АЛЬТРУИЗМ КАК ФЕНОМЕН СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ ЛИЧНОСТИ

Изучение проблемы альтруизма сплетает фундаментальные теоретические и актуальные практические задачи. Исследования истоков и психологических механизмов альтруизма открывают возможность влиять на такие трудно управляемые социально-психологические процессы, как морально-нравственное развитие, воспитание, общественная поддержка и взаимопомощь в экстремальных ситуациях. ...

Введение 3
Глава 1. Понятие альтруизма 5
1.1. Альтруизм как форма эмоционального поведения 5
1.2. Природа альтруистических поступков 7
1.3. Психологические особенности альтруизма личности 13
1.4. Проблема взаимности альтруизма 15
Глава 2. Обучение альтруизму 19
Заключение 25
Библиографический список 26
Приложения 27
Приложение 1. 27

Все мы наблюдаем, оцениваем, интерпретируем или принимаем непоcредственное дейcтвенное участие в жизни наших знакомых, родcтвенников, друзей, а то и вовсе совершенно «посторонних» людей. У каждого при наблюдении cпецифической ситуации «автоматически» срабатывает некий побуждающий, мощный импульс, который говорит нам - нужно помочь. И мы с ним даже не спорим, не выясняем, что да, как и что к чему, а просто делаем, что необходимо. Источник этого - совесть - сопровождает и оберегает нас на протяжении всего нашего пути: не навязывается, не приказывает, не заставляет, а помогает настроитьcя на «нужную частоту». Происходит это просто, понятно и доступно: главное, уметь «слышать» и «слушать», на основании чего уже значительно легче правильно мыслить и, в соответствии с этим, разумно поступать.
Од ним из её cоставляющих является рассматриваемый нами феномен - альтруизм, который можно назвать мировоззрением, миропониманием человека, который мыслит подобным образом, понимает, осознаёт и руководствуется своим «видением» мира

Что помогает нам выявлять тех, в ком присутствие копий наших генов наиболее очевидно? Как следует из примера с голубоглазыми людьми, один из признаков − физическое сходство. История эволюции учит также, что общие гены более вероятны у соседей, нежели у тех, кто живет далеко друг от друга. Можно ли, исходя из этого, утверждать, что мы биологически предрасположены к большему альтруизму в отношении тех, кто внешне похож на нас или живет по соседству? Порядок оказания помощи пострадавшим от стихийных бедствий или в других ситуациях, когда речь идет о жизни или о смерти, не удивляет психологов-эволюционистов: в первую очередь люди спасают детей, членов собственных семей и соседей, во вторую − стариков, друзейилипосторонних. Некоторые эволюционные психологи полагают, что следует принимать во внимание и внутригрупповой этнический фаворитизм − источник бесчисленных прошлых и современных конфликтов. «Отбор по принципу групповой принадлежности, − писал Э. О. Уилсон, − враг цивилизации. Если люди по большей части запрограммированы на фаворитизм по отношению к собственным родственникам и племенам, о гармонии в мире не может быть и речи» [12, с. 344], [9, с. 54].1.3. Психологические особенности альтруизма личностиУспех как социально-психологический феномен является одной из ведущих жизненных ценностей человека. Потребность в успехе является одной из фундаментальных и жизненно важных. В ее основе лежит мотивация достижения, стремление личности к самосовершенствованию, потребность в самоактуализации, в желании достичь большего, преодолев ранее достигнутый уровень и др.Ведущими факторами, определяющими успешность человека, является степень его самосознания и самоприятия, а также осознание смысложизненной необходимости приложения определенных усилий для достижения личностной комфортности и социального признания.Проблеме мотивации и достижения успеха посвящено большое число монографий, как отечественных (В.Г. Асеев, В.К. Вилюнас, А.Н. Леонтьев, В.С. Мерлин, П.М.Якобсон), так и зарубежных авторов (Дж. Аткинсон, Г. Холл, А. Маслоу, Х. Хеккаузен и др.). Обилие литературы по данной проблеме сопровождается и многообразием точек зрения на их природу.В психологии создана и детально разработана теория мотивации достижения успеха и избегания неудач. Основателями этой теории считаются Д. Макклелланд, Д. Аткинсон, Х. Хекхаузен [3, с. 177], [4, с. 409-411].