Античная философия древней Греции. Проблемы истины в теории познания

Контрольная работа по ФИЛОСОФИИ

учащейся III курса 52 группы

заочной формы обучения

по специальности 2010101 “Дошкольное образование”

Гродненского педагогического колледжа

УО “Гродненский государственный университет имени Я. Купалы”

Гринь Натальи Леонидовны

Античная философия древней Греции

"Духовная Европа имеет место рождения", - сказал Э. Гуссерль, немецкий философ, живший и работавший в конце XIX - начале XX века. Это место - Греция VII-VI столетий до Рождества Христова. Эту же мысль в той или иной форме высказывает большинство философов самых различных направлений. "Греки навсегда останутся нашими учителями", - писал К. Маркс. По словам Ф. Энгельса, "в многообразных формах греческой философии уже имеются в зародыше, в процессе возникновения почти все позднейшие типы мировоззрений". Древняя греческая философия - общепринятый духовный исток современной философии, всей европейской культуры. Поэтому истоки самой греческой философии также являются предметом пристального внимания. Возникновение философии - сложное взаимодействие изменившихся социальных и индивидуальных потребностей и возможностей их реализации. Взаимодействие мифологических представлений и зарождающегося научного знания, с одной стороны, особой социальной атмосферы, с другой, и привело к возникновению философии - качественно нового явления, отличного от древнего мифа, предфилософских представлений, житейской мудрости и эмпирических наблюдений.

Одни исследователи античности уделяют более пристальное внимание мифу как источнику и внутреннему содержанию философского знания. Другие рассматривают философию по преимуществу как "начальную науку", знание общего характера, возникновение которого стало возможным только в результате развития эмпирического знания и которое, в свою очередь, стимулирует дальнейшее развитие научной мысли (философы позитивистской ориентации). Третьи обращаются к социально-экономическим, политическим предпосылкам возникновения философии.

Конкретные причины невиданного взлета духовной жизни Греции VII-VI вв. до н.э. до сих пор являются предметом размышлений ученых. Вот что писал Э. Целлер, видный немецкий исследователь: "Подлинные причины возникновения греческой философии заключаются в счастливой одаренности греческого народа, в возбуждающем действии на него его географического положения и истории... ". Особое географическое положение Греции: близость моря, гористая местность, изрезанные берега, умеренно-плодородная почва - открывало большие возможности для развития морского дела, сельского хозяйства, торговли. Но эти возможности не могли быть реализованы сами собой, они требовали энергичной деятельности, планирования, расчета. Малые площади стимулировали кораблестроительство и искусство кораблевождения; греческий корабль (триера) требует искусного управления. Коммуникации стимулируют развитие торговли, интенсивный обмен. Торговля, в свою очередь, расширяет кругозор, способствует накоплению наблюдений, открывает возможности для сравнения языка, обычаев, законов, знаний, выявляет сходство несходного. Кроме того, в торговле используется всеобщий товарный эквивалент - деньги. Деньги - это "вещественное доказательство" того, что множество разнородных вещей можно приравнять к одной, многое в своей основе едино. Деньги - один из мощных факторов развития абстрактного мышления. В свою очередь, появление денег стимулирует развитие "науки вычислять" - математического знания.

Вынужденная рационализация основ повседневной жизни коснулась и городской архитектуры, и организации труда ремесленника - "демиурга". Греческий народ - полис - это и гражданская община, город-государство. Внутреннее единство полиса рождало новые отношения между людьми: их связывали уже не кровные узы, но гражданские обязанности и права. Агора - площадь, на которой собиралось народное собрание, - стала зримым символом единства граждан города-государства.

Город - это как бы единый организм, различные органы которого выполняют различные функции. Общее в сфере торговли, ремесла, политики выступает на первый план. Граждане города-государства сообща решают вопросы бюджета, военные вопросы, финансирование флота, разработку рудников. Дух свободной политической дискуссии сочетается с уважением к порядку, закону. Родственные, личностные отношения заменяются экономическими, политическими, правовыми, основанными на законе, норме, правилах - на безликом общем. Разум, способность обобщать, находить общественный образец в индивидуальных поступках, событиях становится составной частью жизни гражданина полиса. Все наиболее важные проявления общественной жизни приобретают публичный характер, выносятся на площадь, агору, на всеобщее обсуждение. Любой закон должен доказать свою правильность. В связи с этим огромную роль в жизни греческого полиса приобретает слово. Слово как элемент спора, дискуссии, обсуждения лишается значения ритуального, тайного. Слово - средство выведения мысли на "площадь", на всеобщий суд.

Пробуждается индивидуальное самосознание, что отражается в лирической поэзии (например, лирика Сапфо). Греки усвоили математическое знание Египта и Вавилона, однако это знание перестало быть лишь уделом жрецов. Олимпийская политеистическая религия в целом не препятствовала развитию знания, распространению критического мышления, более того, она сама стала объектом критики. Сомневался в существовании богов софист Протагор. Ксенофан из Колофона считал, что религия многобожия, вера в богов, похожих на людей, - суеверие: если следовать не разуму, но вере, следует предположить, что у быков богом был бы бык. Анаксагор считал, что небесные светила не должны быть объектами религиозного поклонения, это простые камни. Боги, похожие на людей, обладающие их слабостями, склоняющиеся перед роком, были плохой поддержкой человеку в его деятельности по обустройству собственного мира по законам разума.

Вся жизнь греческого общества, следовательно, строилась на рациональной основе. Однако традиционные мировоззренческие установки, закрепленные в культуре, исходили из схемы мифа: все происходящее рассматривалось как результат борьбы противоположных антропоморфных (сходных с человеком) начал; причинно-следственные связи были облечены в форму кровнородственных связей, отношений порождения. Для человека, который уже всю свою жизнь подчинил законам разума, решение главных для него вопросов судьбы, счастья, свободы на основе мифологических образов представлялось неубедительным. Миф уже не отвечает запросам человека, реально живущего в мире общего; он не утешает, не дает надежду, не стимулирует социальную активность. Возникает настоятельная потребность всеобщее, закономерное, разумное обнаружить в самой основе мира. Философия и есть совершенно новая форма ответа на коренную "бытийную" потребность человека. Философ оказывается той фигурой, которая стоит между мифологическим прошлым и будущим человека, строящего жизнь на рациональной основе.

На этой стадии рождающееся философское мышление открыто признает свои истоки: у греков не было иного материала, кроме старых мифов, собственной наблюдательности и здравого смысла. Так, Гераклит открыто признает, что его наблюдения над социальной жизнью прямо связаны с концепцией огня как первоначала: "Все обменивается на огонь, и огонь на все, подобно тому, как золото на товары, а товары на золото". Источники философской мысли для первых философов выступают в качестве аргументов.

Непосредственность переплетения собственно философских утверждений со специальными особенно ярко проявляется в характере обоснования древними своих идей. Демокрит вводит свои атомы на основании простой аналогии с видимыми предметами, Аристотель доказывает шаровидность Земли двумя совершенно разнопорядковыми способами: ссылается на наличие тени при затмении (то есть привлекает эмпирические данные для доказательства) и указывает на необходимость "естественного места" для всех земных элементов или же взывает к здравому смыслу, доказывая анизотропность пространства и времени - иначе отсутствовали бы понятия "верха" и "низа", столь, по его мнению, неколебимые.

В рамках первичного комплекса знаний древних можно выделить несколько уровней:

эмпирические разрозненные высказывания, легко сопоставимые с повседневным опытом (предсказание солнечного затмения Фалесом или землетрясения Анаксимандром);

специальные теоретические утверждения, объясняющие некоторые наблюдаемые явления, но непосредственно не связанные с философской системой и недоступные в то же время эмпирической проверке; наряду со здравыми предположениями возникают фантастические предположения, легко проникают элементы мифологии (умозрительные гипотезы о происхождении града из замерзшей воды, о природе снега, затмений, молний, радуги, о появлении человека);

непосредственное введение философских обоснований конкретных явлений, общее в форме частного (введение "четырех стихий" в физику, теория "естественного места" элементов как конечной причины, обоснование геоцентризма Аристотеля, основания классового деления общества у Платона);

привлечение конкретных знаний, аналогий с повседневным опытом в качестве доказательства философских положений, частное в форме общего.

Общеупотребительная абстракция "единой науки" древних отражает не столько реальное состояние знания в древности, сколько способ его осознания в тот период. Такие представления делали "законной" операцию расширения до предельных философских масштабов понятий здравого смысла, умозрительной физики, биологии, метеорологии. Сама определенность, привязанность к конкретной сфере физически осязательного первоначала - воздуха, воды, огня и всех четырех "стихий" одновременно - делала естественным и использование этого философского по своему значению понятия в качестве одной из основных категорий частных отраслей знания - физики и космологии, биологии и социологии. Другими словами, процедура, при помощи которой традиционная философия заменяла еще неизвестные ей действительные связи явлений идеальными и фантастическими и замещала недостающие факты вымыслами, в данном случае происходила довольно естественно. Вымышленные связи не рассматривались как результат божественных эманаций или как следствие саморазвития абсолютного субъекта, бесконечно далекое от реальной практики и жизненного опыта, но были облечены в конкретную чувственную оболочку. В этом смысле теоретическое естествознание, основные достижения которого относятся к более поздним периодам человеческой истории, утверждает свое право на существование еще в древности в результате "освящения" своих фундаментальных принципов на уровне философского мышления. Этим можно объяснить и поразительную проницательность древних философов. Поднятие и рациональное очищение исторически ограниченного опыта человека на высоту абсолютных философских принципов было, по-видимому, единственно возможным началом теоретического мышления. Оно дало возможность приподнять теорию над прагматизмом повседневности, извлекая тем самым из опыта все богатство связей и потенций, оставшееся скрытым для наблюдателя, погруженного в единичность опыта и озабоченного лишь непосредственно практическим результатом своей познавательной деятельности.

В истории греческой философской мысли, начиная уже с Гегеля, принято выделять три основных периода. Первый период - формирование греческой философии (VI в. до н. э), философия так называемых "досократиков". Второй период - расцвет греческой философской мысли (V-IV вв. до н. э), в центре его находится философия Сократа и его последователей, философия Платона и Аристотеля. Третий период - закат и затем упадок (III в. до н.э. - V в. н. э), греко-римская философия.

