Психологическое направление в философии языка.

Заключение

Эволюционное развитие философских идей и концепций в рамках философии языка, аналитической философии, начиная с последней трети 20 века, начинает активно совмещать с собственными методологическими принципами принципы методологии языкознания в части лингвистического анализа и коммуникативной лингвистики, а также методологические принципы целого ряда психологических научных дисциплин, прежде всего, - когнитивной психологии и психологии вербального общения. Де-факто, после постструктуралистских и постмодернистских интервенций в лингвокультуру и философию современного социума, философия языка становится все более и более психологически ориентированным знанием, внутри которого на первый план постепенно выдвигаются проблемы оценки и значения интенциональных компонентов коммуникативны ...

Оглавление

Введение 2
Глава I. Психологические подходы, теории, концепции и гипотезы в решении научных проблем современной философии языка 5
1.1 Современные проблемы взаимодействия лингвистической философии и психологии. Методология согласованного научного поиска 5
1.2 Психологические подходы в современной теории речевой активности и философии языка 7
1.3 Людвиг Витгенштейн, Бертран Рассел и Гилберт Райл: теория языковых игр, «идеальный язык» и «дух в машине» 12
Выводы по Главе I 15
Глава II. «Мир как текст» и «мир как коммуникация» как парадигмы развития новейшей психологии и философии языка 17
2.1 Джон Остин и Джон Сёрль: теория речевых актов и феномены перформативности как исследовательские объекты современной интеракционистской психологии и психолингвистики 17
2.1.1 Имманентные аспекты речевого акта по Дж.Остину 18
2.1.2 Классификация иллокутивных компонентов высказывания по Дж.Сёрлю 19
2.2 Радикальная ревизия «лингвокультуры модерна» и «закат метанаррации». «Мир как текст» и «мир как коммуникация» в терминах метаязыка постмодерна 21
Выводы по Главе II 26
Заключение 29
Литература 31
Приложения 32

Введение

История психологических идей и воззрений внутри философии языка, имеет, по-видимому, такую же продолжительность, как и история самой этой философии, если не всей философии вообще. Если верить трудам Платона, описавшим «майевтику» Сократа в своих диалогах, то очень многие проблемы начального периода становления античной философии и логики определенно находили свое отражение в общении и речи, поскольку особенности формирования и трансляции речевых экспликативов, согласно этим трудам Платона, составляли вполне ощутимую часть общей проблематики философии античности, вращаясь вокруг вопросов «что есть истина?», «что есть слово об истине?», «как человек сообщает об истине посредством этого слова?», «как другой человек понимает сказанное?» и т.п. Другое дело, что никому из вышеперечисле нных, равно как и продолжительное время спустя многим и многим их ученикам, и в голову не приходило выделять этот содержательный пласт, обобщая его каким-то изолированным понятием типа «философии языка». Значительно большее внимание уделялось прямым попыткам решения этих проблем, а не поискам точных их наименований. Может быть, это так было и правильно, тем более, что о «психологии» и о «психологизаторстве» в те далекие времена и не помышляли. Была общая «scientia hominis» («наука о человеке» - лат.), и все возникающие проблемы старались решать внутри этой науки.
Все это, равно как и вся наука вообще, стало стремительно меняться после тысячелетия относительного «застоя» Европейского Средневековья, поскольку накопленное за этот период громадное количество самого разнообразного эмпирического материала просто-таки жаждало своего теоретического обобщения, что привело к манифестированию мощнейших процессов дифференциации в науке Нового времени.
