Возрождение в Испании
Общая характеристика испанского Возрождения.
Литература Возрождения в Испании отличается большим своеобразием, находящим объяснение в особенностях исторического развития Испании. Уже во второй половине XV в. здесь наблюдается подъем буржуазии, рост промышленности и внешней торговли, зарождение капиталистических отношений и расшатывание феодальных учреждений и феодального мировоззрения. Последнее особенно подрывалось гуманистическими идеями, проникавшими их наиболее передовой страны того времени – Италии. Однако в Испании процесс этот протекал очень своеобразно, по сравнению с другими странами, вследствие двух обстоятельств, составлявших специфику истории Испании той эпохи.
Первое из них связано еще с условиями, в которых протекала реконкиста. То, что отдельные области Испании отвоевывались порознь, разновременно и в неодинаковых условиях, привело к тому, что в каждой их них выработались особые законы, нравы и местные обычаи. Крестьянство и основанные на отвоеванных землях города в разных местах получили различные права и вольности. Разнородные местные права и вольности, за которые различные области и города цепко держались, являлись причиной постоянных конфликтов между ними и королевской властью. Нередко случалось даже, что города объединялись против нее с феодалами. Поэтому к концу раннего средневековья в Испании не установилось такого тесного союза между королевской властью и городами против крупных феодалов.
Другая особенность исторического развития Испании в XVI в. заключается в следующем. Результатом необычайного притока золота их Америки явилось резкое вздорожание всех продуктов – «революция цен», которая затронула все европейские страны, но с особенной силой проявилась в Испании. Так как стало выгоднее покупать заграничные продукты, испанская промышленность второй половины XVI в. сильно сократилась. В упадок пришло также и сельское хозяйство – отчасти по той же самой причине, отчасти вследствие массового разорения крестьян и обеднения огромного числа мелких дворян-земледельцев, не выдержавших конкуренции с крупными помещиками, которые пользовались разными привилегиями.
Всеми особенностями истории Испании определяется общий характер ее литературы в XVI – XVII вв. Литература испанского Возрождения отчетливо делится на два периода: 1). Раннее Возрождение (1475 – 1550) и 2). Зрелое Возрождение (1550 – первые десятилетия XVII в.).
В начале этого периода в Испании, как и в большинстве других стран, наблюдается зарождение того нового, критического и реалистического подхода к действительности, который характерен для ренессансного мировоззрения. Испания насчитывает ряд выдающихся ученых и мыслителей, опрокидывавших старые предрассудки и пролагавших пути современному научному знанию.
Возникают типографии, усиленно переводятся римские и греческие писатели. Центром гуманистического движения становится основанный в 1508 г. университет в Алькала де Энарес. Тем не менее гуманистические идеи не получили в Испании своего полного философского развития. Встречая самое враждебное отношение к себе при дворе и среди аристократии, не находя поддержки со стороны буржуазии, они были приглушены католической реакцией.
Гуманистические идеи в испанской ренессансной литературе находят выражение почти исключительно в поэтических образах, а не в теоретических сочинениях. По той же причине влияние античных и итальянских образцов было в целом гораздо менее значительно в Испании, чем, например, во Франции или в Англии. Точно также испанской литературе Возрождения в меньшей степени присущ культ формы. Ей свойственны мужественность, строгость, трезвость, большая конкретность образов и выражений, восходящие к средневековой испанской традиции. Во всех этих отношениях испанская литература Возрождения имеет своеобразный, специфически национальный характер.
Религиозные влияния эпохи ярко отразились в этой литературе. Идеология и практика католицизма наложили сильный отпечаток как на народную жизнь, так и на жизнь привилегированных классов.
