Невменяемость

Выполнена для очень требовательного заказчика! По etxt - 70 процентов! ...

Содержание

Введение…………………………………………………………………………...2
Глава 1 Теоретические аспекты изучения критериев и сущности невменяемости в уголовном праве………………………………………………5
1.1 Эволюция понятия «невменяемость»………………………………………..5
1.2 Критерии и виды невменяемости…………………………………………...11
Глава 2 Проблемы определения невменяемости как обстоятельства, исключающего уголовное наказание…………………………………………..17
2.1 Уголовно-правовые последствия признания лица невменяемым………..17
2.2 Проблемы установления вменяемости и невменяемости в судебной практике………………………………………………………………………….24
2.3 Сравнительно-правовой анализ понятия невменяемости в уголовном праве зарубежных стран………………………………………………………...31
Заключение……………………………………………………………………….35
Список использованных источников…………………………………………..37

Введение

Актуальность исследования. Правовая история показывает нам разнообразные подходы к решению вопроса об установлении невменяемости. Доктрина и законодательство основополагающий упор сделали на установлении невменяемости как состояния, которое вовсе исключает вероятность привлечения к мерам уголовно-правового воздействия. Изначально наиболее практичным представлялось установить в законодательстве целый ряд конкретизированных условий, которые вовсе устраняют вменяемость. К числу таких условий относили малолетство, помешательство, глухонемоту, одряхление и др. Но при данном подходе легко могли быть опущены отдельно взятые ненормальные психические состояния, которые устраняют вменяемость. Поэтому последующим шагом в законе было формирование для разнообразных состояний невменяемости вес ьма обобщенных формул, которые способны охватить различные ситуации невменяемости, стремление указать в законодательной статье определенные условия невменяемости и именно те основания, благодаря которым данные состояния исключают ответственность.
Данный подход сохранился и в нынешнем законодательстве. Согласно положениям ст. 21 УК РФ лицо признается в качестве невменяемого, если во время осуществления общественно опасного деяния оно вовсе не имело возможности осознавать фактический характер и общественную опасность собственного деяния или руководить им вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или другого болезненного психического состояния.

Деяние такого невменяемого не представляет собой преступление, в связи с чем вовсе исключена и постановка вопроса о привлечении к уголовно-правовой ответственности. Единственное ее основание – состав преступного деяния. Лица, о которых говорится в норме ст. 81 УК, преступление осуществили и ответственности подлежат. Но она не может быть реализована в наказании, которое в этой ситуации неприменимо по двум базом основаниям: 1) предварительное либо судебное следствие (в зависимости от момента начала заболевания) без непосредственного участия заболевшего, который обладает в деле процессуальным статусом обвиняемого, не могут быть осуществлены, а дело не может быть окончено оглашением судебного приговора (уголовно–процессуальное препятствие); 2) само по себе наказание невозможно ни назначить, ни исполнить по отношению к конкретному субъекту с глубоким психическим расстройством (уголовно–юридическое препятствие).В ситуации, если лицо после осуществления им преступного деяния заболевает временным психическим расстройством, головное дело приостанавливается именно на той процессуальной стадии, когда было найдено временное психическое расстройство – на предварительном следствии либо непосредственно в стадии судебного разбирательства. Но вопрос о приостановлении дела решается судебным органом. Поэтому, если временное психическое расстройство было зафиксировано уже на стадии предварительного следствия, то следователь должен направить материалы дела в судебный орган. Затем принимается одно из двух процессуальных решений: при опасности больного к нему используются принудительные меры медицинского характера (норма ч. 2 ст. 97 УК РФ).При полном отсутствии опасности принудительные медицинские меры не используются, а лечение выполняется здравоохранительными учреждениями в обычном порядке, который предусмотрен нормами законодательства о здравоохранении («на общих основаниях»). После выздоровления либо значительного улучшения у лица состояния психики судебный орган отменяет принудительное лечение (или психиатрическое учреждение здравоохранительной системы заканчивает лечение «на общих основаниях»). Затем решается вопрос о возобновлении дела. При истечении к этому времени сроков давности дело вовсе прекращается (норма п. 3 ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса РФ). Если же сроки давности еще не закончились, то дело возобновляется и по нему осуществляется будущее производство.