В то же самое время, вопрос о критериях достоверности и истинности знания, претендующего на статус научного, встает ребром, и такие величайшие мыслители, как Ф.Бэкон, Дж.Локк, Р.Декарт, И.Ньютон, Г.В.Лейбниц сходятся в очно-заочной дискуссии о природе познания и безусловных основах того типа рациональности, который позже назовут научным, и почти все из этих вышеперечисленных вынуждены будут признать, что очень многое из постулируемой и оспариваемой аргументации связано с особенностями как человеческого мышления, так и с особенностями человеческой способности репрезентировать материал этого мышления в языке и речи, и затянется эта дискуссия надолго, то угасая, то вспыхивая, в связи с появлением все новых и новых достижений науки, фактически до настоящего времени. И хотя бы один тот факт, что именно вот эти строки пишутся сейчас, сегодня, - по существу, является серьезным аргументом неослабевающего интереса к этой теме и со стороны самых ученых, и философов, и психологов, и специалистов – исследователей в сфере языкознания. Однако, - ровно этот же самый факт может быть признан и аргументом в поддержку актуальности настоящего исследования.
Актуальность настоящего исследования – связана со статусом и фактическим значением актуальной когнитивной, психологической и психолингвистической проблематики в современной философии языка, а также с ее собственным эвристическим и эпистемологическим потенциалом.
Цель настоящего исследования – связана с его целью и определяется как всестороннее изучение и анализ компонентов психологической природы в общей системе современной философии языка, равно как и анализ особенностей и структуры связей между этими компонентами и компонентами иной, непсихологической природы внутри этой системы.
Задачи настоящего исследования – связаны с его целью и могут быть определены как определение фактического статуса, роли, значения и функций феноменов психологической и психолингвистической природы в нижеследующих основных проблемно – аналитических направлениях современной философии языка:
1. Соотношение денотации, десигнации и референции
2. Вербализация значения - смысла и проблема понимания
3. Проблемы интерпретации – психологические типы и связь с языком
4. Функции языка – общефилософская, биологическая, психологическая, социологическая, лингвистическая, коммуникативная интерпретация и определение природы языковых функций
5. Психологические проблемы и вопросы общей теории коммуникации, связанные с языком
6. Межкультурная коммуникация и психологическая проблематика перевода, речевого взаимодействия, интерпретации и понимания
7. Общефилософские и формально – логические теории истины: лингвистические, психолингвистические и психологические аспекты
8. Психологические аспекты соотношения грамматики и семантики языка. Феноменология функциональной грамматики, функционально – семантических полей и ее психологические аспекты
9. Лингвокультура постструктурализма: «закат метанарраций» и «мир как текст» в терминах метаязыка
10. Аналитическая философия и проблемы лингвистической относительности: соотношение языковой и общефилософской картины мира – психологические и психолингвистические аспекты
Поскольку планируемый объем настоящего исследования не позволяет вполне и всецело охватить все эти вопросы, то часть из них будет затронута в аналитических и исследовательских разделах и параграфах, посвященных их совместному анализу в той или иной форме.
Объект настоящего исследования – научные труды и монографии в сфере философии и психологии языка, а также психолингвистики, аналитической и когнитивной философии, психологии общения и восприятия, а также общей теории коммуникации и культурологии.
Предмет – психологические подходы в современной философии языка.
Структура настоящего исследования – работа состоит из введения, основной части, заключения и списка использованной литературы.

Таким образом, поствитгенштейнианская исследовательская парадигма вполне определенным образом отражала смещение акцентов от исследований некоторых объектов, связанных с миром человека и человеческим бытием, но имеющих как лингвистическую, так и конвенционально экстралингвистическую (философскую, психологическую – [3]) природу, к самой процедуре и средствам исследования (например, - к средствам осуществления философского или психологического исследовательского дискурса), а также, - к формам последующей репрезентации результатов этих дискурсивно – исследовательских процедур лингвистическими средствами, то есть, иначе, - в терминах и выражениях языка.
Следует отметить, что такого рода попытки осуществлялись как в истории философии, так и в истории науки двух последних веков (особенно прошлого) и до Витгенштейна. Так, например, в начале 20 века английским мыслителем Бертраном Расселом была предложена многоэтапная программа создания универсального языка науки, сопровождавшаяся выдвижением не менее эффектного тезиса: «The structure of the ideal language should correspond to the structure of the world - that is, the structure of facts and relations between facts» - («Структура идеального языка должна соответствовать структуре мира, то есть, - структуре фактов и связей между фактами» - англ. – [3]). По существу, эта теза предполагала создание такого языка путем его сведения к языку формальной логики первого порядка, с формированием исходных и конечных смыслов высказываний такого языка по правилам формальной аксиоматизации и логического вывода. В оценке сопровождающего эти процессы исторического контекста науки следует отметить, что по сути, Расселом была предложена инварианта нарождавшихся общенаучных тенденций редукционизма в форме онтологической редукции для философии науки и философии языка науки (как ее части – [6]), осуществляемой в лингвистическом обеспечении научного процесса логическими средствами.
