Коломна и коломенские реалии в произведениях Б. Пильняка

В ходе научного исследования проводился анализ системы слов-реалий в следующих произведениях Б. Пильняка «На родине Лажечникова», «Коломна», «Колымен-город», «Голый год», «Машины и волки». ...

Введение
Глава 1. Реалии как лингвистическое явление
1.1. Определение и сущность реалий
1.2. Классификации реалий
Глава 2. Коломна и коломенские реалии в произведениях Б. Пильняка
1.1. Коломна в жизни Б. Пильняка
1.2. Коломна и коломенские реалии в произведениях Б. Пильняка
Заключение
Библиография

Вопросы соотношения культуры в самом широком понимании этого слова и информации, заложенной, хранимой и сообщаемой в словах как элементах языка, издавна привлекали не только лингвистов, но и представителей других наук. Все большие и малые особенности жизни данного народа и его страны (такие, как природные условия, географическое положение, ход исторического развития, характер социального устройства, тенденция общественной мысли, науки, искусства) непременно находят отражение в языке этого народа. Поэтому можно утверждать, что язык являет собой некое отражение культуры какой-либо нации, он несет в себе национально-культурный код того или иного народа. В нем встречаются слова, в значении которых может быть выделена особая часть, отражающая связь языка и культуры, и которая называется культур ным компонентом семантики языковой единицы. К таким словам, прежде всего, относятся слова-реалии.
Исследование слов-реалий представляет большой интерес в связи с их ролью в художественном произведении. Национально-культурная семантика таких языковых единиц, встречающихся в произведении, позволяет проникнуть в культуру носителей языка, в их фоновые знания, обязательно присутствующие в сознании участников коммуникации и в значительной степени определяющие смысл высказывания. Необходимо отметить, что вопрос о роли культурно-маркированной лексики в художественном тексте недостаточно рассмотрен в литературе и поэтому требует более детального исследования.

А. Географические реалии:
1. Названия объектов физической географии, в том числе и метеорологии;
2. Названия географических объектов, связанных с человеческой деятельностью;
3. Названия эндемиков (названия животных и растений);
Б. Этнографические реалии:
1. Быт:
а) Пища, напитки;
б) Одежда ;
в) Жилье, мебель, посуда;
г) Транспорт;
д) Другие.
2. Труд:
а) Люди труда;
б) Орудие труда;
в) Организация труда.
3. Искусство и культура:
а) Музыка и танцы;
б) Музыкальные инструменты;
в) Фольклор;
г) Театр;
д) Другие искусства и предметы искусства
е) Исполнители;
ж) Обычаи, ритуалы;
з) Праздники, игры;
и) Мифология;
к) Культы-служители и последователи;
л) Календарь
4. Этнические объекты:
а) Этнонимы;
б) Клички;
в) Названия лиц по месту жительства.
5. Меры и деньги:
а) Единицы мер;
б) Денежные единицы;
В. Общественно-политические реалии
1. Административно-территориальное устройство:
а) Административно-территориальные единицы;
б) Населенные пункты;
в) Части населенного пункта;
2. Органы и носители власти:
а) Органы власти;
б) Носители власти;
3. Общественно-политическая жизнь:
а) Политические организации и политические деятели;
б) Патриотические и общественные движения;
в) Социальные явления и движения;
г) Звания, степени и т.п.;
д) Учреждения;
е) Учебные заведения и культурные учреждения;
ж) Сословия и касты;
з) Сословные знаки и символы;
4. Военные реалии:
а) Подразделения;
б) Оружие;
в) Обмундирование;
г) Военнослужащие.
Местное деление:
А. В плоскости одного языка:
1. Свои реалии – это большей частью исконные слова данного языка:
а) Национальные реалии – называют объекты, принадлежащие данному народу, данной нации, но чужие за пределами страны;
б) Локальные – принадлежат не языку соответствующего народа, а либо диалекту, его наречию, либо языку менее значительной социальной группы;
в) Микролокальные – реалии, социальная или территориальная основа которых уже даже самых узколокальных: слово может быть характерным для одного города или села, не теряя своих особенностей и, следовательно, требуя такого же подхода при переводе.
