План
1) Введение.
2) Взаимоотношения внутри научного сообщества.
3) Этические проблемы науки.
4) Характерные черты науки.
5) Поддержка отечественной науки.
6) Логика и закономерности развития науки.
7) Биоэтика.
8) Литература.
Этика науки изучает специфику моральной регуляции в научной сфере, в частности: отыскание и обоснование ценностей, норм, правил, которые бы способствовали большей эффективности научного труда и его безупречности с позиций общественного блага.
Наука в ее современном понимании является принципиально новым фактором в истории человечества, возникшим в недрах новоевропейской цивилизации в XVI — XVII веках.
Социальным стимулом развития науки стало растущее капиталистическое производство, которое требовало новых природных ресурсов и машин. Для осуществления этих потребностей и понадобилась наука в качестве производительной силы общества. Тогда же были сформулированы и новые цели науки, которые существенно отличались от тех, на которые ориентировались ученые древности.
XXвек – век науки. Ее авторитет в обществе прочен и устойчив. Общее доверие к науке настолько велико, что мы порой просто отождествляем понятия “знание” и “научное знание”, считая их почти синонимами. Но это далеко не так. Существует немало видов знания, источником которых является отнюдь не наука, а житейский опыт, эстетические впечатления, религиозное откровение и т.д. Однако научное знание превосходит остальные виды своей полнотой, убедительностью и чисто практической силой и пользой, что достигается посредством научного метода: это такая процедура получения научного знания, с помощью которого его можно воспроизвести, проверить и передать другим.
Одной из примечательных особенностей современной науки является то, что в ней все более заметное место занимает этическая проблематика. Безусловно, интерес к этим проблемам возник отнюдь не сегодня — их обсуждение, хотя в известном смысле оно и было факультативным, имеет свою длительную и содержательную историю. Тем не менее никогда в прошлом не было такого, чтобы исследователям и администраторам науки в своей повседневной деятельности приходилось тратить столько времени и сил не только на их обсуждение, но и на попытки найти то или иное решение. Никогда в прошлом научные исследования и их приложения не оказывались объектом такого интенсивного и детального регулирования — не только этического, но и юридического. Сегодня принимается несметное количество нормативных актов как внутри, так и межведомственных, как национальных, так и международных, призванных обеспечить такое регулирование.
Некоторые иллюстрации, раскрывающие природу и характер такого регулирования. Явления и процессы в развитии, как самой науки, так и ее взаимоотношений с обществом, которые обусловили нынешнее положение дел в этой области. Изменения в социальном бытии науки, включая ее взаимоотношения с другими социальными институтами, формы и нормы ее собственного устройства, т. е. взаимоотношения внутри научного сообщества.
Несколько десятилетий назад многие философы и науковеды предрекали грядущее вступление науки в век биологии. Сегодня, если сопоставлять объемы финансирования, которое в мировой науке приходится на различные области знания, можно констатировать, что пророчество сбылось и век биологии действительно наступил. При этом необходимо сделать одно существенное уточнение и говорить о веке не столько биологии, сколько биомедицины. А это значит, что приоритетом в обществе пользуется не биология как таковая, а биология в той мере, в какой она причастна к изучению и открытию возможностей сохранения и укрепления человеческого здоровья.
Именно современная биомедицина оказывается средоточием наиболее острых этических проблем. Разумеется, она вполне может восприниматься как один из локальных, а значит, ограниченных разделов научного познания. Однако сегодня она является одной из фокальных точек развития науки тех точек, в которых раньше или же более рельефно, чем во всех других, проявляются многие глобальные тенденции, значимые для науки в целом.
Один из главных векторов, которыми можно охарактеризовать направленность развития науки (да и техники) в последние десятилетия — это ее неуклонное приближение к человеку, к его потребностям, устремлениям, чаяниям. В результате происходит все более плотное «обволакивание» человека наукой, его погружение в мир, проектируемый и обустраиваемый для него наукой и техникой. Конечно, дело при этом вовсе не ограничивается одним лишь «обслуживанием» человека — наука и техника приближаются к нему не только извне, но и как бы изнутри, в известном смысле делая и его своим произведением, проектируя не только для него, но и самого же его. В самом буквальном смысле это делается в некоторых современных генетических, эмбриологических и т. п. биомедицинских исследованиях, например, связанных с клонированием.
