социологические взгляды НД Ножина

По своему социально-психо логическому складу Ножин принад лежал к тем деятелям освобо дительного движения, которых Ми хайловский назвал «кающимися дворянами»— общественный тип, появившийся одновременно с прих одом разночинцев на рубеже 50—60-х годов XIX в. и соединившийся с ними. Он вывел его в своих очерках «В перемежку » как одного из значительнейших представителей нарождающегося общественно-психологического процесса покаяния, возникновен ия у современного человека «чув ства личной ответственности за свое общественное положение». Этот моральный фактор стал сильнейшей теоретиче ской оснаст кой в идейной концепции, ск ладывавшейся в период обществен ной реакции —субъективной народнической социологии. Чувство личной ответственности было определяющим в характере Ножина, оно наложило свою п ...

Оглавление
Введение
Глава 1. Процесс складывания социалистической мысли в России
1.1.Складывание социально-политических взглядов
1.2.Идейный комплекс Н. Д. Ножина
Глава 2. Социалистические взгляды Н. Д. Ножина
2.1. Социальная философия Н. Д. Ножина
2.2. Естественно-биологические позиции Ножина в социологии
Заключение
Список использованной литературы

?

«Ножин был ярый дарвинист в био логии и столь же ярый противник дарвинизма в социологии...» .Не входя в разбор социологических взглядов Михайловского, как они вылились в статье «Что такое прогресс?», отметим, что сведе ния, сообщаемые Михайловским как в очерке «Вперемежку», так и в «Литературных воспоминаниях», позволяют заключить, что Михайловский высоко ценил значение влияния на него Ножина, которое заключалось главным образом в идее приложения выво дов, получаемых биологичес кой наукой, к социологии. Именно в связи с анализом социологической концепции Михайловского Ножин и привлек внимание народнических авторов, перу которых исключительно принадлежит характеристика его социологических воззрений. Первый, кто после Михайловского поставил вопрос о влиянии на него идей Ножина, был М. Раф аилов (Гоц), опубликовавший в 1900 г. статью «Система правды и наши общественные отношения» . Трактуя вслед за Михайловским и всей народничес кой социологией разночинную ин теллигенцию как внеклассовую, ин теллектуальную силу, Рафаи лов подходил с этих позиции к оцен ке Ножина и системы его взглядов. Рафаилов видит в Ножине идеолога последовательн ого индивидуализма, отрицавшего необходимость общественной бо рь бы, которой он противопоставлял исключитель ное служение нау ке, и перечеркивавшего социа лизм как общественный идеал. Трак товка Рафаилова исходила и з народнической оценки мировоззре ния Писарева, взгляды кото рого на решение социальных проблем логически довел якобы до конца Ножин. Писарев выводился, гласно этой трактовке, за пределы социалистической трад иции русского общественного движения. Полностью разделяет подоб ный подход к оценке Писарева горячий почитатель и идейн ый последователь Н. К. Михайлов ского Е. Колосов. Однако его вывод в отношении Ножина оказывается прямо противоположным ут верждению Рафаилова. В социологии Ножина, по мнению Коло сова, «очень резко и т очно формулированы антиписаревские воззрения...» Колосов тракт ует Ножина «первым русским социологом», человеком, который стоит у основания этой системы (проще говоря, в Ножине он видит раннего представителя подлинного народ ничества ). С полной определенностью и лаконичностью Колосов изложил э тот взгляд в статье «Молодое народничество 60-х годов» . Однако подобная трактовка вызвала решительное возражение со стороны одного из л идеров и ведущих теоретиков пар тии эсеров, В. Чернова. Разделяя взгляд Рафаилова на Но жина как прудониста и теоретика анархизма, Чернов идет еще дал ьше в этом направлении. Он решительно отмежевывает Ножина от социализма, утверждая, что «сравнительно с Прудоном... у Но жина гораздо сильнее подчеркнута струна индивидуализма . Общеидейные установки рассмотренных авторов, их методология, подчинение анализа взглядов Ножина вопросу об их соотношении с социологией Михайловск ого исключают подлинно историче скую оценку места и значени я Ножина в идейных исканиях рус ской разночинной демократии, шедшей на смену поколению Чернышевского . В советской историографии данная проблема рассматривается как исследовательская задача лишь в монографии Р. В. Филиппова . Ножин интересует его «лишь в плане влияния анархист ских идей на революционно-демократическую среду середины 60-х