Жилище бога в нубийской пустыне

Жилище бога в нубийской пустыне

  
На земле «Крутящихся ветров»

то была уже третья по счету экспедиция Кендалла к священной горе Джебель - Баркал, организованная при содействии Суданской службы древностей и Национального географического общества США.

«Мы выехали из Хартума перед самым рассветом, - вспоминает Кендалл. - Наш путь лежал на север, через пустыню Бауда в направлении Кареймы - города, расположенного чуть ниже четвертого порога Нила. Кроме меня, в «лендровере» находились археолог Сюзанна Генсике, фотограф Энрико Ферорелли и наш шофер Али.

В пустыне нет дорог, поэтому надо либо ехать по чужой колее, оставленной здесь несколько часов, а может быть, и недель назад, либо полагаться на собственное чутье. Облако пыли вдали с одинаковым успехом могло означать как движущийся автомобиль, так и песчаный смерч, пляшущий на фоне пустынного горизонта...»

Около полудня призрачный силуэт скал стал напоминать острова в «море Сатаны», как называют это место кочевники. Только вместо морских волн - вокруг волны песка вперемежку с дюнами, в подножиях которых утопают колеса машины. Настроение спутников Кендалла заметно упало. «Нам ни за что не добраться до места засветло», - услышал он сквозь шум мотора угрюмое замечание обычно неунывающего Энрико. «Лендровер» полз среди обглоданных кустов терновника, лавируя между похожими на обелиски термитниками и черными валунами, напоминавшими прилегших отдохнуть и окаменевших слонов. В открывавшихся глазу пейзажах раскаленной от жары пустыни путешественники находили особое очарование.

Самообладанию Кендалла можно позавидовать, ведь потерять дорогу в этих местах ничего не стоит. Даже тысячелетний Нил делает двухсотмильный крюк прежде, чем снова повернуть свои воды на север к Средиземному морю. Здесь, намного южнее Египта, в извилине Нила находился центр древнего африканского царства, о котором пока мало что известно, и многое еще предстоит узнать. Египтяне, покорившие его в XVI веке до нашей эры и правившие целых 500 лет, называли его Куш, или «Несчастный Куш». Они одновременно ненавидели и считали опасной «эту землю крутящихся ветров... где живут высокие люди с гладкой кожей... наводящие на всех страх, агрессивный народ, говорящий на странном языке». Так описывал кушитов библейский пророк Исаия.

На изображениях в храмах фараон Тутанхамон «топчет» чернокожих кушитов. Они нарисованы на подошвах его сандалий, и их фигуры высечены на его подставке для ног. Позднее, в VIII веке до нашей эры, уже египтизированные цари Куша покорили сам Египет. Они образовали обширную империю, простиравшуюся от места слияния Голубого и Белого Нила до Средиземного моря. Историки считают кушитских царей 25-й египетской династией.

«Примерно в три часа пополудни, - продолжает свой рассказ Тимоти Кендалл, - смертельно усталые от изнуряющего зноя и постоянной тряски, с ног до головы покрытые пылью, мы напряженно высматривали «священную» гору. Древним кочевникам она служила ориентиром, говорившим, что Нил рядом, хотя его зеленая долина еще скрывалась за горизонтом. Внезапно обычно молчаливый Али оторвал руку от баранки. «Джебель-Баркал», - торжественно объявил он. Наше возбуждение нарастало по мере приближения к заветному месту. Вскоре показалась и великая река. Перебравшись на пароме на другой берег, мы подъехали к Джебель-Баркалу - невысокой горе, таившей в своих недрах большие секреты».

Словно проросшее из фантастического семени, брошенного здесь чьей-то могучей рукой, это покинутое всеми одинокое детище доисторических времен, отшлифованное песчаными бурями, стоит здесь теперь в гордом одиночестве, возвышаясь над окружающей местностью. Разломы красного цвета с белыми полосами птичьего помета образуют на скалах карнизы. Стервятники вьют на них свои гнезда. Должно быть, древние люди, очутившись рядом с высокой красной стеной, подавленные ее размерами и громким птичьим гомоном, испытывали смешанные чувства благоговения, смятения и страха. Неудивительно, что гора почиталась как святыня, жилище Бога, откуда берет начало царская династия. У ее подножия раскинул свои дворцы и храмы священный город Напата - свидетель грандиозных церемоний кушитов.

