Внешняя политика США в период правления Б. Клинтона

Введение
Глава I. Механизм реализации внешнеполитического курса США администрацией Б. Клинтона
1.1. Структурные аспекты взаимодействия основных американских внешнеполитических институтов
1.2. «Стратегия национальной безопасности США» в контексте поиска основ американской внешней политики
Глава 2. Развитие отношений США с основными европейскими государствами
2.1. Великобритания, Франция, Германия и страны ЦВЕ в политике администрации Б. Клинтона
2.2. Взаимоотношения с Россией как реализация концепции американского лидерства
Заключение
Список использованной литературы

Кроме того, на саммите ЕС, проходившем в декабре 1998 г. в Вене, была утверждена концепция «Северного измерения», которая имела сходные с американской инициативой приоритеты: энергетика, развитие инфраструктуры гражданского общества, контроль за использованием ядерных отходов, гражданская или мягкая безопасность.
С точки зрения автора, наличие двух проектов для стран ЦВЕ - американского и западноевропейского, создавало благоприятный стимул для развития сотрудничества. Учитывая огромный вклад, который вносила Германия в поддержание жизнеспособности демократических и рыночных институтов на Востоке, а также размер ее товарооборота с государствами ЦВЕ, американские программы и экономическая помощь не могли стать конкурентами аналогичных проектов, реализуемых Западной Европой. По мнению автора, данные два проекта дополняли друг друга. Кроме того, применительно к вопросам расширения НАТО, строительства архитектуры европейской безопасности наблюдалось своеобразное «разделение труда»: если совокупный оборонный бюджет европейских членов НАТО был эквивалентен 66% объему средств, выделяемых США на поддержание боеготовности, то вклад стран ЕС и, в особенности, Германии в деле по оказанию финансовой и экономической помощи странам бывшего соцлагеря оказывался весомым. В этой связи Западная Европа и США в восточноевропейском направлении выступали в качестве равноправных партнеров.
Еще одной насущной проблемой европейской безопасности, а также вопросом, стоявшим на повестке дня американо-германских отношений, было урегулирование конфликта на территории бывшей Югославии. Общественность в ФРГ и в ЕС была обеспокоена событиями, происходящими на Балканах. Возрастал поток беженцев из Боснии и Герцеговины в европейские страны, причем большая их часть оседала на территории ФРГ. На 31 декабря 1995 г. в Германии насчитывалось около 330 тыс. беженцев из зоны конфликта. Руководствуясь общественным мнением, ФРГ в числе первых стран признала в 1991 г. независимость Хорватии, внеся, таким образом, свой вклад в развитие данного конфликта.
Но правительство ФРГ не ограничилось дипломатическими мерами в отношении бывшей Югославии. К участию в 1993 г. в миротворческих миссиях по обеспечению продовольствия мирным жителям в зону конфликта, а затем с 1995 г. в операциях по контролю за реализацией Дейтонского соглашения и в гуманитарной интервенции в Косово привлекались силы Бундесвера. Более того, 12 июля 1994 г. Конституционный суд Германии дал положительный ответ на запрос некоторых депутатов Бундестага от партий СвДП и СДПГ о том, могут ли силы Бундесвера принимать участие в операциях, проводимыми за пределами ФРГ, то есть в обеспечении эмбарго, наложенное на Сербию и Черногорию, в Адриатическом море, в разведывательных полетах над территорией Боснии и в миссии ООН в Сомали. В ходе обсуждения данного вопроса американская сторона проявляла лояльность.
Трансатлантическая солидарность проявилась и во время кризиса в Косово. Причем, с точки зрения американского руководства в лице госсекретаря США М. Олбрайт, союзники по НАТО действовали согласованно и последовательно. В дипломатический обиход госсекретаря во время проведения гуманитарной интервенции в Косово вошли так называемые коллекторные совещания «пятерки», куда входили министры иностранных дел ФРГ, Франции, Италии и Великобритании во главе с руководителем внешнеполитического ведомства США: «Это была практическая дипломатия нового типа, потому что никогда раньше не удавалось добиться соединения современных технологий и политической воли». Появление подобной «пятерки» и решение проблемы силовым путем, по мнению автора, свидетельствовало о несостоятельности предыдущих дипломатических усилий, которые предпринимались во время развития кризиса на Балканах. Боснийской и косовской проблемами занимались многочисленные международные организации - ООН, ОБСЕ, ЕС, ЗЕС, НАТО, «Контактная группа». И только, используя натовские механизмы и военную силу, пять стран атлантического блока взяли на себя ответственность за решение данного сложного вопроса мировой политики.
