Вход

Архитектурные образы в поэтике Осипа Мандельштама

Рекомендуемая категория для самостоятельной подготовки:
Курсовая работа*
Код 147854
Дата создания 2007
Страниц 25
Источников 8
Мы сможем обработать ваш заказ (!) 29 марта в 18:00 [мск]
Файлы будут доступны для скачивания только после обработки заказа.
1 520руб.
КУПИТЬ

Содержание

Содержание
Введение
1. Краткая биография поэта
2. Архитектурные образы в произведения Мандельштама
3. Петербургская архитектура в творчестве О. Мандельштама
4. Московские образы в произведениях О. Мандельштама
Заключение
Список использованной литературы

Фрагмент работы для ознакомления

В московском периоде жизни поэта можно выделить два направления. Один — это описание московских адресов, связанных с жизнью Осипа Мандельштама: не только тех, где он жил, но и тех мест, где он бывал в гостях или по работе. Второй — это история того, как Мандельштам осознавал Москву, история образа Москвы в стихах Мандельштама.
По воспоминаниям священника Михаила Ардова, Ахматова говорила, что чувствует Петербург, Пастернак — Москву, «а Осипу дано и то, и другое». В Москве Мандельштам был изначально чужак, петербуржанин. Из стихотворения «Я вернулся в мой город, знакомый до слез...», видно что корневой город для Мандельштама был все-таки один, — но он обжил Москву и ощутил (или даже создал для себя) новое место человека в этом вновь столичном городе — теряющееся, скользящее, превращающее на ходу человека в «воробья», «трамвайную вишенку». Ошарашенность и ощущение тепла в перчатке — они рядом.
Пылает на снегу аптечная малина,
И где-то щелкнул ундервуд.
Спина извозчика и снег на пол-аршина:
Чего тебе еще? Не тронут, не убьют.
Зима-красавица, и в звездах небо козье
Рассыпалось и молоком горит...
Восприятие Москвы у Мандельштама с годами сильно изменилось.
В новой Москве, в Москве «заводов-купальщиков» и ЦПКиО, многомерность смысла предстает уже не из самого города, не из его «считываемой» истории — город разворачивается перед глазами здесь и сейчас, как мельтешащее чудо (стихотворение «Сегодня можно снять декалькомани...» вырастает из взгляда на Москву с определенной точки — из Замоскворечья).
Многомерность смысла проступает из того, что город оказывается только частью происходящего — одновременно с городской беготней происходят еще и иные события, и они не менее важны.
Сквозное для мира Мандельштама представление «архитектуры» (ее «демон» сопровождал поэта, по его признанию, «всю жизнь») по-разному показано в «Камне». Здесь и «портрет» петербургского шедевра Воронихина, Казанского собора («На площадь выбежав, свободен...», 1914), здесь и великие «камни» веков, увиденные как сгустки исторических судеб человечества («Айя-София», 1912; «Петербургские строфы», 1913). Памятник старой архитектуры неожиданно становится примером эстетики «цехового» толка, для которой «красота — не прихоть полубога, «А хищный глазомер простого столяра» («Адмиралтейство», 1913).
Стремление к «структурной определенности» формы диктует поэту и круг его образцов, отмеченных «зодческим» началом; это греко-римская античность, творчество Батюшкова и русский классицизм 18в., Пушкин и его эпоха. Их отзвуки у Мандельштама всегда результат вживания, а не маскарадной стилизации. Излюбленной сферой поэтических аналогий молодого Мандельштама был античный мир, то героический, то «домашний».
У профессионального эллиниста Анненского переживание искало ассоциативной опоры в обыденном и сегодняшнем. Для Мандельштама (обязанного Анненскому самим типом ассоциативной лирики) даже будничная ситуация, картина напоминают об античности (поднявшиеся по склону овцы «обиженно уходят на холмы, «Как Римом недовольные плебеи», предосенний август — «месяц цезарей» и тому подобное).
Заключение
Мандельштам всегда стремился свое поэтическое существование сравнить с неизгладимым следом, оставленным его великими предшественниками, и результат этого сравнения предъявить далекому читателю уже в потомстве, «провиденциальному собеседнику». Тем самым снималось противоречие между прошлым, настоящим и будущим.
Поэзия Мандельштама противостоит замкнутости, отъединенности от мира, культурной изоляции, ведущим к духовному обеднению. В его стихотворениях пространство воронежской земли бесконечно расширяется, включая в себя и Древнюю Элладу, и Рим, и тосканские холмы, и Францию, и Ереван, и Тифлис. «Тоска по мировой культуре», как он сказал в одном выступлении 1933 г., пронизывает его творчество. Он стремился заразить ею своих читателей.
Поэзия Мандельштама могла облекаться в ясные классические формы, отсылающей к искусству былых эпох. Но одновременно в ней всегда скрывалась взрывная сила сверхсовременных, передовых художественных приемов, которые наделяли устойчивые традиционные образы новыми и необычними значениями. Угадать эти значения и предстояло «идеальному читателю» будущего.
При всей совершенной, классической логике своей «архитектуры», смысл мандельштамовского текста столь же непредсказуем, как и ключ загадки. В центре образного языка Мандельштама - скрытые в подтекст сложные аналогии между порой далекими друг от друга явлениями. И разглядеть эти аналогии под силу, только очень подготовленному читателю, который живет в том же культурном пространстве, что и сам Мандельштам.
