Литература путешествия через призму ''Писем русского офицера''Ф.Н Глинки

Работа посвящена типологическому исследованию «путешествий» в русской литературе. В отечественной традиции литературу путешествий ранее не считали проблемой первостепенной – по крайней мере, для изучения русской литературы XIX-XX веков. Исследователи древнерусской литературы уделяли серьезное внимание жанру «хождений» (хожений), но уже в послепетровской литературе наиболее важные путешествия – такие, как «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева и «Записки русского путешественника» Н.М. Глинки – рассматривались, как правило, не в контексте истории жанра, а в рамках творческого пути того или иного автора или в контексте тех или иных литературно-философских течений. Однако в последнее время сложилось отчетливое представление, что литература путешествий – особая форма литературного п ...

Глинка Федор Николаевич (8 (19) июня 1786, с. Сутоки Духовщинского уезда Смоленской губернии — 11 (23) февраля 1880, Тверь) — известный русский поэт, прозаик, публицист.
Федор Николаевич Глинка родился в Духовщинском уезде Смоленской губернии, в селе Сутоки. Его старший брат, Сергей Николаевич Глинка, — известный историк, писатель и общественный деятель. Маленький Федор был очень болезненным мальчиком. С детства отличался любовью к литературе и стремлением жить в соответствии с христианскими заповедями. Его привлекало религиозное подвижничество. В 1798 году он поступил на учебу, а в 1803 году закончил 1-й Петербургский кадетский корпус, после чего получил должность адъютанта. Служил у генерала русской армии М. Милорадовича, принимал участие в походе против Наполеона, начавшемся в 1805 и закончившемся в 1806 году, в том числе участвовал в знаменитой битве при городе Аустерлице.
Его первая книга, 1810 года издания, называлась «Письма русского офицера о Польше, австрийских владениях и Венгрии, с подробным описанием похода россиян противу французов в 1805 и 1806 гг.». Первая стихотворная трагедия, опубликованная в 1810 году, носила тираноборческий и антидеспотический характер. В ней прослеживалась мысль об утверждении божественной санкции на мятеж. Глинка участвовал в Отечественной войне 1812 года, сражался в Бородинской битве, принимал участие в военных походах 1813–1814 годов. Получил русские и иностранные ордена и шпагу «за храбрость». В 1815–1816 годах вышла новая, дополненная впечатлениями от исторических событий книга с прежним названием «Письма русского офицера…».

В западной научной традиции «travel literature» плодотворно изучается начиная с 1950-х годов. В 1980-е годы интерес к проблемам путешествий значительно усилился. Сегодня «travel literature» – одна из наиболее перспективных культурологически ориентированных литературоведческих тем. Научных подходов к изучению путешествий довольно много, поскольку,
во-первых, до сих пор нет четкого представления о природе и границах литературы путешествий, следовательно, нет и однозначного определения феномена путешествий – исследователи предлагают все новые решения проблемы;
во-вторых, с введением в научный оборот нового материала (а литература путешествий необозрима) появляются новые методы исследования.
Научные издания, посвященные проблемам межкультурных коммуникаций, сегодня, как правило, обязательно обращаются к феномену литературы путешествий3. Важность исследования путешествия в русской культуре подтверждается и темой большой научной конференции, прошедшей в Петербурге в 2013 году.
При этом терминологическая база, использующаяся при изучении литературы путешествий, достаточно размыта (многие научные работы начинаются с указаний на неразработанность понятийного аппарата и отсутствие традиции). Часто «путешествие» именуют особым жанром, однако это заведомо неточно, ибо литература путешествий использует большой набор традиционных жанров и жанровых форм. С другой стороны, очевидно, что литература путешествий представляет собой сложившееся идейно-тематическое и структурное единство, требующее комплексного изучения. Работа предлагает особый исследовательский аппарат, с одной стороны, опирающийся на традиции изучения литературы путешествий в России и на Западе, с другой стороны, выстраивающий новую методологическую перспективу: путешествие рассматривается в работе как «другая литература», параллельная тем текстам, которые принято называть «собственно художественными».
