Испанское рыцарство. "Песнь о Сиде"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ

МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

( УНИВЕРСИТЕТ )

Испанское рыцарство ( “Песнь о Сиде” )

курсовая работа

студента Ш курса МО

20 ак. группы

Землянского А. А.

научный руководитель

семинарских занятий

Кирсанова Н. В.

Москва,1998г.

Оглавление:

1. Введение стр.2

1. Характеристика источника стр.2-5

1. Исторический Сид стр.5-6

1. Обзор литературы стр.6-8

1. Внутренняя структура испанского рыцарства стр.8-17

1. Вассалитет стр.17-22

1. Власть короля стр.22-30

1. Заключение стр.30-32

1. Библиография стр.33

Введение.

Почти восемь веков испанской истории связано с Реконкистой - героической борьбой христианских народов Испании за отвоевание захваченных арабами земель. В этот пе­риод, первоначально возникнув в горах северной Испании, куда не докатилась волна арабского на­шествия, закалившись в беспрестанных войнах с маврами, сложились и ок­репли христиан­ские ’’государства Реконкисты’’. Неудивительно, что многие черты эко­номики, культуры и социально-экономического устройства этих государств формирова­лись под воздействием не­обходимости противостояния грозному мусульманскому со­седу, испытав в то же время силь­ное арабское влияние. Очевидно, что два фактора были главнейшими среди всех существен­ных обстоятельств формирования социальной струк­туры и политической организации хри­стианских государств Испании и предопределили своеобразия ‘’испанского феодализма’’.

В данной работе рассматривается лишь один из аспектов этой сложной исторической про­блемы - организация и внутренняя структура испанского рыцарства, господствую­щего класса средневековой Испании. Проведение такого исследования требует анализа правового поло­жения рыцарства в четырех главных ‘’ключах’’: внутренняя структура рыцарства, особенно­сти вассалитета, отношения рыцарства и королевской власти, се­мейно-классовая структура рыцарства, - которые раскрывают все особенности соци­ально-правового положения этого общественного слоя. При этом более точно опреде­лить действительный вес тех или иных правовых норм, определявших положение рыца­рей, помогает изучение их нравственно-пра­вовых воззрений.

Исследование проводится применительно к концу Х1 века, переломного в истории

Реконкисты: в Х1 веке христианские государства перешли в решительное наступление на ос­лабленный внутренними смутами мусульманский юг Пиренейского полуострова. К этому времени сложился и обрел ‘’черты устойчивости’’ (В.К.Пискорский) социально-политиче­ский строй Кастильского королевства, главенствующая роль которого в Рекон­кисте утверди­лась также в этот период.

Итак, задачей данной работы является исследование социально-правового положе­ния, структуры кастильского рыцарства и его нравственно-правовых воззрений, а ее це­лью - вы­явление особенностей организации этого социального слоя.

Характеристика источника.

Источниковой основой данной работы является ’’Песнь о моем Сиде’’. Сам выбор эпичес­кого произведения как источника для изучения социально-правового положения обществен­ного слоя может показаться странным. Действительно, ’’Песнь о Сиде’’ не свод законов, и рассчитывать на то, что в ней содержаться четко зафиксированные пра­вовые нормы и точные юридические формулировки, не приходиться. Но дело в том, что в подобного рода источни­ках можно почерпнуть массу сведений о таких сторонах исто­рии права, какие находят отра­жение далеко не во всех собственно правовых источниках.

Независимо от того, было ли право записанным или устным, литературное произве­дение фиксирует его не как сочетание абстрактных, оторванных от реальной жизни юридических понятий и положений, подобно сборникам законов, а как некую совокуп­ность обычаев, опре­делявших поведение людей в повседневных жизненных ситуациях, которые, однако, чрезвы­чайно психологически достоверны, поскольку являются своеоб­разными ’’слепками’’ с ’’усредненной’’ действительности. Это позволяет очень точно оценить реальное значение, которое те или иные правовые нормы имели в обществен­ной жизни людей.

Далее, специфика любого литературного произведения как источника по истории со­ци­альных отношений и права состоит еще и в том, что оно может выражать критическое отно­шение к некоторым реально действовавшим правовым нормам, характеризуя их как ’’несправедливые’’. Очевидно, подобные оценки отражают нравственно-правовые взгляды автора произведения, а через него - и того социального слоя, выразителем идей которого он являлся, поскольку представления о справедливости в разделенном на анто­гонические классы обществе носят социально обусловленный характер. Иными словами, изучение представле­ний о справедливости, содержащихся в литературном произведе­нии, дает возможность ис­следовать нравственно-правовые воззрения того социального слоя, взгляды которого нашли отражение в этом произведении.

Итак, эпическое произведение, в принципе, содержит сведения о реально действо­вавших в период его создания правовых нормах и, в тоже время, передает морально-правовые воззре­ния того общественного слоя, в среде которого оно бытовало, что по­зволяет использовать его для исследования социально-правового положения этого слоя.

’’Песнь о моем Сиде’’ дошла до нас в единственном списке, сделанном в 1307 году неким Педро Аббатом. Памятник до 1755 года хранился в одном дораицисканском мо­настыре близ Бургоса, где его нашел Томас Антонио Санчес, который в 1779 году осу­ществил первое изда­ние поэмы.

Сделанный Педро Аббатом список крайне неисправен - отчасти по вине переписчика, из-за небрежности которого некоторые стихи несомненно выпали, другие переставлены перепу­таны. Кроме того, рукопись дошла до нас в неполном виде - не хватает одного места в самом начале и еще двух в середине. Для восполнения этих пропусков и восста­новления правиль­ного порядка стихов исследователи пользуются текстами испанских хроников ХШ-Х1V ве­ков, которые дают прозаический пересказ ’’Песни о Сиде’’, иногда настолько подробный, что в некоторых местах еще различаются остатки стихов.

На русский язык текст поэмы был переведен выдающимся советским ученым Б.И.Ярко¹, который всякий раз опираясь на серьезные научные соображения, внес ряд текстологических поправок, переставил стихи и т.д. Отсюда - различия в нумерации строк поэмы в его переводе и оригинальном издании Р.Менендеса Пидаля², возникшие по этой причине, что Р.Менендес Пидаль нумерует строки манускрипта, а Б.И.Ярко - стихи поэмы.

Рукопись Педро Аббата - несомненная копия с ныне утерянного оригинала. В связи с этим долгие споры вызывал вопрос о происхождении и времени возникновения поэмы. В настоя­щее время общепринятой является точка зрения Р.Менендеса Пидаля, считав­шего, что ’’Песня...’’ была составлена около 1140 года в районе упоминающегося в по­эме города Ме­дины (современный Мединасем), в ту пору бывшего пограничной крепо­стью Кастильского королевства³. Что же касается проблемы происхождения поэмы и ее связи с романсами ( пе­сенным жанром средневековой испанской литературы ), то этот вопрос до сих пор горячо дискутируется, являясь частью сложной и запутанной про­блемы формирования эпических произведений. Очевидно, стилистическое и композици­онное единство ’’Песни о Сиде’’ ука­зывает на то, что она была плодом творчества од­ного, притом весьма одаренного поэта-хуг­лара (жанр пера), обработавшего и записав­шего устные предания о Сиде, жившие в народной среде⁴.

Поэма состоит из трех частей, которым испанские ученые дали названия: ’’Изгнание Сида’’, ’’Свадьба дочери Сида’’ и ’’Оскорбление в лесу Корпес’’. В первой части расска­зыва­ется о том, как Сид, несправедливо обвиненный в расхищении дани, или же самим собранной с мусульманских государей, по приказу короля покидает Кастилию. Удаляясь в изгнание вме­сте со своими преданными вассалами, Сид оставляет в королевстве свою жену и двух дочерей - Эльвиру и Соль. В землях мавров он одерживает ряд блестящих побед и завоевывает не­сколько городов, в том числе - уже во второй части - Валенсию. Между тем постепенно вос­станавливаются добрые отношения Сида с Альфонсом, к ко­торому он три раза направлял по­слов с богатыми дарами и мольбами о разрешении вер­нуться в Кастилию. Наконец, Альфонс мирится с Сидом и отпускает его жену и дочерей в Валенсию. Растущая слава и богатство Сида пробуждают зависть у его давних врагов, а двое знатных инфантов из рода каррион­скиих графов, надеясь на богатое наследство, просят короля посватать за них дочерей Сида. Повинуясь приказу короля, Сид неохотно соглашается на этот брак.

В третьей части поэмы рассказывается о том, как приехавшие в Валенсию инфанты, полу­чая от Кампеадора богатые подарки, во всех опасных ситуациях проявляют себя жалкими трусами. Не выдержав насмешек дружинников Сида, они решаются отомстить ему, выместив обиду на своих женах - его дочерях. Под тем предлогом, что они хотят показать своим женам владения в Каррионе, они отправляются из Валенсии в Кастилию. В лесу Корпес они изби­вают своих жен и бросают их на съедение диким зверям. Чудом им удается спастись. Сид требует у короля созыва кортесов, чтобы публично обвинить каррионскиих инфантов в зло­деянии и отомстить им. На заседании кортесов король и его судьи заставляют инфантов вер­нуть Сиду все, что он им подарил, и назначают судебный поединок. Неожиданно, на кортесы являются посланцы из Наварры и Арагона, которые от имени своих королей просят Сида вы­дать дочерей замуж за наследников престолов этих государств. Сид и Альфонс дают согласие на брак. В судебном поединке бойцы Сида побеждают инфантов. Поэма заканчивается воспе­ванием Сида, не только защи­тившего свою честь, но и породнившегося с королями Испании.

Таким образом, ’’Песнь о Сиде’’, несмотря на некоторое упрощение цели историче­ских событий и полное умолчание о некоторых из них, все же довольно точно передает реально последовавшие за изгнанием Сида из Каталонии события⁵. На глубокий исто­ризм поэмы ука­зывали многие видные ученые. Как вполне достоверное историческое произведение поэму рассматривали и средневековые хронисты, использовавшие ее при составлении исторических летописей. Это позволяет считать ’’Песнь о Сиде’’ надежным историческим источником. Причем, если внешняя канва событий подвержена в поэме определенным искажениям - ре­зультату забвения и путаницы, происшедших в течение сорока-пятидесяти лет, пока рассказ ходил из уст в уста⁶, - то по количеству и качеству содержащихся в ’’Песне...’’ сведений об юридических, военных и социальных институ­тах, обычаях и правах людей того времени, ее можно считать настоящей энциклопедией испанской действительности Х1-ХП веков. Как отмечал Р. Менендес Пидаль, ’’Песнь о моем Сиде’’ является необходимым источником для любого труда по истории Испании Х1 века⁷.

Степень достоверности черпаемых в поэме фактических сведений проверяется и по­лучает подтверждение с помощью собственно исторических документов. Испанский ис­следователь-правовед Эдуардо де Инохоса, используя разнообразные юридические ис­точники Х1-ХП ве­ков, подтвердил достоверность сообщающихся в поэме сведений о юридических институтах того времени⁸. Следовательно, ’’Песнь о Сиде’’ может служить достоверным источником по истории феодального права Испании и особенностей ее со­циально-политического устрой­ства.

В то же время поэма сообщает много сведений о бытовавших среди испанского ры­царства воззрений на справедливость как на требование соответствия между практиче­ской ролью от­дельных социальных групп и их общественным признание, между трудом и вознагражде­нием, преступлением и наказанием.