Нигде в литературе XVI – XVII в. религиозная тематика не занимает такого видного места, как в Испании. Мы находим здесь чрезвычайно разную «мистическую» литературу – религиозные поэмы и лирику (Луис де Леон, Сан Хуан де ла Круус), описания «чудесных обращений», экстазов и видений (Тереса де Хесус), богословские трактаты и проповеди (Луисде Гранада). Величайшие драматурги (Лопе де Вега, Кальдерон) наряду со светскими пьесами пишут пьесы религиозные, драматизированные легенды и жития святых, или «священные действа», имевшие темой прославление таинства «причастия». Но даже в пьесах светского содержания нередко появляется религиозно-философская тематика («Севильский озорник» Тирсо де Молины, «Стойкий принц» Кальдерона).
При всем том болезненном характере, который носило развитие Испании, народ проявил максимум национальной энергии. Он обнаружил огромную пытливость ума, решительность и смелость в преодолении препятствий. Широкие перспективы, раскрывавшиеся перед людьми того времени, размах политических и военных предприятий, обилие новых впечатлений и возможностей разнообразной кипучей деятельности – все это нашло свое отражение в испанской литературе XVI – XVII вв., которой свойственны большая динамика, страстность и богатая фантазия.
Благодаря этим качествам испанская литература «золотого века» (так называют период примерно со второй трети XVI в. до середины XVII в.) занимает одно из первых мест среди национальных литератур Возрождения. Блестяще проявив себя во всех жанрах, испанская литература дала особенно высокие образцы в романе и драме, т.е. в тех литературных формах, в которых полнее всего могли найти выражение черты, типичные для тогдашней Испании, - пылкость чувств, энергия и движение.
Создание национальной испанской драмы.
В Испании и Португалии, так же как и в других странах, существовал средневековый театр – отчасти религиозный (мистерии и миракли), отчасти вполне светский, комический (фарсы). Средневековый религиозный театр в Испании вследствие огромной роли, которую католическая церковь играла в жизни страны, отличался чрезвычайной устойчивостью, - он не только не исчез в эпоху Возрождения как это случалось в Италии и во Франции, но продолжал интенсивно развиваться в течение всего XVI и даже XVIIв.; причем пьесы такого рода писали крупнейшие драматурги эпохи. Столь же популярными оставались на протяжении этих веков жанры народного комического театра, также культивировавшиеся большими мастерами.
Однако наряду с этими старыми драматическими жанрами к середине XVI в. в Испании вырабатывается новая, ренессансная система драматургии, влияющая и на трактовку писателями Возрождения упомянутых старых жанров. Эта новая драматургическая система произошла их столкновения двух начал в театре средневековой народной или полународной традиции и учено-гуманистических веяний, шедших из Италии или же прямо из античности, но большей частью также через итальянское посредство. Первое время два типа драматургии, выражающие эти две тенденции, развиваются параллельно, обособленно один от другого или вступая друг с другом в борьбу, но уже очень скоро между ними начинается взаимодействие, и в конце концов они сливаются в единую драматическую систему. В этой системе национальной драмы Возрождения, вершиной которой следует признать творчество Лопе де Веги, основным все же является народное начало, хотя итальянские и античные влияния, оригинально освоенные, сыграли в ее формировании значительную роль. Последнему способствовало появление в XVI в. переводов на испанский язык Плавта и Теренция.
Лопе де Вега (1562 – 1635)
Лопе де Вегой было написано 1800 «комедий», к которым надо еще прибавить 400 религиозных пьес и весьма большое количество интермедий. Однако сам Лопе де Вега мало заботился о сохранности своих драматических произведений, которые считались низшим видом литературы, вследствие чего большая часть их при его жизни не была издана. До нас дошел текст лишь 400 пьес Лопе де Веги (почти сплошь стихотворных), и еще 250 известны лишь по названиям.
размах драматургии Лопе де Веги необычайно широк. Он изображает людей всех сословий и званий в самых различных положениях, пишет пьесы бытового, исторического, легендарного, мифологического, пасторального содержания, черпая сюжеты из испанских хроник и романсов, у итальянских новеллистов (Боккаччо, Банделло и др.), из Библии, исторических сочинений, рассказов путешественников, из бродячих анекдотов или свободно сочиняя их на основе наблюдений над жизнью; он рисует современных и старых испанцев, турок, индейцев, библейских евреев, древних римлян, даже русских (в пьесе о Лжедмитрии – «Великий князь московский»). В этом сказывается его чрезвычайная любознательность, жажда охватить всемирную историю человечества и вместе с тем исключительно богатое воображение.