«Путешествие в письмах Ф.Н.Глинки» имеет особое значение для русской культурной идентичности. Именно этот маршрут выстраивает в российском сознании представление о собственной культурной значимости, представление о «своем» и «другом». Он, можно сказать, формирует русское национальное самосознание, создавая как либерально-западнический, так и консервативно-традиционный дискурс. Вплоть до сегодняшнего дня «Путешествие в письмах Ф.Н.Глинки» имеет особое культурообразующее значение для носителя русской культуры – подобно тому, как на англичанина оказывает важнейшее влияние путешествие на Средиземноморье.
Путешествие занимает в изучении литературы путешествий особое место. Существует мнение, что это путешествие иного рода, чем все остальные путешествия – путешествие идеологическое, преследующее скорее пропагандистские цели, чем традиционные цели путешествия: описание иных земель и иных нравов.
«Путешествие в письмах Ф.Н.Глинки» можно назвать практически неизученным. Среди немногочисленных работ о литературе путешествий выделяется обзорная статья М.Балиной. Некоторые аспекты советских путешествий в Америку намечены в книге А.М.Эткинда «Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах» (впрочем, эта книга скорее сборник эссе, чем планомерное исследование; путешествие понимается автором очень широко и порой метафорично).
К традиционным признакам описания литературы путешествий часто добавляют гендерный аспект (особо выделяются женские и мужские путешествия), классификацию способов передвижения (видов транспорта, которые определяют скорость движения и подробность видения), а также те или иные идеологические концепции, меняющиеся от эпохи к эпохе, среди которых основополагающей считается колониализм.
Актуальность исследования обусловлена малоизученностью путешествий в русской литературе. Насущное требование современной истории литературы – проследить развитие литературного путешествия в русской литературе XVIII-XX вв. на примере писем Ф.Н.Глинки.
Необходимо разработать типологию литературных путешествий на материале русской литературы, составить список жанровых форм, используемых литературой путешествий, а также определить закономерности развития травелогов в России. Типологическое изучение литературы путешествий придаст иной ракурс привычной истории литературы, переориентирует ее с фигуры автора на процесс изменения жанровых форм и более крупных, наджанровых образований.
Цели:
1) исследовать « Путешествие в письмах Ф.Н.Глинки» в русской литературе;
2) изучить широкий контекст литературы путешествий;
Задачи:
1) изучить традицию исследования травелогов в западном литературоведении и определить, насколько применимы существующие методы изучения литературы путешествий к материалу русской литературы;
2) сформировать терминологический аппарат для описания русской литературы путешествий;
3) исследовать пути развития литературы путешествий в России и, в частности, проследить историю «путешествий» в русской литературе.
4) наметить этапы развития литературы путешествий и, в частности, Путешествие в письмах Ф.Н.Глинки;
5) описать каждый из этапов как создание и развитие текстовых структур;
Объектом исследования является функционирование травелога в русской литературе.
Предмет исследования – русское «путешествие», его жанровые и структурные характеристики; проявляющийся в текстах менталитет путешественника, связанный с комплексом представлений о «русском европейце»; коммуникативные стратегии «Путешествие в письмах Ф.Н.Глинки»
Материал исследования – письма Ф.Н Глинки, описывающие путешествия, книжно-журнального (т.е. не газетного) формата. Научную новизну работы определяют:
1) неизученность русской литературы путешествий., а также отсутствие сложившейся традиции анализа травелогов этого периода.
2) выбранный теоретический аспект исследования. Травелоги изучаются с типологической точки зрения.
3) выбранные для анализа эпоха и литературный материал. Впервые русская литература путешествий рассматривается параллельно западным традициям травелогов. Период максимального расцвета литературы путешествий позволяет лучшим образом проследить ее внутренние закономерности. Идеологический прессинг идеологии помогает обнаружить некоторые общие закономерности идеологизации путешествий.