В то же время Косово для многих политиков на Западе и на Востоке означало прецедент. Применительно к трансатлантическим отношениям он проявился в 2003 г., когда США готовили военную операцию в Ираке. Столкнувшись с перспективой силового решения иракского вопроса, министр иностранных дел ФРГ Й. Фишер категорически отверг идею о том, что вооруженное вмешательство и нарушение национального суверенитета может быть оправдано. В этой связи ситуация в Косово в 1999 г., по мнению ведущих европейских политиков, была исключительной и требовала немедленного применения эффективных, силовых мер для того, чтобы остановить насилие и предотвратить гуманитарную катастрофу.
В итоге, по численности военных подразделений, которые участвовали в миссиях по поддержанию мира на Балканах, ФРГ занимала одно из главных мест: 2 369 солдат и офицеров Бундесвер были задействованы в миссии SFOR II (США - 4 600 чел.; Франция - 3 200 чел.; Великобритания - 2 700 чел.) и около 4 900 чел. - в операции KFOR (США - 7 000 чел.; Франция - 7 300 чел.; Великобритания - 3 900 чел.; Италия - 4 500 чел.).
Принцип «разделения труда» в практике американо-германских отношений действовал и применительно к балканской проблеме. Если Соединенные Штаты взяли на себя основные расходы по проведению военной операции, то их союзники по НАТО занимались вопросами экономического восстановления и поддержания гражданского порядка на территориях, находившихся в зоне конфликта. К 1997 г. 70% от общего объема бюджета на проведение миротворческих операций и гражданское строительство в Боснии формировалось за счет отчислений европейских стран.
На фоне урегулирования конфликта на Балканах происходило развитие европейской инициативы по созданию объединенных вооруженных сил. В мае 1992 г., в ходе реализации «петерсбергских задач» ЗЕС был создан «Еврокорпус» - совместное франко-германское соединение. Позднее к данному проекту присоединились Бельгия и Испания, и в 1993 г. в состав «Еврокорпуса» входили 6 тыс. военнослужащих. Однако появление объединенных европейских вооруженных сил не означал для Германии отказ от обязательств, принятых в рамках НАТО. Более того, к моменту появления европейского подразделения Бундесвер оставался на 95% интегрирован в структуру Североатлантического альянса, и на территории ФРГ размещались американские военные базы.
Согласно подписанному 12 сентября 1990 г. договору, получившего название «Два плюс четыре», Германия обязалась в течение четырех лет сократить численность вооруженных сил с 600 до 370 тыс. военнослужащих. Однако уже к 1993 г. на службе в Бундесвере состояло 310 тыс. солдат и офицеров. Сократилось и военное присутствие США на Европейском континенте (численностью до 100 тыс. чел., причем их основная часть будет размещаться на территории ФРГ).
Фактор развития европейской оборонной составляющей принимался в расчет американским руководством в рамках планов по модернизации функций НАТО. В ходе встречи министров стран-членов НАТО 2 декабря 1993 г. госсекретарь У. Кристофер изложил основные принципы, которыми будет руководствоваться американская сторона в проведении реформы НАТО, а также вынес на рассмотрение союзникам программы, отражающие суть преобразований альянса. В преддверии сессии Совета НАТО в Брюсселе в начале 1994 г. выступление госсекретаря стало подготовкой почвы для официального внесения американских предложений в повестку дня трансатлантических отношений в области безопасности. У. Кристофер заверил атлантических союзников в том, что Соединенные Штаты поддерживают развитие европейской оборонной составляющей, так как она, по его мнению, откроет для ЕС новые возможности в развитии общих (с американской стороной) интересов. Кроме того, госсекретарь выступил и за тесное сотрудничество ЗЕС и НАТО, отношения между которыми должны развиваться на основе взаимного доверия и открытости.
В течение 1990-х гг. в ходе реализации двух проектов обеспечения безопасности - европейского и американского, в Германии основной выбор был определен в пользу второго. На пороге XXI века оперативные силы ВС ФРГ в размере 160 тыс. военнослужащих были интегрированы в НАТО, около 12 тыс. солдат и офицеров - подготовлены для участия в составе Европейских сил быстрого реагирования, решение о создании которых было принято на саммите Совета Европы в Хельсинки в 1999 г.
