Политический портрет Вильгельма II

В работе освещены жизненный путь Вильгельма II, его политическая карьера и взгляды.
...

Оглавление

Введение 3
Глава 1. Вильгельм II: биографические сведения 5
1.1 Характеристика исторической обстановки 5
1.2 Детство и юность 6
1.3 Вступление на престол 10
Глава 2. Личность кайзера 14
2.1 Вильгельм и народ 14
2.2 Вильгельм II и государство 17
2.3 Вильгельм II и армия 22
2.4 Стиль и методы личной дипломатии Вильгельма II 24
Глава 3. Политика Вильгельма II 27
3.1 Внешняя политика 27
3.2 Внутренняя политика 33
Заключение 35
Список литературы 38

Введение

Политика начала XX в. представляла собой странную смесь личного и общественного. Все решалось в Европе. Большинство европейских стран были монархиями, причем короли и императоры являлись реальными правителями. Связанные между собой родственными, династическими узами, они воспринимали международные отношения как нечто личное. Их охлаждение проявлялось в недовольстве друг другом. При этом личные отношения оставались неизменно дружески-вежливыми.
Общественное мнение проявляло себя в прессе и парламентской деятельности. Его влияние было уже весьма значительным. Если монархам казалось, что конфликт в любой момент можно ликвидировать, то мнение масс было гораздо более инертным. Они воспринимали ту или иную страну как друга или врага, и этот образ менялся медленно. Поэтому влияние лидер ов и масс друг на друга было взаимным. Своеобразной жертвой этого положения стал Вильгельм II.
Цель данной работы – проанализировать жизненный путь, политическую карьеру и взгляды Вильгельма II.
Поставленная цель требует решения следующих задач:
1) Изучить библиографические сведения о жизни Вильгельма II.
2) Проанализировать личность кайзера.
3) Рассмотреть политику Вильгельма II.
Объектом исследования является портрет Вильгельма II как политического деятеля.
Предметом – его жизненный путь, политическая карьера и общественно-политические взгляды.
Степень изученности вопросов, связанных с тематикой данной работы, следует оценить, как среднюю. Естественно, довольно много работ, посвященных личности Вильгельма II, и в каждой из них автор, давая фактологическую канву событий его царствования, приводит и штрихи к характеристике стиля и методов его политического руководства. Однако, с другой стороны, исследований, раскрывающих именно эту тему, в нашем распоряжении не оказалось. Кроме того, личность Вильгельма II находится несколько в тени у политической звезды Бисмарка. Всё это обусловило наличие небольшого числа работ, особенно отечественных, по нашей проблематике.
В историографии большая часть литературы, связанной с правлением Вильгельма II, посвящена скорее его личности, нежели его политическим свершениям. Точнее, эти свершения рассматриваются через призму психологических особенностей кайзера.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка используемой литературы.

57]. Эта фраза, как нам кажется, не утратила своего значение и по сей день. Действительно, Вильгельм строил своё государство только для тех, кто решил идти с ним.Однако всегда ли он был так непреклонен? Ответ может быть только отрицательным: император в совершенстве владел искусством мимикрии и пускал его в ход как только того требовала ситуация. Рассмотрим самое начало его царствования. 14 мая 1889 год во время крупной промышленной выставки вспыхнуло серьезнейшее восстание угледобытчиков Рурской области. В этот же день он дает большую аудиенцию делегации посланников восставших заводов. На примере его ответа восставшим можно увидеть очень многие черты его стиля общения с народом. Во-первых, подчеркивает он, любой из пришедших имеет право быть услышанным самим императором.Затем он подчеркивает, что определяющим в его отношении к выступившим рабочим, будет действительная причина их прихода к нему. Если это действительно ущемление их прав, тогда император готов прийти к ним на помощь, действительно взять их под свою защиту. Однако (далее его тон становится намного жестче), если пришедшие к нему связаны с социал-демократами, он не намерен даже их слушать. Социал-демократ для Вильгельма – синоним врага империи и Отечества. И если выяснится, что делегация настроена на протест именно социал-демократической агитацией, он применит силу. Заканчивается такая необычная аудиенция призывом пойти и передать все услышанное своим товарищам.