Особенности полового воспитания детей дошкольного возраста

 СОДЕРЖАНИЕ

 §1. Введение

§2. Динамика полового созревания

§3. Полоролевая дифференциация

§4. Понятие о половых различиях и рождении детей

§5. Среда и полоролевое созревание

§6. Нарушения и профилактика полоролевого созревания

6.1. Нарушение темпа полового созревания

6.2. Отклонения полоролевого поведения

6.3. Профилактика и коррекция (вторичная профилактика)

§7. Половое воспитание

Список литературы

§1. ВВЕДЕНИЕ

 Все исследователи, с каких бы позиций они ни рассматривали детство, единодушны во мнении о том, что первые 5–6 лет жизни - это тот период, в котором формируются базисные слои психики и личности, существенно влияющие на динамику последующего развития. Ни один другой возраст не знает таких головокружительных темпов развития: от первого слова в 10–11 мес. до 200–300слов в 2 года и 1200–1500 в 3 года (словарь повседневной речи взрослого человека обычно состоит из1500–2000слов). Иногда для иллюстрации этих темпов используют образное сравнение, утверждая, например, что примерно половину пути интеллектуального развития человек проделывает к 4 годам[BlumВ., 1964]. Не менее поразительны темпы развития и других сторон личности: ребенок проходит путь от способности к общению до потребности в общении и инициативного общения [Каган В. С., 1983], выделяет себя из среды и осознает свое физическое и психическое «Я», проходит период «кризиса 3-летних» и к 6–7 годам начинает осмысливать собственные пережи­вания и ориентироваться в них. Изменяясь под влиянием среды, ребенок меняет свое отношение к ней: стремление к удовлетворению органических потребностей все более перерастает в диктуемую содержательными и эмоциональными моти­вами деятельность [Выготский Л. С., 1984]. Это возраст, в котором адаптация преобладает над индивидуальностью [Петровский А. В., 1984], но и предпола­гает ее как необходимое условие. Даже в младенчестве, когда среда создает условия для развертывания врожденных программ, дети неодинаковы: уже в это время могут быть выявлены некоторые различия в реагировании и поведе­нии мальчиков и девочек. Путь развития дошкольника идет от предпосылок психосексуальной дифференциации к сформированным половым ролям/идентичностям.

В последние годы специалисты обращают все больше внимание на то, что воспитание, обучение и лечение детей без учета их пола чревато многими погрешностями, сказывающимися не только на непосредственном состоянии мальчика или девочки, но и — нередко — в последующей жизни. Эта актуальная сфера челове­ческой, в том числе и особенно — детской, жизни до недавнего времени не была предметом системати­ческих научных исследований, и широко бытующие обыденные представления о ней искажены мно­жеством предрассудков и ничем не обоснованных, но якобы научных, догм. Интимность психосексуаль­ных переживаний часто вырождается в ханжеское замалчивание всего связанного с полом. Считается едва ли не само собой разумеющимся, что до наступ­ления пубертатного периода дети не требуют специ­ального внимания к их психосексуальному развитию. Даже думающие иначе родители и воспитатели обыч­но не могут преодолеть в общении с детьми эмоцио­нальные или предрассудочные поведенческие барье­ры. Нередко порожденное этими затруднениями чувство собственной несостоятельности провоцирует у них сверхбдительность в отношении развития ре­бенка как представителя пола. Педиатр обычно является тем первым лицом, от которого ждут моти­вированного и обоснованного совета, помощи и руко­водства. В данном разделе мы остано­вимся на вопросах, вызывающих наибольшие трудности в повседневной работе с детьми.

Прежде всего это касается терминологии. Термины «пол», «половое» имеют в виду биологические, психо­логические и социальные различия представителей мужского и женского пола. Термины «сексуальность», «сексуальное» описывают все то, что связано с инстинктивной потребностью продолжения рода (сексуальные нормы, сексуальная мораль, типы и тех­ника сексуального поведения). Говоря об «эротике», «эротическом», обычно стремятся выделить в особую категорию психологические аспекты сексуальности (эмоциональные установки и реакции, образы соз­нания и воображения). Довольно просто понять, что смешение этих терминов способно породить путаницу, следствием которой могут быть неадекватные воспи­тание, постановка диагноза и лечение. Так, освоению детьми младшего дошкольного возраста различий между полами нередко приписывают эротическое значение, вос­принимая естественную любознательность как бо­лезненную  или преждевременную сексуальность и делая из этого неправильные воспитательные и лечебные практические выводы.

Первая и очень важная задача, возникающая перед врачем-психологом,— оценить в каждом конкретном случае половое и психосексуальное развитие ребенка как нормальное или отклоняющееся. Хотя индивидуальные нормы весьма широко варьируют, все же существует некоторое представление об общих закономерностях развития пола и формирования психосексуального мира в детском возрасте. Прин­ципиальные моменты представлены на схеме, заим­ствованной у И. С. Кона (1981), из которой следует,   что   развитие   пола — многоуровневый и сложный процесс, определяемый широчайшим кру­гом условий и причин, изучение которых продолжа­ется и сулит немало новых открытий (рис. 1). Одно из последних связано с обнаружением так называе­мого «Н-У антигена». Он характерен только для мужских клеток и определяет превращение зачаточ­ных мужских гонад в семенники, вырабатывающие мужские гормоны. Круг вопросов, которые прихо­дится решать психологу, несколько уже и связан с постнатальным психосексуальным разви­тием. Оно начинается задолго до полового созревания и в нем различают: 1) сексуальную активность и ин­тересы; 2) приобретение понятий о половых разли­чиях и рождении детей; 3) половую дифференциацию[Rutter M., 1971].

 §2. ДИНАМИКА ПОЛОВОГО СОЗРЕВАНИЯ

 Связанные с полом различия обнаруживаются уже с первых дней жизни. У девочек ниже, чем у мальчиков, пороги тактильной и болевой чувствитель­ности, они дольше спят. У мальчиков лучше мышечное развитие и способность удерживать головку. У новорожденных девочек больше, чем у мальчиков, уси­ливается аппетит при подслащивании пищи. В 3 мес. для мальчиков при выра­ботке навыка, например, фиксации взгляда на предмете, лучшим поощрением служит визуальное поощрение (показ белого круга на ярком цветном фоне), а для девочек— слуховое (ласковый голос). В 6 мес. у девочек сердцебиение замедляется больше при прослушивании джазовых мелодий, а у мальчиков – при восприятии немузыкальных прерывистых звуков. R.Green(1974), обобщая этиданные, замечает, что, хотя значение их может казаться сомнительным, за ними должны скрываться существующие уже к рождению реальные различия. В отличие от интерпретаторов его работ, видящих в них исключительно дока­зательство роли социальных влияний на формирование пола, сам R.Greenрас­сматривает вопрос шире: будет ли, например, феминннный по таким признакам мальчик и в последующей жизни фемининным и насколько результативным феминизирующим влиянием на мальчика будет обладать обращение с ним в младенчестве как с девочкой?

Различия игрового поведения мальчиков и девочек впервые прослежи­ваются в 13 мес. Девочки менее охотно уходят с материнских рук, чаще возвра­щаются к матери и оглядываются на нее, чаще стремятся вступить с ней в непос­редственный физический контакт, их игры пассивнее, чем у мальчиков. При от­делении ребенка от игрушек барьером мальчики чаще двигаются вдоль не­го (возможно, пытаясь его обойти), а девочки чаще плачут и требуют помощи матери. Наблюдение тех же групп через 6 мес. показало, что матери девочек чаще, чем мальчиков, вступали с ребенком в телесный контакт и говорили с ним. Как понимать значение этих данных, цитируемыхR. Green?Известно, что уже в младенчестве мальчики получают от матери больше физической стимуляции, а на долю девочки приходится больше голосовых имитаций. Одни исследова­тели полагают, что эти различия в поведении матерей обусловлены врожден­ными половыми различиями детей (лучшее физическое развитие мальчиков и более высокие языковые способности девочек) — мать как бы подстраивает свое поведение под особенности ребенка. Другие, наоборот, считают, что пове­дение матери формирует эти различия. Большая склонность девочек искать опору в матери обнаруживается не только у человека, но и у приматов: это мож­но с равными основаниями понимать и как подтверждение биологической де­терминации поведения мальчиков и девочек, и как результат известного сходст­ва ранней социализации у приматов и человека.

Изучение предпочтений мальчиками и девочками тех или иных игрушек наталкивается на трудности достоверной интерпретации выбора. Т.Tiegerи L. Paulinson(1978), сравнив ряд таких исследований, заметили, что выявление половых различий в игре зависит от методики исследования и позиций исследо­вателя, а работы, выявившие различия, проведены раньше опровергающих. Приверженцы ортодоксального психоанализа обращали внимание на то, что мальчики чаще используют строительный материал для возведения вертикаль­ных конструкций, а девочки — для выкладывания плоских пространств с от­крытым входом; это рассматривается как символизация мужских и женских начал, но вопрос о том, кому принадлежат эти фаллические и вагинальные ассоциации — детям или исследователям, остается открытым.

Вместе с тем, несомненно, что половые различия в содержании и стиле игры существуют уже на 2-м году жизни и что к 4 годам мальчики более маскулинны, чем девочки фемининны. Девочки этого возраста в соответствующей ситуации вполне могут повести себя как мальчики; однако мальчики даже там, где фемининное поведение обеспечивало бы больший успех, ведут себя подчеркнуто маскулинно, обнаруживая более инициативное, активное, соревновательное и агрессивное поведение, чем девочки. Так называемый «кризис 3-летних» у маль­чиков протекает резче и конфликтнее.

В дошкольном возрасте совершается этапное раз­вертывание и становление половых ролей / идентичностей: первичная иден­тичность — роль — единство роли и идентичности. Пер­вая категория, в которой ребенок осмысляет свое «я», это категория пола. К0,5—2 годам ребенок знает, мальчик он или девочка, но не знает, почему это так. Далее разворачивается этап освоения половых ролей и знакомства с различиями полов. На этом этапе(0,5—5 лет) ребенок допускает обрати­мость пола, рассматривая его как временное и меняющееся состояние индиви­да, а не его постоянное свойство; половые роли и идентичности еще форми­руются и могут диссоциировать. Лишь к 5—6 годам в ходе нормального развития роли и идентичности сплавляются и становятся сторонами единого качества. К этому возрасту ребенок уже знает, что он вырас­тет и будет мужчиной (или женщиной), хотя количественная разница «маль­чик — мужчина» («девочка — женщина») может казаться ему много больше, чем качественная разница сверстников разного пола.