Жесткий политический курс, проводимый США в отношении Кубы и Ирана, в которых были задействованы интересы Германии и других европейских стран, не встречал противодействия со стороны правительства ФРГ. Поскольку Германия являлась важным торговым партнером Кубы, то в связи с принятием республиканским Конгрессом 1996 г. законов Хелмса-Бэртона и д'Амато, предусматривавшим санкции против зарубежных фирм, торгующих с Кубой, Ираном и Ливией, американское эмбарго должно было наносить урон ее внешнеэкономической деятельности. Однако благодаря подписанному в 1996 г. с Кубой соглашению о продвижении инвестиций и обеспечении гарантий Германия вышла на передовые позиции на внутреннем рынке Кубы, на котором действовали немецкие компании - «Мерседес- Бенц», «БАСФ», «Люфтганза» и др. Инвестиции в развитие гостиничного бизнеса уступали только размеру испанских вложений. Таким образом, по мнению автора, правительство ФРГ предоставило определенную автономию немецкому крупному бизнесу в решении вопросов, связанных с развитием деловых контактов и проектов за рубежом.
Таким образом, американо-германские отношения в течение 1990-х гг. развивались на нескольких уровнях: 1) институциональный: в формате многосторонних организаций с представительством обоих государств (в рамках организации стран «Большой семерки», НАТО, ГАТТ (Генерального соглашения по тарифам и торговли, на смену которому в 1995 г. пришла Всемирная торговая организация, ВТО), 2) двусторонний: решение вопросов взаимодействия двух стран в различных областях экономики, политики и культуры, 3) региональный: заключение соглашений по вопросам экономического, культурного развития и ряду других в рамках тех компетенций, которые предоставляло федеральное законодательство субъектам Федерации (в США - штатам, в ФРГ - федеральным землям) в отношении их самостоятельной внешнеэкономической активности; 4) муниципальный: развитие контактов между городами США и Германии.
Общая задача, которая стояла перед обеими странами - укрепление фундаментальных институтов (НАТО, ГАТТ, ОЭСР и ЕС) и включение в их состав новых демократических стран ЦВЕ и государств бывшего Советского Союза - решалась трансатлантическими партнерами последовательно и успешно. Для Германии реализация данной внешнеполитической задачи означала расширение зоны безопасности и стабильности - необходимого условия для развития торговых и экономических связей, укрепления собственных позиций в Европе как «локомотива» процесса интеграции, тем более что указанный курс находил поддержку и одобрение немецкой общественности.
В контексте трансатлантических отношений Соединенным Штатам было важно заручиться поддержкой Германии. Это относилось к подготовке и реализации важных внешнеполитических шагов: заключению нового соглашения по ГАТТ, решению балканской проблемы, проведению политики в отношении третьих стран и др. Поддержка Соединенным Штатам была необходима с учетом того, что Германия позиционировала себя как мост между США и Европой, а традиционно хорошие отношения между обеими странами не подвергались сомнению. США были заинтересованы в продвижении западных (европейских) стандартов в контексте глобализации. В перспективе это, конечно, означало усиление европейского глобализационного центра. Основной вектор внутриполитического развития стран Восточной Европы после окончания холодной войны был направлен на западные стандарты. Внешнеэкономическая деятельность стран ЦВЕ также была ориентирована на европейский рынок. В этой связи, по мнению автора, основные принципы общественной организации могли быть заимствованы и перенесены на восточноевропейскую почву. Во внешнеполитических вопросах, связанных с обеспечением безопасности, страны ЦВЕ предпочитали ориентироваться на США. Однако утверждение базовых принципов развития законодательства, социальных гарантий и общественных институтов на Европейском континенте, означало, что в средне- и долгосрочной перспективе объединенная Европы, выступая от одного имени на международной арене, стала бы играть более существенную роль. Во многом этим обусловился интерес к Германии как надежному партнеру со стороны США. Но во многих вопросах Германия не могла действовать самостоятельно, не учитывая позицию Европейского Союза.
