Психолингвистические аспекты перевода

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ВОПРОСУ О ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИХ АСПЕКТАХ ПЕРЕВОДА.
1.1.СУЩНОСТЬ И АДЕКВАТНОСТЬ ПЕРЕВОДА
1.2. ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ПРОЦЕССА ПЕРЕВОДА
Выводы по главе 1
ГЛАВА 2. ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПЕРЕВОДА НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА Р. БАХА «JONATHAN LIVINGSTON SEAGULL»
Выводы по главе 2
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
Текст оригинала и тексты перевода рассказа Р. Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»

"
"See here Jonathan " said his father not unkindly. "Winter isn't far away. Boats will be few and the surface fish will be swimming deep. If you must study, then study food, and how to get it. This flying business is all very well, but you can't eat a glide, you know. Don't you forget that the reason you fly is to eat."
Воссоздание в переводе слово в слово текста оригинала вряд ли может гарантировать качественность перевода. Шишкин в своем переводе пытается уйти от этого, меняя синтаксическую структуру предложения и прибегая к лексико-семантическим заменам (Why can't you leave low flying to the pelicans, the albatross? > Зачем ты летаешь так низко, ты же не пеликан и не альбатрос. ), но его версия перевода оставляет желать лучшего. Есть ли необходимость повторять фразеологизм bone and feathers, как это делается в тексте оригинала?
"- ... Сынок, у тебя же остались одни перья да кости!
- Мамочка, ну и пусть у меня будут лишь перья да кости." (Пер. Шишкина)
Данный повтор в тексте перевода подразумевает автоматизм, шаблонность, условность ответа, неспособность самостоятельно мыслить, тогда как в тексте оригинала этот повтор выполняет совершенно другую функциональную роль "ну и что, эта картина меня устраивает, для меня это не важно, я не придаю этому значения, а потому в переводе следовало бы воздержаться от повторения, выразив оттенок несогласия с данной оценкой каким-либо иным образом.
Перенесение обращения в середину высказывания в переводе Родман уменьшает шанс понимания ответа как шаблонной реакции, вся значимость которой состоит в игнорировании упрека, а не в желании убедить противника в своей точке зрения:
"- ... Сын, от тебя остались перья да кости.
- Ну и пусть, мама, от меня остались перья да кости. Я хочу знать, что я могу делать в воздухе, а чего не могу. " (Пер. Родман)
Но для того чтобы выразить иллокутивную силу высказывания еще более ясно, целесообразно было бы продолжить предложение, применив прием объединения предложений (Пусть все и так, но у меня на это своя точка зрения... - Ну и пусть, мама, от меня остались перья да кости, ведь для меня важно...)
Обратим внимание, как в переводах воссоздается поэтика полета, ведь захватывающая сила полета, противоборство со стихией один на один, желание испытать себя, собственные возможности, совершенствовать технику полета до предела - все это и образует коммуникативную цель повествователя рассказа, организующего повествование, основываясь на своем восприятии действительности и своих убеждениях.
Следующий фрагмент оригинала –
"It wasn't long before Jonathan Gull was off by himself again, far out at sea, hungry, happy, learning.
The subject was speed, and in a week's practice he learned more about speed than the fastest gull alive.
From a thousand feet, flapping his wings as hard as he could, he pushed over into a blazing steep dive toward the waves, and learned why seagulls don't make blazing steep power-dives. In just six seconds he was moving seventy miles per hour, the speed at which one's wing goes unstable on the upstroke.
Time after time it happened. Careful as he was, working at the very peak of his ability, he lost control at high speed.
Climb to a thousand feet. Full power straight ahead first, then push over, flapping, to a vertical dive. Then, every time, his left wing stalled on an upstroke, he'd roll violently left, stall his right wing recovering, and flick like fire into a wild tumbling spin to the right.
He couldn't be careful enough on that upstroke. Ten times he tried, and all ten times, as he passed through seventy miles per hour, he burst into a churning mass of feathers, out of control, crashing down into the water.
The key, he thought at last, dripping wet, must be to hold the wings still at high speeds - to flap up to fifty and then hold the wings still.
From two thousand feet he tried again, rolling into his dive, beak straight down, wings full out and stable from the moment he passed fifty miles per hour. It took tremendous strength, but it worked. In ten seconds he had blurred through ninety miles per hour. Jonathan had set a world speed record for seagulls!"
- влечет за собой разные переводческие решения.
Шишкин интерпретирует текст оригинала следующим образом:
"И вскоре чайка Джонатан снова в одиночестве парил вдали от берегов счастливый, голодный, постигающий неизведанное.