В ситуации, если лицо после осуществления им преступного деяния заболело хроническим психическим расстройством, уголовное дело направляется в судебный орган с целью освобождения заболевшего от наказания и последующего решения вопроса о необходимости назначения принудительных мер медицинского характера. В отдельных ситуациях, когда по мнению следователя и прокурора, которое основывается на заключении экспертов, заболевшее лицо не представляет опасности и не требует принудительного лечения, дело может быть вовсе прекращено уже в стадии предварительного следствия без передачи его в суд (норма ч. 1 и 3 ст. 406 УПК РФ).К третьей группе относятся именно те лица, которые осуществили преступное деяние и страдают психическим расстройством, не исключают вменяемости. Специфика ограниченной вменяемости заключается в том, что в этой ситуации: а) речь идет о принципиально вменяемом субъекте; б) оценивается такое психическое расстройство, которое ограничивает, но не лишает субъекта способности к произвольной регуляции собственного поведения. Норма ограниченной вменяемости является, как полагают специалисты, весьма спорной и очень неоднозначной, поэтому абсолютно на всех этапах ее формирования были как ярые противники, так и приверженцы нормы. Одно их более исчерпывающих ее собственных толкований предлагается Ю.М. Антоняном и С.В. Бородиным .Авторами, в первую очередь, обращается внимание на то обстоятельство, что ограниченная вменяемость как юридическая норма появилась как бы вторично, вслед за категорией невменяемости, после того, как психиатры и правоведы на практике столкнулись с положением, когда в строго установленных рамках дихотомического подхода (признание обвиняемого исключительно вменяемым или невменяемым) не удавалось адекватным образом решить экспертные вопросы.Основополагающая идея данного подхода, который был установлен под прямым влиянием классической школы уголовно-правовой отрасли, заключается в признании связи вменяемости и вины: конкретный субъект, который страдает психическим расстройством, ограничивающим свободу воли преступного лица, несет на себе меньше субъективной вины, значит, должен нести и меньшее наказание. Ярые противники категории ограниченной вменяемости аргументировали собственную точку зрения двумя возражениями.Первое и основное из них заключалось в том, что оперирование категорией ограниченной вменяемости предполагает выход судебным психиатром, который утверждает данное решение, которое выходит за рамки собственной профессиональной компетенции . Кроме того, противники ограниченной вменяемости обращали внимание и на такое обстоятельство, как субъективный характер критериев оценки психических расстройств, применяемых в судебной психиатрии . Это осложняет обоснование экспертных выводов, мешает достижению их доказательности. При установлении же дополнительной более частной категории (уменьшенная вменяемость) данные критерии, согласно точке зрения противников ограниченной вменяемости, могут и вовсе потерять собственную диагностическую значимость .Приверженцы ограниченной вменяемости в качестве основополагающего аргумента высказывали, в свою очередь, объективное существование такой категории расстройств психики, которая является достаточно промежуточной между «белым» и «черным» (между вменяемостью и невменяемостью) и которая должна обуславливать также автономную клиническую и правовую их собственную трактовку Итак, речь идет об обвиняемых с определенной по выраженности патологией психики, которая по собственной внутренней сути недостаточна, чтобы соответствовать четким критериям невменяемости, но одновременно не может быть проигнорирована. Во всяком случае, она довольно очевидно (как для экспертов, так и для судей) влияет на поведение конкретного субъекта в процессе осуществления им правового нарушения и потому нуждается в отдельной оценке – юридической трактовки, объяснения мотивации содеянного.