На наш взгляд, весьма характерный пример. Он не выгнал бунтовщиков, не приказал им вернуться на работу, не унизил их. В то же время, ничего конкретного он им не пообещал – много ли строгий отец обещает детям, жалующимся на то, что их обидели. Он сделал самое главное и полезное для себя – дал рабочим понять: будете со мной – будете под зашитой, пойдете за социал-демократами – вам конец. Кайзер не сказал это прямо, но за его словами стояло: «Кроме меня, вас никто не защитит». Таким и был основной метод его руководства по борьбе с социал-демократией: сочетать угрозу и разумное убеждение, т.е. взывать одновременно к страху и здравому смыслу [1, с.92].Однако полезно рассмотреть и другую сторону медали. Два дня спустя Вильгельм позвал к себе хозяев тех несчастных, что пришли к нему первыми. «Джентльмены, - сказал Вильгельм, - ко мне приходили рабочие и произвели на меня хорошее впечатление: по-моему, они не связаны с социал-демократами» [2, с.140]. Далее император советует хозяевам горной индустрии Рура «обратить внимание на распространение агитации среди своих рабочих», «не допускать такого рода агитации» - даже не давая рекомендации хоть в чем-то сделать жизнь угольщиков лучше [2, с.142].В этих двух текстах – весь Вильгельм. Ни тем, ни другим он не посоветовал ничего конкретного для разрешения конфликтной ситуации, тем не менее – и те, и другие, скорее всего, ушли от него довольными. А главное для себя он вынес – выбил из рук социал-демократов ещё один регион, Рурский бассейн. Как мы видим, отец был, мягко говоря, не до конца честен в своих пламенных заверениях и клятвах вечной любви, с которыми он обращался к народу. «Любящий отец» был всего лишь его образом, некой маской, которая придавала ему популярности. Это подтверждается и мемуарами фрейлины, которая заявляет, что более грубого с прислугой и обычными людьми в целом человека она не знала.Однако даже это не позволяет нам говорить, что Вильгельм не был искренен в своей уверенности в том, что он - отец нации. Просто его представления по этому вопросу недалеко ушли от средневековых. Вильгельм всерьез считал, что власть его и вообще власть Гогенцоллернов - дар Божий. Народ должен покоряться им не как обычным властителям, а как представителям колена Адамова, вершителям Божьей воли на Земле. Отсюда и высокомерие: зная склонность Вильгельма к фантастическому, иррациональному мышлению, мы не можем утверждать, что он не был уверен в своих словах, когда говорил о своем сакральном единении с Господом. Так и разрешал он для себя этот трагический конфликт: он от всего сердца любил Германию как человек – и мог править там самовластно как представитель Высшего Разума.И эту идею – богоизбранности, сакрально постигаемой эксклюзивности, он и внушал подвластному народу. «Германский народ – орудие Господа», говаривал он. «Мы – соль земли. Мы должны быть достойны нашей судьбы» [4, с.61]. Так выкристаллизовался и ещё один метод его политического руководства своим народам – внушения народу некоего мнимого величия, связанного с его, Вильгельма, персоной. 2.2 Вильгельм II и государство Чтобы охарактеризовать стиль и методы политического руководства Вильгельма, необходимо проследить – как он позиционировал себя в системе государственного аппарата. Сначала определим, какие личные качества кайзера ярко проявились в процессе государственного руководства. Во-первых, это мнительность. Вильгельм II по сообщениям приближенных был подозрителен до маниакальности, проявлял даже признаки ипохондрии. Есть все основания утверждать, что этим же своим качеством он руководствовался в процессе управления государством. Сместить того или иного функционера он мог по пустому подозрению. Точно так же обстоит дело и с назначениями на крупные государственные посты: синекуры высшего руководства становились доступны хорошим рассказчикам пикантных анекдотов, угодливым льстецам, приятным в общении людям. Однако это качество не исходило от глупости монарха, или от его излишнего доверия к окружавшим его иерархам. Напротив, по всему видно, что кайзер фактически не доверял своим подчиненным. Так, он приказывал скрывать от них место и время своего отдыха, ночного и послеобеденного. Вообще, его отношения с министрами надо описать отдельно.Их он ценил особенно невысоко. Чего стоит одна его фраза: «Я убежден, что вообще не располагаю министрами, в сущности. Эти господа – чиновники Бисмарка» [2, с.169]. Эту фраза имеет, так сказать, двойное значение. Во-первых, называя своих министров рядовыми чиновниками, он подчеркивал их небольшой, в целом вес и авторитет в государственных делах. А во-вторых, он связывал их с Бисмарком, считал их именно его креатурами. И если до 1890 года, до отставки Бисмарка, они просто не играли значительной роли, то впоследствии – становились не более чем пережитками отошедшего в прошлое. Отсюда – явное неуважение и высокомерие по отношению к ним. Известен его стиль аудиенции, которую он давал министрам. Он вызывал их к себе в охотничий замок, давая один час на дорогу. В условиях тогдашней Германии, это было ничтожно мало. Естественно, они приезжали со значительным опозданием, порою – на 2-3 часа.