Годами польская официальная пропаганда предпринимала все мыслимое, надеясь вернуть председателя "Солидарности" в положение частного лица. Его пытались дискредитировать, вре- менами небезуспешно, сбивая столь раздражавшую властей попу- лярность. Но опросы общественного мнения, регулярно прово- дившиеся в 80-ые годы, неизменно подтверждали: Лех Валенса надолго вошел в общественное сознание как перворазрядная фи- гура политической жизни, присутствие которой на политической сцене необходимо. Он нашел на ней свое собственное амплуа народного трибуна, обретшего значимость своего рода общест- венного института, которому трудно подыскать аналогию в упо- рядоченных демократиях Западной Европы. Общественное созна- ние Польши назначило ему эту роль, а политические актеры и масс-медиа других стран мира охотно и умело подыграли.
Итог - уникальная политическая карьера. Те рабочие, что после войны стали главами государств в Восточной Европе, прошли школу Коминтерна и своеобразную "стажировку" в Моск- ве. Антитоталитарные революции 1989-1990 годов сделали геро- ями своего первого дня интеллектуалов и профессиональных по- литиков. Феномен Валенсы был и остается беспрецедентным.
Жизнь Валенсы - не плавный подъем, а ряд крутых ступе- ней, на каждой из которых - тот же, да не тот человек, к то- му же каждый раз в ином окружении.
Корни Валенсы - в крестьянском дворе, провинциальной школе, профтехучилище и заштатных сельскохозяйственных ре- монтных мастерских. Из деревни - здоровье и крепкие нервы. Оттуда же - солидность не по годам, раз и навсегда сложивша- яся самооценка: не безымянный винтик, а сам себе хозяин, первый парень на деревне. Среди других выделяется редкостной уверенностью в собственных силах и темпераментом.
Весной 1967 года Валенса впервые попал в Гданьск, где стал работать на верфи. Условия работы и жизни на верфи были нечеловеческими. В декабре 1970 года гданьская верфь взбун- товалась из-за очередного повышения цен, и Валенса безогляд- но бросился в самый водоворот событий. Стремнина рабочего протеста понесла его в большую политику. В декабре он плыл по течению как щепка - маленький человек, один из многих ты- сяч. Но оказывался впереди демонстраций при встречах с мили- цией, разговаривал перед многотысячной толпой рабочих.
Далее: штурм отделения милиции в надежде освободить арестованных товарищей, разгромленный магазин, поджоги. Ва- ленса пытается вести переговоры на две стороны. Его выбирают членом забастовочного комитета, но из-за короткого замеша- тельства он не становится его председателем.
Большинство не верило, что власть решится стрелять в рабочих. Но она решилась. 44 убитых, танки на территории верфей - апогей кровавой трагедии, которую ни Валенса, ни поляки никогда не забудут.
В рассказе о декабрьских событиях уже проступают глав- ные черты личности Валенсы: непреоборимое желание быть во главе, убеждать людей и добиваться своего, умение говорить с толпой. И вместе с тем понятная человеческая слабость - ми- нуты страха. Проявилось и нежелание лезть на рожон, за кото- рым открывалось нечто большее - инстинктивное неприятие кро- вопролития, вандализма и насилия. Наряду с азартом вожака сохраняется и нечто вполне прозаичное, будничное.
Еще в 1970-м Валенса был замечен, хотя, пожалуй, не столько рабочими, сколько администрацией и службой безопас- ности. Директор верфи пытался его подкупить, агенты припуги- вали. После забастовки за ним впервые увязался "хвост", а выходя на свободу после короткого задержания, Валенса подпи- сал первую "лоялку" - обязательство держаться тише воды.
К началу 1976 года герековская безответственная хозяйс- твенная политика терпела провал. На одном из собраний Вален- са взорвался. Крича и нервничая, он публично заявил, что на- род обманут, обещания остались невыполненными, а профсоюзы - это союз манекенов. Зал зааплодировал, а после собрания сот- рудник службы безопасности прочел Валенсе нравоучение. Позд- нее последовало увольнение по сокращению штатов.