Рассматривая выраженные в поэме представления о справедливости, необходимо пом­нить, что ’’Песнь о Сиде’’ - прежде всего художественное произведение, автор кото­рого рас­полагал целым арсеналом средств для выражения своих взглядов и представле­ний о справед­ливости, к их числу относятся прямые суждения автора, характеристики действующих лиц, наконец, композиция и сам сюжет поэмы, по которым можно соста­вить достаточно полное представление о морально-правовых воззрениях поэта. Но на­сколько взгляды самого поэта соответствуют бытовавшим среди рыцарей представлений о справедливости? По-видимому, можно утверждать, что воззрения хуглара достаточно точно соответствуют воззрениям самих рыцарей, поскольку ’’Песнь о Сиде’’ - типичное произведение рыцарской культуры, написан­ное целиком о рыцарях и для рыцарей. Один из стихов поэм гласит:

1178 - Mala cuenta es, senores, aver ninguna pan...⁹

Вряд ли поэт имел ввиду деревенские низы. Однако и у высшей поэма тоже, вероятно, не имела бы успеха: слишком уж заметна неприязнь хуглара к высшей аристократии, от­мечав­шаяся многими исследователями¹⁰. Учитывая же нескрываемую симпатию и ува­жение автора к простому рыцарству, вассалам Кампеадора, включая тех, кто получил личное дворянство за военные заслуги, следует согласиться с мнением профессора А.А.Смирнова, писавшего, что ’’поэт адресовался в первую очередь к демократическим низам рыцарства, ущемленным высшей аристократией, а также к тем активным кругам горожан и состоятельного крестьян­ства, которые в своей патриотической борьбе за ос­вобождение и объединение родных, смы­кались с названным мелким рыцарством’’¹¹.Сам же автор поэмы либо происходил из рыцар­ских кругов, либо тесно сжился с ними, соз­дав для них свои творения.

Таким образом, ’’Песнь о Сиде’’ отражает морально-правовые воззрения мелкого ис­пан­ского рыцарства, в то же время являясь ценным источником по социально-право­вому строю Испании Х1-ХП веков.

Исторический Сид¹².

Жизнь Родриго Диаса де Бивар легла в основу цикла сказаний о Сиде, представлен-ного Знаменитой ’’Песнью о моем Сиде’’, поэтами ’’Родриго’’, и ’’Охада Саморы’’, це­лой серией романов.

Само прозвище ’’Сид’’ происходит от арабского слова, означающего ’’господин’’. Реаль­ный , исторический Сид - прототип главного героя этих произведений - принадле­жал к выс­шей кастильской знати. После смерти короля Фернанда 1 в развернувшейся между его на­следниками междоусобице он встал на сторону старшего сына умершего монарха - короля Кастилии Санчо П. Когда между Кастилией и Наваррой возник спор из-за одного замка, ко­торый обе стороны согласились разрешить по средствам по­единка, Родриго Диас победил наварского рыцаря и за это был прозван Кампеадором ( ’’Ратоборцем’’ ).

После смерти Санчо П ( 1064 ) к власти пришел изгнанный им его родной брат - Альфонс V1, с воцарением которого при дворе выдвинулась леонская знать. Отношения Альфонса V1 и Родриго складывались непросто, и дело закончилось тем, что король изгнал своего вассала из королевства ( 1081 ). В течении нескольких лет Сид со своей дружиной служил попере­менно то христианским, то мусульманским властителям Испа­нии, дважды мирился с Аль­фонсомV1, но оба раза - ненадолго. Наконец, в 1094 году он завоевал Валенсию, подчинил себе ряд других мусульманских городов и окончательно примирился с Альфонсом. В эти годы он и получил прозвище ’’Сид’’, обычно давав­шееся тем испанским сеньорам, у которых были мусульманские вассалы или данники.

Все годы своего правления в Валенсии Родриго провел в непрерывных войнах с мав­рами. Он умер в своих владениях в 1099г., оставив после себя двух дочерей, из которых старшая - Кристина - вышла замуж за Рамона, инфанта Наварского, а младшая - Мария - за Раймонда, графа Барселонского.

Обзор литературы.

Двойственность задачи данной работы - исследование социально-правового строя Испании конца XI века и морально-правовых воззрений испанского рыцарства - явля­ется причиной того, что вся привлекаемая литература довольно четко делится на две группы: обобщающие труды по истории средневековой Ис­пании и литературно-истори­ческие исследования “Песни о моем Сиде” К числу последних относится самый ранний из исполь­зованных научных трудов - статья П. Грановского “Испанский эпос”,¹³представляющая собой отклик на книгу Дози об историче­ском Сиде, в которой французский ученый, опираясь на арабские источники, развеял витавший над Сидом ореол героя и "разобла­чил" его как алчного и кровожадного завоевателя. Полностью попав под влияние идей Дози и распространив его выводы и на эпического Сида, рус­ский ученый констатировал, что Сид "был не что иное, как смелый , мало забо­тившийся о соблюдении уставов рыцарской чести" и "совершавший подвиги из любви к чужому добру". В конце концов Грановский приходит к выводу, что "честность и прав­долюбие не считались на Пиренейском полуострове в эпоху Сида необходимыми при­надлежностями феодального воина"¹⁴. Подобных же взглядов на исторического Сида придерживался и другой русский ученый прошлого века - В.К.Пискорский.

Такой сверхкритический подход в отношении Сида долгое время был господствую­щим. Конец этому положили труды выдающегося испанского историка и филолога Ра­мона Менендеса Пидаля. Его перу принадлежат несколько фундаментальных исследова­ний "Песни о моем Сиде", а также целый ряд статей, посвященных различным аспектам изучения этого памятника испанской литера­туры. Пожалуй, наиболее известный его труд о Сиде - “Испания Сида”¹⁵, посвященный истории Испании второй половины XI века.

Среди всех исторических источников, используемых авто­ром для реконструкции по­литической истории и общественных ин­ститутов Испании того времени, эпические ска­зания о Сиде за­нимают особое место. Сид для автора - великий национальный герой, выдающийся участник Реконкисты. Р.Менендес Пидаль тщате­льно исследует родствен­ные и придворные связи Сида, состав его дружины, взаимоотношения с королем и вла­стителями мусульманс­ких княжеств. Предметом особого внимания испанского ученого является историчность сообщений "Песни о Сиде" относительно пер­вого, неудачного брака дочерей Сида, о которых нет упоминаний в других источниках того времени. По его мнению, в основе данных, приводящихся в поэме, вполне могло лежать реальное историческое событие.

Некоторые статьи Менендеса Пидаля были изданы в переводе на русских язык¹⁶. Рез­кую антиаристократическую направленность поэмы исследователь рассматривал как вы­ражение "демократическо­го кастильского духа", символизировавшего борьбу народа против привилегий высшей знати. Носители идеи равенства в поэме, по мысли Менен­деса Пидаля, выступает король: именно ему главный герой доверяет свою месть за ос­корбление, нанесенное от каррионскиих инфантов. Покорность королю, которую Сид сохраня­ет даже будучи изгнанным из Кастилии, воплощает в себе возве­личенную в по­эме идею вассальной верности, доверия и преданности монарху как главе государства.

Определенную близость взглядам Менендеса Пидаля обнару­живают статьи русского ученого А,А.Смирнова¹⁷, посвященные ис­панскому эпосу. Большое значение исследова­тель предает опреде­лению того социального слоя, в недрах которого родились выражен­ные в поэме идеи. Этот социальный слой, по его мнению, - своеобразное "демократическое рыцарство", порожденное особенно­стями социально-политического развития Испании эпохи Реконки­сты, когда рыцарями считались все конные воины, не­зависимо от происхождения. Этот слой был тесно связан с народом, выступая за пре­кращение внутригосударственных усобиц и более активную борьбу с маврами, чем и объясняется враждебное отношение поэмы к строптивой высшей аристократии - источ­нику постоянных смут и подчеркнуто уважительное отношение к королю, в котором на­род видел защитника от притеснений знати. Преданность Сида королю, по мнению А.А.Смирнова, символизирует глубокое понимание наро­дом необходимости объедине­ния "всех сил нации для решительной борьбы с маврами". Наконец, в статье Н. Тома­шевского "Героические сказания Франции и Испании,¹⁸ выраженное в "Песне о Сиде" презрение к высшей знати и уважительное отношение к королю так же, как и в статьях А. А. Смирнова, объясняются определенной социальной направленностью поэмы, при­чем автор полностью согласен с А.А. Смирновым в том, что "Песнь о Сиде" выражает интересы "демок­ратического рыцарского сословия".

Другая часть привлеченной литературы - обобщающие труды испанских и русских историков, разносторонне освещающие историю феодальной Испании. Важность этих работ, написанных на ши­рочайшей источниковой базе, в том, что они позволяют систе­ма­тизировать содержащуюся в поэме информацию о праве.

Среди сомнений такого рода в первую очередь необходимо упомянуть монументаль­ное творение Рафаэля Альтамира-и-Кревса "История Испании"¹⁹, в которой много вни­мания уделяется различным юридическим вопросам: особенностям социальной струк­туры средневекового испанского общества, характеру королевской вла­сти, нравам и обя­занностям вассалов короля, полномочиям кортесов; различным формам брачных сою­зов.

Социальное правоведческое исследование Луиса де Вальдеавельяно "Курс истории ис­панских общественных учреждений"²⁰ де­тально освещает самые различные стороны феодального права Ис­пании. Для данной работы наибольший интерес представляют те главы исследования де Вальдеавельяно, в которых анализируется структура рыцарского сословия, взаимные права и обязанности сеньора и вассала, полномочия королевской власти и кортесов. Особенно важные выводы исследователя о таких правовых институ­тах Испании, как Ira Regis, Curia Regia и cories pregonadas.

Весьма широкий круг вопросов освещается в монографии советского историка Д. Р. Корсунского "История Испании 1Х-ХШ веков"²¹. В частности, много внимания автор уделяет политичес­кому строю Леоно-Кастильского королевства, положению различных слоев знати, весьма подробно анализирует социальное положение кабальерос-вильянос ( сaballeros-villanos ) - того самого социального слоя, который А. А. Смирнов называет

"демократическим рыцарством". По мнению А. Р. Корсунского, хотя рыцарское сосло­вия действительно было открытым для выходцев из более низких слоев населения, не стоит преувеличивать ре­ального общественного значения малого рыцарства. Как под­линно правящий и привилегированный социальный слой выступала высшая знать - рикос-омбрес ( ricos hombres ).

Некоторые ценные, хотя и краткие сведения о феодальном праве средневековой Ис­пании и выводы общетеоретического харак­тера содержатся в коллективной работе А. С. Автономова и В. А. Савина "История государства и права стран Пиренейского полу­ост­рова’’²².

Наконец, упоминавшееся ранее исследование Эдуардо де Инохосы "Право в поэме о Сиде"²³ посвящено разбору содержащих­ся в "Песне" сведений о правовых нормах и об­щественных инсти­тутах Испании Х1-ХП веков. Ученый группирует сведения по трем разделам: "Социальные классы", "Король и кортесы", "Семья" - поскольку, именно по этим пунктам поэма представляет наиболее полную информацию. Особенно присталь­ное внимание автор уделяет процедуре принятия судебных решений на кортесах и за­ключению брака. С чисто правоведческой скрупулезностью ис­следователь отмечает тон­чайшие смысловые различия между упот­ребляемыми в поэме терминами, подробно раз­бирает "ритуал заклю­чения брака и передачи патрилиниальной власти над женщиной из рук отца мужу’’ и сопровождающий его облик подарками между семьями жениха и не­весты.