По существу, попытками реализации всех этих инноваций был подведен некоторый итог почти двухсотлетнему развитию системы наук на рубеже 19 – 20 веков, по факту открытия наукой (прежде всего естествознанием) вещей доселе просто неведомых. Эти более поздние изменения, инспирированные, вне всякого сомнения, прежде всего самой научной проблематикой (особенно «нестандартными» научными вопросами и проблемами «переднего края»), и выразившиеся в новейших требованиях еще большей концептуальной детализации, конвергенции усилий целого ряда прежних научных дисциплин в форме междисциплинарного синтеза с целью решения глобальных проблем научного развития, оказавшихся ни одной из «старых» наук не по силам, таким образом отозвались и в сфере общенаучной методологии, частью которой в области языка и стали такие программы. По существу, все они являлись отражением присущего многим научным отраслям конвенционализма, который в этом конкретном случае выразился в стремлении всемерного сохранения системности и непротиворечивости междисциплинарной научной информации на фоне осознанной приверженности фундаментальным принципам развития науки, целенаправленному следованию их экстрапарадигмальному и экстратемпоральному характеру ([2], [7]).
В 1949 году в Оксфорде выходит программный научный труд Гилберта Райла «The concept of consciousness» («Понятие сознания» - англ. – [5]), открывающийся первой главой «Descartes’ Myth» («Миф Декарта»), в которой автор последовательно вскрывает ошибочность фундаментального допущения всего картезианского дуализма «res cogitans - res extensa» (буквально: «вещь мыслящая – вещь протяженная» - лат.), для развернутой и последовательной критики которого он создает искусственный метафорический образ «The ghost in the machine» (буквально «дух в машине» - англ.) как средство и способ обоснования невозможности эквивалентного переноса и воспроизводства исходной семантики этим «духом», который может судить об окружающем мире только «из машины» ([5]).
Выводы по Главе I
1. Согласованный научный поиск современной аналитической философии и психологии речевой деятельности является результатом междисциплинарного синтеза в изучении и анализе феноменов человеческой психики по нижеследующим основным исследовательским направлениям:
1.1 Построение междисциплинарных категориальных систем, обладающих возможностями непротиворечивого совмещения структур как парадигм психологии, так и парадигм лингвистики
1.2 Нахождение и исследование факторов корреляции в системах «психология – лингвистика» и «логика – грамматика языка».
1.3. Ментальное пространство в координатах лингвистических закономерностей и категорий.
1.4. Лингвистические формы и категории как основной инструмент совмещения процессов познания и коммуникации.
1.5. Определение факторов корреляции между семиотикой процессов означивания реалий и последующими процессами их категоризации в терминах и знаках языка.
1.6. Исследование лингвогенетических основ формирования общих принципов регуляции как познавательной, так и коммуникативной деятельности человека.
1.7. Определение факторов корреляции между семиотикой процессов формирования общей феноменологии лингвистического инструментария и особенностями ее последующей импликации в процессы взаимодействия между индивидами посредством языка.
2. Созданные на основании исходных принципов новой междисциплинарной парадигмы синтетические исследовательские модели лингвистических феноменов могут быть наиболее эффективно реализованы в в нижеследующих исследовательских направлениях:
2.1. Оценка уровня адекватности рефлексии внешней действительности через способы и модели экспликации результатов этой рефлексии в языке.
2.2. Определение факторов корреляции между элементарными актами мышления и их лингвистическими (речевыми) экспликативами.
