Особенности перспективы в новелле Леонарда Франка "Карл и Анна"

Оглавление
Введение
Глава 1. Повествовательная перспектива в теории
1.1. Повествовательная перспектива и ее виды.
1.2. Компоненты и типы повествовательной перспективы
1.3. Выводы по главе 1.
Глава 2. Анализ новеллы Леонарда Франка «Карл и Анна»
2.1. Предварительные замечания
2.2. Лингвостилистический анализ
2.3. Выводы по главе 2.
Заключение
Библиография

То, что читатель воспринимает происходящее только чувствами и мыслями Карла и Анны, лучше всяких авторских комментариев говорит о силе проснувшегося в них чувства: автор словно отступает перед силой их любви, ограничиваясь ролью хрониста, фиксатора событий, но никак не определяющего рассказчика. Особенно силен этот контраст на фоне предыдущих глав, когда любая мысль одного из героя подкреплялась описанием или объективным добавлением со стороны автора. Для усиления эффекта идиллии двух влюбленных Леонард Франк использует прием монтажа, параллельно описывая встречных прохожих и происходящее в парке. Позиция автора незаметно прослеживается благодаря мельчайшим следам в тексте. Например, факт того, что Карл выдает себя за погибшего мужа Анны, автор оценивает глазами героев; для него это уже «возвращение», а не приход Карла к жене своего товарища: “Sein Leben war bis zu seiner Rückkehr leer...“ Личная оценка автора также прослеживается в предложениях в презенсе в конце описания или сообщения, о которых мы уже упоминали ранее: “Es vergehen ein paar Wochen, bevor so ein Trauerfall das gewohnte Leben wieder aufkommen lässt“.
Необходимо отметить также авторский прием, использованный для передачи сна Анны. Как уже было сказано в теоретической части работы, сны персонажей обычно передаются в презенсе, для разграничения изображаемой реальности и снов героев. Это прослеживалось в описании снов Карла, однако кошмарный сон Анны, в котором она видит вернувшегося Рихарда, сидящего за кухонным столом без головы (“Richard saß am Tisch, ohne Kopf, und schnitt das Brot in Längsstreifen“), и никак не может проснуться, передан в претерите, что подчеркивает всю живость и всю реальность происходящего, всю правдоподобность сна Анны, от которого она никак не могла проснуться.
Оставив Карла и Анну в напряжении ожидать возвращения Рихарда из плена, автор переключается на самого Рихарда, описывает его и ту обстановку, которая окружала его в поезде по дороге домой. В описании этой сцены преобладают метафоры и олицетворения: “...lag ein grauer Menschenbrei”; “Zug des Elends, kriechend durch das verelendete Land”, градацию: “Es gab keine Fahrscheine. Es gab nichts mehr.”, а также редуцированный повтор или повтор-подхват (термин по Кухаренко, 1988:299): “Die Heinkehrer besaßen nichts. Nichts als ihre Sehnsucht“, усиливающий тягостное впечатление. Свое отношение к герою Рихарда автор передает с помощью сравнений: “...blickten die Augen gleich denen eines vereinsamten Tieres, das Anschluss sucht“; „wie eine dunkle Gestalt... glich er einem übriggebliebenen Urzeitmenschen, der soeben seine Erdhöhle verlassen hat“. Автор показывает, как нарастает напряжение, когда Рихард приближается городу, с помощью помещения двух пространственных планов в один временной. Автор иллюстрирует одновременные действия Анны и Рихарда в одном временном отрезке, заставляя читателя просчитывать время и гадать, насколько драматичной окажется их встреча, успеет ли вернуться домой к Анне с работы Карл до прихода Рихарда.
