Роль церкви в политике российского государства

Роль церкви в политике российского государства

(назад к феодализму)

В те времена, как у всех на глазах безобразно влачилась

Жизнь людей под религии тягостным гнётом,

С областей неба главу являвшей, взирая оттуда

Ликом ужасным своим на смертных, поверженных долу.

Эллин впервые один осмелился смертные взоры

Против неё обратить и отважился выступить против.

Лукреций (99-55 до Р.Х.).

Чтобы понять роль церкви в политике российского государства нужно понять, что это за политика и в чем церковь удовлетворяет интересы этой политики.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Была у меня знакомая артистка. Всю жизнь воодушевляла массы: на фронте, после войны, при Хрущеве, Брежневе. Рассказывала, что жила всю жизнь очень бедно. В юности она дружила с очень красивой девушкой. И вот эта девушка где-то и как-то вольно и критически высказалась о власти. Ее осудили на 10 лет лагерей, откуда она вернулась, потеряв от цинги зубы, и можно сказать старухой.

Когда я учился в институте, я получил урок не НАУЧНОГО (как нас учили в институте), а РЕАЛЬНОГО коммунизма. Профорг группы стал распостранять марки ДОСААФ. Как-то было принято всегда их покупать, но в этот раз я почему-то подумал: я за содействие армии и флоту, но раз общество добровольное, то моё право на отказ покупать марку вполне законно. К моим мыслям присоединился еще один студент, вместе с которым мы указали профоргу на слово «добровольное» и вместе отказались покупать марку. Профорг пригрозил нам: потом не обижайтесь. Сессию мы сдали на 4 и 5, но стипендию нам не дали, сославшись на какие-то мелкие прегрешения. Так, не заплатив 10 коп., мы лишились 240 руб.

Ясно было, что нас воспитывали. Вопрос – чему и зачем? Лично я сделал вывод, что принцип самоуправления, столь важный в теории строительства нового общества, не действует, а вместо него действует принцип указаний сверху. Урок учил не связываться, не спорить с системой, не верить тому, что написано; мириться с несоответствием, и помалкивать. Нас учили признанию своего бесправия.

Вся эта история происходила на фоне высоких принципов строительства коммунизма. Как этот коммунизм строить, никто не понимал, но все обязаны были показывать как они в него верят. Поэтому с прохладцей, но верили – куда деваться, раз того требует карьера. Сталинские репрессии научили закономерности. Люди, которые слались, не имели собственного мнения или тщательно его скрывали, дожили до старости и умерли в собственной постели. А людей, которых эта же самая ханжеская система учила свободе, ответственности, честности, принципиальности и правде, и которые хотели реального достижения того, чему учат, отправляли в лагеря.

Мой поступок с взносами был в некоторой степени связан с такого же рода дотошностью. Я в то время хотел не слепо, а лично понять, что у нас за политика и можно ли достичь этого светлого будущего – коммунизма, к которому нас вела КПСС. Я специально ходил в библиотеку и читал подписки журнала «Научный коммунизм». Занимался специально в школе лектора в секции с таким же названием. Правда школа работала чисто формально. И я, похоже, был единственным студентом, который числился в ней не ради галочки несения общественной работы. И вот сижу я как-то в библиотеке, читаю какую-то очередную статью и думаю: какая чушь. Если они с такой теоретической базой пишут, что хотят что-то построить, то я вообще ничего не понимаю. Или это утопия или все это пишется только для карьеры.

Со всеми этими мыслями иду я к своему руководителю секции «Научного коммунизма». Мы к тому моменту достаточно сблизились, и он как раз лежал в больнице с камнями, а то бы разговора не получилось. И я его спрашиваю: вот ты – умный человек, и ты же понимаешь, то, что мы строим, это совсем не то, что написано в теории. А того, что написано явно не достаточно для того, чтобы вообще хоть что-то построить. Зачем ты этим занимаешься? И тут наступил момент истины, который оказался полным враньем. Он сказал, что он тоже хочет жить в трехкомнатной квартире. Его ответ меня потряс.

Действительно умный, начитанный человек, лектор, преподаватель ради решения чисто бытовых задач бессовестно парил подрастающее поколение идеями, в которые сам не верил. А был ли у него другой выход – идти в сторожа или грузчики и диссидентствовать, живя неизвестно где?

КОРОЛЬ УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!

Совковая идея была обречена. Дискредитировавшую себя теорию нужно было срочно заменить новой, увлекательной, ещё не апробированной или хорошо забытой. Переход власти в государстве к новой политике вовсе не означал, что появится новая бюрократия, которая будет делиться с массой, которую она этими идеями увлекла. До получения власти любая партия, обещает дать массе равенство с избранными. Став избранным, никто уже не хочет быть равным.

Грядущая перестройка поставила перед номенклатурой задачу создания идеологической надстройки пригодной для грядущей формы управления. Новый спектакль должен был признать ложь предыдущего, но сохранить изоляцию массы от власти и собственности.

Идеология является главнейшим инструментом удержания власти, которая не просто подчиняет волю одних людей воле других, а делает одних людей приверженцами (commitment) идеи, носителями которой являются управленцы. Интеллигенция помогает обеспечить "стихийное" согласие народных масс с тем направлением, которое навязывает обществу основная господствующая группа. Одним из наиболее важных моментов для любой группы, идущей к власти или стремящейся удержать власть, является «прикармливание» и подчинение себе традиционной интеллигенции.

Еще на заре перестройки (март 1988 г.) председатель Совета по делам религии К.С.Харчев сказал: «встают вопросы, что партии выгоднее - верующий в Бога, ни во что не верующий или верующий и в Бога и в коммунизм. Я думаю, что из двух зол выбирают меньшее. По Ленину, партия должна держать под контролем все сферы жизни граждан, а так как верующих никуда не денешь и наша история показала, что религия всерьёз и надолго, то искренне верующего для партии легче сделать верующим и в коммунизм. И тут перед нами встает задача: воспитание нового типа священника. Подбор и постановка священников - дело партии! Сейчас основная задача партии - это реальный контроль Церкви...».

Правящая обществом элита, применяет любые средства, чтобы нормы, на которые она опирается, выглядели солидно – либо они научны, либо коренятся в человеческой природе, либо даны самим Богом. В период рабовладельческой и феодальной общественно-экономических формаций функцию идеологии выполняла религия, а роль интеллигенции – духовенство. В религии идеология приобретает сильнейший инструмент, который состоит в том, что идеи управленцев сакрализуются, исходя вроде бы не от людей, а от самого Бога. «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению» (Рим.13.1-2). Условность данного тезиса видна из самой же Библии, согласно которой власть сначала гнала божьих пророков, а вслед за ними распяла и самого Христа, который сам, будучи ещё высшей властью, особой покорности этим самым «высшим властям» не оказывал.

Важным достоинством религиозной идеологии является её безответственность. Чиновник или политик больше всего боится принимать решения, за которые ему придётся отвечать. В религии человек не может в пределах земной жизни претендовать на обещанное, следовательно, и не может ни к кому предъявить претензий, т.к. Бог находится за пределами досягаемости. Верующий человек удобен власти тем, что склонен видеть причину своих бед и несчастий в действиях злых представителей того, а не этого мира.

Пример: к периоду, когда перестройка вступила в фазу приватизации общественной собственности, когда сгорали посредством банковского мошенничества вклады, обваливался рубль, церковь уже достаточно возродилась. Пастыри учили народ не завидовать, не осуждать, не заботиться что есть, что пить, во что одеться и не думать о завтрашнем дне, не думать о земном, временном, а больше - о небесном. За идеологическую поддержку определённые церковные структуры получили от приватизаторов земную награду в виде льготы на беспошлинный ввоз в страну акцизных товаров. А народ безропотно принял своё ограбление.

С появлением идеи единой Римской империи, появилась нужда в унифицированной идеологии. Языческое многобожие должна была сменить единая религия, которая бы насаждалась всему маргинальному миру, ещё не вошедшему в состав империи. Функцию этой идеологии суждено было выполнять христианству, которое несло в мир идею единого Бога всех народов.

Древнее христианство не имело ничего общего с автократической идеологией рабовладельческого государства, которая состоит в подавлении личности. Не прав и свобод, а именно личности, поскольку культура авторитарного общества строится на идее подчинения человека человеку. Народ нужен элите как для осуществления политических и экономических задач и как среда осуществления власти. Авторитаризму не нужны личности, авторитаризму нужны толпы. Не имеющие своего мнения, своей позиции, философии, взглядов и даже своего хотения. Покорные, послушные, управляемые, знающие своё место рабы.

Христос называл палестинских религиозных вождей лицемерами за то, что под маркой веры в Единого Бога и исполнения Его святой воли, они использовали естественную, но не просвещённую человеческую религиозность в личных корыстных целях. Притча о злых виноградарях (Мк.12,1-9) как раз о том, как каста жрецов под видом послушания Богу приводила народ к послушанию себе. За это Иоанн Креститель фарисеев и саддукеев называл порождениями ехидны (Мф.3,7-10). За эти обличения власть их казнила.

Апостолы Пётр и Иоанн сказали палестинским религиозным властям: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? (Деян.4,19). Идея Христа была очень гуманной. Каждый человек это раб Божий, а не человеческий. Человек есть творение Бога, и имеет от Бога дар свободы, которая состоит в том, что человек подотчётен не столько человекам, сколько своей совести, или другими словами Богу. Поэтому каждый человек перед своим Богом стоит и падает и судится внутренним голосом своей совести, а не винится людьми.

Изначальной задачей христианства было пробуждение в каждом человеке, независимо от его социального положения, личной ответственности за свою жизнь перед Богом. Ради воспитания подданных империи в интересах государственной идеологии пришлось пожертвовать чистотой православия. Это породило конфликт и привнесло в римскую религиозную идеологию неспокойный элемент, шедший ещё с Палестины и никак не вязавшийся с традиционной римской религиозностью.

Стояние за сохранение чистоты веры от примеси идеологии авторитарной власти первоначально выливалось в мученичество. В качестве исторических свидетельства этого противостояния можно привести трёхвековое гонение на христиан до Эдикта о веротерпимости 313 года, изгнание константинопольского патриарха Иоанна Златоуста, иконоборчество, учение о симфонии церкви и государства императора Юстиниана и т.д.