К вечеру группа Кендалла добралась до Кареймы, расположенной к северо-востоку от Джебель-Баркала. Там ее уже поджидали остальные члены экспедиции: директор проекта Синди Шартцер, инспектор Суданской службы древностей Бабикер Мохамед Эль-Амин, маркшейдер Дэвид Гудман и альпинист Пол Дюваль по прозвищу «Абу-Джебель», что по-арабски означает «отец горы».

В течение нескольких дней группа вела интенсивные раскопки, тщательно фиксируя найденные предметы на кинопленку И занося результаты измерений в блокноты. Это были далеко не первые археологические изыскания в Напате. С 1972 года здесь работали ученью из Римского университета. В 1986-1987 годах экспедицией все того же Кендалла был раскопан целый комплекс храмов, переписаны сохранившиеся настенные росписи, проведены исследования архитектурных и художественных особенностей каждого здания и составлена подробная карта древнего города. Кроме того, ее участникам удалось расшифровать символы, изображенные на поверхности огромной красной скалы, которые пролили свет на происхождение государства кушитов.

По сути, группа Кендалла продолжила исследования, начатые еще 70 лет назад специалистами Бостонского музея изящных искусств под руководством ученого-египтолога Джорджа Рейзнера. Он с коллегами впервые научными данными подтвердили легенды о богатстве и могуществе страны Куш и уточнили хронологию царской династии.
  

Наследники Фараонов

После завоевания египтянами Судана примерно в 1450 году до нашей эры фараоны основали Напату - крепость, контролировавшую переправу через Нил, и центр караванной торговли на южной границе их империи. В расположенных в пустыне шахтах добывали золото. Золото на древнеегипетском - нуб. Вероятно, от этого корня и происходит название Нубия.

Египтяне тоже считали Джебель-Баркал священным местом - южной резиденцией божественного Амона, покровителя их государства. Позднее Напата как религиозный и политический центр стала колыбелью династии местных правителей, столь же фанатично преданных богу Амону. К началу VIII века до нашей эры они достигли такого могущества, что смогли присоединить потерявший былую силу Египет к своей африканской империи. Здешние своеобразные фараоны, преклонявшиеся перед культурой Египта и его славным прошлым, пытались воссоздать такие же порядки и традиции в Судане. Руками египетских мастеров они построили в Напате величественные храмы и наполнили их святынями северного соседа. Они признали египетский официальным языком и возродили строительство пирамид - царских усыпальниц, точно следуя той технологии, по какой их возводили в Египте тысячелетием ранее.

Но ничто не вечно под луной. Уже век спустя под натиском ассирийцев кушитам пришлось уйти из Египта, а еще через сто лет египтяне изгнали их и из Напаты. Кушитские цари перенесли столицу на 500 километров вверх по течению Нила, в Мероэ. Но еще несколько веков Напата оставалась духовной меккой Нубии. Цари наезжали туда для совершения ритуальных обрядов, пока Кушитское государство окончательно не прекратило своего существования в IV веке нашей эры.

Золотые изделия из сокровищниц кушитских правителей,
в которых нетрудно угадать влияние древнеегипетского искусства.
  

Возможно, все это так и осталось бы для нас тайной, если бы в 1916 году Рейзнер не организовал экспедицию к Джебель-Баркалу. Ему удалось обнаружить усыпальницы пяти кушитских царей Египта и их семидесяти потомков. Эти поистине бесценные открытия помогли воссоздать историю первой цивилизации северо-восточной Африки. Но и тут Тутанхамон в очередной раз «растоптал кушитов»: сенсационное известие об открытии его золотой гробницы в 1922 году отвлекло внимание общественности от исследований Рейзнера.

Совершив небольшой экскурс в историю, вновь предоставим слово Кендаллу.

«В 1986 году мы с Синди Шартцер приехали в Карейму на разведку. С командой из шестнадцати рабочих нам предстояло очистить от песка резную стену внешнего двора Большого храма Напаты. Став объектами пристального внимания со стороны местных жителей, мы в полной мере испытали на себе широту суданского гостеприимства.

