темы нет, писать по плану

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНЦЕПТОВ
ГЛАВА 2. КОНЦЕПТ «ЛЕНЬ» (РАЗЛИЧНЫХ АВТОРОВ, НАУЧНАЯ СТОРОНА ВОПРОСА, КТО ПИСАЛ ОБ ЭТОМ)
ГЛАВА 3. ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНЦЕПТА «ЛЕНЬ» (ПО СЛОВАРЯМ, АССОЦИАЦИЕЙ С РУССКИМИ ЛЮДЬМИ, СВОЕ МНЕНИЕ О «ЛЕНИ»)
ГЛАВА 4. «ЛЕНЬ» В ЛИТЕРАТУРЕ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Лень – активность «наоборот», это неподвижность жизни, но не ее отсутствие; если голова человека занята работой (думами), но не трудом (мыслями), то это уже не лень, не бездействие! Работа (труд) в некотором смысле приравнивается к мысли. Мысли могут оказаться человеку слишком тяжелыми, трудными (< труд), непосильными, ибо связаны с ответственностью человека перед кем-, чем-либо, обращены к Богу, Космосу, Духу, но вот думы в этом смысле «легче», ибо смутны, неясны до конца самому думающему, индивидуальны, не имеют четких контуров и ярко выраженного направления. Обломов и Аркадий думают, но вот мыслить (брать ответственность за других или перед другими) они не хотят, да это им и не по плечу. А вот что делают Штольц и Базаров? Мыслят? Думают? Действуют? Без всякого сомнения – действуют! И рационально мыслят! Мечтательная созерцательность, свойственная Аркадию и Обломову, воспринимается Базаровым и Штольцем как безделье, нежелание работать, лень. Гончаров и Тургенев точно указали стержневой вектор русской жизни середины XIX в.: столкновение в умах и душах практического дела и созерцательной лени. В дальнейшем эта тема противоборства найдет продолжение у русских философов-эмигрантов XX в.
В последние десятилетия XIX в. стали популярными идеи ”практической философии”. После неудачного «хождения в народ» в 1880-е гг. демократическая интеллигенция выдвинула «теорию малых дел», суть которой заключалась в кропотливом полезном «делании» для народа. Эта идея была горячо подхвачена демократической литературой и публицистикой. Поэтому высказывания А. П. Чехова против лени напрямую связаны с этой теорией, так как в ее рамках словесная риторика, сентиментальные слова и мысли, настроения приравнивались к бездействию, лени, слабости, бессилию, безволию, вялости, неподобающих прогрессивному, мыслящему человеку. Ср.: «Я презираю лень, как презираю слабость и вялость душевных движений»; «Лень и есть лень, слабость и есть слабость, – других названий у меня нет» («Иванов»). Лень в социально-политических рамках той эпохи стала рассматриваться как болезнь неуверенного, неспособного на сильные, решительные действия индивида.
Революция 1917 г. с ее кровопролитием и размежеванием мира на «белых» и «красных» решительно отодвинула всякие рассуждения о лени.
Однако тема лени вновь возродилась в «России вне России», т. е. в эмиграции. На Западе русским беженцам пришлось столкнуться с распространенным стереотипом о лени русского работника и даже любого русского как национальной чертой. То, что не замечалось или мимо чего «проходили» дома, в дореволюционной России, то больно задевало и заставляло задуматься русских интеллектуалов там, в изгнании.
Тема лени зазвучала у Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, Г. В. Федотова, Б. Башилова, И. Солоневича. Кто мы, русские, и чем отличаемся от Запада? – таков ключевой, центральный вопрос русской зарубежной философии. Да, лень – это, видимо, наше, национальное, русское, на протестантско-лютеранско-пуританском капиталистическом Западе «такой» лени нет, рефреном звучит ответ многих философов. Но откуда она берется? Бердяев отвечает: «Широк русский человек, широк как русская земля, как русские поля. Огромность русских пространств не способствовала выработке в русском человеке самодисциплины и самодеятельности, – он расплывался в пространстве. Русская лень, беспечность, недостаток инициативы, слаборазвитое чувство ответственности с этим связаны». («Истоки и смысл русского коммунизма»). Итак, для Бердяева многие качества русских происходят от такой ключевого параметра России, как «огромность пространств». В пределах тесной (по сравнению с бескрайней Россией) Европы такой вывод напрашивается сам собой. Логика Бердяева следующая: нет границ, нет воли покорить эту землю (желания здесь оказывается мало, нужна именно воля), нет уверенности в своих силах, рождается лень … Потому мы и ленивы, что земли много!