Изучение проблемы исследования психологических особенностей личности, мотивированной на успех, особенно становится актуальной в период проводимых реформ. В современных условиях развития нашего общества особенно востребованы специалисты нового типа: активные, инициативные, предприимчивые, коммуникабельные, обладающими профессиональными компетенциями и ориентированные на мотивацию достижения успеха во всех областях жизнедеятельности. Особенно это становится важным для вузов, готовящих специалистов психолого-педагогических специальностей, т.к. от того, какие специалисты придут в современную, реформируемую среднеобразовательную школу, во многом зависит не только качество подготовки выпускников школ, но и их личностное развитие.Целью нашего исследования явилось изучение психологических особенностей современных студентов педагогического вуза, ориентированных на достижение успеха. Мы, предположили, что личность, ориентированная на успех, очень активна и инициативна и при встрече с препятствием ищет способы их преодоления и отличается настойчивостью в достижении цели, планируя свое будущее на большие промежутки времени.Проведенное исследование показало, что, психологические особенности личности, мотивированной на успех, связаны с направленностью личности, ее самооценкой, уровнем притязаний, локализацией уровня субъективного контроля, интеллектом, мобильностью, гибкостью, позитивным отношением к своему успеху.Для личности, мотивированной на успех, характерны такие особенности, как: четкое осознание целей и задач, направленных на реализацию личных и профессиональных решений; стремление к приобретению знаний и навыков эмоциональную удовлетворенность процессом и результатом жизнедеятельности [12, с. 344].1.4. Проблема взаимности альтруизма В качестве исходной модели для развития взаимного альтруизма у человека и его предков нужно рассмотреть ситуацию, при которой небезопасное, небезвредное для альтруиста вмешательство очень повышает шансы гибнущего на спасение. Взятая изолированно, такая акция альтруиста должна снижать его шансы на выживание. Но если спасенный в свою очередь впоследствии рискнет жизнью, выручая спасителя, попавшего в беду, то такая двухчленная и более многочленная система будет подхватываться отбором, а не устраняться им; важную роль будет играть то, насколько велик риск для спасителя, выигрыш для спасаемого и готовность последнего пойти на жертву. В развитии системы взаимного самопожертвования важную роль могла иметь помощь при опасности со стороны врагов, помощь больным и раненым, малым и старым, дележка пищей, орудиями, навыками. Все это часто имело решающее значение для спасаемого, тогда как альтруист особо не рисковал и многим не жертвовал. Гоминиды жили именно в условиях, способствующих развитию взаимного альтруизма: большая продолжительность жизни, проживание мелкими, взаимозависимыми стабильными социальными группами с длительной родительской заботой. Чувство благодарности может также воспитываться общественным мнением, но оно может и подхватываться отбором. Спасенный может не пожелать рисковать собой из благодарности; в таком случае его никто не выручит при новой беде и при высокой вероятности вторичного попадания в беду, проявленное же им в прошлом чувство благодарности может способствовать выживанию. Чем примитивнее условия жизни сообщества, тем интенсивнее при прочих равных условиях будут подхватываться отбором, по-видимому, реакции, лежащие в основе благодарности.Признав, что естественный отбор вел эволюцию человечества в направлении развития альтруизма, мы одновременно должны допустить существование отбора и на ряд этических свойств, этот альтруизм ограничивающих. Прежде всего, не ограниченный ничем альтруизм самоубийствен. В частности, он породил бы и широко распространил бы неограниченный эгоизм в форме эксплуатации альтруистов. Очевидно, против неограниченного альтруизма действовал и индивидуальный и групповой отбор: и абсолютный альтруист, и племя с полярно представленными в нем альтруистами и эгоистами погибли бы; может быть, есть доля истины в утверждениях, что самые кроткие, самые порядочные племена и народности, так сказать, «атипичны» и живут на «краях Ойкумены», в самых тяжелых условиях Арктики и Антарктики, в жарких пустынях именно потому, что их вытеснили из более благоприятных зон обитания племена с умеренной или большой долей агрессивности [11, с. 113-118].