Формирование греческой философии связано с именами Фалеса, Анаксимена, Анаксимандра, Гераклита, Эмпедокла, Анаксагора, с философами Элейской школы. "Греческая философия начинается, по-видимому, с нескладной мысли - с положения, будто вода первоначало и материнское лоно всех вещей", - писал Ф. Ницше. В центре внимания первых греческих философов стоит проблема первоначала. Вода Фалеса, воздух Анаксимена, огонь Гераклита не есть просто источник всего существующего многообразия мира. Не только все происходит из воды, но все также и есть вода в своей сущности. Первоначало есть субстанция - источник всего существующего и его сущность; мир един, несмотря на видимое многообразие. "Вода", "воздух", "огонь" лишены чувственной конкретности, это своего рода "мыслеобразы", метафоры идеи единства. Единое не является непроницаемым для разума, поскольку оно "саморазумно" или сверхразумно. "Стихии" - первовещества - это не подобия мертвых физических тел, это идеи единства мира, облеченные в чувственную оболочку, это формы жизни космического разума. Поэтому оценка первых философов как "стихийных материалистов" не совсем верна. В вещественной оболочке живут идеи, еще не отделившиеся в сознании философа от материального мира. Связь человека - носителя разума - с разумным как всеобщим, закономерным в природе заменяет примитивный антропоморфизм взаимоотношений человека с природой как маскарадом человекоподобных богов. Идея "непохожести" первоначала ("архэ") на все земные формы наиболее рельефно выражена Анаксимандром (VI в. до н. э), младшим современником Фалеса. Не мир в своих основах похож на человека, но человек, при всей его земной, телесной ограниченности, родствен миру благодаря наличию особой, возвышающей его, но и пугающей способности - разума. Следуя разуму, человек лишается многих человеческих, "слишком человеческих" качеств. "Начало и основа всего сущего - апейрон". Апейрон - нечто беспредельное, безграничное, бесконечное, неопределенное. В процессе вращательного движения апейрона выделяются противоположности влажного и сухого, холодного и теплого. В результате образуются земля, вода, воздух и огонь. Жизнь зарождается под воздействием небесного огня, на границе моря и суши из ила. Первые живые существа, живущие в море, постепенно перебираются на сушу. Человек зародился внутри огромной рыбы, причем родился уже взрослым, а затем выбрался на сушу. Однако помимо этих догадок, где наряду с фантастическими образами можно обнаружить весьма здравые предположения, в сохранившемся фрагменте сочинения Анаксимандра "О природе" начинает звучать трагическая нота. " Из чего происходит рождение всего сущего, в то же самое все исчезает по необходимости", неся наказание за вину. В чем заключается "вина" всего существующего мира многообразных вещей? "Вина" - это собственная обособленность, уникальность, отдельность как отрицание беспредельного. Попытка противопоставить себя вечному, сбросить оковы необходимости - преступна. "Гордыня" отдельного должна быть сломлена. В результате всякое отдельное существование обретает подлинный покой, агрессивность вещи, стремление нарушить собственную меру уравновешивается "возмездием" безмерного. Апейрон - это выражение чуждости мира, единого человеку, погруженному в мир многого. Связь человека с миром далека от привычных для мифа форм кровного родства. Никто не спасет человека перед лицом равнодушной вечности. Ответственность за собственное отдельное существование несет сам человек, на котором лежит проклятье становления. Но наказание - одновременно и избавление, оно похоже на награду. Для Анаксимандра небытие - необходимый посредник между миром единого и миром многого.

Гераклит (ок.530-470 гг. до н. э) жил в городе Эфесе, недалеко от Милета - места пребывания Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена. Гераклит отрицал существование неизменного единого бытия, лежащего за миром многого. Становление, небытие не есть лишь форма перехода из одного мира в другой. Становление присуще самой первооснове вещей. Так, первоосновой Гераклит считал огонь - подвижное начало, подчиняющееся внутреннему закону - логосу: "этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, но всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим". Огонь - и первовещество, и разум, и закон, поскольку в их основе лежит "закономерное беспокойство" огня. Мир постоянно движется, меняется, но он не является хаосом. Гераклиту кажется недостаточным для объяснения единства мира обращение к первовеществу, он вводит нечто более абстрактное - порядок, закон как неотъемлемое свойство первовещества. Мир единого и мир многого уже не находятся в трагическом противостоянии. Основа мира - это "возможность всего", это неопределенная множественность бытия. Война - отец всего существующего, говорит Гераклит. Борьба, даже борьба по правилам, подчиненная закону, несет в себе элемент свободы, ее исход не предрешен. Возможность свободы, лежащая в самой основе мира, придает уверенность и человеку - "микрокосму". Даже "мировой пожар", которым должен завершиться каждый цикл мирового движения, не есть абсолютное уничтожение. Всякая борьба, всякое соревнование, завершаясь, предполагают возможность повторения. Огонь, логос, постигается только с помощью разума, плохие свидетели глаза и уши. Разум - свидетельство силы человека, он прямо приближает его к началу мира.

Если разум у Гераклита - это вершина человеческих возможностей, пользование им - способ приблизиться к огню-логосу, не теряя себя, то разум другого греческого философа - Парменида (VI-V вв. до н. э) из Элей - рассекает человека надвое. Человек, опирающийся на свой разум, "исчезает" в своей телесности, иллюзорности, подвижности, "небытии" и рождается заново. Человек должен выбирать - либо иллюзорное бытие, по существу небытие, мир многого, мир чувственно-воспринимаемого, либо - подлинное бытие, неподвижное, существующее вне пространства и времени, нераздельное, безначальное, единое. Что-то или есть, или не есть, говорит Парменид. Наш разум не может жить в противоречии, к чему толкает Гераклит, утверждая, что что-то есть и что-то не есть, что бессмертные - смертны, а смертные - бессмертны. Поэтому бытие можно представить как абсолютно плотный, "сплошной" шар, в котором нет пустот, нет возможностей изменения. Мыслить можно только то, что есть, а движение уже предполагает возникновение и уничтожение, небытие. Человеческая мысль несовместима с небытием - вот основной пафос учения Парменида. Мышление и бытие - тождественны. Парменид высоко поднимает человека, наделенного разумом. Однако все, что есть в человеке помимо разума, - это сфера небытия. Знаменитые апории (непреодолимые логические противоречия) его ученика Зенона призваны продемонстрировать то, что органы чувств нас обманывают, поскольку воспринимают сущее в его множественности, конечности, движении. Так, Ахилл никогда не догонит черепаху, поскольку он сначала должен пройти половину пути, пройденного черепахой, потом - половину от половины этого пути и т.п. Движение с позиции разума никогда не начнется, хотя оно так естественно воспринимается с помощью наших чувств. Парменид находит абсолютную основу мира, но приносит ей в жертву человека из плоти и крови.

Для Демокрита (V-IV вв. до н. э) в основе мира лежит не абсолютно плотное, "сплошное" бытие, как у Парменида, но и не подвижное текучее начало, в котором бытие и небытие слиты. Демокрит в качестве субстанции выделяет атом (греч. "неделимый"). Это вещественная неделимая частица, абсолютно плотная, непроницаемая, не воспринимаемая нашими чувствами, вечная, неизменная. Внутри атома не происходит никаких изменений, он соответствует характеристикам бытия, данным Парменидом. Внешне атомы отличаются друг от друга по форме, порядку и положению: бесконечное число форм обеспечивает бесконечное разнообразие мира. Атомы реально не соприкасаются, их разделяет пустота - небытие. Небытие, следовательно, такой же принцип возникновения многообразия мира, как и бытие. Но бытие и небытие не сливаются в одно, не переходят друг в друга. Мир чувственно воспринимаемых вещей несет в себе как небытие, так и бытие. Отсюда и достаточно гибкий подход Демокрита к познанию. Поскольку наш мир как продукт бытия, так и небытия, то мы можем иметь как верное о нем представление (знание), так и поверхностное (мнение). Уже в ощущении мы можем получить верное знание о предмете, поскольку ощущение - это копия вещи, которая отделяется от самой вещи и проникает в наши органы чувств. Ум корректирует наши знания, помогает понять вещи, недоступные чувствам. Прежде всего это относится к атомам, которые человек не может увидеть, не убеждается в их существовании с помощью ума.

Поиски основ человеческого существования подводят греческую мысль к опасной черте, к возможности разрыва между первоосновой мира и человеческим существованием. Разрушение гармонии, встроенности человека в мироздание особенно активно начали софисты (V-IV вв. до н. э). Софисты ищут основы человеческого существования не в мире, но в самом человеке. Софисты - учителя риторики, появившиеся в греческих городах в период возникновения выборных учреждений - народных собраний, судебных органов. Искусство ведения спора, знакомство с политическими знаниями, с правом стали необходимыми условиями активного участия в общественной жизни. Софисты ("учителя мудрости") знакомили своих учеников и с общими философскими вопросами. Философия становится обоснованием активной политической деятельности. Кто пренебрегает философией, говорил один из софистов, Горгий, тот похож на женихов Пенелопы, которые, добиваясь ее, развлекаются со служанками.

Среди софистов принято выделять "старших" и "младших". Среди софистов старшей группы можно назвать Протагора, Гиппия, Горгия, Антифонта.

По словам русского философа Соловьева, софистика - это "безусловная самоуверенность человеческой личности, еще не имеющей в действительности никакого содержания, но чувствующей в себе силу и способность овладеть всяким содержанием". Софисты впервые обращаются к человеческой субъективности, к человеку в его ограниченности. Софисты впервые намечают контуры особой "жизненной" философии, вдохновляющей человека как активного, деятельного, самостоятельного существа. Софисты впервые апеллируют не к космическому разуму, но к разуму человеческому, они начинают отделять разум от первоначала. Идеи софистов пронизаны оптимизмом. Человек свободен, автономен по отношению к космосу. Предшественники софистов видели опору для человека в гармоничном, упорядоченном бытии. Софисты обосновывают человеческую свободу, апеллируя к небытию.

Софисты поколебали сами основы жизни древнего грека, которые оберегали и защищали первые греческие философы. Вместе с тем софисты способствовали развитию логики, пробудили интерес к внутренней жизни человека, показали необходимость критически-рефлексивного отношения к себе и к другому человеку, к явлениям общественной жизни. Софисты - ниспровергатели авторитетов, традиций. Протагор написал трактат "О богах", в котором он выразил сомнение в возможности ответить утвердительно на вопрос, есть ли боги. За это он был изгнан из Афин. Если человек рискует отвергнуть богов, если он не считается с природой, то он может критически отнестись и к общественным нормам, законам. Требования закона условны, человечество едино, варвары и эллины равны, человек - это гражданин мира, а не только того государства, в котором он живет.

Софисты еще не осознают, что рискуют, разрушая твердыню бытия. Понятия бытия и ничто в их идеях постоянно перетекают друг в друга. Нет еще личности, нет ясного осознания своего "я". Человек отделяет себя от окружающего пока еще только в форме воли - неукротимой энергии действия.