Правильно оценить психосексуальное развитие невозможно без учета динамики полового созревания в пубертатном периоде. До его начала не удается обнаружить различий в коли­честве андрогенов и эстрогенов. Начиная с 7-летного возраста регистрируется нарастание секреции эсторогенов, позже преобладающее у девочек, а к 8—10 годам возрастает, особенно у мальчиков, продукция андрогенов. Эти изменения гормональной регуляции обусловлены гипоталамусом с вовлечением гипофиза и других желез внутренней секреции.

С установлением регулярной гонадной активности у девочек появляются менструации, а у мальчиков — поллюции.

Начало и продолжительность пубертатного пери­ода подвержены значительным колебаниям ( табл. на стр. 7 ). Одновременно с сомати­ческой перестройкой, свойственной половому созре­ванию, происходят изменения и в психике. На фоне уже освоенной половой принадлежности подросток воспринимает изменения своего тела, необычные для себя ощущения, испытывает ранее еще неизвестные ему сексуальные переживания (пубертатный эро­тизм).

Сознание заполняется сексуально окрашенными образами, желаниями и фантазиями. Все это застав­ляет подростка вновь и вновь оценивать себя, свою мужественность или женственность. Он с тревогой сле­дит за тем, чтобы соответствовать «норме» своего пола. Чрезмерная требовательность к себе и опасения несостоятельности поддерживаются жесткостью оце­нок в среде сверстников. Их мнение способно при высоком росте, значи­тельной физической си­ле и других «общепри­знанных» в этой воз­растной группе данных укрепить уверенность мальчика в том, что он соответствует мужско­му идеалу. Сомнения же полного или невы­сокого подростка в его мужественности  под влиянием мнения референтной группы мо­гут усилиться. У таких неуверенных в своей маскулинности   маль­чиков нередко отмеча­ется   компенсаторное поведение, призванное посредством   утриро­ванно «мужественных» поступков — грубости, драчливости и т. д. — доказать их нормаль­ность. В освоении по­ловой   идентичности, таким образом, уча­ствуют сверстники, ко­торые своими оценка­ми маскулинности и фемининности, полово­го поведения, психо-сексуальных установок и ориентаций помогают осознать половую принадлеж­ность, усвоить соответствующую манеру поведения. В этом процессе принимают участие сексуально-эротические стимулы, различные у мальчиков и де­вочек.

Не утихшая пока дискуссия о биологической или социальной детермина­ции выше описанных процессов носит весьма отвлеченный характер, ибо процессы эти биосо­циальны. Считается, что генитальный пол новорожденного сигнализирует взрос­лым о необходимом стиле общения с ребенком — анатомический факт перево­дится в информационный знак, становится фактом языковым. Исходя из про­веденных исследований, И. И. Лунин считает, что отправ­ным моментом формирования первичной половой идентичности до начала ре­чевого развития ребенка являются используемые в общении с ним коммуни­кативные средства и обозначения (указания пола — «мой мальчик», скрытая в ряде имен информация о поле, тембровая и интонационная окраска мужской и женской речи и проч.). Должен, однако, существовать некий «ключ», при по­мощи которого ребенок может расшифровать указания на свой пол, сравнить и соотнести средства идентификации с «я» и «не я». Нахождение этого «ключа» едва ли возможно без учета того, что уже новорожденные девочки и мальчики по-разному реагируют на мужчин и на женщин. Направление половой диффе­ренциации определяется не только средовыми факторами, но и врожденными особенностями реагирования. Да и сами языковые стороны половой идентифи­кации неоднозначны, как вообще неоднозначно соотнесение языка и реальности, им обозначаемой: «Робинзонада личного опыта, когда в сознание ребенка сна­чала входит некоторый объект, которому подыскивается слово, представляет лишь одну сторону процесса. Не менее важной является другая: ребенок полу­чает не отдельные слова, а язык как таковой. Это приводит к тому, что огром­ная масса слов, уже вошедших в его сознание, для него не сцеплена с какой-либо реальностью. Дальнейший процесс «обучения культуре» заключается в откры­тии этих сцеплений и в наполнении «чужого» слова «своим» содержанием». В ходе половой идентификации ребенок и подыскивает названия для проявления пола, и наполняет обозначения пола конкретным содержанием.

 §3. ПОЛОРОЛЕВАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ

 Первая категория, в которой ребенок осваивает собственное «Я», это половая   принадлежность [Кон И. С., 1981]. По даннымG. Gesell(1930), большинство детей 2,5 лет не могут правильно отнес­ти себя к тому или иному полу, тогда как в 3 года ²/₃ детей делают это верно. Считается, что полное осозна­ние своего пола происходит к4,5годам. В связи с этим следует заметить, что с момента освоения «Я» большинство детей пользуются родовыми речевыми формами, хотя нередко затрудняются в определении пола других детей и перечислении половых различий.

Половые различия в поведении обнаруживаются намного раньше. Уже на первом году мальчики и де­вочки по-разному реагируют на зрительные и слу­ховые раздражители, в 13—15 мес. неодинаково реа­гируют на отделение от матери, проявляют разное поведение в игровой ситуации и в ситуации преодо­ления препятствий, предпочитают разные игрушки. Одни из различий считают более, другие—менее достоверными. Общенризнано, например, что уже к 2 годам мальчики более агрессивны, чем девочки. Как бы то ни было, важно, что существует некая предрасположенность, обусловленная в основном конституционально-биологически и предшествующая формированию половой идентичности — осознанию своей принадлежности к определенному полу. Оно складывается в ходе половой социализации на базе генетических программ. В основе половой идентифи­кации лежат по крайней мере два фактора: телесные признаки пола и формирование образа тела, с одной стороны, и признаки поведения и черты характера, ко­торые принято расценивать как свойственные пред­ставителям мужского или женского пола,—с другой.

Относительно психологических механизмов по­ловой дифференциации существуют различные гипо­тезы. Один из них предполагают, что ребенок бес­сознательно подражает поведению людей своего пола, другие делают акцент на научении: взрослые поощряют у ребенка поведение, которое они считают соответствующим  полу, порицая всякие  прояв­ления, приписываемые другому полу, наконец, третьи опираются на то, что ребенок, достигнув половой идентичности и считая себя девочкой или мальчиком, стремится вести себя соответствующим образом. Эти гипотезы не исключают, а дополняют друг друга.

До недавнего времени мало внимания обращалось на то, что не только влияние взрослых, но и общение со сверстниками своего и противоположного пола играет важную роль в половой социализации. Оценка сверстниками физических особенностей и поведения, а также реакция на них оказывают чрезвычайно силь­ное, а подчас и решающее влияние на оценку ребен­ком себя как представителя пола. Группа сверстников, в целом более осведомленная, чем каждый отдельный ребенок, помогает своим членам постичь множество необходимых, но замалчиваемых взрослыми сведений, связанных с полом. Изоляция ребенка от сверстни­ков может поэтому оказать весьма значительное тор­мозящее влияние на психосексуальное развитие.

Половая идентичность реализуется в освоении половой роли, под которой имеют в виду существую­щие в обществе представления о мужском и женском поведении и соответствующие ожидания, которым должен соответствовать индивид, чтобы его призна­вали мужчиной или женщиной. Вполне понятно, что приписываемые мужчинам (маскулинные) и женщи­нам (фемининные) особенности поведения не могут быть только биологическими, врожденно обусловлен­ными или только привитыми в ходе воспитания и со­циализации. Средовые влияния способствуют или препятствуют развитию, обогащению и усложнению биологической предрасположенности, правильному ее развертыванию в реальное маскулинное или фемининное поведение. Отсюда понятен неослабевающий интерес к тому, какие признаки маскулинности и фемининности заданы биологически, так сказать да­ны от природы, а какие прививаются в ходе социа­лизации. Установлено, что девочки превосходят маль­чиков в вербальных способностях, мальчики же сильнее в визуально-пространственных, математичес­ких способностях и к тому же они более агрессивны. Сообщения о различиях в тактильной чувствительно­сти, предрасположенности к страху и тревожности, общем уровне активности, соревновательности, доми­нировании, послушности и заботливости требуют дальнейших подтверждений. Кажутся недостаточно обоснованными найденные у девочек большая соци­альность, внушаемость, более низкий уровень само­уважения, большее умение справиться с повседнев­ными задачами, более выраженное влияние наслед­ственности, слабая потребность в достижении, лучшее развитие слухового восприятия. Окончательно также не доказаны у мальчиков склонность к сложным познавательным процессам с преодолением ранее усвоенных реакций, более аналитический познава­тельный стиль, подвластность среде, потребность в достижении, лучше развитое зрительное восприятие [MaccobyЕ. Е.,JacklinС.N.,1974]. Как можно видеть, дело обстоит не так просто, а попытки все в человеческом поведении однозначно и категориче­ски разделить на маскулинное или фемининное — неправомерны. К такому заключению приводят по крайней  мере два  обстоятельства,  отмечаемые И. С. Коном: 1. Идеалы маскулинности и фемининности противоречивы и изменчивы; в современном мире они шире и полнее и выражают не только муж­скую, но и женскую точку зрения. 2. Строение и функ­ционирование мозга не обнаруживают четкой половой дифференциации; один и тот же мозг обладает воз­можностью программировать поведение по мужскому и женскому типу—одни программы в ходе развития и воспитания реализуются больше, другие меньше, но всякая мужская особь содержит некоторое фемининное, а женская особь — маскулинное начало. Се­годняшние представления вкратце сводятся к тому, что каждый человек обладает одновременно маскулинными и фемининными чертами, степень выражен­ности, гибкость и особенности сочетания которых определяют общее впечатление маскулинности и фемининности.