годов» . Такой подход, на наш взгляд, обусловил несколько прямолинейное понимание и трактовку социологических идей Ножина, которые автор полность ю исключает из русла социалисти ческого движения. В работах Э. С. Виленск ой Ножину уделяется внимание по стольку, поскольку он был с вязан с деятельностью петербург ского подполья середины 60-х годов XIX в. Анализ его идейных воззрений не входит в круг исследовательских задач автора . Первая публикация Рудницкой Е. Л. была посвящена началу его жизненного пути и участию в общественном д вижении эпохи первой революционной ситуации в России . Ножин и своей личной биографией, и системой идей, с к ото рыми он едва ус п ел выступить публично в самом конце своей трагически рано оборвавше йся жизни, принадлежит чрезвычайно сложному и противоречивом у моменту в истории русского осво бодительного движения. Общественный и исторический смысл идейных исканий Ножина тем значительнее, что он был актив ным участником революцион ного движения 60-х годов — от дви жения «воскресников», первой «Земли и воли» до обще ства Н. А. Ишутина и И. А. Х удякова включительно. Его короткая, но необычайно насыщенная событиями и мыслями жизнь отра зи ла напряженный поиск русской революционной мысли, который п роходил в обстановке круто го общественного спада, пришедшего на смену подъема и вер ы в близкую революционную перспек тиву.Острота идейных ис каний Ножина была усугублена скла дом его характера — чрезвычайно эмоционального, с и сключитель но развитым чувством нравс твенного долга перед обществом.Вы сказанные им социологич еские идеи представляются явлением органичным, они оказали определенное влияние на последу ющее развитие русской обществ енной мысли. Этим определяется инте рес к личности Ножина и необходимость анализа его воззрений Материалы, которыми располагает при этом исследова ние складываются из следующих основных источников. Прежде вс его это публицистическое нас ледство Ножина, его статьи и рецен зии, опубликованные почти исключительно в жур нале «Книжный вестник», а также в «Искр е». Н аконец, ценнейшие сведения для характерист ики взглядов Ножина мы находим в воспоминаниях людей, близко его знавших .

Среди материалов о Ножине, собранных Колосовым, имелся рассказ Лопатина о выступлении Ножина на диспуте в Петербургском университете в декабре 1865 г. при защите магистерской диссертации А. О. Ковалевским. Колосов не включил этого рассказа в свои работы о Ножине, а только сообщил, что, по словам Лопатина, диспут «очень точно» описан в очерках Михайловского «Вперемежку», где Михайловский воспроизводит речь Бухарцева. Бухарцев-Ножин попросил слова после выступлений официальных и неофициальных оппонентов — специалистов-биологов и обратился к Ковалевскому с взволнованной речью, в которой утверждал, что «науки в России еще не было нет в настоящее время», поскольку не «существуют... ученые в настоящем смысле слова, т.е. общественные деятели, почерпающие из предмета своих занятий какие-нибудь практические выводы, отдающие свою жизнь науке не из видов личного обеспечения, но занимающиеся ею только потому, что признают з ней двигательную силу к достижению человеческого идеала — разрешению общественных вопросов». Передавая выступление Ножина, Михайловский воспользовался номерами «Книжного вестника» с публикацией цикла «Наша наука и ученые». Он почти секстологически точно воспроизвел начало первой статьи, помещенной в № 1 «Книжного вестника» от 15 января 1866 г. Свидетельство Лопатина, что Михайловский точно воспроизвел, речь Бухарцева-Ножина, подтверждает, что ведущая мысль, определявшая общественную направленность всего цикла Ножина, над началом которого он, по-видимому, работал в момент выступления на диспуте, была им высказана перед собранием профессоров Петербургского университета в самой резкой форме.Подвергая критике принцип «наука для науки», Ножин опирался на Прудона, с тех же позиций развенчивавшего принцип «искусство для искусства». «Художники, литераторы с несколькими ханжами и философами..., они принадлежат всякому, кто им льстит и платит; они чаще служат разврату, чем возвышению человека; они неспособны сами найти себе путь: его указывает им революция».Вскрывая лицемерие этого принципа, Ножин указывал на огромную силу «научных обобщений». Среди прочих отраслей знания именно от биологии, по мнению Ножина, «можно требовать живого участия к общественной жизни: в ней нет ни одного вопроса, заслуживающего внимания, который бы не находился в связи с решением вопросов физиологии общества» .