Именно поэтому выбор США в пользу развития диалога на национальном уровне был обусловлен трудностями на пути реализации общей внешней политики стран ЕС и политики в области безопасности, которая вошла в обиход в связи с ратификацией Маастрихтского договора в 1993 г. Однако, как показала практика, государствам-членам ЕС не удалось в течение 1990-х гг. выработать механизм реализации обозначенной в договоре цели. Поэтому ориентация на Германию, как на важного участника интеграционного процесса, экономика которой на протяжении указанного периода динамично развивалась, представляла для США исключительную важность как в рамках европейского направления внешней политики, так и при решении вопросов, стоявших на глобальной повестке дня. Несмотря на это по указанным выше причинам Германия не могла действовать в качестве самостоятельного актора.
2.2. Взаимоотношения с Россией как реализация концепции американского лидерства
Как уже отмечалось, приход администрации Клинтона в Белый дом по времени совпал с периодом структурных изменений в России, целью которых провозглашалось оздоровление экономической и политической системы страны. Лидер Российской Федерации Б.Н. Ельцин неоднократно заявлял, что страна готова встать на путь построения рыночной демократии и выражал надежду на содействие со стороны мирового сообщества и, в частности, Соединенных Штатов.
Самые дальновидные представители американской элиты понимали, что США не могут позволить России самостоятельно преодолевать наследие коммунистического прошлого. Молодой президент-демократ Б. Клинтон с самого начала своего пребывания в Белом доме рассматривал необходимость направить Россию на «правильный путь развития» в качестве одной из самых важных своих внешнеполитических задач.
Для того чтобы «не потерять Россию», находившуюся в начале 90-х гг. в состоянии острой политической нестабильности, правительству США необходимо было уделять российскому направлению самое пристальное внимание, выделив его в приоритетную область внешней политики. Для осуществления этих планов Клинтону был необходим профессионал, специалист по России, который мог бы курировать все вопросы, связанные с проблемами развития молодой демократии.
В конечном итоге на место главного стратега российского курса администрации Клинтона был избран Строб Тэлбот – близкий друг президента, журналист, который всю свою карьеру посвятил изучению американо-советских отношений и истории ядерного противостояния двух держав.
Строб Тэлбот, возглавлявший российское направление, бесспорно, являлся одним из наиболее ярких представителей команды Клинтона, и с самого начала своей карьеры в госдепартаменте был признан политическим «тяжеловесом», чье влияние на американскую внешнюю политику никогда не подвергалось сомнению. Доверие, которое на правах давнего друга оказывал ему Клинтон, его умение ориентироваться в хитросплетениях политической жизни в Вашингтоне, каждодневно подтверждая свой «бюрократический черный пояс», давали ему право решающего голоса при обсуждении важнейших проблем, стоящих перед администрацией.
Учитывая важнейшее значение, которое придавал Клинтон сфере американо-российских отношений, и влияние, оказываемое Стробом на президента, пост, занимаемый Тэлботом, рассматривался аналитиками как один из ключевых в администрации. Интерес к личности Тэлбота, ею популярность не угасали на протяжении восьми лет работы в госдепартаменте: его называли «царем» российского направления, «проконсулом Стробом», считалось, что именно ему принадлежит право решающего голоса в обсуждении большинства вопросов, касающихся взаимоотношений с Россией.
Провозгласив приоритетность российского направления и назначив своего давнего друга возглавить эту ответственную линию, Клинтон невольно привлек всеобщее внимание к фигуре С. Тэлбота, который должен был отвечать за все успехи и поражения на «российском фронте». Тэлбот занимался разработкой практической части и теоретическим обоснованием программ помощи России, налаживал дипломатические каналы американо-российского взаимодействия, курировал отношения между Россией и НАТО, участвовал в урегулировании международных конфликтов, в которых позиции РФ и США часто вступали в резкое противоречие.
В оценке российской стратегической линии в целом и программы помощи либерально-демократическим реформам в России в частности, предложенных Тэлботом, преобладало две основные точки зрения. Представители про-республиканской оппозиции полагали, что с подачи Тэлбота Америка проводит крайне мягкую политику в отношении России, чрезмерно ее опекает и выделяет на реконструкцию молодой демократии слишком щедрую помощь, забывая о том, что эти средства, прежде всего, нужны для решения внутренних проблем США.
