Смысл названия и своеобразие поэмы Н.В. Гоголя "Мертвые души"

Смысл названия и своеобразие жанра поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души»

План

Вступление

1 Основная часть

1.1 Смысл названия поэмы «Мертвые души»

1.2 Определение Н.В. Гоголем жанра «Мертвых душ»

1.3 Жанровое своеобразие поэмы «Мертвые души»

2 Выводы по жанровому своеобразию «Мертвых душ»

Заключение

Библиография

Вступление

«Мертвые души» - гениальное произведение Николая Васильевича Гоголя. Именно на него Гоголь возлагал главные свои надежды.

«Мертвые души» - поэма. История её создания охватывает почти всю творческую жизнь писателя. Первый том создавался в 1835 – 1841 годах и был опубликован в 1842 году. Над вторым томом писатель работал с 1840 – 1852 годы. В 1845-м он впервые сжег готовый текст. К 1851 году закончил новый вариант тома – и сжег его 11 февраля 1852 года, незадолго до смерти.

«Мертвые души» тесно связаны с именем Пушкина и создавались под его влиянием. Пушкин дал Гоголю сюжет «Мертвых душ». Гоголь рассказал об этом в «Авторской исповеди»: «Пушкин отдал мне свой собственный сюжет, из которого он хотел сделать сам что–то вроде поэмы и которого, по словам его, он бы не отдал другому никому. Это был сюжет «Мертвых душ».

Вскоре Гоголь прочел Пушкину первые главы поэмы. Он сам рассказал об этом: «Когда я начал читать Пушкину первые главы из «Мертвых душ» в том виде, как они были прежде, то Пушкин, который всегда смеялся при моем чтении (он был охотник до смеха), начал понемногу становиться все сумрачнее и сумрачнее, и наконец сделался совершенно мрачен. Когда же чтение окончилось, он произнес голосом тоски: «Боже, как грустна наша Россия». Меня это изумило. Пушкин, который так знал Россию, не заметил, что все это карикатура и моя собственная выдумка! Тут-то я увидел, что значит дело, взятое из души, и вообще душевная правда, и в каком ужасающем для человека виде может быть представлена тьма и пугающее отсутствие света. С тех пор я уже стал думать только о том, как бы смягчить то тягостное впечатление, которое могли произвести «Мертвые души».¹

Запомним это: Гоголь в «Мертвых душах» искал такое сочетание тьмы и света, чтобы созданные им картины не ужасали человека, а давали надежду.

Но где же свет в его картинах? Кажется, если он и есть, то лишь в лирических отступлениях – о целительной бесконечной дороге, о быстрой езде, о Руси, что несется, как «бойкая необгонимая тройка». Так-то так, но давно замечено, что по этим дорогам странствует не кто иной, как Чичиков, и чуть ли не в его голове рождается проникнутое лирическим пафосом рассуждение…

Мир поэмы «Мертвые души» - это мир, где события, пейзажи, интерьеры, люди столь же достоверны, сколь и фантастичны; сдвинуть в своём сознании эти образы к одному или другому полюсу – значит, их обеднить; напряжение между полюсами и выражает гоголевское отношение к России, к её прошлому, настоящему и будущему.

Так в чем же смысл названия поэмы? Почему Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой? Как это понять?

Цель данного исследования – выяснить, в чем смысл названия поэмы «Мертвые души» и объяснить особенности жанра этого произведения.

Для этого необходимо решить следующие задачи:

1. Творчески изучить поэму «Мертвые души».

2. Проследить мнение Н. В. Гоголя о поэме.

3. Рассмотреть критические материалы о поэме «Мертвые души».

1 Основная часть

1.1 Смысл названия поэмы «Мертвые души»

Название «Мертвые души» столь многозначно, что породило тьму читательских догадок, научных споров и специальных исследований.

Словосочетание «мертвые души» звучало в 1840-х годах странно, казалось непонятным. Ф. И. Буслаев рассказал в своих воспоминаниях, что, когда он «в первый раз услышал загадочное название книги, то сначала вообразил себе, что это какой-нибудь фантастический роман или повесть вроде «Вия».¹ Действительно, название было необычно: душа человека считалась бессмертной, и вдруг мертвые души!