В норме ст. 22 УК РФ с аномалиями психики связывается не только дифференцированный подход при назначении наказания, но и вероятность назначения принудительных мер медицинского характера. Лицам, которые страдают расстройством психики, не исключающее вменяемости (норма ч. 1 ст. 97 УК РФ), может быть назначено амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра (норма ч. 2 ст. 99 УК РФ) «исключительно в ситуациях, при которых расстройства психики непосредственно связаны с вероятностью причинения данными лицами другого наиболее существенного вреда или с опасностью для себя и окружающих» (норма ч. 2 ст. 97 УК РФ). Традиционно юридически значимое качество аномалии психики, которое нуждается в принудительном лечении, определяют как «общественную опасность». Итак, юридические последствия ограниченной вменяемости являются сложнейшими, которые состоят из двух структурных элементов – способности являться субъектом уголовно-правовой ответственности и субъектом отбывания наказания. Это обуславливает задачу выделения и двух экспертных определений, которые отражали бы два основных аспекта уголовно–юридической значимости, общепсихиатрической категории «психическое расстройство».10955072525766Норма права представляет собой государственно-обязательную «модель», «типовой масштаб», «образец» человеческого поведения в определенных, фиксированных законодательством условиях жизни. При этом моделирование поведения людей в содержании нормы осуществляется путем формализации их прав и обязанностей в правовых отношениях. Результатом этого является осуществление регулятивной функции нормы преимущественно на основе ее императивного, а не информационно-оценочного элемента. Это не означает, что содержащаяся в правовой норме информация и оценка действительности не играют существенного значения. Они в значительной мере «оттеняют», создают наиболее благоприятные условия для реализации государственного веления. Норма права в этом смысле - не совет, пожелание, рекомендация, а безусловный государственный императив, опираю¬щийся на возможность публично-властного принуждения. Поэтому невозможно, на наш взгляд, согласиться с А.А. Ушаковым, отрицающим императивность правовой нормы. По его мнению, «норма права не есть веление, приказ, команда, императив. Это лишь правило поведения, которое государство признает необходимым для охраны интересов господствующего класса...» . Имеются все основания полагать, что норма права как раз и отличается от всех иных правил социального поведения тем, что содержащееся в ней требование является приказом, а не объективно сложившимся на основе неоднократного повторения типичным и целесообразным стандартом. А.М. Яковлев, привлекший внимание юридической науки к так называемым «объективным социальным нормам», регулирующим привычные, повторяющиеся отношения в обществе, справедливо заметил, что правовая норма в обычных условиях призвана регулировать поведение, расходящееся с объективной нормой, призвана воздействовать на «аномалии», отрицательные «отклонения» от типов поведения, образующих данную социальную норму . И это воздействие правовая норма может эффективно оказывать только будучи государственным императивом, а не простой констатацией действительности 25. Как верно отмечает В.Н. Кудрявцев, фактическое поведение - всегда сущее, но может быть и должным (как эталон поступка). Правовая норма - всегда должное, но может быть и сущим, когда она реализуется в адекватном поведении . Это означает, что понятие нормы, например, в медицине (знаменитое клише «сердце и легкие в норме») не совпадает с понятием нормы в праве. Правовая норма - это прежде всего вид и мера должного, необходимого поведения, и в качестве такового она выступает как единство сущего и должного.Нормы права как особая часть правовой реальности обладают особыми признаками.1. Правовая норма является разновидностью социальных норм. Это роднит ее с иными социальными регуляторами: нормами обычаев, традиций и т. д., но вместе с тем требует, особенно от юриста, умения отграничивать и учитывать специфику правовой нормативности. Правовые нормы выступают стабилизирующим и «цементирующим» стержнем всей системы нормативного регулирования общественных отношений. Как и другие социальные нормы, они являются продуктом волевой сознательной деятельности людей, обусловленной их материальными, духовными, бытовыми и прочими потребностями. Будучи центральным стержнем системы социальных норм, они не терпят конкуренции с дру¬гими правилами общественного поведения, организуя социальный порядок в соответствии с государственной волей. Взаимосвязь правовых норм с иными