Поражение российских демократов на декабрьских парламентских выборах в 1993 году активизировало консервативную оппозицию, которая в качестве локомотива критики «тэлботизма» выдвинула политического тяжеловеса 3. Бжезинского. В начале 1994 г. последний опубликовал свою знаменитую статью «Преждевременное партнерство», в которой назвал стратегию администрации в отношении России «политикой идеалистического оптимизма» и заявил, что «виды на стабильную российскую демократию не очень многообещающи».
Бжезинский обвинял Тэлбота в «заигрывании с Россией, которое может вызвать атаку этого ястреба», и настаивал на создании вокруг России пояса независимых государств. По мнению Бжезинского, Тэлбот являлся неисправимым романтиком и русофилом, чья деятельность могла нанести серьезный урон национальным интересам США.
Бжезинского поддерживал Г. Киссинжер, которого возмущала тенденция администрации «обращаться с российскими лидерами, как будто они слабые новички, приходящие в замешательство от столкновения с реальными обстоятельствами международной политики». Подобной точки зрения придерживался и П. Джигот, полагавший, что Тэлбот слишком увлекался «оптимистическим идеализмом» в отношении России и использовал свое влияние в администрации, чтобы «уступать ее пожеланиям».
Радикально противоположная, но также критическая точка зрения на российскую стратегию концепцию администрации существовала и в либеральном лагере. Она заключалась в том, что Америка, заявляя о широкомасштабной экономической помощи России, «новом плане Маршалла», на самом деле ограничилась минимальными инвестициями в экономику и скудными программами помощи, при этом постоянно и необоснованно вмешиваясь во внутренние дела России.
Одним из непримиримых противников политики Тэлбота в либеральном лагере являлся экономист Дж. Сакс, известный своим участием в «шокотера-певтической» реанимации экономик Боливии и Польши и занимавший пост советника российского правительства по экономическим вопросам до 21 января 1994 года. Сакс не мог простить Тэлботу высказывания «меньше шока – больше терапии», которое перекладывало вину за все провалы в России на «млад-реформаторов» и их западных консультантов и которое косвенно послужило причиной отставки двух ведущих реформаторов в правительстве Ельцина – Е. Гайдара и Б. Федорова.
Клиффорд Гэддай в монографии «Цена прошлого: борьба России с наследием милитаризованной экономики» утверждал, что несмотря на существование официальных программ по продвижению рынка и демократии в России, политика администрации представляла собой поддержку горстки людей. По мнению исследователя, «план Маршалла» никогда не входил в замысел администрации, однако госдепартамент в лице главного специалиста по России Строба Тэлбота умело маскировал отсутствие помощи изысканной риторикой.
Видный американский историк С. Коэн в своей монографии «Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России» и ряде других работ обвинял Клинтона и Тэлбота б том, что Америка заняла триумфальную позицию по принципу «победитель получает все» и начала добиваться односторонних уступок от Ельцина вместо того, чтобы отнестись к постсоветской России как к равному партнеру. Такой подход оправдывал вмешательство Америки во внутренние дела России и укоренившееся представление о том, что Москва не имеет права на самостоятельные действия, как на собственной территории, так и за ее пределами.
Одной из проблем, на которой концентрировали внимание исследователи, являлась роль Тэлбота в установлении тесных личных связей между американским и российским президентами. В целом можно выделить две позиции относительно «личной дипломатии», ставшей одной из основных методик, применяемых администрацией. Сторонники первой точки зрения полагали, что Тэлбот, используя ресурс «личной дипломатии» успешно решал многие задачи, в числе которых содействие установлению взаимодействия между РФ и НАТО, вывод войск из стран Балтии, работа в рамках программы «Нанна-Лугара» и т.д.
Противоположная позиция заключалась в том, что заигрывая с Ельциным, Тэлботу приходилось закрывать глаза на многочисленные злоупотребления в Москве, тем самым отодвигая желанное преобразование России в современное демократическое государство. С этой позицией были согласны такие известные исследователи, как Дм. Сайме, Б. Нелан, К. Доэрти, М. Грини.
Практически все представители отечественной науки единодушно признавали, что настоящего партнерства между двумя странами, заявленного в 1992 году в «Хартии российско-американского партнерства и дружбы» установить не удалось, «время романтических иллюзий закончилось», и России необходимо, наконец, заявить о своих национальных интересах.