Вновь к вопросу об общественном назначении науки Ножин вернулся в третьей статье цикла. Наука, заявляет здесь Ножин, есть единственная область человеческой деятельности, в которой в настоящее время еще возможен позитивный характер, творческая, созидающая деятельность; по всем остальным отправлениям, общественной жизни действительно серьезная, вполне разумная и в то же время вполне честная деятельность — совершенная невозможность, чистая утопия: такая деятельность признана даже всеми благоустроенными обществами «hors de lois» и всякое самообольщение на этот счет, все иллюзии социализма — либо непростительное ребячество и недостаток понимания, либо просто-напросто выгодная афера эксплуататоров, прикрываемая личиной либерализма». Ножин в данном случае выступил против социализма как такового, а против идеи и практики мирного внедрения социализма в рамках существующей политической организации буржуазного государства.«Социализм в том смысле, как его следует понимать — государство в государстве, и правительства не могут допустить такого рода деятельности, поэтому проповедовать и верить в социализм — ребяческая наивность или все та же хитрая уловка эксплуататоров» ,— писал он.Критика Ножина, объективно направленная против различного рода социалистических экспериментов, не связывавших внедрение новых форм организации труда с изменением общественно-политического строя общества, была полемически заострена, как нам кажется, в первую очередь против откровенно буржуазных тенденций в трактовке социализма, которые отчетливо проявились в то время в прогрессивной русской публицистике. Мимо его внимания не могла, конечно, пройти опубликованная в № 7 «Современника» за 1865 г., где был помещен памфлет Антоновича «Лжереалисты», статья Ю. Г. Жуковского «Прудон и его система экономических отношений». Это была уже третья статья данного автора — первые две под тем же названием были опубликованы в № 2 и 3 журнала за 1865 г. Но именно в третьей статье Жуковский развернул изложение своих взглядов на социализм. Он построил его на критическом сопоставлении социально-экономических утопий Прудона и Луи Блана.Убежденный противник революции, Жуковский, отмечая буржуазную сущность экономической теории Прудона, в то же время считал, что и теория Прудона, и система Луи Блана (которая, увы, пишет он, появилась в революционное время, вводилась революционным правительством, и это оставило на ней «ужасающий революционный призрак») могли бы указать «дальнейший свободный путь» к решению рабочего вопроса. Если бы Прудон в 1848 г. «оставил в стороне столь же крайне широкие планы моментальной ликвидации всей промышленности путем кредита, какими были и первоначальные планы Луи Блана о ликвидации этой промышленности правительственным декретом, и мог удержаться в тех границах, которых требовало практически завязавшееся дело устройства ассоциаций, т. е. ограничиться выкупным кредитным учреждением в видах ассоциаций», то рабочий вопрос можно было бы мирно решить, «не шокируя ничьих убеждений». Таким образом, Жуковский, считая обе системы позитивными в принципе, критикует их авторов за попытки единовременно реализовать планы экономического переустройства общества, противопоставляя этим планам постепенное переустройство. Симпатии Жуковского на стороне системы ассоциаций Луи Блана, причем он подчеркивает ошибочность представления, выдвигаемого и Прудоном, что ассоциация враждебна принципу экономической свободы и конкуренции. Вскрывая по существу мелкобуржуазный смысл социализма Луи Блана, его внутреннее родство с мелкобуржуазной утопией Прудона, Жуковский доказывал, что сущность системы Луи Блана в ассоциации «как средства расширить и вызвать конкуренцию, подавленную монополиями» . Именно в возрастающих возможностях конкуренции с монополиями экономическое преимущество ассоциативного устройства производства перед единоличным. Приведенные рассуждения Жуковского характеризуют прежде всего социальную сущность его собственных экономических воззрений, отражающих стремление мелкой буржуазии устоять против конкуренции крупного капитала путем объединения своих сил. Общественный строй, при котором конкуренция прекратится, наступит, писал Жуковский, когда-нибудь, но это случится в неопределенно далеком будущем «при свободной и бесконечной ассоциации капиталов...» Понятие «социализм», таким образом, полностью растворялось в мелкобуржуазной утопии ассоциации капиталов, вопрос о политической организации общества вообще не ставился. Ножин же исходил из принципиальной несовместимости современного государства с социализмом и именно потому считал проповедь или веру в социализм «ребяческой наивностью или все той же хитрой уловкой эксплуататоров».