Его и позже не раз выгоняли с работы, задерживали на несколько дней. А он снова выступал - тогда еще не слишком складно - против послушных властям профсоюзов. К 1980 году Валенса нащупал дорогу к группе оппозиционеров, создавших в противовес официальным профсоюзам иные - свободные, незави- симые. На целое десятилетие они стали делом его жизни.
Явившись впервые в группу, Валенса тут же заявил, что там все делается неправильно: нечего, мол, голодать и пор- тить себе здоровье из-за властей. Надо бороться по принципу "око за око". За каждого арестованного взрывать гранатой здание отделения милиции - но только ночью, когда там пусто. В ответ он услышал первую лекцию о выработанной этике мирной борьбы, воспринял ее и с тех пор последовательно придержи- вался принципа ненасилия.
В 1979-1980 годах польская оппозиционная интеллигенция организовала "летучие университеты", чтобы читать рабочим лекции по трудовому праву, истории и т.д. Валенсу, по свиде- тельству очевидцев, все это мало интересовало. Его темпера- мент пробуждался только тогда, когда становилось горячо, в открытой борьбе.
Она вскоре вспыхнула и Валенса поднимается на первую ступень в своем необычном восхождении.
Сам Валенса уверяет, что поднялся на эту ступень, пе- репрыгнув через забор.
Учредительный комитет независимого профсоюза решил 14 августа 1980 года призвать рабочих верфи к забастовке, пот- ребовав восстановить на рабочем месте несправедливо уволен- ную и прибавить к жалованию по тысяче злотых, потому что сильно подорожало мясо. На рассвете несколько молодых парней пронесли через проходную заранее приготовленные плакаты и листовки. Валенсу, который уже четыре года не работал на верфи, охрана не пропустила бы, поэтому он зашел в пустынный проулок и оттуда совершил свой ставший в последствии леген- дарным прыжок. К тому времени его друзья уже собрали большую толпу недовольных. Валенса влез на грузовик и обратился к ним с речью. Через 18 дней, когда забастовка кончилась побе- дой - подписанием исторического соглашения рабочих с прави- тельством, его имя уже знала не только вся Польша, но и весь мир.
Над феноменом Валенсы ломали голову уже многие. Первая отгадка - в его речи. Какое оглушающее впечатление она про- изводила на слушателей, помнят все. Вероятно, именно речь Валенсы заставила докеров сразу же признать в нем своего; в лицо-то его уже мало кто помнил. Охрипшим голосом он бросал в толпу резкие слова, говорил просто, понятно, по делу, без тени ораторского кокетства или желания очаровать. После гладких, пустых речей начальства его слова производили эф- фект электрического шока.
Отказ от двусмысленности слов, от насквозь лживых фор- мул, от набивших оскомину убогих словесных клише открыл путь в большую политику не одному Валенсе.
Но разумеется было еще нечто более важное, чем язык. О Валенсе говорили "маленький капрал", намекая разом на его армейский чин и на прозвище Наполеона. Называли "маленьким рыцарем". "Маленький" не относилось к росту - в это слово вкладывали теплоту, привязанность, чувство близости. Свой, не из начальников, пострадавший от властей, Валенса внушал доверие рядовому поляку.
И еще одна отгадка небывалой популярности - в религиоз- ности. Валенса в пять часов пополудни каждый день, стоя на коленях, истово молился вместе с тысячами корабелов. Это чрезвычайно импонировало миллионам поляков.
Тончайший наблюдатель, великий польский режиссер Анджей Вайда, искавший на забастовавшей гданьской верфи материал для своего "Человека из железа", обратил внимание на важный для понимания феномена Валенсы нюанс: Лех не был продуктом той особой пролетарской культуры, в существовании которой поляков настойчиво уверяла тоталитарная пропаганда. Гдань- ский предводитель вырос из польской национальной культуры и ее традиций, из глубоко польского направления мысли. Это резко раздвигало потенциальные рамки его влияния и объясня- ло, почему он впоследствии из вождя рабочего превратился в вождя народного и отчего поляки готовы были без всяких ого- ворок распахнуть перед ним двери в национальный пантеон.