В последующие годы эта точка зрения становилась только радикальнее, а руководители американской внешней политики, в том числе и С. Тэлбот, стали подвергаться жесткой критике. По мнению А.И. Уткина, США были недовольны тем, что в России так и не сложился подлинный рынок, а российская демократия не достигла западных норм. В свою очередь правительство РФ посчитало дискредитированными свои жертвы 1988-1993 гг.
Таким образом, главным направлением сотрудничества администрации США с Россией должно было стать продвижение либерально-демократических реформ в основном используя инструмент экономической помощи. Ведущим принципом предоставления помощи являлось ее направленность исключительно на развитие рыночной экономики и продвижение демократических ценностей на основе американской модели.
Самый известный русофил в администрации, который большую часть своей жизни посвятил изучению Советского Союза, прекрасно знал русский язык, являлся переводчиком мемуаров Н.С. Хрущева и по праву считался экспертом в области американо-советских отношений, с воодушевлением приступил к осуществлению этой миссии.
В целом же, надо отметить, что приход Тэлбота в администрацию не был случайностью, как не было случайностью и избрание Клинтона президентом. На протяжении всей своей жизни Тэлбот формировался как жесткий сторонник идеологии экономической и политической глобализации (т.е. идеологии демократической партии), и его «русофильство» в этой системе также играло важную роль – оно обосновывало возможность и необходимость интеграции России в мировые экономические отношения для того, чтобы обеспечить Америке позицию лидера нового мирового порядка. С другой стороны, его опыт изощренного полемиста и журналиста с устоявшимися взглядами делал Тэлбота практически незаменимым в новых условиях: на него возлагалась миссия, наделенная на то, чтобы не позволить оппонентам из республиканско-неоконсервативного лагеря сделать из России нового врага.
Выполняя свою роль, Тэлбот выступил как один из главных разработчиков концепции либерально-демократического реформирования России и «стратегического партнерства» с Кремлем, а также как самый последовательный и настойчивый исполнитель этих планов.
Уже в первый год работы Тэлботом была представлена стратегия, одним из методов которой стала «личная дипломатия», существенно облегчавшая для американской стороны процесс выработки компромиссных решений при урегулировании спорных вопросов с Россией. Тэлбот добился одобрения Конгрессом США беспрецедентной суммы в 2 миллиарда долларов на поддержку российских реформ. Наряду с У. Кристофером и Б. Клинтоном, Тэлбот активно работал с общественностью, доказывая, что победа реформ в России имеет непосредственное отношение к национальным интересам Соединенных Штатов. И, наконец, в результате его активных переговоров с партнерами по Большой Семерке, американский план поддержали ведущие индустриальные страны мира.
Несостоятельность либерально-демократической концепции «стратегического партнерства», которая обозначилась в октябре-декабре 1993 г., ознаменовала переход к более прагматической и жесткой российской политике. Этот переход был ускорен изменением соотношения сил в Конгрессе в пользу республиканцев (конец 1994 г.), требовавших относиться к России не как к партнеру, а как к геополитическому конкуренту, который не сможет отказаться от своих «имперских привычек». В результате, С. Тэлбот, как архитектор российского направления, был вынужден перенести основной акцент практической политики со строительства рыночной демократии и использования России как «локомотива» развития окружавших ее пост-советских республик на проблемы безопасности, что, в первую очередь, подразумевало расширение НАТО и укрепление независимости стран СНГ от Москвы.
Тем не менее, Тэлбот и его босс, президент Клинтон, оставались сторонниками максимального сближения с Москвой и строительства в России рыночной демократии западного типа. Шанс на возврат к такой политике, с их точки зрения, был подарен Америке удачными президентскими выборами 1996 г. как в России, так и в США, а также признаками выздоровления российской экономики в 1997 г. Однако необходимость довести до конца уже инициированный процесс расширения НАТО, «вызывающая» иранская политика Москвы и, наконец, российский дефолт августа 1998 г. полностью разрушили эти надежды. Строб Тэлбот, фактически, выбросил белый флаг, на котором был начертан лозунг «стратегического терпения».
Особенно неприятным для Тэлбота оказался тот факт, что дефолт, вызвав в России «новую волну национализма», серьезно осложнил российско-американское взаимодействие в вопросах безопасности. Нерешенность иранской и косовской проблем продемонстрировала кризис «личной дипломатии», на безотказность которой полагался Тэлбот. Тем не менее, в ответ на вал критики, обрушившейся на администрацию в связи с приближавшимися выборами 2000 г., Тэлбот продолжал указывать на вопросы безопасности и военно-политическое ослабление России как на главный результат своей деятельности на посту руководителя российского направления.
