Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова
Факультет журналистики
ВНИМАНИЕ!!! НАСТОЯТЕЛЬНО НЕ РЕКОМЕНДУЮ СДАВАТЬ ЭТУ РАБОТУ СТУДЕНТАМ ЖУРФАКА МГУ. ТЕМА ОЧЕНЬ РЕДКАЯ (ДОЦ. ВАННИКОВА ПРОВЕРЯЕТ ВСЕ РАБОТЫ И НЕ ВОЗВРАЩАЕТ ИХ - БОЛЬШОЙ ШАНС ПРОЛЕТЕТЬ!!!)
Реферат по зарубежной литературе эпохи Возрождения
Образ лиценциата Видриеры в одноименной новелле Сервантеса
Преподаватель Гнездилова Е.В.
Москва
2003
я, пожалуй, тебе показал бы, какого рода
полезную и вкусную пищу можно извлечь
как из всех новелл вместе,
так и из каждой в отдельности”.
Мигель де Сервантес
Дело в том, что “Дон Кихот” Мигеля де Сервантеса — одна из высочайших вершин мировой культуры, книга, которая сопровождает человечество на протяжении всей его истории и человека в течение всей его жизни — заслонил собой остальные произведения великого испанского писателя. Поэтому, к сожалению литературоведов и читателей, его новеллы — великолепное свидетельство творческого гения Сервантеса — известны гораздо меньше, чем они того заслуживают.
Ученые единогласно утверждают, что в испанской ренессансной новеллистике нет книги, которая была бы столь же яркой, талантливой и самобытной. До Сервантеса испанская новелла была либо архаична, либо подражательна. Поэтому Сервантес не без основания считал себя создателем испанской ренессансной новеллы. Публикуя в 1613 В предисловии к "Назидательным новеллам" он заявил: “...а кроме того, я еще полагаю (и так оно на самом деле и есть), что я первый, кто начал писать новеллы по-кастильски”.
Во второй половине XVI века появилось на испанском языке несколько сборников рассказов, анекдотов и маленьких повестей Хуана Тимонеды, средневековую “Книгу примеров графа Луканора и Патронио” Хуана Мануэля и других писателей. Но эти книги были лишь пересказом, переложением или даже переводом приобретших "всеевропейскую" известность итальянских и прочих иноземных новелл; произведения же Сервантеса, как он справедливо утверждал, его “полная собственность: сочиняя их, я [Сервантес] никому не подражал и никого не обкрадывал: они зародились в моей душе, произведены на свет моим пером, а ныне им предстоит расти и расти в лоне печатного станка"
Это, однако, вовсе не означает, что великий испанский писатель решительно ничем не обязан европейской новеллистике. И Боккаччо, и другие прославленные новеллисты многому его научили. Младший современник Сервантеса драматург Тирсо де Молина даже назвал его "нашим испанским Боккаччо". Это верно в том смысле, что Сервантес подобно автору "Декамерона" ввел в обиход своей страны жанр ренессансной новеллы как таковой. В то же время по своему духу, по своему рационалистическому колориту новеллы Сервантеса весьма отличны от новелл Боккаччо. У Сервантеса иной взгляд на жизнь, иная повествовательная манера. В отличие от Боккаччо Сервантес даже не прикасался к скабрезным сюжетам. “Его муза отличалась целомудрием и благородной строгостью”.
В предисловии к сборнику новелл Сервантес подчеркивал: "Я назвал их назидательными, и, действительно... среди них нет ни одной, из которой нельзя бы было извлечь полезное назидание". Читая эти строки, можно подумать, что Сервантес в своих новеллах возрождает традиции душеспасительной литературы средних веков. Но это вовсе не так. Его новеллы очень далеки от сухого средневекового диалектизма. Они овеяны светлым гуманистическим духом, а "назидательность" их означает прежде всего большую содержательность и нравственную требовательность. Ведь и слово ejemplar означает не только “назидательный”, но и “примерный, образцовый”.
В своей работе я бы хотела поподробнее рассмотреть одну из новелл Сервантеса, а именно – “Лиценциат Видриера”. Попробуем же разобраться, чем “приятна на вкус” и “полезна” та умственная пища, которую предлагают читателю новелла испанского писателя.