С Бердяевым решительно не соглашается Б. Башилов (литературный псевдоним Михаила Алексеевича Поморцева (1907–1970), знаменитого исторического писателя и политического публициста русской эмиграции), который в своем труде «Московская Русь до проникновения масонов» специально выделяет главы: «Миф о безмерности русской души» и «Миф о русской лени », где полемизирует с Бердяевым.
Г. Федотов, рассматривая истоки «русской трагедии» (революции 1917 г.), приходит к следующему выводу: «Весь вклад Москвы в культуру двух истекающих столетий таков: неотделим от культуры русских дворянских усадеб и провинциальных иерейских домов. На нем лежит печать светлой наивности, доброй здоровой лени. Здесь нет ни грана петербургского излома, мучительства – зато нет и мучительной напряженности подвига». («Три столицы»). Для Федотова добрая здоровая лень Москвы противопоставлена излому, мучительству, напряженности Петербурга. Федотов неслучайно соединяет такие обозначения (простота, наивность, лень) и формирует из них синонимический ряд в качестве символа старой московской Руси, поскольку видит в этих понятиях исконно русское, которое якобы оказалось погребенным под наслоениями, пришедшими с Запада в Петербург. Таким образом, по Федотову, Петербург – «погубитель» страны. Лень в представлении Федотова рисуется в образе поэтизированного символа старой, прежней, Руси.
И. А. Ильин, много лет занимающийся раскрытием смысла «русской идеи», производил лень от особых душевных склонностей русских: «Первое проявление русской любви и русской веры есть живое созерцание. Созерцанию нас учило, прежде всего, наше равнинное пространство, наша природа, с ее далями и облаками, с ее реками, лесами, грозами и метелями. Отсюда наше неутолимое взирание, наша мечтательность, наша созерцающая ”лень” (Пушкин), за которой скрывается сила творческого воображения». («О русской идее»). Итак, Ильин исходным мотивом считает (православную) любовь и веру, которая проявляется в сосредоточенности (созерцании, безмолвии, тишине) и мечтательности, но это не недостаток, а наоборот – достоинство, ибо созерцание есть творчество; творчество же исполнено внутренней энергии и силы. Для Ильина русская лень неотделима от мечтательности; итак, все замыкается на мечте, которая может привести к деятельности, но может просто-напросто «потухнуть», так и не успев родиться, воплотиться, реализоваться. Лень – живой «творческий процесс», но разве от творчества мы всегда требуем результата? Так Ильин возвел лень в ранг метафизических категорий.
А. И. Солженицын цитирует Мориса Палеолога (1859–1944 гг.; французский посол в России), который так рисовал специфику русской мечтательности: «Воображение русских не рисует отчетливых очертаний, вместо понимания реальности — грезы. Русские много думают, но не умеют предвидеть, бывают застигнуты врасплох последствиями своих поступков». Как видим, оценки одного и того же явления различаются: то, что для одного (Ильина) является творчеством, то для другого (Палеолога) всего лишь грезы, замещающие реальность.