Истоки этих сдвигов, радикально меняющих ориентиры и установки научного поиска, можно, хотя бы отчасти, обнаружить в событиях, имевших место треть столетия назад. Тогда, в конце 60-х годов, молодежь, прежде всего студенты многих западных стран развернули мощные движения протеста, которые вылились в серьезные социальные волнения.
Прежде наука воспринималась, как правило, в качестве силы, несущей свет разума, тесно связанной с идеалами свободного критического мышления и, следовательно, демократии. Одним из ярких выразителей такой позиции как раз и был Р. Мертон. Распространенной была и другая позиция, опирающаяся на некоторые установки неопозитивизма и акцентирующая утилитарно-прагматические стороны научной деятельности. Она выражалась в нейтральной оценке социальной роли науки. Теперь же критики науки трактовали ее как силу, тесно связанную с истеблишментом, безмерно далекую от жизненных интересов простых людей и, более того, даже враждебную им, способствующую вовсе не демократическим, а, напротив, тоталитарным тенденциям, дегуманизирующую мир, порождающую и усиливающую отчуждение и порабощение человека.
В результате сначала в США, а позже и в странах Западной Европы заметно трансформировался спектр ожиданий, предъявляемых науке со стороны общества, а вместе с тем — и ориентиры научной политики государства. Отныне от научных исследований все больше начинают требовать того, чтобы их результаты позволяли удовлетворять запросы общества и потребности человека.
Происходит переориентация финансовых потоков, направляемых на поддержку науки — если вложения в физические и химические науки, в космические программы уменьшаются, то, напротив, все больше средств выделяется на исследования в области охраны окружающей среды и особенно на биомедицинские исследования. Выдвигаются такие амбициозные цели, как победа к заранее заданному сроку над онкологическими или сердечнососудистыми заболеваниями. И хотя полной победы над этими недугами добиться не удалось, успехи, достигнутые в этих направлениях, особенно в борьбе с сердечнососудистыми заболеваниями, оказались в высшей мере впечатляющими. А по мере того, как люди на собственном житейском опыте ощущали те эффекты, которые порождены этими научными достижениями, все более разнообразными и настойчивыми становились и их запросы и вожделения, адресованные науке. Ее растущая практическая эффективность в тех областях, которые ближе всего к повседневным нуждам и интересам рядового человека, таким образом, выступала в роли стимула, ускоряющего ее собственное развитие.
Параллельно с этими изменениями приоритетов научно-технической политики сходная переориентация происходит и в сфере бизнеса, который весьма преуспел в перенаправлении исследовательских интересов на создание того, что будет привлекательным для массового потребителя. И характерно, что именно те отрасли индустрии, которые теснее других связаны с медициной — фармацевтическая промышленность, медицинское приборостроение, биотехнологические производства оказались в числе наиболее успешных. Таким образом, люди во все большей мере становятся потребителями знаний, технологий и продуктов, создаваемых в биомедицинских исследованиях и на соответствующих промышленных предприятиях.
Интересно сопоставить эти процессы с тем, что происходило в те же годы в области информатики и компьютерных технологий. Здесь ключевым моментом стало широкое распространение персональных компьютеров, которые радикально изменили характер человеческого труда. И опять-таки видим ту же самую тенденцию — современные технологии подходят все ближе к человеку, радикально меняя стиль его жизни и то, как и что он видит в мире и как взаимодействует с миром.
Если в начале и середине прошлого столетия техническая мощь человека ассоциировалась прежде всего с циклопическими размерами его творений, таких, как гидроэлектростанция, атомоход, шагающий экскаватор, гигантские электронно-счетные машины, то в наши дни наиболее характерные символы технического прогресса соразмерны человеку. К их числу относится и все то быстро разрастающееся многообразие информационных технологий, которые реализуются в масштабах персонального компьютера, и биомедицинские технологии, которые по определению сомасштабны человеку и которые сегодня позволяют осуществлять манипуляции с генами человека на молекулярном уровне.
Таким образом, научно-технический прогресс все более ориентируется на интересы и нужды отдельного человека, который выступает в качестве главного потребителя того, что дает этот прогресс. Но, более того, сами эти интересы и нужды являются стимулом, во многом определяющим направления и темпы научно-технического прогресса.
