Российская дипломатия и НАТО

КУРСОВАЯ РАБОТА

РОССИЙСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ И НАТО

Санкт-Петербург

О Г Л А В Л Е Н И Е:

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Начиная с 1993 года, расширение Североатлантического альянса на восток образует одну из ведущих сюжетных линий в отношениях между Россией и Западом, в формировании российской внешней политики в целом, в борьбе идей и политических течений по вопросу о военно-стратегической ориентации России и, в конечном счете, о ее цивилизационной принадлежности. При этом история дискуссий о расширении НАТО свидетельствует о глубоких различиях в восприятии проблемы российскими и западными наблюдателями.

Война на Балканах и принятие Новой стратегической концепции НАТО обозначили коренную перемену в существующей структуре глобальной политики. Впервые за всю постколониальную историю военно-политическая ситуация в мире определяется экспансией военного блока самых богатых и процветающих государств, которому не существует сколько-нибудь значительного противовеса в виде других блоков и организаций. Свое бессилие и все большую маргинальность по отношению к НАТО продемонстрировала Организация Объединенных Наций, не говоря уже о других международных институтах. Утвердилась фактическая монополия НАТО в вопросах европейской безопасности. Наконец, расширение НАТО в сочетании с балканской войной обозначило смену вех в российской внутренней политике: впервые за долгое время оно создало почву для общенационального консенсуса, по крайней мере, по одному стратегическому вопросу, и притом на условиях, приемлемых и благоприятных для правящей элиты.

Актуальность исследования проблемы взаимоотношений России и НАТО в современной их постановке исключительно велика. От того, какие подходы к проблемам войны и мира возобладают в США, самой сильной в военном отношении державе современности, ядре системы союзов, главным из которых является НАТО, во многом зависит будущее состояние системы международных отношений. От того, как будут сформулированы контуры военно-политических доктрин и направлений военного строительства США на XXI век, зависит содержание военных доктрин и направленность военного строительства в других странах мира, в том числе и в Российской Федерации.

Военные операции НАТО в Ираке показывают, как правящая элита США укрепляет свое положение в мире. Силовые акции стали восприниматься не только как оправданные, но и целесообразные. В США постоянная готовность к войне рассматривается как ключевой фактор, благодаря которому остальные слагаемые национальной мощи приобретают реальную значимость в международных отношениях¹. Победив в «холодной войне», США перешли к политике «ультраколониализма»², установления контроля над мировыми ресурсами.

На этом фоне во всей полноте проявился и институциональный кризис в самих НАТО, не позволяющей этой структуре, использующей устаревшие доктрины и технологии, принимать адекватные и оперативные решения в сложных политических реалиях.

В этих условиях стратегия НАТО, ее характер приобретают критическое значение как с точки зрения взаимоотношений России с Альянсом, так и в свете более широких интересов обеспечения безопасности Российской Федерации.

Цель курсовой работы - показать особенности взаимоотношений российской дипломатии и НАТО и перспективы их развития в новых международных условиях.

Цель работы обусловила решение следующих задач:

 показать эволюцию взаимоотношений России и НАТО во второй половине ХХ века;

 дать оценку Североатлантическому альянсу на современной международной арене, выявить факторы, влияющие на изменение его стратегий и военно-политических доктрин после распада СССР и образования «однополярного» миропорядка;

 раскрыть характер взаимоотношений российской дипломатии и НАТО;

 показать вектор развития взаимоотношений России и НАТО.

В работе использованы публикации и выступления известных отечественных и зарубежных ученых и политиков, военных аналитиков, изучающих особенности развития российско-американских отношений в ХХ и ХХI вв., в том числе по линии военно-политического сотрудничества, международно-правовые акты.

ГЛАВА 1. ЭВОЛЮЦИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ РОССИЙСКОЙ ДИПЛОМАТИИ И НАТО

1.1.Российская дипломатия и НАТО: от конфронтации к неравному партнерству

Вооруженные силы Североатлантического альянса (НАТО) были созданы в 1949 году. Изначально альянс представлял собой «оборонительный союз» двенадцати государств, включая в свои ряды Бельгию, Канаду, Данию, Францию, Исландию, Италию, Люксембург, Голландию, Норвегию, Португалию, Великобританию и США. Штаб-квартира НАТО располагалась в Брюсселе, однако основополагающие политические решения принимались в Вашингтоне. Структура НАТО была призвана обеспечивать взаимную защиту против угрозы агрессии со стороны Советского Союза. В 1952 году в ее состав вошли Греция и Турция, тем самым Североатлантический альянс продвинулся в Юго-Восточную Европу. В 1955 году 15-м членом альянса стала Западная Германия. В таком составе альянс существовал все последующие 27 лет, до тех пор пока в него не вошла Испания. В 1990-м, вслед за появлением на карте Европы единой Германии, это объединившееся государство также вошло в НАТО. Процесс расширения НАТО продолжается.