Кажется, русская литература XIX в. немало потрудилась над осуждением ленивого человека (его слабохарактерности, безволия, беспечности, легкомыслия), но парадокс в том, что все же исподволь, изнутри она стремилась «лентяям» Онегину, Обломову, Аркадию Кирсанову (да и многим другим) вынести не прокурорский приговор: «Виновен» и «Приговаривается», а вызвать у читателя чувство сожаления, сострадания и даже понимания, прощения. Негласный лозунг литературы был: «Читатель, смотри глазами, но внимай сердцем, можешь судить, порицать, но не смей осуждать». Конечно, это идет от христианской традиции: 1. Не судите, да не судимы будете, 2. Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. (Мф. 7:1); «Посему, христиане сами должны употреблять все старание, но вовсе никого не осуждать, ни явную блудницу, ни грешников, или людей бесчинных, взирать же на всех с простодушным произволением, чистым оком, чтобы обратилось человеку как бы в нечто естественное и непременное — никого не уничижать, не осуждать, никем не гнушаться и не делать различия между людьми. Увидишь ли одноокого, — не осуждай его в сердце своем, но смотри на него, как на здорового; смотри на имеющего сухую руку, как не на сухорукого, на хромого — как на ходящего прямо, и на расслабленного — как на здорового. Ибо в том состоит чистота сердца, чтобы, видя грешников, или немощных, иметь к ним сострадание и быть милосердым».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Лень, леность, праздность — давняя и излюбленная очень многими авторами тема. Разговор о ней всегда связан с разными системами ценностей и, соответственно, трактуется по-разному. Подавляющее большинство текстов на эту тему можно разделить на те, которые ругают лень, и те, которые ее хвалят. Ясно, что первый жанр явно преобладает. Поругание лени мы встречаем в текстах, посвященных проблемам человеческой этики. В таком распространенном издательском жанре, как «Словарь афоризмов» или «Словарь крылатых изречений», мы найдем целый веер изречений, бичующих лень и праздность. Найдем среди них и такие, которые трактуют лень как нечто неизбежное, как реальную часть жизни наших желаний. Похвала праздности — наоборот, более редкий жанр. Чаще всего речь пойдет о художнике или поэте, для которых праздность — условие их творческой свободы. Сколько видов деятельности, столько и видов лени. Все ситуации, в которых человек «ленится», радикально отличаются одна от другой. От какой работы отлынивает человек, чтобы мы могли считать его ленивым? С какого минимума исполняемой или неисполняемой работы можно считать, что мы имеем дело именно с ленью? Где количественные критерии, по которым мы определяем ленивое поведение? Может ли быть лень где-то «в глубине души», при том, что трудовая деятельность идет полным ходом? На все вопросы, связанные с «сущностью» лени, ответить очень сложно. Лень, скажем так, весьма относительна, «лени вообще» не существует. Человек, ленивый в одной сфере деятельности, вполне может быть активным в другой. Важно понять: «против чего» мы ленимся. Обвинение в лени всегда исходит от того, кто стоит у рычага власти. Ленив всегда подчиненный. Всегда будет ленив раб в глазах надсмотрщика, крестьянин в глазах помещика, рабочий в глазах бригадира и так далее. С другой стороны, всякое движение по карьерной лестнице традиционно обозначало уменьшение объемов физического труда в пользу умственного. Деятельность человека, достигшего вершин иерархии, заключается, скорее, в распределении обязанностей и контроле над работой других.
О феномене «демонстративной праздности» писал американский социолог Торстен Веблен. Он заключается в том, что высокая статусная позиция несовместима с большой занятостью. Власть также связана с привилегиями. Большинство привилегий, которые мы встречаем в истории, так или иначе имеют отношение к возможности не трудиться. Поэт и художник или держатель власти выходят из обычного режима трудовой повинности. Теория географического детерминизма объясняет все проблемы, связанные с ленью, влиянием климата и географического положения. Есть страны, народы, нации более ленивые и, соответственно, более трудолюбивые. Закономерность здесь чаще всего следующая: лень — это то, что обычно движется с севера на юг. Этот взгляд очень долго оправдывал идеологию колониализма — «просвещенный европеец» является в «отсталую» африканскую или азиатскую страну с тем, чтобы научить правильно, добросовестно работать «ленивых и непросвещенных» аборигенов. Так оправдывалось колониальное закабаление.
Историческое время лени распределяется по разным периодам. «Рационально-трудолюбивые» периоды сменяются «романтически-ленивыми». Например, Просвещение конца XVIII в. очень высоко ценило трудовое усилие, сменивший его романтизм начала XIX — наоборот. Если в те периоды, когда «на повестке дня» просвещение, прогресс, восстания, труд оцениваются в большей степени положительно, то в периоды реакции, наоборот, часто видим тексты, воспевающие праздность. В качестве примера можно привести классические тексты немецких романтиков, такие как «Люцинда» Фридриха Шлегеля с отдельной главой «Похвала праздности» и «Из жизни одного бездельника» Йозефа Эйхендорфа. Лень восхвалялась там как качество «богоподобное». «Русская лень» относится к тем же мифам, что и любой другой миф о лени южан или людей Востока по сравнению с «трудоголиками» Запада. Этот миф давно стал общим местом в любых рассуждениях о своеобразии русской культуры. При этом нет никаких серьезных научных данных о том, что русские работают меньше. Чаще всего такие утверждения вырастают из ошибочной логической стратегии, которую принято называть «сверхобобщение», то есть речь идет о выводах, сделанных на небольшом количестве наблюдений.