Одним из ограничителей альтруизма несомненно является параллельно развивающееся чувство справедливости. Альтруизм предполагает известную взаимность, иначе альтруист подвергается постоянной, убийственной эксплуатации, альтруизм одного воспитывает и поощряет неограниченный эгоизм эксплуататора, комбинация губительна и для индивида, и для группы в целом. Поэтому неудивительно, что альтруистические эмоции оказываются в психике человека (а отбор создает и нервные связи, и координирующие центры) связанными с обостренным чувством справедливости. Это чувство должно не только прерывать проявление альтруизма по отношению к неблагодарному, но и грозить ему серьезной бедой. Множество экспериментов и наблюдений показывают не только то, что альтруизм распространяется и поддерживается дружбой и взаимностью, но и то, что нарушение принципа взаимного альтруизма у племен, ведущих примитивный образ жизни, карается очень жестоко.С. Бурман и П. Левитт, рассматривая возможное эволюционное происхождение любого предрасположения к кооперативному действию, указывают, что такое предрасположение может способствовать выживанию особи только в том случае, если она встретится и вступит в сотрудничество с другой особью, тоже склонной к сотрудничеству. Вероятность такой встречи зависит в высокой мере от частоты предрасположения среди группы, т. е. от надпорогового накопления частоты соответствующего генотипа. После надпорогового накопления ген «социальности» или «взаимного альтруизма» быстро завоюет группу, племя, вид. Однако разработанная ими математическая модель, да и само понятие порога частоты предрасположения могут иметь лишь слабое отношение к реальному эволюционированию наших предков: они жили небольшими сообществами, и комбинации генов, предрасполагающих к кооперации, могли в два-три поколения существенно распространиться внутри группы, а следующим этапом могло быть очень быстрое размножение группы, способной к кооперации, с последующим поглотительным скрещиванием других групп победоносными «кооператорами».Существенно то, что человек развился не из трехметровых гигантопитеков с могучей мускулатурой и громадными резцами, а из гораздо менее рослых гомо эректус. Незаменимую животную пищу − гигантскую свинью, гиппопотама, оленей и другую крупную дичь − он мог добывать только коллективной охотой, требовавшей очень хорошей координации. Наш предок мог стать индивидуальным добытчиком только с появлением лука, и, может быть, с его изобретения индивидуальная семья становится ячейкой племени. Гораздо позже начинается земледелие [14, с. 18-26].Возникает вопрос: не принижает ли все сказанное само понятие этики, морали, даже элементарной порядочности до уровня утилитарности, банальной полезности? Не оскорбляем ли мы бесчисленных героев и героинь прошлого, настоящего и будущего сведением их поступков к простой реализации туманных, палеонтологически древних биологических импульсов? А сказанное о зачатках этики у животных не сводит ли все различия между ними и человеком к чисто количественному повышению роли социального фактора в характере того естественного отбора, который формировал человечество? Не уничтожается ли и не опошляется ли понятие этики как понятие чистого бескорыстия и самоотверженности? Не исчезает ли идея бескорыстия, если оказывается, что приобщение к высочайшим идеалам базируется на конкретных материальных механизмах? Может показаться, что если этическое поведение более выгодно для человечества (пусть в целом, а не индивидуально), то тем больше обесценивается и деградирует самое понятие этики?На все эти вопросы можно, как нам кажется, дать четкий, категоричный отрицательный ответ. И не только потому, что объединение десятков или сотен инстинктивных, полу инстинктивных, условно рефлекторных, экстраполяционно-рефлекторных реакций, обнаруживаемых у различнейших видов животных, создает у человека качественно особую этику. Не только потому, что нарастание отбора на альтруизм и социальность приводило к ряду качественных скачков.Может быть, всего важнее то, что категория полезности вообще исчезает, заменяется стремлением к возвышенному. Человек, сознательно или подсознательно этичный, оказывается особой системой, зачатки которой, зародившись на примитивных ступенях, становятся высоким активным началом, катализатором бесчисленных реакций внутри индивида и вне его, началом, порождающим бесконечно сложную, непредсказуемую систему социальной преемственности.Главными носителями и передатчиками этического начала являются женщины.