Дворцовая прислуга сообщала им, что император ждал их и не дождался, уехал на охоту и будет весьма нескоро. Напуганные и раздосадованные, они разъезжались по своим домам. Вернувшись к ночи, Вильгельм давал новую телеграмму тем же министрам, коря их за нерасторопность и нерадивость, угрожая снять с должности и требуя немедленного приезда. Когда они приезжали снова – все повторялось. Понятно, такого рода «вызовы» не были продиктованы служебной делопроизводственной необходимостью. Единственная цель их – указать министрам их место, дать понять им, насколько они зависимы от монаршей воли. Что интересно – сместив Бисмарка, он не позволил себе написать о нём плохо в мемуарах. Напротив, Вильгельм подчеркнул, что многому научился, работая с таким советником. Его политический идеал можно проследить по его переписке с Николаем II. Следует сказать, что со временем, осмелев, Вильгельм стал давать Николаю подробные советы по поводу того, как надо руководить государством и какие государственные органы должны быть. Николай II, естественно, поделился со своим респондентом своими переживаниями по поводу событий 9 января 1905 года – Кровавого Воскресенья. И Вильгельм, считавший себя более чем искушенным в преодолении кризисных политических ситуаций, дал ему ряд советов. Во-первых, монарх должен сам председательствовать в Государственном совете, собираемом по его инициативе. Это снимет любую возможность прямого оппозиционного выступления в этом органе. Кроме того, это позволит контролировать и совет министров, и государственный совет. Во-вторых, необходимо поставить под контроль совет министров. Вильгельм считает, что слабость и несостоятельность совета министров могут серьезно навредить и личному авторитету императора.Вообще, сильно «отпускать гайки» не стоит – «никаких обещаний Учредительных собраний, Национальных конвентов, а просто – Habeas Corpus act» [3, с.46]. Именно таким виделся Вильгельму выход из всех неурядиц – некое подобие конституции, дарованное высшей волей – и не больше. И далее следует привести фразу, которой Вильгельм полностью обнажил свое критическое непонимание «текущего момента» - «…Если бы ты сказал им, что, если это представится необходимым, отправишься делить тяготы войны с их братьями и родными, ушедшими по туда по твоему же приказу (имеется в виду русско-японская война), постараешься ободрить их и повести к победе, то весь народ, глубоко тронутый, будет восторженно приветствовать тебя, упадет на колени и будет молиться за тебя. Популярность царя воскресла бы вновь, сверх того он бы приобрел симпатии своего народа» [3, с.95]. В этом небольшом пассаже – все политические представления Вильгельма II. Он считал, что все общественные неурядицы – даже войну и революцию – можно сгладить одной талантливой речью, пустыми льстивыми обещаниями в обстановке патриархального подчинения. Вот ахилессова пята Вильгельма – он считал, что любую бурю можно уладить минимальными усилиями, косметическими преобразованиями, если придать им обертку подвига, триумфа монаршей воли во имя счастья богоспасаемого народа.А уж по части «обертки» Вильгельму не было равных – Николай проходил настоящий мастер-класс: «…речь – в качестве манифеста своим верноподданным, собравшимся внизу, на дворе, окруженном сомкнутыми рядами с примкнутыми штыками, с саблями наголо. (…) Царь – окруженный кадилами и крестами» [3, с.118]. Для характеристики стиля Вильгельма это очень ценная характеристика – слишком много внимания он уделял церемониалу, слишком сильная была его вера в то, что неискушенный русский народ так легко обмануть красивым фасадом. Стремление работать и выступать напоказ – вот черта Вильгельма, которую отметили все без исключения наши источники. К примеру, все его выезды были богатейшими в Европе, на них тратились огромные суммы денег. Вместе с этим – сам кайзер жил в поразительно простой обстановке, любой ремонт в его жилище проводился по настоянию жены. Одним словом, стремление к показному было частью его политического стиля, а не естественной потребностью сибарита в роскоши. Так и в политике: показному, фасадному уделялась важнейшая роль – скрывать серьезные просчеты в реальном.