Выделение «проблемы травелога» позволяет объединить тексты различных родов и жанров, интертекстуальные связи между которыми ранее оставались без внимания. Новизна постановки темы задала необходимость авторского решения ряда проблем, имеющих важное историко-литературное, культурологическое и социокультурное значение.
Методологическая основа и конкретная методика исследования обусловлены его междисциплинарным характером. При системном анализе травелогов учитывается широкий литературоведческий, исторический, социально-философский, культурологический контекст.
В исследовании использовались структурный и структурно-типологический методы, традиции постструктурализма, метод деконструкции. Методологически работа опирается на труды Ф.Н.Гинки, Ю.М.Лотмана, Б.А.Успенского, Ж.Деррида, П.Адамса, Э.Саида, М.Балиной, Е.Добренко. Использованы приемы анализа и подходы к исследованию текста, разработанные Б.М.Эйхенбаумом, М.М.Бахтиным, В.Я.Проппом, Ю.М.Лотманом, Р.Бартом.

Распятый рядом с Иисусом на кресте, он раскаялся. Поэма была опубликована в 1861 году. Глинки продолжили свои «понедельники» и в Петербурге, где их посещают П. Вяземский, Ф. Толстой, Н. Греч и другие.Жизнь писателя в Твери отмечена его активной общественной и благотворительной деятельностью. Он участвовал в создании Тверского музея. Женой поэта при его поддержке было организовано «Товарищество доброхотной копейки». В 1875 году Глинка становится гласным городской Думы.В середине 1850-х годов он увлекается спиритизмом, отторгает западников, «век безверия», нигилистов и социалистов. Женой и единомышленницей Глинки был выпущен ряд антинигилистических произведений. Он всю жизнь исповедовал славянофильские идеи и испытывал ностальгические чувства по патриархальным «дедовским» временам. Глинка оставил огромное литературное наследие, включающее больше 800 стихотворений и около 200 сочинений в прозе. В 1861 году вышли «Воспоминанье о былом», которые полностью были опубликованы в 1986 году. Его «Очерки Бородинского сражения» в двух частях, вышедшие в 1839 году, положительно оценил В. Белинский.Его стихотворения становятся любимыми народными песнями. Это стихотворение «Тройка», начинающееся словами «Вот мчится тройка удалая...» (менее известный вариант — «И мчится тройка удалая...»). Также песней становится отрывок из стихотворения «Сон русского на чужбине» под названием «Москва» со словами «Город чудный, город древний...».Федора Николаевича Глинки не стало 11 (23) февраля 1880 года. Он умер в Твери и был похоронен на расположенном около города Желтиковском кладбище.   1.2. Деятельность Ф. Н. Глинки в период Отечественной войны 1812 г.Понятие травелог не так давно вошло в научный оборот и пока еще не затвердело в границах строгих дефиниций. Проблемы уяснения его жанровой сущности и временных границ связаны с разнообразием феноменов художественного и научного творчества, которые называют этим термином. Действительно, проявления травелога крайне многообразны. К травелогам относят и средневековые «хожения», повествующие о путешествии паломников к святым местам, и деловые записки купцов-негоциантов, и «статейные списки» дипломатов, представлявшиеся по возвращении посольств из-за границы, и научные отчеты об экспедициях географов и натуралистов в «места незнаемые», и отчеты студентов-стажеров, отправляемых учиться в Европу, и путевые дневники и хроники, и журналы и переписку, и исповеди «странствующей души», и всевозможные путеводители и справочники по странам и континентам, и приключенческую и фантастическую художественную литературу, и путевые заметки в периодике, сетевых журналах и блогах.Попытки подобного расширения исторических и жанровых границ травелога не приводят, однако, к качественному изменению круга анализируемых текстов и способов их интерпретации. Так, исследователи русской литературы путешествий конца XVIII — первой половины XIX в., по традиции начиная с Ф.Н.Глинки, учитывают травелоги А. Н. Радищева, В. А. Жуковского, К. Н. Батюшкова, А. С. Пушкина, В. А. Соллогуба, А. Ф. Вельтмана и лишь в редких случаях обращаются к путевым запискам отдельных полузабытых и малоизвестных авторов.