Ренесанс, Тициан и его женщины

Введение
Глава I. Религиозные образы женщин в работах Тициана
Глава II. Аристократия и женщины из высшего общества в портретах и работах Тициана
Глава III. Сексуальные образы женщин в работах Тициана, падшие женщины, женщины легкого поведения.
Заключение
Список литературы

Величаво восседающая богиня стремительно поворачивается к зеркалу, которое с усилием поддерживает амур, вся композиция пронизана торжествующим движением. Она наделена всей чувственной привлекательностью цветущей, пышнотелой венецианки, очарованием женственности и в то же время величавым достоинством античной богини; ее прекрасное лицо, освещенное легкой улыбкой счастья, притягивает своей значительностью. Картина эта — подлинный шедевр Тициана-живописца.
Манера письма художника становится исключительно свободной, композиция, форма и цвет строятся с помощью смелой пластической лепки, краски накладываются на полотно не только кистью, но и шпателем и даже пальцами. Из сочетания гибких многообразных мазков рождаются образы, исполненные трепетной жизненности и драматизма. Стареющий мастер придает всему изображенному красочный блеск высшего совершенства. Перед нами подлинно царственная женственность во всей ее первозданной славе. Богиня любви в обличии златовласой красавицы являет нам совершеннейший образ любви и неги. В этом образе нет ничего порочного, как нет ничего порочного в полноте счастья.
Название - Венера - не каприз, не псевдоклассицизм. Ведь для Тициана это не портрет хорошенькой и взбалмошной дамы, знаменитой графини Гонзаги, позировавшей ему обнаженной, согласно великолепным нравам той эпохи,- Для Тициана это символ всей чувственности вообще, всей красоты жизни, всего плотского наслаждения, всей житейской мудрости венецианской республики; для него это воистину венец мира, жемчужина творения.
Венеция (как и Афины) во времена расцвета - эпоха крайне чувственная, притом на практике и в теории, в действительности и в идеале. Средние века типичны как отрицание чувственности - больше в теории, конечно, чем на практике, больше в идеале, чем в действительности. Век Тициана протянул руку веку Афин в названии - Венера. Наш век чувствен не менее. Наш век унаследовал чувственность наиболее сладострастных эпох, но он превратил его в разврат, прикрыл лицемерием или циническим смешком. Он унаследовал от средних веков ужас перед плотью и обнаженностью, но превратил этот ужас в забавную запретность, в сознание какой-то смехотворной неприличности, пикантной нечистоты, якобы присущих самой любви, так что в громадном большинстве случаев о половых вопросах говорят либо вполголоса и оглядываясь по сторонам, либо с самой подлой усмешкой на губах. В наш век Тициан и Пракситель невозможны. В век Тициана венецианская аристократия давно уже вступила во второй период своего развития (но еще памятен был 1-й период, и это тем более подстегивало чувственность). В первый период, пока народ был силен и не отвык от свободы, аристократия необходимо должна была, так сказать, ежедневно доказывать выгоды для всей республики, проистекающие из особого доверия к ее руководству. Если аристократ и в то время далеко не является самым добродетельным гражданином, то, во всяком случае, в среднем - наиболее талантливым в делах торговых и политических. Нравы этой аристократии первого периода не отличаются чрезмерной пышностью. Во-первых, капиталы ее не достигают еще тех колоссальных размеров, которых им суждено достичь позднее. Во-вторых, еще есть опасность возбудить зависть и недовольство в массах. Постоянные заботы об упрочнении положения своей семьи, власть которой еще не пустила глубоких корней в народном сознании, огромное усердие к росту внешнего могущества своей родины, вытекающее часто из того же стремления закрепить за собою доверие народа, частью из шаткого еще величия неокрепшей республики, придают аристократам первого периода важную озабоченность - черты крайнего умственного напряжения. Во втором периоде народ уже отучился от политической самостоятельности и привык к чужому руководству. Аристократические семьи чувствовали себя безусловными господами положения. Не было потребности в том перенапряжении сил, которое присуще собирателям земли и первоначальным накопителям. Аристократы первого периода гонят ствол великого растения, живут не столько для себя, сколько для своего потомства. Аристократы второго периода распускаются, как самодовлеющие пышные цветы... с новыми добродетелями... ибо человек не должен жить только в усилии, только для дела, только для потомства, но также для себя, для настоящего. Иначе: все уступают друг другу счастье, и никто его не принимает. В этом смысле жизнь аристократа второго типа полнее и человечнее. Венецианец XVI столетия, не оставляя торговых и государственных дел, главное внимание устремлял на полное и роскошное использование жизни, на превращение ее в пышный праздник всех чувств, в торжество здоровой чувственности, границы которой и физиологически были весьма широки.