Поляки изголодались по простым, однозначным чувствам - почтению, любви, преданности, верности: им нравился юмор Ва- ленсы и то, что он был отцом большого семейства. Они подсоз- нательно ждали вождя, который олицетворял бы их идеалы, и потому с готовностью увидели в Валенсе собственные мысли и мечты, увидели в нем свое отражение - чуть улучшенное, но не настолько, чтобы он перестал быть своим.
Валенса сумел стать народным трибуном благодаря феноме- нальной способности чувствовать дыхание толпы, улавливать все исходящие от нее флюиды. Постоянно общавшийся с ним в 1980-1981 годах гданьский воевода подметил: Валенса инстинк- тивно сопротивлялся всякой институционализации движения, всякой бюрократии, словно опасаясь, что все это отделит его от людей. После каждой серии переговоров и кабинетных встреч он явно искал глотка свежего воздуха во встречах с толпой. Валенса тех лет остро нуждался в доверии и поддержке своей социальной среды. Он мог говорить только от имени тех, кого представлял. Не раз, выработав какое-то устное соглаше- ние с правительственной стороной, он поднимался на трибуну и произносил нечто совершенно неожиданное. Номенклатурные по- литики не раз обвиняли его в непоследовательности, мене взглядов, даже в вероломстве. Говорили о том, что он с ходу меняет направление своих выступлений, видя по глазам людей, чего они от него ждут. Порой это было, однако, результатом нестабильности политической концепции движения, в котором присутствовал сильный элемент иррациональности.
Валенса был неотрывной частью этого движения, не только его вождем, но и сыном. Сложнейшими политическими ситуациями он овладевал не с помощью холодного анализа, а интуитивно. Угадывал, чего ждет от него толпа. Действовал гибко, порой петлял, как лиса, постоянно балансировал, но чаще всего не терял из виду цели, которой хотел добиться. Правда в крити- ческие моменты мог повернуть на 180 градусов, приняв точку зрения других.
Соратники по борьбе тех лет рисуют облик человека, в котором инстинкт перевешивает интеллект. Валенса показал се- бя лидером, который принимает твердые решения и благодаря сильной воле способен навязать их потом другим. Быстрота ре- акции, отсутствие колебаний, жажда блеснуть успехом были са- мыми характерными его чертами. Ярче всего он проявлял себя в минуты кульминации, самые трудные, напряженные и эмоциональ- ные моменты. В периоды же позиционной, вялой борьбы расслаб- лялся и блекнул, так как не был силен как организатор.
Только в кривом зеркале нескрываемого недоброжелатель- ства официальной пропаганды 1980-1989 годов Валенса мог предстать экстремистом. На деле же ему скорее были присущи чувство меры, трезвость и реализм, соответствовавшие настро- ениям народа, протестовавшего против злоупотреблений, но не требовавшего ничего сверхъестественного и во всяком случае не жаждавшего крови коммунистов. Социальный инстинкт лидера первого в Восточной Европе независимого профсоюза, полити- ческое чутье склоняли его к поиску компромисса, к маневру, особенно когда он понимал, что натолкнулся на глухую стену.
Однако прагматизм не во всех случаях был достоинством рабочего лидера. Иногда он оборачивался и очевидным недос- татком. Валенсе, например, было не нужно объяснять, как важ- но в условиях экономического кризиса и растущей дороговизны добиться повышения заработков, и он боролся за это. И потому тогдашние прибавки назвали "валенсувками" и помнят о них и поныне. Но он совершенно не разбирался в макроэкономике, бо- лее того, проявлял к ней пренебрежение.
Он пришел в большую политику неожиданно, был самоучкой, не подготовленным к решению общенациональных проблем.
Можно считать, что в 1980-1982 годах окончательно сло- жились основные черты личности Леха Валенсы. В первые 500 дней "Солидарности" он оказался перед развилкой: остаться верным своей прежней рабочей морали или уйти с головой в по- литику. "Маленький капрал" без колебаний выбрал возможность влиять на ход истории. Его гданьские друзья после освобожде- ния из лагеря вернулись на прежний путь, сочтя Валенсу из- менником. По своему новому пути Валенса пошел в новом окру- жении, среди подобных ему лидеров - политиков из "Солидар- ности" и новых советников-интеллектуалов. Как и в 1980 году, произошла "смена караула".