Насаждаемых государственной властью епископов нарекали кличками синодитов, мелкитов - царских людей. После Эдикта Церковь сохраняла свою независимость в лице монашества. Об этом, в частности, говорит то, что монашество IV века не совмещалось ни со священством, ни тем более с епископством. Со временем государство смирило и монашество. В епископы стали посвящать только монашествующих, причём епископ стал назначаться на кафедру, словно государственный чиновник. Созерцание беспристрастной истины продолжалось почитаться как добродетель в школе Платона. Но и её Св. император Юстиниан разогнал в 527 г.

На Западе Августин обосновал учение, что государство в христианской империи есть часть града Божьего и должно подчиниться Церкви во всех религиозных вопросах. В течение всех средних веков на протяжении конфликта между папством и империей, доктрины Августина оправдывали рост власти папства. На востоке, где император был могущественным владыкой, историческое развитие никогда не шло в этом направлении, и церковь осталась в значительно большем подчинении государству, чем на Западе.

Это давление облегчалось для государства тем, что внутри христианства начались разделения. В борьбе за влияние религиозные партии сами стремились залезть под крышу государства. Императора мало волновала чистота церковного учения. Он действовал по принципу «разделяй и властвуй». И отдавал привилегии той религиозной партии, которая лучше отвечала интересам власти.

Пример: Издав закон о веротерпимости (313г.) император Константин Великий освободил от повинностей не всех клириков кафолической церкви, а лишь тех «в которой предстоятельствует Цецилиан». Затем он возглавлял Первый Вселенский собор, будучи некрещеным. Победа партии православных на Первом Вселенском соборе совершилась не силой логических доводов, а указом императора. Позже император снова окружил себя арианами. А его сын Констанций на соборе 355 г. «потребовал от епископов прямо и решительно, чтобы они подписали осуждение Афанасия. Те заявили, что это будет против законов. «Чего я хочу, то вам и закон, – загремел на них император: ... Или повинуйтесь, или и вам быть в ссылке»» (Болотов III, стр.54).

Получение статуса официальной, легитимной, правильной церкви требовало сотрудничества с кесарем, а сотрудничество с кесарем требовало увода человека от стояния перед Богом к подчинению его человекам. До Миланского Эдикта о веротерпимости Церковь была свободна от несения каких-либо несвойственных ее природе функций. Были в церковной жизни разномыслия, но борьба за правильность мысли велась средствами рассуждения, а не подавления. Еретиков не ссылали в ссылки и не устраивали аутодафе. Всё это началось позже, когда приняв христианство в качестве государственной религии, власть делает духовенство (интеллигенцию) частью государственного аппарата.

Сначала Церковь сопротивлялась натиску государства. Где-то оно сдавало свои позиции. Например, были запрещены гладиаторские бои, человеческие жертвоприношения. Но, как пишет историк А.В.Карташев, оказавшись в крепких объятиях государства, косточки Церкви затрещали. Церковь постепенно вырисовывала образ человека спасающегося. И этот образ только внешне и выборочно напоминал образ Божий и в нем все больше прорисовывались свойства личности, пригодной власти рабовладельцев.

Христианство превратилось в религию страха. «Святые» демонстрировали миру примеры отречения от себя, самобичевания, борьбы с самостью. Низкая самооценка превозносилась как добродетель – «аки свиния лежит в калу, так и я служу греху». Неверие в себя и непризнание себя отводило человеку роль послушного раба. А жертва Христова ставила человека в роль вечного должника. Только церковь могла простить человеку неизгладимую вину, но за это она требовала безоговорочного послушания ей как матери. Всевидящее и везде присутствующее божественное око обязывало человека думать о вещах, которые он «должен», обязан делать. Собственный выбор, слышание собственных чувств, желаний подавлялись и рассматривались негативно, как похоти.

Послушание поддерживалось страхом, страх – наказанием. Это порождало желание выйти сухим из воды: повиниться перед Богом, который всё видит, и уйти от ответственности перед людьми, которые не всё видят.

Церковное учение перенесло идею спасения человека от духовного, материального и политического унижения с земли на небо, оставив верующим людям земное утешение в виде общности с себе подобными, страдающими ради обещаемого спасения в загробной жизни.

РУССКАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ИСТОРИОСОФИЯ

Князь Владимир, если верить летописному преданию об "испытании вер" в 986 г., принял христианство с Востока по причине величественности и красоты богослужения. Это была, конечно, не причина, поскольку католическая месса не уступает по красоте греческой. Хотя разделение церквей на восточную и западную совершилось только в 1054г., в летописи написано, что Владимир даже не пожелал слушать римлян, а сказал им: "Идите обратно: отцы наши не принимали веры от Папы".

Русские приняли христианство не вследствие разъясняющей апостольской проповеди, а под давлением великого князя, объявившего своими врагами всех несогласных троекратно погрузиться в Днепр. Даже митрополит Киевский Илларион отмечал, что киевляне приняли крещение в Днепре больше из страха.

«Иоакимовская летопись» повествует о христианизации русского города Новгорода слугами князя Владимира. Добрыня и Путята в городе, который не хотел их принимать, вместо того чтобы отрясти прах от обуви, устроили врагам великого князя «геенну огненную», не дожидаясь «приближения Царствия Божия». Очевидно, именно крещение сформировало в русском человеке очень характерную черту – почитание лица первично по отношению к почитанию закона. Почему св. князь Владимир пошел «другим путем», решив спасти Русь путем диктата: «Кто не сойдет за мною в Днепр, тот мне не друг»? Мотивом скорее был земной интерес - получение ярлыка от Константинополя на самодержавную власть.

Владимир Ленин через 900 лет после князя Владимира во многом повторил исторический опыт насильственного внедрения веры, изменив акцент на более земное «будущее». Его последователь Сталин, как и первый русский помазанник - царь Иван Грозный, реализовывали культ своей личности посредством организации поиска врагов, противодействующих порядку и наступлению «светлого будущего».

Образом государственного устройства Руси после крещения стала Византия. Владимир не заметил скрытых внутренних болезней и противоречий Византии, клонившейся к закату. В Византии Церковь слилась с Империей, в России - с самодержавием. Чаша весов симфонии Церкви и государства не просто склонилась в сторону монархической власти, но Церковь берёт на себя часть государственных функций, принимает его консервативную линию. Церковь ориентирует народ сопереживать и подражать святым, которые отождествили себя с подчинением заданному порядку. Монархия стала бесспорной, неприкосновенной и священной. А загробное царство человек получал как заслугу за смирение, терпение, послушание авторитарной власти.

Чтобы клир безропотно осуществлял государственную функцию, правящий клан предоставлял клиру некоторые льготы. Над клиром всегда висел «дамоклов меч» - страх эти льготы потерять, который вырабатывал в нём привычку послушания и помощи светским властям.

Очень сложно заставить человека что-то понять, если ему это невыгодно. Рядовое духовенство к анализу действительности не стремилось и в социальные вопросы старалось не вникать, поскольку ни к чему кроме приключений и лишений льгот, которые оно имело от государства, такая активность привести не могла. Можно было сказать одно неправильное слово, после чего всю оставшуюся жизнь трубить тягловым священником. Поэтому, «отвергнувшись собственной воли», духовенство оказалось в роли проводника монархической формы правления, которую монопольно навязывало массе через трафареты человеческих преданий. Давая народу норму, Церковь уводит паству к внеземной иерархии ценностей. Это не только лишило священство дара говорения другими языками, но сделало его слепоглухонемым к реалиям жизни.

Вот что по этому поводу писал Герцен: «После вековых страданий - страданий, превзошедших всю меру человеческого долготерпения, занялась заря крестьянской свободы. Путаясь перевязанными ногами ринулась вперед, насколько веревка позволяла, наша литература; нашлись помещики, нашлись чиновники, отдавшиеся всем телом и духом великому делу; тысячи и тысячи людей ожидали с трепетом сердца появления указа.

Ну, а что сделала в продолжение этого времени всехскорбящая, сердобольная заступница наша, новообрядческая церковь наша со своими иерархи? С невозмущаемым покоем ела она свою семгу, грузди, визигу; она выказала каменное равнодушие к народному делу, то возмутительное, преступное бездушие, с которым она два века смотрела из-под клобуков своих, перебирая чётки, на злодейства помещиков, на насилия, на прелюбодеяния их, на их yбийства,... не найдя в пустой душе своей ни одного слова негодования, ни одного слова проклятья!..» .

Симфония Церкви и государства обернулась, с одной стороны, сакрализацией монархической власти и, с другой стороны, требованием от простого человека самопризнания своей блудности, грешности и окаянства. То, что человек несовершенен, это факт, но то, что одни грешные люди, в лице власти, в союзе с другими не менее грешными людьми, в лице священства, стали уверять народ, что он свое бесправное положение по грехам своим приемлет, это уже политика. Что если бы он не был пьяница, блудник, сребролюбец, если бы он соблюдал посты, слушался Церковь, почитал старших, раздал свое имение нищим и т.д., то Бог своим промыслом устроил бы ему совсем другую жизнь, а не ту скотскую, которую он и заслужил. Эти байки преподавались, как откровение свыше.

В условиях своей зависимости от государства, Церковь, естественно, другого учения о спасении создать не могла. От этого сознание Божественного назначения Церкви во многом исчезало, служители церкви замкнулись в «левитское» сословие со свойственными ему династическими интересами, которые могли удовлетворяться только в рамках существующего порядка. Картины П.Федотова «Сватовстве майора», В. Пукирева «Неравный брак» показывают, с кем священство сближалось, и «Чаепитие в Мытищах» В.Г.Перова - от кого оно дистанцировалось.

Использование неотмирного авторитета Церкви имело свои пределы, т.к. этот авторитет не от мира до того момента, пока он не является санкцией человеков, политикой. Верующей массе и сегодня внушают рассматривать революцию и последовавшее за ней гонение на Церковь как богоборчество, а не как гонение на клерикальную интеллигенцию, не успевшую включиться в систему новой идеологии. Во время гонений, естественно, были мученики. «На русской революции, - писал Н. Бердяев, - быть может больше, чем на всякой другой, лежит отсвет Апокалипсиса». Лев Тихомиров так толкует 17 гл. Откровения: «наименование Жены любодейной городом еще не значит, чтобы она выражала собою государство. Между тем некоторые держатся мнения, что она есть не иное что, как выродившаяся уродливость церкви, или павшая церковь…» .