«Новое искусство сочинять комедии в наши дни». Свои теоретические взгляды на драматургию Лопе де Вега изложил в стихотворном рассуждении, являющемся одним их самых ранних западноевропейских реалистических поэтик, - «Новое искусство сочинять комедии в наши дни». Произведение это, написанное им уже в зрелые годы (1609), подводит итоги тому, что поэт давно осуществлял на практике. После разных вводных замечаний и очерка развития комедии и трагедии у древних Лопе де Вега прости извинения в том, что, вполне признавая превосходство правил Аристотеля, он все же отступает от них в угоду публике. Лопе де Вега рекомендует авторам выбирать сюжеты, в которых трагическое и комическое перемешаны между собой, «как это бывает в природе». Защищая единство действия, он доказывает, что можно нарушать единства места и времени. Далее он говорит о разделении пьесы на акты, число которых он сокращает с пяти до трех, о ее построении, о значении экспозиции, «узла» интриги и развязки, о различных стилях, какими следует писать разные роли, об эффектных окончаниях сцен, о применении разных метрических размеров, о желательном объеме пьесы, который должен быть не слишком велик, чтобы зритель не утомился, о всякого рода приемах, имеющих целью поддержать интерес зрителя, который до последней сцены не должен догадываться о развязке, и т.п.
Драмы Лопе де Веги не поддаются точной и исчерпывающей классификации. Их всей массы написанного им можно выделить три группы пьес, особенно значительные: пьесы «героические» (на сюжеты из национальной истории), комедии «плаща и шпаги» и пьесы, в которых выступает народ или отдельные его представители.
Пьесы «героические» изображают различные эпизоды из истории Испании времен готских королей, т.е. до арабского завоевания («Жизнь и смерть Вамбы»), борьбы с маврами («Девушка из Симанки», «Благородный Абенсерах»), борьбы королей с непокорными феодалами и объединения испанской монархии («Фуэнта Овехуна»), наконец, открытия Америки («Новый мир, открытый Христофором Колумбом»). Проникнутые горячим патриотическим чувством, они обычно идеализируют родную старину, овеянную поэзией. Лопе де Вега рисует здесь величавые и волнующие картины прошлого, доказывая этим мощь Испании и подкрепляя ее притязания на первенствующую роль на мировой арене.
Вторая группа пьес, комедии «плаща и шпаги», названа так по типичным принадлежностям дворянского костюма, в котором выступают их персонажи – представители главным образом среднего и низшего современного дворянства. Это бытовые комедии Лопе де Веги, иначе говоря «комедии нравов», составляют очень значительную часть его драматического наследия и притом ту, которая при жизни поэта доставила ему наибольшую славу и не только у себя на родине, но и в других странах. И сейчас еще эти пьесы чрезвычайно популярны в Испании. Особенной известностью пользуются: «Собака на сене», «Сети Фенисы», «Мадридские воды», «Валенсианская волна», «Девушка с кувшином», «Капризы Белисы», «Раба своего возлюбленного» и т.д. Сюжеты этих пьес основаны почти исключительно на игре чувств: любви, ревности, дворянской гордости и фамильной чести. При этом в них почти совсем не показаны общественная среда, фон, жизненные обстоятельства, которые могли бы влиять на развитие чувств героев. Зато для оживления действия широко использован запас традиционных мотивов и условных приемов, как, например, тайные свидания, серенады, дуэли, переодевания, неожтданные встречи, недоразумения, подмены, всякого рода совпадения, узнавания и т.п.