Наследие О. Э. Мандельштама, спасенное от уничтожения его вдовой, с начала 1960-х годов начинает активно входить в культурный обиход интеллигенции эпохи «оттепели». Вскоре имя поэта становится паролем для тех, кто хранил или пытался восстановить память русской культуры, причем оно осознавалось как знак не только художественных, но и нравственных ценностей.
Показательны слова известного литературоведа Ю. И. Левина, представителя поколения, «открывшего» Мандельштама: «Мандельштам - призыв к единству жизни и культуры, к такому глубокому и серьезному... отношению к культуре, до которого наш век, видимо еще не в состоянии подняться... Мандельштам - ...промежуточное звено, предвестие, формула перехода от нашей современности к тому, чего «еще нет», но что «должно быть». Мандельштам должен «что-то изменить в строении и составе» не только русской поэзии, но и мировой культуры».
У Мандельштама: свойственная акмеистам выразительная, зримая предметность одухотворяется символическим смыслом. В стихотворении отражаются не сами предметы и явления, а их восприятие художником («Медлительнее снежный улей...», «Раковина», «Айя-София», «Notre Dame», «Дворцовая площадь», «Адмиралтейство» и др.). Воспринятые поэтом, становясь частью его духовного мира, предметы «развоплощаются», дематериализуются, конкретное становится абстрактным:
О небо, небо, ты мне будешь сниться!
Не может быть, чтоб ты совсем ослепло,
И день сгорел, как белая страница:
Немного дыма и немного пепла!
В стихотворении — реальная картина: небо белело, как страница, потемнело, как бы исчезло, день сгорел. Сравнение, к которому прибегает поэт, включает в себя конкретное, видимое: сгоревшая страница — «вещная» реальность, ведь от нее осталось «немного пепла». Но эти образы и символичны, стихотворение имеет обобщенный, абстрактный смысл. Речь идет о неотвратимо исчезающем мгновении, о неостановимом, бесповоротном движении времени.
Эпитеты у Мандельштама обычно определяют предмет с разных сторон и могут даже как бы противоречить друг другу — таким образом поэт преодолевает однозначность в понимании и истолковании явлений действительности. Одному понятию, даже реально существовавшему человеку он нередко дает разные, полемически ориентированные по отношению друг к другу определения.
Осип Мандельштам – последний, трагический поэт серебряного века, переступивший черту железного, затравленный и растерзанный Орфей в советской преисподней.
В золотом веке российской поэзии широк был ее кругозор, универсален захват, размах, диапазон. В серебряном он сузился до особливой лирики и цехового мастерства. Серебряный век создал культ поэтической личности, но не дал России и миру великого, народного поэта. Только в одном сошлись два века: в смертельной судьбе своих поэтов.
Затравлены Пушкин и Лермонтов, погибли Блок и Гумилев, покончили с собой Есенин и Маяковский, замучены. Мандельштам и Пастернак. В ряду серебряного века Мандельштам был последним, если не хронологически (Пастернак пережил его на 20 лет), то по смыслу, по тону и звуку своей поэзии.
«Мне на плечи кидается век-волкодав», и «неправдой искривлен мой рот» – ведь это самые страшные слова, какие могут вырваться из уст поэта, призванного к правде сердца и «высокому служению». Мандельштам был последним из довоенного поколения, и хотя ему сам акмеизм представлялся антитезой символизма, мы знаем, что все трое – Гумилев, Ахматова, Мандельштам – были его продолжателями и завершителями.
Список использованной литературы
Аверинцев С. Поэты. - М.: Школа "Языки русской культуры", 1996. С. 189-277.
Видгоф Л.М. Москва Мандельштама. Книга-экскурсия. — М.: Корона-принт, 1998. (Записки Мандельштамовского общества, т. 9). — 496с.
Берковский Н. О прозе Мандельштама // Берковский Н. Мир, создаваемый литературой. М., 1989.
Грякалова Н.Ю. Н.С. Гумилев и проблемы эстетич. самоопределения акмеизма // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994
Жизнь и творчество Э. М. Мандельштама. Издательство воронежского университета, 539стр.
Жирмунский В. М. Теория литературы: Поэтика: Стилистика. Л., 1977. С. 106-133.
Полякова С. Осип Мандельштам: наблюдения, интерпретация, заметки к комментарию // Полякова С. «Олейников об Олейникове» и другие работы по русской литературе. СПб., 1997
Эйхенбаум Б. Конспект речи о Мандельштаме // Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1989
Эйхенбаум Б. Конспект речи о Мандельштаме // Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1989
www.litera.ru
Памятные книжные даты. 1988. М., 1988, с.186.
http://www.ruthenia.ru/annalystxt/Mandelshtam.htm
http://www.ruthenia.ru/annalystxt/Mandelshtam.htm
Жирмунский В. М. Теория литературы: Поэтика: Стилистика. Л., 1977. С. 106-133.
http://www.ruthenia.ru/annalystxt/Mandelshtam.htm
http://www.ruthenia.ru/annalystxt/Mandelshtam.htm
Там же
http://www.ruthenia.ru/annalystxt/Mandelshtam.htm
http://www.ruthenia.ru/annalystxt/Mandelshtam.htm
«Кровавая мистерия 9-го января», 1922
О. Мандельштам «Слово и культура»
www.rvb.ru
Полякова С. Осип Мандельштам: наблюдения, интерпретация, заметки к комментарию // Полякова С. «Олейников об Олейникове» и другие работы по русской литературе. СПб., 1997