Какой же практический вывод из столь противоре­чивых теоретических представлений можно сделать?Пола­гаю, что следует прилагать все усилия для воспита­ния в мальчике маскулинных, а в девочке—фемининных качеств, не препятствуя при этом развитию в ребенке позитивных качеств, по традиции приписы­ваемых другому полу, но и не навязывая их. При этом необходимо считаться с индивидуальными и возрастными закономерностями полоролевой социализации. Например, едва ли уместно эмоционально тонкого, мягкого и музыкального одаренного мальчика отры­вать от занятий музыкой во имя мужественных, силовых видов спорта, полагая его склонности «жен­скими», — гораздо продуктивнее позволить ребенку быть самим собой, одновременно развивая в нем то, что представляется должным.

Подросток, стремящийся чувствовать себя мужчи­ной, ориентируется прежде всего на физические каче­ства и «силу воли», при этом нередко стыдясь проявле­ний присущих ему нежности и заботливости; настаи­вая на демонстрации последних в повседневном пове­дении, мы ставим его в трудное положение.

  §4. ПОНЯТИЕ О ПОЛОВЫХ РАЗЛИЧИЯХ И РОЖДЕНИИ ДЕТЕЙ

 Дети-дошкольники задают вопросы о происхожде­нии детей, физических половых различиях, об ор­ганах и функциях ребенка другого пола. В этом ска­зывается их собственная половая идентификация, их стремление разобраться и утвердиться в своей половой   принадлежности. Младшие школьники интересуются процессом родов. Перед пубертатом спрашивают о роли отца в происхождении детей и в браке. Развитие вопросов соответствует формиро­ванию понимания детьми происхождения младен­цев.

Пятилетние дети имеют неполные и неточные представления о репродукционном процессе. Почти все они знают, что ребенок происходит из материн­ского живота, но роль отца для них смутна и не­определенна.

Более половины думают, что живот надо разрезать, чтобы получить ребенка. Большинство мальчиков ду­мают, что младенцы формируются из пищи. Девочки полагают, что ребенок «всегда там находился». Боль­шая часть детей не осознает значения грудных желез как женских характеристик. Ошибки в рас­познавании гениталий делают в возрасте 5—8 лет, хотя половина уже к 5 годам хорошо знает эти раз­личия.

По  статистике проведенных исследований, сведения о различии мужских и женских гениталий до 7 лет получили 61 % дево­чек и 52 % мальчиков. По мнению ряда специалистов, об этих различиях они все должны были знать к 2,5—3 годам. Реакции детей на половые различия, согласноJ.H.Conn(1940), таковы, что боль­шинство считают их естественными, хотя часть из них удивляются или считают смешными. Некоторые дети думают, что у девочек ранее был пенис, но за­тем они его потеряли. Наши исследования выявили, что без значительных переживаний о своих половых различиях узнали все дети за исключением 20% мальчиков и 10 % девочек. Запаздывает и приобре­тение сведений о деторождении: к 7 годам о родо­вом акте знают только 28 % мальчиков и 15 % де­вочек [Исаев Д. Н., Александрова Н. В., 1978]. R. Noubert(1971) полагает, что эти сведения должны быть в 5—7 лет известны всем детям. О роли отца к 7 годам узнает каждый 5-й мальчик и каждая 10-я девочка. ПоR. Noubert(1971), об этом должны знать все дети к 6—8 годам.

 §5. СРЕДА И ПОЛОРОЛЕВОЕ СОЗРЕВАНИЕ

 В младенчестве родители или постоянно заменяющие их лица составляют основную среду обитания ребенка, от которой зависит развитие его психики и даже жизнь: существуют наблюдения, что дети, лишенные эмоционального контакта со взрослыми, могут при отсутствии соматических заболеваний в воз­расте 4—5 лет погибнуть при явлениях маразма. В одном из родильных домов ФРГ новорожденных из страха перед инфекционными заболеваниями длитель­ное время содержали в кювезах; смертность среди них достигала 32:1000. В тюрьме же с ее худшими условиями, но при возможности совместного пребы­вания ребенка с матерью, смертность составляла 19:1000. Но если исход бы­вает и не столь тяжелым, эмоциональный мир младенца в условиях подобной депривации не получает необходимых стимулов к развитию и ребенок рискует вы­расти недостаточно способным к контакту, с более или менее тяжелыми нару­шениями психики[RutterМ., 1974;Langmeier J., Matejcek Z.,1984].Heиспы­тавший материнского тепла в младенчестве, лишенный его позже или «разо­чаровавшийся» в матери, он может чувствовать себя беззащитным, испытывать страх, тревогу и находить утешение в ощущениях от собственного тела (раска­чиваться, сосать палец, кусать губы, раздражать гениталии и т. д.). У выросших в условиях материнской депривации приматов, по данным широко известных экспериментов Н.Harlow,выявлялись тяжелые нарушения поведения, они были неспособны к полноценному копулятивному и родительскому поведению. L.Yarrow(1965) подчеркивает роль матери как источника сенсорной стимуляции и удовлетворения витальных потребностей младенца, посредника между ре­бенком и средой. Индивидуализированное предпочтение младенцем матери устанавливается с 5—6-месячного возраста и в итоге приводит к формирова­нию более широких отношений с окружающим миром. В 5—7 лет начинается некоторое ослабление привязанности ребенка к матери как подготовка к более самостоятельной жизни.

Ранее затрагивался вопрос роли отца в полоролевой дифференциации. Наибольший же интерес вызывает не столько раздельное понимание миссии отцовства и материнства, сколько роль семьи, в которой эти миссии обретают конкретное выражение [Спиваковская А. С., 1986]. Для этого показательны исследования И. И. Лунина. Он использовал для изучения семейной соци­ализации разработанную им методику изучения семейной социализации (МИСС) и адаптированную методику измерения родительских реакций (МИРР) в сочетании с опросниками для родителей о половых различиях, обсле­довав 50 полных семей (по 25, имеющих мальчика или девочку) с детьми (сред­ний возраст 6 лет), посещавшими детский сад, и 50 детей (по 25 мальчиков и девочек) того же возраста, не менее 4 лет воспитывавшихся в детском доме.

Стимулы МИСС представляют собой рисованные изображения связанных с полом ситуаций, в которых участвуют все члены семьи или (для воспитывав­шихся в детском доме) вместо родителей изображены мальчик и девочка. От ре­бенка требовалось ответить на вопросы:

1. Бывает ли такое? Можно ли так делать и хочется ли, чтобы так было? (в ситуации наказания—согласен ли с ним)?

2. Нравится ли изображенная ситуация каждому из родителей?

3. Обозначить ситуацию в целом и каждого из ее участников каким-либо цветом из 8-цветного набора Люшера.

Родители определяли:

1. Нравится ли ситуация каждому из участников?

2. Бывает ли такое?

3. Производили цветовую идентификацию ситуации и ее участников.

Воспитывающиеся дома дети не обнаружили половых различий в отноше­нии к ситуациям агрессии и оказания помощи родителям. Мальчики считали, что наказывать их имеют право оба родителя, но «справедливые» наказания приписывали матери; девочки, оставляя право наказания преимущественно за матерью, «справедливые» наказания приписывали отцу. Существенные разли­чия выявлялись в оценке игровой деятельности. Вербальные и цветовые оценки мальчиков указывали на предпочтение игры с танком и отвергание игры с кук­лой. Все мальчики считали, что отцу их игра с куклой не понравится, но поло­вина указывала, что маме это может нравиться. Девочки предпочитали игру с куклой, но вполне допускали игру с танком; отношение родителей к своим «мужским» играм воспринимали как спокойное или заинтересованное.

Отцы в полном соответствии с представлениями о них матерей и детей отри­цательно относились к несвойственным полу ребенка (особенно у мальчиков) играм. Во всех остальных случаях представления родителей и детей о ситуации не совпадали. Матери положительно относились к любой помощи детей. Отцы девочек не одобряли их попыток помогать в «мужском» труде, помощь же сы­новей матери в «женском» труде считали вполне допустимой; они считали, во­преки мнению самих мальчиков, что сыновьям такая помощь матери не по душе. Несмотря на невозможность каждого члена семьи увидеть себя глазами других, обследованные семьи все же обладали определенной структурной уравновешен­ностью — позиция одного члена семьи не становилась жестким императивом для других. Так, отец мог быть настроен против помощи ему со стороны дочери, мать — не разделять позиции отца, а девочка — все же пользоваться его ин­струментами.

Обработка полученных данных на компьютере позволила отразить сложную сис­тему оценок и отношений в графических индивидуальных и обобщенных моде­лях полоролевых отношений в семье. Их сравнение выявляет различия на всех уровнях между семьями мальчиков и девочек. Однако вывод об однозначно фемининном или маскулинном типе воспитания был бы опрометчив, ибо анализ показывает, что они могут существенно различаться и внутри пола.

Воспитанники детского дома выявили больше различий между полами, чем «домашние» дети. Мальчики и девочки оказались в своих установках значи­тельно более нормативными и склонными более строго следовать декларативным образцам, хотя неосознаваемые установки могли таким образцам противоречить. Так, все считали, что драться нельзя, но мальчики все же чаще дрались (больше друг с другом, меньше с девочками), в целом оказываясь агрессивнее девочек. Все дети высоко положительно оценивали проявления ласки, исходящей от че­ловека любого пола. Взрослый труд «своего пола» мальчики чаще рассматри­вали негативно или амбивалентно: они считали, что это нельзя, не хочется и не бывает, но полагали, что наблюдающему мальчику это нравится. Аналогич­ным было и отношение девочек к «мужскому» труду. «Женский» же труд и маль­чики, и девочки оценивали положительно. И. И. Лунин справедливо полагает, что это связано с запретностью в детском доме «мужского» труда из-за опасе­ний травматизма. Видимо, не меньшее значение имеет и то, что все воспитате­ли — женщины.

Обследование по МИРР включало в себя прослушивание родителями адре­сованных соответственно матери и отцу магнитофонных записей 20 фраз, произ­носимых 6-летним ребенком, пол которого по голосу определить невозможно. Это были просьбы о помощи, агрессивные высказывания, потребность в утеше­нии, разрушительное поведение, дерзость, общение с гостем и младшим ребенком, проявление самостоятельности, привлечение к себе внимания, вопросы о поле. Родителям предлагалось представить, что это говорит их ребенок, и от­ветить, отреагировать на услышанное. Реакции были, как правило, ярки и эмо­циональны. Затем родители заполняли опросники половых различий, опреде­ляя: 1) относятся ли 32 в общем нейтральных по полу качества к мальчикам, девочкам или к тем и к другим; 2) важность всех этих качеств для мальчиков и для девочек.