Во второй половине 1981 года в Польше начал нарастать экономический и политический хаос. В "Солидарности" царил разброд, ее председатель терял контроль над вольницей регио- нов, а нажим Москвы усиливался. Валенса явно предчувствовал неминуемость конфронтации, кроме того, логика борьбы за пер- венство в профцентре вынуждала его занимать более жесткую позицию, чем конкуренты. Его слова о предстоящем столкнове- нии, произнесенные на встрече Президиума Общепольской коор- динационной комиссии с руководителями регионов (3 декабря), были хлесткими, но такие речи слышались в "Солидарности" время от времени. Обычно власти на них особенно остро не ре- агировали. На этот же раз пропаганда подала выступление Ва- ленсы как призыв к государственному перевороту. Началась артподготовка к введению военного положения.
Валенса узнал об этом незадолго до того, как оно стало свершившимся фактом, но отказался скрыться. Он считал, что лучше будет, если его "возьмут" в кругу семьи. Вернувшись домой, ее глава попросту лег спать. Очевидно он догадывался, что в 1981 году генерал В.Ярузельский будет принимать меры против председателя десятимиллионного профсоюза, надев белые перчатки.
Его действительно поместили отдельно от остальных, в особняке, где когда-то томился под домашним арестом опальный Гомулка. Позже перевели в правительственный охотничий домик в Алармове, отрезанный от мира глухим лесом.
Валенса выдержал испытание одиночеством, не сдался, не отрекся от "Солидарности", не согласился в обмен на свободу спуститься со своей "ступени".
Когда вышел на свободу, выдержал и двусмысленность сво- его положения бывшего председателя запрещенного массового движения. Выдержал и самое, наверное, трудное для человека его типа: испытание тишиной вокруг его имени.
Постепенно "Солидарность возрождалась - все еще в под- полье. Создавались типографии, выходили тысячи названий га- зет, листовок, книг. Возник особый мир со своей этикой и стилем жизни - "конспира". Пропаганда начиная с 1985 года упирала на то, что "Солидарность" подкармливается Западом. О том, что деньги поступают от других профсоюзов помалкивали. Часть поляков поверила, опросы общественного мнения показы- вали, что популярность бывшего председателя "Солидарности" упала да рекордно низкого уровня. Однако молодежь хранила ему верность, и Валенса выжидал своего часа.
Интерлюдия продолжалась до 1988 года, когда Польшу сно- ва затопили две волны рабочих беспорядков. Хозяйственные ре- формы правительства Месснера явно не удались, экономика сно- ва покатилась под откос. Кривая же популярности Валенсы взметнулась вверх. В январе 1989 года "Солидарность" была вновь легализована. Ее председатель впервые появился на те- леэкранах в словесной дуэли с председателем официальных профсоюзов и членом ЦК ПОРП Медовичем. Валенса был нездоров. Советники, хорошо знавшие нравы телевидения и не без основа- ний опасавшиеся манипуляций видеоматериалом, советовали не ездить в Варшаву. Но Валенса решился, собрался в кулак, "вы- ложился" и показал, на что способен. За 42 минуты он превра- тился в самого популярного политика Польши, отвоевав все, что утратил за восемь лет.
Затем события развивались в ускоренном темпе: перегово- ры за "круглым столом" закончились соглашением о проведении парламентских выборов. 4 июня "Солидарность" одержала неслы- ханную победу: ее кандидаты прошли на ура. Чтобы избиратель ненароком не перепутал, кандидаты фотографировались рядом с Валенсой - то служил фирменным знаком, гарантией политичес- кого качества. "Солидарность" берет в сенате 99 голосов из 100. 7 августа молниеносным, не согласованным даже с ближай- шими советниками маневром Валенса вырывает из стана ПОРП ее политических союзников, предлагая двум партиям сформировать вместе с "Солидарностью" коалиционное правительство. 12 сен- тября Польша получает первого за четыре десятилетия премь- ера-некоммуниста - Т.Мазовецкого.