Итак, в использованной литературе представлены два раз­личных подхода к оценке морально-правовых воззрений испанских рыцарей. Выразителем первого из них в рус­ской исторической литературе был П. Грановский, считавший рыцарство "эпохи Сида’’ ’’ сословием без чести и совести". У истоков второго направления стоял Р. Ме­нендес Пидаль, объяснявший многие особенности "Пе­сни о Сиде" социальной на­правленностью этого произведения. Его взгляды были близки русским ученым А. А. Смирнову и Н. Томашевскому.

В качестве вспомогательно-справочной литературы в данном исследовании исполь­зованы обобщающие труды по истории Испании русских и испанских историков, а также правоведческое исс­ледование де Инохосы.

Внутренняя структура испанского рыцарства.

Поэма рисует четкую картину бытовавших в Испании конца XI века межсословных отношений, причем особенно подробно, что естественно, изображается взаимоотноше­нием различных катего­рий рыцарского сословия.

Само понятие "рыцарь" обозначается в поэме разными тер­минами. Чаще всего упот­ребляется термин "кабальеро"; в самом широком смысле он означает "конный воин":

1. “!Feridlos, caballeros, por amor del Criador!”²⁴

1495. Envio dos caballeros que sopiesen la verdad...²⁵

1. A caballeros e a peones fechos lo he ricos...²⁶

В том же употребляются слова escuelas и virtos:

1. “A todas las escuelas que al dizen senor...²⁷

1. Aquel rey de Marruecos ajuntara sus virtos...²⁸

Особенно обращает на себя внимание такое обозначение рыцаря, как "одевшие меч":

1. Doscientos con el, que todos cinen espadas...²⁹

Также поэма часто именует и самого Сида - “того, кто в час добрый подал меч”:

1603. Oid lo que dixo el que en buena cinxo espada...³⁰

Очевидно, в данном случае имеются в виду рыцари, прошедшие церемонию посвяще­ния, которая состояла во вручении меча, благословляемого священником, и в легком ударе по шее. Посвя­щенные давали обет защищать христианскую веру, короля, покро­вительствовать слабым и т. д.³¹ Подготовительной ступенью к званию рыцаря было звание оруженосца или "щито­носца" ( escudero ):

1. Cinco escuderos tiene don Martino...³²

1. E con el escuderos que son de criazon.³³

Как правило, щитоносцами были дети рыцарей, которые носили их вооружение, помо­гали им готовиться к бою и усваива­ли навыки пользования оружием.³⁴

Таким образом, рыцарство предстает в поэме как единое сословие, все члены кото­рого обозначаются одинаковыми терми­нами, со сложившейся процедурой "посвящения", со своим этикетом, который прекрасно отражен в поэме. Но при этом в "Песне" четко разделяются отдельные прос­лойки внутри рыцарства как сословной группы. Для обозначения высшего слоя знати в ХП веке вместо ранее употреблявшегося в документах термина magnates начинает применяться термин рикос-омбрес ( ricos-hom­bres )³⁵. Это значение, по-видимому, еще не получило широкого распространения во времена составле­ния "Песни о Сиде", хотя употребляется уже и здесь:

1. Muchos se juntaron de buenos ricos-hombres...³⁶

В дословном переводе этот термин означает "богатые люди". Однако в виду имелось прежде всего не богатство того или иного представителя рыцарского сословия, а его мо­гущество и знатность. Поэтому каррионские инфанты надеются, что с помощью бо­гатств, полученных от Сида, они смогут жить с подобающей их происхож­дению роско­шью:

2552. D’aquestos averes siempre seremos ricos...³⁷

В состав рикос-омбрес - верхушки класса феодалов - входили "правители" (potestades), "правители" с титулом графа ( condes ) и другие особо знатные лица, при­ближен­ные короля³⁸. Графы назначались королем для управления админи­стративными округами государства - графствами. Однако должность графа все чаще становилась на­следственной, поскольку управле­ние графством часто передавалось сыну умершего графа или пред­ставителю его семьи, хотя формально графское звание было не титулом, а государственной должностью³⁹. Этот переход запечатлен в "Песне о Сиде". Дети кар­рионского графа дона Гонсало называ­ются в поэме не "графами" , а "детьми графа". Сами они причисляют себя к "каррионским графам по рождению":

13676. Mio Cid es de Bivar e nos de condes de Carrion...

и даже, “чистейшими графами по рождению”:

1. De natura somos de condes de Carrion...⁴⁰

По-видимому, именно происхождение обеспечивало каррионс­ким инфантам влияние при дворе и даже возможность проявлять себя там "надменными” как говорит о них Кампеодор:

1. Ellos son mucho urgullose e anparten la cort...⁴¹

Представители высшей знати составляли ближайшее окруже­нию короля, принимали участие в выработке решений государствен­ной важности, т.е. образовывали своеобраз­ный консультативный государственный орган при короле, который со второй половины XI века стал называться королевской курией ( curia regia ) или королевским советом

( consejo real )⁴². Очевидно, в его состав входили и каррионские инфанты, и те предста­вители выс­шей знати, которые постоянно находились при короле и переезжа­ли вместе с ним из одного города в другой:

1. Con el rey atahtas buenas companas

Iffantes de Carrion mucho alegres andan⁴³.

1. Cuendes e podestades e my grandes mesnadas⁴⁴.

1. Con el rey van leoneses e mesnadas gallizianas⁴⁵.

Графы выполняли также обязанности королевских судей на кортесах:

1. Alcaldes sean destos condes don Anrris e conde don Ramon.

E otros estos condes que del vando non sodes⁴⁶.

Экономической основой могущества рикос-омбрес были крупные земельные владе­ния. Так, хозяевами больших "вотчин" ( heredades ) и "земель" ( tierras ) в поэме пред­стают каррионские инфанты:

1. Levar las hemos a nuestras tierras de Carrion...⁴⁷

По-видимому, "вотчины" находились в полном распоряжении их владельцев. На это указывает то, что инфанты собирались заплатить свои долги Сиду "вотчинами":

3223. Pagar le hemos de heredades en tierras de Carrion.⁴⁸

Таким образом, высшая знать, представленная крупными земельными собственни­ками, составляла королевскую курию, занимала важнейшие административные должно­сти, подчас превращая их в наследственные (земельные) владения. Из ее среды назнача­лись и судьи для разрешения споров ме­жду рыцарями на кортесах. Практически, рикос-омбрес, выступали как надменно правящий и привилегированный социальный слой⁴⁹.

Другой, более низкий по своему положению слой знати, но значительно превосхо­дивший по численности рикос-омбрес, со­ставляли инфанты ( infansones ). Так же как и рикос-омбрес, инфансоны владели "вотчинами". Так, хозяевами вотчин были инфансоны Сид и его родственники-вассалы:

1. Enviar vos quiero a Castilia, do avenos heredades...⁵⁰.

1364. Sirvale sus heredades do fore el Campeador...⁵¹.

Они полностью распоряжались своими владениями и собирали оброки (enffurcion) со своих крестьян:

1. A las fijas del Cid danles enffuracion...⁵².

1. Presentan a Minaya essa noche grant enffuracion...⁵³.

По-видимому "хлеб и вино”, которые Мартин Антолинес прислал Сиду, были со­браны в виде оброка с его крестьян:

1. A mio Cid e a los sos abasteles de pan e de vino;

Non leo comprar, ca el se lo avie consigo.⁵⁴

Кроме "вотчины" у инфантов как прямых вассалов короля были пожалованные им в условное держание бенедонции на управление определенными территориями

( honores ):

1. Sobresto todo, a vos, Minaya,

honores y tierras avellas condonadas.⁵⁵

Вместе с высшей знатью инфанты принимают участив в рабо­те созывавшихся ко­ролем дворянских собраний-кортесов:

1. Por dentro en Toledo pregonoran mie cort,

Que alla me vayan cuendes e infonsones.⁵⁶

Итак, инфанты, как и рикос-омбрес, имели вотчины и владели бенефициями, уча­ствовали в деятельности кортесов. Между этими двумя прослойками рыцарства не было ни непреодолимых перегородок, ни заметных отличий в социальном статусе. Поскольку и те и другие были благородного происхождения, во времена "Песни о Сиде" их вместе называли идальго.

Женщины благородного происхождения, или " duenos ", также именовались ино­гда fijas dalgo:

1. Dovos estas duenas, - amas son fijas dalgo.⁵⁷

Детей знатных родителей поэма называет инфантами ( infantes ). Прежде всего, это относится, конечно, к сыновьям графа дона Гонсало-Диего и Фернандо, - которых "Песнь о Сиде" постоянно именует "каррионскими инфантами" ( infantes de Carrion ). Но так же поэма именует и дочерей Сида, детей инфансона:

1. La mujer de mio Cid e sus fijas las infantes⁵⁸.

1. Assi fage a vuestras fijas amas a dos las infantes⁵⁹.

Наконец, третьим разрядом рыцарей были "всадники" ( caballeros ):

1. Veriedes caballeros venir de todas partes⁶⁰.

Чаще всего термин caballeros в таком смысле употреб­ляется применительно к конным воинам в дружине Сида, которая за короткое время выросла с шестидесяти всадников до трех тысяч шестисот. Увеличе­ние конного войска Сида происходило в ос­новном за счет мелкого рыцарства ( caballeros ), в поисках на­живы приходившего к нему на службу:

1. Al sabor de ganancia, no lo quieren detardar,

Grandes yentes se lo acojen de la buena cristianidad⁶¹.

При этом совершенно очевидно, что в войско вступали не только всадники, но и нищий люд:

1. Acojense omnes de todas partes menguadas⁶²,

который составлял низшую часть Силовой дружины:

1. Sinos dos pedones solos por la puerta guardar⁶³.

918. Non son en cuenta, sabet, las peonadas⁶⁴.

1. A todos los menores cayeron cient mareos de plata⁶⁵.

Поэма совершенно недвусмысленно указывает, что после зах­вата богатой до­бычи, некоторые пешие воины стали caballeros, т.е. рыцарями:

1213. Los que foron de pie caballeros se fagen⁶⁶.

Это означало не просто изменение воинского оснащения, но и повышение со­циального статута человека. Упоминание о подобной легкости перехода из разряда пе­хотинцев в рыцари отражает одну из наиболее характерных для Испании эпохи Реконки­сты особенно­стей организации рыцарства - открытости этого сословия,⁶⁷ воз­можность возвышения крестьянина или ремесленника до звания caballero. Объясняется это тем, что в условиях беспре­станных войн с мав­рами постоянно ощущалась нужда в рыцарях-бойцах, и рост этой сословной группы не­обходимо было поощрять любой ценой. Короли предоставляли конным воинам незнат­ного

происхождения различные привилегии на местном и общегосудар­ственном уровнях, а к Х веку давало всем caballeros права инфансонов,⁶⁸ т.е. рыцарей благородного происхожде­ния: освобождение от налогов, повышенный верильд, подсудность только королю и коро­левской курии и т.п.

Однако никакими путями caballeros из народа не могли получить то, чем от рожде­ния владели рыцари-дворяне-энатность. Различие между инфансоном и кабальеро со­временники выражали поговоркой: "Инфансоном рождаются, кабальеро становятся" ( El infanson nace, el caballero se hace )⁶⁹. Знатность происхождения создавала непреодолимую преграду между "демократическим" рыцарством и аристократической верху­шкой. Даже инфансоны были отделены значительной дистанцией от рикос-омбрес, социальный статус которых благодаря родовитости был неизмеримо выше. Это противоречие между единством всего рыцарства как сословия конных воинов и огромной ролью, кото­рую играло в обще­ственной жизни людей благородство происхожде­ния составляет основной конфликт "Песни о моем Сиде".