В отличие от результатов по МИСС, между родителями мальчиков и ро­дителями девочек различий не было, но между матерями и отцами они обнару­живались. Отцы спокойнее матерей относились к агрессии детей в адрес млад­ших и гостей, к конфликтам ребенка и гостя, чаще отзывались на просьбы детей о помощи в игре, занимали более жесткую позицию по отношению к вопросу ребенка: «Откуда берутся дети?». Матери были внимательнее отцов к физи­ческим жалобам ребенка и при заполнении опросников находили больше разли­чий между полами. Чем более выраженными и важными представлялись ро­дителям половые различия, тем больше они затруднялись при столкновении с вопросом о происхождении детей и тем менее реалистическими были их ответы.

Оказалось интересным сопоставление данных по МИСС, моделирующей зрительный образ ситуации, и МИРР, моделирующей слуховой образ; зритель­ные модели больше, чем слуховые, «пропитаны» половыми различиями, на осно­вании чего делается предположение, что зрительное восприятие больше влияет на связанное с полом реагирование. Не исключено, что в других возрастных группах значение этой разницы может быть иным.

Эти эксперименты еще раз обращают внимание на то, что половое воспи­тание в семье — не просто сумма влияний взрослых на ребенка-дошкольника, а сложная система взаимных влияний взрослых и ребенка друг на друга. В этой системе существуют свои внутренние противоречия, но значение их отнюдь не обязательно негативно и потому, что они могут уравновешивать и компенсиро­вать друг друга, и потому, что побуждают ребенка на этапе интенсивного полоролевого формирования к собственной активности, поисковому поведению.

  §6. НАРУШЕНИЯ И ПРОФИЛАКТИКА ПОЛОРОЛЕВОГО СОЗРЕВАНИЯ

 1. Нарушение темпа полового созревания. Половое созревание находится под влиянием конституциональных особенностей, наследственности, состояния здо­ровья и материально-бытовых условий. Тяжелые психотравмирующие переживания могут его задержать, а легкие—ускорить [Кобозева Н. В. и др., 1981 ]. Для ускорения полового созревания имеет также значение и совращающее воспитание в семье или дли­тельное развращение посторонними лицами вне дома.

Профилактикой церебральных (диэнцефальных) форм отклонений полового развития могли бы быть все мероприятия, противодействующие формирова­нию резидуальных поражений ЦНС. Уже развивший­ся диэнцефальный синдром во избежание его влия­ния на половое созревание должен лечиться соответствующими препаратами.

Оставляя в стороне формы отклонений полового созревания органического генеза, остановимся лишь на таких, которые зависят от психогенных влияний. Предупредить весьма вероятную задержку полового созревания может исправление такого воспитания, при котором с ребенком жестоко обращаются, запу­гивают, терроризируют или явно отвергают. Изъятие ребенка из среды, где он подвергается постоянной сексуальной стимуляции, может предотвратить уско­рение полового созревания.

Онанизм (мастурбация, ипсация) — стимуляция гениталий руками, другими частями тела или пред­метами, он может сочетаться с эротическим фанта­зированием или исчерпываться ими. Это часто встре­чающееся явление не всегда легко распознается. В некоторых случаях из-за общего напряжения мус­кулатуры, гиперемии лица, обильной перспирации, отрешенности онанистические акты у детей квалифи­цируют как эпилептические припадки. Не всегда сра­зу правильно оцениваются онанистические акты то­гда, когда для самораздражения используются тре­ние бедер, прикосновение к гениталиям пяткой, скры­тая стимуляция о предметы. Онанизм может встре­чаться как у нервно-психических больных, так и у здоровых детей. Заключение о болезненности этого сексуального проявления можно составить по сочета­нию следующих признаков: 1) начало до периода по­лового созревания; 2) большая частота (чаще 1 ра­за в 10—60 дней); 3) сочетание с другими формами сексуальных проявлений (обнажение гениталий, под­глядывание за обнаженными, эротические фанта­зии); 4) наличие его в структуре того или иного нерв­но-психического заболевания. Мнение о безвредности нечастых проявлений онанизма становится в настоя­щее время общепринятым, однако оно не должно ме­шать в каждом случае тщательно исключать причинную связь между обнаруженной мастурбацией и нервно-психическим расстройством. Если будет уста­новлено, что онанизм ребенка — симптом заболева­ния, то лечение будет главным образом сво­диться к лечению основного расстройства и лишь затем — к подавлению его сексуальных проявлений. Профилактика онанизма, если он является составной  частью клинической картины заболевания (резидуаль-но-органического поражения ЦНС, эпилепсии, психо­за, психопатии, невропатии, невроза), сводится к их предупреждению. У части больных детей под влия­нием развращения или совращающего воспитания мо­гут преждевременно проявиться сексуальное влечение и его удовлетворение в форме самостимуляции. По­следнее, не входя в структуру болезни, осложняет ее. Предотвращение онанизма аналогично профилактике его у здоровых детей.

Механизмы возникновения онанизма у здоровых детей различны. Он может возникнуть как компенсаторное явление при постоянных неприятных пережи­ваниях в связи с пренебрежением, издевательствами, жестокостью, избиениями в семье или из-за преда­тельства, безразличия близких. Случайно обнаружив, что мастурбационные действия, вызывая положитель­ные эмоции, заглушают постоянное беспокойство, пе­чаль, тревогу или гнев, ребенок вновь и вновь обра­щается к этому средству. Онанизм может возник­нуть вследствие сексуальной провокации распущен­ных или непонимающих последствий своего слишком откровенного поведения родителей и близких. Реже встречающееся развращение ребенка не обязательно осознанно, оно может быть, например, у одинокой ма­тери, которая, не придавая значения полу своего сына, не только не стыдится раздеваться перед ним, но и использует его в качестве помощника при одева­нии или требует от него в этот момент восхищения «своей красотой». Единичны, но особенно опасны случаи сознательных раздражений гениталий у детей, быстро приводящие к проявлению сексуальности. Физические наказания у некоторых детей, особенно если при этом затрагивается нижняя часть тела, иногда также приводят к сексуальному возбужде­нию. Следует иметь в виду раздражения гениталий одеждой, болезненными процессами, глистами, ино­родными предметами, выделениями, особенно при пренебрежении гигиеническими требованиями. Ска­занное делает понятной необходимость учитывать при проведении профилактических мер эти различные пути, приводящие к детскому онанизму. Следует оста­новиться на мастурбации подростков. У мальчиков она в пубертатном периоде рассматривается как про­явление саморегуляции половой функции. Если часто­та не превышает регулярность нормальных поллюций, то вмешательство не требуется.

2. Отклоняющееся полоролевое поведение.Под откло­няющимся полоролевым поведением мы понимаем наличие в поведении индивида свойственных проти­воположному полу проявлений [Исаев Д. Н., Ка­ган В. Е., 1981]. Обнаружить такие проявления мож­но при нижеследующих ситуациях и условиях.

Выбор игр и игрушек.Мальчики предпочитают «фемининные» игры: в куклы, дочки-матери, учитель­ницу и др., а девочки — «маскулинные»: в войну, ма­шины, конструкторы.

Ролевые предпочтения.Одни дети, сохраняя адек­ватное своему полу поведение, стремятся быть среди детей противоположного пола. Другие остаются в кругу сверстников своего пола, но ведут себя как представители противоположного. Третьи и в поведе­нии, и в выборе круга общения ориентированы на противоположный пол. В играх фемининные мальчи­ки склонны принимать женские (матери, хозяйки, учительницы), а маскулинные девочки—мужские (командира, разведчика, отца) роли.

Общение со взрослыми.Фемининные мальчики любят быть среди женщин, могут часами слушать их разговоры, нередко избыточно ласковы, кокетливы с мужчинами, а в отношении к отцу, как дочери, ими­тируют мать. Маскулинные девочки предпочитают быть среди мужчин, менее ласковы, ласки их могут быть грубоваты, в отношении к матери ведут себя по-сыновьи, проявляют интерес к женщинам и иногда надолго влюбляются в них.

Предпочитаемая деятельность.Мальчики интере­суются и охотно занимаются домашним хозяйством, шитьем, предпочитают тихие занятия. Девочки про­являют интерес к домашней технике, могут стремить­ся в кружки моделирования, заниматься видами спорта, требующими силы, выносливости, агрессивно­сти. У других детей на первый план выступает отвергание свойственной их полу деятельности.

Стремление к принятию внешнего вида другого пола.Мальчики переодеваются в женскую одежду и обувь, применяют косметику или карандаши и крас­ки, любят «покрутиться перед зеркалом». Девочки не любят платья и украшения, предпочитают спортивно­го типа одежду, скрывающую женские черты тела, мало смотрятся в зеркало; они склонны к чрезмерно­му опрощению своей внешности, подчеркнутому пре­небрежению к ней и утрированию мужского стиля.

Фантазии и мечты,в которых ребенок выступает как представитель другого пола в настоящем или бу­дущем. Их выявление облегчается при анализе снови­дений, дневников, сочинений, рассказов, желания по­ходить на того или иного человека, литературного или киногероя.

Неудовлетворенность своей социальной рольюпро­слеживается обычно в более или менее активной, не­редко завистливой заинтересованности в преимуще­ствах другого пола и реже в прямо формулируемом желании изменить пол.

Общий рисунок поведения.Фемининных мальчи­ков отличают мягкая округлость и плавность поход­ки, жестикуляции, мимики и речи, а маскулинных де­вочек — размашистая резкость и угловатость.