«Мертвые души», - писал А. И. Герцен, - это заглавие носит в себе что-то наводящее ужас».² Впечатление от названия усиливалось тем, что само это выражение не употреблялось до Гоголя в литературе и вообще было мало известно. Даже знатоки русского языка, например профессор Московского университета М. П. Погодин, не знали его. Он с негодованием писал Гоголю: «Мертвых душ в русском языке нет. Есть души ревизские, приписанные, убылые, прибылые».³ Погодин, собиратель старинных рукописей, знаток исторических документов и русского языка, писал Гоголю с полным знанием дела. Действительно, это выражение не встречалось ни в правительственных актах, ни в законах и других официальных документах, ни в научной, справочной, мемуарной, художественной литературе. М. И. Михельсон во много раз переиздававшемся в конце XIX века собрании крылатых выражений русского языка приводит словосочетание «мертвые души» и делает ссылку только на поэму Гоголя! Других примеров Михельсон не нашел в громадном литературном и словарном материале, просмотренном им.

Каковы бы ни были истоки, основные смыслы названия можно найти только в самой поэме; здесь и вообще каждое общеизвестное слово приобретает свой, чисто гоголевский оттенок.

Есть прямой и очевидный смысл названия, вытекающий из истории самого произведения. Сюжет «Мертвых душ», как и сюжет «Ревизора», дал ему, по признанию Гоголя, Пушкин: он рассказал историю о том, как хитрый делец скупал у помещиков мертвые души, т. е. умерших крестьян. Дело в том, что с Петровского времени в России каждые 12 – 18 лет проводились ревизии (проверки) численности крепостных крестьян, поскольку за крестьянина мужского пола помещик обязан был платить правительству «подушную» подать. По итогам ревизии составлялись «ревизские сказки» (списки). Если в период от ревизии до ревизии крестьянин умирал, в списках он все равно числился и за него помещик платил подать – до составления новых списков.

Вот этих-то умерших, но числящихся живыми пройдоха-делец и задумал скупить по дешевке. Какая же тут была выгода? Оказывается, крестьян можно было заложить в Опекунском совете, т. е. получить за каждую «мертвую душу» деньги.

Самая высокая цена, которую пришлось уплатить Чичикову за «мертвую душу» Собакевичу, - два с полтиной. А в Опекунском совете он мог получить за каждую «душу» 200 рублей, т. е. в 80 раз больше.

Затея Чичикова обычна и фантастична одновременно. Обычна потому, что покупка крестьян была повседневным делом, а фантастична, поскольку продаются и покупаются те, от кого, по словам Чичикова, «остался лишь один неосязаемый чувствами звук».

Никто не возмущен этой сделкой, наиболее недоверчивые лишь слегка удивлены. В реальной действительности человек становится товаром, где бумага подменяет людей.

Итак, первый, наиболее очевидный смысл названия: «мертвая душа» - это умерший, но существующий в бумажном, бюрократическом «обличье» крестьянин, ставший предметом спекуляции. Часть из этих «душ» имеет в поэме свои имена, характеры, о них рассказываются разные истории, так что они, если даже и сообщается, как приключилась с ними смерть, оживают на наших глазах и выглядят, пожалуй, живее иных «действующих лиц».

«Милушкин, кирпичник! Мог поставить печь в каком угодно доме.

Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного…

Каретник Михеев! Ведь больше никаких экипажей и не делал, как только рессорные…

А Пробка Степан, плотник? Ведь что за силища была! Служи он в гвардии, ему бы бог знает что дали, трех аршин с вершком ростом!»

Во-вторых, Гоголь подразумевал под «мертвыми душами» помещиков-

крепостников, угнетавших крестьян и мешавших экономическому и культурному развитию страны.

Но «мертвые души» - не только помещики и чиновники: это «безответно мертвые обыватели», страшные «неподвижным холодом души своей и бесплодной пустыней сердца». В Манилова и Собакевича может превратиться любой человек, если «ничтожная страстишка к чему-нибудь мелкому» разрастется в нем, заставляя его «позабыть великие и святые обязанности и в ничтожных побрякушках видеть великое и святое».