Дальнейшее развитие событий, развязка, происходит очень стремительно. Этого автор достигает за счет коротких простых предложений („Keine Antwort. Er ging auf sie zu. Karl trat dazwischen“), сравнений и экспрессивных прилагательных, как, например, fassungslos verstört, schweißnaß, verkrümmt, haltlos, gespanntverwildert und schmutzstarrend, hilflos. К тому же, диалоги выполнены в форме презенса, что многократно приближает читателя к происходящему, заставляя его также быть участником событий и прочувствовать шок и отчаяние всех участников. Развязка описана такими же рваными фразами, как и мысли, мечущиеся в голове главных героев в тот момент. Последняя, заключительная сцена, где Карл и Анна под выкрики соседей уходят из города, идут по снегу под лунным светом, уже не такая напряженная. Этого автор достиг с помощью описания, описания зимней ночи, что делает повествование более статичным и спокойным. Однако именно этот переход от балансирования на грани пропасти, от сцены в квартире Анны, к тихой ночи и заснеженной дороге из города усиливает эффект от развязки. “Sie gingen im unerforsclichen Geheimnis, zu trennen nur noch durch den Tod”- в этой заключительной фразе автор будто вновь поднимается над происходящим, практически безучастный хронист-наблюдатель, не пытающийся заглянуть в душу ни одному из героев. Как мы видим, автор вернулся к своему объективному амплуа, в котором он был в самом начале новеллы, замыкая таким образом рамочное повествование.
2.3. Выводы по главе 2.
Проведя анализ новеллы Леонарда Франка «Карл и Анна», можно сделать следующие выводы.
Повествование в новелле характеризуется концентрированной повествовательной перспективой, граничащей с вариационной повествовательной перспективой. Тип повествования – «рамочное повествование», так как в начале и в конце новеллы наиболее ярко выражен аукториальный рассказчик, который по ходу новеллы косвенно уступает место персональным рассказчикам (Карлу, Анне, частично Рихарду).
В образе автора в новелле выступает аукториальный повествователь, который занимает позицию то хрониста, то субъективного наблюдателя, определяя тип повествователя. Что касается второго компонента повествовательной перспективы, рассмотренного в теоретической части работы, пространственно-временного критерия, то при изображении времени в новелле автором была использована техника стяжения времени (Zeitraffung), так как в ограниченном по объему жанре новеллы были переданы события довольно длительного периода времени: от появления Карла в доме Анны и до возвращения Рихарда, около девяти месяцев.
Что касается временных форм повествования, то основной формой в новелле является претерит (что, как мы уже упоминали, является характерной чертой повествователя в 3-м лице), также автором употреблялись презенс и плюсквамперфект. Претерит представляет образ «объективного» рассказчика, презенс же вводит образ комментирующего, рефлектирующего наблюдателя. Плюсквамперфект, в свою очередь, символизировал в новелле возвращение к прошлому, к уже произошедшим событиям, представлял читателю ретроспективу событий. Третий компонент повествовательной перспективы, согласно нашей работе – темп повествования – определялся не только вышеописанными временными формами, но и синтаксической организацией речи, статистическими детализированными описаниями (функция – замедление действия). Ближе к развязке новеллы мы встречаем прием совмещения двух повествовательных пространств в одном временном, быстро сменяющих друг друга; прием, широко использующийся в кинематографе, призванный придать сцене большую динамичность и крайнюю степень напряженности.
Внутренняя композиция новеллы строго организована, характеризуется концентрированностью на основной проблеме и ее развитии: обман Карла (завязка сюжета), начало и развитие их отношений с Анной, последствия этих отношений (напряженный период в жизни Карла и Анны после получения известий от Рихарда как кульминация сюжета), драматическая развязка. Стоит отметить ограниченность пространственной перспективы, характерную для жанра новеллы. Все художественно-изобразительные средства направлены на развитие и разрешение центрального конфликта. Это и архитектонико-речевые формы, такие как внутренние монологи героев, произнесенные и непроизнесенные диалоги (аутодиалоги), и изменение структуры предложения – редукция синтаксической структуры в виде эллипсиса и изолированных предложений, а также экспансия синтаксической структуры – асидентическое перечисление, редуцированный и анафорический повтор. Всё это служит для усиления эффекта напряженности, внутренней борьбы и силы чувств героев, а также приближает их к читателю.
В завершении рассмотрим реализацию пяти типов повествовательной перспективы, опустив те детали, которые уже были озвучены выше.