Опасность растворения человека в чистой субъективности, еще не оформленной, неструктурированной, "случайной" увидел Сократ (469-399 гг. до н. э), сам принадлежавший к "учителям мудрости" и одновременно отрицающий софистскую мудрость в чем-то существенном. Вслед за софистами Сократ отрицал поглощение человека бытием как чем-то внешним ему, отрицал зависимость человека от внешних политических авторитетов, отрицал некритическое отношение к богам традиционной религии (за что и был осужден). Но Сократ отрицал и ту хаотичную субъективность софистов, которая превращала человека в нечто случайное, единичное, необязательное даже для самого себя. Значение Сократа для будущего всей европейской культуры Х. Ортега-и-Гассет выразил так: "Однажды на афинской площади Сократ открыл разум... ". Сократ увидел, что человек внутренне "не пуст". Отсюда и знаменитое "Познай самого себя". Внутренний закон, которому подчиняется человек, отличается от законов природы, он возвышает человека над его собственной ограниченностью, заставляет мыслить: "сам бог обязал человека жить, занимаясь философией". Философия - вот истинный путь к Богу. Философия - это своего рода умирание, но умирание для земной жизни, это подготовка к освобождению бессмертной души из ее телесной оболочки. Дух и концепция Сократа обретает самостоятельное существование. Сократ не боялся смерти, поскольку человек не есть простой элемент природы. Человеческое бытие не дано человеку изначально, он может только сказать "я знаю только то, что ничего не знаю". Человек может самостоятельно прийти к пониманию своей причастности общему идеальному началу, которое обще всем людям. В центре учения Сократа - человек, поэтому его философию называют началом первого антропологического поворота в истории философской мысли.

Сам Сократ не оставил сочинений, он не брал денег со своих учеников, не заботился о семье. Главной задачей своей жизни он считал обучение человека мышлению, умению находить в себе глубинное духовное начало. По его собственным словам, он был приставлен к афинскому народу как овод к коню, чтобы тот не забывал думать о своей душе. Метод, который Сократ избрал для решения этой непростой задачи, - ирония, освобождающая человека от самоуверенности, от некритического принятия чужого мнения. Цель иронии - не разрушение общих нравственных устоев, напротив, в результате иронического отношения ко всему внешнему, к предвзятым мнениям человек вырабатывает общее представление о том духовном начале, которое лежит в каждом человеке. Разум и нравственность в своей основе тождественны, считает Сократ. Счастье и есть осознанная добродетель. Философия должна стать учением о том, как следует человеку жить, философия вырабатывает общее понятие о вещах, обнаруживает единую основу существующего, которая для человеческого разума оказывается благом - высшей целью. Единая основа человеческой жизни не существует в отрыве от духовных усилий самого человека, это не равнодушное природное начало. Только когда единое станет целью человека, будет представлено в форме понятия, оно составит его счастье. Такое сближение знания и нравственности стало вызывать недоумение у мыслителей последующих эпох. Однако "этический рационализм" Сократа, непонятный современному человеку, был весьма уместен в эпоху разрушения патриархальных общинных связей, традиционной религии. Человек, не без помощи софистов, остался в одиночестве, он стал пленником своих страстей, своей неокрепшей социальности, он стал бояться самого себя. Греки и любили вино, и боялись его действия, поэтому разбавляли вино водой. Разум, постоянно указывающий человеку на незыблемую основу его жизни, останавливающий человека, предостерегающий, напоминающий ему о долге, стал единственным представителем социума в жизненном мире древнего грека, стал его "суперэго".

Отдельные стороны учения Сократа были развиты его учениками и последователями в так называемых сократических школах.

Представители Мегарской школы (Евклид, Евбулид) считали, что истинно только общее, разум, добро, Бог - одно.

Для киренаиков, представителей Киренской школы, подлинной реальностью обладают лишь единичные ощущения - единственный источник знания и счастья (Аристип, Антипатр, Гегесий). Киренаики - эвдемонисты (эвдемонизм - учение, видящее смысл жизни в счастье). В свою очередь, счастье понимается ими как наслаждение, то есть киренаики - сторонники разновидности эвдемонизма - гедонизма, усматривающего счастье в наслаждении. Главное для киренаиков - утвердить себя в мире через наслаждение, они отрицали нравственную основу человеческой индивидуальности. Желание обосновать человеческое бытие без помощи разума ведет к безнравственности. Философия киренаиков оказывала и прямое разрушительное действие на человека: поскольку невозможно достичь в этом мире всей полноты наслаждений, то лучше покончить счеты с жизнью (Гегесий).

Антисфен, Диоген Синопский (Киническая школа) также отрицали реальность общего, говорили только об отдельном человеке. Восприятию, учили они, доступны только отдельные вещи, теоретическое познание невозможно. Подобно философам-номиналистам XIV века нашей эры, киники говорили о невозможности существования общего, например, "лошадности". Существуют лишь отдельные реальные лошади, а слово "лошадь" - лишь общее имя для различных отдельных вещей. Я вижу стол и чашу, говорил Диоген, но не могу видеть "стольность" и "чашность".

В центре внимания киников находятся этические вопросы. Счастье не может заключаться ни в наслаждении, ни в озабоченности государственными проблемами. Главное - личная добродетель, которую можно пробудить, освободившись от условностей, пут общественного мнения. До нас дошло много рассказов о Диогене - "безумствующем Сократе", который просил подаяния у статуй, жил в бочке, искал с фонарем человека, считал себя гражданином мира. Киники выявили новую сторону нравственности. Если Сократ связывал нравственность с разумом, то киники - со способностью отдельного человека отстаивать свои принципы, с умением противопоставить себя общему как единообразию, толпе. В данном случае также происходит процесс освоения общего - через отталкивание. Сократ и киники говорят о разном общем. Киники - об абстрактно-общем, нивелирующем людей; Сократ - о конкретно-общем, связывающем различных людей единой нравственной связью. Сократ также считал, что каждый человек должен был сам найти в себе нравственное начало, а не усвоить его как готовое. Сократ призывал человека к самостоятельности мысли, киники - к самостоятельности поведения, к уникальности поступка. Высказывания Диогена экстравагантны, но он намеренно облекает свою мысль в такие формы, ведь в качестве аргумента Диоген использует собственную поведенческую уникальность: только чрезмерным поступком можно воспитать веру. Согласно преданию, Диоген даже умер по собственной воле в 90 лет, задержав дыхание.

Философская система Платона (427-347 гг. до н. э), великого ученика Сократа, основателя собственной школы - Академии, просуществовавшей почти тысячу лет, развертывает образ мира, достойный рождающейся человеческой личности; ставит перед человеком цели, достойные гармонии Космоса. Бытие и небытие в его системе не есть два равноправных объяснительных принципа мироустройства, безразличные человеку, его целям и надеждам. Мир "центрируется" вокруг человека, у ног его клубится бесформенная материя - небытие, взор его обращен к небу - прекрасному, благому, вечному - бытию.

Философские воззрения Платона отражены в диалогах, среди которых можно выделить такие, как "Пир", "Теэтет", "Федон". Социально-философские идеи с наибольшей полнотой выражены в трактате "Государство". В своей онтологии, учении о бытии, Платон утверждает, что чувственно воспринимаемый мир, в который мы погружены, не есть единственный мир. Платон не оригинален, высказывая идею существования двух миров. Анаксимандр видел за многим единое и неопределенное начало, Парменид с помощью разума улавливал за иллюзорным миром мир подлинного бытия, Демокрит видимое богатство чувственно воспринимаемых форм сводил к комбинациям атомов. Однако предшественники Платона этот второй, "подлинный", мир оставляли в границах вещественного. Платон же впервые открыто говорит о невещественности этого подлинного мира, его идеальности. Бестелесные вне-чувственные сущности, постигаемые только умом, Платон назвал "эйдосами" - "видами", или идеями. Соответственно, учение Платона позже было названо объективным идеализмом. Каждая идея ведет абсолютно независимое существование, она вечна и неизменна, не знает ни рождения, ни роста, ни гибели: "есть тождественная идея, нерожденная и негибнущая, ничего не воспринимающая в себя откуда бы то ни было и сама ни во что не входящая, незримая и никак иначе не ощущаемая, но отданная на попечение мысли". Количество идей не бесконечно, они находятся в отношении соподчинения. Платон не дает единого принципа, лежащего в основе иерархии идей. Безусловно, что на вершине пирамиды идей находятся идеи истины, прекрасного, справедливого. Венчает платоновскую пирамиду идея блага, соединяющая в себе все достоинства истины, красоты, справедливости. Благо - и самая общая идея, и одновременно самая "лучшая", превосходящая другие в нравственном отношении. Можно обнаружить в произведениях Платона обращение к идеям физических явлений ("огонь", "цвет", "звук", "покой"). Можно назвать также идеи существ ("человек", "животное"), идеи искусственно сделанных руками человека предметов, идеи отношений ("равенство").

Нравственная окраска мира идей ставит под сомнение саму возможность существования идеи зла, безобразия, невежества, болезни, хотя у Платона трудно найти однозначное мнение на этот счет. Платоновские идеи являются идеалами, образцами для творения мира вещей; идеи являются также целью стремлений чувственно воспринимаемых вещей; идеи являются сущностью вещей; идеи - источник бытия вещей. Идеи доступны человеческому познанию. Человек постигает идею в форме понятия. Однако понятие об идее уже приближает нас к самой идее как онтологической (бытийной) сущности: познавая идею, человек переходит на новый уровень бытия.

Помимо вечных сущностей вещей - идей Платон выделяет в качестве второго источника существования мира то, что позже назвали "материей". Платон называет его "пространством": "оно вечно, не приемлет разрушения, дарует обитель всему рождающемуся, но само воспринимается вне ощущения, посредством некоего незаконного умозаключения, и поверить в него почти невозможно. Мы видим его как бы в грезах и утверждаем, будто этому бытию непременно должно быть где-то, в каком-то месте и занимать какое-то пространство, а то, что не находится ни на земле, ни на небесах, будто бы и не существует" [1]. Характеристики этого "пространства" - материи - бесформенность, пластичность, недоступность человеческому восприятию, пассивность. Вместе с тем без этой материи невозможно было бы существование мира вещей, материя и есть чистая возможность, это непознаваемое небытие, его еще не коснулся Бог. Переполняющие эту первоматерию-"кормилицу" потенции оформляются с помощью мира идей в формы вещественности - стихии. Материя и растекается влагой, и пламенеет огнем, и принимает формы земли и воздуха.

Так возникает, наряду с миром идей и миром материи, мир вещей - промежуточный мир, где все возникает и погибает, находится в становлении. Мир вещей доступен не только разуму, но и чувствам. Как соотносятся вещи и идеи? Связь их неизъяснима, говорит Платон. Вещи можно представить как отпечатки, сделанные по образцам-идеям. Каждая вещь может быть отпечатком нескольких общих идей. Чувственный мир, мир становления есть единство бытия (идей) и небытия (материи). Вещи порождены идеями, однако идеи не присутствуют в вещах, они не дробятся на многое. Вещи причастны идеям, они - их подобия. Но вещи причастны и материи, поэтому вещи - лишь несовершенные подобия идей. Наконец, вещи стремятся подражать идеям, приблизиться к ним.