Жилище, одежда, меблировка - все до мелочей должно было ласкать зрение и слух, и никогда мир не видел такой интенсивной и утонченной любви к краскам, звукам и даже к простым ощущениям осязания, привыкшего ласкать мягкую поверхность шелков и бархата. Роскошь Востока, не потеряв ничего в своей чувственной яркости, утончилась, приобрела классически изящную форму, и создался венецианский стиль, который был стилем всей жизни и который - в смысле всестороннего сладострастия, откровенного, переросшего всякую стыдливость, величавого в своей красочности,- конечно, не знает себе равного. Любя в такой степени жизнь и радостные ощущения тела, знатный венецианец XVI столетия не мог, конечно, не ставить выше всего плотскую любовь и ее наслаждения... Тогда считалось искренностью, что мы называли бы бестактностью, а лицемерием то, что нынче считается добродетелью. Как бы то ни было, женщина, влюбленная в красивого юношу, сдавалась без долгих речей, и это не вредило ей в его уважении. Никому и в голову не приходило краснеть перед тем, что естественно. Позднее чувственность начинает перевешивать разум и предусмотрительность. Венеция из праздничной становится праздной и гибнет среди своих веселых маскарадов... Но в эпоху Тициана венецианская знать, ценя выше всего свою роскошную жизнь, еще заботилась о прочности и долговечности этой роскоши, считая устоями ее внешнее могущество государства и относительное благосостояние масс. В один могучий аккорд сливался в их душе полководец, дипломат, финансист, тонкий художник и страстный любовник. Религией оставалась все же чувственность. Официальным культом этой религии было искусство. Ее идолом, ее символом - тело прекрасной женщины. Потому - божественное название картины Тициана.
Было бы неверно, однако, сводить творчество Тициана этого периода лишь к воспеванию чувственного наслаждения жизнью. Образы Тициана свободны от какого бы то ни было физиологизма, который вообще был чужд искусству Возрождения. Лучшие образы Тициана прекрасны не только физически, но и духовно. Им присуще единство чувства и мысли, благородная одухотворенность человеческого образа. [3, 444].
Заключение
Италия, в период позднего Возрождения остававшаяся в стороне от магистрального пути дальнейшего развития капиталистических отношений, оказалась исторически неспособной создать единое национальное государство, подпала под власть иностранных государств, стала главным оплотом феодально-католической реакции. Силы прогресса в Италии продолжали существовать и давали себя знать в области культуры (Компанелло, Джордано Бруно), но социальная база их была слишком слаба. Поэтому последовательное утверждение новых прогрессивных идей в искусстве, создание новой художественной системы реализма встречали особые трудности в большинстве областей Италии, за исключением Венеции, сохранившей свою свободу и отчасти свое благополучие. Вместе с тем высокие традиции реалистического мастерства, широта гуманистических идеалов полуторавекового развития Возрождения определили эстетическое совершенство этого искусства. В этих условиях творчество Тициана позднего периода замечательно тем, что оно дает пример прогрессивного реалистического искусства, основанного на переработке и развитии основных достижений Высокого Возрождения и вместе с тем подготовляющего переход искусства к следующему Этапу его исторического развития. Свобода Венеции от власти папы и от господства иностранных интервентов облегчала решение стоящих перед Тицианом задач. Социальный кризис в Венеции наступил позже, чем в других областях Италии, приобрел иные формы. И если не следует преувеличивать «свобод» Венецианской олигархической республики, то все же сохранение светского характера культуры, сохранение до поры до времени некоторой доли экономического благополучия оказывало свое положительное влияние на развитие искусства, хотя в целом общий рост и усиление реакции давали себя знать и в Венеции.
Тициан Вечеллио да Кадоре — один из величайших художников всех времен и народов, являющийся — наряду с Леонардо, Рафаэлем и Микеланджело — одним из четырех титанов итальянского Возрождения. Его также называли «Королем живописцев и живописцем королей», одного из крупнейших мастеров мировой живописи. В живописи Тициана воплотились лучшие черты венецианской школы эпохи Возрождения: тонкое видение красочности мира, жизненность образов, умение изобразить характер человека в его отношении со средой, с другими людьми. Его искусство – самое яркое явление венецианской школы итальянского Возрождения. Открытия Тициана в области живописи – цветовая лепка формы, нюансировка краски, богатство колорита – оказали большое воздействие на мастеров последующего времени. Не менее важным оказался и его опыт в развитии мифологического жанра, пейзажа, портрета. В картинах Тициана сочетаются интимность и торжественность, тонкая поэзия и обыденная реальность, трагизм и идеальность в характеристике изображаемых персонажей. Творческий путь художника шел от поэтически – созерцательных полотен к композициям драматическим, а порой и трагическим.
