Журналистские "байки" как жанр соц.- профессиональной группы

Заключение

Непосредственно к письменной разновидности публицистического стиля относится язык газетных статей, журнальных статей литературно-критического и общественно-политического характера, эссе, памфлеты, очерки и журналистские байки.
Функция публицистического стиля, которая отличает его непосредственно от других стилей состоит в непосредственном воздействии на адресата с целью убедить его в правильности положений, которые выдвигает автор или же вызвать в нем нужную или желаемую реакцию на событие или явление как при помощи логически обоснованной аргументации, а также при помощи силы и эмоциональной напряженности высказывания, и при помощи демонстрации тех черт явлений, которые эффективно могут быть использованы автором для достижения поставленной цели.
Публицистический стиль в журнал ...

Введение 3
Глава 1. Особенности профессионального жанра «журналистская байка» 5
1.1 Социально-профессиональная сущность жанра 5
1.2 Особенности бытования жанра 6
Глава 2. Понятие и сущность речевого воздействия и роль образности в журналистской байке 8
1.1 Цель речевого воздействия в журналистской байке 8
2.2 Роль образа в создании журналистской байки 16
Заключение 20
Список использованной литературы 22

Введение

Социальные изменения, которые произошли в мире за последние 15– 20 лет, отразились практически на всех сферах жизни общества и, в том числе, на языке. Дело в том, что сегодня язык журналистики, как язык средств массовой коммуникации, становится уже языком поколения. Язык газеты, как массового представителя журналистики, подвергается сегодня существенной трансформации.
Текст, становится объемным, трехмерным. Это характерно для такого сложного социально-коммуникативного явления, как журналистский текст, текст массовой коммуникации, который является средством отражения реальной действительности с определенных социальных позиций.
Именно газетный текст как связное произведение, которое предназначено для публикации, отобрано и скомпоновано в номере газеты, является сегодня своео бразным культурным «срезом» общества, то есть аудитории, для которой этот текст адресован.
Однако особое направление сегодня приобретает развитие жанра журналистской байки. Примечателен тот факт, что в 2013 году были изданы сразу две книги, посвященных этой тематике Волковский Н. Л. 111 баек для журналистов. М. 2013 г., Верхоглядов В. «Журналистика как казус». Карелия. 2014 г. Кроме того, сегодня появилось большое количество интернет-ресурсов на эту тема, не считая журналистских блогов.
Актуальность данной работы состоит в специфике речевого воздействия сатирических произведений в жанре «байки» посредством структуры их построения и использования образных средств и необходимости учёта этой специфики.
Объектом исследования является журналистское творчество вне официального средства массовой информации.
Предметом исследования является журналистская байка как разновидность житейской истории.
неформальное творчество журналистов за пределами с
Цель данной работы состоит в выявлении современных особенностей структуры и лексики журналистской байки.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1. Рассмотреть социально-профессиональную сущность жанра журналистской байки
2. Рассмотреть особенности бытования жанра
3. Определить цель речевого воздействия в журналистской байке
4. Определить роль образа в создании журналистской байки
По своей композиционной структуре данная работа состоит из введения, двух глав и заключения. В первой главе рассматривается особенности профессионального жанра «журналистская байка». Во второй главе рассматривается понятие и сущность речевого воздействия и роль образности в журналистской байке. В заключении представлены краткие итоги исследования. В списке литературы представлена теоретическая и практическая база исследования.

- С ума сойти, - начал возмущаться я , - ну опоздал немного, извините. Теперь это уже преступление. Женщины - пассажиры, кажется, приготовились разорвать меня на мелкие кусочки, как рвут любовную записку: «Между нами все кончено, останемся друзьями». К счастью в этот момент появилась и девушка в розовой кофточке, моя спутница-соседка. Теперь я точно знаю, что если вы уроните будильник, если он замолчит на века, но потом начнет тикать, как прежде, то обязательно ждите удачи, вам повезет. Может быть, вы познакомитесь с красивой девушкой в розовой кофточке и влюбитесь.
НОВОГОДНИЙ ЭКСПРОМТ
В цирке имени братьев Никитиных прошёл второй Всероссийский фестиваль циркового искусства. Праздник души! Чего здесь только не вытворяли. Силачи машины со зрителями тягали, гвозди гнули. Клоуны зрителям мешали подремать аж до двух часов ночи. Короче, кони скакали, собаки лаяли, тигры прыгали через пылающие обручи!
