Городская социология

• Содержание

Введение

1. Городская социология

1.1 История становления

1.2 Городская среда как машина перехода от модерна к постмодерну в свете социологии Георга Зиммеля

1.3 Проблемы современной городской социологии

2. Социология столичности

2.1 Столичность как центр государств

2.2 Социокультурный смысл столичности

Заключение

Список литературы

Введение

«Социология города», как отрасль исследований в силу синтетического характера предмета социологического изучения, вынужденно переплетается с географией, историей, политологией, архитектурой и городским планированием, экономикой. Численность и структура населения во многих отношениях сказываются на всех фазах социальной жизни. Территориальное распределение населения также приобретает ключевое значение. Территория проживания может быть большой, как континент, и малой, как городской квартал. Между этими крайними точками находятся регионы мира, национальности, национальные регионы, государства, города и сельскохозяйственные местности. Изменения численности и пропорций распределения населения, проживающего в различных местностях, представляют собой кумулятивный эффект различий в рождаемости, смертности и чистой миграции. Одним из наиболее значительных явлений в истории человечества считается развитие городов. Города являются характерной чертой современной эпохи. Влияние урбанистического образа жизни распространяется далеко за пределы непосредственных границ города. Многие характеристики современных обществ, в том числе и их проблемы, вытекают из урбанистической среды существования.

Целью работы является анализ особенностей развития социологического взгляда на городскую среду.

1. Городская социология

1.1 История становления

Социология города - область социологического знания, имеющая особый статус, связанный как с постоянно возрастающей численностью городского населения, так и с чрезвычайно сильным влиянием городской культуры на большинство процессов, протекающих за пределами территориальных границ городов. Естественно, что такое положение не было характерно для социологии города в период ее институционализации. В начале 20 в. урбансоциологи Чикагской школы справедливо называли город «лабораторией цивилизации», подразумевая мир, бесспорно, интересный, но являющийся, скорее, «передним краем» развития человечества, нежели тотальной средой его обитания, пусть даже только для развитых стран [2, С. 33].

Однако, в первой половине ХХ в. доля городского населения в Европе, США и Советском союзе продолжала стремительно расти. В результате, в 1955 г. британский социолог Рут Гласс одной из первых выступила с критикой социологии города, считая, что у этой дисциплины не может быть своего предмета: в высокоурбанизированной стране практически каждый индивид имеет статус горожанина, а практически любое социологическое исследование в той или иной степени - «городское». Оппонентам потребовалось практически двадцать лет, для того, чтобы подготовить аргументацию, устроившую научное сообщество. В 1977 г. испанец Мануэль Кастельс публикует работу «Городской вопрос», в которой обосновывает специфику «коллективного потребления» - особой городской инфраструктуры распределения социальных благ - и именно ее определяет как предмет социологии города. Несмотря на критику, эта концепция дала необходимый импульс для новых теоретических разработок [4, С.76].

К концу 90-х гг. ХХ в. в социологическом сообществе, наконец, сформировалось относительно непротиворечивое понимание предмета социологии города как практики использования людьми различных элементов городской среды в интересах социального взаимодействия, а также того, как система этих элементов определяет содержание происходящих в городе социальных процессов. В рамках этого подхода, часто называемого «новой социологией города», в противовес классической «социологии города Чикагской школы», для которой город был лишь одним из множества пространств социального мира, зарубежными и отечественными социологами в последние десятилетия представлено значительное число интересных аналитических концепцией и оригинальных эмпирических исследований. Существенно прояснены механизмы эволюции городов, изучены пространственные формы социального неравенства, особенности социального конструирования городской среды, жизни городских сообществ, муниципальной политики [1, С. 43].

В то же время, большинство достигнутых результатов носят ярко выраженный описательный характер, лишь де-факто фиксируя те изменения, которые произошли в жизни городов. Прогностическая составляющая этой области знания представлена очень слабо, а по количеству практических нововведений социология города намного уступает таким дисциплинам, как, например, социология семьи и социология девиации, представителям которых удалось добиться значимых результатов в профилактике многих негативных социальных явлений. Согласно Огюсту Конту, который определял основную задачу социологии как поиск условий, одновременно обеспечивающих порядок и прогресс общества, можно отметить, что если выявление сложившихся механизмов городской стабильности и разрешения локальных проблем социологами успешно освоено, то технологии городского развития по-прежнему представляют собой «белое пятно» на социологической карте.