2. Чужие реалии - это либо заимствования, либо транскрибированные реалии другого языка:
а) Интернациональные – это реалии, которые фигурируют в лексике многих языков и вошли в соответствующие словари и обычно сохраняют вместе с тем исходную национальную окраску;
б) Региональные – те, которые перешагнули границы одной страны или распространились среди нескольких народов (необязательно соседних), обычно с референтом, являясь, таким образом, составной частью лексики нескольких языков;
Здесь необходимо указать, что все деления условны, потому что нередко одну и ту же единицу можно с одинаковым основанием отнести к разным рубрикам. [9]
Временное деление
А. Современные
Б. Исторические - в зависимости от степени усвоенности делятся на:
1. Знакомые (словарные);
2. Незнакомые (внесловарные);
Тесно связаны с историческими модные и эпизодические реалии. «Модные – нежданно-негаданно они врываются в язык, завладевают вниманием широких кругов общества, в первую очередь молодежи, и обычно скоро забываются. Эпизодические реалии – это внесловарные реалии. Авторы и переводчики вводят их в зависимости от требований контекста однократно или несколько раз, одним словом, эпизодически, но они не получают распространения, не закрепляются в языке.»
Итак, предложенная болгарскими учеными классификация базируется на нескольких принципах. С. Влахов и С. Флорин учитывают не только тематический принцип, но и рассматривают также принципы местного и временного деления.
Таким образом, рассмотрев различные точки зрения по проблемам классификации слов-реалий, можно сделать вывод о том, что в литературе по данному вопросу прочно утвердился способ группировки реалий по тематическому принципу. В целях систематизации реалий необходимо основываться на экстралингвистическом факторе – тематических ассоциациях, так как основным критерием их выделенная является фактор семантический, выявляемый в сопоставлении с лексико-семантической системой другого языка.
Глава 2. Коломна и коломенские реалии в произведениях Б. Пильняка
2.1. Коломна в жизни Б. Пильняка.
Пильняк и Коломна, имя писателя и имя древнего российского города, неразрывно связаны в сознании читателей разных стран и народов. Эту связь установил изначально сам писатель, оканчивавший многие свои произведения указанием места их создания: "Коломна. Никола-на-Посадьях". Постоянно повторявшийся топонимический знак обретал особый символический смысл, указывал на значение поэтических пенат как места рождения неповторимых творений.
В предисловии к первому своему трехтомнику (М., 1923-1924) Пильняк впервые указал на характерную особенность, которая позже будет привлекать внимание критиков: "Мои рассказы и повести печатались и так, и сяк, отрывки рассказов являлись главами повестей, повести рассыпались в рассказы, — этому причин много, и первая — наше российское половодье, когда каждый день надо было закраивать наново... тогда рукописи терялись, путались, было совершенно неизвестно, где они и где они будут напечатаны..." Эти слова важны для нас и потому, что представляют собой попытку писателя объяснить причины, по которым происходило постоянное перемещение знакомых читателю сцен, сюжетных ситуаций, образов из одних произведений в другие, и особенно потому, что они оказываются связаны с коломенскими реалиями.
Это свидетельствует об органических связях Б. Пильняка, человека и художника, с Коломной в плане биографическом (введение новых фактов, имен, воспоминаний, писем), топонимическом и особенно поэтическом (мотивы, образный строй, композиция, легенды, сказания, символика и т.д.).
Коломна имеет исключительное значение в жизни и творческом сознании Пильняка. Прежде всего Коломна — город, где состоялось его становление как человека, гражданина, писателя. В одной из своих автобиографий Б. Пильняк писал, что его детство прошло в уездных городах Московской губернии (Можайске, Богородске, Коломне). Началом своей литературной деятельности он считал 1915 год. И тогда же появился псевдоним "Б. Пильняк", вскоре прославивший автора. Обосновавшись в Коломне еще никому не известным 19-летним юношей (1913 г.), он уезжает из нее в пору физической и творческой зрелости (1924 г.). Правда, в эти годы Пильняк, по собственным словам, "много разъезжая по стране", пересекал и ее границы (1922 г. - Германия, 1923 г. - Англия).
Несмотря на это уездная Коломна как магнит притягивала его обратно. Среди причин были и личные. В 1917 году Б. Пильняк обвенчался с Соколовой Марией Алексеевной, с которой «ругались редко, жили в любви и дружбе». С появлением детей привязанность Пильняка к давно обжитому родительскому домику в Коломне стала еще сильнее.
