Повседневная культура: понятие и реальность.

Заключение

Структуры повседневности, составляющие почву порядка, власти, познания, определяются специфически организованными дисциплинарными пространствами общества. Изучая структуры таких пространств, существовавших в прошлом, люди способны по иному оценить свой каждый настоящий день, его мимолетность, малость, стремительность и в то же время связанность с другими такими же днями, своими и чужими. Каждый из таких дней предстает не случайностью, но неотъемлемой частичкой внутреннего содержания, наполнения всей культурной традиции.
С другой стороны, изучение истории повседневности заставляет разглядеть типологию там, где она хуже всего просматривается: в индивидуальных решениях, принимаемых в различных ситуациях. И тогда выясняется, что история повторяется потому, что так медленно меняемс ...

Оглавление
Введение 3
Глава 1.теоретические основы культуры повседневности 5
1.1.Особенности культуры повседневности 5
1.2.Структура повседневности 12
Глава 2.Повседневная культура первой половины 19 века 16
2.1.Повседневный быт людей первой половины 19 века 16
2.2.Общие тенденции воспитания в дворянской семье первой половины 19 века 19
Заключение 25
Список литературы 27

Введение


Актуальность. Повседневность с развитием гуманитарного познания становиться злободневной научной проблемой. Это говорит про то, что в сообществе образовалась необходимость в осмыслении ежедневной сферы человеческой действительности, являющуюся ценностью гуманитарного познания, культуры и всей прогрессивной науки. Очевидно, речь идет, для начала, и основным образом о западной, европейской и североамериканской повседневности и ежедневной культуре ХХ в. Это обусловлено тем, что исследование буднях ХХ века облегчается немалым числом источниковедческой базы и наличием очевидцев самих исторических global-katalog.ru событий, другими словами тех людей, которые были частью данной повседневности. История будням – отрасль исторического знания, предметом исследования которой считается сфера человеческой повседневности в ее историко-культурных, политико-событийных, народных и конфессиональных контекстах. В центре внимания истории повседневности – «действительность, которая интерпретируется людьми и имеет для них необъективную значимость в виде целостного жизненного мира », комплексное исследование данной действительности (жизненного мира) людей различных социальных слоев, их поведения и чувственных реакций на действия.
Степень разработанности проблемы. Одной из наук, имеющих наиболее чем полуторавековой опыт исследования повседневной жизни, считается историография. Еще во 2 половине XIX – начале ХХ в. были опубликованы работы А. Терещенко, Н. Костомарова, И. Забелина, Э. Виолле–ле–Дюка, П. Гиро, Э. Фукса и прочих, приуроченные к разным аспектам быта, ежедневной жизни.
Цель работы – определение понятия повседневной культуры России
Задачи работы –
1.понять особенности культуры повседневности
2.понять структуры повседневности
3.Определить специфику российской повседневной культуры 18 века
4.Анализировать культуру повседневности России в работах Розанова
Предмет работы – повседневная культура.
Объект работы – реальность повседневной культуры России.