Сказанное не значит, что социологи в принципе не участвовали и не участвуют в практическом разрешении проблем управления городским развитием. Напротив, во многом именно при активной поддержке специалистов-социологов разработаны основы «тонких» технологий социальной работы в США и Канаде в области распределения муниципального жилья. Именно американскими социологами актуализирована стратегия «умного роста» городов США, пионером которой в 80-е гг. стал Сиэттл, благодаря инвестициям в городскую культуру завоевавший статус мировой столицы высоких технологий. Однако на этом список действительно актуальных заслуг зарубежных социологов практически можно завершить. Как отмечает О. Н. Яницкий, уже в 60-е гг. советские специалисты эмпирически показали, что «от момента вступления в брак и до глубокой старости структура требований семьи к жилищу, его местоположению в городе меняется по крайней мере 6-7 раз», а следовательно, находились практически в шаге - правда, так и не сделанном, - до разработки инновационной схемы практических рекомендаций. В 80-е гг. отечественные ученые (Н.А. Аитов, Т.М.Дридзе) вплотную приближаются к разработке комплексных концепций проектирования социального пространства города, которые, опять же, практически не были востребованы в государственном управлении.

Таким образом, на сегодняшний день, практические технологии в социологии города немногочисленны, имеют «точечный» характер и обнаруживают жизнеспособность только при поддержке представителей узкой сети экспертов, очень часто - не являющихся социологами [7, С.111].

1.2 Городская среда как машина перехода от модерна к постмодерну в свете социологии Георга Зиммеля

В современной социальной теории существует ряд разнообразных версий осмысления современного состояния мира. Теории постфордизма, постиндустриализма, глобализации, информационного, сетевого общества, общества риска, постмодернистские философские модели предлагают подчас противоречащие одна другой концепции. Если можно говорить о каком-либо минимальном консенсусе, то он наблюдается в первую очередь в широком принятии утверждения о том, что мир изменился. Почти не подвергается сомнению то, что мы живем в эпоху фундаментального перехода от современности, или модерна, к постсовременности.

Во многих теоретических концептуализациях перехода к постсовременному состоянию социального мира видное место занимает проблема современной урбанизации (напр. [1, С. 111]). Осмысление взрывного роста городов, как в Западных, так и в не-Западных странах, и продолжающихся процессов агломерации и формирования полицентричных урбанизированных регионов, является условием успешного построения концепций перехода к постсовременности [2, С. 56].

Среди ключевых проблем, которые можно идентифицировать в существующем корпусе исследований перехода к постсовременности, можно отметить проблему связи повседневной жизни человека и масштабных социальных и культурных изменений. Иначе говоря, современные теоретические построения не дают внятного ответа на вопросы: какова связь глобальных процессов и обыденной жизни человека, как эти процессы проявляются в повседневности, можно ли говорить о существовании специфически постсовременной повседневности, и если можно, то каким образом. Задачей представляемой статьи является попытка формулирования и прояснения этой проблемы при помощи ее сопоставления с проблемой, поставленной более ста лет назад Георгом Зиммелем в работе «Большие города и духовная жизнь» [7, С. 121].

Весьма популярной трактовкой этой работы является выделение в качестве ее главной проблемы влияния условий, или, как мы сказали бы сегодня, среды, большого города на психологическую, ментальную и духовную жизнь городского жителя ([7,123]). Однако при более внимательном рассмотрении оказывается, что для Зиммеля гораздо большее значение имеет проблема большого города (метрополиса) как ключевого места модерна, как базовой среды, в которой совершается переход от традиционного общества к обществу модерна и в которой его можно наблюдать в наиболее явном виде [6, С. 46-48]; однако в указанных работах нет обращения к исследованию постановки этой проблемы у Зиммеля, она лишь более или менее прямо отмечается). Таким образом, проблема Зиммеля - это одна из общих проблем социологии модерна, которую сам Зиммель детально разрабатывает в «Философии денег». Это проблема того, где, в каком месте, в какой среде происходит переход к модерну.