Теперь он изучал скорость и за неделю узнал о ней больше, чем самая быстрая чайка на свете.
На высоте тысячи футов он разогнался, что было сил, и нырнул в отвесное пике. Тогда он узнал, почему чайки не ныряют в скоростное отвесное пике. Всего лишь через шесть секунд он набрал скорость семьдесят миль в час, при которой крыло на взмахе становится неустойчивым.
Это повторялось раз за разом. Он был очень внимателен, работая на пределе своих возможностей, но каждый раз при наборе скорости терял управление.
Подъем до тысячи футов. Вначале предельно разогнаться по прямой, потом, продолжая работать крыльями, нырнуть круто вниз. Затем, и это повторялось каждый раз, его левое крыло выгибалось на взмахе, и он начинал быстро вращаться влево. Чтобы выровняться, он выгибал правое крыло, и тут же начиналось неудержимое беспорядочное вращение вправо.
Как он ни старался, все шло кувырком. Он пробовал десять раз подряд, но едва разогнавшись до семидесяти миль в час, он превращался в неуправляемый ворох перьев и раз за разом врезался в море.
И вот наконец, вымокнув до костей, он придумал. Главное - неподвижно держать крылья на высокой скорости, разогнаться до пятидесяти миль в час, а затем держать их неподвижно.
Поднявшись на две тысячи футов, он сделал еще одну попытку: разогнался до пятидесяти миль в час и нырнул вниз, вытянув клюв и неподвижно раскинув крылья. Это потребовало огромного напряжения сил, но все получилось, как надо. За десять секунд он разогнался до девяноста миль в час. Джонатан установил мировой рекорд скорости полета чайки!" (Пер. Шишкина)
Перевод Шишкиным слова learning как "постигающий неизведанное" можно назвать удачным переводческим решением с использованием приема конкретизации. Неплохим выходом из ситуации кажется и "Теперь он изучал скорость ", ведь вариант "Предметом (обучения) была (теперь) скорость", воссоздающий синтаксис оригинала, был бы стилистически неприемлемым.
Вариант перевода "ныряют в скоростное отвесное пике" грешит стилистически: слишком много определений перед словом "пике", которое само по себе является термином и потому может быть не вполне понятно читателю.
Вариант "Это повторялось раз за разом" грешит буквальным переводом конструкции с местоимением it - в русском языке использование указательного местоимения "это" не так широко практикуется и к тому же больше свойственно для разговорной речи, чем для текста литературного произведения, к тому же "раз за разом" - тоже не блестящее переводческое решение.
Вариант "Как он ни старался, все шло кувырком", напротив, можно назвать удачным решением с применение приема переформулирования и выражением одной и той же мысли в другой форме с использованием качественно иных ЛСЕ, и все же генерализация с опущением слова upstroke (взмах вверх) трудно назвать уместным (попытки сделать взмах вверх превратились в некие усилия (по контексту - применить некую технику полета).
И, наконец, вариант "придумал" в данной ситуации "проб и ошибок" представляется неудачным, скорее "его осенило", "ему пришло в голову" (Пер. Сидерского) или "он понял" (Пер. Родман).
Сидерский в своем переводе воссоздает синтаксическую структуру предложения оригинала "The subject was speed" (На этот раз объектом исследования была скорость), на основании чего можно сделать ошибочный вывод о проведении им научных экспериментов и принадлежности текста к научно-технической литературе. Для художественной литературы такое речевое клише нельзя назвать удачным способом выражения мысли, пусть даже автор и пытается сделать обобщение. Чрезмерно часто повторяется местоимение "он", что опять-таки делает перевод менее соответствующим критериям художественного текста: " Он пытался снова и снова. Он работал на пределе своих возможностей. Он был внимателен и осторожен."
Предложения "Подъем на тысячу футов. Горизонтальный разгон в полную силу, затем - работая крыльями - вниз - вертикальное пике. А потом ..." целесообразнее было бы объединить, что создало бы картину целостности, системности всех предпринимаемых героев действий.
Воссоздание синтаксической структуры текста оригинала, не типичной для русского языка, буквально (The key, he thought at last, dripping wet, must be to hold the wings still at high speeds - to flap up to fifty and then hold the wings still) опять-таки свидетельствует о несовершенстве, недоработанности составленной фразы: "ключ, должно быть, в том, чтобы вовремя прекратить работать крыльями - разогнаться до пятидесяти миль и зафиксировать крылья неподвижно."