Одна из наиболее серьезных составляющих то, что возникает необходимость специально исследовать и сами потребности и нужды человека, и пути и способы их удовлетворения. А это означает и возникновение насущной потребности в проведении все новых и новых экспериментов на человеке именно для того, чтобы выяснить, как можно улучшить условия его жизни. Сам человек во все большей степени становится объектом самых разнообразных научных исследований. И в той мере, в какой на нем начинает концентрироваться мощь научного познания, в какой наукой разрабатываются все новые, все более тонкие и эффективные средства воздействия на него, неизбежно возрастают элементы риска и опасности, которым он подвергается. Следовательно, актуализируется задача защиты человека, ради которого теперь осуществляется прогресс науки и техники, от негативных последствий того же самого прогресса. В результате резко обостряется необходимость выявлять такие последствия и тем или иным образом реагировать на них. А это — проблемы той области, которую можно обозначить как этика науки.
Обращаясь к тематике, интересующей этику науки, имеет смысл прежде всего различить два сложившихся в ней направления. Это, во-первых, изучение этических проблем, порождаемых взаимодействием общества и науки, или внешняя этика науки. Во-вторых, особый раздел этики науки представляют проблемы, относящиеся к взаимодействиям в пределах научного сообщества то, что можно назвать внутренней этикой науки.
Обратимся сначала к первой группе проблем, к этической оценке и регулированию практического применения тех новых технологий, которые порождает научный прогресс.
Еще совсем недавно, всего лишь два-три десятилетия назад, можно было считать, что этические проблемы науки— это нечто возникающее только в редких, исключительных ситуациях и всякий раз касающееся лишь отдельных областей научного знания. Сегодня, однако, такое представление выглядит безнадежно устаревшим. У всех за последние десятилетия была масса возможностей воочию убедиться в том, что в нынешних своих масштабах и формах научно-технический прогресс непрерывно, постоянно генерирует все новые и новые проблемы этического характера. Поэтому размышлять и дискутировать о них, искать их решения приходится не от случая к случаю, а постоянно, так что имеет смысл строить эту деятельность на систематической основе. А значит, научная деятельность совершенно явным образом обретает новые стороны, связанные с морально-этической рефлексией. Последняя при этом становится такой же неотъемлемой составляющей современного научного познания, как и методологическая рефлексия.
Очевидно, что методологические проблемы каждой области научного знания всегда имеют существенные отличия от методологических проблем других областей знания; точно так же свои специфические характеристики присущи и морально-этическим проблемам каждой из областей знания. Более того, в одних разделах науки, прежде всего связанных с познанием человека, эти проблемы стоят острее и жестче, чем в других, более удаленных от реалий повседневного человеческого существования. Но подобно тому, как исследования по (общей) методологии науки представляют вполне самостоятельную область знания, есть серьезный смысл и в обсуждении этических проблем, касающихся всей науки в целом. Разумеется, такая (общая) этика науки совсем не обязательно должна сводиться к вполне бессодержательному, на мой взгляд, вопросу о том, является ли наука безусловным благом для человека и человечества либо, напротив, безусловным злом.
Область интересов этого направления исследований определяется происходящими буквально на наших глазах кардинальными изменениями того экономического, социального и политического контекста, в котором существует и развивается современная наука. В этой связи иногда говорят о необходимости пересмотреть условия существовавшего ранее (разумеется, негласного) социального контракта между наукой и обществом. Суть этого подлежащего ныне пересмотру контракта можно выразить примерно таким образом. Общество обеспечивает условия для развития науки: финансирование исследований и их социальную поддержку, свободное определение учеными как тематики и направлений собственных исследований, так и значимости и обоснованности получаемых ими результатов.
Наука обеспечивает: а) непрерывное расширение знаний об окружающем мире (причем эти знания являются всеобщим достоянием и распространяются свободно, т. е. в принципе они доступны любому члену общества); б) изложение этих знаний в таких формах, которые позволяют применять их для создания новых полезных продуктов и технологий; в) подготовку тех, кто способен создавать такие продукты и технологии и обеспечивать их работоспособность.