География источников исследований устойчиво определяется вниманием к заграничным путешествиям — и прежде всего европейским гранд-турам и паломничествам в Святую землю, при этом материалы внутренних путешествий по России остаются фактически не выявленными и неизученными. Анализ оригинального творчества в жанре травелога соседствует с рефлексией по поводу восприятия и преломления в нем карамзинской традиции и нередко подменяется последней.Однако совершенно очевидно, что для уяснения сущности жанра и специфики его бытования необходим анализ не только его вершинных достижений, но и того контекста, в котором эти вершинные достижения возникли, и в не меньшей степени — того художественного резонанса, который они имели.Такой подход к проблеме и определил особенности проблематики настоящей главы. В центре ее внимания — художественные открытия литературных путешествий Глинки с точки зрения того влияния, которое они оказали на травелоги беллетристов — младших современников писателя. В отличие от Глинки, совершившего вояж по Европе, большинство его последователей описывали поездки по России. В связи с этим материалом нашего исследования служат травелоги и «прогулки» ныне полузабытых, но достаточно известных в свое имя авторов.Наша задача состоит в том, чтобы уяснить, каким образом опыт Глинки Ф.Н.как автора литературного путешествия был воспринят писателями-беллетристами первой половины XIX в., авторами травелогов, адресованных широкому читателю и рассчитанных, следовательно, не на читательскую элиту, а на массовый вкус.Однако созданная Глинкой философская концепция травелога не ограничивалась оправданием путешествия с точки зрения экзистенциального сенсуализма. Упразднив, как это кажется на первый взгляд, собственно научные, образовательные и коммуникативные задачи вояжа, предписанные путешественнику традицией, сложившейся во второй половине XVIII в., Глинка поставил перед странствующим по свободной воле субъектом куда более высокую цель — самопознание и самоопределение в контексте открываемой в путешествии новой реальности.В связи с этим были существенно переосмыслены и задачи травелога. Из книги научно-деловых наблюдений, отчетов, статистического справочника жанр путевой прозы преобразовался в исповедь «чувствующегосердца», отзывающегося на новые впечатления и постигающего в изменяющемся внешнем мире прежде всего себя. При этом за травелогом попрежнему сохранялись функции дорожной книги, призванной сопровождать путешественника в его поездке. Однако запечатленный в путевых записках духовный опыт писателя должен был побудить читателя не к тому, чтобы повторить путь автора травелога, но к тому, чтобы пройти свой собственный сложный путь самопознания.Именно этим было вызвано качественное изменение жанра травелога в творчестве Ф.Н.Глинки, который превратил его в литературное путешествие. Его «Письма…» построены как метатекст, организованный разными повествователями и включающий, наряду с образом автора, образ путешественника, пишущего письма к друзьям и, соответственно, выступающего рассказчиком многочисленных вводных историй. Вследствие этого актуализировалось взаимодействие этих повествователей с читателями, изменилось соотнесение правды и вымысла, задачей которого был поиск «правдивого» языка для выражения новых отношений личности с действительностью. «Письма русского офицера», таким образом, ознаменовали кардинальный перелом в развитии русского травелога и в превращении его в литературное путешествие. Новый взгляд на героя и мир как на «неготовые» и не поддающиеся оформлению в рамках канонических жанровых форм явления, отказ от риторического мышления и экспериментальная апробация новых средств художественной выразительности стали главным открытием Глинки Ф.Н.