социальными нормами достаточно сложна и обусловлена историческими, политическими, нравственными и другими факторами. Правовые нормы могут возникать и существовать как результат юридического оформления и закрепления00Норма права представляет собой государственно-обязательную «модель», «типовой масштаб», «образец» человеческого поведения в определенных, фиксированных законодательством условиях жизни. При этом моделирование поведения людей в содержании нормы осуществляется путем формализации их прав и обязанностей в правовых отношениях. Результатом этого является осуществление регулятивной функции нормы преимущественно на основе ее императивного, а не информационно-оценочного элемента. Это не означает, что содержащаяся в правовой норме информация и оценка действительности не играют существенного значения. Они в значительной мере «оттеняют», создают наиболее благоприятные условия для реализации государственного веления. Норма права в этом смысле - не совет, пожелание, рекомендация, а безусловный государственный императив, опираю¬щийся на возможность публично-властного принуждения. Поэтому невозможно, на наш взгляд, согласиться с А.А. Ушаковым, отрицающим императивность правовой нормы. По его мнению, «норма права не есть веление, приказ, команда, императив. Это лишь правило поведения, которое государство признает необходимым для охраны интересов господствующего класса...» . Имеются все основания полагать, что норма права как раз и отличается от всех иных правил социального поведения тем, что содержащееся в ней требование является приказом, а не объективно сложившимся на основе неоднократного повторения типичным и целесообразным стандартом. А.М. Яковлев, привлекший внимание юридической науки к так называемым «объективным социальным нормам», регулирующим привычные, повторяющиеся отношения в обществе, справедливо заметил, что правовая норма в обычных условиях призвана регулировать поведение, расходящееся с объективной нормой, призвана воздействовать на «аномалии», отрицательные «отклонения» от типов поведения, образующих данную социальную норму . И это воздействие правовая норма может эффективно оказывать только будучи государственным императивом, а не простой констатацией действительности 25. Как верно отмечает В.Н. Кудрявцев, фактическое поведение - всегда сущее, но может быть и должным (как эталон поступка). Правовая норма - всегда должное, но может быть и сущим, когда она реализуется в адекватном поведении . Это означает, что понятие нормы, например, в медицине (знаменитое клише «сердце и легкие в норме») не совпадает с понятием нормы в праве. Правовая норма - это прежде всего вид и мера должного, необходимого поведения, и в качестве такового она выступает как единство сущего и должного.Нормы права как особая часть правовой реальности обладают особыми признаками.1. Правовая норма является разновидностью социальных норм. Это роднит ее с иными социальными регуляторами: нормами обычаев, традиций и т. д., но вместе с тем требует, особенно от юриста, умения отграничивать и учитывать специфику правовой нормативности. Правовые нормы выступают стабилизирующим и «цементирующим» стержнем всей системы нормативного регулирования общественных отношений. Как и другие социальные нормы, они являются продуктом волевой сознательной деятельности людей, обусловленной их материальными, духовными, бытовыми и прочими потребностями. Будучи центральным стержнем системы социальных норм, они не терпят конкуренции с дру¬гими правилами общественного поведения, организуя социальный порядок в соответствии с государственной волей. Взаимосвязь правовых норм с иными социальными нормами достаточно сложна и обусловлена историческими, политическими, нравственными и другими факторами. Правовые нормы могут возникать и существовать как результат юридического оформления и закрепленияК четвертой группе относятся те лица, которые были признаны в качестве вменяемых, виновных в осуществлении преступного деяния и осуждены, но заболели душевной болезнью в процессе отбывания своего наказания. К числу таких лиц после их собственного выздоровления судебным органом может быть использовано наказание при тех же самых условиях, что и ко второй группе, если не прошли сроки давности либо отсутствуют иные основания для освобождения их от мер уголовно-правовой ответственности и наказания. В ситуации их выздоровления к данным лицам может быть использовано наказание, но время, в течение