В советский период политика США и практически любые действия НАТО рассматривались в отечественной литературе как враждебные и агрессивные.³ Вместе с тем, еще в 1954 году СССР предпринял попытку отойти от политики жесткой конфронтации с Западом. На совещании министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции советские дипломаты предложили проект вступления СССР в НАТО, но он был отклонен. В ответной ноте московская заявка была отклонена на основании того, что, вступив в НАТО, Советский Союз получил бы право наложить вето на любое решение.

С конца 80-х гг. ХХ века в анализе отношений с НАТО, советские исследователи переходят от конфронтационного тона к идее равноправного взаимовыгодного сотрудничества основанного на сознании паритета военных возможностей НАТО.⁴ В этот период ключевым элементом создания всеобъемлющей системы безопасности в военной области для СССР стало являться: недопущение гонки вооружений в космосе, прекращение всех испытаний ядерного оружия и полная его ликвидация, запрет и уничтожение химического оружия, отказ от создания других средств массового истребления, строго контролируемое снижение уровня военных потенциалов государств до пределов разумной достаточности, роспуск военных группировок, а как ступень к этому - отказ от расширения и образования пропорциональное и соразмерное сокращение военных бюджетов.⁵

Фундаментальное выражение нового советского подхода к внешней политике нашло отражение во многих публикациях. В них проявляется специфика советской позиции: с одной стороны сознание собственной силы, но одновременно, стремление к компромиссу их чего в качестве полемического приема используется критика за нежелание идти навстречу советским инициативам. Здесь отчетливо проявляется обеспокоенность СССР фактической подготовкой НАТО к расширению сферы ответственности за счет использования сил быстрого реагирования, перераспределения усилий с европейского направления на другие и ориентации на выполнение военно-политических задач по всему миру.⁶

Исследователи подчеркивали, что вопреки логике мирового развития США был взят курс не на уменьшение угрозы войны вообще, а на ослабление опасности для себя путем наращивания военной мощи и «перераспределение риска» между собой и европейскими союзниками. В результате, межимпериалистические противоречия превратились в сложнейший узел... расширился диапазон проблем. Чем сильнее проявляется американский гегемонизм, тем сильнее становится в трансатлантических отношениях центробежная тенденция.⁷

После 1991 года Российская Федерация получила международное признание как наследница СССР во внешней политике. РФ подтвердила преемственность в отношении соглашений и договоренностей по контролю над вооружениями, решению глобальных международных проблем, общеевропейскому процессу.

В 1992 г. в связи с завершением «холодной войны»⁸ Россия и десять стран СНГ принимаются в члены Совета Североатлантического сотрудничества (ССАС). За короткий срок Россия и НАТО подписали рамочный документ программы «Партнерство ради мира» (ПРМ) и Индивидуальную программу в рамках ПРМ. Политический диалог начал активно развиваться. Основное внимание стало концентрироваться на вопросах взаимодействия с США в урегулировании локальных конфликтных ситуаций, уже не связанных с прошлым советско-американским соперничеством, а также сокращения стратегических ядерных арсеналов, предотвращения распространения ядерного оружия.⁹

Однако НАТО продолжал держать строгую дистанцию с Россией. «Российский фактор» в силу слабой предсказуемости воспринимался как источник возможной опасности, что подтверждают выступления американского дипломата, посла США в России Т. Пикеринга¹⁰, министра обороны У. Коэна¹¹, из статей заместителя госсекретаря США С. Тэлбота¹², бывшего помощника госсекретаря США Р. Холбрука¹³ и других представителей военной и политической элиты США.

27 мая 1997 г. в Париже Россия подписала с альянсом Основополагающий акт о взаимоотношениях, сотрудничестве и безопасности с целью ограничить ущерб от первой волны расширения НАТО¹⁴. Однако время, прошедшее после подписания Основополагающего акта и до временного разрыва отношений России с этой организацией в связи с событиями на Балканах весны-лета 1999 г. показало, что расчеты экспертов не оправдались.

Военная операция НАТО против Югославии стала лучшим подтверждением того минимального значения, которое придавалось в НАТО Основополагающему акту: сам факт бомбардировок нарушил ряд базовых принципов взаимоотношений альянса с Россией, заложенных в Акте - таких, как «отказ от применения силы или угрозы силой друг против друга или против любого другого государства, его суверенитета, территориальной целостности или политической независимости...» и «предотвращение конфликтов и урегулирование споров мирными средствами...»¹⁵.