Сид предстает в поэме как простой инфансон⁷⁰, человек хотя и благородного, но не очень знатного происхождения, в то время как его прототип принадлежал к вер­хушке кастильского рыцарства. Трагический узел поэмы завязывается вокруг женитьбы представи­телей могущественного рода, польстившихся на богатое приданое, на дочерях Сида, простого инфансона.

Инфантин изначально считает унижением для себя родниться с ин­фансоном и поэтому боятся открыто посватать доче­рей Сида:

1. Non la osariemos acometernos esta razon.

Mio Cid es de Bivar e nos de condes de Carrion⁷¹.

По их мнению, взяв в жены худородных дочерей Сада, они окажут им, да и самому Кампеадору неслыханную честь:

1. Casar queriemos con ellas a su ondra e a nuestro pro⁷².

Таких же взглядов придерживается и король:

1. Que gelo degades al buen Campeodor:

Abra y ondra e creera en onor,

Por conssa grar con inffantes de Carrion⁷³.

Даже Сед, как и ближайшие вассалы - главные носители антиаристократиче­ских идей в поэме, - рассматривают женитьбу каррионскиих инфантов на "донье Эльвире и донье Соль" как большую честь и собственный успех, полагая, что породниться с ин­фанта­ми значит повысить свой социальный статус:

1. A vos digo, mis fijas, dona Elvira e dona Sol:

deste vuestro casamiento creeremos en onor⁷⁴.

Этот пример очень наглядно показывает, как сильно знат­ность определяла со­циальное положение и общественный престиж людей. Признавать это приходилось лю­дям низкого происхождения -таким, как рыцари Сида или сам Кампеадор, который в гла­зах выс­шей знати - всего лишь "мельник":

1. !Fosse a rio d’Ovirna los molinos picar

E prender maquilas commo lo sude far!⁷⁵

Знатное происхождение возносило человека в глазах окру­жающих на недося­гаемую высоту, давало ему почет и уважение, или, как говорится в поэме, увеличивало "цену" человека.

Однако, по убеждению инфантов и их сторонников, знатное происхождение давало им еще и право избавиться от своих без­родных жен, придав их бесчестью и даже гордиться этим:

1. Derecho hizieron porque los han deseadas⁷⁶.

1. Por que las deseamos derecho fiziemos nos;

Mas nos preciamos, sabet, que menos no⁷⁷.

Таким образом, инфанты рассматривают свою знатность как нечто, дающее им не только всеобщее уважение и почет, но и не­которые особые права, служащие зало­гом их непогрешимости и правоты.

Высшая знать пренебрежительно относилась к худородным рыцарям, завоевав­шим свои рыцарские права на поле боя. Арис­тократы считали свою "цену" гораздо выше их "цены", полагая высокородность главным качеством человека.

Естественно, это вызывало возмущение и протест среди ме­лких рыцарей, воз­зрения которых отражает поэма. Отвергая знат­ность как главное достоинство человека, они выдвигали на пер­вый план такие качества рыцарей, как честность, верность данному слову и сеньору. "Цена" человека, по их представлению, опреде­ляется не знатностью, а деяниями и личными заслугами рыцаря⁷⁸.

Сама же знатность рассматривается ими лишь как почтите­льное ( и очень жела­тельное!) добавление к этому набору рыцар­ских достоинств, но не защищающее их и тем более не давшее га­рантий того, что знатный рыцарь не окажется недостаточно высо­кого рыцарского звания. Особенно звонко эта мысль звучит в словах :

1. De natura sodes de los de Vanigonez,

Onde salien comdes de prez e de valor;

Mas bien sabremos las manas que ellos han oy⁷⁹.

Поэма редко обличает представителей наиболее спе­сивой испанской знати того времени - барселонской, в лице гра­фа Беренгера, и монокой, в лице инфантов де Каррион и их при­спешников. Сочинитель поэмы едко высмеивает пороки высокород­ных инфан­тов, прежде всего их трусость. Так, инфанты до смер­ти перепугались льва, убежавшего из клетки во дворце Сида, и попрятались - один под лавку, другой - за давильный пресс⁸⁰. Этот случай стал предметом насмешек всех вассалов Сида, видев­ших позор инфантов. Трусами и хвастунами они показали себя и на поле боя, когда полчища мавров окружили Валенсию⁸¹.

Величайшим пороком отпрысков знатного рода поэма изображает их бесчест­ность: они обманом выводят из Валенсии своих молодых жен, чтобы убить их, преда­тельски покушаются на жизнь Абенчальбона, оказавшего им радушный прием,⁸² “позор и бес­честье” они готовят бойцам Сида, едущим в Каррион, чтобы сразиться с ними в чест­ном бою⁸³.

Завистливым и коварным представляет в "Песни" граф Гарсия Ордоньес, со­юзник инфантов и давний недруг Сида. Однако выясня­ется, что и он в свое время был посрамлён “биварцем”⁸⁴. Полное поражение от Сида терпит и барселонский граф Раймунд Беренгер, за­дира и хвастун⁸⁵.

Образ Ансура Гонсалеса представлен в поэме резко сатирически:

1. Ansuar Gonsalez entrada por el palacio,

Manto armino e un brial rastrando;

Vermejo viene, caera almorzado.

En lo que tablo avic poco recaldo⁸⁶.

Все знатное окружение короля целиком поэма упрекает в жад­ности и неумении добывать богатства с оружием в руках: вся сви­та монарха отправляется на свидание с Сидом в надежде на богатые подарки от правителя Валенсии;⁸⁷ поэма укоряет их в жад­ности.

Такой противоположностью высокородной знати, на поверку оказываются трусливой и коварной, являет собой простые рыцари. Поэма изображает их с нескры­ваемой симпатией и уважением. Прежде всего - это Сид и его ближайшие вассалы. Все они - бесстрашные воины, смело смотрящие в лицо любой опасности и черпающие наслаждение в битве. Поэма возвеличивает справедливость и милосер­дие Сида, который отпускает на свободу, вопреки обычаю не требуя выкупа, плененного им барселонского графа Раймунда Беренгера⁸⁸. ?аже по отношению к своим известным врагам - мав­рам - Сид про­являет сочувствие⁸⁹.

Как воитель, строго соблюдающий правила ведения войн, Кампеодор дает возможность валенсийцам призвать подмогу из других мавританских земель⁹⁰.

Сид твердо держит данное королю слово, даже предчувствуя, что брак его до­черей с инфантами не принесет ничего хорошего. Кампеодор строго соблюдает мирный договор с Сарагосой, платящей ему дань⁹¹. Наконец, даже в отношениях между враждующими феодалами Сид выступает за честность и прямолинейность:

1. Si vos viniere emiente, que quisieredes vengallo,

Si me vinieredes buscar, fazadme antes mandado

• O me dexaredes de lo vuestro, o de lo mio levaredes⁹².

Таким образом, в "Песне" возвеличивается честность Сида по отношению к другим представителям благородного сосло­вия и его верность данному слову.

1. Lo que nonferie el caboso por cuanto en el mundo ha

Una desleananca ca non la fizo algaandre⁹³.

Все внутреннее движение "Песни" заключается в постепен­ном и последова­тельном приходе Сида к торжеству над презрени­ем знати. Автор поэмы прекрасным композиционным приемом еще раз подчеркивает, что достоинство рыцаря - не в име­нитости, а в личных заслугах и воинских подвигах.

Кичась своей высокородностью, инфанты постоянно твер­дят, что к ним по­родниться посчитали бы за честь даже короли Испании:

1. Podremos casar con fijas de reyes o de engeradores,

Ca de natural somos de comdes de Carrion!⁹⁴

Однако выясняется, что знатности инфантов "короли и им­ператоры" предпочи­тают добытую в боях славу (и богатство) Кампеодора и желают породниться не с изне­женными и подлыми "сыновьями графа", а с Сидом:

1. Piden sus fijas a mio Cid el Campeodor

Por seer reinas de Navarra e de Aragon⁹⁵.

Завершается поэма исполненными торжества словами поэта о том, что теперешние короли Испании гордятся своим родством с Кампеодором, своими руками добившим себе славу и почёт.

Очевидно, достаточно непросто складывались отношения ме­жду рыцарством и горожанами. Так, довольно-таки бесцеремонно Сид пытался разместиться на ночлег вместе со своей дружи­ной в доме какого-то горожанина; обнаружив, что хозяин не же­лает его впускать, Сид попробовал вышибить дверь⁹⁶. И неизвест­но, чем закончилось бы для хозяина дома его упрямство, если бы его маленькая дочка не растолковала Сиду, что грозит ее от­цу за помощь изгнаннику.

Наиболее рельефно отражает отношения между рыцарями и городскими ростов­щиками тот эпизод поэмы, в котором рассказы­вается о получении Сидом ссуды у евреев Рахили и Иуды. Вместо наполненных золотом сундуков Сид дал им в залог два ящика с песком, взяв с них обещание целый год не раскрывать ларцы⁹⁷. Сид утверждает, что лишь крайняя необходимость кормить вассалов вынудила его пойти на этот обман⁹⁸.

Далее в поэме нигде не упоминается о том, что Сид отдал свой долг субсиди­ровавшим его ростовщикам. Некоторые ученые полагали, что в этом эпизоде поэмы прояв­ляет­ся свойственный массовому сознанию средневековой Европы антисемизм. Более обоснованным представляется линия Менендеса Пидаля, который считал, что расплата Сида с ростовщиками просто опущена поэтом, не любившим повторов⁹⁹.

Как бы то ни было, тот факт, что Сид просто-напросто забыл о выручивших его в трудную минуту ростовщиках и поста­вил их на грань разорения, свидетельствует о принебрежитель-ном отношении рыцарства к занимавшимся торговлей и ростовщичеством горожанам.

Сведений о взаимоотношениях рыцарства с крестьянством в поэме почти нет; но имеющиеся ? ней упоминания о крестьянах не лишены почтительности. Так, жителей Сант-Эссебана, которым правил Минайа, поэма называет “мужами с умом”¹⁰⁰ Сам Минайа с большим уважением относится к жителям подвластного ему города и в благодарность за выхаживание доче­рей Сида освобождает их от уплаты оброка и от души благодарит¹⁰¹.

Возможно, такое почтительное отношение рыцарства к крес­тьянству, просле­живаемое в поэме, объясняется тем, что многие рыцари сами были выходцами из этого сословия, да и по своему хозяйственному положению не существенно отличались от мелких земельных собственников¹⁰².

Итак, несмотря на то, что рыцарство нередко предстает в поэме как единый со­словный коллектив, нельзя не заметить глу­боких различий в общественном положении подлинных категорий ры­царей. Высшая знать - рикос-омбрес - состояла из крупных зем­левладельцев, приближенных короля, в руках у которых фактичес­ки находилась государ­ственная власть. Вторым слоем рыцарства были инфансоны, также владевшие вотчи­нами, получавшие по­жалования от короля, участвовавшие в работе кортесов. Хотя пра­вовой статус инфансонов не сильно отличался от правового статуса рикос-омбрис, в общественной жизни между ними была огромная дистанция, определявшаяся большим влиянием рикос-омбрес при дворе и благородством происхождения. Низший слой знати составляли caballeros, многие из которых получили это звание за личные заслуги.