Адресованные разным лицам (Чуковскому, Федину, Белоусову, Шкапской и многим другим), письма Пильняка из Коломны свидетельствовали, помимо всего прочего, о том, что давно обжитой, тихий дом на Арбатской и родная семья создавали неповторимую атмосферу, позволявшую творить радостно, уверенно, безоглядно. Неудивительно, что расставание с Коломной и новый столичный быт воспринимались поначалу писателем болезненно. Примечательна в этом смысле запись художника Юрия Анненкова (5 апреля 1924 г.): "Почти всю ночь просидел в пивной с Борисом Пильняком. Он печален, подавлен... Говорит, что привык жить в тихой Коломне... Московская сутолока мешает работе и выбивает из колеи. Тоскует по детям...".
Исходя из вышесказанного вытекает принципиально важный вопрос о том, почему Коломна стала поистине судьбоносным городом в творческом сознании Пильняка. Почему устоявшийся веками патриархальный быт и вздыбленный революцией колоритный лик Коломны стал одним из наиболее устойчивых образных символов — фабульных инвариантов — в произведениях писателя разных жанров: очерках, рассказах, романах, создававшихся до последних дней жизни? Ответ на эти вопросы так или иначе возникал (получая, правда, различные оценки) еще в критике 1920-1930-х годов и более определенно прозвучал в работах последних десятилетий.
В письмах и различных автобиографических заметках Пильняк настойчиво возвращался к тому, как его полные предельного риска поездки по стране в 1918-1921 гг. в поисках насущного хлеба стимулировали творческую энергию и мысль. Так, "Дюжина рассказов" и книжка "С последним пароходом" и др. вобрали в себя впечатления, связанные с поездкой мешочником в Кустанаевку Тамбовской губерни, Казань, "откуда удирал на крыше поезда от чехословаков", пребыванием в Возне-сенеке, Саратове. А без приезда весной 1919 г. "в Коломну к Николе-на-Посадьях", где "садил картошку", поездок в Курлат за Волгу, к Уфе и под Симбирск, где был отрезан Мамонтовым, и многих других впечатлений, не могла бы появиться в 1920 г. книжка "Былье" — единственная, по словам писателя, книжка, не партийных рассказов о революции за этот год. "После лета, проведенного в Коломне, и множества поездок "по Украине, по Донщине, по Кавказу" ... с первым снегом сел за роман "Голый год". Кончил его 25 декабря 20-го года... Б.Л. Пастернак роман отнес А.М. Пешкову (Горькому). С Горьким дружба повелась...".
Все сказанное помогает понять оптимистический пафос, звучащий в словах Пильняка: "Ах, дорогие мои! Если бы Вы знали, как много необыкновенного в России! Пусть я был и истопником на паровозе, и в чрезвычайке, и эталонным старостой, пусть ели меня вши, - - прекрасно!" (Из письма В.П. Ютанову, Коломна, Никола-на-Посадьях, 16.9.19 г.). Прав Б.Б. Андроникашвили-Пильняк: дух Коломны тех лет сразу угадывается в письмах Пильняка, отмеченных бодростью, энергией, душевным подъемом.
Итак, в отличие от радикальных политиков и многих современных писателей Б. Пильняк был убежден, что в широкой исторической перспективе важнейшим является все же не то, что происходит в столицах государства Российского, а то, что творится на ее необъятных просторах, в селах, уездах, городах, которым несть числа. И пути России на десятилетия вперед определяются не только (а может быть, и не столько) планами, директивами, временными указами, идущими непрерывным потоком из центра, а прежде всего тем, как преломляется все это в сознании и поступках миллионов людей, обладающих своими многовековыми традициями, огромным жизненным опытом и неповторимым национальным характером.
Все это объясняет причины того, что Пильняк с таким интересом следил за событиями, которые происходили именно в провинции, в деревнях, поселках, небольших городах. Один из наиболее вдумчивых критиков той поры, А. Воронский проницательно назвал Пильняка "самым талантливым бытописателем революции" и заметил, что от его произведений "новой настоящей Русью пахнуло".
Пильняк в своих рассказах и романах переносил события, которые происходили в различных краях страны, бытовые реалии, сюжетные ситуации в Коломну, потому что, как уже было сказано, эти произведения создавались на протяжении многих лет именно здесь, в тихом посадско-арбатском уголке старого, хорошо обжитого дома.
Но главное связано с самим феноменом Коломны. Древнерусский город типичен и уникален в одно и то же время.