«Горе в том, что мужчины не могут делать ничего, близко подходящего к тому, что могут делать женщины.Да, это, несомненно, так, и это касается не одного рождения, кормления и первого воспитания детей; но мужчины не могут делать того высшего, лучшего дела − дела любви, дела полного отдания себя тому, кого любишь, которое так хорошо и естественно делали, делают и будут делать хорошие женщины. Что было бы с миром, что было бы с нами, мужчинами, если бы у женщин не было бы этого свойства... Без женщин... матерей, помощниц, подруг, утешительниц, любящих в мужчине все то лучшее, что есть в нем, и незаметным внушением вызывающих и поддерживающих в нем все это лучшее − без таких женщин плохо было бы жить на свете» [13, с. 11], [7, с. 151-164].Глава 2. Обучение альтруизмуКоль скоро мы можем изучать альтруизм, то, наверное, можно и научить ему. Известны три способа обучения альтруизму.Европейцам, спасавшим евреев во время Второй мировой войны, американцам, возглавившим борьбу за отмену рабства, и врачам-миссионерам присуща как минимум одна общая черта: чужих людей они включили в тот круг, на который распространялись их нравственные ценности и представления о справедливости. Для этих людей характерна моральная включенность, как в случае с женщиной, которая инсценировала беременность, чтобы иметь возможность назвать своим будущего ребенка беременной еврейки, которую она прятала: она включила еще не рожденного младенца в круг своих собственных детей. Моральная эксклюзия − исключение определенных людей из того круга, на который распространяются определенные моральные обязательства, − приводит к диаметрально противоположным последствиям. Она оправдывает все преступления − от дискриминации до геноцида. По отношению к тем, кого мы не считаем достойными нашей заботы и сочувствия или вообще не считаем людьми, эксплуатация и жестокость не только допустимы, но и оправданны. Именно так относились нацисты к евреям: они отказали целому народу в праве принадлежать к человеческому сообществу. Любой человек, участвующий в порабощении себе подобных или применяющий пытки, любой боец эскадронов смерти демонстрирует практические последствия моральной эксклюзии. В меньшей степени термин «моральная эксклюзия» применим для описания поведения тех из нас, чье внимание полностью сосредоточено на «своих» (например, на своих детях) и кто равнодушен к финансовым и прочим проблемам других людей. Для нас человечество − наша семья. Парламент мировых религий. О глобальной этике, 1993. Следовательно, первый шаг на пути к обучению альтруизму заключается в противодействии естественной предрасположенности в пользу своей группы, отдающей предпочтение интересам собственного рода и племени, для чего нужно расширять круг людей, к судьбе которых мы неравнодушны. Дэниел Бейтсон обращает внимание на то, как решают эту проблему религиозные учения: они расширяют сферу приложения «внутригруппового» альтруизма, призывая свою паству «по-братски и по-сестрински» любить друг друга, ибо все мы − «божьи дети», а человечество − единая «семья». Если все мы − члены одной семьи, значит, у всех нас есть моральные обязательства друг перед другом. Границы между «мы» и «они» исчезают. Этой же цели способствует и воспитание у детей уверенности в себе: социальное разнообразие не пугает уверенных в себе людей, они не считают, что в нем таится какая-то угроза [2, с. 365].Моделирование альтруизма. Выше уже говорилось о том, что, оказавшись в толпе бездействующих очевидцев, мы не спешим оказывать помощь. Дети родителей с ярко выраженной склонностью к карательным действиям, − а именно таковы правонарушители, преступники-рецидивисты и нацисты, повинные в массовом истреблении людей, − менее склонны к эмпатии и заботе об окружающих, чем типичные альтруисты. Видя, что кто-то оказывает помощь, мы тоже становимся более склонными к ней. Роль «образца для подражания» отчетливо видна на примере тех европейских семей, члены которых в 1930-е и 1940-е гг. спасали евреев от фашистов, в 1950-е гг. участвовали в движении за гражданские права. И у спасателей, и у борцов за гражданские права, бескорыстных альтруистов, были прекрасные отношения как минимум с одним из их родителей − людьми с твердыми моральными устоями, приверженными общечеловеческим ценностям. Их семьи − а нередко их друзья и церковь − привили им нормы альтруистического поведения, научили помогать людям и заботиться о