В начале осени 1989 года друзья Валенсы, предвидя что он не удовольствуется постом председателя теперь уже двух- миллионного профсоюза, предложили ему пост премьера. Вален- са, однако, видел тогда вещи в ином свете: он ошибочно пола- гал, что ни парламент, ни будущий премьер от "Солидарности" вообще не будут важнейшими в политике. И ошибся, ибо полити- ческие решения принимаются людьми, обладающими полномочиями.
Соглашаясь сформировать правительство, Мазовецкий без обиняков заявил Валенсе, что не намерен выступать в роли ма- рионетки. К созданию своего кабинета он подошел как к делу авторскому, отказываясь следовать чьим бы то ни было пожела- ниям и рекомендациям.
Как своего рода гарант интересов СССР и Варшавского до- говора в Польше был создан пост президента, призванный конт- ролировать прежде всего силовые министерства. Он возник, став результатом вынужденного компромисса между властями и "Солидарностью". Этот пост создавался не под Валенсу, а под первого секретаря ПОРП Ярузельского.
Чуть позже, по свидетельству еще одного известного дея- теля "Солидарности" Малаховского, варшавские политики пыта- лись уговорить своего председателя, что движению пора взять на себя всю полноту ответственности за судьбы Польши, а ему надо выдвигать свою кандидатуру на пост президента. К тому времени, когда это стало очевидным, Бельведерский дворец был уже занят Ярузельским, а кресло премьера - Мазовецким.
В тяжелые для "Солидарности" времена, после 13 декабря 1981 г., Валенса был чем-то вроде символической фигуры на носу корабля. На него были устремлены взгляды всех его быв- ших соратников, на него работал весь интеллектуальный потен- циал оппозиции - раздоры на время отошли на второй план. Бо- лее того, прямо или косвенно на Валенсу работал и Запад: в Гданьск наносили визиты М.Тэтчер и Дж.Буш. Валенсу триум- фально встречал Париж. Нобелевская премия мира, речь в аме- риканском конгрессе - все это не только создавало имидж Ва- ленсы, но и влияло на его самооценку.
В начале 1990 г. он потянулся за властью. Желающих пос- пособствовать оказалось предостаточно: заслуженные деятели "Солидарности", почему-либо оставшиеся не у дел, и новички самой разной ориентации. Сплотившись, они создали новую по- литическую партию - "Соглашение центристских сил", главной целью которой на первых порах стало водворить Валенсу в Бельведер.
В феврале 1990 года состоялся последний съезд правящей ранее Польской объединенной рабочей партии. На нем было при- нято решение о самороспуске партии.
С психологической точки зрения, убедительнее всего объ- яснил действия Валенсы, пожалуй, его бывший пресс-секретарь Я.Курский: "Валенса нуждается в противнике. Когда он его по- беждает, ему, чтобы жить, нужно найти следующего. Поэтому с момента роспуска ПОРП, естественного врага "Солидарности", противником номер один становится Мазовецкий." Приняв реше- ние вступить в борьбу за власть, Валенса становится также агрессивным к лицам, о которых до сих пор выражался сдержан- но... Кончается особое отношение к генералу Ярузельскому. Валенса, до сих пор деликатный в высказываниях на тему СССР, уже не выбирает слов... Он отталкивает от себя почти всех бывших советников. В течение нескольких месяцев создает себе легион противников...
Особой роли Валенсы в общественной жизни, его огромного авторитета никто из столичных деятелей "Солидарности" не ос- паривал. Эти круги понимали, что со временем пост главы го- сударства должен перейти в руки лидера их движения. Мнения расходились только в том, когда это должно произойти. Влия- тельная группа польских интеллектуалов считала оптимальным сроком для президентских выборов весну 1991 года, поскольку именно к этому времени неизбежно ожидалось серьезное усиле- ние социальной напряженности, вызванной переходом к рыночной экономике. Эксперты надеялись именно тогда пустить в ход та- кой весомый козырь, как личный авторитет Валенсы, чтобы из- бежать общественных потрясений на пути реформ. Валенса рас- судил иначе. Его беспокоило, что премьер-министр на глазах вырастал в ключевую фигуру польской политической сцены, а его собственные акции падали.