Эти признаки обычно манифестируют в возрасте 2—5 лет. У ряда детей отмечается первое проявле­ние их в младшем школьном возрасте. Сохраняясь в течение 1—3 лет, они обычно сменяются четкой иден­тификацией по типу своего пола и являются, по-ви­димому, потенциально болезненным, кризисным эта­пом нормального развития. Благодаря характеру существующих экспектаций, значительно более жестких для мужчин, фемининное поведе­ние мальчиков влечет за собой более выраженную и невротизирующую социальную дезадаптацию, чем маскулинное поведение девочек. Каждое из этих про­явлений тем вероятнее патологично, чем оно: 1) рань­ше проявляется, 2) более устойчиво во времени, 3) более выражено, 4) более склонно к прогрессированию, 5) больше сочетается с другими подобны­ми признаками. Пубертатный период в одних случаях связан со сглаживанием и ликвидацией, в других — с их усилением, нередко сочетающимся с присущим противоположному полу сексуально-эротическим по­ведением.

Условия и причиныотклоняющегося полоролевого поведения связаны с нарушениями в описанном выше процессе половой идентификации.

Биологические условияотклонения идентифика­ционных стереотипов создаются наличием генетиче­ских, гормональных и морфологических нарушений формирования пола. Действуя изолированно или сов­местно, они определяют отношение взрослых к ребен­ку как к мальчику или девочке. Это отношение про­тиворечит либо связанным с внешней оценкой пола экспектациям, либо внутренним установкам самого ребенка, в обоих случаях создавая предпосылки конфликта «установка — экспектации». Еще более сложная ситуация возникает, когда биологический пол ребенка оценивается неоднозначно даже в семье.

Сами по себе биологические условия не являются абсолютной детерминантой половой идентифика­ции — это показано на примере гермафродитизма и прослеживается в  наблюдениях других нару­шений. Так, девочка 13 лет с поликистозом яичника в дошкольном возрасте играет в куклы, носит соот­ветствующую полу одежду, хочет быть учительницей в младших классах, выйти замуж и иметь ребенка, но вместе с тем всегда любила подвижные игры, лег­ко умела найти место в компании мальчиков и по­стоять за себя, в 10—12 лет проявляла специфически мальчишеское внимание к красивым девочкам, «оби­жая» их, а в 12 лет в санатории оказалась инициа­тором генитальных игр с девочками. При просьбе нарисовать человека спросила — мужчину или жен­щину. В подобных наблюдениях обращает на себя внимание контрастная амбивалентность между вос­приятием себя как представителя одного пола и присущими другому полу побуждениями, затрудняющая социальную адаптацию.

Индивидуально-характерологические условия.Оп­ределенные черты характера населением традиционно связываются с полом: как фемининные оцениваются пассивность, неуверенность в себе, конформность, робость, застенчивость, боязливость, сочувственная синтонность, жалостливость, сентиментальность, меч­тательность, как маскулинные — эмоциональная сдер­жанность, автономность, замкнутость, импульсивность, взрывчатость, агрессивность, самоуверенность. Обыч­но мальчики с несвойственными полу чертами харак­тера оцениваются сверстниками и взрослыми как «дев­чонки» и «бабы», а девочки как «свой парень», «сорви­голова». Такие отношения и оценки создают условия для искажения полоролевой идентификации. Кроме того, сами черты характера могут приводить к возник­новению коммуникативных трудностей, как это бы­вает, например, у интровертированных мальчиков и экстравертированных девочек.

Затруднения в освоении образа своего тела, ста­новлении «физического „Я"», связанные с индивиду­альными особенностями психики, включают в себя и затруднения в освоении своей физической половой принадлежности, что препятствует адекватной полоролевой, а позже и психосексуальной идентификации. Соматические и психосоматические расстройства, полнота и другие особенности физического состояния и облика мешают правильно оценить степень разви­тия своей мужественности — женственности. Сходные трудности возникают при интеллектуальной прими­тивности, неспособности к самоанализу, рефлексии.

Саша Г., 13 лет. Родился в тяжелой асфиксии, отставал в развитии. Отец ушел, когда мальчику было 5 лет. Ревнует к 6-летнему брату (сыну отчима). С детства возбудимый, грубый, холодный. Учился с трудом. С 3-го класса убегал из школы. С 6-го класса школу практически не посещал. С 1-го класса бродяжничал по 7—14 дней (у родных на даче, у знакомых, в асоциальной компании). С 10 лет раннее половое созревание, онанизм, была попытка изнасилования девочки. После гомосек­суального контакта раздевал брата, принуждал его к орально-генитальному контакту. Приводил асоциальных девушек. Выпи­вает по бутылке вина, опохмеляется, имеется влечение к алко­голю. Примитивен, эмоционально холоден, жесток. Имеет пред­ставление о долге, любви, привязанности, праве и ответствен­ности, но не соотносит их со своим поведением, не оцени­вает его.

 В формировании полоролевого поведения этого мальчика участвует несколько факторов: раннее по­ловое созревание, своеобразие личности (возбуди­мость, холодность) и воспитание по типу отвергания. Можно, однако, предположить, что наибольшее зна­чение имеют психопатоподобные изменения личности, благодаря которым рано проявившаяся сексуальность приобрела асоциальный характер.

Личностно-социальные условия.  Недостаточная дифференцированность половых ролей в семье и внесемейном окружении, расплывчатые образцы маскулинности—фемининности  и предрассудочные их оценки, восприятие ребенком любого поведения окру­жающих в качестве образца, патологизация нормаль­ных и недооценка патологических проявлений пола, огрехи полового воспитания и т. д. образуют наибо­лее активные, особенно для детей младшего возраста, условия искажения полоролевого поведения. Именно личностно-социальные влияния формируют содержа­тельную сторону психосексуальных ориентации, ин­тенсивность и индивидуальный стиль которых зависят от биологических и характерологических особенно­стей.

Неудовлетворенность родителей реальным полом ребенка может приводить к навязыванию ему стерео­типов и мотиваций поведения другого пола. «Мне так хотелось девочку,— говорит мать 8-летнего фемининного мальчика,—что лет до 4, пока он был малень­кий и ничего не понимал, я часто одевала его как де­вочку, ни разу не стригла его, заплетала косички, по­чти не покупала мальчишеских игрушек. Потом я смирилась и заставляла себя вести с ним как с мальчиком, но прошло 4 года, а он все еще больше девочка, чем мальчик».

В ряде проведенных наблюдений отвергание реального пола или избыточные требования к муже­ственности, не приводя к собственно полоролевым на­рушениям, разрешались возникновением неврозов. Такие неврозы определяются как идентификационные.

Отсутствие ясных родительских стереотипов маскулинности — фемининности преломляется в недо­статке или избытке эмоциональности и тактильного контакта по отношению к детям. Отсутствие у ребенка четкого представления о со­циальных половых ролях связано не только с тем, может ли он воспринять и усвоить их, но и с тем, демонстрируются ли они ему. Патогенная ситуация складывается обычно при гиперпротективном, тре­вожном, избыточно-ласковом, всепрощающем отце и энергичной, требовательной, сверхпринципиальной матери, тяготящейся домашними заботами; значение ее для развития мальчиков и девочек неодинаково.

Имеет значение и отсутствие контактов со сверст­никами, особенно отсутствие информации от них по полоролевому и сексуальному поведению. Патогенность этого фактора резко возрастает при отсутствии информации из других источников (родители, брошю­ры, книги), общении с сексуально девиантными ли­цами, развращении и совращении. При этом могут фиксироваться и пронизывать последующее развитие либо инфантильные типы поведения (подглядывание, стремление к обнажению и т. д.), либо переживания, связанные с сенсационной по силе и качеству сексу­альной стимуляцией.

Порой ребенок правильно воспринимает и осваи­вает половую роль, но не имеет возможности адекват­но осуществлять ее, как, например, в неполной семье, в семье с недостаточным или неадекватным распре­делением половых ролей, в семье, перегруженной стирающими половые различия заботами — учебой, уходом за требующими помощи членами семьи. Не­редко взрослые противодействуют вполне адекватно­му полоролевому поведению детей, порицая и подав­ляя свойственную полу активность. В современной городской семье и феминизированной школе такое блокирование чаще адресовано маскулинному пове­дению мальчиков, воспринимаемому как причиняю­щее беспокойство и недисциплинированное. В девоч­ках же нередко поощряется маскулинная активность благодаря ошибочному пониманию равноправия по­лов как идентичности.

Эмоциональный дистресс, душевная пустота, осо­бенно связанные с собственным неудачным поло- или сексуально-ролевым опытом, могут стать толчком к поиску иного, нередко качественно нового и более стимулирующего опыта, в том числе — построения поведения но типу другого пола.

ДимаГ., 14,5 лет. Мать алкоголичка, практически дома не живет. Отец ушел из семьи 6 лет тему назад. Мальчик рос без­надзорным. Всегда был в обществе подростков значительно старше себя. Последнее время уклоняется от посещения школы, участвует в совершении краж. Поведение фемининное, кокетлив, капризен, плаксив, не может постоять за себя, обидчив, безволен. Среди ребят занимает подчиненное положение, легко поддается дурному влиянию. Нет никаких интересов. Два года тому назад впервые вступил в гомосексуальные отношения. Был принуждаем к орально-генитальным контактам. Никогда никакого полового воспитания не получал, все сведения о взаимоотношениях между полами — от сверстников. Никаких знании об устройстве и функ­ции половых органов не имеет. Никогда не интересовался девоч­ками, представления о мужской роли не сформировались.

Отсутствие воспитания в семье лишило мальчика возмож­ности получить от родителей образцы маскулинного поведения, мужской половой роли, в связи с этим не произошло нормальное осознание себя как мальчика, не сумел освоить мужскую поло­вую роль (наблюдение С. В. Поповой).

 Оценка взрослыми естественных проявлений пола как болезненно извращенных может стать, как под­черкивает И. С. Кон (1978), мощным патогенным фактором, стержнем, вокруг которого структурирует­ся последующее развитие. Так, чрезмерная фиксация подростка на сексуальности с чувством вины и не­полноценности может восходить к резкой оценке пе­дагогом спонтанной эрекции как онанизма и гипер­сексуальности. Такая патологизация особо опасна в отношении  подростковой  неясности  сексуальной идентификации. Связь адекватных полоролевых и сексуальных переживаний с теми или иными сильны­ми эмоциями (например, страхом, стыдом, унижени­ем или брезгливостью, презрением) может существен­но деформировать идентификационные стереотипы. При оценке отклоняющегося полоролевого поведения у конкретного ребенка или подростка выявляется, как правило, сложно структурированный и индиви­дуально своеобразный порочный этиопатогенетиче-ский круг, что и определяет поиск коррекционного подхода.