Рассмотрение этой проблемы у Зиммеля позволяет по-новому взглянуть на основные проблемы современной социальной теории. А именно, оно позволяет выделить проблему характеристики новейших городских форм и сред как мест перехода к постсовременности и как связующих звеньев между масштабными процессами социальных изменений и повседневными событиями в жизни отдельных жителей мира, переходящеговв постсовременное состояние. Таким образом, постсовременный город тематизируется как своего рода «машина», создающая повседневность постсовременности и конструирующая базовые повседневные социальные взаимодействия и события коммуникации в городском пространстве и городском времени (ср. с постановкой проблемы в [10]). Такой взгляд позволяет дать новую расшифровку известному афоризму Роберта Парка, утверждавшего, что город - это лаборатория, в которой можно с наибольшим удобством и наибольшей эффективностью изучать человеческую природу и социальные процессы.

1.3 Проблемы современной городской социологии

Город является объектом изучения многих научных дисциплин, потому что в нём сфокусировались все сферы жизнедеятельности человека: в нём человек живёт, работает, реализуется как личность в психологическом, социальном и метафизическом планах [5, С.109].

Тема города в современных условиях трансформации российского общества приобретает особую актуальность. О современном городе можно с уверенностью говорить, что это не только культурный и экономический центр общества, интеллектуальный потенциал общества. В России, согласно данным переписи, 106,4 млн. россиян (или 73% от общей численности населения) - городские жители, а 38,8 млн. человек (27%) - сельские.

Именно в городах в наибольшей степени прослеживаются ведущие линии и тенденции развития общества в целом. Город с этой точки зрения - основа общественного знания. Он не только вбирает в себя знания об общественных процессах через свои институты и граждан как сейчас, так и в прошлом, но и физически является местом хранения всей информации об этом. Именно поэтому, проблематика изучения городов имеет явно выраженный междисциплинарный характер. Каждая научная дисциплина формирует собственный идеальный образ города, как предмет изучения, отвечающий ряду черт той или иной отрасли науки.Многоаспектность - основная особенность изучения города. Несмотря на пристальный интерес исследователей к проблематике города, само понятие «город» до сих пор не принадлежит к числу точных научных терминов. Разные авторы, в зависимости от своих научных интересов, акцентируют внимание на разных аспектах городской жизни, но у всех, кто значительное время занимается изучением города, появляется широта интересов и разнообразие проблематики. Город, в силу своей сущности, «вынуждает» заниматься самыми разными вопросами и интегрировать разнообразные знания в некоторую единую концепцию. И эти урбанистские концепции всё более приобретают социологический характер: город понимают в последнее время не столько как форму поселения и производства, сколько как форму сообщества, как тип социального взаимодействия, сущностной чертой которого является интеграция разнообразных видов жизнедеятельности в единую саморазвивающуюся систему с собственными механизмами поддержания устойчивости и порядка. Но эта система состоит из относительно автономных и гомогенных подсистем: территориально-поселенческой, экономической, символической и др. Поэтому для описания и изучения города используются знания и теоретические схемы других наук.

Основной проблемой построения единой теории города является и дискуссионный характер высказываемых точек зрения по многим вопросам теории города. Урбанистами различных направлений накоплен большой и интересный материал о структуре города и его отдельных подсистемах, о динамических процессах, происходящих в городах (в том числе и о тех, которые непосредственно не наблюдаются), об отдельных феноменах городской жизни. Но единой концептуальной схемы нет.

Дискуссионными являются все фундаментальные проблемы города [9, С. 33]:

1) основания определения города;

2) причины возникновения, факторы и тенденции изменения города как системы и его отдельных феноменов;

3) структура и особенности города как среды обитания;

4) специфика города как пространства взаимодействия;

5) особенности городского образа жизни;

6) последствия урбанизации как в плане влияния города на личность, так и в плане влияния города на всё общество;

7) сущность города: что, собственно, делает некоторое поселение городом, в чём его назначение и смысл.

Одна из причин многообразия суждений о городе - высокая динамика социоструктурных и социокультурных изменений, происходящих в стране вообще и в городах в частности, а также индивидуальное разнообразие городов в историческом, национальном и территориальном планах. В силу указанных причин существуют объективные онтологические и гносеологические трудности выработки конвенциональных представлений по всем основным проблемам городской тематики.