Перевод Родман более верен с психолингвистической точки зрения, в нем обучение героя сложной технике полета описывается понятным языком, отсутствует синтаксическая перезагруженность, то есть не только буквальное лексико-семантическое содержание текста, но и его прагматика передается удачно.
К достоинствам данного перевода следует отнести и использование соответствующих авиационных терминов, которые не всякому литературному переводчику могут быть хорошо известны.
Кроме того, Родман удается выстроить свой перевод таким образом, чтобы длинные или перегруженные синтаксические конструкции не нарушили ритм произведения, автор которого пытается выразить воодушевление своего героя, охваченного желанием несмотря ни на какие жизненные обстоятельства стать мастером пилотажа, в состоянии воодушевления герой должен думать отрывисто, не обременяя предложения цепочками придаточных и слишком длинными и потому затрудняющими процесс мысли причастными оборотами. Поэтому Родман по мере необходимости применяет прием членения предложений, дабы речь героя была стремительной, подобно потокам воздуха, которые он использует в своем свободном падении.
Выводы по главе 2
Проанализировав три версии перевода мы убедились в плохом качестве перевода М. Шишкина, который грешит буквализмом, несвязностью текста, значительными погрешностями в переводе как на лексико-семантическом, так и на психолингвистическом уровне. Переводы А. Сидерского и Ю. Родман учитывают психолингвистические особенности, связанные с интерпретацией текста на другом языке и необходимость учета прагматики текста оригинала, а также сохранения/воспроизведения авторского стиля, однако и в этих переводах есть слабые места, обусловленные сложностью, а порой и невозможностью подбора семантически и стилистически адекватной ПЕ. Последние две версия перевода строятся автономно, с учетом коннотации, значимости определенных образов, идей, ситуаций, выраженных в тексте оригинала лишь имплицитно.
В конечном счете, перевод Ю. Родман мы расцениваем как наиболее удачную версию перевода, где проблемы воссоздания художественного стиля Р. Баха, богатого авиационными терминами, перевод которых на русский язык представляет собой значительные трудности, решаются наиболее оптимально. Ю. Родман удается создать новую версию рассказа, максимально семантически и психологически близкую оригиналу, в которой текст последнего воссоздается на материале другого языка, имеющего свои особенности с учетом новой языковой нормы и идиоматического характера повествования русского художественного текста.
Заключение
Рассмотрев, таким образом, сложившиеся традиции в переводе, обратив особое внимание на психолингвистический аспект перевода, проанализировав модели трёх вариантов перевода книги Р. Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», мы пришли к заключению, что буквализм в переводе текстов художественной литературы недопустим.
Помимо навыков осуществления лексических и грамматических трансформаций в переводе художественного текста, переводчик должен уметь правильно психолингвистически интерпретировать текст, учитывать смысловую значимость каждого отдельного эпизода, каждой детали, мельчайших значений каждой отдельной единицы перевода текста оригинала, которые являются определяющими для его понимания, учитывать не столько грамматическую форму, сколько прагматическую цель каждого отдельного высказывания, стилистику произведения в целом и стилистику отдельных его частей, если в таковых возникают значительные стилистические расхождения, учитывать характер и жанр переводимого произведения. Именно эти соображения лежат в основе разрабатываемой в настоящее время психолингвистической модели перевода, исходящей, прежде всего из понимания текста и его последующей интерпретации с учетом смысловой ценности и единства текста в целом, а не отдельных слов, предложений, абзацев, глав, являющихся составными частями единого организма художественного произведения.
Таким образом «компетенция переводчика художественных произведений» обуславливается способностью учитывать все перечисленные нами особенности и создать некий дубликат оригинала с учетом особенностей иного языкового материала и психологии и интеллектуального уровня предполагаемого читателя.
Как мы неоднократно указывали в анализе переводов Р. Баха язык перевода должен быть ясным и естественным, не должно быть никакой искусственности ни на уровне семантики, ни на уровне синтаксиса, ни на уровне стилистики; «странность выражения», как таковая должна отсутствовать, переводчик должен уметь донести текст перевода в доступной и естественной для языка перевода форме. Необходимо интерпретировать не отдельные фрагменты текста, а весь текст, представляющий собой сложно организованную речевую деятельность / речевой акт автора и/или повествователя, преследующего, обращаясь к читателю, конечному интерпретатору текста, свою определенную (прагматическую) цель.
Проведя анализ теоретической литературы и проверив эти теоретические данные на практике, мы сделали вывод, что, осуществляя процесс перевода, профессиональный переводчик, оприаясь на психолингвистический аспект перевода, сначала преобразует свое понимание содержания оригинала в свою внутреннюю программу, а затем развертывает эту программу в текст перевода.