Интеллигенция повела борьбу за то, чтобы вырвать массу из-под влияния Церкви. В результате предметом политической дискредитации стал весь церковно-государственный альянс, в отношении которого социалисты и революционеры сделались смертельными и неусыпающими врагами, цель которых была «одна - наискорейшее и наивернейшее разрушение этого поганаго строя» (Сергей Нечаев. «Катехизис революционера»).

Лев Толстой писал, про учение церкви, как «скрывающее совершенно весь смысл христианского учения». Церковь его отлучила. Но он был зеркалом русской революции. А без воли Божьей, как учит сама церковь, волос с головы не упадёт. После 1917 года состоялся «суд над великою блудницею», с которой «блудодействовали цари земные» (Откр.17,1-2).

С разделением Римской империи на отдельные государства единство Церкви трансформировалось в конфессиональное единство, которое достигалось посредством разделения интересов какой-то конкретной религиозно-государственной элиты. На западе буржуазия начала ниспровержение феодального государства с критики католической Церкви, которая в средние века была институтом гегемонии феодальной аристократии. Дабы утвердить свою гегемонию, буржуазия предложила взамен католической религии различные версии протестантизма, а потом религию разума, энциклопедизм, атеизм и прочее. Все буржуазные революции в Европе и социалистическая в России сопровождались гонениями на церковь («Кант обезглавил Бога, а Робеспьер короля»). В качестве альтернатив симфонии Церкви и государства появились теории естественного права, общественного договора.

ГАПОН

В ОСНОВАХ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ сказано: по мере секуляризации высокие принципы неотчуждаемых прав человека превратились в понятие о правах индивидуума вне его связи с Богом (IV.7).

Из всего сонма русских священников известен только один, кто счел нужным принять участие в борьбе за права человека. Это Георгий Гапон. Теперь, когда те права, за удовлетворение которых он повёл народ к царю, стали нормой, с него до сих пор не снято обвинение в том, что он, «будучи призванным вдохновлять православных словами истины и Евангелия, обязанный отвлекать их от ложных направлений и преступных стремлений, он, с крестом на груди, в одежде духовного отца, предал свой сан и вступил в преступное сообщество еретиков и халдеев, выполняющих в России предательскую роль».

Он был лишён церковного звания и объявлен отъявленнейшим преступником Православной Церкви за то, что подговорил тысячи питерских рабочих пойти с петицией к царю, а сам яко бы коварно договорился с полицией об их расстреле, чтобы напугать и чтобы они больше не бастовали, а верно служили царю. Никаких документов, подтверждающих это, не существует, кроме анонимного и весьма сомнительного заявления через газеты, что именно революционеры убили Георгия Гапона «за провокаторскую деятельность, за тайную связь с полицией, за кровь рабочих, пролитую 9 января 1905 года».

Непонятно зачем агенту царской охранки было нужно вести народ против царя. Хотя если мы даже признаем его агентом царской охранки, то тогда должны признать и существование института негласного сотрудничества клира с полицией и почитать пострадавших священников не как мучеников за веру, а как мучеников за верность монархии. Получается, что если бы Гапон не выступил 9 января, то также был бы репрессирован и возможно даже канонизирован, быв до этого агентом охранки. А пока каждый школьник, абитуриент, студент богословского факультета должен именно так оценивать деятельность этого человека, и не сметь думать, что у Георгия Гапона могли быть хоть какие-то добрые намерения.

Утверждать, что Гапон спровоцировал революцию, это все равно, что причину землетрясения, произошедшего в Константинополе после изгнания Иоанна Златоуста, видеть в обличениях им царицы и двора. Провокацией с таким же успехом можно назвать расстрел демонстрации, шедшей для того, чтобы довести до сведения царя условия жизни народа и попросить нормального существования, которые сейчас общеприняты. Канонизированный РПЦ царь Николай II мог бы и принять петицию (о шествии он знал) и начать робкие конституционные преобразования. Кто знает, по какому пути пошла бы Россия. То, что среди шествия оказались провокаторы, которые стреляли по войскам, ставить Гапону в вину нельзя. При жизни Гапон пользовался почитанием среди петербургских рабочих не меньшим, чем Иоанн Кронштадтский. Сподобился мученического венца. Если бы Сталину пришло в голову потребовать от митрополита Сергия Страгородского, подписавшего Декларацию о лояльности к Советской власти, канонизировать священника Георгия Гапона, как единственного священника, который за всю историю русского православия, выступил за интересы трудового народа, стандарт отношения к нему сейчас был бы совсем другим. Может этого не произошло, поскольку Гапон выступил против авторитаризма. А авторитарным сознание в России был всегда - и при царе, и при большевиках, и при Сталине, и при коммунистах, и при демократах.

УЧЕНИЕ О СПАСЕНИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Наши современники не придают значения тому, что учение о спасении сложилось в иное, отличное от сегодняшнего время, в условиях специфичной проблематики рабства, феодализма, крепостничества, когда труд был примитивен и рассматривался как свидетельство крайне низкого статуса, когда народ в своей массе был безграмотен и малообразован. Власть монархий и Церкви покоилась на признании массой того, что эта власть от Бога.

Феодалы, при необходимости прибегая к силе, следили за тем, чтобы обязательства были исполнены в полном объеме, смотрели за работой на земле хозяина, собирали подати и ренту, добивались послушания, подавляли бунты и волнения. Хозяева не могли обойтись без идеологической надстройки, так как, если бы не было вообще никакой мотивации и веры в воздаяние хотя бы после смерти, никто бы не захотел влачить жалкое существование раба только для того, чтобы увеличить состояние хозяина.

Сам тип производства и общественных отношений строился на автократии. Церковь выработала и закрепила авторитетом святых отцов соответствующее этому типу отношений учение о спасении, характерными чертами которого было:

• пренебрежение к собственности, правам и свободам, подразумевающее рабство человека не столько Богу, сколько человекам.

• сакрализация светской и духовной власти и авторитаризма;

• смирение со своей участью через признание своей греховности и недостоинства;

• послушание старшим воздавалось свыше, а стремление к независимости рассматривалось как сатанинская гордость.

Средневековая организационная теория, оправдывающая необходимость авторитарного стиля управления, иерархии и послушания строилась на признании того, что работник не любит трудиться, избегает ответственности и его ничего не интересует, кроме зарплаты. В иерархической организации персонал, как правило, опасается самостоятельно принимать решения и управлять собственными действиями.

В результате научно-технического прогресса и прорыва в информационных технологиях происходят глобальные изменения в организации труда и общественных отношениях. Ввозрастает процент интеллектуалов, чей труд плохо поддаётся количественным измерениям, поскольку это уже не столько труд, сколько творчество. Оно не поддаётся строгой регламентации, приказам и запретам сверху. Развитые страны получают преимущества за счёт образования, науки, знания, информации и инноваций.

Руководству необходимо интересоваться мнением персонала об оптимальных с его точки зрения методах работы. Для этого рядовой персонал должен иметь доступ к информации о проблемах и достижениях компании. Это делает рядовых сотрудников причастными к принятию организационных решений и получению за свой труд адекватного вознаграждения.

С развитием технологий промышленного производства такая составляющая бизнеса, как владение средствами производства постепенно утрачивала свой производственный смысл, не создавая дополнительной стоимости товаров и услуг и сохраняя за собой лишь функции инвестиций и оборотного капитала. Собственники оказались лишены способности направлять развитие организации, которая принадлежит им, но которой они не могут ни управлять, ни даже контролировать ее. Поэтому важно, чтобы сам персонал

участвовал во власти и прибылях организации, был собственником, акционером, а не наёмником.

Современный бизнес может быть эффективным только при условии инновационного и креативного мышления персонала. Он строится не на конформизме, а на опровержении правил, на том, чтобы самим сорвать завесу с нового неизвестного, а не на ограждении от внешнего мира; на том, чтобы сделать первым, а не на том чтобы сделать «по правилам». В нём всё меньше места остаётся неосмысленному труду. Это значит, что наступил другой тип организации труда, при котором решения не спускаются сверху вниз, а всё большее количество работников принимают ответственные решения, выгодные всем участникам, когда каждый работник ответственен не перед начальством, а перед самим собой, коллегами и клиентами.

Авторитарная пирамида уплощается с тенденцией перехода к сети. Возникает и новая концепция власти, основанная на сотрудничестве и разумности, которая заменяет собой модель, базирующуюся на принуждении и угрозе. Иерархия уступает место команде. Команда не подчиняется лидеру, как смирные дети опекуну. Участник команды тот, кто готов проявить ответственность и ведет себя, как подобает взрослому, независимому человеку. В конечном счете, определяющими для команды будут ясность, прозрачность, коллективный дух, ориентированность на решение задач, понятная из характера сложившихся отношений подверженность влиянию и уязвимость участников команды, степень удовольствия, испытываемого от трудового процесса. Силу команды определяет способность действовать сообща. Команда является более оперативной, творческой, точной и продуктивной рабочей единицей, чем обособленный раб, работающий в подразделениях иерархической организации. Отношения в команде в значительно большей степени основаны на взаимном уважении и признательности за сделанный вклад, чем это можно было бы ожидать от иерархической структуры.

Мир изменился. Склад ума современно образованного человека не приемлет суждений абсолютно верных и неизменных во веки веков. Авторитетно то, что в данный момент научно установлено, хотя признается, что и оно представляет крошечный островок в океане неведения. Интеллектуал в каждом суждении видит условность и не может воспринимать действительность через догму, охватывающую мораль, надежды, прошлую и грядущую историю.

Сейчас любые суждения признаются подверженными процессу изменения, а научное мышление не требует безусловного отношения к авторитету. Если бы система Ньютона была признана абсолютно верной, человечество должно было бы отвергнуть теорию относительности Эйнштейна. Как бы и кто бы по этому поводу не сетовал, внешнее единодушие одиночек, верящих псевдохаризматическим советникам-демагогам, которые обрушивают кары на головы тех, кто их учение отвергает, это культура толпы.

Не только новые общественно-экономические отношения предъявляют иные требования к личности, но и человека не устраивают отношения, при которых он не находит для себя достойного места, если его вклад в «общее дело» не ценится, если он не чувствует своей значимости и причастности к жизни социума.

Ещё 50-100 лет назад люди рассматривали свои действия в категориях «должен», «надо» и полагались на то, что одобряется и ценится друзьями, семьей, учителями, религией, социальными установками или обществом в целом. В результате глубоких культурных перемен традиционные путеводные вехи утрачивают свой смысл.