Непосредственно в очевидной жизни летают идеи и чувства, зреют планы, ситуации, рождающие экспериментирование. «Историка повседневности интересует, как это происходит. Этнограф воссоздает обстановку – историк повседневности подвергает анализу чувственные реакции, переживания отдельных жителей нашей планеты в связи с тем, что его в быту окружает»[1, c812]. Учёные устремляются выделить в личных работах разные аспекты ежедневной жизни. Лотман Ю. М. описывает повседневность, как «непосредственно по манере поведения, по житейским стандартам, узнаем мы «своего» либо «чужого», жителя нашей планеты какой-нибудь эпохи, какой-нибудь цивилизации» .[9, c42] Кнабе Г.С. считает, что повседневность «сфера конкретного переживания истории», которая состоит из «мыслительных и материальных структур» . Ястребицкая А. Л. признаёт, что «повседневность обхватывает всю жизненную среду человека, сферу конкретного пользования, удовлетворения материальных и духовных потребностей, связанные с этими обычаями ритуалы, формы поведения, представления, привязанности…»[10, 78] . Все исследователи единичны в одном, что повседневность это сначала то, что делается с человеком ежедневно, сказывается на его рутинном существовании, считается его каждодневными поступками, ощущениями, реалиями. Структура ежедневной истории включает все сферы ежедневной жизни. Повседневность включает все из чего же формируется непосредственно жизнь человека: условия жизни, профессиональная работа, каждодневные необходимости в питание, жилище, одежде, а аналогично, технику и технологии, весь многообразный спектр отношений, действий, эталонов, ценностных ориентаций и правил, формы коммуникаций. Хотя, различные исследователи от случая к случаю выделяют исключительно какие-либо стороны будням, опираясь на конкретный подход. Ф. Бродель включал в структуру повседневности то, что обрамляет жителя нашей планеты и опосредует его жизнь изо дня в день – географические и экологические условия жизни, трудовая работа, необходимости (в доме, в питании, одежде, излечении пациентов), полномочия их удовлетворения (через технику и технологии). Для этого многостороннего исследования был важен анализ взаимодействий между людьми, их действий, ценностей и правил, форм и институтов брака, семьи, анализа религиозных культов, политической организации социума. Саму структуру ежедневной жизни возможно символически поделить на духовную (идеи, чувства, переживания, впечатления, мечты и др.) и материальную (вещи, предметы быта, экстерьера, одежда и др.). Наконец, в научном знании есть разные подходы к исследованию ежедневной культуры. Отличие в понимание ежедневной культуры у научных работников выслеживаются сначала, в том, на какие аспекты повседневности в большей степени акцентируется внимание. Исследователи практически в ста процентах случаев, тяготеют относить к повседневности каждодневные явления и действия, происходящие в жизни человека, материальные и духовные компоненты ежедневного существования. Следовательно, ежедневная культура — есть то, что повторяется изо дня в день; сфера общественной практики отдельной личности, семьи, социального класса либо другой небольшой категории людей обстановку (вещи, которые окружают, повадки и каждодневное поведение, общественные и нравственные нормы). 1.2.Структура повседневностиТекстура ПОВСЕДНЕВНОСТИ Когда сотрясаются структуры повседневности – все срывается со собственных мест.Это случается в эпохи ИННОВАЦИЙ .Толпа с ее энергией – взбесившаяся повседневность. Ее энергия направлена на объект который ее сорвал с насиженных мест.Она не видит закономерности развития истории а видит чьи то козни.Ставится под вопрос то что обыкновенно считается корневым и стержневым при всех режимах и революциях. СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ, которые практически постоянно спасали и берегли жителя нашей планеты[3, 22]Стабильность структур повседневности – ЕСТЬ ОДНО Из причин идентичности стиля жизни как это того. Что такое СТРУКТУРА повседневности: - жизненный стиль- повседневность - Образ жизниВ Рф понятие «Жизненный стиль» лишь начинает складываться. « Советский жизненный стиль» — абстракция жизни НОМО СОВЕТИКУСА. [2, c5]Стиль жизни — 2 стороны: Уровень жизни ( что обедают, употребляют, приобретают – сколько всего употребляют)Образ жизни ( нравы, обычаи, предпочтения)Повседневность – группа для описания домашний, ежедневной жизни: быта, с ней связаны такие явления как повседневных хлопот и суеты людей по обеспечиванию собственного каждодневного существования, как рутинное понимание и рутинная культуры.