Важно подчеркнуть, что хотя нападение на СРЮ стало своего рода «моментом истины» для взаимоотношений России и НАТО, кризис был во многом подготовлен всем предыдущим ходом их развития. Российская дипломатия продемонстрировала свою слабость и недальновидность. Реагируя, например, на резкое обострение вооруженного конфликта в Косово между сербскими властями и албанскими сепаратистами с марта 1998 г., Россия поддержала принятую 31 марта 1998 г. резолюцию Совета Безопасности ОOH (СБ ООН) №1160 о введении эмбарго на поставки оружия и военного снаряжения в Союзную Республику Югославию (СРЮ). Это нанесло немалый финансовый урон самой России, создало определенные трудности для Белграда, но отнюдь не помешало сепаратистам по-прежнему получать через границу с Албанией оружие для своих военных формирований из самых разных источников, в том числе и из некоторых западных стран, формально поддержавших эмбарго ООН. Не менее странной выглядела и поддержка Россией принятой СБ ООН 23 сентября 1998 г. резолюции №1199, предписывающей Белграду отказаться от попыток решить свой внутренний конфликт, в том числе и путем вооруженного подавления террористических банд в мятежной провинции, отвести оттуда югославские спецподразделения, начать диалог с косоварами и обеспечить условия для возвращения беженцев.

Отстраненность российской дипломатии от прямых военных приготовлений НАТО вскоре сменилась поддержкой натовского давления на СРЮ. 29 января 1999 г. после заседания в Лондоне «Контактной группы по Косово» (КГ), объединяющей 5 натовских стран: США, Великобританию, Италию, Францию, ФРГ, и Россию, министры иностранных дел всех шести государств одобрили предложенный американцами план политического урегулирования в Косово и выступили с ультимативным требованием к югославскому руководству и лидерам косовских сепаратистов: не позднее 6 февраля начать в Рамбуйе, пригороде Парижа, переговоры по урегулированию кризиса. В качестве основы для переговоров сторонам предлагались разработанные КГ 10 принципов. Страны НАТО пригрозили при этом, что, если стороны не согласятся сесть за стол переговоров, будут предприняты «воспитательные бомбардировки» территории СРЮ.

К сожалению, российская дипломатия предпочла выступить в незавидной роли соучастницы НАТО, чем, скажем, поставить под вопрос саму легитимность существования КГ. Благодаря усилиям российской дипломатии официальная позиция по проблеме косовского урегулирования постоянно трансформировалась в сторону все большего и большего сближения с требованиями НАТО.

Так, к примеру, оценил эти усилия одиозный обозреватель газеты «Нью-Йорк таймс» Томас Фридман: «От позиции адвоката Милошевича Россия переместилась на сторону НАТО. Сочетание этого русского кульбита и решения HAТO усилить бомбежки и привнести войну в дом каждого серба принудило Милошевича к сделке. НАТО обрушила над ним потолок, а Россия выдернула у него из-под ног ковер»¹⁶.

После событий в Югославии российская дипломатия оказалась в положении, когда она была не в состоянии противостоять новой агрессивной стратегии Североатлантического альянса, основывающейся на присвоенном себе праве решать проблемы любыми средствами, включая массированное использование силы.

Таким образом, окончание холодной войны и распад СССР изменили характер отношений между НАТО и Россией. Система политических ценностей одного из основных центров силы, во многом определявшего структуру международных отношений, была нарушена, и это означало перераспределение ролей на мировой арене, понижение статуса России и возможностей ее влияния на ход событий в мире. Не последнюю роль в понижении статуса России сыграла российская дипломатия, которая не смогла своевременно предложить новую стратегию взаимоотношений с Североатлантическим альянсом. Едва ли не единственным значимым фактором, скрепляющим сегодня отношения двух сторон выступает опасность международного терроризма, хотя и в этой сфере процесс сотрудничества протекает неоднозначно.

1.2. Россия и НАТО: факторы пересмотра стратегических приоритетов

После распада СССР перед НАТО возникла проблема внешней адаптации к новым международным условиям и вопросы внутренней структурной перестройки. Важнейшим фактором пересмотра стратегических приоритетов НАТО становится изменение характера основных угроз международной безопасности. Несмотря на то, что глобальное противостояние сверхдержав ушло в прошлое, степень конфликтности и политико-военной нестабильности в Европе и мире не столько уменьшилась, сколько приобрела качественно новое содержание. На первый план вышли проблемы регулирования многочисленных очагов региональной напряженности, которое не только превратилось в одно из ключевых направлений мировой политики, но и приобрело резко военизированный характер - все более очевидным стало преобладание так называемого силового умиротворения над «традиционным миротворчеством» времен «холодной войны».

