очевидно, что деяния, предусмотренные статьями 205, 205.1 и 205.2 Уголовного кодекса Российской Федерации, являются частными проявлениями терроризма, который имеет собственную повышенную общественную опасность, качественную определенность и не является простой суммой всех преступлений террористического характера.
В отличие от террористического акта и содействия террористической деятельности, понятия которых довольно подробно раскрываются в диспозициях соответствующих статей Особенной части, действующей редакцией Уголовного кодекса Российской Федерации используется термин «терроризм» по умолчанию, без разъяснения его содержания, что позволяет сделать вывод о бланкетном характере указанных уголовно-правовых норм. Федеральный закон «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 г. № 35ФЗ содержит специальную статью 3 «Основные понятия». В ней даются определения терроризма, террористической деятельности и террористического акта.
Если законодательное определение террористического акта практически совпадает с его уголовно-правовой характеристикой, данной в ч. 1 ст. 205 УК, то понятие террористической деятельности, содержащееся в п. 2 ст. 3 Федерального закона «О противодействии терроризму», является значительно более широким, чем уголовно-правовое определение содействия террористической деятельности, и включает в себя помимо деяний, предусмотренных ст. 205.1 и 205.2 УК, также организацию, планирование, подготовку и реализацию террористического акта.
Это решение законодателя объясняется тем, что подстрекательство к террористическому акту и пособничество его совершению уже получили специальную криминализацию в ч. 1 и 3 ст. 205.1, в ст. 205.2 УК РФ, а деятельность наиболее опасных соучастников (организатор и руководитель террористического акта) до сих пор подлежит квалификации с помощью ссылки на ч. 3 ст. 33 Уголовного кодекса Российской Федерации. Однако следует помнить, что до тех пор, пока деятельность организатора (руководителя) террористического акта не будет особо предусмотрена в ст. 205.1 УК РФ (или другой специальной статье Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации), иная квалификация его действий (без применения ссылки на ч. 3 ст. 33 УК) невозможна, потому что в соответствии с ч. 1 ст. 1 УК «уголовное законодательство Российской Федерации состоит из настоящего кодекса.
Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий кодекс». Поэтому понятие террористической деятельности, данное в п. 2 ст. 3 Федерального закона «О противодействии терроризму», в настоящее время неприменимо для целей уголовно-правовой квалификации содеянного организатором и руководителем преступления, и в этом смысле данная дефиниция имеет чисто познавательное, научнотеоретическое, а не практическое значение, что в определенной мере снижает эффективность правового регулирования противодействия терроризму. Если согласиться с тем, что ст. 205.1 и 205.2 УК РФ имеют бланкетный характер, поскольку понятие террористической деятельности предусмотрено специальным федеральным законом, то для правильной квалификации преступлений необходимо добавить в диспозицию ст. 205.1 УК РФ также и организацию, планирование, подготовку и реализацию террористического акта.
В п. 1 ст. 3 Федерального закона «О противодействии терроризму» дается законодательное определение терроризма, которым признается идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий. Однако такая дефиниция, по образному выражению В.С. Комиссарова, определяет терроризм как социальное явление и не вполне пригодна для включения в механизм уголовно-правового регулирования общественных отношений4. Дело в том, что преступлением является общественно опасное деяние (действие или бездействие), запрещенное уголовным законом под угрозой наказания. Идеология насилия, будучи систематизированным, теоретическим осознанием действительности, внешне выражается в выдвижении научных идей, создании теорий, концепций, оправдывающих и обосновывающих возможность применения насильственных действий для достижения нужных террористам политических результатов.
Однако если при этом высказанные (опубликованные) идеи не содержат в себе призывов к совершению конкретных преступлений, а являются лишь общим теоретическим обоснованием принципиальной возможности и необходимости совершения насильственных действий для реализации политических (или религиозных) целей, то с точки зрения российского уголовного закона их нельзя квалифицировать в качестве преступления. Сама по себе идеология, какой бы отвратительной она ни была, до тех пор, пока она не воплотилась в общественно опасное деяние (действие или бездействие), предусмотренное Уголовным кодексом РФ, не является уголовным преступлением. С идеологией терроризма возможна лишь идеологическая война, пропагандистская борьба с помощью другой, гуманистической идеологии. Определение терроризма, данное в п. 1 ст. 3 Федерального закона «О противодействии терроризму», невозможно использовать для целей уголовноправовой квалификации преступлений, потому что, как уже было отмечено, оно посвящено социальному явлению, а не уголовному преступлению.