Неслучайно портрет каждого помещика сопровождается психологическим комментарием, раскрывающим его общечеловеческий смысл. В одиннадцатой главе Гоголь предлагает читателю не просто посмеяться над Чичиковым и другими персонажами, а «углубить вовнутрь собственной души сей тяжелый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Таким образом, название поэмы оказывается очень емким и многоплановым.

Художественную ткань поэмы составляют два мира, которые условно можно обозначить как мир «реальный» и мир «идеальный». Реальный мир автор показывает, воссоздавая современную ему действительность. Для «идеального» мира душа бессмертна, ибо она – воплощение божественного начала в человеке. А в мире «реальном» вполне может быть «мертвая душа», потому что для обывателей душа только то, что отличает живого человека от покойника.

Заглавие, данное Гоголем своей поэме, было «Мертвые души», но на первом листе рукописи, представленном в цензуру, цензор А.В. Никитенко приписал: «Похождения Чичикова, или… Мертвые души». Так и называлась около ста лет поэма Гоголя.

Эта хитрая приписка приглушала социальное значение поэмы, отвлекала читателей от мыслей о страшном названии «Мертвые души», подчеркивала значение спекуляций Чичикова. А.В. Никитенко снижал своеобразное, небывалое название, данное Гоголем, до уровня названий многочисленных романов сентиментального, романтического, охранительного направлений, завлекавших читателей удивительными, витиеватыми названиями. Наивная уловка цензора не снизила значения гениального творения Гоголя. В настоящее время поэма Гоголя печатается под заглавием, данным автором, - «Мертвые души».

1.2 Определение Н.В. Гоголем жанра «Мертвых душ»

Гоголь, автор критических статей и рецензий в «Современнике» Пушкина, видел появление множества повестей и романов и их успех у читателей, поэтому и задумал «Мертвые души» как «предлинный роман, который, кажется, будет сильно смешен».¹ Автор предназначал «Мертвые души» «для черни», а не для дворянского читателя, для буржуазии в ее различных прослойках, городского мещанства, недовольного помещичьим строем, привилегированным положением дворянства, произволом бюрократического правления. Они, «все почти люди бедные», как отмечал Гоголь социальные особенности своих читателей, требовали обличения, критического отношения к налаженному господствующим классом быту. Гоголь «барин-пролетарий» (по словам А. Герцена), без дворянского паспорта, без имения, переменивший в поисках заработка несколько профессий, был близок к этим читательским слоям, и он стал изображать русскую действительность в форме романа, потому что социальная тематика и метод критического изображения жизни этого жанра соответствовали интересам и вкусам нового читателя, отвечали «всеобщей потребности», служили оружием в классовой борьбе, выражали требования передовых общественных групп.

Такой роман, удовлетворяющий «всемирной… общей потребности» критического отношения к действительности, дающий широкие картины жизни, излагающий и жизнь и правила нравственности, и хотел создать Гоголь в своем «предлинном романе».

Но работа над «Мертвыми душами», захватывая новые стороны жизни, новых героев, заставляла предчувствовать возможности все более широкого развития произведения, и уже в 1836 году Гоголь называет «Мертвые души» поэмой. «Вещь, над которой сижу и тружусь теперь, - писал Гоголь Погодину из Парижа,- и которую долго обдумывал, и которую долго еще буду обдумывать, не похоже ни на повесть, ни на роман, длинное, длинное, в несколько томов, название ей «Мертвые души». Если Бог поможет выполнить мне мою поэму, то это будет первое мое порядочное творение. Вся Русь отзовется в нем».

Толковый словарь литературоведческих терминов дает такие определения:

Роман – это жанр эпоса. Его особенности: большой объем произведения, разветвленный сюжет, широкая тематика и проблематика, большое количество персонажей, сложность композиции, наличие нескольких конфликтов.

Повесть – жанр эпоса, в древнерусской литературе – повествование о реальном историческом событии. Позднее повесть выступила как рассказ об одной человеческой судьбе.

Поэма – лиро-эпический жанр, стихотворное произведение большого объема на сюжетной основе, обладающее лирическими чертами.