Центр регионального вооруженного противостояния сместился в сторону более ограниченных по масштабу и географическим параметрам столкновений. Серия серьезных провалов 1993-1994 гг. в области регулирования локально-региональных конфликтов не только в странах «третьего мира» (крах многонациональной операции в Сомали, кровопролитные межплеменные столкновения в Бурунди и Заире, обострение ситуации в Афганистане и Анголе и др.), но и в центре Европы (на территории бывшей Югославии), свидетельствовала о том, что «традиционное миротворчество», доминировавшее в таких международных организациях, как ООН, больше не срабатывает. В этих условиях основная нагрузка по реагированию на «новые вызовы» международной безопасности легла на США как на единственную мировую сверхдержаву. Однако на переходном этапе в развитии международных отношений, который характеризуется не абсолютной, а относительной, или «смягченной», однополярностью¹⁷, единоличное бремя ответственности за поддержание глобальной безопасности оказалось непосильным даже для США, что сделало задачу укрепления союзнических отношений с европейскими партнерами по НАТО - основным американским внешнеполитическим приоритетом. Военно-политические структуры НАТО подключились к поиску адекватного ответа на «новые вызовы» европейской безопасности в рамках разработки и проведения в жизнь новой антикризисной стратегии альянса.

Антикризисная стратегия НАТО стала одним из основных направлений внутренней трансформации альянса и разрабатывалась она в тесной взаимосвязи со стратегией его расширения (внешней адаптацией). Лишившись противовеса в виде противостоящей «сверхдержавы», правящие круги США стали допускать использование военной мощи даже в ситуациях, когда не затронуты жизненно важные интересы страны. Под прикрытием создания гуманного миропорядка или защиты национальных интересов США, все большее распространение в современных условиях получили формы войн, стирающие грань между состоянием мира и войны еще в большей степени, чем это было в годы «холодной войны».

На наш взгляд, основными внешними факторами пересмотра стратегических приоритетов НАТО в 90-х годах ХХ века стали:

• распад Советского Союза и окончание «холодной войны» (возникла относительная однополярность мира);

• изменение характера основных угроз международной безопасности;

• увеличение числа локально-региональных конфликтов;

• расширение НАТО на Восток;

• увеличение числа стран, заинтересованных в создании собственных сил «сдерживания» Соединенных Штатов.

В свою очередь перед Россией после всех геополитических перемен в мире, потерявшей вес в международных делах, встала задача - определить свое место на мировой арене, обозначить приоритеты во взаимоотношениях с НАТО. Основное влияние на характер внешнеполитической деятельности в рассматриваемый период оказывали новые взгляды президента Б. Ельцина, а также тогдашнего министра иностранных дел А.В. Козырева и связанной с ними политической и научной элиты. Необходимо подчеркнуть, что в 1992-1996 г.г. американское направление внешней политики стало преобладающим.

Отказавшись от прежних идеологических установок, которые российское руководство объявило почти единственной причиной конфронтации в холодной войне, горя желанием в сжатые сроки построить в России «демократическое государство с процветающей рыночной экономикой», новые власти рассматривали Запад, и прежде всего США, как главного политического и идеологического союзника, основной источник экономической помощи, необходимой для проведения внутренних реформ, а также как образец для подражания. Президент и министр иностранных дел неоднократно подчеркивали, что Россия и США имеют общие интересы и поддерживают крепкие партнерские отношения. При этом руководство страны не учитывало в полной мере ни национальные интересы России, ни действительную расстановку сил на мировой арене, ни подлинные устремления руководителей США. Многие из тех на Западе, в том числе и в элите, кто относился с определенным доверием к горбачевской России, явно или подспудно не приняли Россию ельцинскую.

Совет североатлантического сотрудничества (ССАС) был наиболее благоприятной площадкой для российской дипломатии, поскольку решения в нем, как и в Североатлантическом совете, принимались на многосторонней основе, а не путем двусторонних, зачастую сепаратных договоренностей между НАТО как единым целым и отдельными странами. Это давало России потенциальную возможность напрямую участвовать в диалоге по вопросам безопасности с представителями национальных правительств всех стран-участниц, тем самым упреждая и блокируя формирование за ее спиной антироссийских коалиций. С другой стороны, подобный формат входил в противоречие с представлениями Москвы о своем исключительном статусе и праве на особые отношения с США и НАТО.

Своей недальновидной политикой российское руководство в немалой степени провоцировало западные державы и особенно США в их стремлении закрепить сложившуюся расстановку сил на мировой арене. Но самым крупным просчетом во внешней политике России было, конечно, полное отсутствие представлений о том, чем можно заменить пустоты, образовавшиеся после окончания «холодной войны».