которого к ним использовались принудительные меры медицинского характера, засчитывается в срок наказания. В тех ситуациях, когда осужденный в процессе отбывания наказания заболел хронической душевной болезнью, которая препятствует отбыванию наказания, судебный орган по представлению начальника органа, который ведает исполнением наказания, на основании заключения врачебной комиссии имеет право (но не обязанность) вынести определение об освобождении данного лица от последующего отбывания наказания (норма ч.1 ст.362 УПК РФ) и использовать по отношению к нему принудительные меры медицинского характера либо передать его на попечение органам здравоохранительной системы.Российский законодатель стремится четким образом очертить круг тех лиц, которые отнесены к той либо другой группе. К первой группе российский законодатель относит тех лиц, которые страдают хронической душевной болезнью, временным расстройством душевной деятельности, слабоумием либо другими болезненными состояниями. Это, пожалуй, наиболее большая группа. Ко второй группе законодатель отнес исключительно тех лиц, которые страдают душевной болезнью, не включая, к примеру, в нее лиц с другими болезненными состояниями и слабоумием. Более уже установлен законодателем круг лиц, которые отнесены к четвертой группе. К их числу принадлежат исключительно лица, которые заболели не вообще психической, а хронической «душевной болезнью».2.2. Проблемы установления вменяемости и невменяемости в судебной практикеУголовно-правовые отношения, которые возникают по категории дел вменяемости и невменяемости, могут быть сформированы, конкретизированы и реализованы путем отношений уголовно-процессуального характера, непосредственным субъектом которых, безусловно, выступает лицо, которое совершило запрещенное уголовным законодательством деяние в невменяемом состоянии, и лицо, у которого после осуществления преступного деяния наступило расстройство психики, которое делает абсолютно невозможным назначение наказания либо его осуществление.При всем различии точек зрения ученых - юристов в качестве их основополагающего довода имелся обычно один: поскольку вменяемость и невменяемость представляют собой по сути правовые определения, то и право их применения в рамках производства по уголовному делу имеют исключительно работник следствия, прокурор, судебный орган. Эксперты - психиатры предоставляют заключения относительно фактических обстоятельств; в данной ситуации - о психическом положении конкретного лица, с точки зрения присутствия (или отсутствия) у него болезненного расстройства такой глубины, которая полностью исключает возможность к осознанно - волевому регулированию поведения. Но для установления вывода о вменяемости - невменяемости решения озвученных вопросов вовсе недостаточно. Помимо этого необходимо зафиксировать, осуществило ли лицо деяние, которое предусмотрено уголовным законодательством, а саму способность к внутреннему осознанно - волевому регулированию соотнести не с поведением конкретного человека "вообще", но конкретно с тем деянием общественно опасного деяния, в осуществлении которого оно обвиняется.Понятно, что фиксирование данных фактов, как осуществление уголовно наказуемого деяния и осуществление его этим лицом, вовсе не входит в предмет компетенции эксперта. Значит, и заключительный вывод о вменяемости - невменяемости находится за пределами его собственных специализированных познаний. Озвученную точку зрения стоит признать весьма обоснованной и корректной.Причинами того, что практика шла иным способом, существовали, по всей вероятности, сугубо соображения прагматического характера. Обоснование экспертами - психиатрами собственных выводов иногда весьма пространно и занимает значительный по объему текстовый фрагмент заключения эксперта. К примеру, треть машинописного листа уделяется обоснованию отсутствия у исследованного экспертами лица хронического заболевания психики. Затем стоит не менее детальное обоснование присутствия временного психического расстройства и его собственного клинического диагноза и исключительно затем - вывод о глубине расстройства.Правда, в практике следствия и суда наблюдались ситуации, когда право экспертов пользоваться озвученными определениями ставилось под большое сомнение кем-либо из непосредственных участников процесса. Но, в первую очередь, данные ситуации являлись редкими и не могли существенным образом повлиять на сформировавшуюся практику.