Довольно часто нас приглашали в дом на чашку заваренного по-местному чая (весьма своеобразного напитка, состоящего из равных пропорций чая и сахара), засыпали вопросами. Цель нашего визита вызывала у суданцев скептические улыбки. «Мы приехали сюда затем, чтобы переписать надписи на камнях и стенах разрушенных храмов. Это поможет нам больше узнать о древних царях», - объясняла Синди на беглом арабском. Суданцы не могли поверить, что мы проделали такой длинный путь и ухлопали кучу денег только ради осмотра каких-то старых развалин. «Вы ищете золото», - твердили они».

Хотя многочисленные легенды гласят, что в храмах внутри горы живут духи, у которых золота больше, чем еды, любому суданскому школьнику известно, что руины у подножия Дже-бель-Баркала связаны с именами двух величайших героев доисламского прошлого страны: Пийе и его сына Тахарги, двух царей, правивших объединенными Кушем и Египтом. Поэтому Кендалл пригласил хозяев посетить раскопки. Рабочие как раз открыли кусок стены с фрагментом фрески, где побежденные египетские фараоны лежали ниц перед Пийе. Тем не менее один из суданцев и после этого продолжал верить, что экспедиция охотится за золотом.

Довольно много времени ушло на изучение торчащей из горы скалы, похожей на палец или башню. При определенном освещении ее сходство с человеческой фигурой было просто поразительным. Создавалось впечатление, будто из горы вырастает статуя египетского царя.

Европейцам, впервые увидевшим Джебель-Баркал в начале прошлого века, объясняли, что «башня» - это действительно все, что осталось от гигантского изваяния древнего властелина. Столетие спустя англичане Титерингтон и Аркел утверждали: каменный колосс - единственная из четырех вырезанных в скале статуй, сохранившаяся до наших дней. Остальные стерты песчаными бурями и безжалостным временем. По предположениям английских исследователей, египетский фараон Рамзес Великий, правивший в XIII веке до нашей эры, решил воссоздать здесь монумент, который он построил в Абу-Симбеле, в 430 километрах к северу отсюда. Монумент состоял из четырех огромных фигур, каждая высотой по 20 метров. Судя по сохранившейся статуе, здешние колоссы были в четыре раза выше.

В 1986 году, заинтригованные этой версией, Кендалл с Синди захватили с собой подзорную трубу. После тщательного изучения поверхности «башни» Синди пришла к выводу, что необычная форма скалы имеет скорее всего естественное происхождение, ибо резьба нанесена только на ее верхнюю часть. Удалось также рассмотреть вырезанные в камне фигурки, иероглифы и картуши - царские имена. Но зачем древним понадобилось делать надписи на такой высоте?

«Как они туда забирались? - мучил нас один и тот же вопрос, - пишет американский археолог. - И вот однажды, поднявшись по пологому восточному склону, мы получили на него ответ. Внезапно перед нами открылась широкая панорама Нила. Серебристая лента реки, опоясанная с обеих сторон узкими полосками зелени, терялась из виду где-то у самого горизонта. Мы смотрели на храмы Амона с высоты птичьего полета. Я живо представил себе картину двухтысячелетней давности: стены, оштукатуренные и раскрашенные огромными изображениями богов и царей, вымпелы на длинных шестах, ворота из эбенового дерева, покрытые бронзовыми пластинами. Мы заметили, что край скалы обработан резцом. Прямо напротив «башни» под нами по поверхности горы шла дорожка из глубоких отверстий. Очистив одно из них от пыли, мы обнаружили следы древнего раствора и отчетливый отпечаток деревянного бруса, который когда-то был вставлен в отверстие. Может быть, отсюда опускали перекидной мост через пропасть? Чтобы получить ответ, нам нужно было самим забраться на таинственную башню. Но как?»
  

  
Секрет - на вершине горы

По возвращении в Штаты Кендалл показал отснятые слайды Полу Дювалю, одному из лучших бостонских скалолазов. «Ты сможешь туда подняться?» - спросил его археолог. «Это не совсем простое дело, - заметил тот, - но думаю, мне удастся». Однако кем бы ни был забравшийся наверх человек, важно было, чтобы он понимал, что именно видит. Дело оставалось за малым - либо научить Дюваля читать иероглифы, либо самому Кендаллу овладеть навыками скалолазания. В итоге археолог остановился на втором варианте.