ГЛАВА II. РАСШИРЕНИЕ НАТО НА ВОСТОК КАК ПРОБЛЕМА РОССИЙСКОЙ ДИПЛОМАТИИ

2.1.Расширение НАТО на восток: состояние вопроса

Начиная с 1993 г., расширение Североатлантического альянса на восток образует одну из ведущих сюжетных линий в дипломатических отношениях между Россией и Западом, в формировании российской внешней политики в целом, в борьбе идей и политических течений по вопросу о военно-стратегической ориентации России и, в конечном счете, о ее цивилизационной принадлежности. При этом история дискуссий о расширении НАТО свидетельствует о глубоких различиях в восприятии проблемы российскими и западными наблюдателями. В России официальные лица и большинство вовлеченных в «реальную политику» экспертов рассматривали расширение как консолидированную стратегию Запада (или, по крайней мере, американских элит) и пытались либо воздействовать на ситуацию ничем не подкрепленными угрозами, либо ограничить ущерб договоренностями с НАТО по вопросам частного характера - тем самым демонстрируя как сторонникам, так и противникам экспансии на Западе свое фактическое признание ее неотвратимости¹⁸.

В 1990-е годы мир стал свидетелем борьбы между сторонниками и противниками расширения, первый этап которой завершился победой сторонников экспансии, обнажив при этом глубокие противоречия как между Западом и Востоком, изменившими свои геополитические очертания, так и внутри самой западной элиты по вопросу о будущем мироустройстве. 12 марта 1999 г. идея, еще недавно казавшаяся многим на Западе бессмысленной, бесперспективной и опасной осуществилась: бывшие члены Организации Варшавского Договора (ОВД) Польша, Чехия и Венгрия стали членами НАТО. Между тем уже две недели спустя Североатлантический альянс, теперь уже в составе 19 государств, в нарушение Устава ООН и всего международно-правового порядка, совершил нападение на Союзную Республику Югославию (СРЮ). Стало ясно, что российская дипломатия и экспертно-политическое сообщество, до сих пор дебатировавшие частный вопрос расширения альянса, упустили из виду формирование идеологии и стратегических планов куда более обширной и далеко идущей экспансии.

В российском сообществе политиков и экспертов существовали и продолжают существовать различные, во многом диаметрально противоположные точки зрения по поводу расширения НАТО на восток. Одни полагают, что экспансия альянса создает непосредственную военную угрозу для России со стороны Запада, преследующего цель экономического закабаления и расчленения страны, в то время как на противоположном фланге, по крайней мере до начала бомбардировок Югославии, многие были искренне уверены в том, что расширение НАТО является закономерным ответом на «имперские амбиции» Москвы. Такая полярность в оценках (во многом сохраняющаяся и по сей день в экспертных и политических кругах) отражает глубину общественного раскола в оценке отечественной истории и сама по себе является фактором, требующим учета при проведении какой бы то ни было внешней политики.

В 1997-2000 гг. в администрации Клинтона на ключевые посты государственного секретаря и министра обороны были назначены жесткие сторонники расширения М.Олбрайт и У.Коэн, соответственно. Несмотря на это, официальная политика Вашингтона предусматривала одновременное движение «по двум колеям» - в направлении расширения альянса и кодификации «особых отношений» между НАТО и Россией. Инициаторы расширения НАТО намеревались выстроить соглашение с Россией таким образом, чтобы создаваемая на его основе структура (будущий Совместный постоянный совет) ограничивалась информационно-совещательными функциями и исключала какую-либо роль России в принятии решений, находящихся в компетенции альянса. Подобное соглашение было также призвано снять с повестки дня гипотетический вопрос о вступлении России в НАТО, поскольку задача вовлечения России в договорные отношения с альянсом уже была решена.

Как полагают исследователи¹⁹, образованный Совместный постоянный совет (СПС) задал новые институциональные параметры взаимодействия между Россией и НАТО. Но опыт последующих лет свидетельствует, что формат двустороннего взаимодействия России и НАТО существенно ухудшил позиции России при переговорах с альянсом по сравнению, например, с Советом североатлантического сотрудничества, поскольку в рамках нового форума российские представители имели дело не с представителями индивидуальных членов и кандидатов в члены альянса, а с заранее консолидированной позицией натовской верхушки, которая доводится до сведения России в готовом и не подлежащем модификации виде. К тому же СПС изначально действовал в рамках жестко ограниченной компетенции, исключавшей принятие решений, которые накладывали бы какие бы то ни было ограничения на последующие действия сторон. В этом контексте какая-либо активность СПС и участие в нем России или, наоборот, замораживание его деятельности (как это произошло после нападения НАТО на Югославию) имеют сугубо символическое значение и в лучшем случае выступают как отражение более глубоких тенденций в отношениях между Западом и Россией.