/www.rvb.ru
О. Мандельштам «Утро акмеизма»
3

Список литературы [ всего 8]

Список использованной литературы
1.Аверинцев С. Поэты. - М.: Школа "Языки русской культуры", 1996. С. 189-277.
2.Видгоф Л.М. Москва Мандельштама. Книга-экскурсия. — М.: Корона-принт, 1998. (Записки Мандельштамовского общества, т. 9). — 496с.
3.Берковский Н. О прозе Мандельштама // Берковский Н. Мир, создаваемый литературой. М., 1989.
4.Грякалова Н.Ю. Н.С. Гумилев и проблемы эстетич. самоопределения акмеизма // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994
5.Жизнь и творчество Э. М. Мандельштама. Издательство воронежского университета, 539стр.
6.Жирмунский В. М. Теория литературы: Поэтика: Стилистика. Л., 1977. С. 106-133.
7.Полякова С. Осип Мандельштам: наблюдения, интерпретация, заметки к комментарию // Полякова С. «Олейников об Олейникове» и другие работы по русской литературе. СПб., 1997
8.Эйхенбаум Б. Конспект речи о Мандельштаме // Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1989
Очень похожие работы
Пожалуйста, внимательно изучайте содержание и фрагменты работы. Деньги за приобретённые готовые работы по причине несоответствия данной работы вашим требованиям или её уникальности не возвращаются.
* Категория работы носит оценочный характер в соответствии с качественными и количественными параметрами предоставляемого материала. Данный материал ни целиком, ни любая из его частей не является готовым научным трудом, выпускной квалификационной работой, научным докладом или иной работой, предусмотренной государственной системой научной аттестации или необходимой для прохождения промежуточной или итоговой аттестации. Данный материал представляет собой субъективный результат обработки, структурирования и форматирования собранной его автором информации и предназначен, прежде всего, для использования в качестве источника для самостоятельной подготовки работы указанной тематики.
bmt: 0.00496
© Рефератбанк, 2002 - 2024