Встает вопрос: как же Ножин формулирует свой собственный общественный идеал, ставится ли вообще эта проблема в его публицистических выступлениях в «Книжном вестнике»? Только ответив на него, можно разобраться в его представлениях о движущих силах прогресса.В рецензии на книгу Р. Вирхова Ножин, отталкиваясь от излагаемого автором биологического закона о разделении труда между отдельными частями организма каждого индивидуума, зависимости от степени разделения функций отдельных органов, усложнения их высоты уровня развития организмов, формулирует социологическое понятие «целостная личность».«Целостная личность» — биологический организм, в котором полностью представлены «все стороны жизни данного вида, и только степенью его независимости от других индивидуумов измеряется и степень его довольства, счастья». И далее, переходя к вопросу о соотношении этих «целостных личностей» друг с другом, т.е. в системе общественных отношений, Ножин делает следующее заключение: «Поэтому разделение труда между индивидуумами одного вида — явление патологическое, т. е. источник болезней, противоречий и борьбы за существование... Более всего патологических явлений мы встречаем в социальной жизни муравьев, пчел и людей — животных обществах, основанных на разделении труда и состоящих вследствие этого из нецелостных личностей». Итак, разделение труда между индивидуумами — явление патологическое, оно нарушает целостность организма, полноту его жизненных функций и, следовательно, его независимость, а потому и степень его счастья. Отсюда следует вывод: «Индивидуализм — анархизм — вот условие полной здоровой, счастливой жизни всех неделимых животного царства».Таким образом, исходным моментом социологических построений Ножина является индивидуум как биологическая единица разумными, отвечающими интересам этого биологического организма могут быть только те общественные отношения, которые обеспечивают достигнутую им степень организации; такими условиями оказывается анархическое устройство общества. Этот постулат приложим ко всем «животным обществам, построенным ш разделении труда», в том числе и к человеку. «Все элементы общественной жизни людей,— писал Ножин,— не представляют собственно ничего такого, что бы не встречалось и в жизни животных, хотя бы в менее развитой или сложной форме…, все элементы общественной жизни основаны на сумме отправление органов данного вида животных и на распределении этих отправлений между индивидуумами..., и все противоречия, встречаемые в общественной жизни данного вида, неизбежно основаны на чисто органических причинах и обусловлены нарушением равновесия в отношениях организмов». Причина, нарушающая гармонию жизни, вновь подчеркивает он,— разделение труда и нарушенная этим целостность личностей.«Признавая единство сил природы и законы их метаморфоз и считая развитие лишь результатом постепенного усложнения формулы жизни», Ножин выступал против специализаций в познании природы, против разделения наук, за единый «метод целостной постановки биологических вопросов».Биологический индивидуум, являющийся в социологии Ножина фокусом решения социальных проблем, представляет собой, по его определению, конечное выражение, синтез всей «формулы их жизни» — биологической и. социальной. Существует только одна-единая наука, а не отдельные естественнонаучные и социально-политические знания, подчиненная единым «математическим законам логики». Объект этой науки — «целостные явления, сгруппированные в домохозяйстве природы в индивидуумы», ее цель — «изучение законов их образования и метаморфоз...» «Этим и ограничивается наше знание»,— заключает Ножин. Поскольку область естественнонаучных вопросов включает «все вопросы жизни, всю деятельность человека», заявлял Ножин, постольку при таком подходе «нелогично признание политической экономии с ее ложными категориями труда, капитала, собственности, рабочей платы и пр., так как они нимало не выражают собою нормальных (физиологических) явлений животной жизни, но только болезненным путем сложившиеся несправедливые отношения между людьми, отношения, неизбежно порождающие истощение сил, с одной стороны, насильственное убиение плоти — с другой, и массу патологических явлений с обеих».