Подобная ситуация является неизбежной и легко предсказуемой расплатой российской дипломатии за ее увлечение идеей «особого статуса» России в отношениях с НАТО, которая на деле только способствует возведению институциональных и психологических барьеров между Россией и «малыми» европейскими странами - как членами, так и нечленами альянса.

2.2.Перспективы взаимоотношений России и НАТО

Жизнь все больше убеждала российскую дипломатию в ошибочности и бесперспективности односторонней прозападной ориентации и способствовала постепенному отрезвлению политического руководства России. Обстоятельства вынуждали президента, руководителей МИДа пойти на разработку внешнеполитической концепции, в которой отразился бы более реалистичный и широкий геополитический взгляд на международную политику России.

Не последнюю роль в форсировании процесса расширения НАТО, несомненно, сыграла позиция российского руководства, которое, полное иллюзий о партнерстве, не сразу осознало суть американских замыслов и даже одобрило в августе 1993 года намерение Польши вступить в НАТО. Позднее правящие круги США, несмотря на отрицательную позицию России, просто поставили ее перед свершившимся фактом расширения зоны влияния НАТО.

Руководители США и НАТО постоянно подчеркивают в своих выступлениях, в официальных документах тезис о трансформации, которую якобы претерпела НАТО, становящаяся более политической, нежели военной организацией. Но действительное развитие событий показывает, что Североатлантический альянс был и остается военной организацией, опирающейся преимущественно на силовые методы решения международных проблем. В связи с этим выглядит ложным стремление некоторых американских политологов изобразить НАТО безобидным клубом демократических государств, а ее расширение представить лишь как средство распространения либеральной демократии на государства ЦВЕ.²⁰

В концепции национальной безопасности и военной доктрине России понимание угрозы расширения НАТО на восток является в настоящее время довольно смутным.

С нашей точки зрения существует достаточно оснований для того, чтобы оценивать расширение альянса как реальную угрозу и с военно-стратегической, и с политической, и с культурно-цивилизационной точек зрения. Неочевидность для ряда экспертов и политиков военной угрозы со стороны НАТО связана с ее динамическим характером, под которым в данном случае имеется в виду нарастание агрессивности альянса по мере изменения его состава и перегруппировки элит в результате победы сторонников более жесткой наступательной стратегии. Хотя высшее руководство НАТО или его отдельных членов в данный момент не рассматривает ведение каких-либо военных действий против России, будь то ядерными или конвенциональными силами, в качестве реалистического сценария, демонстрация воинственных намерений на более низком уровне, особенно государствами восточного и южного фланга, представляет собой самостоятельную угрозу для России, поскольку воздействует на психологически уязвимые элитные группы, утратившие иммунитет к различным формам шантажа и силового давления как внутри страны, так и вовне.

Одним из путей нейтрализации культурно-психологической, а следовательно и политической угрозы является отказ от восприятия Запада как монолитного, интегрированного целого, от придания исторически преходящим институциональным образованиям статуса выразителей некоей абсолютной идеи Запада. Между тем радикальный отказ от аналитического инструментария советской эпохи, в сочетании с оскудением информации и научного изучения западного мира, породил у многих российских наблюдателей преувеличенное представление о консолидированности Запада (являющееся в некотором смысле обратной стороной собственной, вполне реальной разобщенности российского социума). Конфронтация внутри западного, в частности американского общества по вопросу о судьбе НАТО, наличие серьезной оппозиции расширению, в том числе и во властных структурах, оставались незамеченными в России либо затушевывались ввиду невыгодности этой информации как для российских изоляционистов, так и для фанатичных приверженцев тотальной интеграции с Западом. В сегодняшних обстоятельствах понимание глубокой внутренней конфликтности западного мира, отказ от абсолютизации временного соотношения сил внутри него, а также между Западом и другими «полюсами» мирового сообщества необходимы в первую очередь именно российским западникам, если они хотят восстановить легитимность своего направления как неотъемлемой части российского социокультурного и политического спектра.

Очевидно, что Россия может найти свое место в жизни Европы и Запада (оставляя при этом за собой право участвовать и в других геополитических конфигурациях) только при условии многообразия вариантов западной/европейской идентичности. Соответственно расширение НАТО, как и любая тенденция к унификации и американизации Европы и Запада, лишает Россию свободы цивилизационного маневрирования, а фаталистическое смирение с неизбежностью этого лишь на руку антироссийским силам и может стать самосбывающимся пророчеством. При этом речь не идет о плетении интриг и внесении раздора в отношения между членами НАТО или какими-то другими субъектами западной политики.