Его жизнеутверждающие произведения отличаются многогранностью, широтой охвата действительности, раскрытием глубоких драматических конфликтов эпохи.
Поздние мифологии Тициана при всей поэтичности их образов и неуловимо многосложной колористической структуре отнюдь не воспринимаются как воплощение некой романтической мечты, ни, тем более, как пассеистические реминисценции счастливых классических времен—для этого в них слишком много подлинной жизни. С другой стороны, светлый эмоциональный тон этих картин (сохраняющийся даже в драматизированных ситуациях), осязаемо счастливая атмосфера, в которую погружены их персонажи, ни в коей мере не могут быть сближены с таким образным комплексом, как пастораль. Этот факт должен быть под черкнут еще и потому, что во второчи половине 16 века пасторальная тематика (начало которой положил Джорджоне и которой молодой Тициан отдал дань уже в своей эдинбургской картине “Три возраста”, ок. 1515) переживает новую волну подъема. В отличие от пасторали, предполагающей удаление в некий идиллический мир безоблачного счастья, мир тициановских “поэзий” совершенно иного плана. Их герои и ситуации крупнее и драматичнее, нежели это диктуется поэтикой пасторали, их общее чувство насыщеннее и богаче. Поэтому даже собственно пасторальный мотив в поздней тициановской живописи, каким номинально является венское полотно “Пастух и нимфа”, менее всего может расцениваться как буквальный пример этого специфического жанра. Мир мифологий Тициана, при всем его внутреннем равновесии, — это мир мощных природных импульсов, сильных страстей и грозных стихий, и многое из того богатства жизненных проявлений, которое впоследствии, в 17 веке, будет в созданиях Пуссена с рационалистической обоснованностью распределено по соответствующим модусам, предстает у Тициана в живом неделимом единстве, как некий сгусток бытия, хотя и возведенного на уровень небожителей, но подвластного тем же законам, что и жизнь вообще.
Мифологические композиции—только одна сторона позднего тициановского творчества. Как сами по себе ни важны произведения этой образной линии, они должны быть восприняты и осмыслены в обязательной связи с другими его сторонами—с созданиями конфессионального тематического круга и произведениями других жанров — без этого нарушится общая перспектива искусства Тициана и всего того историко-художественного этапа, который представляют эти произведения. Но даже и одна лишь сфера мифологических полотен дает представление об огромности и многосложности образного мира Тициана и об универсальном богатстве средств его художественного языка. Подобно искусству Микеланджело в другом регионе Италии, творчество Тициана в орбите венецианской школы оказывается шире, многоплановее, нежели образная система, сложившаяся в искусстве собственно позднеренессансных мастеров Венеции, несмотря на то, что среди них были живописцы громадного дарования. И хотя их активная деятельность продолжалась после смерти Тициана, непосредственно завершая собой эпоху Возрождения и прокладывая путь к следующему крупному историческому этапу - к 17 столетию.
У мастеров маньеризма эпохи Тициана портрет проникнут субъективистским настроением, манерной стилизацией. Образ человека дается ими или в застылой неподвижности и какой-то холодной отчужденности от остальных людей, или в плане нервно заостренной, поверхностно артистической характеристики. В обоих случаях правдивое раскрытие характера человека, его духовного мира, по существу, отодвигается на второй план. Портреты же Тициана как раз и замечательны тем, что продолжают и углубляют реалистическую линию ренессансного портрета.[1, 276].
Глубокого трагизма достигает Тициан в своей последней, оставшейся после его смерти незаконченной картине “ Оплакивание Христа “. Это произведение с потрясающей глубиной изображает горе людей, потерявших своего учителя и наставника. Горе это безмерно и велико, скорбь людей безгранична. Это произведение явилось как бы завершающим аккордом творческой деятельности великого художника.