2.3. Исследование языка как инструмента преобразования внешней действительности в функции коммуникатора и транслятора значимого социокультурного опыта на всех уровнях коммуникации.
2.4. Междисциплинарные исследования роли и функций речи в триадических схемах проявления внешней активности индивида, построенных по типу «мышление – речь – деятельность».
2.5. Исследование лингвопрагматических и психолингвистических факторов влияния на процессы функционирования и использования системы языка в лингвокультуре.
3. Реализация именно таких исследовательских программ в сфере общенаучной методологии, частью которой в области языка и стали такие программы (см. выше п.п. 1 и 2), явилось отражением присущего многим научным отраслям конвенционализма, который в данном конкретном случае выразился в стремлении всемерного сохранения системности и непротиворечивости междисциплинарной научной информации на фоне осознанной приверженности фундаментальным принципам развития науки, целенаправленному следованию их экстрапарадигмальному и экстратемпоральному характеру.
Глава II. «Мир как текст» и «мир как коммуникация» как парадигмы развития новейшей психологии и философии языка
2.1 Джон Остин и Джон Сёрль: теория речевых актов и феномены перформативности как исследовательские объекты современной интеракционистской психологии и психолингвистики
Все более конкретизируемые и концептуализируемые элементы этой критики (см. выше параграф 1.3) постепенно становятся, по сути дела, исходными пролегоменами к созданию коллегой Райла, оксфордским профессором Джоном Остиным «Теории речевых актов» («The theory of speech acts» - англ. – [4]), опосредующей понятия коммуникации, перформативности, интенциональности, процессуальности и целеполагания в использовании языка в единую категорию «речевого акта», фактически представляющего собой некоторый единичный, элементарный процесс «speech production» («речепорождения» - англ.) конкретного высказывания в условиях конкретной коммуникации, характеризующийся свойствами целенаправленности, перформативности и детерминированности правилами «speech production», общепринятыми в конкретной лингвокультуре, различное соотношение которых формирует три различных аспекта этого действия, которые были постулированы Дж.Остиным ([4]).
2.1.1 Имманентные аспекты речевого акта по Дж.Остину
1. «Locution» («выражение» - англ.) – порождение высказывания:
- фонетизация (письмо) и образование слов
- синтактика (построение фраз и высказываний по правилам грамматики)
- семантизация (означивание и комбинаторика)
- референция (соотнесение с реальным положением дел)
2. «Illocution» («импликация» - англ.) – специфический тип импликации исходных интенций источника высказывания в семантику последнего.
3. «Perlocution» (аффектация (позиционирование) речевого акта как акта действия – не имеет прямого перевода на русский язык – прим. авт.) – коррелянт модальности и результата высказывания как воздействия на восприятие, понимание, мышление и поведение реципиента речи. С целью концептуализации всех вышеизложенных значений Остином был предложен суммирующий термин «illocutionary force» (буквально: «иллокутивная сила» - англ. – [4]), соединяющий в своем значении характеристики авторской интенциональности и целенаправленности высказывания и возникающий как консонантный артефакт действия различных компонентов высказывания, эксплицируемого в модусе перформатива («высказывание = действие»). Обратившийся к этой теме и трудам Остина американский философ и методолог науки Джон Сёрль предложил общую классификацию компонентов высказывания, создающих его «illocutionary force» ([7]).
2.1.2 Классификация иллокутивных компонентов высказывания по Дж.Сёрлю
Анализируя структуру «speech acts», предложенную Остином, Сёрль обратил внимание на возможность демаркации в его составе двух несовпадающих компонентов – «proposition» («утверждение» англ.) и «illocution» (фактически, «интенция» в терминах Сёрля – прим. авт.), которым соответствуют индексы содержания и намерения соответственно. Остальные критерии (индексы) классификации факторов интенциональности в высказывании по сравнению с вышеупомянутыми значительно глубже увязываются Сёрлем с экстралингвистикой ([7]):
- «illocutionary goal» - «иллокутивная цель»
- «adaptive direction» - «направление приспособления»
- «psychological level» - «уровень психологического состояния» (англ.)