Вваливаюсь как-то в полутемный зал и не могу понять, то ли лианы висят, то ли канаты - то ли арена, то ли африканские джунгли. Меня кто-то толкает в бок и просит сесть куда-нибудь. Это же выступает уникальный дрессировщик Валерий Забелкин! «С его тиграми любят фотографироваться лидеры всяких общественно-политических движения, - поясняет мне таинственный голос, - и, представляете, ни один из них никого ещё не съел ». Я понял, что попал к тем, кто ценит чувство юмора. Добрые это люди, циркачи. Недавно младший сын удачно выступил на концерте в музыкальной школе, и я его, в качестве поощрения, повел в цирк. Приходим, я по карманам пошарил, контрамарок нет, дома оставил. Вахтерша видит мое замешательство, спрашивает:
- Вы к Запашному, что ль пришли?
- А к кому же еще, - отвечаю я.
- К старшему или младшему? – уточняет бабушка.
- К старшему, - говорю дрожащим голосом.
Бабушка куда-то позвонила, и через пару минут – сам маэстро во фраке. Я объяснил ситуацию, он выслушал и провел нас в фойе. Вот так и познакомились. Выступал он в этот раз великолепно, а после представления я ему посвятил кое-что.
Думал тигр, взъерошенный и страшный:
На обед сегодня сам Мстислав Запашный.
Вышел дрессировщик, он встает, как ваза,
Все ему прощая…
До другого раза.
«А у меня, знаете, какой случай был?» – рассказывает Сергей Иванович Макаров (это я ему, оказывается, мешал лицезреть выступления артистов, председателю международного жюри, академику, автору многих книг про цирк). «Я свою карьеру начинал как клоун, много выступал, кучу реприз смешных придумал. На Новый год в Московском цирке у меня была роль Деда Мороза, а у Юрия Никулина – веселого клоуна. Как только я с бородой и в шубе выходил на арену, Никулин кричал: «Ба! Дед Мороз! Зеленый нос!» Зрители хохотали. На вечернем представлении, а было это уже первого января, выхожу – Никулин кричит: «Дед Мороз! Зеленый нос!». А я ему в ответ: «Вы, наверное, хорошо вчера Новый год встретили, если у вас в глазах все позеленело?» Зрители, особенно мужчины, ржали, как кони. За кулисами Никулин подошел ко мне, похлопал по плечу и говорит: «Не ожидал, не ожидал. Молодец!»
ОБРУЧАЛЬНОЕ КОЛЬЦО
У меня два друга. Оба Андреи, оба пишут стихи, оба играют на гитаре и хорошо поют. Правда, один с усами, а второй без усов. Они частенько загружают меня такими невероятными историями, что я мог бы давно написать длинный роман, да гонорарами с ними делиться не хочется. Впрочем, одну поведаю.
Как-то раз у Андрея, того, что без усов, отмечали день его рождения. Выпивки - море, закуски – океан, или наоборот. Поэтому, наверное, многие гости остались ночевать у именинника, которому на следующий день нужно было лететь в Санкт-Петербург. Заночевал и Андрей, тот, что с усами. Он перед тем, как завалиться в кровать, снял зачем-то обручальное кольцо и положил на столик. Утром проснулся с бодуна, растолкал именинника и повёз его в аэропорт. Проводил, как положено и поехал домой, к любимой жене. Уже дома, увидев знакомый облик супруги, вспомнил про кольцо. Его на пальце – с ума сойти! – не было. Андрей, тот, что с усами, помчался на квартиру к безусому другу. С родственниками обшарили все комнаты, стол, кровать – не нашли. Видимо, потерял где-то в другом месте. Андрей, тот, что с усами , этот рассеянный с улицы Бассеянной , несколько дней прятал руки от пытливого взгляда жены, говорил ей ласковые слова, комплименты, старался во всём угодить, а сам думал как восполнить потерю.
В самый критический момент, когда у Андрея - усатого нервы были на пределе, позвонил Андрей, тот, что без усов. Он вернулся в Саратов и звонил из аэропорта. «Старик, ты меня извини, - виновато затрубил Андрей, тот, что без усов, - я только в самолёте заметил, что у меня на пальце два кольца. Очевидно. Утром машинально нацепил их. А потом, когда в гостиницу приехал, то одно кольцо на левую руку, а второе – на правую, сам понимаешь, чтоб не потерять. Представляешь, и тут у меня такой прокол – соседка по этажу мне как-то в баре говорит: «У вас в Саратове все с двумя кольцами ходят или только вы?» Мне ничего не оставалось, как чистосердечно признаться. Я ей и говорю: « Когда еду в командировку, особенно в Питер, то мне для надёжности ещё и жена своё кольцо отдаёт».