ГЛАВА 2 «ПИСЬМА РУССКОГО ОФИЦЕРА» Ф. Н. ГЛИНКИ В «Письмах русского офицера» Ф. Н. Глинки впервые проявилась одна из важнейших для русской литературы тенденций, которую позже будет принято обозначать термином «военная проза». Основу произведения составили дневники и путевые заметки, в которых отражены впечатления автора — участника военных кампаний 1805—1806 гг., Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии 1813—1814 гг. Ф. Глинка начал публиковать свои заметки в 1808 г., однако по окончании Отечественной войны основательно их переработал и издал в 1815—1816 гг. в восьми частях уже фактически как новое произведение. Все последующие публикации представляют собой, как правило, сокращенный вариант издания 1815—1816 гг. Длительность работы над текстом «Писем» — знак особой сложности замысла, потребовавшей от автора поиска соответствующей художественной формы. В итоге получилось произведение, не поддающееся однозначному жанровому определению. Так, явно выраженное автобиографическое начало служит Е. Е. Приказчиковой основанием для определения «Писем…» как мемуаров в эпистолярной форме «ретроспективно обработанного дневника». Между тем, по мнению Г. А. Галина, повествование в «Письмах…» не обладает необходимой для мемуаров степенью дистанцированности от предмета повествования: «Написанные буквально по следам событий, очевидцем которых довелось быть автору, они в какой-то мере являются для нас еще более достоверным источником, более близким к событиям войн с Наполеоном, чем созданные несколько позже произведения мемуарного характера».Общим местом в литературоведении стало включение «Писем русского офицера» в прочно утвердившуюся в русской и мировой литературе жанровую традицию путешествия: название произведения явно отсылает читателя к «Письмам русского путешественника» Н. М. Глинки. Однако, как справедливо указывает В. Г. Базанов, использование традиции не всегда означает слепое следование за ней. Сам автор в одном из начальных писем предостерегает от чересчур прямолинейных сближений: напомнив о шутливой классификации путешественников, которую дает Стерн в своем знаменитом «Сентиментальном путешествии», он заявляет, что не относит себя «ни к одному из сих отделений, ибо путешествовал по обязанности, а не от праздного или пустого любопытства». Внимательный анализ дает исследователям основания для выводов о том, что писатель заметно модифицирует традиционную жанровую форму. Так, В. Г. Базанов, тщательно проанализировав идейно-содержательный уровень «Писем…», считает возможным говорить о новаторском подходе Ф. Н. Глинки к жанровому канону. К аналогичным выводам приходит и Г. А. Галин: «Уже сама тематика — отражение больших всемирноисторических событий, важнейшим из которых была освободительная Отечественная война 1812 года, описание военных будней и кровопролитных боев — сильно раздвинула каноны и рамки этого жанра».Мы полагаем, что отмеченное В. Г. Базановым и Г. А. Галиным расширение тематики, усложнение мотивной структуры является не единственным способом модифицирования традиционной жанровой формы. Важное значение имеет и стремление писателя к синтезированию различных жанровых традиций в рамках единого сложного художественного целого. В частности, по мнению Н. Д. Кочетковой, помимо названных выше форм дневника, письма, воспоминаний мемуарного характера, Ф. Глинка широко опирается и на возможности жанров ораторской прозы. Исследовательница замечает, что повествование в «Письмах…» отличается «особой приподнятостью тона, пафосом, характерным более для публичной речи, чем для дружеского письма или дневниковой записи»Русская ораторская проза имеет прочные и глубокие традиции, восходящие еще к античной и древнерусской литературе. Особое значение она обретает в XVIII в. Е. М. Матвеев убедительно показывает, что вплоть до 60-х гг. XVIII в. она фактически была единственным развивающимся в русской литературе видом прозы. Доминирующей жанровой формой в этот период был панегирик (похвальное слово), как светский, так и церковный. Осоровала в период царствования Елизаветы Петровны.