* * *
Новелла "Лиценциат Видриера", которую нельзя отнести ни к плутовским, ни к любовно-героическим новеллам, посвящена горестной судьбе молодого ученого, ставшего на время жертвой безумия. Ему все чудилось, что – он из стекла и его могут разбить (vidriera в переводе с испанского и означает — “стеклянный”). Но и в таком состоянии он не утратил способности здраво рассуждать на разные темы и нередко поражал слушателей остроумием и проницательностью, так что слух о его "безумии, ответах и остроумных словцах разнесся по всей Кастилии". "Простите меня, ваша честь, – сказал однажды лиценциат Видриера приглашавшему его во дворец вельможе, – но для дворца я не гожусь: я человек робкий и льстить никому не умею". О врачах он заметил: "...никто не имеет права безнаказанно и со спокойным сердцем лишать нас жизни. Одни только врачи могут убивать, и убивают нас, не испытывая ни страха, ни сокрушения, не обнажая при этом никакого меча, кроме меча рецепта..." Зато об актерах отзывался Видриера весьма дружелюбно, утверждая, что они "так же необходимы в государстве как леса, рощи, приятные глазу виды и вообще все предметы, доставляющие нам благородные развлечения". А когда его больно ужалила оса, и кто-то заметил, что стеклянное тело не может пострадать от укуса, Видриера сказал: "Эта оса, наверное, сплетница, а язык и жало сплетника поражают не только стеклянные, но и бронзовые тела!" И если бы не странная мания, овладевшая молодым ученым, "никто бы ни на минуту не усомнился в том, что лиценциат - один из самых умных людей на свете".
“Лиценциат Видриера” — сатирическая повесть. Сатира же была в условиях полицейско-инквизиторской цензуры опасным жанром. Вот почему писателям-сатирикам приходилось “поручать” остро критические выпады разумным безумцам или даже неразумным собакам (“Новелла о беседе собак”). В то же время, едва ли можно согласиться с теми учеными, которые полагают, что Сервантес ввел мотив безумия лишь для того, чтобы оградить себя от возможных преследований со стороны цензуры и властей: крамола остается крамолой, даже если ее высказывает не сам автор, а его герой, хотя бы и безумный! Мотив безумия имеет куда более серьезное значение в повествовании. Предлагаю вспомнить несчастную Офелию, которая обретает покой и безмятежное счастье, лишившись рассудка; полубезумного Лира, который, скитаясь в бурю в степи, познает глубочайшие истины бытия; помешавшегося на рыцарских романах сельского идальго Алонсо Кихаду, который становится мудрейшим Дон Кихотом, которому автор доверяет свои самые сокровенные мысли.
Томас Родаха — это как бы младший брат Дон Кихота и короля Лира. Безумие для него, как и для них, оказывается силой, высвобождающей из-под гнета общества, позволяющей взглянуть на мир со стороны и обнаружить его глубочайшие пороки. Ответы Видриеры на вопросы любопытных складываются в обстоятельный сатирический обзор испанской действительности. Язвительные афоризмы лиценциата на редкость метки. Они направлены против паразитизма знатных вельмож, корыстолюбия податных чиновников, против злых судей (он вспоминает об одном знакомом судье, который выносил приговор в несколько раз тяжелее, чем того стоило дело лишь для того, чтобы присяжные имели возможность проявить мягкосердечие), заносчивых военных, плутоватых купцов и спекулянтов-издателей. Отдавая дань традиционной “микросатире”, Сервантес устами Видриеры осуждает сводников и сводниц (он говорит, что "сводничают обычно не чужие, а свои же знакомые"), содержателей игорных домов, завистливых критиков, мнимых ученых (своему знакомому "лиценциату" он замечает: "В отношении наук вы - Тантал, ибо по высоте своей они от вас ускользают, а по глубине своей - для вас недоступны") и плохих поэтов (последние, по его мнению, "воплощение самомнения и невежества"). Да кто только не получает от него словесного камня! Но как бы ни были разнообразны мишени сервантесовской сатиры, осмеянию писатель подвергает лишь то, что, по его мнению, противоречит добродетельной природе человека, нарушает естественные законы добра и справедливости.
“Сражение словом” Видриеры напоминает благородную, но бесплодную борьбу Дон Кихота, который вознамерился одолеть зло и несправедливость своими деяниями. Грубая действительность оказывается сильнее слова ученого провидца и копья рыцаря. В глазах окружающих безумный рыцарь Дон Кихот умирает раньше, чем нормальный сеньор Кехана Добрый. Трагедия ученого лиценциата прямо связывается с его выздоровлением: самое печальное стряслось с лиценциатом тогда, когда он перестал воображать себя стеклянным. Он был умен, образован, полон сил. Выдающиеся способности, а не высокая поддержка вывели в ученые люди этого крестьянского сына. Он мечтал о плодотворной работе. Но столичная толпа сразу же потеряла к нему всякий интерес, как только он перестал быть шутом. И Видриера вскоре понял, что таланты его никому в Испании не нужны. С болью в сердце вынужден он был отказаться от научных занятий и пополнить собой ряды солдат, сражавшихся во Фландрии. Итак, мудрый лиценциат не смог найти применения своим недюжинным способностям и талантам в стране, которая “делает своими баловнями наглых попрошаек и губит людей скромных и достойных; на убой откармливает бесстыдных шутов и морит голодом людей умных и застенчивых”. И все же поступки и слова лиценциата и Дон Кихота прекрасны, ведь это и есть то главное, что утверждает мечтатель-реалист Сервантес, это и есть то существенное и непреходящее, что составляет обаятельную силу его действенных и, бесспорно, актуальных назиданий.