У человека, как известно, период «физиологической незрелости» самый длинный среди всех живых существ. Детский период закрепляется как некий повод для воспоминаний о счастливом недеятельном прошлом. Воспитание и образование, в сущности, сводятся к тому, чтобы перенести ребенка из мира детской праздности в мир взрослой активности. Весьма важен «педагогический» контекст лени: ребенок в глазах педагога всегда ленивое существо, прогуливающее уроки, невнимательно слушающее, нерадивое в исполнении домашних заданий. Тема лени очень востребована в педагогике. Ребенок — существо, близкое к периоду «физиологической незрелости», последствия этого периода преодолеваются всю жизнь. Любая религия так или иначе осуждает лень. Известно, что в католичестве лень включена в число семи смертных грехов.
Известно, однако, что Средневековье, да и значительная часть Нового времени на самом деле отмечены довольно снисходительным отношением к праздности. В Средние века любой повод был хорош для учреждения праздника. Человек отдыхал каждый третий день, а в иных местах и того чаще. Все это исчезло с распространением протестантизма с его суровой трудовой этикой («Молись и работай!», «Время — деньги!») и становлением современного капитализма. Из религии лень переместилась в медицину. В XIX в. популярны были книжки под названиями вроде «Лень и ее лечение». С нею стали бороться разными средствами: режим труда, сна и питания, водные процедуры, фармакология. Психиатры придумали для лени целый ряд клинических диагнозов: астения (бессилие), апатия (безразличие), абулия (безволие). Лень, безусловно связана и с истерией. Сущность истерии — демонстрация вместе с манипуляцией. Истерический симптом направлен на извлечение определенных выгод, одной из которых может быть привилегия не работать. Очень актуальный контекст, связанный с леностью, — это сегодняшняя психология труда. Множество исследований посвящено психологическому феномену, который многие хорошо знают по собственному опыту: он обозначен термином прокрастинация — «откладывание на завтра». Эта болезнь, которой больны очень многие, а лекарства пока нет. В поисках классического образа бездельника принято ссылаться на героя романа Ивана Гончарова Илью Обломова. На этого персонажа ссылаются и в разговорах о так называемой русской лени. Но и в других культурах существует достаточно образов лентяев. Один из самых древних персонажей в этом ряду — знаменитый Диоген Синопский, прообраз современного бомжа. Он подчеркнуто избегает всякого труда, всем демонстрирует свою нищету (проживая в бочке), свою маргинальность. Всеми возможными способами скандализирует общество. Утопия, один из самых распространенных жанров в истории литературы, отмечен присутствием лени. Утопическое мышление, в сущности, оперирует желаниями (wishful thinking). Одно из этих желаний — не работать. Его мы обнаруживаем уже в античных утопиях: у Феопомпа земля родит сама, урожай собирается без усилий, хлеб печется сам. Те же самые сюжеты мы видим в разных народных утопиях, которые существуют во всех национальных культурах. Это страна Шлараффия в немецкой народной мифологии, страна Кокань во французской, край с молочными реками и кисельными берегами в русской. Представления о рае всех религий полностью исключают труд. От народных утопий интерес к изменению соотношения труда и праздности в пользу последней переходит уже к социалистам-утопистам. В любом утопическом проекте, будь то у Томаса Мора или у Шарля Фурье, у Томмазо Кампанеллы или Роберта Оуэна, пристальное внимание уделено соотношению «труд — праздность». Здесь всегда подразумевается радикальное сокращение рабочего дня, а главное — превращение труда в игру и наслаждение. Все те же самые мотивы мы обнаружим потом у марксистов. Так, зять Карла Маркса Поль Лафарг опубликовал в 1880 г. знаменитый памфлет «Право на лень». Он провозглашает право на нее, то есть на досуг, как одну из важных целей в борьбе пролетариата за свои права.