Понимание жанра двоилось в сознании самого автора, и дальше он сам называл «Мертвые души то поэмой, то повестью, то романом. Эти противоречивые определения жанра сохраняются до конца – они остались в печатном тексте обоих прижизненных изданий «Мертвых душ» 1842 и 1846 годов. Но если в письме к Погодину Гоголь связывал с поэмой широкие замыслы изображения «всей Руси», то в тексте «Мертвых душ» жанр повести связывается именно с теми понятиями, которые обычно представляются соответствующими поэме. Во второй главе Гоголь говорит о своем произведении, что это «повесть очень длинная, имеющая после раздвинуться шире и просторнее»; даже в лирических отступлениях XI главы, появившихся в конце работы над «Мертвыми душами», рассказывая о величавом продолжении «Мертвых душ» и появлении добродетельных героев и картин положительной стороны русской жизни, Гоголь писал: «Но… может быть, в сей же самой повести почуются иные, еще доселе небранные струны, предстанет несметное богатство русского духа, пройдет муж… или чудная русская девица…». На той же странице, через несколько строк, в предсказании будущего величавого развития содержания, Гоголь опять писал «повесть»: «предстанут колоссальные образы… двигнуться сокровенные рычаги широкой повести...». Иногда название поэмы относится к великим замыслам Гоголя: рассказывая биографию Чичикова (в той же XI главе), он юмористически благодарит его за мысль покупать мертвые души потому, что не приди в голову Чичикова эта мысль, «не явилась бы на свет сия поэма», но в другом месте этой же биографии говорил о «тайне, почему сей образ (Чичикова) предстал в ныне являющейся поэме»; дальше «Мертвые души» называются просто книгой, без определения жанра. Последний раз «поэма» появляется опять в юмористической фразе в новелле о «патриотах» - Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче, «которые нежданно, как из окошка, выглянули в конце нашей поэмы…».

Из анализа словоупотребления Гоголем выражений «повесть» и «поэма» в тексте «Мертвых душ» невозможно прийти к выводу о твердом, установившемся понимании автором жанра его великого произведения ко времени его опубликования.

Также перебираются названия жанров повести, поэмы, романа в письмах Гоголя, начиная с 1835 года. Все это доказывает, что Гоголь во время работы над «Мертвыми душами» не решил, а вернее, не решал вопроса о его жанровом определении.

Вероятнее всего, что Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой, желая подчеркнуть важность и значительность своего произведения.

Эпические поэмы и эпопеи рассматривались, как «венец и предел высоким произведениям разума человеческого…»¹; это понимание поэмы продолжалось и во времена учения Гоголя, в школьных догматических пиитиках и риториках, например в «Словаре древней и новой поэзии» Н. Остолопова, вышедшем в 1821 году. Многие писатели прославились своими поэмами – Гомер, Вергилий, Мильтон, Вольф и другие. В России славились поэмы Тредиаковского, Ломоносова, Петрова и комические – Богдановича, В. Майкова. Название «Мертвых душ» поэмой возвышало Гоголя в глазах его друзей.

Д.Е. Тамарченко, приведя пример из письма к М. А. Максимовичу от 10 января 1840 года, в котором Гоголь назвал «Мертвые души» не поэмой, а романом, пришел к выводу, что «вряд ли можно согласиться с теми исследователями, которые ссылаются на это письмо как на пример колебания Гоголя в обозначении жанра своего произведения». С этим мнением нельзя согласиться. Гоголь, как сказано выше, даже в печатном тексте «Мертвых душ» оставил различные названия жанра, что неоспоримо доказывает его и неуверенность, а может быть, и колебания в решении этого вопроса. Впоследствии, после выхода из печати первого тома «Мертвых душ», Гоголь, под влиянием полемики между В.Г. Белинским и К. Аксаковым о жанре «Мертвых душ», стал писать «Учебную книгу словесности для русского юношества». В ней Гоголь определяет жанры поэзии и среди них жанр «малой эпопеи», в которой с некоторыми натяжками современные гоголеведы видят описание жанра поэмы, выбранного Гоголем для «Мертвых душ».