2.2. Коломенские реалии в произведениях Б. Пильняка
Одним из первых произведений Пильняка, посвященных Коломне, явился очерк "На родине Лажечникова", впервые опубликованный в сборнике "Дорогие места" (Москва, 1918 г., составитель И.А. Белоусов) и заново открытый в наше время краеведом А.Е. Денисовым (публикация в "Коломенской правде" от 7 октября 1989 г.).
Разделенный на три части очерк на первый взгляд может показаться документальным. Это внушается читателю прежде всего с помощью образа автора-повествователя, современного литератора, сравнивающего нынешнюю Коломну с той, которая описана в произведениях Лажечникова, и зорко отмечающего все, что сохранилось от старины в топонимике, архитектуре, истории города и обросло легендами и сказаниями. "Я в Кремле. Поднимается собор, оставшийся от четырнадцатого века, стоят башни, высятся стены, вот церковь, где, по преданию, венчался с женою своей Дмитрий Донской, вот ворота, через которые он уходил воевать с Мамаем, — Пятницкие ворота... «Мир городу сему и всем, кто пройдет врата сии", — написано на них. Я прохожу их. Направо под холмом Москва-река, в которую впадает Коломенка... За Кремлем базар... впереди — Брусенский женский монастырь, а за ним видна Маринкина башня — по преданию, в ней схоронена Марина Мнишек...»
В то же время в небольшом очерке Пильняка правомерно возникают образы решительно непохожих друг на друга носителей сознания и художественной речи. Повествование современного литератора-очеркиста перебивается сказом согбенного и белого старичка из крепостных, который лично помнит "сочинителя Ивана Ивановича" и получил даже однажды от обходительного барина "на чай рубль ассигнациями". А в последней части возникает образ купца Нестерова, приобретшего дом, в котором некогда жил Лажечников: "Здесь слушал нянины сказки, отсюда любовался на Кремль...".
Еще В. Гофман указывал в 1920-е годы на жанровую неопределенность вещей Пильняка. По словам Р.В. Гацко-Русева, "На родине Лажечникова" - вовсе не традиционный очерк, а произведение, жанр которого сознательно мистифицирован Пильняком. И дело не только в том, что "в обращении с "местным" материалом Пильняк допускает творческое своеволие...". Эта мысль подкрепляется примерами, показывающими, что "скупая проза не могла удовлетворить кипучую фантазию писателя". Также необходимо указать, что Пильняк сознательно обновлял жанр очерка, в котором реалии и достоверные факты оказывались искусно окутаны мифопоэтикой. Именно в этом произведении впервые четко определились принципы коломенской "мифологемы", которую воплотил в своих произведениях Б. Пильняк.
Трехчастная композиция миниатюры "На родине Лажечникова" строго выверена. Она позволяет писателю художественно выразить мысль о том, что "сон давних дней..." в древнем городе длится с лажечниковских и значительно более ранних времен . Но сон этот все-таки не "сказка", а скорее своеобразная историческая явь, которую должен почувствовать читатель: "В Брусенском монастыре, рядом над нами ударил колокол. Старик перекрестился, посмотрел в небо и заснул на солнце - прикрыл глаза. Я тихо побрел по уличкам".
Уникальное историко-культурное прошлое Коломны помогало Пильняку с особой выразительностью передать столкновение "сна давних дней" с острейшими революционными сдвигами фантастического и "невыразимого времени", художественным летописцем которого стал автор. Столкновение этих двух стихий во многом определило новаторский стиль, совместивший в себе динамизм, монтаж, фрагментарность, орнаментальность и ориентацию на фольклорно-легендарное начало, символико-мифологическое осмысление событий.
В 1919 г. в журнале "Мирское дело" был впервые опубликован рассказ Пильняка "Коломна", в 1920 г. в сборнике "Былье" напечатан рассказ "Колымен-город", а в 1922 г. в издательстве Гржебина вышел роман "Голый год" со вступлением "Ордынин-город". Во всех этих произведениях, как уже неоднократно отмечалось исследователями, тексты повторяются почти дословно. Если жанр "На родине Лажечникова" не был определен самим автором, то опубликованное в "Мирском деле" произведение сопровождается четкой авторской пометой "рассказ". Как и очерк 1918 г., он также разделен на три части, но это качественно иной триптих. Несмотря на общность мотивов, образов (облик автора-повествователя, описание древнего купеческого города, монастырей, упоминание Лажечникова и многого другого) здесь впервые возникают оригинальная фабула и персонажи, которые окажутся определяющими и в следующих произведениях. Рассказ предваряется эпиграфом: «Коломна — значит: широко, земельно, обильно. Из этнографического словаря». За эпиграфом следует: «На Кремлевских воротах написано: "Спаси, Господи, Град сей и люди Твоя И благослови вход Во врата сии". Вслед за кратким словом о древнем городе Пильняк четко определяет основную тему своего повествования: «И о купцах мой рассказ О купце Иване Ратчине».