Одним из скрытых допущений, делавших возможным этот контракт общества и науки, было представление о том, что знание, которое дает наука, так или иначе есть нечто безусловно благое и полезное в самых разных отношениях. Соответственно в качестве такого же безусловного блага могла рассматриваться как та познавательная деятельность, которая является смысловым ядром науки, так и те практические применения, которые получают ее результаты. К этому следует добавить, что научные исследования — если сравнивать с нынешними временами — были не очень обременительными для общества с точки зрения требовавшихся для них материальных ресурсов.
Отдельные научно-технические достижения способны порождать непредвиденные и весьма неприятные последствия. С осознанием этого обстоятельства встал вопрос: а можно ли, и если можно, то что именно, сделать, чтобы как-то совладать с этими нежелательными последствиями?
Имеет смысл в этой связи вспомнить о так называемом «технологическом императиве», который, как порой кажется, обрел едва ли не прочность аксиомы. Согласно этому императиву все то, что становится для человечества технически возможным, непременно реализуется практически. При этом явно или неявно предполагается, что уделом людей остается лишь приспособление, насколько оно вообще достижимо, к тому, что порождают все новые и новые джинны, выпускаемые учеными из пробирок.
Между тем те, кто не склонны фаталистически соглашаться с «технологическим императивом», уже достаточно давно пытаются так или иначе воздействовать на процессы принятия обществом новых технологий. В этой связи имеет смысл напомнить о деятельности по оценке технологий, которая развивается, пусть даже не всегда успешно, на протяжении последних десятилетий. Она, конечно, не ставит своей задачей прямой «запрет» опасных технологий — речь идет о том, чтобы по возможности постараться заранее предусмотреть возможность негативных эффектов и минимизировать, если не вовсе элиминировать, их.
В 90-е годы все более широкое внимание начинает привлекать «принцип предосторожности» (precautionary principle). В соответствии с этим принципом, коль скоро предлагается использование новой технологии и при этом у кого-то возникают разумные сомнения в ее безопасности, бремя доказательства ее безопасности ложится на того, кто предлагает ее ввести. Конечно, абсолютно безопасных технологий не существует, так что на практике достаточно будет показать, что риск пренебрежимо мал по сравнению с предполагаемыми положительными эффектами новой технологии. Действующая при Европейской комиссии Группа по этике в науке и новых технологиях постоянно использует принцип предосторожности в своих рекомендациях относительно тех проблем, по которым руководство Европейского сообщества запрашивает ее мнение.
Таким образом, принцип предосторожности становится платформой для предварительной оценки новых технологий. Сегодня вопрос о безопасности новой технологии ставится не задним числом, не тогда, когда ее применение уже привело к негативным эффектам, которые приходится так или иначе исправлять. Конечно, такого рода деятельностью человечеству приходится много заниматься сейчас, да и в будущем исправление сделанных ранее ошибок будет требовать немало сил и средств. Тем не менее сегодня акцент ставится на том, чтобы предупредить негативное развитие событий, в чем и состоит смысл принципа предосторожности.
В 1998 году, после появления на свет овцы Долли вспыхнули острейшие дискуссии о клонировании человека, сразу же зашла речь и возможности этического и правового регулирования работ в этой области. И эти дискуссии, и уже принятые в этой области законодательные шаги имеют место еще до разработки новой технологии, что свидетельствует о том, что технологический императив вовсе не является безусловным, что человеческий разум, вообще-то говоря, бывает в состоянии совладать не только с внешним миром, но и со своими собственными творениями.
Обсуждение этических проблем, порождаемых применением результатов научных исследований, имеет длительную историю. Между тем сама постановка вопроса о том, что этические суждения и оценки могут применяться не только к практическому использованию этих результатов, но и к процессам их получения, даже и сегодня многим представляется не просто нонсенсом, но, более того, покушением на святая святых — на свободу научного поиска. В нашей науке, пережившей кошмар лысенковщины, такое вмешательство посторонних в исследовательскую деятельность воспринимается особенно болезненно. И действительно, в современной науке все более острые формы приобретает конфликт между свободой научного поиска, с одной стороны, и необходимостью защитить достоинство, интересы и права тех, кто оказывается в роли испытуемых, с другой. Научное сообщество на протяжении целого ряда столетий отстаивало принцип свободы исследования, который, таким образом, приобрел очень высокий статус в иерархии ценностей сообщества. Достаточно сказать, что этот принцип нашел отражение в Конституции РФ, как и некоторых других стран.