Постулировав все эти критерии в качестве независимых от конкретного естественного языка, Сёрль предложил нижеследующую универсальную классификацию интенциональных («иллокутивных») речевых актов:
1. «Representatives» (или «Assertives») – индексы дескрипции внешней действительности, имеют шкалы оценки истинности – ложности, соответствуют психологическому состоянию убеждения («conviction» - англ.) и речевым модусам сообщения, объявления, информирования.
2. «Directives» - индексы воздействия на реципиента, обладают статусами референции (коннотации) как приспособления содержания высказывания к внешней действительности, соответствуют психологическому состоянию влечения («appetency» - англ.) и речевым модусам приказа, просьбы, рекомендации, совета.
3. «Commissives» - индексы поручения реципиенту исполнения какого-либо действия или следования линии поведения, обладают статусами (см.выше п.2), соответствуют психологическому состоянию намерения («intention» - англ.) и речевым модусам обещаний, обязательств, гарантий, заверений.
4. «Expressives» - индексы дескрипции эмоций и эмоциональных отношений, обладают статусами «Formula etiquette» («формулы этикета» - англ.) в сфере общения, не имеют выраженных атрибуций к конкретным психологическим состояниям, репрезентируются через речевые модусы благодарности – извинения, приветствия – прощания и т.п.
5. «Declaratives» - индексы объявления / заявления соответствия между содержанием высказывания и реальным положением дел, не имеют выраженной атрибуции к конкретным психологическим состояниям, выражаются в модусах назначения на должность – увольнения с должности; обвинения – реабилитации, присвоения званий, титулов, наград и т.п. ([7]).
Использование понятийного и категориального аппарата «иллокутивности – перформативности» позволило Сёрлю выделить соответствующие имманентные признаки таких речевых актов, которые не описывают действия или факты, но сами осуществляют или инспирируют их осуществление ([7]), например: «Мама мыла раму» (неперформативный акт) и «Уверяю тебя, что мама мыла раму» (перформативный речевой акт).
2.2 Радикальная ревизия «лингвокультуры модерна» и «закат метанаррации». «Мир как текст» и «мир как коммуникация» в терминах метаязыка постмодерна
Нарастающая исчерпанность возможностей дальнейшего развития как прежних фундаментальных моделей рефлексии объективной реальности в лоне философии, естествознания, гуманитарных наук, так и моделей представления результатов этой рефлексии в лоне языкознания обнаруживаются уже в первой половине прошлого века (например, некоторые фундаментальные труды Б.Рассела, К.Ясперса, М.Хайдеггера), однако, Вторая мировая война в середине 20 века отодвигает развитие всех этих новых идей на его вторую половину, когда во всех вышеуказанных отраслях науки и философии происходит, по существу, радикальный методологический и лингвистический переворот.
В частности, на необходимость более детального и более глубокого анализа языка не столько как инструмента общения, сколько как неотъемлемой части мира человека и человеческого бытия, указывали многие довоенные идеи философии существования, требуя ревизии многих прежних представлений не только философской онтологии или гносеологии, но и философии языка, которые со временем приобретали все более и более догматичный характер.
Самую решительную борьбу с догмой и концептуальным фундаментализмом прежних логико – рационалистических культурных и научных методологий провозгласила в семидесятых годах прошлого века философия постмодерна, выдвинув лозунг «заката метанаррации», которая к этому времени полностью исчерпала себя как по сути, так и по форме. Декларация необходимости осуществления программы радикального пересмотра была связана с реализацией целого ряда особенностей ([1], [3]):
1. Радикальная ревизия прежних фундаментальных догм философии, науки, культуры и языка.
2. Ирония как осевая идеологема борьбы с прежними коннотативными конструктами, искажающими истинный смысл через навязывание самих себя.
3. Воспроизводство формы без воспроизводства содержания.
4. Замена метамодели тотальной рефлексии «Orbi tamquam structuram» («Мир как структура» - лат.) на «Orbi tamquam text» («Мир как текст» - лат.)