Вот это определение: «В новые века произошел род повествовательных сочинений, составляющих как бы средину между романом и эпопеей, героем которого бывает хотя частное и невидное лицо, но, однако же, значительное во многих отношениях для наблюдателя души человеческой. Автор ведет его жизнь сквозь цепи приключений и перемен, дабы представить с тем вместе вживе верную картину всего значительного в чертах и нравах взятого им времени, ту земную, почти статистически схваченную картину недостатков, злоупотреблений, пороков и всего, что заметил он в данной эпохе и времени, достойного привлечь взгляд всякого наблюдательного современника, ищущего в былом, прошедшем живых уроков для настоящего… Многие из них, хотя писаны и в прозе, но тем не менее могут быть причислены к созданиям поэтическим. Всемирности нет, но есть и бывает полный эпический объем замечательных частных явлений, по мере того, как поэт облекает в стихи».

Некоторые черты «малой эпопеи» (выбор в герои «частного и невидного лица», сюжет как «цепь приключений и перемен», стремление «представить… верную картину… времени», утверждение, что «малая эпопея» может быть написана в прозе) могут быть применимы и к «Мертвым душам». Но нельзя не отметить, что Гоголь относит содержание эпопеи к прошлому, к автору, «ищущему в былом, прошедшем живых уроков для настоящего». В этом Гоголь следовал основному признаку поэм и эпопей: все они изображают далекое прошлое. А содержание «Мертвых душ» - современность, картина России 30-х годов, и служит она «живым уроком для настоящего» именно своей современностью. Кроме того, «Учебная книга словесности» писалась с 1843 – по 1844 годы, когда Гоголь задумался над художественными видами русской литературы, неясными ему до этого времени.

Неопределенность понимания основных вопросов жанров была распространенным явлением в обществе и в критических статьях, обусловленным переходным моментом в развитии русской литературы.

Вторая половина 30-х годов, время работы Гоголя над «Мертвыми душами», была эпохой закономерной победы русского реализма над литературным романтизмом и эпигонами сентиментализма и классицизма. Реализм, неся новое содержание и новый художественный метод изображения действительности, требовал и новых художественных форм его воплощения, появления новых видов литературных произведений. Эта недостаточность старых форм сказалась в 1840-х годах на появлении новых жанров, например, «физиологических очерков», отмеченных Белинским. Неуверенность в понимании жанра объяснялась, по словам Белинского, еще и тем, что «в XVIII веке роман не получил никакого определенного значения. Каждый писатель понимал его по-своему»¹.

Появление в XIX веке романов разнообразных направлений – романтических, исторических, дидактических и т. п. – только усилило непонимание сущности и особенностей романа.

1.3 Жанровое своеобразие поэмы «Мертвые души»

Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой, но известный критик Виссарион Григорьевич Белинский определил их жанр как роман. В истории русской литературы утвердилось это определение Белинского, и «Мертвые души», сохранив в подзаголовке слово «поэма», признаны гениальным романом из русской жизни.

В русской литературе в 30-40-х годах происходило быстрое развитие романа и повести. Начиная с пушкинских «Повестей Белкина» (1830) идет непрерывное появление произведений этого жанра. Об этом множестве романов и повестей, наводнивших литературу, писал Белинский еще в 1835 году: «Теперь вся наша литература превратилась в роман и повесть. Ода, эпическая поэма, даже так называемая романтическая поэма, поэма пушкинская, бывало, наводнявшая и потоплявшая нашу литературу, - все это теперь не больше, как воспоминание о каком-то веселом, но давно минувшем времени. Роман все убил, все поглотил. А повесть, пришедшая вместе с ним, изгладила даже и следы всего этого, и сам роман с почтением посторонился и дал ей дорогу впереди себя… Но это еще не все: в каких книгах излагается и жизнь человеческая, и правила нравственности, философическая сторона, и, словом, все науки? В романах и повестях».¹

Определение Белинским жанра «Мертвых душ», развитое в его статьях (1835-1847), основывалось на опыте изучения эволюции русского реализма в 30-40-х годах, произведений зарубежных, французских, английских, американских, произведений романистов, оно выковывалось в полемике с критиками разных направлений, особенно реакционных и славянофильских, и изменялось на протяжении ряда лет, когда Белинский писал о «Мертвых душах». В гоголеведческой литературе, в тех случаях, когда рассматривается жанр «Мертвых душ», не принимаются во внимание и не анализируются взгляды Белинского и их эволюция в решении вопроса, романом или поэмой надо признать «Мертвые души». Между тем именно учение Белинского о романе до настоящего времени является основополагающей теорией этого жанра.