После отставки Тэлбот не изменил взглядов на место и роль России в современном мире. Он продолжал считать, что Россия должна быть интегрирована в западное сообщество, но сделано это должно быть в рамках концепции «прагматического взаимодействия», т.е. под влиянием общих глобальных угроз и с применением экономических рычагов в сферах взаимовыгодного сотрудничества.
Во внешней политике Б. Клинтон довел до конца ядерное разоружение бывших советских республик – Украины, Казахстана, Белоруссии. С Россией был заключен договор СНВ-2, который в случае его реализации лишает РФ основного элемента сил ядерного сдерживания – тяжелых ракет в шахтах. В начале первого президентского срока Клинтон провозгласил «стратегическое партнерство» с Россией, но вскоре от этого лозунга отказался. Вашингтон не стал торопиться с интеграцией РФ в западные институты. Вопрос о приеме России в НАТО никогда всерьез не обсуждался.
Договор СНВ-2 был подписан США и Россией в 1993 г. В соответствии с первоначальными условиями договора подписавшие его стороны взяли на себя обязательство сократить свои стратегические ядерные силы (СЯС) в два этапа: первый этап совпадает с семилетним периодом выполнения Договора СНВ-1, заканчивающимся 5 декабря 2001 г., а второй этап заканчивается 5 декабря 2003 г.; к этой дате каждая из сторон не может развернуть более 3500 боезарядов (БЗ).
Президенты России и США, Б. Ельцин и Б. Клинтон, на своей встрече 10 мая 1995 г. подтвердили приверженность Договору по ПРО, заявив, что он является «краеугольным камнем стратегической стабильности», в условиях глубокого сокращения стратегических наступательных вооружений.
В 1995 году Билл Клинтон выступил с лекцией в Москве в МГУ им. Ломоносова и стал почетным профессором этого университета.
В марте 1997 г. на новой встрече президентов России и США в Хельсинки была достигнута договоренность по высокоскоростным системам (т.е. системам с ракетой-перехватчиком, имеющей скорость более 3 км/сек.). На встрече в верхах в Хельсинки президенты России и США согласились, что имеется значительное поле сотрудничества в области нестратегической ПРО. Стороны заявили о готовности изучить пути комплексного сотрудничества в области ПРО, а именно: по обеспечению раннего предупреждения применительно к деятельности в области нестратегической ПРО, по технологическому сотрудничеству в областях, относящихся к нестратегической ПРО, и расширению существующей программы сотрудничества при проведении учений в области нестратегической ПРО.
26 сентября 1997 г. в Нью-Йорке с участием министров иностранных дел РФ, США, Белоруссии, Казахстана и Украины, представителей и глав делегаций этих государств в ПКК состоялось подписание соглашений, касающихся вопросов разграничения стратегической и нестратегической ПРО и правопреемства в отношении Договора по ПРО от 26 мая 1972 г. Министры иностранных дел России и США, Е.Примаков и М.Олбрайт, подписали Протокол к Договору СНВ-2, который продлевает срок его выполнения до 31 декабря 2007 г., после одобрения законодательными органами обеих стран.
По мнению ряда политиков и экспертов, поддержание ядерного паритета с США является для РФ единственным аргументом, подкрепляющим ее статус ядерной сверхдержавы, и гарантирует, что США по-прежнему будут рассматривать Россию в этом качестве. Сторонники договора считают также, что предложенное продление сроков выполнения Договора СНВ-2 дает России передышку на полные десять лет, что позволит оценить последствия расширения НАТО и контролировать развитие событий, связанных с Договором по ПРО.
Во время событий в Югославии (1999 г.) отношения с Россией были осложнены и заморожены.
Заключение
Время президентства У. Клинтона по отношению ко внешней политике являлось переходным. Его особенность состояла в одновременном поиске новых подходов, в сохранении и развитии предыдущего уровня сотрудничества с европейскими партнерами. В период президентства было инициировано ряд реформ, направленных на обновление функций ведомства и его структуры в условиях складывания новой системы международных отношений. Определяя основания данной системы по сути «апофатическим методом», то есть через то, чем она отличалась от биполярной, теоретики и практики международных отношений, с точки зрения автора, подчеркивали ее неопределенный характер и нечеткость стоявшего перед США вызова. Тем важнее в этих условиях были проведенные структурные преобразования Госдепартамента и организация его деятельности в европейском направлении.