В силу многоаспектности и отсутствия общей концептуальной схемы город чаще всего описывают и изучают в отдельных ракурсах, сегментарно. Авторы, безусловно, используют знания о городе, накопленные в урбанистике, но в конкретных текстах часто преобладает узко-дисциплинарная предметность. Выделим следующие предметные ракурсы изучения города: территориально-поселенческий, экономический, градостроительный, психологический, историко-культурный, семиотический, философско-методологический, социологический [4, С.88].

К числу слабо изученных как в теоретическом, так и научно-практическом плане относятся также следующие фундаментальные проблемы: социокультурная стратификация городского пространства, этническая специфика города и языки субкультур, конфессионализм как элемент городской культуры, «поколенческая» структура городской культуры и само понятие культуры города.

Что касается социологического ракурса (проблематики), то он формировался в контекстах вышеуказанных подходов, предметность социологии города формировалась по мере становления и развития социологической предметности вообще, урбанистской предметности в частности. Как уже было указано, на настоящий момент нет общепринятой социологической концепции города, нет теоретической демаркации предмета. Тем не менее, несмотря на отсутствие чётких контуров предметных областей различных подходов, можно и нужно выделить социологическое содержание вышеуказанных ракурсов изучения города. Таким образом, вышеуказанные проблемы и образуют предметное ядро социологии города [6, С.112].

Города (особенно большие), как свидетельствует реальная практика, не только аккумулируют материальные и духовные ценности, но и накапливают проблемы прошлых социально-экономических процессов. Российские города формировались не только как административные центры, но и как некоторый необходимый придаток производства, некая «тара» для размещения персонала. Города, развивающиеся на такой основе, не смогли стать очагами развития прогрессивных форм жизнедеятельности, как в хозяйственной сфере, культурной, так и в политической. В связи с этим одна из наиболее важных проблем отечественных городов - необходимость наращивания возможностей превращения их в очаги конструктивной творческой деятельности разных типов, развития специфической городской урбанизированной культуры.

В настоящее время наблюдается определенный дефицит исследований, характеризующих исходный уровень и состояние культуры городов в условиях современной модернизации стереотипов. Отсутствие серьезных научных разработок о специфике и закономерностях городского развития, о воздействии процессов урбанизации на человека и человеческого сообщества сказывается как на недооценке этого фактора при разработке региональных программ городского.

2. Социология столичности

2.1 Столичность как центр государств

Столичность, будучи геополитическим атрибутом городов, определяется формальным признаком пребывания в городе Главы государства, Правительства, Законодательных собраний и центральных Судейских органов. Формальность этого признака очевидна, что позволяет любому городскому поселению претендовать на столичность. Эти претензии иногда оправдываются. Так, провинциальный Бонн стал столицей ФРГ. Ненадолго. Как только Германия объединилась, Бонн вновь стал провинциальным городишком, уступив столичность Берлину. Берлин просто обладал неформальными правами на столичность в Германии, давно став столичностной доминантой в общественном мнении немцев. Тоже мы видим, к примеру, и в Казахстане, где помпезная Алма-Ата в одночасье стала провинциальным городом, уступив столичность в пользу доселе неизвестной Астаны.

Столичность в формальном смысле, как правило, является результатом исторического процесса конкурентной борьбы элит за власть в формируемых феодальных государствах. Так, Москва стала столичным городом в изнурительном противостоянии с Владимиром, а потом и с Тверью. Такое понимание столичности исторически естественно [3, С.88].

Москва, в этом смысле, является исторически естественной столицей России. Неестественность столичности определяется формальностью становления столицами любых городов, ставших столицами вне исторического контекста их жесткой конкурентной борьбы за централизацию государств. Неестественной столичностью в России обладает, как это ни печально заявлять, Санкт-Петербург, ставший столицей Российской Империи в результате формального акта, выражающего волю амбициозного Государя России - Петра I, снискавшего впоследствии славу Великого, но никак не в силу конкуренции элит или достижения конкурентных преимуществ перед Москвой.

Нет никаких оснований утверждать, что формальная борьба за столичность ушла в прошлое. В России этот вопрос актуализируется предложениями о перераспределении столичных функций в пользу Санкт-Петербурга. Естественно, в ущерб московской монополии на столичность. Эти предложения с формальной точки зрения просты. Достаточно принять решение Президентом ли, Думой ли, Правительством ли, и тот или иной Государственный орган федерального управления переместится вСанкт- Петербург или в любое другое указанное место. Кроме Санкт-Петербурга, перераспределители столичности говорят о Ярославле, Владимире, Нижнем Новгороде или Великом Новгороде. Есть и другие предложения.