них. Подобная «просоциальная ценностная ориентация» приводит к тому, что люди из других групп оказываются включенными в круг тех, за кого они несут моральную ответственность, кому помогают и о ком заботятся. То, о чем пишет Эрвин Штауб, он познал на собственном опыте: «Я, еврейский ребенок, пережил Холокост в Будапеште, пережил уничтожение большинства европейских евреев нацистами и их союзниками. Мою жену спасли христианка, многократно рисковавшая своей жизнью ради меня и моей семьи, и Рауль Валленберг, швед, мужественный и совершенно бескорыстный человек, который приехал в Будапешт и спас десятки тысяч евреев от газовой камеры. Эти два героя не были пассивными наблюдателями, и для меня моя работа − один из способов тоже не быть таковым». Можно ли сказать, что позитивные примеры, пропагандируемые телевидением, настраивают людей на совершение добрых дел подобно тому, как примеры агрессивного поведения настраивают на агрессию? Примеры просоциального поведения, появляющиеся на телеэкране, еще более действенны, чем примеры антисоциального поведения. Сьюзн Херолд провела статистическую обработку информации о 108 эпизодах, в которых сравнивалось влияние на поведение просоциальных и нейтральных телепрограмм. Вывод, к которому она пришла, заключается в следующем: в среднем, «если зритель вместо нейтральных программ смотрит просоциальные программы, число его действий по такому показателю, как просоциальность, увеличится с 50 до 74%, а это уже поведение типичного альтруиста». Детей можно научить контролировать свои чувства, быть альтруистичными и дружелюбными, если они будут видеть на телеэкране примеры именно такого поведения. Национальный институт психического здоровья. Телевидение и поведение, 1982. Авторы одного из исследований этой проблемы, Линетт Фридрих и Алета Стейн, в рамках своей программы для дошкольных учреждений в течение четырех недель ежедневно демонстрировали детям эпизоды сериала «Соседи мистера Роджерса» − специального учебного пособия для эмоционального и социального развития детей. За это время дети менее образованных родителей научились сотрудничать, помогать другим и более четко описывать свои чувства. Исследование, которое было проведено после демонстрации «Мистера Роджерса», показало, что дети, видевшие 4 серии фильма, могли безошибочно определить их просоциальную суть как во время тестирования, так и во время игры в куклы [2, с. 177-182].Объяснение оказания помощи альтруистическими мотивами. Второй способ обучения альтруизму базируется на изучении эффекта сверхоправдания: когда оправданий для совершения того или иного поступка более чем достаточно, человек может приписать его внешним, а не внутренним мотивам. А это значит, что, вознаграждая людей за то, что они сделали бы и без всякого вознаграждения, мы подрываем их внутреннюю мотивацию. Этот принцип можно сформулировать и в утвердительной форме: отказавшись, по возможности, от вознаграждений и угроз и предоставляя людям возможность находить внутренние мотивы для совершения добрых дел, можно добиться того, что они начнут совершать их по собственной инициативе и будут получать от этого удовольствие. Дэниел Бейтсон и его коллеги «заставили работать» эффект сверхоправдания. Проведя несколько экспериментов, они выяснили, что студенты Университета штата Канзас в большей мере ощущали себя альтруистами, если соглашались помочь кому-либо без денег и без всякого социального давления. Когда помощь оказывалась под давлением или за деньги, это чувство было выражено значительно слабее. В другом эксперименте исследователи ставили испытуемых в такие условия, что они оказывали помощь либо потому, что вынуждены были подчиниться («Похоже, у нас нет другого выхода») (первая группа), либо из сострадания («Парню действительно нужна помощь») (вторая группа). Позднее, когда им было предложено поработать волонтерами в местном бюро обслуживания, в первой группе нашлось только 25% желающих, а во второй − 60%. Мораль? Когда люди спрашивают себя: «Почему я помогаю?», − самое лучшее, если у них есть возможность ответить: «Потому, что помощь нужна, а я − заботливый, неэгоистичный и склонный к помощи человек». Возможно, вы помните, что вознаграждения, если они являются обязательным условием, подрывают внутреннюю мотивацию. Однако, как неожиданные «подношения» они могут привести к тому, что человек почувствует себя нужным и компетентным