Очевидно, рикос-омбрес с презрением относились к инфансонам и кабалье­рос, понимая их права и привилегии. Подобное положение вызывало недовольство среди низших слоев испанского рыцарства. Составляя основную воинскую силу госу­дарств Рекон­кисты, мелкие рыцари требовали справедливого отношения к себе со сто­роны высших дворянских кругов. Для их социального сознания было характерно не­признание знатности как главного достоинства человека, определяющего его общественное положение. В противовес они выдвигали такие личные качества, как мужество и честность, полагая, что они отсутствуют у большинства пред­ставителей аристократии. Социальное положение и общественное признание человека они ставили в прямую за­висимость от его лич­ных заслуг на ратном поприще.

Вместе с этим испанское рыцарство, походя в том на пред­ставителей благород­ного сословия других стран феодальной Евро­пы, с пренебрежением относилось к го­родским торговцам и ростовщикам.

Особенно обращает на себя внимание достаточно почтитель­ное отношение мелкого рыцарства к крестьянам, что, возможно, объясняется схожестью их хозяйст­венного положения.

Вассалитет.

Слово “вассалы” ( vassallos ) употребляется в поэме прежде всего для обозначе­ния воинов, подчиненных командиру, или подданных короля.

В то же время не вызывает сомнений, что Сид и его дру­жинники были свя­заны отношениями вассалитета в прямом смысле этого слова, т.e. отношениями, ус­тановленными при помощи церемонии оммажа ( homenaje ). Вассалы обозначаются в "Песне" разными терминами: vassalos, los sos ( los de Campeodor, etc. ). Испанские историки определяют вассалитет как отношения служения, защиты и взаимной верности, заключавшиеся между при­надлежавшими к рыцарскому сословию людьми. При этом вассал клялся сеньору в верности и обязывался служить ему, прежде всего в военных действиях, при условии получения поддержки от сеньора¹⁰³.

Эта поддержка выражалась либо в земельных пожалованиях (в условное дер­жание или полную собственность), либо в дене­жных выплатах. Как уже отмечалось выше, королевские вассалы по­лучали от монарха бенефиции ( onores ) на управление оп­ределенными территориями.

Сид также наделял своих вассалов землями. Захватив Ва­ленсию и превратив ее в свою вотчину ( heredad )¹⁰⁴, Сид выделил земельные владения и дома в полную собст­венность сво­им ближайшим соратникам, ушедшим с ним в изгнание:

1. Los que exieron de tierra de ritad son abondados,

A todos les dio en Valencia el Campeodor contado

Casa y heredades de que son pagados.

По-видимому, Сид раздавал в условное держание управление отдельными насе­ленными пунктами на территории своих владений - ему потребовалось целых три дня на то, чтобы разослать гонцов во все подвластные ему города и собрать свою дружину, рассредо­точенную по этим городам¹⁰⁵.

Очевидно, особой формой земельного пожалования была пере­дача права сбора дани с определенной территории:

1. Ellos me daran parias con ayuda de Criador,

Que paguen a mi o a qui yo ovier sabor.

Все эти пожалования предоставлялись лишь самым близким и надежным вассалам. Огромное же войско Сида, состоявшее из мелких рыцарей и пехотинцев, содержалось в основном за счет денежных выплат ( soldada ):

480. Si yo bivo, doblar vos he la soldada.

Эти денежные выплаты получали и близкие вассалы Сида, особенно когда у него еще не было возможности наделять их зе­мельными пожалованиями и им приходи­лось "зарабатывать свой хлеб"¹⁰⁶ исключительно грабежом мавританских земель.

Распре­деление награбленной добычи было подчинено строгим правилам. Прежде всего, все захваченные вещи складывались вместе¹⁰⁷. Далее производился подсчет добычи, который

поручался либо кому-либо из вассалов, либо казначеям ( quiniorneros )¹⁰⁸. При этом пятую часть добычи ( quinta ) забирал себе предводитель¹⁰⁹. Потом производилось распределение оставшейся час­ти добычи между воинами, причем доля всадника в два раза превышала доли пехотинца¹¹⁰.

Из своей пятины предводитель мог дополнительно наградить кого-либо из своих вассалов¹¹¹.

Не совсем ясен характер денежного пожалования "полови­на пятины", т.е. 1/10 часть добычи, которую Сид сделал епископу основанного им в Валенсии епископства - дону Жероли¹¹². Возможно, в виду имелась церковная десятина. Свою долю добы­чи получали и нахо­дившиеся на службе у Сида инфанты¹¹³.

Вполне понятно, что находившиеся на денежном жаловании воины были заин­тересованы в увеличении выплат. По­этому неудивительно, что в поэме всячески превозносится щедрость Сида¹¹⁴.

Стремясь увеличить численность своего войска накануне похода в Валенсию, Кампеадор скликал в свою дружину воинов со всей Испании, обещая им богатства¹¹⁵. Приходившие к нему на службу рыцари не были, однако, простыми наемниками - они являлись "платными вассалами" ( vassalos asoldados ) Сида. Согласно вассальским законам, такие вассалы должны бы­ли служить в войске сеньора в течение трех месяцев. Если сеньор не платил им жалования, они могли оставить его¹¹⁶.

Существовала и другая группа вассалов, связь которых с сеньором была более продолжительной и тесной; многие из них с детства жили и воспитывались в доме сеньора. Такие вассалы назывались "вассалами по воспитанию" ( vassalos de criazon )¹¹⁷. ^.

По-видимому, та же категория вассалов подразумевается под теми, кото­рые живут в его (сеньора) доме ( los que en sue casa ha )¹¹⁸ и теми, которых едят его хлеб ( los que comien so pan )¹¹⁹.

В число сидовых вассалов входили и его родственники: Альвар-Раньес, Ми­найя, Педро Бермудес, Муньос, - которые приходились ему племянниками ( sobrinos )¹²⁰.

Очевидно, vassalos de criazon и sobrinos входили в число тех 15 рыцарей, которых Сид считал своими самыми близкими друзьями¹²¹.

Эти вассалы составляли "малую" дружину ( mesnada ) Сида бывшую ядром его войска¹²² (тем же словом, но во множественном числе, обозначалась вся дружина Сида целиком -

mesnadas )¹²³. Для обозначения "большой" дружины, т.е. войска в полном составе, применялись термины compana¹²⁴, companas¹²⁵, yentes¹²⁶, bando¹²⁷.

Установление вассальных связей оформлялось специальной процедурой - оммажем

( hominaje ) представлявшей собой принесение клятвы верности сеньору. Очевидво, тот же термин использовался для обозначения клятвы в нерушимости какого-либо договора вообще¹²⁸.

Ритуал принесения оммажа состоял в целовании руки сень­ора и произнесе­нии специальной словесной формулы: “ Senor, besovos la mano e so vuestro vassallo”¹²⁹. Сид пытался восстановить вассальную связь с королем, поэтому его послы всякий раз говорили королю:

1. Por mio Cid el Campeador todo esto vos vesamos

A vos llama por senor e tienes por vuestro vassallo.

Оммаж Сиду приносили вступавшие в ряда его войск новобранцы:

1. Lleganletodos, la mano van besar.

Вассальная связь могла быть расторгнута по желанию обеих сторон- сеньора или вассала. Так, например, король разорвал свою вассальную связь с Сидом, изгнав его из королевства. Разрыв вассальных связей должен был происходить в соответствии с те­ми же формальностями что и установление вассалитета: рыцарь, желавший расторг­нуть свою вассальную связь с королем или дру­гим сеньором, должен был направить к нему своего представителя, которому надлежало поцеловать сеньору руку и сказать: “ Senor, rico ome, besavos la mano por el, e de aqui adelante ya no es vuestro vassallo”¹³⁰.

И представители высшей знати, и инфансоны могли расторг­нуть свою вассаль­ную связь с королем и по собственной воле удалиться из королевства. Так, граф Рай­мунд Беренгер, игнорируя тот факт, что Сид был изгнан из Кастилии, называет его "вышедшим" ( salido )¹³¹, т.е. покинувшим королевство по собственному желанию. Гильос Гарсиас - "вышел" ( fo ) из Арагона¹³². Епископ Жероли угрожая Сиду "покинуть" его ( quitar ), если тот не исполнит его просьбы¹³³. Наконец, некоторые рыцари "покидали" войско Сида:

1. Mas le vienen al mio Cid, sabet, que nos le van.

Однако разрывать вассальные связи было необязательно, если вассалы хотели лишь на время покинуть сеньора. Тогда он мог у него отпроситься или "попрощаться" ( despedirse )¹³⁴.

Разрыв вассальных связей влек за собой утрату вассалом всего имущества, полу­ченного от сеньора; у Сида король отобрал все его honores, как и у всех остальных своих вассалов, ушедших с Сидом¹³⁵. Так же и Сид приказад отбирать у решивших покинуть его войско рыцарей нажитое ими имущество и раздавать его тем, кто оставался в Валенсии¹³⁶.

Если рыцарь не разрывал официально вассальные связи с сеньором, а бежал тайно, стремясь сохранить все полученные от сеньора дары, он считался предателем. Сид велел отлавливать таких беглецов и сажать их на кол¹³⁷.

Интересно, что это распоряжение Сида трактуется в поэме как весьма полезное и своевременное. Очевидно, эта мера могла найти поддержку среди профессиональных рыцарей, ориентировавшихся на долговременное сотрудничество с Кампеадором и плохо относившимся к всевозможным бродягам, желавшим урвать пучок добычи и скрыться, не соблюдая воинских обычаев.

Таким образом, поэма отражает воззрения довольно-таки сознательной и дис­циплинированной части мелкого рыцарства, высоко ставившей понятия долга и честно­сти.

Установление вассалитета обязывало сеньора защищать честь и жизнь своих вассалов. Сид, например, требует от ко­роля как своего сеньора, чтобы он разделил его обиду на инфантов, оскорбивших сидовых дочерей¹³⁸.

Обязанность сеньора защищать вассала особенно четко изображена ? том эпи­зоде "Песни о Сиде", в котором Кампеадор передает ? руки короля трех своих воинов, перелагая на него и долг защищать их¹³⁹.

Вассальные отношения накладывали опреде­ленные обязательства и на вассала, обычно выражавшиеся формулой auxilium et consilium¹⁴⁰.

Под auxilium понималось служение вассала сеньору, пре­жде всего - на войне. Сеньор как военачальник имел право отдавать своим вассалам приказы, которые те должны были выполнять¹⁴¹, причем делать это с готоdностью, "от всего сердца" и "по своей охоте":

1. Vassallos tan buenos por corazon le han

Mandado de so senor todo lo han a far.

Иногда вассал мог отказаться ????????? приказ своего сеньора, или считал его унижающим свое достоинство: так, Педро Бермудес отказался опекать карррионских инфантов во время боя¹⁴². Очевидно, в таких случаях сеньор соглашался со своим васса­лом и отменял приказ. Однако сеньор мог настоять на своем, и тогда вассалу приходи­лось подчиняться:

1. Mandaronle ir adelante, mas de so grado non fo.

Долгом вассала было защитить сеньора от всех врагов¹⁴³, доносить ему обо всех готовящихся против него злодеяниях. Наконец, вассалы были "должны" сражаться за честь сеньора на судебном поединке:

3535. Cumplir quieren el debdo que les mando so senor...

Сеньор мог поручить управ­ление частью своего войска своим вассалам, и тогда рядовые воины должны были беспрекословно выполнять их распоряжения, как если бы они исходили от самого сеньора¹⁴⁴.