В первой же статье, написанной по выходе поэмы в 1842 году, Белинский, отмечая юмористический характер дарования Гоголя, писал: «Комическое» и «юмор» большинство понимает у нас как шутовское, как карикатуру, – и мы уверены, что, многие не шутя, с лукавою и довольною улыбкою от своей проницательности, будут говорить и писать, что Гоголь в шутку назвал свой роман поэмою. Именно так! Ведь Гоголь большой остряк и шутник, и что за веселый человек, боже мой! Сам беспрестанно хохочет и других смешит! Именно так, вы угадали умные люди…»¹ Это был ответ Н. Полевому, писавшему в «Русском вестнике»: «Мы совсем не думали осуждать Гоголя за то, что он назвал «Мертвые души» поэмою. Разумеется, что такое название шутка».² Далее Белинский раскрывает свое понимание «поэмы»: «Что касается нас… мы скажем только, что не в шутку назвал Гоголь свой роман «поэмою» и что не комическую поэму он разумеет он под нею. Это нам сказал не автор, а его книга… Не забудьте, что книга эта есть только экспозиция, введение в поэму, что автор обещает еще две такие же большие книги, в которых мы снова встретимся с Чичиковым и увидим новые лица, в которых Русь выразится с другой своей стороны…»

Приведя ряд лирических отступлений из одиннадцатой главы о дороге, быстрой езде, птице-тройке, Белинский заканчивает статью словами: «Грустно думать, что этот высокий лирический пафос, эти гремящие, поющие дифирамб блаженствующего в себе национального самосознания, достойные великого русского поэта, будут далеко не для всех доступны, что добродушное невежество от души станет хохотать от того, от чего у другого волосы встанут на голове при священном трепете… А между тем это так, и иначе быть не может. Высокая вдохновенная поэма пойдет для большинства за «преуморительную шутку…»¹

Так, в 1842 году Белинский принимал жанр «Мертвых душ», как поэму, основываясь на высоком, патетическом лиризме Гоголя, на обещании автора показать во второй и третьей части «Россию с другой стороны» и вывести новые лица, новых героев.

Появление нашумевшей брошюры К. С. Аксакова «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души» поставило перед Белинским проблему жанра как выражения содержания, идейного смысла и художественного метода произведения Гоголя.

К. С. Аксаков утверждал в своей брошюре, что в поэме Гоголя «древний эпос восстает перед нами», что в художественной манере Гоголя он видит «эпическое созерцание… древнее, истинное, то же, какое и у Гомера», что можно и должно сравнивать Гоголя с Гомером, что «Мертвые души» - поэма, подобная «Илиаде».

Белинский резко возражал против сравнения «Мертвых душ» с «Илиадой»: «Напрасно он (автор брошюры) не вникнул в эти глубоко знаменательные слова Гоголя: «И долго еще определено мне чудною властию идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы».² Обоснование жанра Белинский видит теперь в тоне изображения русской жизни, в юморе, соединенном с незримыми, неведомыми миру слезами, и в лиризме. Белинский подчеркнул критический пафос «Мертвых душ», опровергая мысли Аксакова о якобы созерцательном отношении Гоголя к изображаемой им действительности.

В этой же рецензии на брошюру Белинский высказывает и развивает один из основных тезисов создаваемой им поэтики реализма, именно тезис о соотношении эпоса и романа, об органическом развитии литературы, ее содержания и поэтических жанров, как выражения миросозерцания, свойственного людям определенной исторической эпохи. Но теорию романа в этой статье Белинский еще не применяет к «Мертвым душам», в пафосе лирических отступлений и юмористическом взгляде Гоголя на жизнь он видит оправдание выбора жанра поэмы.

Антиисторическая и реакционная брошюра Аксакова уводила «Мертвые души» и их творца к далекому прошлому, отрывала от социальных проблем современности.