Появились люди, которые сами предпочитают принять на себя ответственность за выбор и направление своей судьбы, так как они пришли в этот мир, и они одни ответственны за свою собственную жизнь. Такие люди считают себя в праве задаться вопросом «что я хочу лично для себя», а не что я «должен». Какими бы субъективными ни были мысли и опыт таких людей, но это ИХ, а не ЧУЖИЕ мысли и опыт.

В условиях новых технологий основным условием благополучия общества является активность человека, плодотворное развитие всех его способностей. Абсолютно патологической чертой является тенденция сделать человека пассивным, не признающая его мотива активно участвовать в делах своего общества, предприятия и, фактически, в собственной жизни.

РОССИЯ, НИЩАЯ РОССИЯ

В Конституции России задекларированы принципы правового государства. А институты формирования мысли остались средневековыми. Так же как после 1917 года права и свободы были провозглашены, но демократия оказалась диктатурой пролетариата. Привыкший к деспотии и готовый верить в утопию русский человек вместо того, чтобы потребовать обещанное большевиками, считал своим долгом доносить в ГПУ и КГБ на тех, у кого диктатура пролетариата и нарушение прав человека вызывали недоумение.

С одной стороны, человек живет в государстве, где все равны перед законом (Статья 19 Конституции), политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (Статья 7). С другой стороны Церковь традиционно воспроизводит средневековую доктрину спасения и отношений между людьми.

С одной стороны, мы живём в быстро меняющемся мире, участие в жизни которого требует творческого мышления. С другой – в церкви человеку навязывают догматическое мышление с обеднённым содержанием когнитивного компонента, которое тормозит взаимодействие личности с действительностью.

Церковь подчеркивает свое право на роль исключительного (монопольного) посредника во взаимодействии с Божественным разумом, вступления в контакт с небожителями и получения какой-либо реальной помощи от них, на совершение культа, хранение, воспроизводство и интерпретацию религиозной мифологии, на толкование ее сокровенного смысла, эксклюзивного собственника ключей от дверей в «царство небесное».

А так как Церковь построена на принципах иерархии и автократии, то и эти принципы должны быть признаны святыми. Серьезной проблемой организаций, построенных на этих принципах является то, что они оказываются неспособны распознавать и активизировать конкретные источники обратной связи, поскольку воспринимают критику как угрозу. Поэтому на должности клириков ставят людей безопасных, говорящих только «правильные», никого и ничем не смущающие слова.

На самом деле, инакомыслие – это дар, а не досадная неприятность, поскольку именно благодаря разным мнениям открывается возможность адекватно реагировать на изменения жизни и внести в неё определенные улучшения. Чарльз Дарвин говорил: «В живой природе выживают не сильнейшие и не умнейшие виды, а те виды, которые наиболее чутко реагируют на изменения окружающей среды».

Для того, чтобы руководство получало мнение подчиненных в неискаженном виде, обязательно условие отсутствия страха возмездия. Иерархия не дает права выносить оценки и тем более критиковать лицам, находящимся на низших ступенях иерархической лестницы. Таких людей обвиняют в хамстве, поскольку они не прикрывают наготу своего отца. Но это всё равно, что обвинять в хамстве покупателя, который принёс в общество защиты прав потребителя некачественный товар.

Если человек пришёл в Церковь, он в праве претендовать получить то, что ему обещают. Если Иисус сказал: познаете истину, и истина сделает вас свободными (Ин.8.31-32), то Церковь обязана говорить слово истины, а не распостранять под маркой учения святых отцов средневековый «опиум народа».

В православных гимназиях ни «Обществознание», ни «Граждановедение», ни «Основы права» не преподаются. Очевидно, вместо этого детей учат молиться о людях, верящих в гражданское общество, как за заблудших. Сейчас обсуждался вопрос о введении предмета «Основы православной культуры» в школах. Причём аргументом в пользу этого выдвигается то, что в странах, где не было гонения на религию, нет наркомании. Может кто-то наивно в это и верит. Но прежде, чем верить нужно хотя бы слегка напрячься, и задаться вопросом, где же эти страны?

Пример: на исповедь приходит школьник, которого бьют в школе. Причём парень не хлипкий. Дал бы один раз сдай сдачу – и больше бы не полезли. Каждый раз когда священник его спрашивает: ну что, тебя всё бьют?, он отвечает: а я смиряюсь.

Причём, Христос-то не смирялся с беззаконием, он переворачивал в храме столы и бичом изгонял из него меновщиков и торговцев. Он говорил этой власти: «вы устранили заповедь Божию преданием вашим. Лицемеры!» (Мф.15.6-7). И авторитарная власть его распяла. Православные верят в воскресение мертвых, но они не идут путём Христа. Они, как этот школьник, верят в силу авторитарной власти, а перед людьми лицемерят, что они смиряются.

Общая цель гуманизации индустриального общества может быть определена следующим образом: социальная, экономическая и культурная жизнь общества должна измениться таким образом, чтобы она стимулировата человека, способствовала его дальнейшему духовному росту, а не уродовала бы его; чтобы она активизировала индивида, а не делала его пассивным и послушным; чтобы наш технологический потенциал служил развитию человека.

Византийские императоры добились смещения акцентов церковного учения в пользу существующих общественно-политических отношений. Немецкие князья отвергли власть папы и католических святых вместе с их церковным преданием. Почему же «демократическая» власть не требует ребрэндинга церковной организации? Перестройка в России преподносилась как переход к новой экономической политике, при которой экономическая активность граждан получит достойное вознаграждение. На деле, перестройка оказалась феодальным перераспределением собственности, в результате которой фавориты получили потемкинские деревни в виде скважин, полезных ископаемых, предприятий, недвижимости и т.д. Общественная собственность стала достоянием узкого круга лиц. А экономическая активность граждан подавлялась сначала бандитами, а сейчас хозяевами и чиновниками.

В ОСНОВАХ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ, которые были приняты после приватизации, говорится: «отторжение и передел собственности с попранием прав ее законных владельцев не могут быть одобрены Церковью. Исключением может быть такое отторжение собственности на основе соответствующего закона, которое, будучи обусловлено интересами большинства людей, сопровождается справедливой компенсацией» (VII.3). Церковь не определяет прав людей на собственность (VII.1).

Конституция России для нашего народа, который всю свою историю прожил при авторитаризме, уникальна. «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства» (Ст.2). Правового государства в России никогда не было. Впервые за свою тысячелетнюю историю, государство, наконец, признало ценность личности, ее права и заявило о своей готовности служить своему гражданину.

Конституция подчеркивает, что многие из прав являются естественными, присущими человеку с рождения: на жизнь, на достоинство, на свободу и личную неприкосновенность, на свободу мысли, на неприкосновенность частной жизни и т.д. Тем самым, Конституция дает понять, что главная ценность - человек, и он вправе реализовывать свои индивидуальные интересы.

Создается впечатление, что нормы Всеобщей декларации прав человека оказались включены в Конституцию под давлением международной общественности. Поскольку параллельно реставрировались авторитарные инструменты управления массой. Чтобы народ не устроил тарелочную революцию, стали в спешке возрождать духовные ценности - делать народ приверженцем подзабытой феодальной идеологии. Духовенству вменили в обязанность внушать народу не завидовать богатым, терпеть, довольствоваться тем, что есть, считать себя недостойными, быть покорным власти, смиряться со своей участью, надеяться на воздаяние не в этой жизни, а за гробом. Другими словами, деформировать сознание, уводя человека в страну далече от его естественных потребностей и погружая его в мир иллюзий.

В ОСНОВАХ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ говорится: погоня за богатством пагубно отражается на духовном состоянии человека и способна привести к полной деградации личности (VII.2). Можно подумать, что материальная сторона человеческой жизни остается вне поля зрения её служителей.

Отсутствие собственности делает человека зависимым от власти. Во всем мире частная собственность священна, т.к. она ставит ограничения посягательству государства на личность. Экономической основой гражданского общества является право на частную собственность. В противном случае создается ситуация, когда каждый гражданин вынужден служить государству на тех условиях, которые ему диктует государственная власть. В теории Общественного договора Локка читаем: «Главной и важнейшей целью людей, объединяющихся в государство и подчиняющихся воле своего правительства, является защита своей собственности». В нашей Конституции, согласно нормам международного права, право частной собственности охраняется законом (Статья 35.1).

Два воскресных дня в году священник произносит проповедь по Евангелию, где говорит как было бы душеполезно раздать имение нищим. Он старается обличить людские страсти, которые не позволяют человеку освободиться от неправедного богатства и т.п. После работы садится в дорогую машину и едет в свое имение.

Работающая на полторы ставки учительница при зарплате 4 тыс. руб. в месяц кается, что она проехала в троллейбусе без билета. А на стене храма на мраморе высечены имена тех, кто ездит на «LAND CRUISER», и помог его возрождать.

Нельзя сделать людей свободными, если они сами этого не хотят. Часть людей ищет Бога в лице священника, который бы вместо них взял на себя тяжкое бремя выбора. Переложить всю ответственность на священника — значит отказаться от собственной свободы. Другим нужны наместники Бога, чьи советы помогали бы выпутываться из сложных ситуаций. Паства не смеет признавать, что она отказалась от того, что их кумиры сохраняют нетронутым. Никто не предлагает пастырям самим воспользовался своими советами. Если бы народ не отказал себе в требовании такого же отношения к себе, источник их зависимости иссяк бы. Человек безропотно переносит свою участь, заключающуюся в изоляции собственной повседневной жизни: «в этой жизни мы страдаем, и сделать ничего не можем, зато мы верим в блаженство будущего века».

В Церкви корнем всех зол считается сребролюбие, а нестяжание – добродетелью. У этих добродетелей есть интересные исторические прецеденты. У принявших христианство европейских народов считалось грехом брать деньги в рост. Это привело к тому, что с развитием промышленности, которая без банков существовать не может, огромный банковский капитал оказался сосредоточен у евреев. Собственные национальные банки стали существовать только после того, как правители европейских государств отказались от церковных преданий.

В России после татаро-монгольского ига больше трети всей земли принадлежало церкви. Реформы Петра I подчинили Русскую церковь государству административно (Чья власть, того и вера!). Но до тех пор, пока церковь сохраняла собственную материальную базу (владение землёй), эти реформы окончательного успеха достичь не могли и Церковь сохраняла независимость от государственной власти. Поэтому Екатерина II докончила дело Петра путем секуляризации церковных имений. Митрополит Арсений Мациевич попробовал было выступить против, но, согласно правилам арторитарного государства, закончил жизнь в заточении. Стоит задуматься – чего стоит духовная свобода монахов после принятия обетов нестяжания и послушания.