ХОЧЕШЬ ЖИТЬ - БРОСАЙ КУРИТЬ
На юбилейном банкете в ресторане "Волга" меня попросили исполнить что-нибудь душевное, так сказать, с перцем, солью и другими приправами. Я затянул какую-то старую оду с оптимистическим концом типа "кто не пьющий, не курящий, тот мужик не настоящий!". Эти классические строки особенно по вкусу пришлись моему знакомому Николаю Яковлевичу — классному хирургу, мудрому семьянину, в меру пьющему, но с огромным стажем курильщика. Ему пачки крепких сигарет едва хватало на день. Поэтому жена хирурга Вера Васильевна, тоже врач, начинала наставлять на путь истинный супруга с раннего утра, продолжала по дороге в больницу и само собой вечером после работы. Николай Яковлевич всё отмалчивался или отшучивался: "Кто не пьющий, не курящий, тот хирург не настоящий". Эти шуточки действовали на Веру Васильевну, как красная тряпка на быка. "Смейся, смейся, - взрывалась она, - Грачёв-то не курит, а у тебя скоро уши пожелтеют от никотина".
В канун Нового года мне позвонил знакомый хирург и заговорческим тоном спросил:
- Евгений, а ты давно курить-то бросил?
Я ответил:
— Николай Яковлевич, честно признаться, никогда и не начинал.
— А как же стихи? — разочарованно спросил поклонник моих рулад.
— Они не автобиографичны, — уточнил я, — мало ли что в пьяную голову взбредёт.
— Значит, права Вера Васильевна, — трагично вздыхая, сказал Николай Яковлевич. И добавил: — А я тоже теперь другой человек, мужик не настоящий.
— Неужели курить бросил?
— Со вчерашнего дня, мой рождественский подарок для Веры. Встретимся у новогодней ёлки, я тебе исповедь бывшего курильщика прочту, уже сочиняю.
Ждать этой встречи пришлось очень долго. Трудно поверить, но классный хирург, лекарь бренных душ и тел, чуть было не угодил на тот свет. Я как узнал, подумал, наверное, переживал круто, сердце и не выдержало, но всё оказалось гораздо проще и сложнее. Мне Вера Васильевна при встрече всё подробно поведала, какой у Николая Яковлевича тяжкий день оказался, как оперировал, как пришёл в кабинет бледный, злой, как ходил по коридору, а потом в туалет нырнул.
— Я за ним на цыпочках, точно разведчица какая, думала застукаю на месте преступления, — уточнила Вера Васильевна, — предчувствовала — закурит. Только по коридору: "Ба-бах!.." Его вместе с дверью, как бройлера ощипанного. Я к нему подскочила, спрашиваю: "Курил?" Он глаза таращит и каким-то чужим голоском: "Видно, в последний раз".
Оказывается, подорвался слабохарактерный курильщик не без помощи медсестры, у которой во флаконе остался после операции огнеопасный эфир, и его она зачем-то выплеснула в унитаз.
Вера Васильевна ушла в палату к непослушному мужу, а потом при встрече передала от него записку со стихами. Он печатными буквами вывел: "Бросил окончательно курить, видно, буду долго-долго жить".
Кристина Пилипенко - Я рисую Питер Печать E-mail
Около Спаса всегда кто-то поёт или играет - по-моему, там не бывает тихо. Почти каждый день проходить мимо - казалось бы, наскучит. Но на деле - ничуть. Всё так же прекрасно, в который раз с интересом разглядываешь очередного музыканта, желающего подзаработать. Пускай - атмосфера замечательна, на том спасибо. Смотришь вслед - завораживает любое уличное творчество, - но не останавливаешься. Для того, чтобы замереть, чего-то да не хватает.
Но сегодня вышло иначе.