3. Профилактика и коррекция (вторичная профи­лактика) отклоняющегося полоролевого поведенияопираются на отмеченные биологические, индивиду­ально-характерологические или личностно-социальные причины или условия. При этом приходится учи­тывать, как правило, многомерный этионатогенез, включающий все или несколько звеньев упомянутых механизмов. Характер вмешательства также опреде­ляется возрастом, в котором выявлено отклонение, его выраженностью и степенью осмысления и пере­живания ребенком своего несоответствующего полу поведения.

Первичная профилактика основывается в первую очередь на правильном определении пола ребенка. Генитальная внешность, в некоторых случаях вызы­вающая затруднения в ее отнесении к определенному полу, должна быть сопоставлена с хромосомным по­лом, уточнением типов гонад, с определением 17-кетостероидов. При обнаружении женского псевдогер­мафродитизма с врожденной гиперплазией надпочеч­ников, несмотря па генитальную внешность, необхо­димы половое воспитание ребенка как девочки и ле­чение кортизоном, так как в дальнейшем такая боль­ная станет нормальной функционирующей женщиной. В то же время у мужских псевдогермафродитов и у истинных гермафродитов выбор пола, по которому следует проводить воспитание, зависит лишь от ана­томии наружных половых органов[Wilkins L., 1963]. Такая тактика связана с уверенностью, что особенности пола, по которым воспитывается ребе­нок, являются преобладающим фактором в опреде­лении будущей психосексуальной ориентации[Mo­ney J. et al.,1955].

Значительно чаще причиной отклоняющегося полоролевого поведения могут оказаться не биологиче­ские, а индивидуально-характерологические и личностно-социальные условия, нередко тесно связанные между собой. В связи с этим с целью профилактики развития фемининности у мальчиков рекомендуются следующие принципы воспитания (поR. Green, 1974): 1) насколько можно раннее участие отца или заменяющего его лица в жизни мальчика; 2) посто­янное одобрение маскулинного и неодобрение фемининного поведения ребенка; 3) обращение внимания ребенка на те преимущества, которые обеспечивают его участие в активности, свойственной другим маль­чикам; 4) при необходимости разъяснение ребенку невозможности изменения его пола. Для корригирования уже имеющейся фемининности к этим принци­пам следует добавить: 5) установление доверитель­ных и эмоциональных отношений мальчика с мужчиной-врачом, который будет вести лечение; 6) обуче­ние родителей воспитательным воздействиям, наце­ленным на исправление конфликта сексуальной иден­тичности ребенка. Коррекционное лечение проводится в процессе бесед с ребенком, с его родителями, в групповых занятиях с несколькими мальчиками, за­тем совместно с их матерями и отдельно с их отца­ми и посредством обучения родителей терапевтиче­скому подходу к детям, с подробным объяснением особенностей их развития. Цель групповых (игро­вых) занятий с детьми — содействовать мужской идентификации в группе партнеров и обеспечить уве­личение переносимости взрослого мужчины как моде­ли для идентификации. Матерям помогают увидеть неправильности поведения их сыновей, что лучше удается при общении с чужими детьми. Отцам на примере других семей показывают, как мало делает­ся для воспитания мужественности у сыновей и какая может быть польза от совместной деятельности от­цов и сыновей. Привлечение родителей к терапии ос­новывается на принципах, предложенных для лече­ния детей с другими поведенческими нарушениями. Их суть состоит в систематическом поощрении маскулинного и штрафовании фемининного поведения за счет лишения наиболее любимых привилегий, особен­но ценимых развлечений и сластей. Можно также по­зволять нежелательную активность мальчику (игру с девочкой или с любимой игрушкой), если он выпол­нит обязательное условие — будет участвовать в иг­рах с мальчиками и т. д.

Мальчишеское поведение девочек более распрост­ранено и менее порицается. Чаще оно бывает лишь преходящей фазой развития. Особенность некоторых девочек, предпочитающих участие в авантюрных и активных играх мальчиков, состоит в том, что они ус­ваивают мужские полоролевые предпочтения, но со­храняют основную женскую сексуальную идентич­ность. В подростковом возрасте, когда возрастают преимущества женского поведения, модифицируется и полоролевое поведение, исчезает мальчишеский тип деятельности. В связи с этимR. Green(1974) считает необходимым выявлять тех девочек, у которых име­ются не только маскулинные полоролевые предпоч­тения, но и маскулинная базовая сексуальная идентичность. Принципиально подход к профилактике и коррекции маскулинного поведения девочек может быть таким же, как и у фемининных мальчиков. Сле­дует только при этом принимать во внимание особен­ности формирования их маскулинности. Матери та­ких дочерей занимают в семье подчиненную позицию, их поведение не соответствует материнской роли, они нередко страдающие, депрессивные или тревожные женщины, лишенные внимания мужей. По отношению к таким матерям маскулинные дочери испытывают покровительственные чувства, а матери поддерживают эту их позицию. В таких семьях создается «ва­куум» из-за погруженности матери в свои пережива­ния и недостаточного внимания к семье со стороны отца. Маленькая девочка, оказавшись в такой ситуа­ции, нередко поражает неженственностью своих по­ступков и действий. Иногда на их формировании, по-видимому, сказывается доминирующая роль отца, его более тесные душевные связи с дочерью, избиратель­ное поощрение маскулинного поведения.

 §7. ПОЛОВОЕ ВОСПИТАНИЕ

 Отношение к половому воспитанию и просвещению дошкольников очень неоднозначно. Если, например, Е.Lechman(1970) посвящает их методам боль­шую часть своей книги, то В.Bettelheim[цит. по:R. Todd,1979] считает, что современное половое воспитание, пытающееся привить ребенку взгляд на сек­суальность как нечто нормальное и прекрасное, попросту не считается с тем, что ребенок может воспринимать сексуальность как нечто отталкивающее, и это может иметь для детской психики важную защитную функцию. Понимание особенностей детской субкультуры снимает противоречие этих, на первый взгляд взаимоисключающих, мнений: отношения ребенка и взрослого к полу и сек­суальности, очевидно, не тождественны, а удовлетворение естественного инте­реса ребенка к полу и сексуальности, как сторонам жизни, и помощь в полоролевом развитии не следует превращать в преждевременное навязывание ре­бенку взрослых стереотипов восприятия и переживания сексуальности. В боль­шинстве отечественных публикаций основное внимание сосредоточено на необ­ходимости привития гигиенических навыков, избегания раздражения эрогенных зон и сексуальной стимуляции, организации рационального режима дня и пи­тания, важности этических норм, корректности демонстрируемых взрослыми отношений и  т. п. Но даже таким (очень общим) образом понимаемое половое воспитание дошкольников проводится недостаточно.

Разумеется, говоря о половом воспитании, не возможно не обратить внимание на режимно-гигиеническую сторону вопроса. Значение его усиливается тем, что, воспитывая детей в гораздо более благоприятных условиях, чем росли они сами, родители не всегда могут соблюсти необходимую меру в уходе за ребенком. Страх просту­ды и излишнее укутывание не только снижают сопротивляемость организма, но и создают условия для раздражения гениталий (тесная одежда, обильное потоотделение). Не только возбуждающая пища (избыток мяса, жареные, острые, пряные блюда, шоколад, тонизирующие напитки), но и просто избыток пищи, благодаря переполнению кровью тазовых органов, может создавать усло­вия для сексуальной стимуляции. Постель не должна быть слишком мягкой и теплой, а ночная одежда — тесной (мальчикам нередко, стремясь помешать играм с гениталиями, надевают тесные трусики, добиваясь этим противополож­ного эффекта). Шумные, бурные игры перед сном, эмоционально напряженные телепередачи, а тем более предназначенные для взрослых, возбуждают ребенка, так что в попытках заснуть он может успокаивать себя, играя с гениталиями. Чрезмерные ласки взрослых, особенно в области эрогенных зон, могут сексуаль­но стимулировать ребенка, тем более, если они исходят от родителей противо­положного пола. Суетливость, расторможенность и нецеленаправленность дневного поведения некоторых детей в сочетании с естественной детской лю­бознательностью и удовольствием от телесной активности также могут способ­ствовать сексуальной стимуляции. Лучше попытаться его отвлечь или переключить, чем жестко блокировать нежелательные игры.

Родители должны иметь представление о нормальных величине, форме и функционировании половых органов детей, в частности, о физиологическом характере спонтанных эрекций у мальчиков-младенцев, о возможности увели­чения молочных желез у новорожденных обоих полов и кровянистых вагинальных выделений у девочек-младенцев, о возможных отклонениях (например, не опущение яичек у мальчиков). Сведения о темпах полового развития должны даваться так, чтобы представления родителей о преждевременном или задер­жанном развитии не были расширенными и не вели к самостоятельной гипер­диагностике и вытекающим из нее домашним мерам.

Оптимальный возраст для обучения навыкам опрятности — 1—2 года. Девочки обычно быстрее мальчиков приучаются пользоваться горшком и оста­ваться сухими ночью. Примерно с года желательно знакомить ребенка с местом, где он будет оправляться, с горшком. Может использоваться пример уринации и дефекации более старших детей того же пола. Засиживание на горшке часто сопровождается игрой с гениталиями — при этом необходимы не репрессии взрослых, из-за своей непонятности вызывающие у ребенка лишь негативные эмоции, а надлежащий уход за детьми. Навыки опрятности должны быть диф­ференцированы по полу. Не всем детям это удается сразу — мальчики часто не хотят мочиться стоя, а девочки могут стремиться пробовать делать это как мальчики. Тогда приходится использовать пример старших, давать нужные разъяснения.

На 2—3-м году ребенок изучает свое тело при любом обнажении, например, при купании. Дружелюбное, спокойное, без тревоги и гнева отвлечение, необ­ходимые разъяснения при вопросах ребенка предупреждают избыточную фик­сацию на этом. Если мальчик, купаясь, показывает на свойpenisи спрашивает у матери — есть ли это у нее, то вместо того, чтобы стыдить его («Хорошие дети об этом не спрашивают»), лучше спокойно ответить, что это есть только у маль­чиков и взрослых мужчин, а девочки и женщины устроены иначе.