В ОСНОВАХ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ говорится: IV.6. В современном светском правосознании одним из доминирующих принципов стало представление о неотъемлемых правах личности. IV.7. … охрана свободы личности трансформировалась в защиту своеволия.… В результате секуляризации в новое время доминирующей стала теория естественного права, которая в своих построениях не учитывает падшести человеческой природы. IV.4. В христианстве внутренний закон Церкви свободен от духовно падшего состояния мира и даже противопоставлен ему (Мф. 5. 21-47). IV.5. В Церкви, созданной Господом Иисусом, действует особое право, основу которого составляет Божественное Откровение. Это право каноническое. III.9. Внутрицерковные споры не должны выноситься на светский суд (Антиох. 12).

В УСТАВЕ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ 2000 г. говорится: IV.7. Осуществляя свою каноническую власть, Патриарх Московский и всея Руси: н) издает указы об избрании и назначении епархиальных архиереев, руководителей Синодальных учреждений, викарных архиереев, ректоров Духовных школ и иных должностных лиц, назначаемых Священным Синодом; V. 20. В тех случаях, когда Патриарх Московский и всея Руси признает, что принятое решение не принесет пользы и блага Церкви, он заявляет протест. Протест должен быть сделан на том же заседании и затем изложен в письменном виде в семидневный срок. По истечении этого срока дело вновь рассматривается Священным Синодом. Если Патриарх Московский и всея Руси не найдет возможным согласиться и с новым решением дела, то оно приостанавливается и передается на рассмотрение Архиерейского Собора. Если отложить дело невозможно и решение должно быть принято незамедлительно, Патриарх Московский и всея Руси действует по своему усмотрению. Принятое таким образом решение выносится на рассмотрение чрезвычайного Архиерейского Собора, от которого и зависит окончательное разрешение вопроса. VII. 14. Церковное судопроизводство осуществляется в судебном заседании при участии Председателя и как минимум двух членов суда. 16. Постановления епархиального суда подлежат исполнению после их утверждения епархиальным архиереем. В случае несогласия епархиального архиерея с решением епархиального суда он действует по своему усмотрению. Его решение входит в силу немедленно, но дело передается в общецерковный суд, который и принимает окончательное постановление.

С решениями вышестоящих можно, конечно, не соглашаться. На эти случаи предусмотрен Церковный суд. Председатель епархиального суда назначается епархиальным архиереем сроком на 3 года. Епархиальное собрание избирает, по представлению епархиального архиерея, не менее двух членов епархиального суда. Можно ли говорить о какой-то независимости такого суда?

Какое государство, такая и церковь. Вот как выглядит схема назначения на должность судей, да и всех других ответственных лиц. Вот что пишет о независимости российской Фемиды бывший судья Конституционного Суда (КС) Т.Г.Морщакова: «не столько даже суды, сколько судьи (а это самое главное, ведь дело решает конкретный судья), к сожалению, не стали независимыми. Посмотрите на принцип «пожизненного» назначения судей, чего мы так добивались в ходе судебной реформы и что является единственной надежной гарантией их подлинной независимости. Сегодня судью назначают сначала на срок в 3 года и только затем - «пожизненно». В КС по жалобе конкретного судьи рассматривали эту норму и сделали вывод, что это надо толковать как особый испытательный срок. Это значит, что если по истечении трех лет судье отказывают в пожизненном назначении, то, с одной стороны, ему должны быть сообщены соответствующие аргументы. С другой стороны, такой отказ в назначении может быть обжалован опять же в суд. В реальной жизни ничего подобного! Просто председатель не представит на утверждение: до свидания - и никаких аргументов. Если сначала требование 3-летнего испытательного срока распространялось только на судей районного уровня, то теперь оно распространено и на судей субъектов Федерации. Представьте себе положение судьи-«трехлетки», который полностью зависит от председателя суда. За три года его вымуштруют или, в крайнем случае, выгонят. Какая независимость? Мы не то что не боремся со старым судейским чиновничьим менталитетом - мы создаем среди новых судей новый чиновничий менталитет.

В свою очередь председатели судов назначаются на 6 лет, они зависят от председателей вышестоящих судов. Ведь именно председатели обращаются в квалификационные коллегии судей (в том числе ВККС), а коллегии делают все, что «рекомендуют» председатели судов. С жалобами на судей в квалификационные коллегии идут не граждане, чьи права нарушены, а вышестоящие судейские чиновники. В Думе уже лежит проект о включении в составы квалификационных коллегий председателей судов и их замов, что раньше было прямо запрещено законом. Карьера, материальное благополучие, судьба судьи зависят от того же лица, которое в вышестоящей инстанции может пересмотреть его решение. Выстроена судебная вертикаль, и это конец судебной власти, исчезает фигура независимого Судьи с большой буквы».

На три момента в текстах уставных документов РПЦ следует обратить внимания: особое право, его каноничность и результаты секуляризации.

ОСОБОЕ ПРАВО

В чём суть особого права? Никакое оно не особое, а самое обыкновенное - авторитарное. Особым оно выглядит на фоне демократической конституции. Но опять же конституции, а не жизни. Особое право это столп и утверждение авторитарных принципов, но уж никак не истины.

Народ традиционно верит в харизматическую приближённость к Богу главы православной церкви и стоящих ниже по иерархической лестнице священнослужителей. Но авторитаризм лишает духовенство собственной харизматической свободы. Ему остается лишь выполнять функцию ретранслятора истин, заранее определенных на верхних уровнях корпоративной пирамиды.

Подчинение низших священнослужителей высшим канонично-традиционно. Легально церковная власть управляет при помощи точно таких же указов, постановлений и директив, что и светская. Патриарх назначает епископов, епископы настоятелей, настоятели подбирают себе приходских священников. Любой клирик административно зависит от того, кто его поставил, поэтому психологически склонен консолидироваться не с народом, а с теми, кто стоит выше. Продвижение священника по служебной лестнице возможно при условии, что они непременно должны показывать лояльность своему боссу.

Это значит, что служить приходится с рабским подобострастием, так как от начальства зависит вся жизнь священника: где он будет служить, сколько он будет получать. Клирик не может расходиться во взглядах с вышестоящим начальством – он должен от них либо отказаться, либо при них оставаться, но казаться, что мыслит, как начальство, либо их вовсе не иметь.

Христос не требовал безропотного послушания, Он оставлял за человеком свободу выбора, главное, чтобы этот выбор был честным: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф.12.31-32). Особое право подрывает кафоличность церкви.

Слово "кафолический" происходит от греческого выражения "каф ола", что в переводе означает "по всему целому" и является выражением высшей степени всеобъемлемости, целостности и полноты присущей каждому члену, а не массе в целом. В.Лосский пишет: «Именно в свете догмата о Пресвятой Троице раскрывается в его истинном христианском смысле самое дивное свойство Церкви - её кафоличность… Ибо вполне конкретный смысл слова «кафоличность» (или соборность) содержит в себе не только «единство», но и «множество». Оно говорит о соотношении между тем и другим или, вернее, о некоей тождественности между единством и множеством, отчего Церковь кафолична как в своей совокупности, так и в каждой из своих частей. Полнота целого - не сумма ее частей, так как каждая часть обладает той же полнотой, что и её целое. Чудо кафоличности открывает в самой жизни Церкви строй жизни, присущий Пресвятой Троице».

Церковь кафолична тогда, когда она признаёт за человеком право иметь собственную совесть. Церковь авторитарна тогда, когда она обязывает пусть и несовершенного человека ощущать себя сверчком, который должен знать свой шесток, отказаться от своей воли и своего хотения, ради «единства церкви» слушаться старших, творить добро в рамках отведённых сверчку и не требовать воздаяния и признания в этой жизни. Особое право побуждает клир действовать против естественного убеждения, что каждый имеет право на проявление к себе уважения в равной мере, имея также полную свободу выражать свое несогласие, не опасаясь перспективы быть уволенным и не ограничивая прямоты своих высказываний «сообразно обстановке».

Народ на постановку священства влиять никак не может. Если в Древней Церкви пение «АКСИОС» было одобрением народа новопоставляемого священника, то теперь «АКСИОС» поёт платный хор. Народ в Церкви уже давно никто ни о чем не спрашивает, ему отведено право только приносить пожертвования, слушать и внимать.

Положение рядового священства мало отличается. Ещё блаженный Иероним описывает как епископы слишком надмевались над пресвитерами, деспотически относясь к последним. Себя считали как бы господами над прочими клириками, как будто не благодатной Христовой должности достигли они, а мирского господства, являлись надутыми своей властью. Настоятель может платить священникам мизерную зарплату и выгнать при каком-то ропоте с их стороны. В Москве процветает практика брать нештатных священников («гастрабайтеров»). Их положение настолько унизительно, что их можно выгнать в любой момент. Можно ли от таких попов ожидать принципиальной позиции? Когда-то они пришли служить, надеясь просветить народ словом истины, а оказалось, что они должны полностью смотреть в рот начальству, системе и поддерживать авторитаризм, надеясь за свой сервилизм со временем занять свое место в этой пирамиде.

Такой тип управления является авторитарным. Поскольку при всей видимой подчинённости всех её членов самому Богу и Его закону, право знать что истинно, а что ложно; понимать что правильно, а что нет, все предписывать, а соответственно и управления в этой организации принадлежит не самому человеку, а вышестоящим, и подразумевает подавление мыслящих инако вышестоящим. Реальная жизнь функционера авторитарной пирамиды зависит прежде всего от той роли, которую он играет в поддержании автократии и от миссионерских успехов в насаждении мифа, которым система увлекает массу.

Кафоличность в авторитарной пирамиде это такой же нонсенс, как тоталитарная демократия. Тезис: каждая часть обладает той же полнотой, что и ее целое для этой системы неприемлем. Очевидно, поэтому в Пространном Катихизисе кафоличность перетолкована иначе: "Церковь именуется соборной и кафоличной потому, что она не ограничивается никаким местом, ни временем, ни народом, но заключает в себе истинно верующих всех мест, времён и народов". Это определения не кафоличности, а вселенскости Церкви, что не есть синонимы. В Византии, идеальным государственным устройством которой считалась Империя, понятия "кафолический" и "вселенский", "экуменический" сблизились между собой, и различие между ними перестало осознаваться.