В новелле «Карл и Анна» автор не пытается скрыться за спинами персонажей, стремится к объективности. По ходу действия у читателя возникает ощущение, что во многих сценах, например, сцене на кухне, во время первого общения Анны и Карла, автор незримо присутствует, словно пересаживаясь то на сторону женщины, то на сторону бывшего заключенного, вторит их мыслям и смотрит на окружающие предметы глазами того или иного героя. Автор временами удаляется в свою «башню из слоновой кости» и оттуда наблюдает за происходящим, изредка отпуская резюмирующие ремарки и собственные мысли-утверждения, и тогда читатель наиболее сильно ощущает его незримое присутствие, а временами идет рука об руку со своими героями, раскрывая читателю их внутренний мир и оставаясь в тени своих героев. Таким образом, в новелле присутствует совмещение авторской и персонажной перспектив. Нельзя сказать, что автор явно пытается привлечь внимание читателя: в языковом теле новеллы нет ни прямых обращений к читателю, ни риторических вопросов и авторских размышлений, приглашающих читателя к дискуссии. Рассказчик на протяжении всего повествования остается относительно беспристрастным и объективным, предоставляя читателю возможность самостоятельно составить мнения о героях и происходящем.
Заключение
Анализ научной литературы по вопросу повествовательной перспективы позволил сделать вывод о том, что это понятие, хоть и выступая под разными дефинициями, является определяющим при интерпретации художественного текста. Повествовательная перспектива – это комплексное понятие, состоящее из четырех главных компонентов: автор, рассказчик (повествователь), персонажи, читатель и освещающее их субкомпоненты (например, типы повествователей), а также средства выражения этих компонентов и все уровни художественной структуры текста. Многие ученые вообще не пользуются понятием повествовательной перспективы, поскольку анализ повествовательной перспективы по сути является анализом, интерпретацией текста.
После рассмотрения понятийно-терминологического аппарата мы сделали вывод не только о многогранности исследуемого понятия, но и об отношении понятий повествователь-рассказчик, которые в нашей работе были использованы как синонимичные, по примеру таких ученых как Riesel, Москальская и Богатырева. С другой стороны, Е.А. Гончарова в своей работе отмечает, что обозначение рассказчик более характерно для русской традиции. «Повествователь», по мнению некоторых авторов, отличается от «рассказчика» меньшей степенью «персональной выраженности» в тексте, он как бы «растворен» в тексте и создает более «объективную», не связанную определенной точкой зрения, общую перспективу повествования, почему его иногда ошибочно и называют «автором-повествователем», а его речевой план — «авторской речью». «Рассказчик» же, как правило, выражается в тексте с помощью речевой стилизации повествовательного плана произведения под определенное лицо, имеющее собственную — часто главную в тексте — точку зрения на изображаемое и ведущее повествование в «персонально определенной» устной или письменной форме. В западных исследованиях литературных произведений носитель повествовательного речевого плана обозначается чаще всего термином нарратор (от лат. nаrrо — рассказывать, сообщать, соответственно — nаrrаtоr — рассказчик). В последнее время им все чаще пользуются и отечественные литературоведы (нарратологи), вероятно, в силу того, что он индифферентен по отношению к оппозициям «объективность»-«субъективность», «нейтральность», «маркированность» и т.д. (Гончарова, 2005:270)
На наш взгляд, функции повествовательной перспективы схожи с функцией повествователя, поскольку перспектива – это отражение автора в зеркале произведения. Играя роль посредника, с одной стороны, между двумя активными субъектами реальной коммуникации: автором и читателем, а с другой, между автором и персонажем, повествователь является субъектным актуализатором определенного вида повествовательной перспективы. Выполняя в рамках общей коммуникативно-творческой стратегии автора ряд функций, имеющих тексто- и сюжетообразующий смысл, повествователь становится "рычагом", с помощью которого автор общается с читателем и воздействует на его творческую энергию. Характер коммуникативно-прагматических функций повествователя в литературном произведении не в последнюю очередь зависит от его языкового оформления (третьим или первым лицом), что в свою очередь определяет интегративное единство всех элементов текстовой структуры.