Эти утверждения вызвали резкую отповедь стоявшего на позициях историзма в объяснении общественных и литературных явлений Белинского. Сравнение поэмы Гоголя с «Илиадой» показало непонимание Аксаковым связи литературного процесса с историческим развитием человеческого общества. «В действительности, - писал Белинский, - эпос развился исторически в роман, и роман есть современный эпос. Творчество Гоголя тесно связано с русской жизнью XIX века, а не с древнегреческой, в этом и заключается его «колоссальное величие для нас, русских».¹

В следующей книге «Отечественных записок» Белинский опять писал о «Мертвых душах» и опять разбирал вопрос, почему Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой. Жанр произведения Гоголя еще не был ясен ему самому. В промежутке между двумя статьями Белинского появилась рецензия на «Мертвые души» О. Сенковского, где тот насмехается над словом «поэма» в приложении к «Мертвым душам». Белинский объясняет эти насмешки тем, что Сенковский «не понимает значения слова «поэма». Как видно из его намеков, поэма непременно должна воспевать народ в лице его героев. Может быть, «Мертвые души» и названы поэмою в этом значении; но произвести какой-нибудь суд над ними в этом отношении можно тогда, когда выйдут две остальные части поэмы».

В этих словах видно раздумье Белинского о причинах выбора Гоголем для «Мертвых душ» жанра поэмы. Он все еще не отказывается называть «Мертвые души» поэмой, но теперь уже в совсем особом понимании этого определения, почти равном отказу. Он писал, что «пока готов принять слово поэма в отношении к «Мертвым душам» за равносильное слову «творение».

Полемика вокруг «Мертвых душ» разрасталась, захватывая все новых и новых участников. В «Современнике» появилась статья П.А. Плетнева с разбором поэмы, названная Белинским «умной и дельной», статья С.П. Шевырева в «Москвитянине», вызвавшая сатирические замечания Белинского; К. Аксаков ответил Белинскому в «Объяснении», где продолжал развивать свои отвлеченно-идеалистические воззрения на жанр поэмы.

Ответ Аксакову Белинский дал в статье «Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души»¹, в которой поставил четкие общественно-исторические и материалистические тезисы своего понимания жизни и движения общечеловеческого, мирового литературного процесса от древних поэм Индии, Греции до середины XIX века, до появления романов В. Скотта, Ч. Диккенса, русских романов, в первую очередь «Евгения Онегина», «Героя нашего времени».

Историзм Белинского, «историческое созерцание», по его выражению, дало ему возможность показать процесс развития древнего эпоса в роман, который является «представителем современного эпоса». Белинский доказывает, что «современный эпос проявился не в одном романе исключительно: в новейшей поэзии есть особый род эпоса, который не допускает прозы жизни, который схватывает только поэтические, идеальные моменты жизни и содержание которых составляют глубочайшие миросозерцания и нравственные вопросы современного человечества. Этот род эпоса один удержал за собой имя поэмы». Белинский теперь сомневается в направлении творчества Гоголя в будущем и задается вопросом, как «впрочем, раскроется содержание «Мертвых душ» в двух последних частях».

Не долго признавал Белинский «Мертвые души» поэмой. В рецензии на второе издание «Мертвых душ» (1846) Белинский, как всегда, высоко ставит их, но уже определенно называет их не поэмою, а романом. В приведенных словах Белинского видно признание глубины живой общественной идеи, значительности пафоса «Мертвых душ». Но теперь признание важности основной идеи дает возможность Белинскому определенно назвать их романом.

Белинский окончательно признал «Мертвые души» Гоголя социальным романом, и этого признания не изменял в дальнейших высказываниях о «Мертвых душах». Сообразно с этим исторически правильным определением жанра, данным Белинским, надо признать, что название Гоголем «Мертвых душ» поэмой должно приниматься только в условном значении, потому что автор назвал поэмой произведение, необладающее основными признаками этого жанра.

В начале 1847 года появилась статья «О мнениях «Современника» исторических и литературных» Ю.Ф. Самарина¹, который продолжал линию Аксакова, Шевырева и других консерваторов и славянофилов в отрицании социального значения творчества Гоголя. Публицисты, критики правого лагеря продолжали бороться с пониманием Белинским огромного общественного значения «Мертвых душ».

Самарин силился доказать, что «Мертвые души» несли примирение, т. е. утверждали социально-политические основы крепостнического государства, и тем самым приглушали политическую борьбу прогрессивных слоев общества, дезориентировали читателя в его стремлении «осознать себя» и свою роль, свою деятельность гражданина и патриота. Исходным пунктом взглядов Белинского и его противников были контрастные концепции русского исторического процесса. Белинский признавал неизбежность смены одного общественного строя другим, более прогрессивным, а его противники идеализировали прошлое, утверждали незыблемость крепостнической системы.