Платон вводит также такое понятие, как "мировая душа", которая является посредником между миром идей и миром вещей. Мировая душа также сотворена Богом и несет в себе причастность тождественному (идеям) и иному (материи). Мировая душа - это самодвижущаяся, творящая сила, с ее помощью мир становится единым, упорядоченным, живым целым - космосом. Выражением мировой души, ее противоречивости является демон Эрос (диалог "Пир"). Эрос - посредник между материей и миром идей, он стремится и отдать, и взять, раствориться в бесконечности и вобрать весь мир в себя. Демон есть выражение стремления срединного, промежуточного мира к миру идеальному - идеям-образцам. Но Эрос - воплощенное противоречие, он несет в себе желание объединить несоединимое, а не отказаться от земного, он сын богатства (Пороса) и бедности (Пении), "он ни бессмертен, ни смертен, в один и тот же день он то живет и расцветает, если дела его хороши, то умирает, но, унаследовав природу отца, оживает опять. Все, что он ни приобретает, идет прахом, отчего Эрос никогда не бывает ни богат, ни беден". Обращение к образам мифа при объяснении центрального момента своей теории - связи бытия и небытия - не случайно. Образ мироустройства, данный Платоном, - это мир, повернутый к человеку. Надежды, цели человека, его сила и бессилие, его творческая потенция как бы космизированы, вписаны в структуру мира. Платон идет дальше, он прямо сопоставляет творческое начало мира - Эрос - с мыслящим человеком, любящим мудрость, стоящим между знанием и незнанием, - с философом. Платон как будто смотрит на мир с двух позиций. То он выступает как бесстрастный глашатай неподвижного мира бытия, смотрит на срединный мир "сверху", видя его неподлинность и ничтожество, то в его облике проглядывает земной человек, не желающий расставаться ради любви к идее ни с красивой женщиной, ни с любимой лошадью, ни с прекрасным юношей. Чем более "человечна" философия, тем более она мифологична.

Идея Бога присутствует в учении Платона, однако его понимание Бога делает возможными различные интерпретации. Бог то выступает творцом идей, то оказывается демиургом (ремесленником), творящим мир по заранее заданным образцам-идеям. Бог то оказывается живым существом, совершенной личностью, то лишь умом, которому противостоит несотворенная им материя. Иногда Платон рассматривает идею блага и называет ее Богом. Низшим родом богов Платон называет небесные тела, Землю, сотворенные из огня Демиургом.

Учение Платона о душе занимает важное место в его взглядах на человека и общество. Тело человека создано из элементов четырех стихий; разрушаясь, оно возвращается космосу, тело - лишь временное пристанище души. По вине тела, говорит Сократ в одном из платоновских диалогов, у нас остается мало времени для занятия философией. Душа человека состоит из трех частей. Ее разумная часть создается самим Демиургом, она независима от тела и бессмертна. Неразумная часть души создана низшими богами, она включает аффективную ("гневную") часть и вожделеющую. Вожделеющее начало толкает человека к любви, заставляет его испытывать голод и жажду. Разумная часть души помещается в голове, гневная - в груди, вожделеющая - в животе. Средняя (аффективная) часть души может стать союзником разумной его части, если человек направит силу своего гнева на самого себя, на свои вожделения, рабом которых он порой себя чувствует. Души, раз сотворенные, жили на звездах, они видели мир идей, однако чистое бытие идей могут созерцать одни боги. Человеческие души хотя и бессмертны, но несовершенны: застигнутые какой-нибудь случайностью, они тяжелеют и падают на землю. Души, дольше всех созерцавшие чистые идеи, вселяются на Земле в мудреца, царя, государственного деятеля. Души, лишь на миг прикоснувшиеся к чистому бытию, вселяются в софиста, демагога, тирана. Долгое время души не могут опять вернуться на небо, должно пройти не менее десяти тысяч лет. Лишь душа философа может "обрести крылья" и воспарить к небу быстрее, через три тысячи лет, при условии, что каждый из ее "владельцев" будет искренне любить мудрость ("Федр"). Количество душ ограниченно, они постоянно кочуют от одной телесной оболочки к другой.

Учение о душе помогает понять представления Платона о познании. На земле душа забывает о своем пребывании в царстве идей. Однако праведная жизнь, стремление к знанию, а порой и соприкосновение с земной красотой может пробудить в душе воспоминания, открывает путь к сознательному стремлению к Благу. У Платона идея слепого, темного рока, управляющего человеческими судьбами, недоступного познанию уступает место идее ответственности человека за свою судьбу. Истинное познание открывает путь к освобождению бессмертной части души человека, это орудие свободы. Платон выделяет два основных качественно различных вида знания: знание "умное" и чувственное. Те, кто надеется на чувственное познание, говорит Платон в "Государстве", похожи на людей, которые с самого рождения своего живут в пещере и не видят реальных вещей, а только их тени на стенах при слабом свете. Им кажется, что это и есть подлинный мир, подлинное знание. И только философ, созерцающий истину, говорит о вещах, которые он видит при ясном солнечном свете - свете разума.

Чувственное познание предполагает "веру" в существование отдельных вещей, а также наличие чувственных образов вещей - "подобий". Чувственное знание выражается в форме мнения. Мнение не может усмотреть сущность вещи, ее " идею "; с помощью мнения можно судить о красивых телах, но не о красоте, мнение не есть знание, но и не есть незнание. Мнение не может быть истинным или ложным. Само понятие лжи появляется тогда, когда мы находим ее критерии, ее отличие от истины, то есть уже имеем знание. Могут существовать "правильные мнения", они ничего не говорят о причине и сущности вещи, но помогают в деле политического управления, добродетельное поведение также основывается на правильном мнении.

Познание интеллектуальное включает мышление (чистая деятельность ума, мышление о мышлении) и рассудок. Рассудок использует знание об идеях в качестве гипотез. К этому виду знания относится математическое знание, облекающее идеи в чувственные образы. Собственно же мышление опирается на особую интеллектуальную интуицию, непосредственное созерцание. Интуиция (припоминание) стимулируется искусством диалектики - ведением спора, выявлением противоречий в определениях, столкновением противоположных суждений.

Учение о душе переплетается у Платона с учением о государстве. Государство он понимает в широком смысле, как совместное поселение. Государство - необходимое условие личного совершенства. Основанное на разделении труда, оно способствует выявлению человеческих склонностей и их развитию. Проблемам государства посвящены трактаты "Государство", "Законы ", диалог " Политик ". Совершенная форма совместного человеческого существования - в прошлом. В те далекие времена людей соединяли узы дружбы, они ни в чем не нуждались и все свободное время посвящали философским размышлениям. Управляли на земле тогда сами боги. Вернуться к золотому веку невозможно, этому мешают постоянные войны, нужда, стихийные природные бедствия. Постепенно в государстве на первый план выступают погоня за богатством, насилие, раздор, отсутствие заботы об общем благе. В каждом государстве ныне "заключены два враждебных между собой государства: одно - бедняков, другое - богачей... ".

Платон выделяет четыре формы государства: тимократию, олигархию, демократию, тиранию.

Тимократия - власть честолюбцев - первая отрицательная форма государства. При тимократии еще сохраняются общие трапезы, физические упражнения, правители еще пользуются почетом, воины не гонятся за материальными благами. Однако уже накапливаются богатства, семья отвлекает от забот государственных, появляется тяга к роскоши.

Олигархия - это уже господство немногих. Властвуют только богатые, бедные не принимают участия в правлении. В олигархическом обществе есть люди, которые в результате обнищания и распродажи имущества либо вообще ничего не делают, либо превращаются в преступников; другие не совершенствуют свои способности, данные от рождения, а занимаются различными родами деятельности сразу.

Демократия - власть большинства - усиливает и закрепляет раскол и насилие в обществе. Зависть и злоба бедняков - бывших богачей - приводит к восстанию и "дележке" власти между победившим большинством.

Тирания - наихудшая форма правления, вырождение демократии. Избыток свободы приводит к рабству. Тиран, вознесшийся на волне народного представительства, начинает уничтожать своих врагов, пока около него не останется никого.

Возможно и иное государственное устройство, в основе которого будет лежать идея справедливости. Государство, основанное на справедливости, представляет собой единое гармоническое целое. Такое государство охраняет покой своих граждан, защищает их от нападения извне; организует материальное обеспечение жизни граждан; направляет их духовное развитие.

Деятельность государства должна быть подчинена высшей идее блага. Поскольку каждый из членов общества имеет нужду во многих, то общество должно быть основано на разделении труда между гражданами (свободными). В основе деления граждан на особые разряды лежит учение Платона о трех частях души. Те, у кого с детства обнаружено преобладание разумной части души, предназначаются для дела управления государством; те, у кого более развита аффективная часть души, должны стать воинами; в ком доминирует вожделеющее начало, становятся торговцами, строителями, ремесленниками, скотоводами, наемниками. Каждый в таком государстве занят предназначенным ему делом, ремесленник не стремится к управлению, правитель далек от своекорыстных поступков, воин думает более о благе и безопасности государства, нежели о своей собственной безопасности. Если Платон не уделяет внимания воспитанию граждан низшего, "производительного" класса, то воспитание воинов и правителей - философов - предмет самого пристального внимания. Необходимы ликвидация личной собственности, отсутствие устойчивых браков, общественное воспитание детей. Воспитание должно быть как телесное, так и духовное. Не всякое искусство полезно: необходимо изгнать из искусства изображение порока, изнеживающие мелодии, дисгармонию, актерское "лицемерие". Правители-философы отбираются из числа будущих воинов, это самые совершенные стражи, стоящие на защите интересов целого. Правители-философы не столько "профессионалы-управленцы", сколько мудрецы, стремящиеся к чистому благу, способные понять духовные основы общества, не замутненные политическими компромиссами, ежесекундной полезностью. Это созерцатели области идей и в силу этого как бы представители мира небесного в мире земном. Они поддерживают в обществе добродетели.