Однако за этой кажущейся простотой раздачи колоды столичных карт стоят мощные, латентные интересы правящих и конкурирующих элит. Вот уже насторожились в Москве по факту уже свершившегося переселения Конституционного и Арбитражного судов в Санкт-Петербург Московская элита уже видит здесь ущемление своих прав, зафиксированных и в Конституции. Можно только ожидать усиления противостояния внутри политических и экономических элит при реализации планов о перераспределении столичных функций. Между тем, раскол политического класса, по нашему мнению, всегда опасен. Особенно в России.

В социологии организаций вообще есть императивное утверждение о том, что внутренние, структурно функциональные проблемы организации всегда несут в себе угрозу ее существова- нию⁴. История свидетельствует, что раскол правящей политической элиты сопровождался ослаблением Федеральной власти и государства. Преодолеть этот раскол можно только силой: Петр I (когда назначил Санкт-Петербург столицей) и Ленин (когда переносил столицу обратно из тогдашнего Петрограда в Москву) этой силой обладали. И не только обладали, но и бесцеремонно ею пользовались. Сегодня Федеральная власть сильна, но вот сможет ли она применить свою силу против московской элиты, откровенно опасающейся ослабления своего столичного гегемонизма? Вопросом являются и реальные приобретения Федеральной власти от переноса столичных функций вСанкт- Петербург.

Очень много в России претендентов на столичность... Казань к примеру. Новосибирск. Екатеринбург как столица Уральской республики до сих пор воспринимается в Москве как страшный сон неспокойных 1990-х гг. Вот, к примеру, тогда еще президент России В. В. Путин с немецким канцлером г-жой А. Меркель побывали в Томске. Понравилось. Тут же на Томских сайтах появились предложения сделать Томск резиденцией Министерства науки и образования. Правда, министр А. А. Фурсенко об этом ничего не заявлял [5, С.85].

Простому обывателю, конечно же, глубоко безразлично противостояние борющихся за столич- ность элит относительно возможности «пору- лить» ресурсами столичности (вспомним ожидания столицы: «.все флаги в гости будут к нам»). Социологические опросы только фиксируют их безразличие. Но вот что не безразлично россиянам, такэто возможное ослабление государственности, с таким трудом вновь приобретенной после неспокойных 1990-х гг., что связано с попытками перераспределения столичных функций. Москва от такого перераспределения становится не совсем столица, а Санкт-Петербург - еще не столица.

Особый восторг у перераспределителей столичных функций вызывают предложения о тотальной диверсификации столичности. Мол, давайте перераспределим столичные функции по городам и весям необъятной России. От Калининграда до Владивостока. Перераспределение столичных функций сопровождается рисками противоборства среди элит, регионального противостояния, возможной политической напряженности.

Особо опасны эти риски в России. До сих пор им удавалось противодействовать, не позволяя даже на региональном уровне употреблять понятие столица, применительно, например, к Казани (это не столица, а центр Татарии), к Нижнему Новгороду (как ни лоббировал С. В. Кириенко присвоение ему звания столицы Волговятского округа, Нижний - это центр Волговятки и ничего больше). Новосибирск является столицей Сибири только по мнению эпатажных журналистов и самих новосибирцев. Для многих в Сибири столичность Новосибирска сомнительна [7, С.112].

2.2 Социокультурный смысл столичности

Такое понимание столичности основывается на признании в культуре, в науке, в религии или в политике каких-либо исключительных и уникальных качеств города. Об этом, в частности, говорила Юлия Огаркова, выпускающий редактор информационного агентства «ИФ-Регион», во время дискуссии о столичности Нижнего Новгорода: «Вот только сам вопрос “столичности” города можно воспринимать по-разному. Не скажу ничего нового, если напомню, что “столичность” определяется не внешним видом города, а сознанием его жителей. Это и здоровый снобизм, вызванный гордостью за “малую родину”, и желание сделать свой город лучше. Вот только такое самосознание воспитывается в поколениях, поэтому “жаль только, жить в эту пору прекрасную...”»