На примере анализа новеллы Леонарда Франка «Карл и Анна» были проиллюстрированы основные черты жанра новеллы, а также выделены особенности конкретного произведения, описанные в тексте анализа и выводах к нему. Основной акцент при анализе новеллы был сделан на повествовательной перспективе и ее составляющих. Примерами из текста были проиллюстрированы не только временной и типы перспектив, но и средства выразительности, использованные автором для достижения поставленных целей и косвенного выражения своей позиции. В анализе новеллы была на практике применена теория, представленная в первой части работы, прослежено развитие и смена перспектив персонажей и рассказчика. На наш взгляд, данная работа подчеркивает тот факт, что анализ и само произведение определяются повествовательной перспективой. Будучи отражением автора, она является индивидуальной и уникальной, как и он сам.
Библиография
Печатные издания:
Адмони В.Г. Поэтика и действительность [Текст] / В.Г. Адмони. – Л.: Советский писатель, 1975. – 270 с.
Бабенко Л.Г. Филологический анализ текста [Текст] / Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарин. – М.: Академический проект, 2003. – 400 с.
Богатырева Н.А. Стилистика современного немецкого языка. Stilistik der deutschen gegenwartsprache [Текст]: учебное пособие / Н.А. Богатырева, Л.А.Ноздрина. – М.:Академия, 2005. – 336 с.
Брандес М.П. Стилистика немецкого языка [Текст]: учебное пособие / М.П. Брандес. – М.: Высшая школа, 1983. – 271 с.
Брандес М.П. Стилистический анализ [Текст]: учебное пособие / М.П. Брандес. – М.: Высшая школа, 1971. – 178 с.
Валгина Н.С. Теория текста [Текст]: учебное пособие / Н.С. Валгина. – М.: Логос, 2003. – 280 с.
Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования [Текст] / И.Р.Гальперин. – М.: Наука, 1988. – 217 с.
Гончарова Е.А. Интерпретация текста. Немецкий язык [Текст]: учебное пособие / Е.А Гончарова, И.П.Шишкина. – М.: Высшая школа, 2005. – 368с.
Кухаренко В.А. Интерпретация текста [Текст] / В.А.Кухаренко. – М.: Просвещение, 1988. – 320 с.
Москальская О.И. Грамматика текста [Текст] / О.И. Москальская. – М.: Высшая школа, 1981. – 290 с.
Солганик Г.Я. Стилистика текста [Текст] / Г.Я. Солганик. – М.: Флинта-Наука, 2000. – 370 с.
Gansel Ch. Textlinguistik und Textgrammatik: Eine Einführung [Text] / Ch. Gansel, F. Jürgens. - Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 2002. – 370 S.
Heinemann M. Grundlagen der Textlinguistik [Text] / M. Heinemann, W. Heinemann. – Tübingen: Niemeyer,2002. - 300 S.
Riesel E. Deutsche Stilistik [Text] / E. Riesel, Е.Schendels. - М., Hochschule, 1975. – 316 с.
Stanzel F. Theorie des Erzählens [Text] / F. Stanzel . - Göttingen, 1995. – 288 S.
Электронные словари:
www.lingvo.ru
www.multitran.ru
Термин повествователь — не единственное обозначение вымышленного адресанта изображенной повествовательной коммуникации. В русской традиции наряду с ним используется и обозначение рассказчик. Не возражая принципиально против использования иноязычного термина «нарратор», мы используем в настоящей работе в качестве универсального обозначения носителя «повествовательно-речевого плана» синонимичные термины «повествователь» и «рассказчик».
Следует отметить, что наиболее полную типологию повествователей разработала М.П. Брандес (Брандес М.П. Стилистика немецкого языка [Текст]: учебное пособие / М.П. Брандес. – М.: Высшая школа, 1983. – 271 с.).
32
Автор
Реальный отправитель
Рассказчик
Персонажи
Читатель
Вымышленные герои повествования
Реальный получатель