Несмотря на некоторую идейную и художественную ограниченность комедий «плаща и шпаги» Лопе де Веги, они являются блестящим, во многих отношениях передовым образцом искусства испанского Возрождения. Центральная тема этих пьес – любовь – не носит узкосословно-дворянского характера. Лопе де Вега всегда имеет ввиду любовь не как чувственную прихоть, какою она зачастую была в аристократическом обществе того времени, а как глубокое, всеполагающее чувство, утверждающее идею полноценной человеческой личности. Такая «честная» любовь, всегда стремящаяся к браку как единственной форме полного взаимного обладания, действующая облагораживающим образом на любящих, является, в понимании Лопе де Веги, здоровым, естественным чувством, ровно доступным как дворянину, так и самому скромному крестьянину.
Эти пьесы полны жизнерадостности и оптимизма. Они дышат верой в возможность в счастье, в успех человеческой личности, смело борющейся за свое чувство, за поставленные цели. Герои Лопе де Веги отважны, решительны, полны энергии; движения их порывисты, слова и поступки пылки и стремительны. Это полнокровные ренессансные натуры, в которых жизненная сила переливается через край. Замечательны женские образы Лопе де Веги: его героини обладают не меньшим духовным богатством, они не менее предприимчивы, умны и смелы, чем их партнеры. Охваченные страстью, они не останавливаются ни перед чем. В этом отношении Лопе де Вега нисколько не отступает от действительности, поскольку в современном ему дворянском обществе женщины, стесненные суровой опекой отцов, братьев или мужей, играли очень незаметную роль. Он раскрыл и усилил возможности, которые ощущал в испанской женщине своей эпохи.
Бытовые комедии Лопе де Веги блещут остроумием. Их веселость происходит от внутреннего комизма положений, возникающих в результате разных недоразумений. Она усиливается гротескными персонажами, в лице которых осмеиваются – в тонах более юмористических, чем сатирических, - чванство, вспыльчивость, тупой педантизм, чрезмерная доверчивость, болтливость и тому подобные человеческие слабости и пороки. Но специальными носителями комического начала являются слуги. Тип слуги-шута встречается уже у предшественников Лопе де Веги, но у них это обычно простак, веселящий зрителей своей глупостью или неуклюжестью. Слуга-забавник Лопе де Веги выступает иногда и в такой функции, но еще чаще он остроумно высмеивает других. Сплошь и рядом он оказывается умнее или, по крайней мере, находчивее своего господина, которого он выручает из беды.
Пьесы Лопе де Веги, героями которыми являются люди их народа, немногочисленны. В его изображении самые скромные крестьяне или ремесленники по своему уму, энергии и нравственным качествам стоят ничуть не ниже аристократов. Им в такой же мере свойственны чувство собственного достоинства и чувство чести. Только нравы их проще, они живут более близко к природе, и в этом большое их преимущество, вполне возмещающее недостаток образованности.
«Фуэнте Овехуна». Самой знаменитой из пьес этого рода и одной их вершин творчества Лопе де Веги является драма «Фуэнте Овехуна» («Овечий ключ»). Ее можно отнести также к числу исторических пьес, так как действие ее происходит в конце XV в., в царствование Фердинанда и Изабеллы. Самое значительное в этой пьесе, проникнутой подлинно революционным пафосом, то, что героем ее является не какой-либо отдельный персонаж, а народная масса, коллектив.
Командор ордена Калатравы, Фернан Гомес, расположившийся со своим отрядом в селении Фуэнте Овехуна, чинит насилие над жителями, оскорбляет местного алькальда и пытается обесчестить его дочь Лауренсию. Крестьянину Фрондосо, который любит ее, удается защитить девушку. Но во время свдьбы Фрондосо и Лауренсии командор является со своими приспешниками, разгоняет собравшихся, бьет алькальда его же жезлом, хочет повесить Фрондосо и похищает Лауренсию, чтобы затем силой овладеть ею. Такого бесчестия крестьяне не могут перенести: все они – мужчины, женщины, дети – поголовно вооружаются и избивают насильников. На время назначенного королем судебного дела по этому делу, когда крестьян пытают, требуют признания, кто именно убил Фернана Гомеса, все как один отвечают: «Фуэнте Овехуна!». Король вынужден прекратить суд: он «прощает» крестьян и берет Фуэнте Овехуну под свою непосредственную власть. Такова сила народной солидарности.