Нравственным долгом вассалов было сопереживать сеньору в горе и радо­сти:

1. El padre con las fijas lloran de corazon,

Assi tazian los cavalleros del Campeador.

Идеалом отношений между вассалами одного сеньора было до­брое согласие между ними:

1. Todos tres se acuerdan, ca son de un senor.

Consilium обозначало обязанность вассала помогать своему сеньору со­ветом, участвовать в созывавшихся им сходках и советах, исполнять должности судей в суде¹⁴⁵.

Несколько раз по ходу повествования Сид собирает всех своих вассалов, чтобы их пересчитать или сообщить им свое ре­шение по какому-либо вопросу:¹⁴⁶

1. Mandalos venir a la corth e a todos los juntos.

Иногда, особенно в критических ситуациях, Сид созывает всех вассалов, чтобы посоветоваться с ними¹⁴⁷. Но гораздо чаще Кампеадор с совещается не со всеми вассалами, а лишь с наиболее близкими из них:

1. Ellos con los otros vinieron a la cort

Aqui esta con mio Cid el obuspo don Jerone;

El bueno de Albar Fanez, caballero Lidiador,

E otra muchos que crio el Campeador.

Таким образом, и совет дружины " в малом составе", и сбор всех воинов называются в поэме “cort”. Также “Песня” называет и все окружение Сида вообще, употребляя его двору ( cort ) короля или барселонского графа¹⁴⁸.

1. Peso a mio Cid e a toda so cort.

Нередко Сид обращается за советом и к какому-либо одному из своих вассалов. Например, обмануть евреев ростовщиков Сиду посоветовал Мартини Антоминес¹⁴⁹. Особенно большое доверие Сид оказывал своему племяннику Альвару Фаньесу Минате, которого он называет своей "правой" или "лучшей" рукой ( “el mio brazo mejor” )¹⁵⁰. Именно ему Сид доверяет ответственное задание - отвезти королю подарки и просить его о возвращении "милости"; на него возлагает подсчет добычи¹⁵¹ и найм рыцарей в Кас­тилии¹⁵². Наконец, именно Минате Сид поручает перевезти дочерей и жену в Вален­сию¹⁵³.

С Минатей, который, словами поэта, "всегда был у его руки"', Сид советовался чаще, чем с кем-либо ещё из своего ок­ружения¹⁵⁴. Весьма показательно, что Фернандо Гонсалес просит разрешения увезти дочерей Сида в Каррион не только у Сида и Хименны, но и у Минаты¹⁵⁵.

Таким образом, согласно поэме, Минайя был кем-то наподо­бие первого совет­ника или майордома при дворе Сида в Ва­ленсии.

В "Песне" не содержится ясного ответа на вопрос о том, как должен был вести себя вассал, если король изгонял его се­ньора из королевства. Судя по тому, что какая-то часть дружины Сида осталась в Кастилии ( 982. Saludes de primos e de hermanos e de sus companos, aquellas que avien dexado ), можно заключить, что вассал не был обязан следовать в изгнание за своим сеньором. Однако этот вывод противоречит сообщениям других источников, однозначно указы­вавшим на то, что вассалы были обязаны сопровождать своего сеньора в изгнание¹⁵⁶. Как бы то ни было, поэма считает безукоризненно правильным пове­дение тех вассалов Сида, которые не раздумывая ре­шили поддер­жать своего сеньора в трудную минуту и удалиться с ним в изгнание теряя при этом свои вотчины и бенефиции, оставляя в Кастилии свои земли и семьи¹⁵⁷.

Таким образом, в поэме возвеличивается идея беззаветной преданности вас­сала, способности пожертвовать всем - вотчина­ми, даже семьей - ради выполнения своего долга.

Главный герой поэмы сохраняет верность, даже тогда, когда сеньор отвернулся и от­толкнул его от себя, несправедливо обвинив в государственном преступлении. Закон предоставляет изгнаннику право вести военные действия против короля¹⁵⁸, но Сид отб­расывает эту мысль, считая своим долгом по-прежнему сохранять верность своему законному сеньору:

1. Con Alfons mio senor non querria lidiar.

Решение Сида находит поддержку у его воинов, что свидете­льствует о том, что идеи преданности королю как главе государст­ва имела распространение среди широких слоев населения.

Итак, Сид отказывается от сулящего ему ратные подвиги мя­тежа против своего законного сеньора, отдавая тем самым предпо­чтение интересам общественных и поли­тических институтов, которые правят изгнавшим его королевством, свято соблюдая долг вассаль­ной преданности.

Вассальные отношения накладывали определенные обязатель­ство как на сень­ора, так и на вассала. Сеньор должен был защи­щать своего вассала, но самое главное - оказывать ему матери­альную поддержку, которая могла выражаться либо в земельных по­жалованиях, либо в денежных выплатах. Земельные пожалования получали, в основ­ном, ближайшие вассалы того или иного сеньора, составлявшие малую дружину, большая часть членов которой была представлена родственниками сеньора и его “вассалами по воспи­танию”. Малая дружина составляла малый со­вет сеньора, помогавший ему в принятии важных решений. Иногда сеньор обращался ко всем своим вассалам, в том числе и к "платным", т.е. получавшим денежное довольствие. Обязанности вас­сала выражались в подчинении приказам сеньора, защитить его и его семью от врагов, уча­стии в созываемых сеньором собраниях и т. д.

Оформление вассальных связей осуществлялось при помощи церемонии оммажа. Расторгнуть вассальные отношения могли обе стороны.

Взглядам мелкого испанского рыцарства на вассальные отно­шения был присущ ряд особенностей. Прежде всего, ? ос­новном по­лучавшие денежное жалование вассалы, выступали за справедливую оценку их ратного труда и требовали увеличения выплат. Далее, мелкое рыцарство с неприязнью относилось к "случайным людям" в войске своего сеньора, видя в них предателей и об­манщиков; сами они ориентировались на долговременную службу одному сеньору. На­конец, кодекс чести рыцарей требовал от вассалов полной преданности сеньору, кото­рая, в конечном счете, стави­лась выше личных благ, гражданской преданности королю и, воз­можно, семейных интересов.

Вассалы короля.

Королевская власть включает в себя, с одной стороны, полномочия монарха, как главы государства, и, с другой сторой, его права как сеньора собственника васса­лов¹⁵⁹. Подобная двойственность королевской власти находит отражение в титулатуре ко­роля:

1. !Mucho voslo gradesco commo el rey e a senor!¹⁶⁰

1952. Por darle grand ondra commo a rey e senor¹⁶¹.

Границы между этими двумя составляющими королевской власти размыты - ни­когда просто невозможно определить, в какой из двух ипостасей - монарха или сеньора - предстает король в том или ином случае.

1. !Merced, rey, de largos reynos a vos dizen senor!¹⁶²

Очевидно, в данном отрывке слово "сеньор" обозначает коро­ля скорее как вер­ховного правителя страны, олицетворение государ­ственной власти, а не как покровителя каких-то конкретных вас­салов, связанных с ним узами оммажа. Часто для обозначения короля именно как повелителя всех подданных употребляется термин: “senor natural”¹⁶³.

По-видимому, власть короля как главы государства была тождественна власти ( poder )¹⁶⁴, установленной Сидом в за­воеванной им Валенсии и других му­сульманских городах, "сеньором"¹⁶⁵ которых он являлся - ведь, в сущности, он был правите­лем большого про­странства государства в самом сердце мавритан­ских земель, и рядовые жители его владений должны были повиноваться ему, как монарху.

Однако власть Сида в этих землях была более последова­тельной, чем власть короля в его государстве, потому что Сид был не только королем своих владений, но еще и их "хозяином", собственником, рас­полагая ими по праву завоевания, как "вот­чиной":

1. Yo ffinoare en Valencia, ca la tengo por heredad¹⁶⁶.

1606. Entrad conmigo en Valencia la casa,

En esta heredad que vos yo he ganada¹⁶⁷.

Такую большую власть король имел только в пределах своих домениальных зе­млях как их непосредственный владе­лец¹⁶⁸; на территории же всего королевства во­обще, включая об­ширные имения крупинх феодалов, располагавших различными иму­щественными правами, власть короля была довольно слабой. Своевольные аристо­краты считали себя полными хозяевами своих земель и порой отказывались даже вы­полнять приказания своего короля и сеньора, которому приходилось выделять специ­альную ох­рану для зашиты проезжающих по его королевству путников от произвола его же собственных слуг - графов и инфантов:

1. Dadme vuestros cavalleros con todos guarrizones,

Vaya conmigo, yo sere el cariador;

Huyo vos lo sobre llevo commo a buen vossallo taze senor,

Que non prendan fuerza de comde nin de infaneon¹⁶⁹.

Слабость государственной власти определялась отсутствием в руках короля действительных средств для полного подчинения своей воле строптивых феодалов. Единственными непосредственными исполнителями монарших повелений в поэме вы­ступают портерос.

1. El portero del rey quitar lo mandava...¹⁷⁰.

1. Andran mios porteros por todo el reyro mio...¹⁷¹.

В распоряжении короля не было постоянной, полностью пре­данной ему ар­мии¹⁷²- его войско состояло из дружин его вассалов:

1. Al rey Alfonso que llegarien sus companas,

Quel buscarie mal con todoas sus mesnadas¹⁷³.

Однако монарх все же располагал определенными средствами осуществления своей власти над заносчивыми вассалами - недаром каррионские инфанты "из-за страха перед королем" не решились совершить очередное злодеяние - напасть на бойцов Сида до пое­динка:

1. El cometer fue malo, que lo al nos enpuo,

Ca grand miedo ovieron a Alfonso el de Leon¹⁷⁴.

Карательные меры, которые король использовал для поддержания и укрепле­ния своей власти, заключались в изгнании неугодно­го человека из королевства. Этим правом располагал только мо­нарх как глава государства.

Гражданину, попавшему "в опалу"¹⁷⁵, вызвавшему чем-либо "гнев короля"¹⁷⁶, или потерявшему его “расположение”¹⁷⁷ и "любовь"¹⁷⁸, приказывалось покинуть королевство:

1. Echaste de tierra, no ha la vuestra amor¹⁷⁹.

Условия изгнания били очень жестокими: король отнимал у из­гоняемого не только его бенефиции ( honores ), что обоз­начало разрыв вассальных связей между ними, но и конфисковывал его дома и вотчины¹⁸⁰, отдавал их на разграбление своим слу­гам.

Картина страшного разгрома, учиненного исполнителя­ми королевской воли во дворце Сида, показывает, как на деле осуществлялась конфискация.

Изгнанный был должен удалиться из королевства в ограниченный срок¹⁸¹, составлявший 30 дней¹⁸², если он не успевал сделать это, слугам короля приказывалось "не дать ему убежать", т.е, очевидно, схватить его и убить:

1. Mando el rey a mio Cud aguardar,

Que, si Despues del plago en su tierra pudies tomar,

Por oro ni por plata non podrie escapar¹⁸³.

Всем остальным подданным король под страхом смертной каз­ни и конфискации имущества запрещал оказывать Сиду какую-либо помощь: впускать его на постой, пода­вать пищу:

1. Que al mio Cid Rey Dias que nadi nol dissen posada,

E aquel dela diesse sopiesse vera palabra.

Que perderie averes e mas los ojos de la cara

E aun demas los cuerpos e la almas¹⁸⁴.