Конечно, эти исключительные и уникальные социокультурные свойства городов и поселений могут быть естественными их чертами. Так, город Сочи в России является носителем особой уникальности (море и солнце, горыи тепло), и, естественно, воспринимается в сознании миллионов россиянСтолицей отдыха и здоровья. Такие всегда мифологизированные представления уникальных свойств городов и регионов, формируемые в сознании населения как потребителей определенных благ, коллекционеров впечатлений, в социологии и маркетинге принято называть брендами. Бренды- это особые виртуальные ресурсы, символические капиталы, обладающие способностью формировать и менять общественное мнение. Бренды возникают посредством самоорганизации и самовоспроизводства, но могут и создаваться искусственно через каналы средств массовой информации. Естественная уникальность, конечно, создает для поселения перспективы завоевания социокультурной столичности как рекреационного, исторического, художественного или религиозного центров. Грядущая Олимпиада уж точно позволит Сочи стать зимней спортивной столицей России. Такими столичными образованиями уже сегодня, без всяких формальных актов, являются и Сергиев Посад, и Оптина Пустынь, и Бородино, и Константиновка, и Болдино, и Овстуг и многие города и села России. Вот и Томск в этом смысле является столичным городом, «Сибирскими Афинами», как уникальный культурный и университетский город. Такие представления, сложившиеся в общественном мнении, являются естественными брендами, связанными или с геоклиматическими атрибутами городов, или с социокультурными особенностями их населения [4, С.78].

Однако черты исключительности и уникальности могут быть и приобретенными, связанными с пребыванием и проживанием в этих городах и поселениях Великих людей российских. Эти люди просто творили непреходящую культуру, вершили историческую политику фактом своей жизнедеятельности в этих поселениях, делая их уникальными и, следовательно, столичными. Пребывание Сергия Радонежского в монастыре св.Троицы превратило монастырское подворье, по существу, в политическую столицу России, мобилизующую силы для решающего сражения с Ордой. Проживание Виктора Петровича Астафьева в деревне Овсянка Красноярского края фактически означало, что литературная столица России переместилась в эту деревню. Во время своего президентства России В.В.Путин посчитал вполне достойным для себя посетить эту российскую столицу и попить чайку с великим русским писателем.

Следует особо отметить, что атрибуты уникальности, особенности, исключительности как черты столичности могут создаваться спонтанно как представления обывателей о тех или иных характеристиках городов. В маркетинге этот процесс называют самопозиционированием. В этом смысле Санкт-Петербургу в общественном сознании определенных социальных групп уготована сегодня печальная участь «бандитского Петербурга» как криминальной столицы России. Крайне опасными для столичности Санкт-Петербурга являются процессы ксенофобии, проявляющиеся в молодежных контркультурах. Одновременно с этим отметим, что и претензии Москвы на столичность никогда не были бесспорными. В общественном мнении образ Москвы и москвичей был не только позитивным, но инегативным. Знаток русского народа М. Забылин в книге «Русский народ» приводит пословицы о Москве и москвичах, бытовавших в те далекие годы. Приведем некоторые из них: «Московский час - подожди». «В Москве толсто звонят, да тонко едят». «Москва стоит на болоте, хлеба в ней не молотят, а больше деревенского едят». Спустя более столетия ситуация мало изменилась. Формальное могущество московской столичности далеко не всегда подкреплено неформальным признанием ее авторитета в общественном мнении. Москве завидуют, не все ее любят. Москвой восхищаются, но холодна и помпезна ее красота. Москва улыбается, но это уже не улыбка добродушной фамусовской Москвы, а скорее дерзкая улыбка, просматриваемая, к примеру, в имперском высокомерном оскале офиса Сбербанка на улице Вавилова или новостроек Сити. Вот фрагмент одного из неформализованных интервью с крупным предпринимателем из Нижнего Новгорода, полученного автором в 2006 г. в исследовании «Власть и народ: основания для социального диалога»: «Москву давно уже не любили. Ту Москву, пылесосом втягивавшую в себя все соки, все ресурсы, материальные и человеческие, а потом нехотя раздававшую по малости тем, кто доберется, извернется, сумеет ухватить. Да и другую Москву, интеллектуальнодиссидентскую, тоже не больно жаловали на местах: слишком много знает и понимает, слишком свысока смотрит на остальных, слишком опасна к ней близость. Москва всегда стыдилась своей русскости». Социологическое и маркетинговое агентство «Проконтакт» так оценивает восприятие россиянами своей Столицы (см. Табл. 1). В опросе москвичи не принимали участия.