Учение Платона о добродетелях, или "доблестях", отличается от современных представлений о нравственности. Платон говорит не об автономном носителе нравственного сознания, совесть которого помогает ему в каждом конкретном случае отделить добро от зла. Для Платона подлинное благо - благо целого. Делание каждым в обществе своего дела и есть его добродетель. В благом государстве присутствуют четыре доблести: мудрость, мужество, благоразумие (или сдерживающая мера), справедливость. В отличие от современных представлений о нравственных нормах, которые носят всеобщий характер, обращены ко всем без исключения, "добродетели" не всеобщи. Нет необходимости, чтобы все в обществе были мудрыми, созерцали идеи. Это удел философов. Мужество - согласное с законом мнение о том, чего стоит бояться, а чего не стоит, - присуще воинам. Нравственность (добродетельность) работников ниже, чем правителей и воинов, но и им, как и всем другим разрядам, присуще благоразумие, выражающееся в подчинении существующим законам. Итоговая добродетель государства - справедливость, стремление, чтобы каждый "делал свое". Воины помогают правителям, как собаки пастухам, чтобы те могли без помех пасти свое стадо. "Чары Платона" оказались столь сильны, писал современный исследователь К. Поппер, что отголоски его учения об обществе до сих пор можно обнаружить в современных концепциях, социальных утопиях, политических программах.

Великий ученик Платона - Аристотель (384-322 гг. до н. э) развил и видоизменил его учение. Известное всем изречение "Платон мне друг, но истина дороже", как гласит предание, принадлежит Аристотелю. Аристотель открыл в Афинах философскую школу - Ликей (школа находилась рядом с храмом Аполлона Ликейского). Поскольку на территории Ликея находились крытые галереи, по которым прогуливался Аристотель со своими учениками, то членов аристотелевской школы называли перипатетиками ("прогуливающимися"). Наследие Аристотеля велико. Помимо общих философских вопросов он разрабатывает логику, обращается к вопросам психологии, зоологии, космологии, педагогики, этики и эстетики, физики, политической экономии, риторики.

Свою философию Аристотель развивает в полемике с платоновской теорией идей. Прежде всего, считает Аристотель, идеи Платона ничем не отличаются от чувственных вещей, это ненужное удвоение мира. Кроме того, идеи не являются сущностью отдельной вещи, отношение же "причастности" вещей к идеям мало что объясняет. Введение Платоном принципа иерархического взаимоотношения идей, считает Аристотель, ведет к противоречию: если неподвижная идея подчиняется другой, более общей, то что же является ее сущностью: ее собственное содержание или содержание более общей идеи? Еще одно противоречие платоновской теории идей заключается в следующем: сходство между вещью и идеей также должно иметь свою идею. Реальный человек и идея человека сходны, но идея их сходства - так называемый "третий человек" - также должна иметь еще более общую идею, объединяющую эту идею и те, которые она объединяет, и так до бесконечности. Наконец, самое существенное в нашем мире - рождение, смерть, изменение - никак не объясняется с помощью неподвижных идей.

В результате Аристотель приходит к выводу, что существование единичных, конечных вещей невозможно объяснить с помощью обособленного от них царства идей. Единичное бытие вещи - это бытие самобытное, имеющее основание в самом себе, это субстанция. Единичное бытие есть сочетание "формы" и "материи". Форма и материя - соотносительные характеристики вещи, они не абсолютны. "Материя" - возможность формы, "форма" - действительность материи. Если мы возьмем медный шар, говорит Аристотель, то медь - это лишь возможность шаровидности. Но по отношению к физическим элементам, из которых состоит медь, медь будет "формой", а эти элементы - "материей". Каждая форма может рассматриваться как материя для иной, более сложной формы. Однако перетекание друг в друга материи и формы имеет конец. Когда мы доходим до четырех первоэлементов - "стихий", то "материя", из которой они возникают, уже не является формой для какой-то иной "материи", это первоматерия, чистая возможность, ни в каком отношении не являющаяся действительностью. Для объяснения изменчивого мира единичного бытия недостаточно только материи и формы. Аристотель выделяет четыре причины изменений, происходящих в мире. С помощью "материальной" и "формальной" причин можно понять переход от возможного бытия вещи к ее действительному бытию. Существуют также действующая и целевая причины. Действующая причина указывает на источник изменения (отец - причина ребенка, приводит пример сам Аристотель), целевая - ради чего произведено изменение (цель гуляния - здоровье). В конечном итоге, говорит Аристотель, целевую и действующую причину можно свести к формальной.

Когда же Аристотель рассматривает движение не отдельной вещи, но мира в целом, он наряду с первоматерией признает существование и некоей формы мира, находящейся за его пределами. Мир вечен, говорит Аристотель, и он находится постоянно в движении. Движение не может прекратиться, ибо тогда надо допустить, что оно остановлено другим движением, что ведет к противоречию, ибо никакого другого движения не может быть после остановки движения. Вечно движущийся мир имеет и вечную причину движения - перводвигатель. Сам перводвигатель неподвижен, бестелесен, ибо телесность есть возможность перехода в иное, то есть возможность движения. Бестелесный перводвигатель есть чистая форма. Чистая бестелесная форма - это ум (Нус). Ум этот - созерцающий, а не деятельный, он не направлен вовне. Деятельный ум - это ум "претерпевающий", им движет нечто иное, а перводвигателем ничто не движет. Созерцающее познание - это мышление о мышлении, "у бестелесного мыслящее и мыслимое - одно и то же, ибо умозрительное познание и умозрительно познаваемое - одно и то же" [1]. Такой бестелесный, неподвижный, вечный, мыслящий самого себя перводвигатель есть Бог. Чтобы быть первопричиной, Богу вполне достаточно мыслить, поскольку материя как возможность формы будет испытывать стремление к переходу в действительность просто в силу самого существования формы как цели.

Аристотель, обращаясь к проблемам познания, строит целую теорию науки. Знание отличается от мнения следующими чертами: доказательностью - всеобщностью и необходимостью, способностью к объяснению, единством своего предмета. Науки не сводимы одна к другой, их нельзя вывести из одной-единственной первоформы, хотя науки созерцательные, теоретические - выше других. Созерцательные науки, осуществляющие знание ради знания, дают метод наукам "практическим". Теоретические науки - созерцание "начал и причин" - согласны с философией. Практические науки идут от следствия к причине. Аристотель разработал основы логической теории, дедуктивную и индуктивную логику ("Аналитики", "Топика"), методы доказательства. Аристотель, исходя из своего учения о нераздельности материи и формы, уделяет большее внимание, по сравнению с Платоном, чувственному знанию.

Душа, по мнению Аристотеля (трактат "О душе"), принадлежит только живым существам. Душа - это энтелехия. Энтелехия - это осуществление целенаправленного процесса, обусловленность через цель. Душа тесно связана с телом, она способствует развертыванию всех возможностей, таящихся в живом существе. Есть три вида души. Душа растительная (способность к питанию), душа животная (способность к ощущению). Эти два вида души неотделимы от тела и присущи также и человеку. Душа разумная присуща только человеку, она не является энтелехией, она отделима от тела, не прирождена ему, бессмертна.

С учением о душе связана этика Аристотеля ("Никомахова этика"). Главная цель человека - стремление к благу. Высшее благо - это счастье, блаженство. Поскольку человек наделен разумной душой, его благо - совершенное выполнение разумной деятельности. Условие достижения блага - обладание добродетелями. Добродетель - это достижение совершенства в каждом виде деятельности, это искусность, способность самому найти единственно верное решение. Некоторые аналогии удивляют современного человека: Аристотель говорит о хорошем зрении, например, как о "добродетели глаза". Он утверждает, что добродетель всегда выбирает между избытком и недостатком, стремится к середине. Так, щедрость находится посередине между скупостью и расточительностью. "Среднее" в данном случае означает самое совершенное. За таким "техническим" пониманием добродетели, далеким от современного понимания добра, скрывается глубокая мысль. То, что природа "находит" естественным путем, человек должен искать сознательно, он должен постоянно контролировать свое поведение, искать свою, человеческую меру во всем, помнить, что он не животное, но и не Бог. "Середина" - это и есть собственно человеческое. Человек, говорит Аристотель, родитель не только своих детей, но и своих поступков. И порок, и воздержание зависят от нас. Аристотель выделил этические добродетели (добродетели характера) и дианоэтические (интеллектуальные: мудрость, разумность, благоразумие). Этические добродетели связаны с привычками, дианоэтические требуют специального развития.

Благо человека совпадает с общественным благом ("Политика"). Государство - это вид общения между людьми. Нельзя сводить роль государства только к организации хозяйственного обмена. Государство возникает как общение ради благой жизни. Человек не может существовать вне государства, он существо политическое, общественное. Однако, в отличие от Платона, Аристотель не столь пренебрежительно относится к частной собственности. Человеку свойственна любовь к себе. Чтобы это чувство не переродилось в эгоизм, необходимо любить в себе разумное начало. Такие "себялюбцы", любя великое и прекрасное для себя, способны жертвовать жизнью ради отечества.

В состав государства входят земледельцы, ремесленники, торговцы, наемные рабочие, военные. Прав гражданства, по мнению Аристотеля, не должны иметь не только рабы, но и все низшие классы, кроме воинов и тех, кто входят в законосовещательные органы. Только эти последние группы думают не только о собственной пользе, но и об общественном благе. Они имеют право на досуг - главную социальную ценность.

Средний элемент, "средний класс" есть, по Аристотелю, основа для наилучшего общения людей в государстве. Граждане со средним достатком не стремятся к чужому, как бедняки, им не завидуют богатые.

Формы государственного правления Аристотель делит на правильные и неправильные: в правильных власть руководствуется общественной пользой, в неправильных - личной выгодой. Среди правильных форм Аристотель выделяет монархию, аристократию и политик). Монархия (царская власть) - власть одного, первая и самая "божественная". Аристократия - это правление немногих "лучших". Полития - правление большинства или тех, кто представляет интересы большинства и владеет оружием. Средний класс - основа политии. Эти правильные формы правления могут вырождаться в неправильные. Монархия вырождается в тиранию. Тиран не заботится о благе подданных, он враг добродетели, лишающий людей энергии, желания отстаивать общее благо. Аристократию может сменить олигархия - господство богатых. Полития может выродиться в демократию - господство большинства, состоящего из бедняков. И те и другие используют государство в своих своекорыстных интересах.

С IV века до н.э. начинает складываться так называемая эллинистическая философия. В узком смысле к эллинистическому периоду относят IV век до н.э. и начало I века нашей эры. Завоевания Александра Македонского приводят к утрате греческими государствами политической самостоятельности, однако духовное лидерство греческой культуры сохраняется. В широком смысле к периоду эллинизма можно отнести и греко-римскую философию первых веков нашей эры. Прежде всего к эллинистической философии относят стоицизм, эпикуреизм, скептицизм. Позже появляются неоплатонизм и гностицизм. Эпикуреизм возникает в IV-III веках до н.э. и существует вплоть до IV века н.э. Родоначальник - Эпикур (341-270 гг. до н. э), основатель "сада Эпикура", замкнутого содружества. Над входом в "сад" была надпись, согласно которой удовольствие именовалось высшим благом. Счастье для Эпикура - это служение себе, это самодостаточность индивида. Вершина счастья - безмятежный покой, полное отсутствие страдания. "Живи незаметно", говорил Эпикур, только в этом случае возможно достижение счастья. Отсутствие страданий тела и души как предел удовольствия достижимо с помощью разума. Философия как выражение разума становится "практической" философией. Главным вопросом становится вопрос "как жить? ", как найти ту жизненную основу, которая поможет избежать страха - всеобщей формы человеческого страдания. Неискоренимая двойственность эпикуреизма - выдвижение в нем на первый план человеческой субъективности и одновременно "умаление" человека - отразилась и на понимании философии. Без философии невозможно достичь счастья, однако философия всегда выходит за рамки этой "практической" задачи - она сомневается, пробуждает в человеке неосуществимые желания. В этом случае необходимо отказаться от философии, ибо благоразумие и покой - дороже.