Несмотря на полезность режимно-гигиенических советов, они никоим об­разом не исчерпывают полового воспитания. Принципиальное значение имеет естественное и спокойное отношение взрослых к телу и телесным отправлениям. Оно вне зависимости от декларируемых и осознаваемых родителями намере­ний определяет нюансы их поведения, как воспитывающие ребенка влияния. Родители нередко боятся, что вид обнаженного тела обязательно стимулирует «нездоровый» интерес к сексуальности. Важно, однако, не само по себе обна­жение, а придаваемое ему взрослыми, а потом — по их примеру — и ребенком значение. Т. Бостанджиев (1977) считает, что при определенных условиях об­наженность не вызывает нежелательных реакций и, ссылаясь на лучшие стороны движения за свободную телесную культуру, рекомендует совместные физкуль­турные занятия и игры обнаженных взрослых и детей в условиях, например, летнего отдыха. Абсолютизировать такие рекомендации не следует: родители, смущающиеся при обнажении перед ребенком, рискуют своим эмоциональным напряжением сообщить наготе оттенок запретности, сенсационности и фикси­ровать любопытство ребенка. Нельзя не учитывать и реальных реакций ребенка: на маленьких мальчиков обнажение матери может действовать возбуждающе, а обнажение отца вызывать переживания своего несовершенства, страха, ви­ны[SpokВ., 1971 ]. И все же понимание сущности психосексуального разви­тия и чувство меры должны помочь родителям найти тот оптимальный способ поведения, при котором ребенок сможет постепенно и без нежелательных по­трясений воспринимать свое и чужое тело естественно и спокойно. В этом есть и значительный психопрофилактический смысл, ибо, не познакомившись в ран­нем детстве с обнаженным телом, человек во взрослой жизни чаще испытывает трудности в сексуальной жизни [Кон И. С., 19856]. Из этого не следует, что взрослые должны посягать на чувство интимности ребенка, навязывая ему обнажение перед другими или обнажение других перед ним.

Нередко указывают на возможность неизгладимых впечатлений и опасных, последствий случайного наблюдения ребенком интимных отношений родителей. Одни дети, испуганные и обеспокоенные непонятными для них звуками, ста­раются заснуть, не пытаясь разбираться в происходящем: в этих случаях гово­рить о вредности «неосторожности» родителей не приходится, другие бегут к родителям. Увиденное может восприниматься ими как агрессия со стороны отца и вызывать страх за мать. У тех детей, которые получили от старших опошлен­ные сведения об отношениях мужчин и женщин, к беспокойству за мать может присоединиться разочарование в «непогрешимости» родителей. Эмоциональное напряжение может способствовать тому, что наблюдавшаяся сцена запомнится надолго. Реакция ребенка во многом зависит от атмосферы в семье. Ребенок, даже намеки на сексуальность которого резко осуждаются и подавляются, едва ли простит родителям то, что они наказывают его. Как раз в таких семьях с их ханжеством наиболее вероятны негативные последствия наблюдения ребенком близости родителей. Желательно, чтобы в последующем поведении взрослых не было проявлений чувства страха или вины, недовольства ребенком, его пори­цания или осуждения. Прямых вопросов о происшедшем дети родителям обычно не задают. Если они и будут заданы, то позже, не всегда в прямой форме и чаще не родителям. Ровные и спокойные отношения заботящихся друг о друге роди­телей помогут ребенку уменьшить эмоциональную «отдачу» случайно увиден­ного, освободиться от возникших опасений. Разумеется, лучше исключить воз­можность таких наблюдений для ребенка.

Возраст появления «острых» вопросов, их форма и сопутствующие им обстоятельства могут широко варьироваться. Отношение же взрослых к этим воп­росам, как правило, настороженное и негативное. Порой это возводится в прин­цип воспитания, согласно которому знание умаляет стыд и поэтому вредно. Но воспитание совести — этого наиболее сильного внутреннего императива ответственного социального поведения — не есть воспитание стыда. Знание не развращает — развращает незнание, невежество. Языковой «ляпсус» — под­мена понятия «совесть» понятием «стыд», помноженный на связанный с полом психологический барьер — отливается в формулировку реструктивного поло­вого воспитания, чреватого патогенным эффектом. Возникает недоразумение, о котором              О. Уайльд сказал: неприличных вопросов нет — есть неприличные ответы. Движущая ребенком любознательность отнюдь не обязывает взрослых срывать покровы интимности, не говоря уже о том, что сексуальная жизнь одних людей может быть много нравственнее воздержания других (достаточно вспомнить историю кальвинизма).

Необходимые сведения о поле ребенок должен получать по мере проявле­ния к ним интереса. Родители не должны подавлять детскую любознательность, на какие стороны жизни она ни обращалась бы. В семье должна быть атмосфе­ра не только готовности ответить на любые вопросы ребенка, но и заметить их, готовность помочь в формулировке их. Отрицательные реакции родителей на вопросы о поле отталкивают ребенка, лишают его возможности обратиться с этими вопросами к родителям в будущем и прямо толкают его в объятия «улич­ных просветителей», способствуя тем самым как раз тому, чего так опасаются противники бесед с детьми о поле, а именно — восприятию циничных и пошлых установок в вопросах пола и сексуальности. Попытки переадресовать вопросы другому лицу на практике оборачиваются, как правило, тем же. Ответы должны быть немедленными (за редким исключением, когда взрослый сам вернется к заданному вопросу в более подходящей, по его мнению, обстановке), краткими, исчерпывающими, понятными для ребенка и правдивыми. Здесь уместен извест­ный афоризм, советующий говорить всегда правду и только правду, но не всю правду. Нужно очень недооценивать ребенка, чтобы надеяться, что он оставит без внимания беременность окружающих женщин, не уловит полутонов и наме­ков в речи взрослых и т. д. Заслуживает внимания и язык ответов. «Детские» обозначения обычно призваны скрыть родительское смущение, они неинфор­мативны и не годятся для использования во взрослой жизни. Грубые же выра­жения опошляют описываемое явление. Желательно с раннего возраста при­учать детей к общепринятым медицинским терминам, точным и свободным от нежелательных эмоциональных окрасок. Опыт показывает, что позднее зна­комство с медицинской терминологией не обеспечивает ее повседневного исполь­зования. Даже врачи, казалось бы лучше других знающие медицинские обоз­начения, в быту ими, как правило, пользоваться не умеют. Между тем, от того, как мы называем явление, зависит и отношение к нему.

Ложь в ответах на детские вопросы о поле не так невинна, как может по­казаться. Ответы «аист принес», «нашли в капусте» не наполнены никаким, в том числе сказочным, содержанием для современного, особенно городского ре­бенка, не видевшего ни аиста, ни капусты на грядке, и убедить его ни в чем не могут. Ответы этого типа были хороши и уместны только тогда, когда были ска­зочной, отражающей приметы и поверья, частью взрослой правды, ассоцииро­вались у ребенка с другими знакомыми ему образами. Не выручает и модерни­зация сказки: услышав, что дети — от специальных таблеток, ребенок может тут же спросить: «А если принять 10 таблеток — будет 10 детей?». Да и само уподобление зачатия лечению, технологизация его в ущерб общечеловеческому смыслу едва ли желательна. Ответ «купили в магазине» звучит довольно часто, и современный ребенок, лучше знающий, что такое магазин, чем что такое аист, принимает его легко. Но для части детей он связан с потенциальной психо-травматизацией: уже слыша от родителей, что он «плохой», ребенок может опасаться, что его, подобно бракованной вещи, отдадут обратно в магазин. Некоторые родители прямо пугают детей: «Сдам и возьму другого — хоро­шего». В итоге вместо ответа на вопрос возникают тревога и страх сепарации от родителей. Ответ «дети растут у мамы в животике, а потом маму кладут в больницу, разрезают животик и достают ребеночка» совершенно игнорирует внутренний мир дошкольника. Он, как правило, боится медицинских процедур, и в восприятии такого ответа все вытесняется страхом. Вместо формирования отношения к воспроизводству и материнству как радостному, положительному явлению у маленькой девочки возникает реакция панического страха: «Поло­жат в больницу! Разрежут живот!». Мы находили такого рода «объяснения» в раннем анамнезе женщин, негативно относящихся к беременности или требую­щих массивной психотерапевтической подготовки к родам. Есть много ответов, в общем сводящихся к передаче от папы к маме «через ротик» семечка, из которого растет ребенок. Так, одна школьница сообщила, что «папа в слюнке что-то передает маме, у нее от этого склеиваются кишочки и начинает расти ребеночек, а когда он вырастет — маме дают слабительное и он выскакивается». Но уже в 4—5 лет ребенок улавливает связь приема пищи и дефекации, о кото­рой слышит, что это грязно, надо мыть руки — а то будет понос, плохо пах­нет и т. д. Не закладывают ли такие ответы брезгливого отношения к беремен­ности и родам, не обедняют ли связанные с родительством эмоции? Конечно, риск отрицательных последствий ложных ответов не одинаков для всех детей, но он все же есть, и не считаться с ним нельзя. Кроме того, дети могут быть невольными или нечаянными свидетелями разговоров взрослых о тяготах беременности, болезненности родов и т. д., что еще больше усиливает отрица­тельный эффект лжи взрослых. Не выручает и апелляция к примерам из жизни животных, птиц, насекомых, пресмыкающихся и, тем более, растений. Опыт показывает, что сельские и имеющие дома животных городские дети, ,вполне осведомленные о многих сторонах размножения в растительном и жи­вотном мире, не могут перенести свои знания на человека, а тем более — на своих родителей и самих себя.

Ответы на детские вопросы должны быть информацией не только о фактах и процессах, но и об их значении в человеческой жизни. Одних детей устраивает ответ: «Дети растут у мамы в животике». Другим можно дать более развернутый ответ: «Дети растут у мамы в животике. Там есть специальное место. Оно назы­вается «матка». В ней и растет ребенок. Ему там тепло и уютно, как в гнездышке. Он растет там, пока не сможет сам дышать и кушать. Тогда он выходит из ма­миного животика». Третьих сразу или вскоре занимают вопросы о том, как ре­бенок попадает в живот и выходит из него, почему дети и папины тоже и т. д. Имея в виду разнообразие и, часто, неожиданность детских вопросов, мы при­ведем вариант исчерпывающего рассказа, из которого по необходимости можно использовать фрагменты.