Глава 2. Социалистические взгляды Н. Д. Ножина2.1. Социальная философия Н. Д. НожинаИтак, экономическая наука и все ее искусственные категории, которые Ножин подвергает критике с точки зрения понятий биологических и физиологических, имеют дело с явлениями, «которые сложились под влиянием неблагоприятных условий для развития человеческих обществ». В этой идее «неблагоприятных условий» заключается суть социальной философии Ножина. Если в отношении природы он исходил из признания закона развития, являющегося «результатом постепенного усложнения формулы жизни», то в. отношении человеческого общества он считает предпочтительнее говорить не об «историческом развитии человечества», а об «историческом разложении человечества». В разделении труда, в отделении труда умственного от физического Ножин видит причину происхождения каст, а затем сословий, появление которых означает нарушение равновесия общественной жизни и кладет начало процессу разложения человечества. Мифы донесли до нас то целостное состояние умственной или душевной жизни человека, которой он обладал, «развиваясь физиологично (а не болезненно и односторонне, как он развивался под влиянием разделения труда)...» Отмечая, что «миросозерцание жрецов, например браминов, вследствие специализации несравненно уже миросозерцания мифологического (например, Вед)», Ножин пишет, что оно в то же время является «ступенью дальнейшего развития человеческой мысли... представляет в своей специализации большую разработку и как бы большую глубину». Таким образом, считая возникновение сословий патологическим явлением в жизни человечества, подчеркивая, что если «начало разделения труда будет продолжать развиваться между людьми, то разрешение общественных вопросов сделается невозможно и число таких вопросов или экономических противоречий будет постоянно расти», Ножин не отрицал поступательного развития в области духовной жизни. Хотя он и утверждал при этом, что и само духовное развитие идет болезненно ввиду «нарушенной целостности в миросозерцании людей и отсутствии вследствие этого связи между отдельными отраслями мышления» .В чем же первопричина оказавшегося столь роковым для человечества разделения труда? И на этот вопрос Ножин дает чисто биологическое объяснение: разделение труда является следствием нарушений целостности организмов, вызванных вредным влиянием внешних неблагоприятных условий (например, недостаток пищи). Эти вредные влияния мешают «равномерному развитию и целостности как простейших, так и высокоразвитых организмов: результатом этого и бывает разделение труда и сопровождающий его антагонизм интересов» .Данное положение чрезвычайно принципиально для социологических построений Ножина. Именно во внешнем факторе он видит первопричину, вызывающую, в конечном счете, борьбу за существование между организмами, являющуюся, с его точки зрения, фактором, мешающим росту, размножению, развитию организмов. В этом вопросе он выступает воинствующим антагонистом социального дарвинизма и мальтузианства. Ножин считает коренной ошибкой Дарвина, что он в борьбе за существование видит творческую силу. Отыскивая «причину изменчивости видов», вместо того чтобы объяснить эту изменчивость законами развития, т. е. законами постепенного усложнения организации, Дарвин объясняет ее «борьбой за существование между всеми органическими существами, населяющими землю», и преимущественно «между отдельными особями одного вида...». Ножин отмечает, что Дарвин смешивает, «под общим термином «борьбы за существование» общую борьбу всех индивидуумов каждого вида против внешней природы с встречающейся вследствие нецелостности индивидуумов борьбой между членами одного и того же вида...» Последний случай, т. е. борьба между членами одного и того же вида, «является исключением и в полной своей силе проявляется лишь в пчелиных, муравьиных и человеческих обществах» . Вся теория Дарвина, по словам Ножина, «может быть названа теорией гениального буржуа-натуралиста, и верна она только в том смысле, в каком и верна теория Мальтуса».Отмечая научную несостоятельность теории Мальтуса, Ножин писал: «...