Как правило, добродетель относится к сфере желаемого, в то время как пороки — к сфере действительного. Трудолюбие выступает как некая желанная цель, в то время как лень — реальность, с которой мы имеем дело каждый день. Лекарство от лени только одно — работать, хотя этот совет похож на рецепт таблеток от жажды, которые надо принимать, запивая водой.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Большой путеводитель по Библии. — М., 2003.
Исторические корни волшебной сказки. — Л.: Изд-во Ленингр. унив., 1986.
Кавелин К. Д. Т. I. Монографии по русской истории. — СПб., 1897.
Ключевский В. О. Курс русской истории. Лекция 81)
Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследования по истории морали: Пер. с польского. — М.: Прогресс, 1987.
Пыпин А. Н. "История русской литературы" (4 изд., т. 1-4, 1911-1913),
Ровинский Д. Русские народные картинки. Т. 3. — СПб, 1881.
Славянская мифология: Словарь-справочник / Сост. Вагурина Л.; Вступ. ст. Микушевич В. — М., 1998.
Солженицын А. И. «Быть ли нам, русским?»).
Стратановский Г. А. Фукидид и его «История» // Фукидид. История. — М.: Ладомир - Наука, 1993.
Федотов Г. О Св. Духе в природе и культуре // Путь. Париж, 1932. № 35. С. 9.
Христианство. Энциклопедический словарь. Т.3. — М., 2003.
Энциклопедический Словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, — С. Петербург, 1890—1907.
Пыпин А. Н. История русской литературы. (4 изд., т. 1-4, 1911-1913).
Кавелин К. Д. Т. I. Монографии по русской истории. — СПб., 1897.
Там же.
Энциклопедический Словарь Ф. А.Брокгауза и И. А. Ефрона, С.-Петербург, 1890—1907.
Кавелин К. Д. Т. I. Монографии по русской истории. — СПб., 1897.
Энциклопедический Словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. — С.-Петербург, 1890—1907.
Стратановский Г. А. Фукидид и его «История» // Фукидид. История. — М.: Ладомир - Наука, 1993, с. 428-429.
Потебня А. А. Собрание трудов. Мысль и язык. — М., 2001. С. 68.
Исторические корни волшебной сказки. — Л.: Изд-во Ленингр. унив., 1986. С. 22.
Потебня А. А. Собрание трудов. Мысль и язык. — М., 2001. С. 91.
Потебня А. А. Собрание трудов. Мысль и язык. — М., 2001. С. 119.
Большой путеводитель по Библии. — М., 1993. С. 56.
Христианство. Энциклопедический словарь. Т.3. — М., 1993.
Христианство. Энциклопедический словарь. Т.3. — М., 1993. С. 174.
Кавелин К. Д. Т. I. Монографии по русской истории. — СПб., 1897.
Кавелин К. Д. Т. I. Монографии по русской истории. — СПб., 1897.
Пыпин А. Н. История русской литературы. (4 изд., т. 1-4, 1911-1913).
Пыпин А. Н. История русской литературы. (4 изд., т. 1-4, 1911-1913).
Христианство. Энциклопедический словарь. Т.3. — М., 1993. С. 134.
Христианство. Энциклопедический словарь. Т.3. — М., 1993. С. 125.
Христианство. Энциклопедический словарь. Т.3. — М., 1993. С. 89-90.
Ключевский В. О. Курс русской истории. Лекция 81.
«Манифест о даровании вольности российскому дворянству» (18 февраля 1762 г.)
Пыпин А. Н. История русской литературы. (4 изд., т. 1-4, 1911-1913).
Пыпин А. Н. История русской литературы. (4 изд., т. 1-4, 1911-1913).
Пыпин А. Н. История русской литературы. (4 изд., т. 1-4, 1911-1913).
Пыпин А. Н. История русской литературы. (4 изд., т. 1-4, 1911-1913).
Пыпин А. Н. История русской литературы. (4 изд., т. 1-4, 1911-1913).
Федотов Г. О Св. Духе в природе и культуре // Путь. Париж, 1932. № 35. С. 9.
Солженицын А. И. «Быть ли нам, русским?» / Солженицын А. И. // Развитие личности, № 2 / 2004.
Большой путеводитель по Библии. — М., 2003. С. 78.
27