Наконец, предстоит выяснить, был ли персонифицирован идеал политического стиля Вильгельма II. Остановиться следует на пяти фигурах. Во-первых, это его дед Вильгельм I. О стремлении походить на него, о вознесении его заслуг наш кайзер заявлял не раз в своих ранних речах. Во-вторых, это Отто фон Бисмарк. При всех сложностях в отношениях между этими политиками, приведших в итоге к болезненному разрыву, Бисмарк был для него если не идеалом, то во всяком случае важным жизненным и политическим примером – это явствует из его мемуаров, которые он начинает с очерка о «железном канцлере». В-третьих, это Фридрих II Великий, прусский король. Поклонение гению этого без преувеличения Великого человека принимало даже комические формы. И Сесил, и Ламар отмечают, что щепетильный в этих вопросах Вильгельм непременно требовал добавлять к своей титулатуре прозвище «Великий» - подобно своему кумиру. Серьезно почитал Вильгельм и Фридриха Вильгельма I как истинного зачинателя прусского могущества, столько сделавшего для становления господства этого некогда захолустного района во всей Германии. Однако настоящий герой Вильгельма II – более экзотичен и эксцентричен [2, с.214]. Это - турецкий султан Абдул-Хамид II. Вильгельм открыто восхищается им – и по данным фрейлины, и в речах и в переписке звучат пассажи в защиту этого монарха. Они удивительно похожи, Вильгельм и Абдул-Хамид. И тот, и другой больше всего любили красивые слова, любили обещать то, чего нельзя выполнить, считали популизм панацеей и стремились к установлению автократической власти. Тем не менее, ни тот, ни другой не стремились придать своему стремлению юридических черт и исправно «играли» в демократию. Абдул-Хамид (если принимать во внимание турецкие реалии) даже пошел несколько дальше. В критический момент, в последние дни декабря 1876 года, когда европейские державы уже устали выслушивать его заверения во внимании к христианам и веротерпимости, когда надо было спасать Турцию от изоляции и интервенции – он дарует исламской феодальной стране конституцию и парламент.Правда Конституция совершенно не нашла своего применения, а парламент был созван с самим султаном во главе. На его заседаниях султан плохо понимал, что происходит: он кричал парламентариям, выступавшим с законодательными инициативами «Заткнись, осёл!». А самым частым восклицанием с кафедры для выступлений было обращенное к правительственной ложе «Бяли, эфенди!». Одним словом, и Вильгельм и Абдул-Хамид, стремясь к автократии не шли на уничтожение современных представительных институтов. Глубинные проблемы политики и экономики они стремились спрятать под привлекательным флером имперской риторики. Таким образом, именно Абдул-Хамида II мы можем считать эталоном политического стиля Вильгельма II. 2.3 Вильгельм II и армия Пожалуй, нет ни одного государственного института, который Вильгельм выпестовал бы с такой любовью, как армию. Это понятно уже по его первым речам. Так, одно из первых его воззваний было обращено к германской армии в целом. «Я и армия, мы принадлежим друг другу», громогласно провозглашал кайзер, явно заигрывая со своими солдатами [2, с.224]. Он видел армию опорой своего правления, причем – правления единоличного: «Опора государства – армия и монарх во главе армии» [4, с.141]. Любопытно, что при всей своей показной любви к подданным, строгий отец допускал суровое наказание для не в меру расшалившихся сыновей. Вильгельм требовал от армии постоянной готовности «стрелять в братьев»Хотя известно, что карающий меч германского государства Вильгельм видел направленным не только протии внутренних врагов. Он всячески открещивался от обвинений в милитаризме. Он подчеркивал, что сильная и боеспособная армия не обязательно является прерогативой воинствующего государства. Его идеалом в этом плане, неким объектом устремления был «мир с опорой на сильную армию».Вместе с тем он смело заявлял, что прусский король в состоянии поддерживать мир, но может и начать войну. Он подчеркивал свое единство с армией при любом удобном к тому случае – выходил на смотры неизменно в офицерской форме, не скупился на лесть и похвалу. В рамках данной отдельно взятой работы трудно сказать, что это было – истинная любовь и верность своей армии или запоздалая и малоуспешная попытка реминисценции военного гения Фридриха Великого. Как бы то ни было, армия была для него одним из стержневых элементов устройства собственного государства. Здесь следует ещё осветить один аспект. Подобно тому, как срочные вызовы министров в охотничий дворец были продиктованы не только и не столько служебной необходимостью, так и армия у Вильгельма выполняла не только миссию щита и меча. Он выделял особую важность воспитательной функции армии. Вот где истинный корень такого трепетного отношения Вильгельма к своей армии.