В феврале 1987 года экспедиция, «усиленная» Полом Дювалем и двумя экспертами по эпиграфике - Линн Холден и Натали Бю, - возвратилась к Джебель-Баркалу. Было решено подняться на седловину между горой и «башней» и уже оттуда исследовать внутреннюю поверхность «башни». В задачу Пола входило забраться на ее вершину и подстраховывать Тимоти, когда он будет изучать надписи на внешней стороне.

«Увидимся внизу», - бодрым голосом напутствовал Кендалла Дюваль, исчезая за краем скалы. Мгновение спустя раздался его крик: «Вижу аккуратно сделанные отверстия». В первый момент Тимоти показалось, что ему ни за что не преодолеть боязнь высоты, несмотря на несколько уроков альпинизма, преподанных Полом на скалах под Бостоном. И все же первоначальное чувство страха отступило перед понятным возбуждением исследователя по мере того, как археолог карабкался по «лесенке» из квадратных отверстий. Точно такая же «лесенка» была и на противоположной стене. Расстояние между отверстиями достигало примерно полутора-двух метров, следовательно, они не могли быть ступенями для ног или рук. Должно быть, это были гнезда для балок. Изучив их расположение, Кендалл пришел к выводу, что в них вставлялись бревна длиной от 1,2 до 7,5 метра, образовывавшие строительные леса.

«Теперь стало ясно, - пишет американский археолог, - что отверстия, увиденные нами год назад, служили не для поддержки подвесного моста, а для лесов, по которым наверх поднимали грузы. В качестве крана скорее всего использовался колодезный «журавль» - нехитрое устройство, которым до сих пор пользуются египетские крестьяне. Но неужели этот тяжелый труд, связанный со смертельным риском, был нужен только для того, чтобы нанести на скалу изображение, которое не видно с земли?

Пол поджидал меня на седловине. Теперь нам предстояло подняться туда, где нога человека последний раз ступала более двух тысячелетий назад. Закрепив на поясе страховочный конец, Дюваль, словно паук, стал карабкаться наверх. Через несколько минут он крикнул: «Порядок, я уже наверху. Вид отсюда просто потрясающий». Настал мой черед. Поверхность скалы была гладкой - не уцепишься. В поисках какого-нибудь выступа я сместился по горизонтали. Но здесь камень был хрупким. Надежный на первый взгляд выступ рассыпался в руке, словно засохший комок глины. С большим трудом, дюйм за дюймом я все же одолел часть подъема. Но самое трудное ожидало меня впереди - вертикальный участок с идеально гладкой поверхностью. Как это Пол умудрился по нему вскарабкаться?

Я почувствовал себя в ловушке - как котенок, забравшийся на самую высокую ветку дерева и страстно желающий, чтобы кто-нибудь вызвал пожарную машину и снял его. В ногах появились слабость и дрожь, и я ничего не мог с этим поделать. Оставалось полагаться только на раскачивающийся канат, который держал Пол, находившийся надо мной в десяти метрах, и собственные мускулы.

Оттолкнувшись от скалы, вытянутой левой ногой мне удалось попасть в одно из оставленных древними строителями отверстий. Упираясь ногами в породу и подтягиваясь по канату на руках, я медленно двигался вверх и наконец, обессиленный, но переполненный восторгом, заполз на выступ.

«Отлично! Браво, Тим!» - услышал я крики наблюдавших за моим восхождением. Я отвесил им грациозный - насколько это было возможно - поклон. До вершины оставался сущий пустяк, но порода под ногами была рыхлой и мягкой, как сыр.

«Подтяни страховочный конец», - попросил я Пола и приготовился к последнему штурму».

Рядом с вершиной отверстий было больше, чем внизу. Кендалл насчитал их восемь. Кроме того, с западной стороны скалы по диагонали тянулся глубокий желоб. Вероятно, отверстия служили гнездами для вертикальных опор, на которых на вершине «башни» покоилась платформа. И все же оставалось непонятным, как древние, балансируя на столь хрупком сооружении, ухитрялись поднимать сюда огромные бревна.

Просигналив Полу о своем намерении осмотреть поверхность скалы с южной стороны, Тимоти подобрался к надписям. Вырезанные в породе почти у самой верхушки скалы, они имели около 23 сантиметров в ширину, 10 в длину и были разделены на шесть вертикальных «листов». На двух центральных Кендалл разглядел изображение Тахарги. Слева от него красовался Настасен, тщеславный кушитский царь, приказавший запечатлеть в камне и свой лик. К сожалению, до наших дней более или менее сохранилась лишь центральная часть скалы. Да и на ней текст по большей части стерт. С трудом удалось разобрать отдельные выражения - «азиатские бедуины» и «ливийские кочевники». Видимо, Тахарга имел в виду свои военные походы. Настасен выбил небольшие фигурки, восхвалявшие его знаменитого предшественника и его самого.