Новый всплеск русского красноречия отмечается в начале XIX в. — в период Наполеоновских войн. Подробную характеристику ораторской культуры первой трети XIX в. мы находим в монографии Н. И. Михайловой. Исследовательница обращает внимание на особую авторитетность ораторского слова в данный период: «В пушкинское время ора-торское слово звучало на поле брани и в учебной аудитории, на площади и во дворце, в церкви и гостиной. Ораторское слово поднимало на бой и вдохновляло на борьбу. Оно радовало в торжествах и утешало в бедствиях. Оно учило, проповедовало, забавляло. Войны и революции, государственная и частная жизнь, религия и культура —в пушкинское время все было связано с ораторским словом, воплощалось в ораторском слове». Особенно востребована ораторская проза была в условиях Отечественной войны 1812 г. Н. М. Михайлова обращает внимание на характерное для этого периода обращение к приемам ораторской речи даже в текстах, казалось бы, чисто служебных, профессиональных. В корпус ораторских текстов вошли не только такие привычные формы, как манифест, воззвание, торжественная речь, надгробное слово или церковная проповедь, но и приказ по армии, военная реляция, высочайший указ. Авторами ораторских текстов были император Александр I, военачальники (М. И. Кутузов, М. Б. Барклай де Толли, П. И. Багратион), писатели и ученые (А. С. Кайсаров, В. А. Жуковский, А. С. Шишков), деятели церкви (епископ Августин, митрополит Амвросий, архиепископ Филарет). Вот, например, отрывок из рескрипта Александра I М. И. Кутузову «О запрещении использовать в настоящий момент резервные войска» от 24 августа 1812 г.: «…Мнение же ваше, полагающее донесение о состоянии неприятельских сил в 165 000 увеличенным, оставляет меня в приятной уверенности, что вышеозначенное число усердных русских воинов под предводительством опытного и прозорливого полководца поставит преграду дальнему вторжению наглого врага и, увенчав вас бессмертною славою, передаст имя ваше потомству как избавителя Москвы, а вверенное вам воинство украсится вечными лаврами» [М. И. Кутузов. Сборник документов 1954: 138—139]. Высокий торжественный стиль превращает рескрипт в образец ораторского слова.Н. И. Михайлова, опираясь на тщательный анализ большого числа конкретных текстов, убедительно доказывает, что, несмотря на жанровое и стилевое разнообразие, ораторскую прозу 1812 г. можно рассматривать как единый текст, отличающийся специфическими особенностями: «Единым текстом делает ораторскую прозу 1812 года общая цель, которую преследовали ее создатели — пробудить чувства патриотизма и ненависти к врагу, объединить все силы нации и поднять их на борьбу с неприятелем. Именно эта цель определяет образную систему, типологические особенности поэтики всех ораторских жанров». К этим особенностям исследовательница относит следующие:– антитетичность образной системы¸ группирующейся вокруг двух полюсов: России, родной земли, которую следует защищать, и врага, который подлежит уничтожению, вследствие чего контраст становится не просто стилевым приемом, но ведущим поэтическим принципом, определяющим основные параметры художественного образа мира;– четкое противопоставление двух рядов ценностных категорий, закрепленных в конкретных семантических и лексических комплексах: святая вера, честь, слава россиян и безверие, бесчестие, бесславие галлов; борющиеся за свободу России и Европы русские и поработители-французы; освободитель Александр I и тиран Наполеон; победа России и поражение Франции;– активное использование риторических конструкций (обращения, восклицания, вопрошения) как способа выражения внутренней экспрессии высказывания.Таким образом, мы, очевидно, можем говорить о процессе формирования вполне определенной, социально обусловленной организации речевой системы, призванной репрезентировать реальность, сложившуюся в конкретный исторический момент. Cогласно наблюдениям Н. И. Михайловой, она обладает внутренней целостностью, жанровой и стилевой оформленностью и вписанностью в конкретный социокультурный контекст, т. е. всеми признаками дискурса — текста, являющего определенный образ мира.В поле данного дискурса притягиваются и литературные произведения, причем на какой-то момент становится возможным стилевое сближение текстов, принадлежащих авторам, придерживающимся самых различных, порой прямо противоположных политических позиций. На это обстоятельство обратил в свое время внимание Г. А. Гуковский. Анализируя вышедший в 1814 г. двухтомник «Собрание стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году», исследователь пытается несколько ослабить впечатление отмеченного нами стилевого единства, утверждая, что «реакционеры» и «вольнодумцы» вкладывали в общие стилевые формулы разный смысл: «Слова „отечество“, „отчизна“ вызывали