Авторитаризм объединяет отдельные части, но объединяет их именно как отдельные. Авторитарная пирамида обрекает каждого своего члена на единство прежде всего с вышестояшими, а не с Богом и даже не с законом. Церковь провозглашает единство в рамках особого права. А это право ставит служителя этой пирамиды не перед Богом, а перед человеком, чем утрачивается сам смысл религии.

В условиях митрополитбюро всякая критика в адрес Церкви, священства недопустима, считается отступничеством, и раздаётся она откуда угодно, только не изнутри самой Церкви. Современный архиерей пишет: «… вся 23-я глава Мф. не относится не только к новозаветным священникам, но даже к ветхозаветным, ибо Господь обличает: «горе вам, книжники и фарисеи, что даете десятину с мяты, аниса и тмина». Священники не давали, а наоборот получали десятину». Занимательно, обличения 23-й главы Мф. епископ со священства снимает по определению. Заявления подобные этому характерны тем, что они формируют у массы смирение с несоответствием (лицемерие). И если верующий человек такого рода «смирение» приобрёл, то считается что он воцерковился.

Ни о каком личном, персональном понимании спасении в РПЦ не может быть и речи. Все, что представляет хоть какую-то угрозу сложившемуся порядку блокируется через одномерный фильтр, отсеивающий трехмерных людей и полноценные идеи. «Вековые преступления против свободы совести тяжелым свинцом лежат на исторической совести русской церкви. Официальное «православие» не только отравляло своей казенщиной народную душу, но глубоко пропитало своим ядом землю, на которой стояло, и долго будет этот яд зачумлять всё, что будет воздвигнуто на этом месте…» (С. Булгаков).

На самостоятельно мыслящих в Церкви навешиваются ярлыки отсутствия смирения, гордости, прелести и т.п. Этих людей травят, и они в ней не приживаются. Игнатий Брянчанинов писал: «Ошибочно называешь ты эту душу гордой, потому что она не удовлетворяет требованию страстей твоих». Конкретный труд и слепое согласие не создают проблем независимостью суждений, поэтому архиерей, наместник, настоятель будут называть их смирением: «Сколько и ныне поклоняющихся для получения земных преимуществ! Те, которым они поклоняются, похваляют их смирение».

Согласно известной теологической максиме, «верую потому, что абсурдно», рассудок и реализм не способны порождать и укреплять религиозную веру. Поэтому церковники поощряют и ставят в пример таких людей, которые веруют всему, что им говорят, даже если это абсурдно, а тех, кто ищет выход из когнитивного диссонанса, объявляют, что они в прелести и гордыне. Воспринимать это на уровне рассудка невозможно. С этим можно только конформистски соглашаться. Поэтому авторитарно-церковному сознанию присуща неприязнь к демократии, рациональному знанию, науке, психологии, философии, ведущих к сомнению и отрицанию иррационального. Общество, поставленное перед необходимостью существовать в рамках иерархических, бюрократических, авторитарных процессов, со временем привыкая и принимая их, не пытается развивать демократические институты.

Пример: Поэт В.Маяковский искренне принял революцию, ожидая кафоличности от большевиков. Он не понимал, что для политиков поэт это не часть целого, а всё тот же сверчок, который видит только то, что разрешают видеть, и пишет только то, что разрешают писать. Когда он стал вносить свой вклад (как он его понимал) в построение нового общества, его стали травить в прессе, а потом убили.

КАНОНИЧНОСТЬ

Канон в переводе значит правило. Ярлык каноничности это бренд правильности. Этот бренд у нас повесили на правоохранительные органы, которые кормятся за счет правонарушителей. Церковь у нас Православная. Даже есть правильное пиво.

Особое право, о котором идёт речь, может быть правильным с точки зрения римского права, но ни как ни с точки зрения веры. Ни в гонимой древней Церкви, ни у апостолов никаких особых прав не было. Оно появилось после того, как Церковь стала институтом государства с соответствующим административным устройством. Тогда и появился приписываемый Псевдо-Дионисию Ареопагиту трактат "О небесной иерархии", который содержит описание трех ангельских иерархий, согласно которому и «светейшая наша Иерархия образована по подобию премирных небесных Чинов».

Авторитарная власть способна терпеть только такие институты, которые служат её укреплению, в данном случае укреплению авторитаризма. Иоанн Креститель обличал Ирода, Ирод отрубил ему голову. Иоанн Златоуст обличал власть, и был изгнан. Церковь в авторитарном государстве легализовалась только при условии того, что она стала институтом власти и стала сакрализовать в глазах общества не только власть, но и сам авторитаризм.

Обер-прокурор Святейшего Синода Константин Победоносцев писал в своей книге «ВЕЛИКАЯ ЛОЖЬ НАШЕГО ВРЕМЕНИ»: «одно из самых лживых политических начал есть начало народовластия, та, к сожалению, утвердившаяся со времени французской революции идея, что всякая власть исходит от народа и имеет основание в воле народной. Отсюда истекает теория парламентаризма, которая до сих пор вводит в заблуждение массу так называемой интеллигенции и проникла, к несчастию, в русские безумные головы. Она продолжает еще держаться в умах с упорством узкого фанатизма, хотя ложь ее с каждым днем изобличается все явственнее перед целым миром».

ВОЗРОЖДЕНИЕ ЦЕРКВИ

Историк Возрождения Гвиччардини утверждал, что две вещи абсолютно необходимы для государства: оружие и религия. Макиавелли считал, что для князя важнее всего казаться религиозным. Наполеон был политиком-практиком и прекрасно осознавал, что религия - мощный рычаг в деле контроля над обществом: "Я вступил на землю Египта, сделавшись мусульманином, итальянское население я пленил ультракатолицизмом, а если мне придётся управлять евреями, я восстановлю храм Соломона". Мистика с её категориями "священного" оправдывает космический и онтологический порядок, который отвечает интересам правящей элиты.

Коммунизм стал перевернутой формой христианства, выражением древней мечты о рае на Земле, весьма типичной для своего времени. Коммунистическая вера стала следствием идеи общественного совершенствования посредством человеческого, а не божественного вмешательства. Произошла замена религии небесного царства на религию царства земного, заповедей Божьих на «моральный кодекс строителя коммунизма». Но это не было изменением сознания. К новой жизни народ потянулся всё с той же нормой «не повиноваться воле своей, а исполнять только заповеданное начальниками, т.е. чтобы волю начальника соделать законом своим; принудить себя жертвовать своею волею воле начальствующих, не смотря на доброе мнение, которое имеем в своем разуме, давая ему втайне преимущество пред другими, не взирая на недостатки и неограниченные сведения, даже на страсти начальников; не взирая на все сие, надобно поступать, как бы мы ничего не видели, а видели только одно, свое собственное недостоинство, и потому не давали себе самим воли ни в чем, со смирением предоставив ее в Волю Божию и высших над ним властей» (Из книги «О трёх обетах монашества: девстве, нестяжании и послушании», изданной С.-Петербургским Комитетом Духовной Цензуры).

Когда развеялась вера в утопию, Горбачёв позаботился о возрождении Церкви. Только если партия под видом движения к светлому будущему обслуживала ЦК, то церковь под видом движения к светлому будущему стала идеологически обслуживать олигархов. Сценарий гласности действовал так, что единственная панацея от создавшегося кризиса власти виделась в отказе от не оправдавшей ожиданий общественной собственности. И в реформаторской прессе, и в обычных частных разговорах западный мир представал чуть ли не земным раем, все что еще недавно говорилось о «пороках капитализма», в том числе и вполне достоверные знания об его теневых сторонах, старательно изгонялось из памяти.

Для приватизаторов не последним был вопрос об идеологии нового «демократического» государства. В предвидении кризиса управления началось возрождение духовных ценностей. Православная церковь, которая всегда была государственной религией авторитарного государства, а демократию называла демонократией, берёт на себя роль духовного кормчего в «демократической» перестройке.

СТАРОЕ ВИНО В МОЛОДЫЕ МЕХИ

Статья 21 Конституции России говорит: 1. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления.

По идее, в демократическом государстве, которое согласно конституции оставило за собой долг стоять на страже прав и свобод граждан, на Церковь должна была возлагаться задача и наделения жизни человека высшим смыслом.

Государство не станет демократическим, пока демократичным не станет сознание. Это эволюционный процесс, который может организованно совершаться при условии, если перестроятся государственные образовательные программы. Власть об этом, похоже, не думает, а формирование общественного сознания доверила Церкви.

Россия передовой в техническом отношении страной не является. Источник богатства здесь сосредоточен не в инновационных технологиях, а в продаже полезных ископаемых и прочих природных ресурсов. Для закрепления источников богатства за собственниками больше подходит авторитарная культура, идеология и организация труда. Очевидно поэтому, вместо того, чтобы вкладывать деньги в образование, новая власть решила сделать своих граждан приверженцами средневековой духовности: «вы, людишки, пока временно потерпите, но зато впереди вас ждёт жизнь вечная. Лазарь, который в струпьях валялся у дома богача, ни за что, ни про что оказался на лоне Аврамове. Тоже будет и с вами».

Вот как излагает учение Церкви наиболее часто выступающий в теле- и радиопередачах московский священник Дмитрий Смирнов, настоятель аж восьми московских храмов: «Никакого христианства без чувства собственного недостоинства быть не может. Когда христианин обижен (многие говорят, вот я не попал - мне обидно). Если тебе обидно, ты должен снять крест. Потому что если тебе обидно, как же ты можешь читать молитву «Отче наш», где сказано: остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должникам нашим? Если тебе обидно, ты не христианин. А мы очень часто обижаемся, огромная часть нашей жизни проходит в обиде. На одно или на другое, на человека ли или на обстоятельства, на погоду даже сердимся. Некоторые в безумии своем на самого Господа Бога нашего ропщут. Что ты, грешная тварь, на кого ты вообще поднимаешь пяту? Каким образом ты, человек слепой, разбираешься в бытии? Что, вообще, человек, ты можешь? Ну, вообще, какую-нибудь элементарную вещь? Ты детей своих можешь воспитать, как это делает слониха какая-нибудь или тигрица? Ты и этого не в состоянии? Так что ж ты ропщешь на Бога, что ты вообще в этом понимаешь? В человеке страсти настолько кипят, что здравый смысл отступает. Поэтому очень часто то, от чего мы должны получать благодать Божию, становится нам в осуждение. Потому что мы подспудно мним себя чего-то достойными, будучи грешными. А спасение человека совершается только по милости Божией. И вот усвоить благодать Божию можно только в состоянии понимания своего недостоинства.