В этой пьесе понятие чести из категории дворянских чувств переходит в категорию внесословную, общечеловеческую. Она становится синонимом достоинства человеческой личности, стоящей на страже своих прав. Лопе де Вега изображает, как под влиянием дикого насилия в крестьянской массе пробуждается общественное самосознание, как первоначально разрозненные члены сельской общины сплачиваются в крепкий коллектив, способный к борьбе и подвигу.
Лопе де Вега ищет в истории обоснования союза народа с королевской властью. Действительно, в его время, как и в раннее средневековье, политические чаяния испанского народа облекались обычно в форму монархических представлений. Однако Лопе де Веге не хватало зоркости, чтобы разглядеть истинную природу королевской власти, какой она была в современной ему Испании. Будучи решительным сторонником системы абсолютизма, которую он пытался примирить со своими демократическими и гуманистическими устремлениями, Лопе де Вега вынужден был идеализировать образ короля. Вместе с тем, как тонкий и правдивый художник, он не мог не видеть современную ему королевскую власть в ее истинном свете и не отразить того, что он видел, в своем творчестве. Он пытался преодолеть это противоречие различением в короле правителя и человека; причем все то отрицательное, что несла с собой королевская власть, он относил на счет человека. Как правитель король непогрешим; как человек он подвержен всем людским слабостям и порокам, хотя и способен к исправлению. Поэтому критика поведения короля как человеческой личности бесполезна и даже недопустима: его особа священна, она требует безусловного почтения к себе и повиновения. Но объективно образы королей у Лопе де Веги нередко содержат в себе разоблачение идеи королевской власти.
Драматурги школы Лопе де Веги.
Первое место принадлежит Тирсо де Молина(1571 – 1648), крупнейшему драматургу всей этой группы и ревностному последователю Лопе де Веги. Тирсо де Молина был монахом и историографом своего ордена. Это не мешало ему наряду с чисто религиозными пьесами писать очень жизнерадостные и веселые комедии, навлекавшие на него преследования со стороны духовного начальства. Ему принадлежит около 400 пьес различного рода, их которых до нас дошло 80 с небольшим.
Творчество Тирсо де Молины отличается такой же противоречивостью, как и творчество Лопе де Веги. Тирсо де Молина создал жанр религиозно-философской драмы.
К этой группе относится самая знаменитая из написанных Тирсо де Молиной пьес – «Севильский озорник». Легенда эта фольклорного происхождения: в дснове ее лежит рассказ о смельчаке, пригласившем к себе на ужин статую покойника и поплатившемся за это жизнью. Тирсо де Молина связал с этим рассказом характерный тип бессовестного соблазнителя женщин и аморалиста.
Дон Хуан (такова испанская форма этого имени), желая путем обмана насладиться любовью донны Анны, невесты своего друга, приходит под видом его на свидание к ней и сталкивается с ее отцом, командором, которого убивает. Соблазнив до и после этого других женщин самого различного общественного положения – герцогиню, рыбачку, пастушку, он издевательски приглашает на ужин к себе статую убитого им командора и, приняв ее ответное приглашение, идет в церковь, где похоронен командор, и там погибает, провалившись в преисподнюю.
Герой Тирсо де Молины еще очень примитивен. Он покоряет женщин не благодаря своему личному обаянию, а более грубыми средствами: аристократок – путем обмана, простолюдинок – обещанием жениться и сделать свою избранницу знатной дамой. Но он подкупает жизнерадостностью, энергией, необыкновенной смелостью, которую автор изображает в привлекательных красках.