Творческое наследие Тициана огромно: это около 120 – 130 полотен, фрески, ряд превосходных подготовительных рисунков, серия гравюр на дереве, созданных в его мастерской по его рисункам. Живопись его включает религиозные, мифологические, аллегорические композиции, портреты, традиционные для Венеции “ истории “ – многофигурные сцены с элементами исторической композиции. Большое место в его творчестве занимают пейзажные мотивы. Долгий, почти семидесятилетний творческий путь художника запечатлел сложную эволюцию его представлений о мире, от чувства ликующей радости бытия до осознания потрясающих этот мир драматических событий.
Несмотря на драматизм и сложный психологизм его работ, Тициан вовсе не был аскетом. Его переписка с его другом Аретино показывает веселого человека, который охотно ест и пьет, который любит музыку, роскошь и общество женщин легкого поведения.
Искусство Тициана многогранно. Его творения полны любви и ненависти, чистой любви и похоти, святости и разврата. Расширяющееся принятие наготы вследствие широкого изучения классической скульптуры стало основным достижением искусства эпохи Ренессанса. Произошедшие по всему миру события ускорили осознание разнообразия человеческих рас. Мастера пера и кисти средневековья были чужды ложной стыдливости, теперь обнаженное человеческое тело могло рассматриваться без стеснения. Языческая мифология изображалась с большей эмоциональной свободой. Тициан показал нам человеческое тело как произведение искусство природы, и неважно, кто обладатель этого тела: аристократка или падшая женщина, богиня или куртизанка.
И сам он был человеком многогранным, со множеством начал.  Гениальность сочеталась у Тициана с холодной расчетливостью. Благодаря такому редкому сочетанию он быстро разбогател – он владел многими поместьями, виллами, домами. Финансовые операции художник вел с немецким банкирским домом Фуггеров.
   «Тициан – наиболее алчный из людей, когда-либо созданных природой», – писал придворный герцога Урбинского. «Ради денег он сделает все что угодно», – вторил ему испанский посол. Однако великолепный дом Тициана всегда был открыт для друзей.
«Есть семейства растений, отдельные виды которых так близки друг другу, что сходство здесь превосходит различие: таковы художники Венеции, не только четверо знаменитых — Джорджоне, Тициан, Тинторетто, Веронезе, но и другие, менее известные... Что бросается в глаза — это основной и общий тип; частные и личные черты остаются первое время в тени. Они работали вместе и поочередно во дворце Дожей; но, вследствие невольного созвучия их талантов, вся их живопись образует одно целое...»Так писал французский историк и философ искусств Ипполит Тэн. Из перечисленных им имен мы выделим наиболее знаменитого и плодовитого, не терявшего творческих сил до глубокой старости и прожившего дольше и едва ли не наиболее счастливо из всех художников той эпохи, а может быть, и всех последующих.
Лучшие представители интеллигенции, складывающейся в особую социальную прослойку, образовывали тесно спаянный кружок, одним из виднейших представителей которого и был Тициан; к нему был близок Аретино, родоначальник журналистики, писатель, публицист, « гроза тиранов», а также Якопо Сансовино.
По словам современников, они образовывали своеобразный триумвират, являвшийся законодателем культурной жизни города. Вот как описывает очевидец один из вечеров, проведенных Тицианом с друзьями. До захода солнца Тициан и гости провели время «в созерцании живых изображений и прекраснейших картин, коими был наполнен дом, в обсуждении истинной красоты и очарования сада, к вящему удовольствию и удивлению каждого, расположенного на окраине Венеции над морем. С того места открывается вид на острова Мурано и другие прекраснейшие места. Эта часть моря, едва зашло солнце, заполнилась тысячами гондол, украшенными красивейшими женщинами и звучащими чарующей гармонией музыки и песен, сопровождавших до полуночи наш радостный ужин».
Умер Тициан 27 августа 1576 года от чумы, свирепствовавшей в это время в Венеции. Тело его было предано земле, согласно завещанию, в церкви Санта Мария деи Фрари. Имя Тициана стало неотделимо от эпохи Возрождения, от венецианского искусства XVI века.
Список литературы
Кеннеди Йен. Тициан. М.: Арт-родник, 2008.
Дзери Федерико. Тициан. Любовь земная и любовь небесная. СПб.: Белый город, 2004.
Энрико Эннема, Алессандра Карделли и др. М.: БММАО, 1998.
И.А. Смирнова. Тициан. М., 1970.
2
Вознесение Марии (Ассунта)
Мадонна Пезаро
Введение Марии во храм
Флора
Любовь земная и Любовь небесная
Венера Урбинская
Даная