Научные исследования сегодня во все больших масштабах направляются на познание, с одной стороны, самых разных способов воздействия на человека и, с другой стороны, возможностей самого человека. Наиболее характерным выражением и того и другого как раз и являются многочисленные эксперименты, в которых человек участвует в качестве испытуемого. Каждый такой эксперимент, вообще говоря, призван расширить наши познания о свойствах того или иного препарата, устройства, метода воздействия на человека и т. п. Необходимость его проведения при этом бывает обусловлена потребностями развития какого-то конкретного раздела биологии или медицины или другой области знания. Если, однако, попытаться представить себе интегральную совокупность таких экспериментов (взятую безотносительно к дисциплинарной определенности каждого из них), то окажется, что она дает нам некое знание о человеке. Можно констатировать: чем больше наука претендует на то, что она служит интересам и благу человека, тем более значительную роль в ней должны играть эксперименты с участием человека. Но участие в таких экспериментах всегда сопряжено с большим или меньшим риском для испытуемых. Таким образом, оказываемся в ситуации конфликта интересов — с одной стороны, исследователь, стремящийся к получению нового знания; с другой стороны, испытуемый, для которого на первом месте — терапевтический эффект, скажем, излечение недуга, ради чего, собственно, он и соглашается стать испытуемым.
Более тридцати лет назад один из интереснейших философов ХХ века Ханс Йонас, обсуждая проблемы экспериментов на человеке, прозорливо говорил о необходимости каким-то образом ограничить «непомерные аппетиты индустрии научных исследований». Он обращал внимание на то, что «теперь научному сообществу придется бороться с сильнейшим соблазном — перейти к регулярному, повседневному экспериментированию с наиболее доступным человеческим материалом: по тем или иным причинам зависимыми, невежественными и внушаемыми индивидами».
В то время Йонас мог утверждать, что эксперименты с людьми «мы относим именно к чрезвычайным, а не нормальным способам служения общественному благу».
В биомедицинских исследованиях существует два основных механизма такого регулирования. Это, во-первых, процедура информированного согласия, которое перед началом исследования дает каждый испытуемый. Так, в статье 43 «Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» отмечается: «Любое биомедицинское исследование с привлечением человека в качестве объекта может проводиться только после получения письменного согласия гражданина. Гражданин не может быть принужден к участию в биомедицинском исследовании». Во-вторых, в современной практике проведения биомедицинских исследований принято, что каждый исследовательский проект может осуществляться только после того, как заявка будет одобрена независимым этическим комитетом.
Такие структуры этического контроля, первоначально осуществлявшегося исключительно коллегами, впервые возникают в 50-х годах ХХ века в США, а в 1966 году официальные власти делают проведение такой этической экспертизы обязательным для всех биомедицинских исследований, которые финансируются из федерального бюджета. Впоследствии экспертиза распространяется также и на исследования, финансируемые из других источников. Оказалось, что сама же фармацевтическая компания, когда она испытывает новое лекарственное средство, заинтересована в том, чтобы проект этого испытания получил одобрение этического комитета. Ведь это будет способствовать и укреплению ее авторитета, и улучшению рыночных перспектив испытываемого препарата.
Характерно, что в США обязательной этической экспертизе подлежат не только биомедицинские исследования, но и психологические, антропологические и т. п., коль скоро они проводятся на человеке, а также исследования, проводимые на животных. В 1967 году этические комитеты начинают создаваться при больницах и исследовательских учреждениях Великобритании, причем инициатива исходит «снизу», от самих медиков.
Этическая экспертиза исследований защищает не только испытуемых, но и самих исследователей, поскольку позволяет им разделять бремя ответственности очень часто не только моральной, но и юридической. Порой утверждается не без оснований, что все эти детальнейшие процедуры и регламенты этического контроля защищают не столько испытуемых, сколько самого исследователя. Ведь если где-то в протоколах есть запись о том, что испытуемые были предупреждены о возможном риске или негативных последствиях, при наступлении таких последствий к нему трудно будет предъявить претензии. По мере осознания этой защитительной роли экспертизы само научное сообщество начинает относиться к ней несмотря на то, что ее проведение требует немалых дополнительных затрат времени и энергии все более терпимо и даже благосклонно.
С расширением практики биомедицинских исследований совершенствовалась и усложнялась деятельность этических комитетов. Ныне вопросы их структуры, функций, статуса, состава, полномочий и т. п. разработаны до мельчайших деталей.