После прихода статуи дон Хуан, еще облитый холодным потом, быстро овладевает собой и говорит: «Все это лишь игра воображения. Долой глупый страх!.. Мне ль, кому тела живые, одаренные душой, силой и умом, не страшны, - мне ль бояться мертвецов? Завтра я пойду в часовню, раз туда я приглашен, - пусть дивится вся Севилья на бесстрашный подвиг мой!». Вместе с тем дон Хуан отнюдь не безбожник. Он думает, что еще успеет «исправиться», а пока хочет насладиться жизнью. На увещания своего слуги и всех окружающих, напоминающих ему о загробной жизни, он беспечно отвечает: «Долгий срок вы мне даете!». Но смерть застает его врасплох. В последнее мгновение он кричит статуе: «Я хочу позвать священника, чтобы он отпустил мои грехи!» - и умирает, не успев покаяться. Вместе с тем образ дона Хуана содержит ряд положительных черт и сам автор отчасти любуется им: его исключительной силой, мужеством и упоением жизнью.
Наряду с этими пьесами Тирсо де Молине принадлежит множество комедий, полных самых веселых и остроумных вымыслов. Как мастер интриг, он нисколько не уступает Лопе де Веге, а в отношении разработки характеров нередко превосходит его. Особенно удаются ему женские образы, почти заслоняющие мужские в ряде его пьес. Его героини отличаются большой страстностью, редкой энергией и предприимчивостью, изобретательностью, умением отстаивать свои права и бороться за свое счастье.
Из других драматургов этой школы выделяется Хуан Руис де Аларкон(1580 – 1639). В творчестве Аларкона уже намечается переход от комедий интриги к комедии характеров, которые он значительно углубляет и гораздо больше отделывает, чем Лопе де Вега. Вместе с тем для его пьес характерна сдержанность фантазии, строгость композиции, некоторая сухость образов и языка, а также отчетливая моральная тенденция. В ряде своих комедий он дает прочувствованное изображение дружбы, великодушия и т.д. Пьесы: «Ткач их Сеговии», «Сомнительная правда».
Из последователей Лопе де Веги еще заслуживает упоминания Гильен де Кастро (1569 – 1631), часто бравший свои сюжеты из народных романсов. Для него характерны живость воображения, пылкость, красочность, а вместе с тем пристрастие к изображению очень драматических положений, бурных чувств, фантастических авантюр. Образцом этого может служить его пьеса «Юность Сида», сюжет которой основан на народных романсах о Сиде.
Жизнь и творчество Сервантеса.
Мигель де Сервантес Сааведра(1547 – 1616) родился в городке Алькала де Энарес. Он принадлежал к идальгии и был сыном бедного лекаря. Недостаток средств помешал ему получить хорошее образование, но все же он окончил университет. Двадцати одного года Сервантес поступил на службу к папскому послу в Испании, кардиналу Аквавиве. Когда тот вернулся на родину, Сервантес поехал с ним в Италию. После смерти кардинала он поступил солдатом в испанскую армию, действовавшую в Италии, вскоре был зачислен во флот и принял участие в битве при Лепанто (1571), где храбро сражался и получил тяжелое увечье левой руки. В 1575 г. он решил вернуться в Испанию, но корабль, на котором он плыл, подвергся нападению алжирских корсаров и Сервантес попал к ним в плен. В Алжире он томился пять лет, многократно устраивал заговоры с целью побега, оканчивавшиеся неудачами, пока не был, наконец, выкуплен из неволи. Дома он нашел разоренную семью, а о военных его заслугах уже забыли в Испании. В поисках заработка Сервантес пишет пьесы для театра, а также различные стихотворения, за которые, поднеся их какому-нибудь знатному лицу, можно было получить небольшую денежную награду. Кроме того, он работает над «Галатеей», которая была издана в 1585 г. В это время Сервантес женится. Скудность и ненадежность заработка заставляют Сервантеса принять должность сначала сборщик зерна для армии, затем сборщика недоимок. Доверив казенные деньги одному банкиру, сбежавшему с ними, Сервантес в 1597 г. попадает в тюрьму по обвинению в растрате. Пять лет спустя он снова подвергается тюремному заключению по обвинению в денежных злоупотреблениях.