Трансатлантические отношения претерпели качественные изменения в 90-е гг. XX века, приспосабливаясь к меняющимся условиям международной среды. Соединенными Штатами Америки были сделаны шаги, направленные на укрепление связей с Европой, на расширение состава участников трансатлантического диалога, на привлечение восточноевропейских стран в строительство архитектуры европейской безопасности. Фактически речь шла о сплочении западной цивилизации, окончательном оформлении, выстраивании длительных межсоюзнических отношений. Несмотря на то, что на пути развития отношений существовали различного рода препятствия: начиная от торговых разногласий, заканчивая вопросами урегулирования югославского кризиса, в 90-е гг. XX века были заложены основы современных отношений США и Европы.
По мнению автора, проект развития экономики и безопасности в рамках евроатлантического пространства являлся частью связанного с окончанием холодной войны процесса экономической глобализации и регионализации и носил долгосрочный характер. При этом США были заинтересованы в евроатлантическом пространстве в отказе от привычной иерархии в международных отношениях.
Итак, затрагивая вопрос о детерминантах внешней политики США, автор считает, что глобализационные процессы во многом определили позицию страны в качестве мирового лидера, одного из партнеров в евроатлантическом пространстве. Для поддержания такого имиджа администрация У. Клинтона начала процесс обновления инструментов глобализации в рамках ВТО при параллельном проведении экономической модернизации в стране. Европейским странам в этом контексте были предложены различные механизмы сотрудничества - институциональные, двусторонние и многосторонние форматы диалога. Соответственно, страны Европы могли выбирать пути развития трансатлантических связей. Подобная ситуация была выгодна, по мнению автора, и для европейской стороны, так как та могла определить степень своего участия, направляя финансовые резервы на развитие экономики стран ЕС. Роль США состояла в активизации межсоюзнического диалога, в допущении множественности подходов, если последние не противоречили внешнеполитической традиции Соединенных Штатов.
Возможность длительного поиска и обсуждений стратегической линии, в которых участвовал Госдепартамент объяснятся тем, что Соединенные Штаты, как формирующийся глобализационный центр лидировали в этом диалоге. Экономические ресурсы в сочетании с военной мощью, быстрота мобилизации общественных сил для решения тех или иных задач как черта национального государства свидетельствовали о диспаритете потенциала и возможностей объединенной и объединяющейся Европы 90-х гг. прошлого столетия. В то же время следует обратить внимание, что Соединенные Штаты Америки учитывали западноевропейскую интеграцию и были заинтересованы в его продолжении.
В этой связи инициативы Госдепартамента были направлены на развитие и укрепление связей с ключевыми партнерами США в Европе — Великобританией, Францией и ФРГ. При этом особое значение в американском внешнеполитическом курсе, с точки зрения автора, отводилось и РФ, вследствие ее преемственности СССР.
Список использованной литературы
Berman R. A. Anti-Americanism in Europe: a cultural problem / Russell A. Berman. - Stanford, Calif.: Hoover Institution Press, 2004. - XVII, 158 p.;
Brennan Т. Globalization and its terrors: Daily life in the west/ Teresa Brennan. - London; New York: Routledge, 2003. - XXI, 242 p.;
Brenner M. J. Reconcilable differences: U.S.-French relations in the new era/ Michael Brenner, Guillaume Parmentier. - Washington, D.C.: Brookings Institution Press, 2002. - X, 154 p.;
Brzezinski Z. A Geostrategy for Eurasia / Z. Brzezinski // Foreign Affairs. - 1997. - Vol. 76. - No. 5. - P. 50 - 64;
Christopher W. Chances of a Lifetime / Warren Christopher. - New York: Scribner, 2001.-320 p.;
Christopher W. In the stream of history: shaping foreign policy for a new era / Warren Christopher. - Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1998. - XVII, 586 p.
Christopher W. U.S. Leadership After the Cold War: NATO and Transatlantic Security [Электронный ресурс] / Warren Christopher. - Электрон, дан. - [US Department of State Dispatch. - 1993. - Vol. 4. - No. 25]. - Режим доступа:
Clinton W. J. Renewal of the Atlanti