Таким образом, тесное, непосредственное воздействие этических норм на научное познание является сегодня не прекраснодушным мечтанием,а повседневной реальностью, рутиной, с которой приходится иметь дело множеству людей.
О таком многофункциональном явлении как наука можно сказать, что это: 1) отрасль культуры; 2) способ познания мира; 3) специальный институт (в понятие института здесь входит не только высшее учебное заведение, но и наличие научных обществ, академий, лабораторий, журналов и т.п.).
По каждой из данных номинаций наука соотносится с другими формами, способами, отраслями, институтами. Для того чтобы эти взаимоотношения прояснить, нужно выявить специфические черты науки, прежде всего те, которые отличают ее от остального. Каковы они?
1. Наука УНИВЕРСАЛЬНА – в том смысле, что она сообщает знания, истинные для всего универсума при тех условиях, при которых они добыты человеком.
2. Наука ФРАГМЕНТАЛЬНА – в том смысле, что изучает не бытие в целом, а различные фрагменты реальности или ее параметры, а сама делится на отдельные дисциплины. Вообще понятие бытия как философское не приемлемо к науке, представляющей собой частное познание. Каждая наука как таковая есть определенная проекция на мир, как бы прожектор, высвечивающий области, представляющие интерес для ученых в данный момент.
3. Наука ОБЩЕЗНАЧИМА – в том смысле, что получаемые ею знания пригодны для всех людей, и ее язык – однозначный, поскольку наука стремится как можно более четко фиксировать свои термины, что способствует объединению людей, живущих в самых разных уголках планеты.
4. Наука ОБЕЗЛИЧЕННА – в том смысле, что ни индивидуальные особенности ученого, ни его национальность или место проживания никак не представлены в конечных результатах научного познания.
5. Наука СИСТЕМАТИЧНА - в том смысле, что она имеет определенную структуру, а не является бессвязным набором частей.
6. Наука НЕЗАВЕРШЕННА – в том смысле, что хотя научное знание безгранично растет, оно все-таки не может достичь абсолютной истины, после которой уже нечего будет исследовать.
7. Наука ПРЕЕМСТВЕННА – в том смысле, что новые знания определенным образом и по определенным правилам соотносится со старыми знаниями.
8. Наука КРИТИЧНА – в том смысле, что всегда готова поставить под сомнение и пересмотреть свои даже самые основополагающие результаты.
9. Наука ДОСТОВЕРНА – в том смысле, что ее выводы требуют, допускают и проходят проверку по определенным, сформулированным в ней правилам.
10. Наука ВНЕМОРАЛЬНА – в том смысле, что научные истины нейтральны в морально-этическом плане, а нравственные оценки могут относиться либо к деятельности по получению знания (этика ученого требует от него интеллектуальной честности и мужества в процессе поиска истины) , либо к деятельности по его применению.
11. Наука РАЦИОНАЛЬНА – в том смысле, что получает знания на основе рациональных процедур и законов логики и доходит до формулирования теорий и их положений, выходящих за рамки эмпирического уровня.
12. Наука ЧУВСТВЕННА – в том смысле, что ее результаты требуют эмпирической проверки с использованием восприятия, и только после этого признаются достоверными.
Эти свойства науки образуют шесть диалектических пар, соотносящихся друг с другом: универсальность – фрагментальность, общезначимость – обезличенность, систематичность – незавершенность, преемственность – критичность, достоверность – внеморальность, рациональность – чувственность. Кроме того, для науки характерны свои особые методу и структура исследований, язык, аппаратура. Всем этим и определяется специфика научного исследования и значения науки.
Социальное поведение регулируется правом и этикой. Право определяет однозначные общественные отношения, в то время как этика служит вектором поведения в неоднозначных, противоречивых ситуациях, не определяемых законом, там, где пересекаются разные интересы, мотивы и системы ценностей.
Ситуация, в которой мы сегодня живем, в высшей степени неоднозначна.