То чем занят человек ежедневно в связи с потребностью поддерживать собственную физическую жизнь.Обстановка, повседневность, и стиль жизни имеют все шансы смываться в эпоху цивилизационных сдвигов, а структуры будней прорастают в самые глубочайшие пласты жизни и вовсе не уничтожаются в том числе и в период войн и революций. В случае если СП на самом деле рушатся, то о необходимы века чтоб сформировались Новейшие структуры . Булгаков «Собачье сердце»/Через структуры мы становимся и укореняемся. Это ДОМ БЫТИЯ ( Хайдеггер м). Тут все места названы, поименованы населена живыми голосамиУ бездомного и люмпена есть Собственный жизненный стиль, хотя они оторваны от структуры повседневности, сорваны со смысловых жизненных мест.Существенно: Структуры Повседневности не возводятся – в них нет готовых эталонов и норм. Время от времени старые структуры смердят как погибшее живоеЮ.М. Лотмана: «быт – это не столько жизнь вещей, именно это обычаи, весь обряд каждодневного поведения, тот строй жизни, который характеризует распорядок дня, время разных занятий, характер труда и досуга, формы отдыха, игры, романтический ритуал, обряд похоронКак остроумно обнаружила сначала 1990-х германский этнограф и антрополог Карола Липп, похоже, в литературе «присутствует настолько же много «повседневностей», какое количество есть авторов, ее [будни] изучающих». [3, 142] Исследование ежедневной жизни есть попытка вникнуть в человеческий опыт, поэтому вопрос о содержании понятия «повседневность» представляет вопрос про то, какой человеческий опыт надлежит осматривать при всем при этом, а какой нет. Эксперты по истории социальных конфликтов и перемещений считают, что противодействие насилию, в случае если оно каждый день либо даже систематично, также есть часть истории повседневного. С таковой позиции, повседневность с неизбежностью обязана включать «формы поведения и стратегии выживания и продвижения, которыми используют люди в специфичных социально-политических условиях», даже самых экстремальных. Поэтому постановка таких тем, как повседневность военной поры или же эпохи революций абсолютно оправданна.Дискуссионным считается вопрос, способен ли повседневность быть трудовой, рабочей, производственной. Основная масса российских исследователей имеют в виду под «повседневностью» основным образом сферу частной жизни и лишь некие включают в сферу анализа и жизнь трудовую, те модели поведения и отношения, которые встают на рабочем месте. Впрочем социологи и этнографы обеими руками за понятия «производственного обстановки» и «повседневности труда».[2, 32]Попробуем точно характеризовать личное сознание группы повседневного. С нашей точки зрения, она включает:• Событийную область общественной ежедневной жизни, сначала, небольшие частные действия, пути приспособления жителей нашей планеты к событиям внешнего мира • Происшествия частной, собственной бытовой жизни, обстановку в самом широком смысле• Чувственную сторону событий и явлений, переживание рутинных фактов и бытовых обстоятельств отдельными людьми и группами жителей нашей планетыОтделяя «историю повседневного» в жизни несложных и больших жителей нашей планеты от «истории неповседневного», к последнему обычно тяготеют (вслед за Н.Элиасом) относить:Праздничные дни, поточнее, торжественное и небудничное в рутинной жизни – когда оно, еще бы, не разыгрывается по одинаковому, циклическому сценарию – в тех случаях в том числе и праздники (как что-нибудь необычное, ясное, эксклюзивное) «оповседневливаются», рутинизируются Ставшее социологической классикой определение ежедневной жизни как «действительности, которая интерпретируется людьми и имеет им необъективную значимость в виде цельного мира» [4, 74] малюсенько известно историкам. Это определение акцентирует внимание двойственную природу обыденности: ее действительность организуется около того, собственно являет собой «тут» и «в настоящий момент» для каждого конкретного жителя нашей планеты, и поэтому глубоко необъективна. Хотя в одно и тоже время ежедневная жизнь представляет из себя мир, в котором человек живет и взаимодействует с себе похожими. Историк и социолог владеют инструментами анализа конкретного явления не столько в личном контексте (страсти, аффекты, депрессии и т.