Сервантес — один из величайших гуманистов эпохи Возрождения, эпохи, сделавшей своим знаменем уважение к человеческой личности, веру в ее силы, в способность построить на разумных и справедливых началах собственную жизнь и утвердить те же начала в окружающем человека обществе. Для того чтобы стать достойным своей высокой миссии, человек, по мысли гуманистов, должен прежде всего познать свою подлинную добродетельную и разумную природу и воспитать в себе качества, которые необходимы для борьбы за истину и справедливость, против всего, что мешает им утвердиться на земле.
Из всех свойств и качеств нового человека Сервантес, как и многие другие испанские гуманисты, выделяет одно, которое он считает наиважнейшим: его он обозначает испанским словом “discresion”. По-русски многозначный смысл, который вкладывал в этот термин Сервантес, лучше всего, как полагают ученые, передает слово "разумение", в котором счастливо сочетаются разум и умение, иначе говоря — единство знаний и жизненного опыта, пассивного созерцания и активного вторжения в жизнь. Доказательством того, какое значение Сервантес придавал процессу формирования в человеке понимаемого столь широко “разумения”, и служит новелла “Лиценциат Видриера”.
Некоторые исследователи, высоко оценивая убийственно меткие и резкие оценки действительности, вложенные автором в уста лиценциата Томаса Родахи, вместе с тем упрекали Сервантеса за рыхлость композиции этой новеллы и считали чуть ли не лишней, во всяком случае — непомерно затянутой предысторию героя. Эти упреки несправедливы. Критическая оценка действительности обретает особую убедительность оттого, что она высказывается человеком, который овладевает “разумением” действительности постепенно, у нас на глазах. Знания, приобретенные в университете, в сочетании с жизненным опытом, пришедшим к нему за время странствий по Европе, позволили крестьянскому пареньку обрести ту высшую мудрость, которую не смогло одолеть даже колдовское зелье: да, после отравления Родаха возомнил себя стеклянным, но во всех остальных своих суждениях он обнаруживает поразительную проницательность и остроту мысли.
Стеклянный человек" Видриера пришел в его роман не только из рассказа Сервантеса. Его реальный прототип хранится в Германии, в Немецком музее гигиены, и был изготовлен в 1930 г. специально для Второй международной выставки гигиены, проходившей в новом здании Музея. Сквозь прозрачное тело
* * *
Сказать по правде, прочитав новеллу Сервантеса, я вспомнила о любопытном историческом факте. В 1930 году, специально для Второй международной выставки гигиены, проходившей в Германии, в Немецком музее гигиены, был изготовлен "стеклянный человек": сквозь его прозрачное тело можно было видеть стеклянные трубочки артерий, заполненные красной жидкостью, и вен, заполненных жидкостью синей, сердце... Зрелище познавательное, но довольно мрачное. Так же мрачновата и роль, которую "стеклянный" лиценциат играет в новелле Сервантеса.
"Лиценциат Видриера" — одно из самых горьких произведений Сервантеса. Можно даже отметить, что в нем есть отзвуки личной обиды автора — обиды достойного, талантливого, энергичного человека, обреченного на полунищенское существование в стране, в которой процветали главным образом авантюристы и высокомерные вельможи. Вместе с тем причудливая судьба "стеклянного" лиценциата отразила и глубокий трагизм испанской жизни. По-настоящему уязвимым, беззащитным и "стеклянным" Видриера стал лишь тогда, когда излечился от своего недуга и превратился в нормального человека и даже не нужда, а понимание безысходности загнало его в солдаты.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
Мигель де Сервантес. Назидательные новеллы. / Вступит. статья Г. Степанова. - М., 1982.
Мигель де Сервантес. Новеллы. / Вступит. статья З. Плавскина. - Л., 1974.
Берковский Н.Я. Статьи о литературе. - М.-Л., 1962.
Кржевский Б.А. Статьи о зарубежной литературе. М.-Л., 1960.
Сервантес и всемирная литература. - М., 1969.
Сайты:
http://www.hi-edu.ru/e-books/LR/lit013.html
http://nlo.magazine.ru/archive/390.html
http://www.altai.fio.ru/projects/GROUP1/potok41/site/servantes.html
http://nlo.magazine.ru/archive/390.html