Отечественная наука оказалась на грани существования. Отсутствие ее базового финансирования при сохранении системы обучения и профессиональной подготовки, при ненасыщенных потребностях в специалистах в развитых и развивающихся странах и открытых государственных границах создали уникальное положение. Наша страна стала готовить и снабжать другие страны молодыми и зрелыми научными кадрами, обескровливая собственную науку и образование. Она столкнулась с совершенно новыми для нее проблемами, требующими нестандартных решений на всех уровнях - государственном, научного сообщества и индивидуальном. Общественное мнение - важнейший "орган" этики - раскололось на несовместимые осколки. Этика перестала цементировать нашу науку. Престиж науки в обществе упал настолько, что сложился взгляд на ученого как на "нищего бездельника". Возвышенно- романтическому образу ученого посвящаются некрологи. Необходимость фундаментальной науки, если и отстаивается в глазах широкой или элитарной публики, то только в качестве основы для решения прикладных задач - военных, потребительских или медицинских.
Идти в отечественную науку или работать в ней стало едва ли не гражданским подвигом. Морально-этический аспект приобрел крайне важное значение в жизни научных коллективов и индивидуальных ученых.
В современном положении наука и научное сообщество стали областью, где пересекаются несовместимые системы ценностей, определяющие столь же различные морально-этические позиции.
Если попытаться обобщить этические проблемы в современной российской науке, то мы бесспорно приходим к выводу, что разнообразие ситуаций, ценностей, противоположных смыслов и разных устремлений в сегодняшней жизни делает невозможным какой-то общий этический подход. Если исходить из интересов науки как высшей ценности, то следует признать, что выбор этической позиции едва ли не полностью зависит от конкретной ситуации, которая создает прецеденты, зачастую внешне противоположные. Прецеденты становятся важнее общих принципов, и нередко ситуация накладывается на здравый смысл и совесть.
Вполне очевидно, что главную поддержку фундаментальной науки должно оказывать государство. Как и чем преодолеть "куриный" кругозор власти сегодня и как объяснить ей, что теряет она самое ценное в стране? Но надежды здесь пока очень слабые. Пока же можно лишь опираться на собственные усилия при более чем скромной поддержке государства. Как удержать науку от вырождения и распада? Кого и что поддерживать? Как остановить утечку умов? Позиция, в том числе этическая, определяется здесь системой ценностей, которой следует член экспертного совета финансирующего фонда или комитета, определяющего научную политику.
Ограниченность научного сообщества, работающего в стране, и положение, когда все всех знают и находятся с ними в каких-либо определенных взаимоотношениях, создают неизбежный конфликт интересов, который почти невозможно преодолеть. Здесь, конечно, имеют место этические проблемы, но проблемы простые, которые могут быть разрешены организационным путем. К организационным решениям относятся создание множества финансирующих фондов, ротация экспертных советов, сведение к минимуму распределительной системы, полная "прозрачность" деятельности. Конечно, и при такой системе неизбежен субъективизм, в большей мере диктуемый некими доминирующими в данное время модными точками зрения.
Государство не может обеспечить достаточное финансирование всего фронта исследовательских работ, а потому на основании экспертной оценки целесообразно выделить выдающиеся научные коллективы (институты, лаборатории или группы) и создать для них условия, оптимальные для работы и жизни. Те же коллективы, которые до самого высокого уровня не дотягивают, предлагается просто закрыть или во всяком случае не поддерживать из фондов фундаментальных исследований.
Согласно другой доминирующей точке зрения необходимо финансировать лишь наиболее актуальные для страны проблемы (в области медицины - СПИД, рак, кардиология) либо приоритетные направления, сформированные на основе экспертной оценки и, исходя из выбора приоритетов, создавать
соответствующие программы и их финансировать.
Третья позиция - поддерживать молодых ученых с тем, чтобы прекратить отток научной молодежи из страны.
Наконец, предлагается сохранить научные школы, уникальную в настоящее время особенность российской науки - устойчивые научные коллективы, объединенные исследованиями собственного научного направления, имеющими богатый опыт работы в избранной области и готовящие молодых исследователей.
Выбор любой их этих позиции в качестве единственной или доминирующей очень опасен и заведомо ограничен. Так, в случае обеспечения улучшенных условий для выдающихся групп ослабляется возможность создания новых сильных коллективов и не получает развития сеть просто профессиональных лабораторий, без которых сильные группы существовать не могут.
Выбор приоритетов и их поддержка - это попытка руководить наукой, указывать ей, где и что надо делать. Это всегда приводило к посредственности и эпигонству при больших затратах.