Поводом в к изгнанию могло послужить как совершенное подданным короля преступление, так и ничем не мотивированное недружелюбие короля. Согласно поэме, Сид был изгнан по обвинению в присвоении дани королевской, чего он не делал: в опалу он изгоняется без гроша в кармане. Обвинение, таким образом, было абсолютно необоснованным и бездоказательным. Учитывая, что доносы в то время были частым поводом для преследования¹⁸⁵, можно предположить, что и Сид был жертвой клеветы, как думала Химена:

1. Por malos mestureros de tierra sodes eshado¹⁸⁶.

Однако изгнание не означало полного и окончательного раз­рыва отношений между королем и изгнанником, поскольку послед­ний мог снова добиться "расположения" и "любви" короля. Церемония примирения, очевидно, состояла в том, что король во всеуслышание объявлял о возвращении "любви" опальному вассалу, по­сле чего вассал целовал ему руку и считался восстановлен­ным во всех своих правах¹⁸⁷.

Встреча, на которой произошло примирение Сида и короля названа в поэме vistas:

1. A las aguas de Tajo, o las vistas son aparejadas¹⁸⁸.

Подобные мероприятия - встречи - о которых за­ранее договаривались лица, заинтересованные в принятии решения по какому-либо вопросу, четко определя­ются в поэме от сходок

( juntas ) и кортесов ( cortes ):

2914. Aguda melos a vistas, o a cortes¹⁸⁹.

“Сходками” назывались окружные судебные собрания, на ко­торых иногда председа­тельствовал сам король. Очевидно, суд мог осуществляться не только на "сходках", "кортесах", но и на "встречах" короля, поскольку Сид предлагает королю самому выб­рать одну из этих форм собраний для суда над инфантами.

Словом корт или кортес ( миж. от cort-cortes) обозначались несколько понятий. Так могла называться и сходка воинов нескольких предводителей¹⁹⁰, но, прежде всего, cort - это двор короля, окружение монарха, состоявшее из его родственников и приближенных, верхушки духовенства, гра­фов и придворных должностных лиц¹⁹¹, с кото­рыми он совещался по самым разным государственным и личным делам, хотя фор­мально король считался единственным источником власти и члены корта не имели решающего слова и голоса¹⁹²:

1. Ellos son mucho urgullosos e an part en la cort...¹⁹³.

1. Adelino poral palacio do estava la cort¹⁹⁴.

Совпадение терминов, обозначающих двор Сида в Валенсии или двор графа Беренгера в Барселоне и двор короля Кастилии и Леона, а также тождественность их функ­ций указывают на то, что это были учреждения одного рода, выросшие из дове­ритель­ных совещаний сеньора со своими вассалами по важным воп­росам. Однако, сort ис­панских королей, как уже отмечалось, с середины XI века получает название Curia Regia и пре­вращается в официальный государственный орган, играющий важную роль в поли­тической жизни страны.

Помимо этого дворцового совета иногда создавались расши­ренные или экстра­ординарные заседания королевской курии, на ко­торых присутствали не только ближай­шие советники короля и должностные лица двора, но и большая часть, или даже все гра­фы, епископы, аббаты, светские магнаты, а иногда и инфансоны¹⁹⁵. Такие собрания назы­вались cortes pregonadas, но чаще - просто cort или cortes:

3272. Vezos mio Cid a llas cortes pregonadas¹⁹⁶.

Очевидно этот государственный институт родственен тем рас­ширенным сове­там, на которых Сид объявлял свои решения и сове­щался со всеми воинами-вассалами, которые не должны были от­казываться от участия в этих совещаниях, поскольку в число ва­жнейших обязанностей вассала входило concilium - помощь вассала сеньору советом и участием в собраниях, невыполнение которой означало измену. Поэтому и на королевский "кортес прегонадас" ­была строго обязательна явка всех воинов ко­роля, иначе им грозила опала:

1. Qui non viniesse a la cort non se toviesse por so vossalo¹⁹⁷.

Лишь в качестве исключения король мог освободить кого-либо из своих вассалов от участия в работе cortes pregonadas:

1. Vengan al rey que los quite desta cort¹⁹⁸.

Объявляя о созыве кортесов, король рассылал по всей стра­не глашатаев, кото­рые оповещали вассалов короля о том, где и когда состоится собрание и каким катего­риям рыцарей следует на него явиться:

1. Andran mios porteros por todos el reyno mio,

Por dentro en Toledo pregonaran mio cort,

Que alla me vayan cuemdes e infansones.

Очевидно, рыцари должны были являться на кортесы в соп­ровождении своих вассалов:

1. Elle va en medio, e los ciento alrededor¹⁹⁹.

Повестка совещаний кортесов целиком зависела от воли короля. Как показы­вает поэма, в число важнейших функций кортесов входил разбор споров между рыца­рями, поскольку благородное сословие в средневековой Испании было подсудно исклю­чительно королю или его курии²⁰⁰.

Споры между рыцарями носили разный характер. Не­редно они возникали из-за оскорблений, которые рыцари наносили друг другу и которые, по пред­ставлениям того времени, нельзя было оставить неотомщенными.

Кульминационный момент "Песни о Сиде” - оскорбление Кам­пеодора каррион­скими инфантами, избившими и бросившими его доче­рей. Они сами расценивают это как месть за неравный брак и те насмешки, которые им приходилось терпеть в Вален­сии, как возздание Сиду за причиненные им обиды:

1. De nuestros casamientos agara nos somos vengados²⁰¹.

Как обида ( tuerto, rencura ), требующая отмщения (или, в крайнем случае, искупления деньгам), рассматривалось нане­сение ранений родственникам сеньора, а также вступление войск одного сеньора на территорию другого:

1. Dentro en mi cort tuerco me todo grand:

Firiom el sobrino e non lo enmendo mas...

Agora correm las tierras que en mi enpara estan²⁰².

Обычным средством мести было объявление войны противнику - так, например, Сид предлагал поступить графу Раймунду, побеж­денному им:

1. Si vos viniere eminte que quisieredes vengallo,

Si me vinierede buscar, fazedme antes mendado²⁰³.

Объявление войны было вполне законным и общепринятым средством осуществления мести²⁰⁴, однако "Песнь о Сиде" возвеличи­вает другой путь от­мщения.

Сид и его родственники также жаждут мести за свой по­зор, которому ин­фанты подвергли всю их семью:

1. Buen casamiento perdiestes, mejor podrestes ganar.

!Aun veamos el dia que vos podamos vengar!²⁰⁵

Но "Песнь о Сиде" - и в этом ее отличие от других эпиче­ских памятников, в ко­торых воспевается месть - отвергает месть как самосуд. Сид отбрасывает мысль о том, чтобы собственными руками добиваться справедливости от обидчиков. Он стремится превратить месть в ло­кализованное наказание за преступление согласно законам при дворе короля с помощью поединка судьей, на котором выступает сам король²⁰⁶. Таким образом, "Песнь..." не отвергая месть как средство искупления нанесенных рыцарю обид, высказывается за разрешение споров с помощью судебного поединка, а не путем междоусобных войн, ввер­гавших стра­ну в состояние смут. Очевидно, подобных взглядов придерживалась та часть рыцарства, которая не в силах была тягаться с могуще­ственными знатными родами. Единственной надежной защитить свою честь от посягательств именитых обидчиков для мелких рыцарей была апелляция к королевской власти и требование судебного по­единка, обеспечивавшего равенство конфликтующих и дававшего рыцарю показать свое превосходство над обидчиком в мужестве и владении мечом.

Король выступает в сознании мелкого дворянства, как носи­тель идеи равенства, на которую народ опирался в борьбе со знатью²⁰⁷. Поэма проникнута уважительным и почтительным отно­шением к монарху²⁰⁸, который изображается справедливым и честным правителем. Хотя вначале король совершает несправедливость, изгоняя Сида из королевства, вся следующая часть посвящена постепенному осо­знанию королем несправедливости изгнания Сида. По мере разви­тия действия Альфонс приходит к убеждению, что даже в одиночку воюющий с маврами Сид приносит ему го­раздо больше по­льзы, чем придворный интриган граф Гарсия Ордонне:

1. Dixo el rey al conde: dexad essa razon

Que en todas quisas mejor me sirve que vos²⁰⁹.

Как и Сид, король часто награждается автором поэмы эти эпитетом "доброты" ( buen )²¹⁰. С Сидом король делит обиду на подлых каррионовских инфантов, принебрегших его до­верием. Стыдясь того, что именно он был инициатором неуда­чного брака, Альфонс считает своим долгом помочь Сиду отомс­тить коварным зятьям, ни минуты не сомне­ваясь, что справе­дливость - на стороне Сида²¹¹. Однако, сохраняя верность обыча­ям и не­предвзятости судьи, король созывает кортессы, чтобы в соответствии с законом, соблю­дая все формальности, дать Си­ду возможность "потребовать справедливости" от инфан­тов²¹².

В поэме сообщается, что король уже два раза за время своего царствования собирал кортесы и пока не собирался созывать их снова:

1. Lo que, non caydava fer de toda esta razon...²¹³.

Но требование Сида наказать виновных заставляет короля в экстренном порядке созывать кортесы - и это лишний раз под­черкивает чрезвычайный характер сбора корте­сов в расширенном составе.

В поэме кортесы предстают в функции трибунала или судебной палаты. От­крыв заседание, король оглашает при­чину созыва кортесов и назначает судей ( alcaldes ) - все графов, за исключением родственников каррионских инфантов²¹⁴. По-видимому, власть этих судей была существенна стеснена авторитетом короля: вся­кий раз, как судьи принимают какое-ли­бо решение, последнее слово - одобрение или осуждение принятого постановления - остается за королем, который нередко вторга­ется в обсуждение:

1. Por escojer el derecho, ca turto non mando yo.

3142.Con el que toviere derecho yo dessa part me so. ( etc. )

Это свидетельствует о том, что в рассматриваемый период власть в кортесах принадлежала исключительно королю²¹⁵, который мог делигировать судебные полномочия им самим назначаемым судьям, оставляя за собой право вмешиваться в судебное разби­рательство и вносить поправки.

Очевидно, кортесы еще не располагали правом решающего го­лоса и выполняли роль консультативного совета при короле, одна­ко монарху приходилось прислуши­ваться к их советам во избежа­ние внутренних конфликтов и смут.

По-видимому, об определенной незавершенности становления кортесов как государственного органа и слабости королевской вла­сти вообще говорит тот факт, что и король, и Сид допускают возможность потасовок даже эа время заседания кортесов: ко­роль считает необходимым предупредить всех собравшихся, что за нарушение порядка им грозит изгнание²¹⁶, а Сид велит своим вассалам взять на собрание оружие, а сам предусмотрительно подвязывает бороду, чтобы ее не потрепали в драке²¹⁷.

Из поэмы не явствует, на основе каких законов осуществля­лось судебное раз­бирательство в кортесах. Как указывается в "Песне", на кортесы съезжались лучшие зна­токи законов со все­го королевства²¹⁸. Назначая судьями графов, король подчеркивает, что они "знатоки законов"; своего собственного "знатока" -Маль Анду - привел с собой и Сид. Это все наводит на мысль, что суд в королевских кортесах осуществлялся скорее на основе обычая, сложившейся традиции, а не письменно зафиксированного права.

Само судебное разбирательство представляло собой переходную форму от примитив­ного спора между судящимися сторонами, при котором судьи, фактически, выполняют роль сторонних наб­людателей, и более поздним процессуальным порядком, при ко­то­ром судья выступает в роли посредника между сторонами и активно влияет на ход об­суждения²¹⁹.