Человек стремится к удовольствиям различного рода. Есть удовольствия неестественные и не необходимые (жажда славы, стремление к власти). Существуют удовольствия естественные, но не необходимые (изысканные яства, красивая одежда). Этих удовольствий следует избегать, ибо они вызывают в душе пагубное для человека волнение. Стремиться же надо только к естественным и необходимым удовольствиям (утоление голода, жажды, спасение от холода и непогоды). Такие ограниченные "удовольствия" избавляют человека от многих ненужных волнений, делают его независимым, ничто не возмущает его покой. Нужно также различать удовольствия пассивные и активные. Процесс еды - удовольствие активное, много ценнее пассивное удовольствие, успокоение после еды. Также и любовь как активное наслаждение надо предпочесть дружбе - удовольствию пассивному.

Но даже если слава, власть, любовь, политика, изысканные одежды и обильный стол перестали манить к себе человека, остается страх человека перед неизбежностью смерти, перед природной необходимостью, перед наказанием за неправедную жизнь. Это лишает его невозмутимости, ведет к страданию. Но и в этом случае философия помогает человеку справиться со своими страхами. Смерть, говорит философия, это всего лишь ничто. Пока ты жив, ее нет, когда же ты мертв, она для тебя также не существует. Не стоит также бояться и наказания богов. Боги не управляют миром, они - идеал для человека, а идеал - это абсолютное блаженство, покой. Ничто не может нарушить этого состояния, поэтому контакт с человеческим миром для них исключен. Не надо бояться и превратностей судьбы, природной необходимости.

Эпикур и его последователи, обосновывая возможность избавления человека от этих "трех страхов", ссылались на атомистическую доктрину. Все состоит из атомов, душа также материальна, следовательно, смертна. Поэтому стремление к бессмертию бессмысленно. Боги, также имеющие подобие тела, занимают особое, изолированное от человека между мировое пространство. Возможность человека "уклониться" от оков необходимости Эпикур связывает с возможностью самих атомов отклоняться от прямолинейного движения. Свобода заложена в самих основаниях мира, но это свобода "ухода", отклонения, случайности. В этом пункте особенно ярко видна двойственность эпикуреизма, двойственность эллинистической философии в целом. Стремление отстоять свою самостоятельность перед лицом необходимости, природы человек выражает с помощью тех же аргументов "от природы". С помощью свободы-случайности человек готов "обыграть" природу-случайность. Хотя нити, связывающие человека с природой, социумом, ослабли, он все же не решается окончательно их порвать.

Скептицизм (от греч. исследующий) основан Пирроном (IV в. до н. э). Скептицизм просуществовал вплоть до III века н.э. Скептики одно время стояли во главе платоновской Академии. Видный представитель позднего скептицизма - Секст Эмпирик. Невозмутимость, покой, безмятежность, предельный случай которых - смерть (абсолютный покой), также являются идеалом для скептиков. Главный противник человека, ищущего покоя, не столько его собственные вожделения, не в меру развитые потребности, как считали эпикурейцы, но его тяга к знанию. Познание - разрушительная сила. Всякие утверждения и отрицания вредны. Тот, кто хочет достигнуть счастья, стремится ответить на следующие вопросы: из чего состоят вещи, как к ним относиться, какую выгоду мы получим от этого. На первый вопрос ответ невозможен. Ответом на второй вопрос будет воздержание от всяких суждений о вещах. В результате мы достигнем основной "выгоды" - покоя, таков ответ на третий вопрос. Надо просто отдаться жизни, "следовать жизни без мнения", надо отказаться от философии. Образ такого безмятежного, немыслящего человека, плывущего по течению, только отдаленно напоминает человека. Однако скептики сами внесли определенный вклад в изучение познавательной деятельности. В русле скептицизма разрабатывались идеи вероятностного характера наших знаний, анализировался ряд логических процедур.

Стоицизм (название связано с афинским портиком) возник в конце IV века до н.э. и просуществовал до III века н.э. В течении стоицизма принято выделять три периода: Древняя Стоя (Зенон, Клеанф, Хрисипп), Средняя Стоя (Посидоний), Поздняя Стоя (Эпиктет, Сенека, Марк Аврелий).

Двойственность, противоречивость эллинизма рельефно проявляется в стоицизме. Этика непосредственно соседствует с "физикой", учением о природе. Человеческая субъективность становится коррелятом Космоса, волюнтаризм (от лат. voluntas - воля) соседствует с фатализмом (от лат. fatalis - роковой). Согласно стоикам, Бог не отделен от мира, он наполняет мир, как мед пчелиные соты. Но это не личный Бог, это и огонь, и душа, и логос. Бог - пневма, огненное дыхание, пронизывающее мир. Мир - это единый организм, части его - "органы" - не ведают единого плана строения этого организма, он для них выступает как судьба, слепой и неотвратимый рок. Мир един, гармоничен, целостен, он наделен смыслом и подобием самосознания, он как бы постоянно погружен в себя, сосредоточен на себе, занят самоуглублением.

Человек, чтобы быть достойным прекрасного и гармоничного целого, должен во всем следовать природе - отрешиться от житейских волнений, хаоса жизни, уйти в себя. Идеальное состояние мудреца - апатия (от греч. - отсутствие страданий, бесстрастие). В результате длительного самовоспитания мудрец становится способным управлять собой, следовать лишь разуму. Он не должен радоваться тому, чему радуются все, и не должен печалиться по поводу утраты имущества, болезни, даже собственной смерти. Идеал мудреца для стоиков - Сократ, спокойно принявший собственную смерть. Если мудрец не может упорядочить жизненный хаос, он должен добровольно уйти из жизни. Не только чувство любви, но и дружба не должна нарушать его спокойствие. Сочувствие не должно нарушать стоическую апатию. Мудрец добровольно повинуется року, неразумного же судьба тащит. Никакая внешняя сила не может лишить человека права свободногопринятия решения. Не во власти человека отменить смертный приговор, но он может выслушать его достойно. Все, что совершает человек, он должен делать осознанно и по собственной воле; в этом и заключается высшая добродетель, в этом он становится подобным Богу-логосу. Прежде всего человек должен осознать, что он причастен мировому логосу, он - часть целого. Его естественное стремление к самосохранению должно трансформироваться в идею блага социального целого, идею мирового государства - космополиса. Душа человека, причастная Богу-логосу, после смерти покидает человека и сливается с мировым целым, к чему осознанно должен стремиться мудрец в течение всей жизни.

Философия неоплатонизма (III-VI вв. н. э) возникает как развитие и систематизация идей Платона. Однако взаимодействие с философскими школами этого периода, сложные взаимоотношения с христианством придают неоплатонизму особую философскую значимость. Деятельность этой философской школы была прекращена в 529 году, когда император Юстиниан издал декрет о закрытии языческих философских школ. Неоплатонизм представлен такими именами, как Плотин, Прокл, Порфирий, Ямвлих, Гипатия и др.

Первоначало неоплатонизма, исходное первоединство, Бог недоступен разуму, он "сверхбытиен". Постичь это Единое можно, только встав на путь апофатизма - абсолютной отрицательности, осознания невозможности приписать Единому какие-то конкретные свойства. Постичь это первоединство можно только путем мистического экстаза, исхождения из тела. Единое можно представить в виде источника света, излучения, истечения которого ("эманация") и есть путь творения разнообразных сфер бытия, находящихся в строгом соподчинении. Убывание света - нарастание тьмы и хаоса. Творение мира не есть целенаправленный процесс, Единое не похоже на Бога-творца христианства. Вторая нижестоящая ступень - это умопостигаемое бытие, это Ум. Он раздваивается на субъект и предмет. Одна сторона обращена к Единому, другая направлена вниз, на многое. Ум заключает в себе как бы чистую структуру мира многого. Следующая ступень эманации - Мировая Душа. Она также имеет две стороны, одной она обращена к Уму, другой - к чувственному миру, к Природе. Душа относится к идеям как внешним по отношению к ней, она существует во времени, но нематериальна, она является источником изменений. Природа своей высшей стороной выступает как затененная сторона души, низшая же ее сторона рождает материю. Материя - это угасание света, исходящего от Единого, это недостаток добра, тепла. Материя не ведет абсолютно самостоятельное существование, о ней можно говорить только как об абсолютном недостатке света. Душа человека также имеет две стороны, также стремится к свету и может упасть во мрак.

Древние греки объективировали основные философские категории, основные типы философского мышления. В Греции было почти все. Но "добродетели" античной этики никак не могли стать "добром", "свобода" никак не могла отделиться от "необходимости". В греческой философии была и категория "иного", "инобытия", ставшая одной из центральных в современной философии. Однако это "иное" было присуще первоначалу, не было человеческой характеристикой. В греческой философии, в отличие от более поздних периодов, человек не казался себе "царем природы", что не так уж плохо. Но в античной философии не было и Абсолютной Личности - Бога. Абсолютен лишь Космос - чувственно осязаемый, живой, одушевленный. Греки не могли подойти к человеку как к неприродному, "неестественному" существу, как к личности. Хотя саму природу они наделяли человеческими характеристиками, антропоморфизировали ее, но человек эти свои отчужденные характеристики воспринимал натуралистически, как природные. Вот почему можно согласиться с Х. Ортегой-и-Гассетом, который сказал, что хотя Европа до сих пор околдована Грецией, но "наше ученичество у греков кончилось: греки не классики, они просто архаичны - архаичны и, конечно же... всегда прекрасны... Они перестают быть нашими учителями и становятся нашими друзьями. Давайте станем беседовать с ними, станем расходиться с ними в самом основном".

2. Проблемы Истины в теории познания

Теория познания (или гносеология, философия познания) - это раздел философии, в котором изучаются природа познания и его возможности, отношение знания к реальности, выявляются условия достоверности и истинности познания.

Теория познания изучает всеобщее в познавательной деятельности человека безотносительно к тому, какова сама эта деятельность: повседневная или специализированная, профессиональная, научная или художественная.