На современном этапе всеми специалистами признается ведущая роль Стратегических ядерных сил (СЯС) в обеспечении безопасности России. Особенно значимым является то, что СЯС дают возможность под своим «зонтиком» реформировать и поднять на новый качественный уровень вооруженные силы России, ослабленные в условиях тяжелой экономической ситуации в стране. Не теряет своей актуальности и ядерное сдерживание, которое является неотъемлемым фактором современной глобальной стратегической стабильности, остается способом предотвращения агрессии любого масштаба военными средствами.

При этом следует учитывать, что администрация Буша не считает, что НАТО должна быть глобальной организацией обороны и безопасности. НАТО должна обеспечивать «эффективную поддержку», служить опорным пунктом для наращивания сил, сбора разведывательных данных, размещения военных баз. Сотрудники администрации полагают, что формирование союзниками современных, гибких и взаимоподкрепляющих сил позволит сохранить надежную евроатлантическую систему безопасности. Это предполагает изменение командной структуры НАТО, в том числе отказ от географического и переход на функциональный принцип организации управления силами, создание единого стратегического командования, объединение в одну структуру верховного командования силами НАТО в Европе и европейского командования США, ликвидацию верховного командования силами НАТО в Атлантике (или его преобразование в учебную структуру) и, возможно, создание северного командования, которое было бы связано со структурами обороны территории США.

И среди экспертов, и в самой администрации широкое распространение получила также точка зрения, согласно которой НАТО уже не имеет былого значения с точки зрения внешней и оборонной политики Соединенных Штатов. Решающее значение имеют лишь вооруженные силы США и сотрудничество с теми странами, которые разделяют приоритеты Америки и способны внести вклад в будущие операции. Данная точка зрения исходит из того, что Европа безопасна и стабильна и что США должны сосредоточить свою оборонную политику и политику безопасности на решении проблем Ближнего Востока, Южной и Восточной Азии, а также на Кавказе.

Главная проблема использования НАТО в целях интеграции России в европейские структуры кроется не в отношениях НАТО и России, а в самом Североатлантическом альянсе. Несмотря на благоприятное отношение общественности к встрече в Праге, американские официальные лица выражают сомнения относительно дальнейших перспектив развития НАТО. До сих пор не ясно, хотя этот вопрос и не обсуждается публично, сохранится ли сплоченность членов альянса и сможет ли последний ясно определить свои новые задачи. В противном случае эффективность НАТО, а вместе с этим и ее политическая поддержка со стороны США может оказаться под вопросом.

На сегодняшний день ключевой проблемой российской внешней политики является устойчивый образ России как беспринципной силы, считающейся исключительно с материальными факторами - имидж, укоренившийся не только на Западе, но и на Востоке, не только среди элит, но и в широких слоях общественного мнения. Внутриполитические обстоятельства, формирующие внешнюю политику России, говорят о том, что в обозримом будущем этот непривлекательный образ во всяком случае не поблекнет, а поведение России как субъекта мировой политики будет по-прежнему строиться исходя из оценки сиюминутного соотношения материальных ресурсов, вне какой-либо системы универсальных ценностей и долгосрочных принципов, которые были бы привлекательны для широкого круга участников мирового сообщества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализируя эволюцию взаимоотношений российской дипломатии и НАТО во время холодной войны и после ее окончания, можно выделить несколько ключевых моментов.

1. Доперестроечный период можно охарактеризовать в целом как конфронтационный. Вместе с тем, советское руководство не исключало вступление в Североатлантический альянс, о чем свидетельствуют определенные дипломатические усилия в этом направлении.

2. В марте 1992 г. в связи с завершением «холодной войны» наступает новый - «партнерский» этап взаимоотношений: Россия и десять стран СНГ принимаются в члены Совета Североатлантического сотрудничества (ССАС). Наряду с этим просматривается стремление НАТО укрепить и расширить свою «зону ответственности» в новой международной ситуации. Со стороны российской дипломатии наблюдается поворот на 180 градусов: взоры политической и дипломатической элиты обращены на Запад, примета 90-х годов - демонстративное пренебрежение интересами остальных партнеров, уступавших России по величине и военной мощи, но отнюдь не по экономическому потенциалу или геостратегическому значению.

3. 1999 год – принятие Новой стратегической концепции НАТО; первые крупные неудачи российской дипломатии в отношениях с НАТО, охлаждение отношений, пересмотр приоритетов.

4. 2000 год – иллюзия о двустороннем сотрудничестве уходит в прошлое, наступает более прагматический, но не менее сложный этап взаимоотношений.

Давая оценку российской дипломатии во взаимоотношениях с Североатлантическим альянсом после окончания «холодной войны», следует отметить, что деятельность ее во многом не отвечала национальным интересам России. Всякая дипломатия эффективна только тогда, когда она опирается на мощь страны и политическую волю ее руководства, четко осознающего государственные интересы. Ничего этого у России при Б.Ельцине не было. Резко ослабленная псевдореформами по западным рекомендациям, криминально-теневой экономикой, принявшей беспрецедентные размеры коррупцией, проникшей даже на самый верхи государственной иерархии, обнищавшим и начинающим постепенно вымирать населением страна быстро растеряла остатки былого величия и авторитета, превратилась в послушную марионетку Запада, едва ли способную к сколько-нибудь самостоятельным действиям на международной арене.