Что касается идеального перевода художественного произведения, мы вынуждены согласиться, что вникнуть в содержание произведения настолько, чтобы быть в состоянии предусмотреть каждую из его возможных интерпретаций, по-видимому, является неосуществимой задачей, но все же следует стремиться к воплощению этого практически неосуществимого идеала, для чего необходим талант и неуклонное желание обнаружить в тексте оригинала мельчайшие детали, мельчайшие оттенки смысла, часто в тексте оригинала лишь подразумевающиеся, и передать их в тексте перевода так же талантливо, как они были воплощены в тексте оригинала, вместе с тем, не внося в текст ничего нового, что могло бы исказить понимание исходного текста.
Библиография
Артемов В. А. Конспект вводных лекций по курсу «Психология перевода». М., 1969.
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М.: Междунар. отношения, 1975.
Белянин В.П. Психолингвистика.– М .: Флинта, Моск. психолого-социальный ин-т, 2003.
Ванников Ю.В. Проблемы адекватности перевода. Типы адекватности, виды перевода и переводческой деятельности // Текст и перевод / B.Н.Комиссаров, Л.А.Черняховская, Л.К.Латышев и др. - М.: Наука; 1988. - С.32-38.
Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. М., 1997.
Демьянков В.З.– Интерпретация, понимание и лингвистические аспекты их моделирования на ЭВМ. М., 1989.
Демьянков В.З. Ошибки продуцирования и понимания (интерпретирующий подход) // Речевые приемы и ошибки: Типология, деривация и функционирование. Пермь: ПГУ, 1989. С.22-34.
Джваршейшвили Р. Г. Психологическая проблема художественного перевода. Тбилиси, 1984.
Женетт Ж. Фигуры. т.1. М., 1998.
Залевская А.А. Текст и его понимание. Тверь, 2001.
Клюканов И.Э. Перевод как модулирование и моделирование перевода. Тверь, 1991.
Клюканов И.Э. Психолингвистические проблемы перевода. Калинин, 1989.
Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. М., 2000.
Комиссаров В. Н. Теория перевода. М., 1990.
Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. - М., 1997.
Леонтьев А.А. Психолингвистические проблемы семантики // Под ред. А. А. Леонтьева и А. М. Шахнаровича. М., 1983.
Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М., 1969.
Леонтьев А.А. Семантическая структура слова. Психолингвистические исследования. М., 1971.
Лотман Ю.М. Семиосфера: культура и взрыв внутри мыслящих миров. СПб, 2000.
Лурия А.Р. Язык и сознание. - М.: Изд-во МГУ, 1979. - 319 с.
Миньяр-Белоручев Р.К. Как стать переводчиком. М., Готика, 1999.
Найда Ю.А. Анализ значения и составление словарей. «Новое в лингвистике», 1962, вып.2, С.45-71.
Рецкер Я. И. Теория перевода и переводческая практика. М., 1974.
Слобин Д.; Грин Дж. Психолингвистика. Хомский и психология. М., 2003.
Сыроваткин С.Н. Теория перевода в аспекте функциональной лингвистики. Калинин: Изд-во Калининского ун-та, 1978.
Федоров А. В. Основы общей теории перевода. М., 1983.
Хомский Н. Язык и мышление. М.: МГУ, 1972.
Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М: Воениздат, 1973.
Швейцер А. Д. Теория перевода. Статус. Проблемы. Аспекты. М., 1988.
Ширяев А. Ф. Синхронный перевод. М.: Междунар. отношения, 1979.
Harris W. Interpretive acts: In search of meaning. – Oxford, 1988.
Nida E. A., Taber С. The theory and practice of translation. Leiden, 1969.
Riffaterre M. Text Production. N.Y., 1983.
Tommola J. Translation as a psycholinguistic process // Translation studies in Scandinavia. Lund, 1986.
Wierzbicka A. Cross-Cultural Pragmatics: The Semantics of Human Interaction. Berlin, N.Y., 1991.
Текст оригинала и тексты перевода рассказа Р. Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»
Бах Р. Чайка по имени Джонатан Ливингстон. Пер. Ю. Родман. // Иностранная литература №12, 1974.
Бах Р. Чайка по имени Джонатан Ливингстон. Пер. Ю. Родман. СПб, 2003.
Бах Р. Чайка по имени Джонатан Ливингстон. Пер. А. Сидерского. Киев, 1994.
Bach R. Jonathan Livingston Seagull. // Бах Р. Чайка по имени Джонатан Ливингстон. СПб, 2003.
34