В этом отношении некорректно отождествление теории познания с эпистемологией (теорией научного познания), допускаемое в ряде философских публикаций, в том числе в "Философском энциклопедическом словаре". Широко распространено такое отождествление в современной западной философской литературе. Однако целесообразно разграничивать эти понятия, связывая эпистемологию только с анализом научного познания и включая ее в гносеологию. Здесь мы присоединйемся к мнению А.И. Ракитова о том, что научное познание мира обладает целым рядом специфических черт, которых мы не находим в обыденном, художественном, религиозном и ином познании; а поскольку исследования познавательных процедур и операций, критериев и способов образования абстракций, осуществляемых в научной деятельности, представляют для теории познания исключительный интерес, постольку в ней целесообразно выделить особый уровень или раздел, в котором будут сосредоточены проблемы собственно научного познания - эпистемологию ("Философские проблемы науки. Системный подход".М., 1977. С.23 - 24). К числу понятий, относящихся к эпистемологии, можно отнести понятия эмпирического и теоретического уровней познания, понятия стиля научного мышления, метода научного познания и т.п. Все они являются также и понятиями теории познания.

Конвенционализм как система мировоззренческих взглядов и принципов научного познания широко распространился в последние десятилетия в западной философии, а также в логике и методологии науки. С конвенционалистскими установками выступали К. Поппер, И. Лака-тос, П. Фейерабенд и многие другие ученые. Основоположник неорационализма французский философ Г. Башляр (1884 - 1962) разделял мир на "естественную реальность" и "техническую реальность". В практике, практических действиях, полагал он, субъект включается в "естественную реальность", творит новую по принципам разума через опредмечивание идей. В процессе преобразующей практики субъект, однако, не выявляет никаких черт естественной реальности, а раскрывает "формы", "порядок", "программы", развернутые в "технической реальности". Этот мир и познаваем.

Краткий обзор перечисленных выше концепций убеждает, что в них вовсе не отрицается возможность познания мира вообще или феноменологической его стороны, данной в ощущениях или рассудке человека, да и нелепо, видимо, полагать, будто найдутся философы, в прямом смысле слова отрицающие возможность познания каких-то, хотя бы самых очевидных, сторон объектов мира.

Через всю проблематику гносеологии в явном или неявном виде проходит конфронтация агностицизма и гносеологического реализма; противоборство этих позиций присутствует и в современной теории познания. Проблема "Что я могу знать? " составляет внутренний стержень всех проблем современной гносеологии: "Каковы познавательные способности человека? ", "Каковы критерии отграничения истины от заблуждения? ", "Каковы возможности научного познания? " и др.

Многовековая история философии свидетельствует о том, что отправной точкой гносеологии был и остается вопрос "Что такое истина? ".

Проблема истины является ведущей в философии познания. Все проблемы философской теории познания касаются либо средств и путей достижения истины (вопросы чувственного и рационального, интуитивного и дискурсивного и др.), либо форм существования истины (понятий факта, гипотезы, теории и т.п.), форм ее реализации, структуры познавательных отношений и т.п. Все они концентрируются вокруг данной проблемы, конкретизируют и дополняют ее.

Понятие истины относится к важнейшим в общей системе мировоззренческих проблем. Оно находится в одном ряду с такими понятиями, как "справедливость", "добро", "смысл жизни".

От того, как трактуется истина, как решается вопрос, достижима ли она, - зависит зачастую и жизненная позиция человека, понимание им своего назначения. Примером тому может служить свидетельство нидерландского физика, создателя классической электронной теории X.А. Лоренца. Говоря в 1924 г. о развитии своей научной деятельности, приведшей к электронной теории, он, в частности, заявил, что видел в квантовом атоме неразрешимое противоречие, которое приводило его в отчаяние. "Сегодня, - признавал он, - утверждаешь прямо противоположное тому, что говорил вчера; в таком случае вообще нет критерия истины, а следовательно, вообще неизвестно, что значит наука. Я жалею, что не умер пять лет тому назад, когда этих противоречий не было (цит. по: Иоффе А Ф. "Развитие атомистических воззрений в XX веке" // "Памяти В.И. Ленина".М. - Л., 1934. С.454). Этот факт показывает то драматическое положение, в котором порой оказываются ученые, переживающие смену одной теории другой и сталкивающиеся с необходимостью отказа от прежних теорий, считавшихся истинными.

Проблема истины, как и проблема смены теорий, не такая уж тривиальная, как может показаться с первого взгляда. В этом можно убедиться, вспомнив атомистическую концепцию Демокрита и ее судьбу. Ее главное положение: "Все тела состоят из атомов, атомы неделимы". Является ли оно с позиций науки нашего времени истиной или заблуждением? Для квалификации ее в качестве истины как будто нет оснований: современная наука доказала делимость атомов. Ну а является ли она заблуждением? Если считать ее заблуждением, то не будет ли это субъективизмом? Как может какая-либо концепция, подтвердившая свою истинность на практике (а таковой и была атомистическая концепция Демокрита), оказаться ложной? Не придем ли мы в таком случае к признанию того, что и сегодняшние теории - социологические, биологические, физические, философские - только "сегодня" истинные, а завтра, через 10 или 100, 300 лет будут уже заблуждениями? Так чем же мы сегодня занимаемся: не заблуждениями ли, не их ли созданием, развертыванием? Не будет ли здесь произвола, волюнтаризма? Получается, что мы приходим к оправданию открытой конъюнктурщины. Поскольку мы этого делать не хотим, постольку альтернативное утверждение - что концепция Демокрита есть заблуждение - тоже приходится отбросить. Итак, атомистическая концепция античного мира, да и атомистическая концепция XVII - XVIII вв., не истина и не заблуждение.

Так что же такое истина?

Имеются разные понимания истины. Вот некоторые из них: "Истина - это соответствие знаний действительности"; "Истина - это опытная подтверждаемость"; "Истина - это свойство самосогласованности знаний"; "Истина - это полезность знания, его эффективность"; "Истина - это соглашение".

Первое положение, согласно которому истина есть соответствие мыслей действительности, является главным в классической концепции истины. Она называется так потому, отмечает Э.М. Чудинов, что оказывается древнейшей из всех концепций истины: именно с нее и начинается теоретическое исследование истины. Первые попытки ее исследования были предприняты Платоном и Аристотелем. Классическое понимание истины разделяли Фома Аквинский, П. Гольбах, Гегель, Л. Фейербах, Маркс; разделяют его и многие философы XX столетия.

Этой концепции придерживаются и материалисты, и идеалисты, и теологи; не отвергают ее и агностики; среди приверженцев классической концепции истины имеются и метафизики, и диалектики. Она очень солидна по своему представительству. Различия внутри нее проходят по вопросу о характере отражаемой действительности и по вопросу о механизме соответствия.

Иногда говорят: классическое определение истины (через "соответствие", "верное" или "адекватное" отражение) тавтологично. На наш взгляд, правы те, кто считает полезными и такие определения-тавтологии, поскольку они играют роль разъяснений значений менее знакомых слов через слова, значения которых интуитивно более ясны.

Термин "адекватное" ("верное") отражение применительно к мысленным образам может быть конкретизирован через понятия изоморфизма и гомоморфизма. Д.П. Горский, И.С. Нарский и Т.И. Ойзерман отмечают, что верное отображение как мысленный образ, возникающий в результате познания объекта, есть:

1) отображение, причинно обусловленное отображаемым;

2) отображение, которое находится в отношении изоморфизма или гомоморфизма по отношению к отображаемому;

3) отображение, в котором компоненты, находящиеся в отношении изоморфизма или гомоморфизма к компонентам отображаемого, связаны с последним отношением сходства. Всякое верное отображение (как мысленный образ) находится в указанных отношениях с отображаемым и поэтому может быть охарактеризовано как истинное. Предикат "истинный" выступает, таким образом, как некоторое сокращение для описания отображений, отличающихся указанными выше свойствами. Этим оправдано традиционное определение понятия истины.

Современная трактовка истины, которую разделяет, по-видимому, большинство философов, включает в себя следующие моменты. Во-первых, понятие "действительность" трактуется прежде всего как объективная реальность, существующая до и независимо от нашего сознания, как состоящая не только из явлений, но и из сущностей, скрывающихся за ними, в них проявляющихся. Во-вторых, в "действительность" входит также и субъективная действительность, познается, отражается в истине также и духовная реальность. В-третьих, познание, его результат - истина, а также сам объект понимаются как неразрывно связанные с предметно-чувственной деятельностью человека, с практикой; объект задается через практику; истина, т.е. достоверное знание сущности и ее проявлений, воспроизводима на практике. В-четвертых, признается, что истина не только статичное, но также и динамичное образование; истина есть процесс. Эти моменты отграничивают диалектическо-реалистическое понимание истины от агностицизма, идеализма и упрощенного материализма.

Одно из определений объективной истины таково: истина - это адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизводящее познаваемый объект так, как он существует сам по себе, вне сознания.

Характерной чертой истины является наличие в ней объективной и субъективной сторон.

Истина, по определению, - в субъекте, но она же и вне субъекта. Истина субъектна. Когда мы говорим, что истина "субъективна", это значит, что она не существует помимо человека и человечества; истина объективна - это значит, что истинное содержание человеческих представлений не зависит ни от человека, ни от человечества.

Некоторые "идеологи" полагают, что содержание истины зависит от классов и от времени. В 30 - 40-х годах в нашей стране внедрялось представление, будто существует "буржуазная физика" и "буржуазная генетика". Это явилось одним из оснований гонений на тех, кто поддерживал теорию относительности, хромосомную теорию наследственности.

Однако в соответствии с здравым смыслом и по исходному определению объективная истина внеклассова и надосторжна.

В.И. Ленин отмечал, что объективная истина это такое содержание человеческих представлений, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества; из этого утверждения, если быть последовательным, вытекало положение о независимости истины и от классов. В том же ключе следовало бы делать вывод и из утверждения, что соответствия теории денежного обращения с практикой Маркса "не могут изменить никакие будущие обстоятельства" Положение о внеклассовом, надысторичном характере объективной истины нисколько не нарушает того, что имеются истины, выражающие интересы классов, что истина определенным образом связана с полезностью знаний и что сама истина изменяется со временем в смысле своей полноты, степени отражения сущности материальных систем и их проявлений.

Именно по этой причине - внеклассовости и надисторичности - и атомистическая концепция Демокрита в своей основе истинна; материальные тела действительно состоят из атомов, а атомы неделимы. Хотя атомы и оказались иными, чем это представлялось в античности, хотя и была доказана впоследствии делимость атомов (кстати, при критике метафизического положения XVII - XVIII вв. о неделимости атомов забывают, что атомы целостны и действительно неделимы в определенных пределах при определенных условиях; на этом основана, в частности, вся химия), все же данная концепция соответствовала и соответствует своему уровню состояния практики, пусть примитивному, обыденному, но вполне определенному опыту. В этих границах она истинна. Иное дело, что данный уровень опыта и представление о неделимости атомов были в то время абсолютизированы, и в положении "Все тела состоят из атомов, атомы неделимы" не только не содержалось оговорки - "при таких-то условиях", но, более того, полагалось категорическое "атомы неделимы при всех условиях".