д.), но и в контексте социально-хронологическом, политическом, этнокультурном и т.п. Историк сможет проследить как на обломках 1-го мировоззрения и одной повседневности, в следствии их разрушения, встает новая повседневность и обыденность, которая, сравнивая с предшествующей, кажется непонятной и «неповседневной». Сходственный анализ имеет в себе перспективу моделирования будущего, потому что разрешает проследить развитие системы ценностей, роль в данном отдельных личностей, пытавшихся и пытающихся «поменять жизнь» как в государственном масштабе, но и на локальном уровне, как в прошедшем, но и в настоящее время. Выводы по 1 главе.Глава 2.Повседневная культура первой половины 19 века 2.1.Повседневный быт людей первой половины 19 векаПовседневная жизнь россиян в начале и первой половине XIX века была очень разной. Жители городов и промышленно развитых районов страны могли говорить о серьезных и заметных переменах. Жизнь глухой провинции, деревни в особенности, шла в основном по-старому. Многое зависело от сословного и имущественного положения людей, места их жительства, вероисповедания, привычек и традиций.В конце XVIII века зарождается романтизм, и, особенно после сочинений Ж.-Ж. Руссо, становится принятым стремиться к природе, к «естественности» нравов и поведения. «Неестественные» моды начинают вызывать отрицательное отношение, а идеалом становится «естественность», образцы которой искали в женских фигурах античности или в «театрализованном» крестьянском быту. Одежды теперь просты: нет уже ни роскошных юбок с фижмами, ни корсетов, ни тяжелой парчи. Женская одежда делается из легкой ткани. Рубашка с очень высокой талией представляется защитникам культа Природы «естественной».Первый жест бунта, как это часто бывало в России начала XIX века, был сделан женщиной. На портретах этой поры мы видим, как новая манера одеваться соединилась с естественностью, простотой движений, живым выражением лица. Так, на портрете М. И. Лопухиной В. Боровиковского отнюдь не случайно, фоном вместо привычных тогда бюста императрицы или же пышного архитектурного сооружения стали колосья ржи и васильки. Девушка и природа соотнесены в своей естественности. Появились платья, которые позже стали называть онегинскими, хотя они вошли в моду задолго до опубликования «Евгения Онегина».Вместе с изменением стиля одежды меняются и прически: женщины (как и мужчины) отказываются от париков — здесь тоже побеждает «естественность». Перемена вкусов коснулась и косметики (как и всего вообще, что меняло женскую внешность). Просветительский идеал простоты резко сокращает употребление красок. Бледность (если не естественная, то создаваемая с большим искусством!) стала обязательным элементом женской привлекательности.Красавица XVIII века пышет здоровьем и ценится дородностью. Людям той поры кажется, что женщина полная - это женщина красивая. Именно крупная, полная женщина считается идеалом красоты — и портретисты, нередко греша против истины, приближают потретируемых к идеалу. Отдавая предпочтение пышным формам, соответственно относятся и к аппетиту. Женщина той поры ест много и не стесняется этого. С приближением эпохи романтизма мода на здоровье кончается. Теперь кажется красивой и начинает нравиться бледность — знак глубины сердечных чувств. Здоровье же представляется чем-то вульгарным... Женщина эпохи романтизма должна быть бледной, мечтательной, ей идет грусть. Романтическое соединение «ангельского» и «дьявольского» также входит в норму женского поведения.В России с XIX в. начинают регулярно выходить журналы мод  («Московский Меркурий», «Модный вестник», «Всеобщий модный журнал», «Модный магазин»), а также художественно-литературные журналы «Библиотека для чтения», «Современник» помещают французские модели. Роскошные туалеты русской аристократии по-прежнему привозят из Парижа или шьют по европейским модным образцам. Успешно работают в этот период известные петербургские и московские швейные мастерские «Ломанов», «Г-жа Ольга», «Бризак», «Иванова», «Шансо». Живопись русских художников XIX в., журналы мод свидетельствуют о том, что костюм русской аристократии строго следовал во времени и в формах общему европейскому развитию.