Белинский отмечал огромное влияние произведений Гоголя на дальнейшее развитие «натуральной школы» в сторону создания русского реалистического романа. Историзм мышления Белинского привел его к определению жанра «Мертвых душ» как роману, и в этом была победа передового, прогрессивного начала русской жизни и литературы середины XIX века.

2 Выводы по жанровому своеобразию поэмы «Мертвые души»

В литературе есть нетрадиционные и смешанные жанры, к которым относят те произведения, которые по форме и содержанию не укладываются в рамки традиционного толкования того или иного рода или жанра литературы. Иначе говоря, по разным признакам их можно отнести к разным родам литературы.

Подобным произведением и является прозаическая поэма Гоголя «Мертвые души». С одной стороны, произведение написано прозаической речью и имеет все необходимые компоненты – наличие главного героя, сюжета, который ведется главным героем, и пространственно-временной организации текста. Кроме того, как и любое прозаическое произведение, «Мертвые души» разделены на главы, содержат множественные описания других действующих лиц. Иначе говоря, гоголевский текст полностью отвечает требованиям эпического рода, за исключением одного. Гоголь не просто назвал свой текст поэмой.

Сюжет «Мертвых душ» строится таким образом, что мы сначала наблюдаем коллежского советника Чичикова в общении с людьми разных сословий, но больше всего – с чиновниками губернского города NN и помещиками, владельцами ближайших к городу имений. И только когда читатель вгляделся в героя и других персонажей, осознал смысл происходящего, он знакомится с биографией героя.

Если бы сюжет сводился к истории Чичикова, «Мертвые души» можно было бы назвать романом. Но автор не только рисует людей и их взаимоотношения – он сам вторгается в повествование: мечтает, печалится, шутит, обращается к читателю, вспоминает свою юность, говорит о тяжелом писательском труде… Все это создает особую тональность повествования.

Заключение

«Мертвые души» - гениальное литературное произведение XIX века.

Николай Васильевич Гоголь хотел показать в нем «с одного боку всю Русь».

Смысл названия поэмы связан с сюжетом произведения: аферист Чичиков скупает «души» умерших крестьян с целью выгоды. Еще один смысл названия поэмы: «мертвые души» - это помещики, ведущие однообразный, скучный образ жизни и стремящиеся только обогатиться.

Н.В. Гоголь не сразу определил жанр «Мертвых душ». В письмах к Погодину, Пушкину, Плетневу он несколько раз называет «Мертвые души» романом. Одновременно проскальзывает и другое слово – «поэма».

В набросках к «Учебной книге словесности для русского юношества» Гоголь определяет жанр «Мертвых душ» как «малая эпопея».

Признание «Мертвых душ» поэмой или романом было крупным вопросом в классовой и литературной борьбе 1840-х годов.

Самый большой вклад в это внес критик В.Г. Белинский, который, благодаря своим исследованиям, определил жанр этого произведения как роман.

Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой, а не романом, так как сюжет произведения сводится не только к истории Чичикова. Чичиков общается с людьми разных сословий. Автор не просто ведет повествование, а сам вторгается в него – рассуждает, шутит, обращается к читателю.

«Мертвые души» вместе с «Евгением Онегиным» Пушкина и «Героем нашего времени» Лермонтова положили начало развитию в великой русской литературе новой линии романов.

Библиография

1. Белинский В.Г. «Избранное». – М., 1954 г.

2. Гоголь Н.В. «Мертвые души»: Анализ текста. Основное содержание.

Сочинения». – «Дрофа», М., 2003 г.

3. Гоголь Н.В. «Мертвые души». Подготовка к урокам литературы:

произведение, анализ, сочинения». – «Стрекоза-пресс», 2004 г.

4. Смирнова-Чикина Е.С. «Поэма Н.В. Гоголя «Мертвые души».

Литературный комментарий». – «Просвещение», М., 1964 г.

5. «Справочник школьника нового типа», ИД «Весь» - С-Пб, 2003 г.