Как видим, к оценке научных концепций в плане "истина" или "заблуждение" нужно подходить при строгом соблюдении требования соотносить их содержание с конкретным, или отражаемым, предметом, его элементами, связями, отношениями. Если такое соответствие налицо и при фиксированных (а не любых) условиях воспроизводится, то это означает, что мы имеем дело с достоверным объективно-истинным знанием в полном его объеме или (как в случае с атомистической концепцией Демокрита) с достоверностью, истинностью в главном его содержании. В последнем случае сама концепция в гносеологическом плане есть истина плюс заблуждение (что выявляется ретроспективно, с точки зрения нового уровня развития практики).

Из понимания истины как объективной, не зависящей от индивидов, классов, человечества, следует ее конкретность.

Конкретность истины - это зависимость. знания от связей и взаимодействий, присущих тем или иным явлениям, от условий, места и времени, в которых они существуют и развиваются. Реализацию принципа конкретности можно было видеть из приведенного только что примера с атомистической гипотезой. Пример, нередко приводимый в литературе: утверждение "вода кипит при 100 градусах Цельсия" правильно при наличии нормального атмосферного давления (760 мм ртутного столба) и неправильно при отсутствии этого условия. Еще пример, из области социального познания; он касается оценки марксизма французским экзистенциалистом Ж. -П. Сартром. "Марксизм, - писал он, - был самой радикальной попыткой прояснения исторического процесса в его тотальности". Именно поэтому "марксизм остается философией нашего времени: его невозможно превзойти, так как обстоятельства, его породившие, еще не исчезли". Изменение же капитализма, переход его в монополистический, а затем и в постмонополистическую форму требует, конечно, и соответствующего изменения социальной, экономической теории капитализма.

В понятие конкретной истины включается указание на время. Имеется в виду время существования объекта и момент или период его отражения субъектом. Если же "время объекта" или "время субъекта" меняется, то знание может потерять свою объективность.

Таким образом, абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Конкретность включается в объективную истину. Вследствие этого понятие истины неотъемлемо от ее развития, от понятия творчества, необходимого для дальнейшей разработки и развития знания.

Объективная истина имеет 3 аспекта: бытийственный, аксиологический и праксеологический.

Бытийственный аспект связан с фиксацией в ней бытия как предметно-субстратного, так и духовного (в последнем случае - когда объектом познания индивида становится духовный мир другого человека, установленные теории, система догматов и пр). Само же это бытие является данным субъекту как объект, т.е. как объективная реальность, хотя и сопряженная с субъектом, но находящаяся вне субъекта познания. Сама истина обретает собственное бытие. В.С. Соловьев отмечал: "Истина заключается прежде всего в том, что она есть, т.е. что она не может быть сведена ни к факту нашего ощущения, ни к акту нашего мышления, что она есть независимо от того, ощущаем ли мы ее, мыслим ли мы ее или нет... Безусловная истина определяется прежде всего не как отношение или бытие, а как то, что есть в отношении, или как сущее" (Соч. в двух томах. Т.1.М., 1988. С.691). Бытийственный, или онтологический, аспект истины подчеркивался и П.А. Флоренским в его фундаментальном труде "Столп и утверждение истины". "Наше русское слово "истина", - пишет он, - сближается с глаголом есть ("истина" - "естина")... "Истина", согласно русскому о ней разумению, закрепила в себе понятие абсолютной реальности: Истина - "сущее", подлинно-существующее... В отличие от мнимого, не действительного... Русский язык отмечает в слове "истина" онтологический момент этой идеи. Поэтому "истина" обозначает абсолютное самотождество и, следовательно, само-равенство, точность, подлинность. "Истый", "истинный", "истовый" - это выводок слов из одного этимологического гнезда" ("Столп и утверждение истины". Истина - это "пребывающее существование"; это - "живущее", "живое существо", "дышущее", т.е. владеющее существенным условием жизни и существования. Истина, как существо живое по преимуществу, - таково понятие о ней у русского народа... Именно такое понимание истины и образует своеобразную и самобытную характеристику русской философии".

Аксиологический аспект истины состоит в нравственно-этической, эстетической и праксеологической ее наполненности, в тесной связи с смыслом жизни, с ее ценностью для всей, в том числе практической деятельности человека. Наличие такого момента в истине мы уже видели из приведенного выше факта, касающегося биографии физика X.А. Лоренца. Само понятие "истина" в русском языке неотрывно от понятия "правда". Вл. Даль в "Толковом словаре живого великорусского "зыка" замечает: правда - это истина на деле, истина во благе, честность, неподкупность, справедливость; поступать по правде значит поступать по истине, по справедливости; правдивость, как качество человека или как принадлежность понятия, рассказа, описания; полное согласие слова и дела, истина (т. III.М., 1980. С.379). Истина - противоположность лжи; все, что верно, подлинно, точно, справедливо, что есть; все, что есть, то истина. Ныне слову этому отвечает и правда, хотя вернее будет понимать под словом "правда" правдивость, справедливость, правосудие, правоту. Истина относится к уму и разуму, а добро или благо к любви, нраву и воле.

Нацеленность истины на практику, праксеологический аспект истины специально рассматривается в ряде работ по теории познания. Наиболее содержательной в этом плане является книга Б.И. Липского "Практическая природа истины" (Л., 1988). Он указывает на то, что истина есть характеристика определенного отношения между идеей и предметом и поэтому должна включать в себя как объективное знание о свойствах предмета, так и субъективное понимание возможностей его практического употребления. Человек, располагающий истиной, пишет он, должен иметь четкое представление не только о свойствах данного предмета, но и возможностях его практического использования. Практика удостоверяет истину лишь для того, чтобы эта удостоверенная истина могла служить дальнейшему развитию практики. Отсюда - определение понятия истины: истина есть "содержание человеческого сознания, соответствующее объективной реальности и выступающее теоретической основой ее преобразования для достижения субъективной цели".

Наличие праксеологического аспекта в содержании понятия "истина" дает основание, как видим, для своеобразного определения этого понятия. Так понимать истину, конечно, можно, как возможны и некоторые другие ее определения. Однако, нужно видеть и узость этого определения, которая состоит и в неопределенности вводимого термина "теоретическая основа" и в игнорировании целого пласта знания, находящегося вне практики. В последнем случае имеются в виду многие области знания, как например, в описательной биологии, которые лишь отражают объекты в простом наблюдении (вне практики) и непосредственно не нацелены на обеспечение новых циклов практики.

Итак, мы рассмотрели три аспекта истины. Среди них ведущим, основным является бытийственный аспект. Хотя определений понятий "истина" имеется множество (и они имеют право на существование), все же исходным является то, которое непосредственно касается его бытийственной сути; оно приведено в начале данного раздела. Его модификацией является следующее: истина есть соответствие субъектных представлений объекту (реальности). Поскольку представления субъекта как индивида могут носить конкретно-чувственный или мысленно-абстрактный характер, постольку можно дать такое определение: истина есть соответствие конкретно-чувственных и понятийных представлений объекту.

Такое определение понятия "истина" предполагает, между прочим, вполне однозначный и положительный ответ на вопрос, а относится ли "истина" также к чувственному познанию действительности?

Нередко встречается мнение, будто истина соотносима только с понятиями и с понятийным мышлением. Не соглашаясь с этой точкой зрения, М.Н. Руткевич справедливо замечает, что истина как соответствие объекту есть общая характеристика любого гносеологического образа. "Истина" относится и к чувственному познанию. Но поскольку противоположность объективного и субъективного, соответствующего объекту и не соответствующего ему, развертывается в мышлении в противоположность истины и заблуждения, постольку "заблуждение" (в отличие от "ложного") обычно употребляется применительно к мысли. Действительно, чтобы "заблуждаться", надо "искать", чтобы искать, надо иметь известную свободу выбора, а она появляется вместе с относительной самостоятельностью мышления. В ощущениях и восприятиях свободы выбора нет, поскольку они есть результат непосредственного взаимодействия органов чувств с вещами.

Положение о применимости понятия истинности к ощущениям отстаивают А. И - Уемов, П.С. Заботин и некоторые другие. А.И. Уемов пишет: "Если мы не считаем ощущения единственной реальностью и полагаем, что вне нас существует материальный мир, который так или иначе отображается в ощущениях, то вопрос об истинности или ложности чувственных данных является вполне законным. Если эти чувственные данные соответствуют отображаемой ими действительности, то они истинны, если искажают ее, то - ложны".

Поддерживая эту точку зрения, можно выдвинуть еще и такое соображение. В агностицизме, в некоторых его разновидностях основное внимание уделяется проблеме отношения ощущения к объекту. Сенситивная сторона субъектно-объектного взаимодействия чрезмерно субъективизируется вплоть до вывода о несоответствии ощущений свойствам объекта. Результатом такого хода мысли становится отгораживание субъектного мира от сущности материальных систем, воздействующих на субъект.

В этом плане изучение того, в каком отношении находятся ощущения к внешнему материальному миру, имеет не только частнонаучное, но и гносеологическое значение. Встает проблема первичных и вторичных качеств, своеобразия и познавательной роли "вторичных" (диспозиционных) качеств. Различие между ними как раз и фиксируется в понятиях теории истины ("истинное", "изоморфное", "гомоморфное", "правильное", "совпадение", "соответствие" и т.п.).

Можно, конечно, применять к ощущениям понятие "правильное" ("неправильное"), особенно если речь идет об ощущениях животных. Но применение понятия "объективная истина" к человеческим ощущениям лишь подчеркивает человеческое существо отражательного процесса на уровне органов чувств, его предметно-деятельностную, социальную, конкретно-историческую природу.

Интересные перспективы обещает исследование более широкого феномена "невербальной истины". Так, В.И. Свинцов замечает: "Конечно, можно легко отгородиться от рассматриваемой проблематики декларацией тезиса, что суждение есть единственный минимальный носитель истины и лжи. Однако такой "стерильный" подход к истине, вероятно, оправдан лишь для формальной логики с ее специфическими задачами и методами... С общегносеологической точки зрения более привлекательным представляется широкий взгляд на эту проблему, допускающий многообразие форм адекватного (неадекватного) отражения действительности, включая и такие способы выражения и передачи истины и лжи, которые не обязательно связаны с вербальным поведением субъекта".

Литература

Бердяев Н. Философская истина и интеллигентская, правда. // Вехи, М., 1995.

Зиммель Г. Философия культуры. М., 1996.

Философия Учебник для вузов под редакцией П.П. Апрышко