Но главный интерес представляли не иероглифы и фигурки исторических персонажей. Кендалл обнаружил, что гладкая поверхность скалы испещрена маленькими правильными отверстиями правильной формы. В некоторых сохранились вбитые в них бронзовые гвозди. Нечто подобное ему уже доводилось видеть в египетских храмах: когда-то при помощи гвоздей к скале крепили золотые пластины, закрывавшие надписи. Сегодня следов золота нет и в помине - возможно, к его исчезновению причастны дерзкие грабители.

И хотя сделанные на такой высоте барельефы предназначались только для взора богов, именно золото, по замыслу властелинов Куша, было главным элементом психологического воздействия священной горы на подданных царства. Луч света от гигантского золотого отражателя был виден далеко в пустыне. Для караванов, шедших с юга, он служил маяком, приветствовавшим путников у врат священной Напаты и священной обители бога Амона...

Продолжая обследование в нише под надписями, Кендалл наткнулся на квадратное углубление. Судя по всему, здесь стояла статуя высотой в полтора метра. В углу Тимоти заметил остатки раствора и несколько необработанных камней. Раствор и камни укрепляли и другие ниши и расщелины скалы. Теперь стало ясно, зачем понадобилось сооружать наверху «башни» громоздкую конструкцию. Сюда с земли поднимались наполненные строительным раствором и камнями корзины и статуи.

Для решения этой сложной инженерной задачи рычаг крана и был закреплен в диагональном желобе. А поскольку на верхней площадке могли разместиться в лучшем случае три-четыре человека, краном управляли с соседней горы.
  

  
На пути к разгадке?

В скоре после восхождения Линн Холден нанесла визит в храм Муты, супруги бога Амона, построенный Тахаргой у подножия «башни». Несмотря на то, что его внешние стены и колонны разрушены, на внутренних сводах храма сохранились довольно отчетливые рисунки. Линн обратила внимание на изображение царя, подносящего дары Муте и бараноголовому Амону. Божественная чета нарисована в необычном павильоне с плоской крышей и круто опускающимся фасадом. «Это же Джебель-Баркал!» - осенило Линн. С крыши павильона свисает огромная кобра с короной в виде солнечного диска. Ее голова повернута в сторону царя.

«За обедом, - пишет Кендалл, - Линн высказала предположение, что кобра может изображать скалу. Занятые своими делами, мы тогда не отреагировали на ее замечание. И лишь в последний день, направляясь к нашим рабочим-бедуинам попрощаться, мы случайно увидели Джебель-Баркал под тем же углом, что и древний скульптор. Всем бросилось в глаза, что силуэт скалы напоминает голову рептилии. Мы стояли на пороге открытия, но нужны были еще доказательства.

Год спустя Линн получила их, но отнюдь не в Джебель-Баркале, а во время экскурсии в храм Рамзеса II в Абу-Симбеле. Этот храм получил известность благодаря своему фасаду с четырьмя сидящими колоссами - статуями фараона. Его интерьер украшает причудливая резьба. На северной стене - битва Рамзеса в Сирии. Но нас куда больше интересовал барельеф на южной стене. Здесь Рамзес едет на колеснице, а перед ним идут связанные пленники - кушиты. На другом изображении он приносит жертву Амону, сидящему внутри горы с крутыми склонами. Из-за его трона выползает огромная кобра и поднимается перед горным зубцом. На голове у нее корона конической формы, символизирующая власть фараонов над южными землями. Как это похоже на Джебель-Баркал, если смотреть на нее с востока!»

В 1989 году Кендалл и его сотрудники в последний раз приехали в Карейму. К этому времени у них уже не оставалось сомнений, почему Джебель-Баркалу отведено центральное место в египетской и кушитской истории. В отличие от Кендалла европейские специалисты, считая, что по форме скала напоминает удлиненную египетскую корону, идентифицировали ее со статуей фараона. Но то, что они принимали за отвороты царского головного убора, древние египтяне считали раздутым капюшоном кобры.