если экономисты преклоняются перед законом Мальтуса как перед законом физиологическим, то это происходит, конечно, только оттого, что они ничего не смыслят в законах, управляющих явлениями органической жизни». Глубоко проникнув в существо эволюционной теории, Ножин писал, что значение дарвинизма кроется «не в самом вопросе о происхождении видов, а в отыскании общих биологических законов органической жизни, в отыскании законов метаморфозы организмов...» Однако в своем стремлении полностью выбить почву из-под мальтузианства, Ножин приходил в столкновение с объективной действительностью, сведя до минимума действие закона борьбы за существование, полностью отрицая внутривидовую борьбу и ее значение как одного из факторов развития органического мира. Справедливо отвергая приложение закона борьбы за существование к человеческому обществу и оценку этой борьбы как явления прогрессивного, он неправомерно распространял данный подход к миру животному. Но, оставаясь сам на позициях естественнонаучного объяснения социальных явлений и процессов, Ножин, критикуя социальный дарвинизм за ложность его основного принципа — признание борьбы за существование универсальным законом развития, в то же время заявлял, что правильно понятое учение Дарвина ставит «вопрос зоологический вопросом жизни, вопросом социальным».Дарвиновскому закону борьбы за существование как движущей силе развития, Ножин противопоставляет следующее положение: «Вполне сходные друг с другом организмы не борются между собою за существование, но стремятся, напротив, сливаться друг с другом..., связывать воедино свои однородные силы, свои интересы, и при этом вместо разделения труда замечается в их отношениях только сотрудничество» . Этот общебиологический вывод имеет у него универсальный характер, он прилагает его и к человеческому обществу, т. е. наполняет социологическим содержанием. Целостные организмы, не находящие» враждебной зависимости друг от друга, т. е. существующие условиях отсутствия разделения труда, «не борются между собой за существование; они все борются только с окружающим их внешними условиями, и, управляясь одними и теми же интересами, им невыгодно вредить друг другу и паразитничать на индивидуумах своего собственного вида...» В противоположность утверждениям Мальтуса, что рост народонаселения - источник прогрессирующего обнищания, Ножин доказывал, опираясь на тезис об общности интересов и увеличении сил при объединении однородных организмов, что «размножение и развитие, будучи источником новых рабочих сил, по самому существу своему должны считаться источником богатств и новых больших средств к жизни... И потому все общественные противоречия (contradictions economiques Прудона), в том числе и законы Мальтуса и Дарвина, явления патологические и возможные только при нарушении целостности организмов...» 2.2. Естественно-биологические позиции Ножина в социологииКак же соотносится между собой теория постепенного развития органической жизни на земле, которую разделяет Ножин, с развитой им идеей о наличии явления патологического разложения, связанного с нарушением целостности организмов? Теория прогресса органической жизни, утверждал Ножин, увеличение массы живых организмов и усложнение организации не колеблется благодаря «преобладанию физиологических явлений развития над патологическими...» Однако в человеческом обществе процесс разложения ввиду общественного разделения труда стал доминирующим. Произошло нарушение «физиологического отношения между силою заработка средств к пропитанию и силою множения». Чтобы изменить это состояние, а также восстановить «справедливое распределение богатств», должны быть уничтожены нецелостность индивидуумов и несправедливая между ними борьба за существование. О какой борьбе в данном случае идет речь, становится ясно из следующей за этим фразой: «Мы боремся друг с другом за обладание развитой нервной системой, так как мышечная деятельность доставляет нам меньше преимуществ... Вследствие закона зависимости последней от первой она действительно обеспечивает нам роль паразитов-эксплуататоров и постоянно ставит нас, специалистов нервной деятельности, в выгодные для нас условия при неизбежной борьбе за существование с представителями других родов физиологических отправлений. Такого рода борьба из-за эксплуатации неизбежна, покуда организмы наши нецелостны или патологичны...» Итак, Ножин стоит на последовательно естественно-биологических позициях в социологии, сводит весь процесс исторического развития человечества, все социально-экономические отношения и порождаемую ими классовую борьбу, а также политику, науку, искусство к чисто биологической основе.