Еще издалека мне смутно слышится пение. Если честно, я рада. В последнее время попадались лишь инструменты - о песнях я и позабыла. В полной уверенности, что сейчас я пройду, не замедляя шаг, и прослушаю лишь отрывочек, который вполне удовлетворит, я подхожу ближе к месту действия. И тут мои ожидания не оправдываются: встаю как вкопанная. Это как с молнией и громом - временной промежуток между ними короткий: сперва я кидаю взгляд на небольшую толпу, а после слышу чертовски красивый голос. Зеваки - когда в последний раз я здесь такое наблюдала? А голос. Боже. Такое чувство, что я бы с радостью отдала обладательнице свой кошелек без какой-либо степени сожаления. Кое-как я обхожу любопытных и любуюсь ею: женщина лет 40-45, одежда слегка потрепана - не новая, но со вкусом. Голос звучит молодо, и поёт она что-то до боли родное, но незнакомое. Она сидит на выступе решётки, где обычно располагаются художники, прислонившись спиной к ограде. Я не знаю, что по-настоящему пленяет - эти волшебные звуки или же ее исполнение. Она будто одна. Одна на этой площади, в этом городе, мире. С томным взглядом в никуда, наверное, представляет перед собой какие-то прошлые образы. Изредка прикрывает глаза, когда момент наиболее тяжёл и от того удивителен. Она вкладывает в слова всю свою грусть. Явно пытается ее выплюнуть, прогнать. И чем дальше - тем громче и чувственнее. Признаюсь, я без понятия, как звук возможно передать словами. Но это более чем волшебно.
Слегка очнувшись от этого слухового гипноза, я вспоминаю про деньги. Даже мелочь я отдаю кому-то в очень редких случаях, каюсь. На данный момент была же просто обязана. Еле отрываю от нее взгляд - усердно пытаюсь найти сумку, шляпу, коробку или нечто похожее. Поблизости нет ничего, кроме нее самой. Я в недоумении. И даже как-то стыдно, что такой концерт оказался бесплатным. Я не без удовольствия дожидаюсь окончания, чтобы спросить ее лично. Зрители аплодируют, она грустно, но облегченно улыбается и медленно уходит. Люди быстро рассеиваются, а я подбегаю к ней.
- Прошу прощения, но почему вы так щедро дарите свой талант?
Она удивляется.
- Это всего лишь личные переживания, не более. Как выговориться, но так, чтоб никто не понял.
- Что мешает совместить это с небольшим заработком? Думаю, вы могли бы покорить многих.
Теперь она улыбается мне.
- Если личное оплачивается - оно перестает быть только твоим.
Я остаюсь, похожая на маленького ребенка, которому только что мама пояснила очевидную вещь.
______
Она сидит, забившись в угол. Неприметная с первого взгляда – кажется, что сама готова исчезнуть. Блондинистые волосы собраны в хвост, простая однотонная одежда, никаких украшений – казалось бы, не за что цепляться. Согнулась в три погибели, руками обхватила голову – точнее сказать, вцепилась. Явно нежности к себе не занимать – костяшки на руках побелели. Но боль отвлекает, можно понять. Я присаживаюсь рядом, она от чего-то съеживается на мгновение, и вдруг начинает говорить. Я не уверена, что мне – скорее, монолог вслух.
Она рассказывает о том, что не отказалась бы оказаться вмиг глупой. Ей кажется, что голова разрывается на части мыслями, идеями, теориями. Понятия не имеет, что делать, имея всё это при себе. И вполне можно было бы утверждать о гениальности, если бы не пара-тройка назойливых «но».
Всего этого – чрезмерное количество, льющаяся через край кислота, поглощающая, не дающая покоя. Все сразу, на разные темы, вперемешку: навести порядок – что-то немыслимое. Плюс ко всему она страшится многих затей, внезапных планов в деталях – откуда это могло родиться в сознании и каковы будут последствия? Венцом всему является ее «призвание», как она выразилась, - мыслитель. Исполнителем в ее натуре и не пахнет. А смысл придуманного, если не осуществить?
Она серьезна, явно зла, но проскакивают нотки отчаянья. Всхлипывает, задумываясь об упущенных возможностях и шансах, с таким-то умом. Но чем дальше она вещает о своей «проблеме», тем сильнее возникает у меня желание насмехаться над ней. Я решительно прерываю её уже полу внятный текст:
- Чего ты хочешь?
Она поднимает на меня свои голубые глаза, видимо, возмущенная, во-первых, тем, что ее так нагло прервали, да и во-вторых, таким ненужным, по её мнению, вопросом.
- Избавиться от постоянной головной боли, - фыркает она.
Я закатываю глаза – она напоминает маленького ребёнка.
- Хорошо, давай так: что ты умеешь делать и вдобавок получать к тому удовольствие? – изначально я была резка. Так прямо и сразу мало кто сможет дать хоть какой-либо адекватный ответ, я уж молчу о правдивом.
- Ну.. – она робко произносит, будто опасаясь спугнуть родное, - я люблю рисовать.
Её поведение изменилось. А так всегда случается, когда говоришь о предмете обожания.
Я ликую от быстрого, аккуратного и искреннего ответа.
- И неужели в том бардаке, что в тебе творится, нет места желанному занятию?