Выступающие на кортесах должны были говорить стоя²²⁰.

Прежде всего Сид потребовал от инфантов возвращения подаренных им мест - Тисоны и Колады. Судьи удовлетвори­ли это требование Сида. Далее, Сид пожелал получить назад приданное своих дочерей, ко­торое увезли с собой инфанты. Oчевидно, предъявляющая иск сторона согласно правилам должка была изложить все свои претензии в одном требовании, т.к. судьи от­казываются это сделать, ссылаясь на то, что Сид не потребовал этого с самого начала. Но все же они удовлетворяют и этот запрос Сида²²¹.

Наконец, Сид - по праву рыцаря - выдвигает свое последнее и главное требование к инфантам - требование поединка:

1. Infantes de Carrion, quien desondraron tan mal,

A manos de nieptos no los puedo desear²²².

Обличая обидчиков в жестоком и подлом поступке, Сид тем не менее, не произ­носит ни одной словесной формулы, необ­ходимой для личного вызова на единоборство²²³. Лишь после того, как инфанты публично и с гордостью признаются в содеянном, Перо Бермудес вызывает на бой инфанта Фернандо Гонсалеса: напомнив ему о трусости в бою с маврами и в случае со львом, боец Сида называет его "вором и предате­лем" и обещает доказать честность своих слов на поединке:

1. Riebto el cuerpo por malo e por traidor.

Почти в тех же словах Мартин Антолинес вызывает на единоборство Диего Гонсалеса:

1. !Calla, alevoso, boca sin verdad!

А Муньо Густнос - сторонника инфантов Асура Гонсалеса:

1. !Calla, alevoso, malo e traidor!

Таким образом, поединок был средством доказательства правдивости показаний истца и, шире, его правоты в споре²²⁴. Это особенно наглядно показывает, сколь малая роль принадлежала в тогдашнем судействе проведению дознания и фактическому до­казанию вины, что заменялось судебным поединком, и раскаленным железом.

Далее, королю принадлежало право определять, имеются ли доста­точные основания для про­ведения поединка. Разрешив единоборства между тремя бойцами Сида и инфантами, король запрещает вызывать на бой кого-либо еще²²⁵.

Наконец, уже на самом поединке король, сохраняя опять же за собой право верховного судьи, назначает арбитров ( fideles ):

1. El rey dides fideles por dezir el derecho e non

Que non vazaran con ellos de si o de non²²⁶.

Очевидно, вносить какие-либо изменения и дополнения в пу­блично оглашенные на кортесах условия поединка было нельзя - именно на это правило ссылается король, отказывая инфантам в просьбе запретить бойцам Сида сражаться мечами Каладей и Тисоной²²⁷.

После расстановки ограничивающих поле боя " ??? ", выход за которые во время поединка означал проигрыш²²⁸, король увеще­вает бойцов сражаться честно и обещает наказать изгнанием из королевства тех, кто будет биться не по правилам:

1. Aved vuestro derecho, tuerto non queraetes vos,

Ca de tuerto quisiere fazer, mal gelo vedere yo,

En todo uyo reino non aera buena sabor.

Победа в поединке достигалась смертью против­ника, принуждением его выйти за "вехи" или признать себя побе­жденным²²⁹. Все брошенное на поле боя оружие становилось собственностью короля²³⁰.

Поражение инфантов и Гонсалеса в поединке означало посрамление и позор проигравших, но не влекло за собой какого-либо наказания преступников, вина которых, таким образом, была доказана²³¹. Очевидно, законное провозглашение бесчестия считалось достойным воздаянием.

Король сочетал в себе функции монарха, т.е. главы госу­дарства, и феодального сеньора. Однако эти две составляющие ко­ролевской власти так срослись, что отделить одну от другой очень сложно.

Хотя власть короля как главы государства не была сильной, в распоряжении монарха был способ заставить своевольную аристо­кратию повиноваться центральной власти: объявление "королевского гнева" и изгнание из страны какого-либо неугодного гражданина. Право короля отдавать приказы, которые должны были исполнять все под­данные, напоминало доранкских королей и, очевидно, принадлежало королю именно как главе государства.

Сходство кортесов с дружинными советами мелких сеньоров говорит о том, что Curia Regia и Cortes pregonadas представляли со­бой часто феодальные структуры, приобретшие статус общего­сударственных учреждений.

В последующий исторический период, голос короля на суде был решающим. Суду королевской курии подлежали ссоры среди дво­рян, нередко имевшие своей при­чиной оскорбления, которые, по понятиям того времени, было необходимо отомстить. Очевидно, мелкое испанское рыцарство, страдавшее от притеснений высшей аристократии, выступало за усиление власти короля и раз­решение споров ме­жду рыцарями разных категорий путем судебного поединка в суде короля. Сам су­дебный поединок был средством доказательства правоты в суде.

Заключение.

Итак, в ходе проведенного исследозания удалось выявить ряд существенных черт организации внутренней структуры кастиль­ского рыцарства.

Несмотря на то, что рыцарство подчас предстает в поэме как единый сословный коллектив,четко различается три катего­рии рыцарей. Рикос омбрес - высшая знать - состояла из крупных землевладельцев, приближенных короля, в руках у которых факти­чески находилась государственная власть. Вторым слоем рыцарства были инфансоны, также владевшие вассалами, получившими пожа­лования от короля, участвовавшие в ра­боте кортесов. Хотя правовой статус инфансонов почти не отличался от правового статуса ри­кос омбрес, в общественной жизни между ни­ми была огромная дистанция, определяв­шаяся большим влиянием рикос омбрес при дворе и благородством их происхождения. Низшие слои знати были представлены кабальерос, многие из которых полу­чили это звание за личные заслуги.

Очевидно, рикос омбрес с презрением относились к инфансонам и кабальерос, попирая их права и привилегии. Подобное по­ложение вызывало недовольство среди низших слоев испанского рыцарства. Составляя основную воинскую силу "государства Реконкисты", мелкие рыцари требовали справедливо­го отношения к себе со стороны высших дворянских кругов. Для их социального сознания было характерно непризнание знатно­сти как главного достоинства человека, определяющего его об­щест­венное положение. В противовес они выдвигали такие личные качества, как мужество и честность, полагая, что они отсутст­вуют у представителей аристократии. Социальное положение и общественное признание человека они ставили в прямую зависи­мость от его многих заслуг на ратном поприще.

Обращают на себя внимание и особенности вассальных отно­шений испанского рыцарства. Как и в других странах Европы, обязанности вассала по отношению к сень­ору определялись фор­мулой auxilium et concilium, на сеньора же налагались обязанность оказывать материальную поддержку своим вассала, которая в Испании могла выра­жаться как в земельных пожаловани­ях, так и в денежных выплатах. При этом земельные пожалования получали, в основном, ближайшие вассалы того или иного сеньо­ра, со­ставлявшие его малую дружину, большая часть членов которой была представ­лена родственниками сеньора, "вассалами по воспитанию”, близкими его семье людьми. Меснады представляли собой некое подобие консультативного совета при сеньоре, помо­гали ему принимать важные решения. Хотя сеньор иногда обращался за советом ко всем своим вассалам, в том числе и не входившим в меснаду, эти "расширенные со­веты" были редки и не играли большой роли.

Не входившие в меснаду рыцари как правило получали толь­ко денежные выплаты. Их отношения с сеньором были менее тесные; по своему положению они приближались к воинам-наемникам, хотя формально были связаны с сеньором отношениями вассалитета, установленными путем оммажа. Естественно, получавшие денежное жалование рыцари выступали за справедливую оценку их ратного труда и требовали увеличения выплат. Интересно, что мелкое рыцар­ство с неприязнью относилось к “случайным лю­дям" в войске своего сеньора , видя в них проходимцев и об­манщиков. Очевидно, это свидетельствует о развитом чувстве ры­царской чести, требовавшей от вассалов полной преданности се­ньору, которая, в конеч­ном счете, становилась выше личных благ и гражданской преданности королю и, воз­можно, семейных интере­сов. В то же время, мелкое испанское рыцарство, страдавшее от притеснений высшей аристократии, выступало за усиле­ние королевской власти, слабость которой давала знати возмож­ность творить беззакония, хотя в руках короля было эффектив­ное средств борьбы со своеволием аристократии - объявление "королевского гнева" и изгнание из страны. Как вассалы короля испанские рыцари были обязаны участвовать в созывавшемся коро­лем кортесах; постоянно находившиеся при короле представите­ли знати образовывали королевскую курию. К концу XI века оба этих органа уже утратили характер доверительных совещаний се­ньора с вассалами, превра­тившись в официальные государственные учреждений.

Суду королевской курии или кортесов подлежали ссо­ры среди дворян, нередко имевшие своей причиной оскорбления, которые, по представлениям рыцарства, было необходимо отомстить. Естественно, мелкие рыцари не могли рассчитывать на само­стоятельное отмщение могущественным знатным обидчикам: очевидно, поэтому рыцарство выступало за разрешение споров путем судебного поединка в суде короля.

Таким образом, мы видим двойственный характер кастиль­ского рыцарства. С одной стороны, верхушку феодального класса королевства составляли рикос-омбрес, подданные короля, зани­мавшие высшие государственные должности, составляющие ко­ро­левскую курию. Эта аристократия получала крупные земельные по­жалования от ко­роля и своих родственников-сеньоров. С другой стороны, низы рыцарства - кабальерос, составляли сильный много­численный слой рыцарского сословия (очевидно, оно было обуслов­лено необходимостью противостояния мусульманам юга Пиренейского полу­острова), бывшие главной движущей силой Реконкисты, жившие за счет денежных вы­плат, которые им платили их сеньоры. Промежуточное положение между рикос-омбрес и кабальерос зани­мали инфансоны. Хотя формально рыцарское сословие не было раз­делено на категории и было открыто для выходцев из низших сословий, высшая знать была отделена огромной дистанцией от низших слоев рыцарства и тем более от про­стого народа.

Библиография.

Источники:

1. Песнь о Сиде. Старо испанский героический эпос, М-Л,, 1959.

2. Cantar de mio Cid. Texto, gramatica y vocabulario, 5 ed, voc3, Madrid, 1977.

Литература: 1. Автономов А.С., Савин В.А., История государства и

права стран Пиренейского полуострова, М., 1986.

2. Альтамира-и-Кревса, Ра­фаэль, История Испании, т. 1, М., 1951.

3. Грановский П. Собр.соч., изд. 3-е, т. 2, М., 1892.

1. Корсунский А.Р. История Испании 1Х-ХШ вв., М., 1976.

1. Менен­дес Пидаль, Рамон. Избранные произведения, М., 1961

2. Пискорский В.К. История Испании и Португалии, СП б, 1909.

3. Смирнов А. А. Испанский народный эпос "Поэма о Сиде"// Культура Испании, М., 1940.

4. Смирнов А.А. Испанский героический эпос и сказания о Сиде // Песнь о Сиде, М-Л, 1955.

9. Смирнов А. А. "Песнь о Сиде" как литературно-историчес­кий и художественный памятник// Песнь о Сиде, М-Л, 1959.

1. Томашевский Н. Героические сказания Франции и Испании // Песнь о Роланде Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро. М., 1976.

1. Hinojonsa, Eduardo de. El derecho en el poema del Cid // Estudio sobre la historia del derecho espanol, Madrid, 1903.

2. Menendez Pidal, Ramon. La Espana del Cid, Madrid, 1929.

3. Valdeavillano, Luis de. Corso de historia de las instituciones espanolas, Madrid, 1973.