Она для него была кроме прочего ещё и фабрикой таких граждан, которые были угодны ему как единовластному монарху – безынициативные неприхотливые, понимавшие патриотизм как преданность монарху, а не Родине. Это, на наш взгляд, и заставляло его произносить бесконечные хвалебные речи в офицерских собраниях. Но особенной любовью, его истинной обцессией был немецкий флот. Он был настолько увлечен им, что даже отступил от принципа, объединявшего его с Абдул-Хамидом – ничего не говорить честно. По поводу своего флота кайзер Вильгельм прямо заявил – «следует сделать так, чтобы между кайзером и флотом вовсе не было промежуточных инстанций» [2, с.226]. Без его излюбленной яхты «Гогенцоллерн» не обходилась ни одна значимая регата Западной Европы. Трудно привести здесь звание, которое он бы так пестовал и которым так бы гордился, как «повелитель Атлантического океана». За Тихий океан «отвечал» Николай II, и в литературе сохранились очень трогательные свидетельства о том, как Вили и Ники катаясь на своих любимицах, передавали друг другу по радио эти прозвища [2, с.230].Почему беспрестанные заигрывания с армией стали столь неотъемлемой частью его политического стиля, ответить однозначно тяжело. Два фактора приведены выше – во-первых, армия была опорой Вильгельма, его карающим мечом и надежной эгидой, во-вторых – она штамповала послушных его воле граждан. Но не менее важным представляется нам и психологический аспект. Нам кажется, что в худших традициях того, что называется «пруссачеством» Вильгельм позволял себе экстраполировать армейские модели управления на политическую и экономическую жизнь государства.Иными словами, какие бы образы идеальной державы не описывал Вильгельм в переписке, такой державой для него была армия. Именно армейские основы мечтал внедрить в жизнь Вильгельм – единоначалие (вот откуда неприязнь к министрам), необсуждаемость приказов (противостояние даже умеренной социал-демократии), повседневную, бытовую готовность отдать жизнь за любимого царя, Landesvater, как он сам себя называл, подписывая некоторые письма Николаю. Этим и обусловлена его столь фанатичная любовь к армии и всему военному. 2.4 Стиль и методы личной дипломатии Вильгельма II Для исследования этой проблемы ведущим источником является переписка императора Николая II с Вильгельмом II. Исследовав её с самого начала, можно сделать вывод об основных приемах Вильгельма II. Так, первое письмо было датировано 8 ноября 1894 года. В нем Вильгельм вполне предсказуемо высказывает соболезнования Николаю по поводу безвременной кончины его отца. Письмо лишено официальной холодности, написано в весьма интимных, личных выражениях: «…трагедия, которую пережил и я…представляю, как тебе непросто» [3, с.21]. Акцент – на установление не строго дипломатического, официального, а именно личного контакта. Далее, развивая переписку, Вильгельм подчеркивает, что у двух империй – Германской и Российской - «особые отношения». Так он хотел подчеркнуть для неопытного ещё Николая II его особый статус в глазах правителя Германской империи.Это – самый начальный этап, зондаж. Далее – необходимо подстроиться под респондента. И осуществляя это Вильгельм «наступит на горло собственной песне». Позиционирующий себя как веротерпимый католик, бравирующий дружбой с папой Львом XIII, Вильгельм высказывает полушутливое пожелание «перевешать всех жидов и католиков». Нам представляется маловероятным, чтобы этот пассаж был продиктован чем-то иным, нежели осведомленностью Вильгельма о черносотенных взглядах русского монарха. Что ж, доверие было завоевано.Теперь - необходимо «прощупать», насколько тот или иной респондент податлив, подвержен влиянию извне. Но вначале надо возбудить у него чувство вины. Под привычными для себя масками обходительности и благодушия Вильгельм сообщает Николаю о поимке двух русских шпионов. Все – вежливо, без оскорблений, с постоянными акцентами на особый статус отношений – «с вашей страной (…) не хотелось бы, чтоб вы узнавали из дипломатических нот» [3, с.45]. Россия никак не вступилась за своих посланцев, Вильгельм сделал вывод – здесь можно осторожно диктовать. Уже в конце осени 1895 года Вильгельм начинает вплетать Николая II в свою дипломатическую сеть. Сначала указания имеют вид советов, дружеских рекомендаций – «не дружи с Францией».Тут же и проявляются первые нотки превосходства: Вильгельм приобретает привычку подписывать письма помимо фамилии обозначениями I.R. (Imperator Rex).