Получается, что Федеральный закон «О противодействии терроризму» в силу указанных причин не может в полной мере служить адресатом бланкетных диспозиций ст. 205, 205.1 и 205.2 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Однако в целях правильного и единообразного применения уголовного закона следует все-таки попытаться определить, что же понимается под терроризмом, упомянутым в указанных уголовно-правовых нормах, обратившись к соответствующим международным конвенциям, участником которых является Российская Федерация. Наиболее актуальными в этом смысле представляются Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г. и Конвенция Шанхайской организации сотрудничества против терроризма от 16 июня 2009 г., поскольку именно в этих международноправовых документах предпринята попытка отойти от многолетней традиционной борьбы с отдельными видами преступлений террористического характера и сформулировать подходы к выработке универсального определения терроризма для целей укрепления международного сотрудничества в борьбе с этим злом.
Анализируя нормы международного уголовного права, следует помнить, что в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. В соответствии с ч. 3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» положения официально опубликованных международных договоров, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 10 декабря 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» разъяснил, что исходя из ст. 54 и п. «о» ст. 71 Конституции Российской Федерации, а также ст. 8 Уголовного кодекса Российской Федерации уголовной ответственности в России подлежит лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации. В связи с этим международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами Российской Федерации только в тех случаях, когда норма Уголовного кодекса Российской Федерации прямо устанавливает необходимость применения международного договора (например, ст. 355 и 356 Уголовного кодекса Российской Федерации). Это значит, что нормы международных договоров, ратифицированных Россией, относящиеся к вопросам квалификации преступлений и назначения наказания за их совершение, не являются непосредственным источником уголовного права до тех пор, пока они не будут включены (имплементированы) в текст Уголовного кодекса Российской Федерации. О правильности такого вывода может свидетельствовать упоминание в тексте договора про обязанность государств-участников внести изменения в свое внутреннее законодательство.
В ст. 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г., участником которой является Российская Федерация, дается очень широкое определение терроризма. Это любое деяние, направленное на то, чтобы вызвать смерть какого-либо гражданского лица или любого другого лица, не принимающего активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, или причинить ему тяжкое телесное повреждение, а также нанести значительный ущерб какому-либо материальному объекту, равно как организация, планирование такого деяния, пособничество его совершению, подстрекательство к нему, когда цель такого деяния в силу его характера или контекста заключается в том, чтобы запугать население, нарушить общественную безопасность или заставить органы власти либо международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения, и преследуемое в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством сторон. Эта же Конвенция позволяет считать терроризмом любое преступление, указанное в одном из договоров, перечисленных в Приложении (десять Конвенций ООН по вопросам борьбы с отдельными видами преступлений террористического характера, которые были приняты до подписания Шанхайской конвенции).
Такое широкое и расплывчатое определение терроризма хотя и охватывает собой все возможные на сегодняшний день проявления террористической деятельности, однако непригодно для использования в качестве правового основания для квалификации терроризма как уголовного преступления. Поэтому Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г. даже в случае имплементации ее отдельных положений в текст Уголовного кодекса Российской Федерации также не может служить адресатом бланкетных диспозиций ст. 205.1 и 205.2 УК России, т.е. быть включенной в механизм уголовно-правового регулирования общественных отношений в Российской Федерации.
В ст. 2 Конвенции Шанхайской организации сотрудничества против терроризма от 16 июня 2009 г. терроризм определяется как идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями путем совершения либо угрозы совершения насильственных и (или) иных преступных действий, связанных с устрашением населения и направленных на причинение ущерба личности, обществу и государству. Это понятие является значительно более конкретным и определенным, чем то, которое дано в Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Однако ему свойственен серьезный недостаток определения терроризма, содержащегося в ст. 3 Федерального закона «О противодействии терроризму». Криминализации подлежит не только общественно опасное деяние в форме насильственного воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, но и сама по себе идеология насилия, которая, как уже отмечалось, по российскому уголовному праву не может считаться преступлением.