 Для того, чтобы появился ребенок, нужно два семечка — папино и мамино. У взрослых жен­щин есть такие клеточки-семечки, они называются яйцеклетки и похожи на маленькие-маленькие желточки. А у взрослых мужчин есть другие клеточки-семечки, они называются сперматозоиды. Чтобы из папиных и маминых клеточек-семечек начал расти ребенок, они должны соединиться. Как это делается? У мальчиков внизу живота есть орган-трубочка, а у девочек такого органа нет, зато есть дырочка (более старшим детям можно дать и медицинские термины: половой член, вла­галище). И вот когда мальчики становятся взрослыми мужчинами, а девочки — взрослыми жен­щинами, когда они любят друг друга, женятся и хотят, чтобы у них был ребенок, похожий на них, — тогда лапа при помощи своего органа-трубочки через дырочку внизу маминого живота закладывает ей в живот свое семечко, а там его уже ждет мамино семечко. Мамино и папино семечки соединяются, и начинает расти ребенок. Он растет в матке — ты знаешь (либо, если не объясняли раньше — вышеприведенный короткий вариант). Сначала он совсем-совсем маленький. Но мама отдает ему часть своего питания, и он растет. У мамы в это время растет живот: чем больше ребенок — тем больше живот. Когда ребенок растет у мамы в животе, это называется беременность. Папа по­могает беременной маме и заботится о ней, чтобы ребенок рос как можно лучше. Когда ребенок там, в животе у мамы, подрастет, он начинает шевелиться, двигать ручками и ножками. Мама это чувствует. А папа может почувствовать, если положит свою руку на мамин живот. И папа, и мама очень ждут ребенка, представляют — каким он будет, радуются и готовят для него одежду и иг­рушки. Когда ребенок вырастет ещё больше и сможет сам дышать и пить молоко из маминой груди, тогда он через дырочку внизу маминого живота выходит на свет. Это называется - роды. Мама рожает ребенка в специальном родильном доме, там за ней смотрит доктор и следит, чтобы ребе­нок был здоровым. Ребенок еще не слишком большой, а дырочка растягивается. Чтоб помочь ре­бенку родиться, мама напрягает живот, и ребенок выходит на свет. Пока мама в родильном доме, папа ждет ее и ребенка, покупает цветы и готовит все к их приходу. Пока ребенок не подрастет и не научится сам пить и есть, он кормится молоком из маминой груди.

 Подобные рассказы имеют множество вариаций. Дать готовые рецепты на все случаи невозможно. Я думаю так же, как Я. Корчак что получать го­товые мысли — все равно, что поручить другой женщине родить твое дитя; мыс­ли, которые надо самому выносить и самому, порой — в муках, родить, и есть самые ценные. Но иметь какой-то черновой конспект ответов полезно — это по­могает не попасть впросак при неожиданном вопросе, ответить на него непри­нужденно и убедительно. Лишь разговаривая с ребенком искренне и правдиво, родители могут создать у него иммунитет против влияния тайных совоспита-телей.

Хорошо, если ребенок увидит беременную женщину. Можно привлечь его к подготовительным хлопотам в своей или другой семье, ждущей ребенка (под­бор детского белья, покупка коляски и других вещей). Если родители ждут вто­рого ребенка, то привлечь первенца к этому ожиданию и помощи матери, дать ему положить руку на живот матери и ощутить движения будущего братика или сестры — значит не только что-то разъяснить ему, но и практически снять будущие проблемы детской ревности. Можно специально пойти в гости к зна­комым, имеющим младенца, и дать ребенку посмотреть на него, дотронуться.

Вполне естественно, что родители не могут остаться безразличными к ранним проявлениям сексуальности у детей. Многие интуитивно улавливают их связь с неблагополучной обстановкой в семье. Это, однако, не только не умень­шает их волнений за ребенка, но и может вызывать подавленность за счет пе­реживания своей виновности и неумения найти выход из ситуации. Поэтому лучше при ранних проявлениях сексуальности обратиться к врачу, что не осво­бождает родителей от необходимости соблюдения ряда условий: всякая фикса­ция ребенка на сексуальности исключается; наказания за сексуальные проявле­ния недопустимы, ибо способствуют отношению к сексуальности как явлению постыдному и наказуемому, что может сказаться во всей последующей жизни.

Для уменьшения сексуально стимулирующих влияний и при наличии пока­заний следует провести дегельминтизацию, лечение запоров, противоаллергическую терапию. Если детская мастурбация принимает упорный, затяжной ха­рактер, показан психотерапевтический подход, по возможности — на основе семейной психотерапии. Главное условие в этих случаях — создание взаимопо­нимания и доверия, нормализация отношений детей и родителей. При эпизоди­ческих сексуальных проявлениях правильное поведение взрослых предотвра­щает их усиление. В этом плане заслуживают внимания социосексуальные игры («дочки — матери», игра в «доктора» и т. д.), которые не следует односто­ронне эротизировать или пресекать. Они играют важную роль не только в полоролевом и личностном развитии, но и в становлении здоровой сексуальности [Свядощ А. М., 1984]. Порой их инициатором оказывается ребенок с растор­моженными влечениями. Но и в этом случае поведение взрослых должно быть предельно деликатным: помочь такому ребенку, при необходимости — вывести из группы и переключить группу на круг желательных занятий, но не создавать конфликты или наказывать. В целом же взрослые поступают вполне разумно, когда наблюдают за детьми, оказывают необходимую помощь, но избегают репрессий и запугиваний.

Нередко приходится слышать от взрослых, что он (ребенок) еще малень­кий, еще не понимает. Действительно, часто не понимает, но всегда стремится и пытается понять. Воспринимая даже не очень для него ясное — те или иные образы ситуаций и поведения, ребенок накапливает необходимый для более глу­бокого понимания опыт. Держать ребенка «под колпаком» нельзя, да и не нуж­но. Но нужно помнить, что он слушает и слышит, смотрит и видит, пытается понять и начинает понимать. Навязывание ребенку нелестного мнения о сверст­никах и их родителях могут влиять на его отношение к группе и положение в ней. Малыш, слышащий от сверстников, что его пана «неудачник», а мама «уроди­на», оказывается перед альтернативой — родители или сверстники; любой вы­бор может иметь психотравмирующее значение, деформировать установки полоролевого поведения.

Особо остро вопрос о маскулинном или фемининном воспитании встает в случаях, когда ребенок ярко выделяется в среде сверстников своими достоинст­вами или недостатками. Все дети должны в ходе воспитания освоить представ­ление о человеке, не сводящееся к одному какому-то качеству — только достоин­ствам или только недостаткам, но и не игнорирующее их. Конечно, нельзя зас­тавить красивого ребенка чувствовать себя равным по красоте с некрасивым и наоборот. Но каждый должен чувствовать — и в этом одна из существенных задач воспитания, что он — равный среди равных. При игнорировании воспи­тателями этой задачи могут возникать многочисленные и трудно предсказуемые искажения установок маскулинности и фемининности. Нередко из поля внима­ния воспитателей ускользают «средние», ничем особо не выделяющиеся, а по­тому «удобные» дети. Но именно у них рискует сложиться та личностная и роле­вая неопределенность, которая толкает на крайние формы поведения (тогда вспоминают, что в тихом омуте...), в том числе маскулинного или фемининного.

Следует твердо усвоить, что половое воспитание должно начинаться с мла­денчества. Начинаясь с опозданием, оно не может отменить половой социали­зации и является, по существу, ликвидацией ее артефактов, т. е. в значительной мере перевоспитанием, которое не может полностью компенсировать упущенное. Половое воспитание дошкольников разворачивается в возрасте максимальной восприимчивости детей, формирования у них отношения к миру и полу вообще, в том числе и своему полу, в период становления половой идентичности и поло-ролевого поведения. Таким образом, оно прямо связано с формированием лич­ности, подготавливает ребенка к разрешению и преодолению предстоящих про­тиворечий и трудностей развития, в конечном итоге гармонизируя взаимоотно­шения общечеловеческого и полового в структуре развивающейся личности.

 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.

 Л. С. Выготский. «Собрание сочинений», Москва, 1984г.

Д. Н. Исаев. «Психопрофилактика в практике педиатра», Москва, 1984г.

Д. Н. Исаев, В. Е. Каган. «Половое воспитание и психогигиена пола у детей», Москва, 1979г.

Д. Н. Исаев, В. Е. Каган. «Половые роли и девиантное поведение.–В кн.:Тезисы докладов VIIМеждународного симпозиума детских психиатров соц. стран», Москва, 1986г.

Д. Н. Исаев, В. Е. Каган. «Половое воспитание детей. Медико-психологические аспекты. (2-е издание, переработанное и дополненное)», Москва, 1988г.

Д. Н. Исаев, В. Е. Каган.«Отклоняющееся полоролевое поведение у детей и подростков.–В кн.:Нарушение поведения у детей и подростков», Москва, 1981г.

В. Е. Каган. «Половые аспекты индивидуальности.–В кн.:Психологические проблемы индивидуальности», Вып. 2,Москва, 1984г.

В. Е. Каган. «Система половых различий.–В кн.:Пол и психика», Ленинград, 1986г.

И. С. Кон. «Открытие «Я»», «Политиздат», Москва, 1978г.

И. С. Кон. «О теоретической сексологии.–В кн.: Семья и личность», Москва, 1981г.

«Психология индивидуальных различий», ред. М. П. Федорова, под редакцией Ю. Б. Гиппенрейтер и В. Я. Романова, Издательство «ЧеРо», Москва, 2000г.

И. И. Лунин. «Структура полоролевого репертуара и формирование личности ребенка.–В кн.:Психиатрические аспекты педиатрии», Ленинград, 1985г.

В. В. Марков. «Основы здорового образа жизни и профилактика болезней», Издательский центр «Академия», Москва, 2001г.

«Половое воспитание.–В кн.:БМЭ», Москва, 1983г.

Т. И. Юферева. «Особенности формирования психологического пола у подростков, воспитывающихся в семье и в интернате.–В кн.: Возрастные особенности психического развития детей», Москва, 1982г.