Далее автор знакомит читателя с выписками из Книги постановлений коломенского Сиротского суда конца XVIII века, а также с листом, где "на синей бумаге гусиным пером с затейливыми завитушками" написано: "Именитый горожанин Дементий Ратчин". Уже здесь отчетливо заявляют о себе характерные особенности стиля Пильняка, которые получат затем дальнейшее развитие. Так, автору важно создать у читателя иллюзию полной достоверности изображаемого. И ему, как Гоголю, ничего не стоит самому сочинить постановление или "документ" в духе эпохи, которую он изучил и, главное, умеет воссоздать поэтически. С помощью различных художественных приемов автору удается донести до читателя дыхание прочно сложившегося исторического времени, быт и нравы отошедшей, казалось бы, навсегда в прошлое поры, при этом нетрудно заметить возникающую лукавую авторскую усмешку, прерывая порой неторопливый рассказ знатока коломенской старины. В то же время скрытая ирония помогает в первой части рассказа открыть реальные, прочно устоявшиеся черты купеческого быта: "1799 года ноября 1-го числа, пяток, в присутствии Коломенского Городского Сиротского Суда господа присутствующие прибыли по полуночи в двенадцатом часу: Городской голова, ратманы, городской староста. - Слушали — Постановили: Городского Голову Дементия Ратчина, мужа именитого, благодарить и чествовать. Из присутствия вышли во втором часу по полудни и проследовали в собор петь молебствие".
Во второй части — сжатый рассказ о правнуке Дементия — Иване Емельяновиче Ратчине. Скупыми выразительными штрихами набросана картина жизни в двухэтажном доме на Репинской и в лавке, где весь день "стоял за прилавком, щелкал в конторе на счетах, пил чай из чайника, толковал с соседями и покупателями, поучал молодцев, приказывал! Так было каждый день, так было сорок лет, это срослось с жизнью...".
Итак, поколения купцов сменяют друг друга, а время словно остановилось, застыло — "сон давних дней...". Мотив этот роднит рассказ с первым очерком о Коломне. Третья часть рассказа открывается репликой повествователя: "Что еще говорить!" Она как бы подводит итог размышлениям о неизменности, казалось бы, незыблемого, давно устоявшегося уклада жизни. И сразу же вслед за этим: "Потом была революция. По древнему городу, по тихому Кремлю, что стоял над Москвой-рекою... ходили со знаменами, пели песни, — ходили и пели ... Лабазы и лавки закрыли. У Ивана Ратчина отобрали его лавку, закрыли ее, а затем вновь открыли под красной вывеской... — Вот и все — ".
При этом необходимо обратить внимание на форму описания событий - своеобразный синтаксис, речевые повторы, звуковой строй речи и даже знаки препинания. Во всем этом отчетливо проглядывает авторская оценка происходящего. Революционные события в старинном уездном городе носят во многом внешний характер. Они почти не затрагивают глубинных пластов веками складывавшейся народной жизни. Меняются преимущественно названия улиц, вывески и т.д. При этом Пильняк был едва ли не первым писателем, подметившим и иронически запечатлевшим неуклюже-претенциозный, громоздкий новояз. Такова красная вывеска на бывшей лавке Ивана Ратчина: "Раздаточный пункт Советской республики № 2". Символическое значение приобретает и прием композиционного кольца: "На коломенских Кремлевских воротах, через которые в 1380 году вышел на Мамая Дмитрий Донской, надписано: "Спаси, Господи, Град сей и люди Твоя И благослови вход Во врата сии".
Эти заключающие рассказ слова звучат как возникающее из глубины веков и запечатленное в камне сакральное слово, призванное оберечь древний русский город от всевозможных напастей: ворога, бунта, глада.