В Египте поклонение кобре носило мистический и религиозный оттенок. Священную змею одновременно обожали и боялись, видя в ней знак верховной власти, ниспосланный свыше. Считалось, что сам Амон воплотился в это смертельно опасное создание, охраняющее царей от злой воли людей и других богов. Позднее изображение кобры превратилось в символ царской власти - урей. Им украшали корону.
  

Барельефы с изображением Рамзеса в Абу-Симбеле, по мнению Кендалла, лишь подтверждают: древние египтяне видели в «башне» Джебель-Баркала кобру, охраняющую покой Амона в его горной резиденции. Вытянутая корона на ее голове - знак того, что она - еще и магический страж южной границы империи. Обращенная на юг скала-рептилия - своеобразный форпост на пути неведомых врагов из необъятной Африки.

Связь Рамзеса с Джебель-Баркалом четко прослеживается и в археологических находках. Его имя часто встречается на извлеченных из толщи песка древних плитах - остатках египетских храмов. С приходом к власти кушитов, примерно через 500 лет после правления Рамзеса, Напата стала столицей царства. И для них «башня» могла быть символом абсолютизма царской власти, дарованной Амоном, над всей долиной Нила. Уцелевшие с тех времен тексты рассказывают, что статуя была как бы устами самого бога. Он выбирал нового правителя Куша, наделяя его неограниченной властью. Через своих жрецов и пророков Амон толковал царские сны и давал советы, где и как вести военные действия. Но воистину: бог дал, бог взял. Греческий историк Диодор Сицилийский описывает традицию, по которой Амон, выражая свою волю через жрецов, даже объявлял, когда фараонам надлежит умереть, совершив ритуальное самоубийство.

Вероятно, египетские завоеватели, а после них и кушитские цари усматривали в змеиной форме скалы не только символ женского начала, но и мужского. Об этом вам не преминут намекнуть местные мальчишки, указав на характерной формы шпиль. Древние полагали, что Амон не только главный создатель и бог солнца, но также и покровитель плодородия и предок царя.

Египетские и кушитские владыки придерживались сходной точки зрения на свое божественное происхождение. Легенда гласит, что Амон под видом фараона посещал покои цариц, после чего те беременели. Когда рождался наследник, царица представляла его царю как сына Божьего. Считалось, что великие богини были приемными матерями ребенка.

Царь Тахарга скорее всего догадывался о характере символа, выраженного при помощи «башни», и использовал это в своих политических целях. Позолоченный верх «башни» - не что иное, как стремление прославить свое имя. Для того чтобы подчеркнуть идею мужского и женского начал, бога и богини, отца и матери, Тахарга построил у подножия Джебель-Баркала храм Муты, чье имя означает «мать». Святилище храма вдается глубоко в гору - возможно, на этом месте была естественная пещера или скальная трещина. Форма колонн напоминает священные погремушки, которыми отгоняли злых духов во время деторождения. А по бокам центральной, ныне разрушенной стены стояли огромные статуи бога Беса, покровителя рожениц. Вероятно, храм Муты символизировал женское чрево. Таким образом, храм и «башня» как бы дополняли друг друга.

Вся жизнь кушитских монархов тесно связана с Джебель-Баркалом. Здесь чернокожие правители среднего Нила продолжили традиции Египта, уверенные в том, что великий бог выбрал их наследниками некогда могущественных фараонов. В недрах горы происходило их зачатие или рождение, дабы подчеркнуть их божественное происхождение. Потом оракулы выбирали из них будущих правителей, а после коронации жрецы Амона сопровождали их всю жизнь и даже объявляли дату их смерти. На легенде о божественном происхождении кушитских царей покоилось благополучие государства.

Как же могла обычная гора заряжать энергией огромную империю? Должно быть, для жрецов она воплощала недоступную их пониманию логику власти Космоса. Обнаруженные на горе символы не только должны были подтверждать присутствие внутри ее бога, но и служить свидетельством божественного благословения царской семье.

Египтяне и кушиты не видели в своеобразной форме Джебель-Баркала ничего удивительного. Для них это было лишь естественным отображением сложных нравов их богов, особенно главного из них - Амона, чье имя означает «скрытый».

По материалам журнала «Нэшнл джиогрэфик»
Александр Солнцев