Поэтому нам надо очень внимательно, внимая себе, заниматься своим воспитанием, прежде всего воспитанием чувства своего недостоинства. Тогда мы уподобимся сотнику, тогда наше ходатайство за наших ближних или молитва о прощении наших грехов будет услышана Богом. Потому что очень часто мы молимся Богу и не получаем никакого результата. Многие говорят: вот я молюсь, молюсь, когда-то у меня были грехи 20 лет назад, и ничего во мне не изменяется. С чем это связано? Потому что изменить человека может только благодать Божья. Почему она не приходит изменить человека, если он просит? А потому что он считает себя чего-то достойным, он качает какие-то мнимые, несуществующие права.

Ты же грешник? - грешник. Твоё место в аду. А ты живёшь в столичном городе, пользуешься горячей водой, тебе может быть платят пенсию, тебя поздравляет ряд людей с твоим днём рождения - подумаешь, великий Наполеон Бонапарт родился. А если кто-то осмелится этого не сделать, то обида уже на следующий год. А, собственно, человек - кто ты такой? А ты, человек, всего лишь жалкий грешник, который, если и спасётся, то только по милости Божьей. Но вот этого спасительного чувства в нас нет, поэтому христианство наше, оно часто бывает только мнимое по форме, поэтому и к святыне мы ломимся, как на базаре. Потому что мы не понимаем, мы не чувствуем к чему мы идем, у кого мы просим. Мы просим у той, сына которой, мы - человеки распяли. Поэтому из сердца нашего, из ума и внимания уходят очень важные вещи. А остаётся? А остаётся только упорное настаивание на своём, а для этого добиться во что бы то ни стало чего мы хотим.

И очень много чего прочего, что находится за рамками Евангелия. Это и на рынке-то неприятно или в каком-нибудь магазине, когда люди в драку за чем-то. Ага, значит тебе досталось, а мне нет. Ты что, лучше его? Это для людей всегда проблема - кому-то что-то уступить. От места в трамвае до двухрублевой премии на работе. То есть это просто как бы всегда трагично. Некоторые так говорят: надо же он при всех мне сказал. Даже важно не то, что пренебрегли, а важно, что при всех. Чтоб немножко его тщеславие было прижато, чтоб немножко оно потерпело какой-то урон. Потому что на самом деле часто урона никакого не бывает, потому что он просто смешон, но такая болезненно воспаленная гордость часто понуждает нас такие поступки совершать, за которые вообще каждому взрослому человеку должно быть стыдно.

Но дети ёще так себя ведут, потому что мы еще не успели их воспитать, но есть надежда, что они может быть всё-таки поймут, что такое прилично, а что нет. Но нам нужно учиться вести себя так, как прилично званию христианскому, в чем нам Господи и помоги».

Ну чем не Пушкин, чем не сукин сын:

«К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Наследство их из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич».

По определению Маркса, «страсть — это способность человека прилагать усилия к обретению своей цели». Канонизированные государственной церковью отцы учат, что спасаться нужно через самоосуждение, считая себя самыми грешными. Следуя канонам предания, пастырь учит народ побеждать свои страсти, или, говоря другими словами, пожертвовать любовью к себе. При этом над собой масса оставляет личности, сохранившие эти наклонности даже в преувеличенном виде. Один архиерей даже повесил в своей канцелярии надпись: «п.1 Архиерей всегда прав. п.2 Если Архиерей не прав, смотри п.1». Этот же епископ учил своих духовных чад: «Если у тебя возникнет желание сказать «Я», говори про себя «я – куча дерьма». К заявлениям, подобным этому, в Церкви настолько привыкли, что именно их и считают нормальными. Хотя апостолы учили совсем другому: «пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть рассуждают» (1 Кор.14,29).

О чем, на самом деле, идет речь. Чувство собственного недостоинства безотносительным не бывает. А относительно кого оно должно быть? Как в любой авторитарной системе - относительно вожаков прайта, который они под себя строят. И все, кто в этот прайт вступает, обязаны в них вожака признавать, а себя считать недостойными. А те, которые это неписаное правило признавать отказываются, говорят, что они, мол, в Церковь пришли, ради Иисуса, в этом прайте не приживаются и рано или поздно его покидают. Сами вожаки себя тоже считают недостойным, но уже относительно тех, кто над ними.

Кто в этом этикете не участвует, тот идет против вожака, в то время как остальные смирились. А поскольку им обидно, что они смирились с властью лица, а не закона, то они будут с внутренним злорадством сочувствовать, как вожак будет смирять выскочку.

Стихийно самоутверждение в авторитарном сознании происходит через подавление. В армии возникает дедовщина. Семьи, в которых женщину оскорбляет диктат мужа, распадаются. Церковь ратует за сохранение семьи, пытается духовно окормлять армию. Но что толку наводить порядок в чужом хозяйстве, когда в приходах и монастырях процветает такая же дедовщина, как и в армии. Рыба гниёт не с хвоста...

Так во что же, действительно, верит русский человек? Похоже, что в авторитарную власть, которая будучи сама по себе несменяема, предлагает ему веровать то в Бога, то в коммунизм, то в демократию.

ПОСТ

Зачем нужен пост? Какова его первопричина? В Евангелии и христианской истории есть примеры поста.

1. Христос постился перед выходом на мессианское служение, которое состояло не в том, чтобы накормить народ, не в том, чтобы стать властелином всех богатств, не в том, чтобы прельщать народ чудесами. Поэтому своим постом Христос воздержался от всех несвойственных смыслу Его мессианского служения забот. Его пост выражал непрельщённость временными благами, непокорность князю мира сего.

2. Иоанн Креститель питался и одевался от природы, а не от людей - «имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, а пищею его были акриды и дикий мёд» (Мф.3,4). Питаясь от природы (по сути это был пост), пророк Божий сохранял независимость от партий и кланов, которые поставив его на довольствие, стали бы корректировать его служение в выгодном им направлении. Тогда бы Иоанн не стал бы обличать Ирода.

3. Монахи древней Церкви питались плодами, которые давала им пустыня, а не использовали труд крестьян и льготное налогообложение. Возможность такого поста была гарантом независимости их совести от власть предержащих, от сильных мира сего.

Потом Церковь стала институтом рабовладельческого государства, которое возложило на неё функцию смирения народа. Тогда-то и появились жирные попы, как в картине «Чаепитие в Мытищах». Они-то уж никакой независимости от власти проповедовать не могли, поэтому и трансформировали суть поста в богоугодное дело само по себе, в упражнение воздержания, ослабление плоти ради того, чтобы возобладало духовное начало, чем выхолостили из него всю социальную сущность.

В понимании поста весь акцент стал делаться на какое-то непонятное очищение от страстей посредством диеты, умерщвление плоти, так сказать. Это грубая фальсификация. Ап. Павел писал: пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем (1Кор.8.8)?

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Очистить Церковь от идеологических наслоений. Мысль не новая, но какие принять критерии, чтобы они удовлетворяли требованиям веры и гармонировали с потребностями общества и личности? Можно воспользоваться предложенной Альфредом Адлером схемой взаимодействия личностных стремлений. Две оси координат показывают две движущие силы развития личности.

Вертикальная ось будет отражать стремление к превосходству СП — как над собственной слабостью, прошлыми достижениями и задачами жизни (полезная сторона +), так и над другим людьми (неполезная сторона –).

Горизонтальная ось будет отражать социальный интерес СИ, или общественное чувство: интерес к другим людям и участие по отношению к ним (полезная сторона) или использование других людей и подавление их (неполезная сторона).

Оценка по обеим осям может быть положительной, нулевой или отрицательной. Каждый квадрант этой схемы соответствует определённому типу личности.

1. (СП+, СИ+) Это люди с высоким стремлением к превосходству, к развитию своих способностей, со здоровым стремлением занять своё место в социуме и с развитым стремлением внести свой вклад в развитие социума. Они успешно справляются со всеми задачами жизни. «Представим себе человека, чья любовная жизнь — это интимное и многостороннее взаимодействие, чья работа приводит к полезным результатам, у кого много друзей, а контакты с другими людьми обширны и плодотворны. О таком человеке мы можем сказать, что он воспринимает жизнь как творческую задачу, в которой много возможностей и никаких невосполнимых поражений. Смелость, с которой он встречает проблемы, передается утверждением: «Жизнь означает быть заинтересованным в других людях, быть частью целого, вносить свой вклад в благополучие человечества» (Adler A., 1932, р. 8). «Их чувство превосходства, именно потому что оно основано на полезной стороне жизни, не является комплексом превосходства» (Adler A., 1969, р. 84).

3. (СП-, СИ-) У этих людей не развиты ни стремление к превосходству, ни социальный интерес. Они не работают над собой, не любят ни себя, ни этой жизни, просто «коптят воздух». «Ненужные, никчемные» - назвал их Адлер.

2. (СП-, СИ+) У этих людей не развито стремление к превосходству, но развит социальный интерес. «Пустые делатели добрых дел», «невежественные путаники», как назвал их Адлер. Эти люди, можно сказать, – продукт авторитарной пирамиды, которая стремится развить в людях различные добродетели, но стремится минимизировать компенсацию за их вклад в жизнь пирамиды. Пастыри загоняют паству именно в этот квадрант. Слоган для этих людей: «Бог воздаст», «Послушание выше поста и молитвы». Церковь готова потратиться на пышность обрядов ради того, чтобы люди поверили, что их место именно в этом квадранте.

В реальной жизни таких людей относительно немного, зато Церковь канонизировала целые сонмы святых, проторивших пути в небесные обители именно через этот квадрант. Пример из классического пособия по спасению – «Авва Дорофей» (стр.7-19): Когда Досифею нужна была одежда, Авва давал ему оную шить самому, и он уходил и шил её с большим старанием и усердием. Когда же он оканчивал её, блаженный призывал его и говорил: «Досифей, сшил ли ты одежду?» Он отвечал: «Да, отче, сшил и хорошо её отделал». Авва Дорофей говорил ему: «поди и отдай её такому-то брату, или тому-то больному». Тот шёл и отдавал её с радостью, и никогда не поскорбел и не пороптал... Он никогда ни в чём не исполнял своей воли, ... он поспешно шёл и исполнял без рассуждения. ... Однажды пришёл он также спросить авву об одном изречении святого писания... Дорофей не хотел, чтобы он вдавался в это, но чтобы лучше охранялся смирением. Он отвечал ему: «не знаю». Когда Досифей пришёл к игумену, тот начал толкать его, говоря: «зачем ты не сидишь в своей келье спрокойно и не молчишь, когда ты ничего не знаешь? Как смеешь ты спрашивать о таких предметах? Что не заботишься о нечистоте своей». И сказав ему ещё несколько подобных выражений, игумен отослал его, дав ему два лёгких удара по щекам.