5. Утверждение примата прагматики над логикой и рациональностью.
6. Замена линейных моделей развития и систем организации реальности и знания о ней на гетерогенные («ризоматические»).
7. Утверждение примата «Le desir et l’attrait» («Желание и соблазн» - фр.) над «La rationalite` et la logique» («Рациональность и логика» - фр.)
8. Постулирование контрадикции «La pluralite` contre le totalitarisme» («Множественность против тоталитаризма» - фр.)
9. Утверждение примата имманентному человеческому бытию над трансцендентным.
10. Утверждение отсутствия различия между «signifier» («означаемое» - лат.) и «significant» («означающее» - лат. – [1])
Основные понятия постомодернизма, вводимые взамен прежних денонсированных:
1. «Ризома» – тип структуры, не имеющей ядерно – периферийной демаркации и выделенных директивных векторов развития; имеющей выраженный гетерогенный и децентрированный характер, а также, - подобие корневой системе обычного дерева.
2. «Деконструкция» – новый тип понимания текстов транслируемой информации, связанный с преодолением авторской интенциональности и авторских стереотипов, а также множественностью процедур импликации исходных смыслов в различные контексты.
3. «Текст» как артефакт оригинальной («нерепрессированной») рефлексии реципиента и универсальная метамодель восприятия внешнего мира.
4. «Идеология» - современная мифологема, реализуемая через язык прежней метанаррации в следующих этапах:
4.1 Множественная коннотация, внешняя по отношению к индивиду
4.2 Атрибуция ложных и непрямых смыслов
4.3 Универсализация смыслов в пространстве мифологемы
4.4 Стереотипизация ложного как «общепринятого»
5. «Игра слов» («Le jeu de mots» - фр.; «Die Wortspiele» - нем.) как основной способ перманентного существования метаязыка и конструирования смыслов в нем.
6. Единство «означаемого» и «означающего» (см. выше – [1], [3]).
«L’homme est un acte, pas un fait» - «Человек есть акт, а не факт» (фр.), и в рамках этой тезы человек постмодерна предстает перманентно изменяющимся инвариантом воссоздания самого себя в бесконечной последовательности языковых игр и контекстов, сменяющих один другой спонтанно, не планируемо, и непредсказуемо выбирая из огромного множества возможностей какой-то произвольный, случайный вариант. Внутри такой метамодели развития нет места прежним утопиям, прежним одномерным идеологиям и, как следствие, - нет места тоталитаризму, которого 20 век «хлебнул» выше головы. Из такой метамодели принципиально элиминированы понятия «центра» и соответствующей ему «иерархии», ибо всюду, где возникает иерархия идей или смыслов, развитие заканчивается тоталитаризмом, неизбежно подминающим под себя все остальное, в том числе, - свободу думать «не как все», свободу говорить «не как все», свободу желать что-либо «не как все». В своей книге «La logique du sens» («Логика смысла» - фр., 1969) Жак Делёз изрек: «Le Monde du sens a le statut problematique» - «Мир смысла имеет проблематический статус» - фр. – [3]), что означало, прежде всего, тот самый «закат метанаррации», «предлагавшей» смыслы такого рода во множестве, что привело к быстрой и массовой утрате веры в их истинность. В лингвистике прошлого века это означало постепенный отход от утверждения абсолютного характера структуры, задающей индивиду «правила понимания» имплицитно под стягами логики и грамматики языка метанаррации. Не случайно постструктурализм как тип методологии культурного анализа возник преимущественно как пересмотр методологических позиций и аналитических приоритетов не столько логики, сколько лингвистики. Разработанные новые лингвокультурные и лингвоструктурные подходы очень быстро привлекли внимание не только философии языка, но и когнитивной философии вообще, поскольку во многом основывались на признании значимости каждой части структуры не только по факту ее встроенности в нечто общее, что позволяло перейти от абстрактно – формальной методологии ratio к конкретно – предметной методологии existentia, позволяющий вскрывать не только поверхностно-формальные смыслы происходящих процессов и явлений, но и их глубинную сущность.