биение сердца именно больше всего у свободолюбцев. Реакционное правительство вовсе не стремилось к превращению войны с французами в народную войну. Мощный призыв народа к оружию и к мести насильникам — это был лозунг именно народной войны, лозунг вооружения народа. Так пошло и далее. Официальная литература если и призывала громы войны, то в плане уничтожения французов, как народа бунтарей и нечестивцев, —а более всего проповедовала тишину и спокойствие, надеясь на социальное успокоение. Наоборот, радикальная поэзия проповедовала упоение боев, славу оружия, мужество войны, пробуждая тем самым священную тревогу в сердцах граждан и воспитывая в них воинов свободы» [Гуковский 1965: 205]. Очевидно, у Г. А. Гуковского есть все основания для подобных утверждений, однако вряд ли можно отрицать, что обращение и «консерваторов», и «властей», и «церковников», и будущих «революционеров» к единым стилевым приемам, использование единых словесных формул, риторических фигур создавало сильное ощущение единства переживаний во всех слоях русского общества, осознавшего себя национальным целым. В ораторском дискурсе выражал себя тот дух исторической эпохи, который так мощно прочувствует А. С. Пушкин.Организация повествования в «Письмах русского офицера», на наш взгляд, позволяет говорить о явной вписанности произведения в данный дискурс. Чтобы увидеть это, достаточно простого сопоставления текста произведения с ораторскими высказываниями самого разного типа. Покажем это на конкретных примерах.Ф. Глинка активно использует характерные риторические приемы. Вот фрагмент из «Воззвания Александра I к жителям Москвы с призывом организовать ополчение» от 6 июля 1812 г.: «Итак, да распространится в сердцах знаменитого дворянства нашего и во всех прочих сословиях дух той праведной брани, какую благословляет бог и православная наша церковь, да составит и ныне сие общее рвение и усердие новые силы, и да умножатся оные, начиная с Москвы, во всей обширной России».Приведем и фрагмент из Манифеста Александра I, адресованного «всем верноподданным», с призывом о создании ополчения от 6 июля 1812 г.: «Мы уже воззвали к первопрестольному граду нашему Москве, а ныне взываем ко всем нашим верноподданным, ко всем сословиям и состояниям духовным и мирским, приглашая их вместе с нами единодушным и общим восстанием содействовать противу всех вражеских замыслов и покушений. Да найдет он на каждом шаге верных сынов России, поражающих его всеми средствами и силами, не внимая никаким его лукавствам и обманам. Да встретит он в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицына, в каждом гражданине Минина. Благородное дворянское сословие! Ты во все времена было спасителем отечества. Святейший синод и духовенство! Вы всегда теплыми молитвами своими призывали благодать на главу России. Народ русской! Храброе потомство храбрых славян! Ты неоднократно сокрушал зубы устремлявшихся на тебя львов и тигров. Соединитесь все: со крестом в сердце и с оружием в руках никакие силы человеческие вас не одолеют»А вот текст «Писем русского офицера»: 17 июля. Смоленск Мой друг! настают времена Минина и Пожарского! Везде гремит оружие, везде движутся люди! Дух народный, после двухсотлетнего сна, пробуждается, чуя угрозувоеннуюАвгуста 8. Село Цуриково Пусть разрушаются грады, пылают села, истребляются дома, исчезает спокойствие мирных дней, но пусть эта жертва крови и слез, эти стоны народа, текущие в облако вместе с курением пожаров, умилостивят, наконец, разгневанные небеса! Пусть пострадают области, но спасется Отечество! Вот общий голос душ, вот искренняя молитва всех русских сердец!.Выстраивая художественный образ мира в своем произведении, Ф. Глинка широко использует принцип контраста: 18 июля, 1812. Село Сутоки Наконец поля наши, покрытые обильнейшей жатвой, должны будут вскоре сделаться полями сражений; Мая 10, 1812. Село Сутоки Наполеон, разгромив большую часть Европы, стоит, как туча, и хмурится над Неманом. Он подобен бурной реке, надменной тысячью поглощенных источников; грудь русская есть плотина, удерживающая стремление, — прорвется — и наводнение будет неслыханно! — О, друг мой! Ужели бедствия нашествий повторятся в дни наши?..