В 30-е гг. утверждается дальнейшая пышность и помпезность русского придворного этикета и костюма. Она является своего рода отголоском жестокой реакции в общественной жизни России после расправы с декабристами в 1825 г. Царь Николай I указом от 27 февраля 1834 г. устанавливает специальную форму русского придворного костюма. Модные французские формы механически соединяются в нем с русским орнаментом золотого и серебряного шитья, украшением драгоценностями. Цель этого псевдорусского стиля — представить царское самодержавие выразителем народных интересов. В Москве и Петербурге открываются золотошвейные мастерские, где расшиваются парадные дворцовые туалеты, стоимость которых превышала 20-25 тыс. золотых рублей.Никогда ни одна мода не была такой изощренной в части украшений, как мода 19 века: диадемы, гребни, ферроньерки, серьги, ожерелья, броши, браслеты, кольца - все это далеко не полный перечень предметов необходимых при создании костюма. Костюм призван сформировать определенное образное впечатление, и немалую роль при этом играют ювелирные украшения. Так же как и весь костюм, ювелирные украшения  изменялись в зависимости от моды, и манера их употребления согласовывалась с назначением костюма. Их количество и форма всегда отчетливо видны на портретах, ибо драгоценности являлись сословной, фамильной, личной гордостью богатых людей и предметом тщательного воспроизведения художниками.Украшения разделялись на парадные, в которых всегда было больше камней (парюры для волос, гребни, серьги, ожерелья, диадемы, колье, браслеты, кольца, пряжки), обычные - для визитов и небольших приемов дома (серьги, броши, браслеты, цепочки, кольца), и, наконец, такие повседневные украшения, как брошки с флорентийской мозаикой, серьги с полудрагоценными камнями, и другие недорогие изделия носили повседневно.Эклектика, смешение различных художественных стилей, которое начинается в 40-60 гг., особенно акцентирует возвращение к рококо. Голубые, белые, лимонные атласные ткани, затканные букетами цветов и вышитые узорами рокайля, пышные юбки на кринолинах, головные уборы и прически напоминают блестящих маркиз времен Людовика XV. Стиль модерн в русском костюме отражен в женских портретах Репина, В. Серова. Изогнутые жесткими корсетами и турнюрами костюмы создают загадочный, отрешенный от реальной жизни женский облик.Россия XIX в. по социальному составу представляет пеструю картину. Столичная буржуазия, крупные заводчики, финансисты, чей быт и обычаи подвергались реформации еще во времена Петра I и Екатерины II, примыкают к дворянской аристократии. Провинциальное купечество и мещане отличаются от аристократии своим вкусом и костюмом. Главной особенностью костюма купцов и мещан является сочетание форм русского народного платья с элементами европейской моды, но, как правило, сильно отстающей во времени.Сословный характер русского костюма XIX в. прекрасно передан в известной картине Федотова «Сватовство майора». Здесь и сваха в яркой кофте мещанки 40-х гг., и отец — купец в долгополом сюртуке, и мать — купчиха в богатом ярком шелковом платье с неизменной шалью на плечах, и служанка в одежде городской простолюдинки, и сама невеста в платье на кринолине из французского шелка, тоже с кружевной шалью.Начиная с середины XIX в. в России появляется критическое отношение определенной части общества к слепому подражанию западным обычаям и моде. Оно охватило широкие круги дворянства и интеллигенции.2.2.Общие тенденции воспитания в дворянской семье первой половины 19 векаИ нравственные нормы, и правила хорошего тона, природно усваивались дворянскими детьми сначала в семейном кругу. Само собой, невозможно подводить под 1 шаблон все дворянские семьи, отношения внутри каждой из их определялись, конечно, индивидуальными качествами ее членов. Хотя все-таки во всем многообразии дворянского семейного быта просматриваются некие совместные черты. С одной стороны образование ребенка абсолютно беспорядочно: няни, гувернеры, родители, бабушки и дедушки, старшие братья и сестры, близкие и далекие родственники, многократные приятели дома – все воспитывают по собственному усмотрению и по мере желания. Если взглянуть под другим углом, он должен покоряться общим и довольно жестким правилам поведения, которым, осознанно или же неосознанно, обучают его все понемногу.