Таблица 1. Образ Москвы в сознании российского обывателя (опросы населения России, без москвичей)

Доминантным представлением о Москве является образ шумного, угрюмого, помпезного города, пугающего российского обывателя. Вот и другие факты, подтверждающие слабости общественного признания столичности Москвы. Консалтинговая компания Mercer Management Consulting (MMC) опубликовала ежегодный рейтинг городов мира, определяющий качество жизни в них. Приведены рейтинги 225 городов мира. Москва в этом списке занимает лишь 173 место, рядом с Бомбеем и Абиджаном. Собственно, вот эта ущербность столичности Москвы в общественном мнении и является питательной базой энтузиазма для формального перераспределения столичных функций. Однако столичность можно создавать по особым технологиям брендинга. Эти технологии связаны с формированием позитивных и исключительных образов городов. Они основываются на производстве социальных мифов, обеспечивают их запечатление в общественном мнении. Такие представления являются брендами столичности.

Заключение

Российская городская социология находится новом этапе своего развития. В данных условиях чрезвычайно важно выяснить, что же в российских городах было привнесено искусственно партийными воззрениями и идеологическими установками, а что генетически обусловлено развитием естественноисторического процесса. Что нуждается в безусловном отрицании, а что должно послужить фундаментом дальнейшего развития городов. Большинство российских городов сегодня демонстрирует консерватизм в управлении, стремление к руководству «хозяйственниками». Сфера управления городским хозяйством в наименьшей степени затронута экономическими реформами при том, что города приобрели невиданную при социализме степень автономии в решении собственных вопросов. Облик городов стремительно меняется под воздействием социально-экономических трансформаций в России последних лет. Утрачивается значение ритуальных городских центров - широких улиц и площадей для демонстраций. Возвращается значение городского рынка - центра экономики горожан. У городов появляются новые «духовные» центры, восстанавливаемые храмы, мечети. Символами городского процветания становятся банки, офисы крупнейших фирм и компаний.

Вхождение России в мировой рынок, интенсивные связи и контакты между бизнесменами разных стран - все это привело к нарастанию влияния глобальных тенденций на развитие российских городов. Влияние мировой экономики испытывают на себе города не только приближенные к границам страны, но и удаленные от них на тысячи километров. Таким образом, требует более пристального внимания динамика развития «глобальных мировых городов» и влияние данного процесса на российскую национальную систему городов.

Список литературы

1. Амин Э., Трифт Н. Внятность повседневного города (пер. с англ. С.П.Баньковской) // Логос, №3-4 (34), 2002

2. БодрийярЖ. К критике политической экономии знака.М.: Библион--Русская книга, 2003

3. Вагин В.В. - Городская социология.- М.; МОНФ, 2003. - 168 с.

4. Волков Ю. Г., Гулиев М. А., Епифанцев С. Н. - Социология: учеб. пособие для студентов, аспирантов, преподавателей вузов. - М. ; Ростов н/Д : МарТ, 2007. - 288 с.

5. Добреньков, В. И. Фундаментальная социология: в 15 т. Т. 5. Социальная структура (Раздел III. Город, деревня, дом) / В. И. Добреньков, А. И. Кравченко. - М.: ИНФРА-М, 2006. - VIII, 1096 с.

6. Долгий В. М., Левада Ю. А., Левинсон А. Г. - Урбанизация как социокультурный процесс. // Статьи по социологии. Москва. 2006.

7. Лавриненко В. Н., Нартов Н.А. - Основы социологических знаний: учеб. пособие. - М.: Люкс-Арт, 1995. - 258 с.

8. Сенявский А.С. Российская урбанизация: некоторые историкометодологическис проблемы // Урбанизация в формировании социокультурного пространства. М., 2001. - 375 c.

9. Simmel G. The Philosophy of Money. 3rd Ed. Edited by D.Frisby, translated by T.Bottomore and D.Frisby. London and New York: Routledge, 2004.