Создание привилегий для молодежи в качестве главного направления также не приведет к успеху, ведь наука отбирает не фотомоделей и не бегунов, у нее свои критерии для профессионального исследователя, которые должны играть решающую роль.
И, наконец, ставка только на сложившиеся школы ведет к консерватизму и создает неблагоприятные условия для возникновения новых школ.
Эти очевидные ограничения сочетаются со столь же явными достоинствами каждого из рассмотренных подходов. Просто надо иметь в виду, что когда любой из них становится единственно верным, то он приобретает разрушительную силу.
К счастью, в сегодняшней российской науке все эти подходы реализуются, питаются из более или менее независимых источников, базируются на экспертизе и поддерживают разные стороны нашей науки (правда, поддержка еще крайне недостаточна). И эти разные принципы не следует объединять, концентрировать и направлять на "решающее звено"!
Таким образом, в области поддержки науки сосуществуют разные системы ценностей, что, конечно, может приводить к этическим коллизиям. Эти коллизии разрешаются по - разному, в зависимости от конкретных условий и позиции ученого, принимающего решения.
Безусловно, положительным, хотя и прецедентом, является создание смешанных лабораторий Россия - США или Россия - Германия. Такие лаборатории пользуются всемерной поддержкой РФФИ и других финансирующих фондов. Точно так же, всемерной поддержкой пользуются международные проекты, в которых участвуют российские лаборатории.
В области международных проектов и грантов непонимание и отрицательное отношение вызывают так называемые конверсионные гранты, присуждаемые проектам, участники которых ранее занимались закрытой и даже запрещенной международными актами тематикой.
Очевидно, что этические позиции при принятии решений во всех случаях конкурсного отбора проектов очень конкретны и персонализированы. В этом и заключается главная особенность современного состояния нашей науки. И этические нормы в сегодняшней сложной и противоречивой жизни науки находится среди главных факторов, определяющих ее дальнейшую судьбу.
Две с половиной тысячи лет истории науки не оставляют сомнения в том, что она развивается, т.е. необратимо качественно изменяется со временем. Фактическая история науки внешне выглядит достаточно дробно и хаотично. Но наука изменила бы самой себе, если бы в этом “броуновском движении” гипотез, открытий, теорий не попыталась бы отыскать некую упорядоченность, закономерный ход становления и смены идей и концепций, т.е. обнаружить скрытую логику развития научного знания.
Прежде полагали, что в науке идёт непрерывное приращение научного знания, ныне логика развития науки представляется иной: последняя развивается не непрерывным накоплением новых фактов и идей, не шаг за шагом, а через фундаментальные теоретические сдвиги. Пошаговую логику неспешной эволюциинауки сменила логика научных революций и катастроф. Ввиду новизны и сложности проблемы в методологии науки ещё не сложилось общепризнанного подхода или модели логики развития научного знания.
Глубокое проникновение биологии в различные сферы общественной жизни людей потребовало и новых форм контроля со стороны общества за использованием научных достижений.
Именно спецификой морали, по – видимому, и объясняется появление в последние годы ещё одной новой сферы профессиональной этики – биологической.
Под биологической этикой понимается применение понятий и норм общечеловеческой морали, в которых осмысливаются проблемы добра и зла, совести, долга, чести и т.д., к сфере экспериментальной и теоретической деятельности в биологии, а также в ходе практического применения её результатов.
В ходе решения различных биоэтических проблем утверждаются основные принципы биоэтики, некоторые из них широко признаны уже сегодня:
- Принцип единства жизни и этики, их глубокое соответствие и взаимообусловленность.
- Признание жизни в качестве высшей категории среди всех этических ценностей.
- Принцип гармонизации системы “человек – биосфера.
1) Забавичев А. П. Санкт - Петербург Издательство “Нива”1999г
2) Фролов И.Т., Юдин Б.Г. Этика науки. Проблемы и дискуссии. - М.: Политиздат, 1986.
3) Грушевицкая Т.Г, Садохин А.П. Кризис современной науки. –М.:1996
4) Русское зарубежье. Биографический энциклопеди ческий словарь. М.: РОССПЭН, 1997.
5) Абелев Г.И. Обзор отчетов по проектам РФФИ 1997г. Вестник РФФИ, 1998, №2, с. 6-15.