Её молчание я принимаю за отрицание – другого и не требовалось ожидать. В целом, вопрос был риторическим. Теперь она смотрит на меня, не отрываясь.
- К чему тогда распыляться на всё подряд, ничего не предпринимая?
Переводит взгляд в пустоту, и я слышу, как копошатся и комплектуются в её голове новые замыслы. Она взволновала, но это радостное волнение. А тут лицо её ещё и озаряет великолепная улыбка. Я понимаю, что лучше поспешно удалиться, дабы не спугнуть удачу, и оставляю их наедине.
Сама же ругаю себя, на чем свет стоит, зарекаясь больше никогда не помогать тем, что на себе еще не опробовано.
_______
Станция. Слева играет знакомая песня. Следующая станция. Вторая знакомая и любимая. Тут же – незнакома, но уже нравится. Я легонько толкаю его в бок и прошу наушник. «Свои дома забыла». Он охотно, но удивленно дает мне левый – слушаем на двоих. Чем дальше, тем больше: я пытаюсь угадать исполнителей и выхватываю строчки.
Вдруг включается что-то попсовое. Шла прекраснейшая альтернатива вперемешку с акустикой – надо сказать, отборной, - а тут такое. Он смотрит на меня и виновато улыбается: «с кем не бывает?».
Меняемся телефонами – в прямом смысле: у меня в руках его, а он вставляет наушники в мой и ставит на случайный выбор. Я проматываю список прослушанных, судорожно силясь запомнить чуть ли не все, заранее зная, какие буду любить без памяти. Как обычно о станции своей я и думать забыла – здесь же клад.
В ушах у нас моя музыка, а я даже не разглядела его. Надо ли, с такими-то схожими вкусами? Ну да ладно, все же его улыбку я приметила. Существует какое-то ошибочное мнение, что девушки в первую очередь в особях противоположного поля обращают внимание на глаза. Не буду, конечно, писать правду, дабы не разочаровать кого-либо, но скажу, что очень часто цепляет именно улыбка. Особенные как-то по-иному улыбаются.
Он пока, в свою очередь, явно наслаждается моим трек-листом. Подборка самого проигрывателя – замечательная вещь: по первым звукам я узнаю одну из самых-самых. Под которую комфортно. И умереть не жалко. Он странно замирает – будто не дышит. Неожиданно шепчет: «такие песни можно доверять только лучшим и втайне от всех». Я вздрагиваю от его дыхания и услышанного. Неужели кто-то так же дорожит определенным сочетанием нот и музыкальных инструментов?
Я перекидываю ему ее и с удовольствием ставлю на бесконечный повтор. Дарю. Почти безвозмездно: «только никому. Ее. Не отдавай». Единственное условие передачи уникальных песен – каждая должна ассоциироваться только с одним человеком. Другое – предательство. И уже будто нет общего.
Он остается сидеть на месте, смотря на меня большими благодарными глазами. А я выхожу, думая о том, что готова отправить все найденные сейчас сокровища только одному человеку.
Ни о чем не жалея.
_______
Заходит пожилая женщина. На вид лет 90. Я вскакиваю, предлагая ей сесть - скорее, от греха подальше, чем из вежливости. Выслушивать ворчания и ругательства в свой адрес - не то настроение сегодня. Она ласково говорит "спасибо" - что меня безмерно удивляет - и присаживается. Я стою рядом. Она маленького роста, горбится, опираясь на трость, - типичная бабушка. Поезд останавливается, слева от нее освобождается место. Она кивком указывает мне на него. Я ошарашенно сажусь. По-моему, неожиданно в наше время обнаружить в каком-либо общественном транспорте настолько добрую женщину ее возраста. Никакого привычного бормотания и угрюмого выражения лица и в помине нет. И вот я усиленно пытаюсь обосновать себе, почему она такая.
Искоса поглядываю: одежда самая простая, в трости ничего необычного - а более и рассматривать нечего. Но все же я ловлю еще две детали - кольцо на безымянном пальце правой руки и блеск в глазах. Казалось бы - всего-то, но я вспоминаю игру, придуманную мною относительно недавно, но так и невоплощенную в жизнь. Суть заключается в том, чтобы просить случайных пассажиров научить меня чему-нибудь. Будь то история с моралью, какое-нибудь действие или же просто совет - не важно, хоть мало-мальски полезное. Меня цепляла идея, но я понятия не имела, как к ней отнесутся окружающие, как к ним подступиться, чтобы меня правильно поняли - в целом, смелости не хватало для первого рывка. Но теперь рядом сидел мудрый, явно не похоронивший свою душу человек.