4. Псевдокомпенсация (СП+, СИ-)

У этих людей есть стремление к превосходству, но социальный интерес варьируется от 0 до какой-то неизвестной отрицательной величины. Если они заняты только психическим самосохранением, он может быть близким к 0; если при этом они используют других людей и манипулируют ими — то это уже отрицательная величина; если они заняты мщением — то «социальный интерес» становится просто зловещим.

Люди, относящиеся к этому квадранту, в разной степени честолюбивы. Но своё стремление к превосходству пытаются получать не за счёт вклада, а за счёт видимости, саморекламы, эпатажа, PR. Общество («это быдло») не в состоянии их оценить, поэтому они не мечут бисер перед свиньями.

Вместо того чтобы преодолевать препятствия, эти люди стараются загипнотизировать самих себя, интоксицировать себя, чтобы вызвать у себя чувство превосходства. Если они чувствуют себя слабыми, то постараются переместить себя в обстоятельства, в которых почувствуют себя более сильным. Они не учатся тому, чтобы быть более сильными, более адекватными, они учатся тому, чтобы казаться сильнее в собственных глазах.

На самом деле, это типичные неудачники. В советское время официальная демагогическая идеология, провозглашавшая «власть трудящихся», социальное превосходство рабочих и крестьян в государстве и обществе, была для многих из них единственно доступной психологической компенсацией социальной униженности, поддерживала чувство собственного достоинства. Экспансия «рыночных» ценностей, прямо или косвенно признающих право на достоинство только за удачливыми, талантливыми и богатыми, лишила их этой моральной опоры, создала острый когнитивный диссонанс.

Отсюда переход в религиозную мифологию. Люди из категории псевдокомпенсация – самые активные прихожане. Компенсаторная функция религии заключается в том, что приверженцы (верующие) получают утешение, антидепрессант, психологическую ширму, за которой они считают себя лучше и даже полноценней тех, кто приватизировал их собственность: «вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства» (Евр.12.22-23). Человек, укрывшийся в норке нищеты, получает оправдание свыше. Церковь предоставляет услугу выхода за пределы собственной актуальности, включает человека в семью, делает частью своего тела. Но требует от всех своих чад безоговорочного признания учения о спасении, сформированного в период рабства.

А как же самоистязающие себя святые? Они тоже в 4 квадранте, т.к. избегают необходимости встретиться с жизнью и поддерживают в себе благородное чувство морального превосходства.

Покаяние освобождает людей этого типа от реального вклада (или возмещения ущерба), который те наносят социуму своими грехами. Пример: человек ехал на машине и задел, помял стоящую на обочине машину, в которой не было хозяина. Вместо того, чтобы возместить владельцу ущерб, верующий человек идёт в церковь повиниться. Эти люди используют религию для своего удобства.

Отпуская такого рода грех, священник выступает в роли наркоторговца – облегчает человеку душу, даёт ему инъекцию псевдо компенсирующую чувство вины перед обществом. Инъекции такого рода опиума крайне важны как для олигархов, так и для женщин в белых платочках. Поэтому, несмотря на расслоение уровня жизни наших граждан, храмы у нас возрождаются.

Различие между обязанностью и ответственностью соответствует различию между авторитарным и гуманистическим сознанием. Авторитарное сознание по сути означает готовность следовать приказам власти, которым личность подчиняется. Гуманистическое сознание — это готовность слушаться голоса своей собственной человечности, и оно не зависит от приказов, издаваемых кем бы то ни было. Поэтому сегодня люди, у которых Бог в душе, имеют больше общего с «неверующими», с теми, кто хотя и не ходит в церковь, но старается делать то, что соответствует «воле Божьей».

Рассмотрев 4 типа личности и определившись каким обществом являемся мы, можно решить куда идти самим и куда вести своих граждан. Если мы позиционируем себя как авторитарное общество, то нужно загонять овец во второй квадрант. Но мы то позиционируем себя как гражданское общество, поэтому должны переориентировать личность на 1 квадрант. Причём, для этого совсем не обязательно устраивать очередное гонение на Церковь. Просто нужно признать, что были исторические перегибы. И ориентировать человека не на индульгенции в церковный ящик, а на реальный вклад в жизнь общества. Причём не на вклад бессребреника, жертвы, которому поют на уши: «не надо печалиться. Вся жизнь впереди. Вся жизнь впереди – надейся и жди». А на вклад человека, чьё достоинство признают.

НЕ БОЙТЕСЬ, ВЫ НЕ В ЦЕРКВИ, ВАС НЕ ОБМАНУТ

Чтобы начать лечиться, нужно признать себя больным. Тем, кто воспринимает эту книгу, как хамство, необходимо понять, что никто не смеётся над наготой отца. Это всего лишь история болезни, помогающая поставить диагноз, без которого невозможно начать лечение. Святые отцы болели, переживали за Церковь, поэтому и выявляли, диагностировали её болезни. Григорий Богослов ни на минуту не умолкал в обличении пороков Церкви - симонии, невежества, двоедушия, пресмыкательства перед сильными, того, что в клир принимается всякий сброд. «Кто пишет картину с подлинного изображения, - говорил он, - тот сначала ставит перед собой подлинник, а потом картина принимает на себя списываемый образ. Но кто смотрит на вас, тот пойдет противоположной стезею. И это единственная польза от вашей испорченности».

Церковь свята не по определению, а только тогда, когда она борется за свою святость. А для этого нужно идентифицировать свои болезни. Если идентификация подменяется приукрашиванием, это признак того, что действительным, но скрытым мотивом служения является не святость, получаемые от приукрашивания блага. А речи о смирении - всего лишь трюк, конечной целью которого является искусственное укрепление власти, перед которой все должны приседать.

Сократ говорил: не разбирая жизни, и жить не стоит. Даже среди политиков признается, что критика нужна власти, как зубная щётка зубам. Иначе эта власть загнивает. Максим Исповедник пишет о 23-й главе от Матфея: "Это Ты о нас, Господи... И то, что сказал Господь наш, сетуя на фарисеев, я прилагаю к нам, нынешним лицемерам. Не связываем ли и мы бремена тяжкие и неудобоносимые и не возлагаем ли их на плечи людей, а сами и перстом не хотим дотронуться до них? Не делаем ли мы все дела свои, чтобы показаться перед людьми? Не любим ли мы восседать на первом месте на трапезах и сонмищах, а тех, которые не слишком рьяно воздают нам такую честь, не делаем ли мы смертными врагами? Не взяли ли мы ключ ведения и не закрываем ли им Царство Небесное пред людьми, вместо того чтобы и самим войти, и дать им войти? Не обходим ли мы море и сушу, дабы обратить хотя одного, и когда это случается, делаем его сыном геенны, вдвое худшим нас? Не вожди ли мы слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие? Не очищаем ли мы снаружи чаши и блюда, а внутри полны хищения, жадности и невоздержания? "

Почему современные священники так не думают? А может они не только так, но вообще никак не думают – просто лениво и глупо машут кадилом и при этом чувствуют себя психологически комфортно. Их умственная костность их никак не тяготит. Есть, кто разделяют эти мысли и всё понимают. Но у одних семья, дети, страх потерять место. Другие ничего больше делать не умеют и живут, как говорится: «копать не хочу, просить стыжусь». Третьи беззастенчиво делают карьеру, понимая, что правдоискательство, вопреки христовой вере, ещё никогда до добра не довело.

Отношения внутри иерархической пирамиды воспроизводят священников, которые оправдывают и увековечивают ощущение беспомощности и чувство собственной неполноценности. Это приучает людей к мысли, что лучше жить, просто ожидая указаний сверху. В результате этого теряются инициатива и способность находить пути выхода, появляются равнодушие и готовность мириться с текущим положением дел. Поэтому современное возрождение Церкви это регресс, возврат к феодализму. А современный тип взаимоотношений Церкви и государства это не симфония, и даже не цезарепапизм, а часть системной коррупция, которым болеет всё государство.

Достоевский писал, что все моральные ценности погибнут, если исчезнет вера в Бога. Но он не написал, что они погибают еще быстрее, когда «на Моисеевом седалище уселись книжники и фарисеи». Если религия совмещает служение Богу с партнёрством с элитами, её действия оказываются в явном или скрытом противоречии с волей Бога. В этом случае она реализует уже не религиозные, а корпоративные, кастовые и сословные цели. Неизбежным следствием приверженности такой вере становится иерархическое сознание – послушание человекам более, нежели Богу.

Суды выносят решения, нужные власти. Милиция подкидывает наркотики тем, на кого покажут. Солдаты, живущие в условиях дедовщины, избивают сапёрными лопатками людей, вышедших на улицу, чтобы заявить о своём отношении к негативу. Причину наркомании нужно видеть в появлении поколения, которое не признаёт ни партии, ни профсоюзы, ни духовенство, ни мораль, ни Бога - всех, взявшихся воспитывать и мобилизовывать население. Идеологией общества утратившего свой духовный суверенитет становится формула – никогда не идти против системы. Даже когда система превращается в змею, пожирающую себя за собственный хвост.

Религия – это проявление духа в пределах конкретного исторического процесса и в определенных социокультурных ситуациях жизни общества. Иная система общественно-политической деятельности требует иной системы общественно-политических отношений. В нашем демократическом государстве церковная система продолжает воспроизводить авторитарный тип отношений. Поэтому неосознанное недоверие к религии существует.

Необходимо понимать - то возрождение церкви, которое происходит сейчас, это возрождение не той веры, которую принёс Христос. Это возрождение религиозного учения, сформированного в период рабства и феодализма, которое со всеми ятями, репринтно, без всякого творческого и критического осмысления (осуждать же и критиковать нельзя!) было перенесено в наше время. Это привело к тому, что человеку приходится пробиваться к Богу через лабиринты человеческого интереса внутри церкви. Поэтому необходимо отделить мух от котлет – Богу богово, а кесарю кесарево.