Смена руководства страны внесла определенные коррективы во внешнеполитическую линию РФ, в том числе в направлении взаимоотношений с НАТО. Однако события в Ираке показали, что голос российской дипломатии в решении сложных международных вопросов пока остается едва различим, и ограничивается формальными протестами. Списание гигантского иракского долга России при смутных и весьма отдаленных перспективах «восстановления экономики Ирака» российскими компаниями, - еще одно тому подтверждение. Россия списала Ираку долгов больше, чем другие члены «Парижского клуба» и вправе рассчитывать, что её интересы будут учтены. В общей сложности Россия простила Ираку более 90% долга. Тем не менее, очевидно, что сегодня российская дипломатия не добивается ощутимых успехов в отстаивании интересов России, даже тогда, когда идет на принятие решений, наносящих прямой ущерб национальным интересам, получая взамен только обещания. Словом, российская дипломатия пока согласна играть ту неприглядную роль, которую ей отводят западные державы. В этих условиях говорить о равноправном партнерстве России и НАТО не приходится.

России необходимы новые концепции внешней политики и безопасности, которые бы, с учетом допущенных просчетов, более четко и последовательно обозначили геополитические приоритеты и национальные интересы нашего государства в различных регионах мира. На данном этапе особого внимания требует к себе прежде всего вопрос восстановления авторитета России на пространстве СНГ, где «зона ответственности» НАТО постоянно растет и укрепляется.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Арбатов А.Г. Становление внешней политики России и некоторые аспекты ее новой военной доктрины// Полис. – 1994. - N 4.

2. Арбатов А. Россия: национальная безопасность в 90-е годы // Мировая экономика и международные отношения. – 1994. - N 8-9.

3. Богатуров А.Д. Плюралистическая однополярность и интересы России // Свободная мысль. - 1996. - # 2. - С. 25-36.

4. Горностаев Д. Россия экзаменов сдавать не будет // Независимая газета - 1993. - 8 мая.

5. Давыдов В. Ф. Россия и США: проблемы взаимодействия и укрепления режима нераспространения ядерного оружия. - М, 1997.

6. Жинкина И.Ю. «Национальная мощь» государства как инструмент американской дипломатии США // Канада, экономика, политика, культура. – 1999. - N 9.

7. Занегин Б.Н. США в региональных конфликтах: малые войны и большая политика. //США - Канада: экономика, политика, культура. - 1999. - № 8.

8. Каширина Т.В. Российско-американские отношения в 1992-1996 гг. //Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук.- М., 1999.

9. Ларин В. Международные отношения и идеологическая борьба. (60-70-е годы). - М., 1976.

10. Лихоталь А.А. Атлантический Альянс: дефицит ответственности в условиях ядерного противостояния. - М., 1987.

11. Независимая газета - 1994. - 26 мая.

12. «Нью-Йорк таймс», 08.06.99.

13. Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Организацией Североатлантического Договора и Российской Федерацией. // Российская газета - 1997. - 28 мая. - Раздел I. «Принципы».

14. Паклин Н. Россия - НАТО: баланс интересов (Президент РФ подпишет на берегах Сены Основополагающий Акт о взаимоотношениях России и НАТО) // Российская газ. - 1997. - 27 мая.

15. Политика силы или разума? Гонка вооружений и международные отношения. - М., Политиздат, 1989.

16. Пушков А. Россия и НАТО: что дальше? // Московские новости. - 1994. - 16-23 янв.

17. Пядышев Б. Военные аспекты международной безопасности //Международная жизнь. - 1986. - № 7. - С.88-97.

18. Россия и основные институты безопасности в Европе: вступая в XXI век /Под ред. Д. Тренина; Моск. Центр Карнеги. - М.: S&P, июнь 2000.

19. Савельев А. Предотвращение войны и сдерживание: подходы ОВД и НАТО // МЭиМО. - 1989.- N6. - С. 19-29.

20. США-ЭПИ. - 1994. - № 6.

21. США-ЭПИ. – 1996. - № 6.

22. Тэлбот С. Для чего нужно расширяться НАТО //США-ЭПИ. – 1995. - №4.

23. Холбрук Р. Америка - европейская держава //США-ЭПИ. – 1995. - № 4.

24. Шальнев А.А. «Звездные войны»: что думают американцы. - М., 1987.

25. Яковлев А.Н. От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века. - М., 1984.