Последние 15 лет жизни Сервантес провел в большой нужде. Тем не менее это был период высшего расцвета его творчества. В 1605 г. вышла в свет первая часть романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», начатого или, по крайней мере, задуманного Сервантесом во время его второго тюремного заключения. Опубликование в 1614 г. неким Авельянедой поддельного продолжения «Дон Кихота» побудило Сервантеса ускорить окончание своего романа, и в 1615 г. вышла в свет вторая часть его. Незадолго до этого, в том же году, он издал сборник своих пьес, а перед тем, в 1613 г., опубликовал «Назидательные новеллы». В следующем году он закончил литературную сатиру «Путешествие на Парнас». Последним произведением Сервантеса бал роман «Песилес и Сихизмунда», напечатанный уже после его смерти.
Жизнь Сервантеса, типичного для чуткого и одаренного представителя идальгии, представляет собой ряд пылких увлечений, неудач, разочарований, непрерывной мужественной борьбы с нуждой и одновременно с косностью и пошлостью окружающего мира. Такой же длинный путь поисков прошлого и творчество Сервантеса, сравнительно поздно нашедшего себя. Он пишет на заказ, приспосабливается к господствующему стилю, разрабатывает «модные» жанры, стремясь сказать в этой области свое слово, внести в этот стиль и жанры реалистическое содержание и глубокую моральную проблематику. но эти попытки неизменно оказываются безуспешными, пока, на склоне лет, Сервантес не создает свой собственный стиль и собственные жанры, способные полностью выразить его окончательно созревшую мысль.
Некоторой условностью и надуманностью отличается почти вся лирика Сервантеса, его литературно-сатирическая поэма, а также опыты в области пасторального и рыцарского романа («Галатея» и «Персилес и Сихизмунда»). То же самое можно сказать и о наибольшей части его драматического творчества. В своей драматургии Сервантес прежде всего ищет правдоподобия, восставая против слишком свободного обращения некоторых современных ему драматургов с пространством и временем, против нагромождения, в сюжете разных приключений, экстравагантностей и нелепиц, против несоответствия между общественным положением персонажей и их языком и т.д.
Вершиной драматического творчества Сервантеса являются его интермедии, написанные, вероятно, между 1605 и 1611 гг. Это маленькие, острокомические пьески, в которых типы и ситуации имеют много общего со средневековыми фарсами, но отличаются гораздо большей живостью. С огромным знанием народного быта и психики Сервантес рисует сценки их жизни крестьян, ремесленников, городских жителей, судейских, беленых студентов, разоблачая разврат духовенства, тиранию мужей, плутни шарлатанов, а также добродушно осмеивая легковерие, болтливость, страсть к сутяжничеству и иные человеческие слабости. Тонкий юмор и замечательно яркий язык придают этим пьески большую прелесть. Особенно популярны из них «Театр чудес», «Саламанская пещера», «Ревнивый старик» и «Два болтуна».
Еще более замечателен сборник его четырнадцати «Назидательных новелл». Сервантес впервые утвердил в Испании тип ренессансной итальянской новеллы, решительно отойдя от традиции средневековых рассказчиков, но и в от же самое время он реформировал этот итальянский тип, придав ему национальные испанские черты. Сюжеты их почти полностью сочинены Сервантесом. Быт, обстановка целиком испанские. Для стиля характерно подлинно сервантовское соединение точности с юмором, иногда добродушным, иногда горьким. Огромное место занимают речи персонажей, нередко очень пространные.
Можно разделить новеллы Сервантеса на три группы: новеллы любовно-авантюрные (например, «Цыганочка», «Английская испанка» и др.), нравоописательные («Риконете и Кортадильо», «Ревнивый эстрамадурец» и т.п.) и философско-сентециозные («Лиценциат Видриера», «Беседа двух собак»), хотя строгое разграничение здесь невозможно, так как во многих новеллах присутствуют черты, характерные для других групп. Заглавие сборника – «Назидательные новеллы», означает приглашение глубже всмотреться в жизнь и перестроить ее на моральной основе. Сервантес верит в возможность счастливого разрешения самых запутанных и опасных положений, если попавшие в них люди честны, благородны и энергичны; он верит в «голос природы» и в ее добрые силы, в конечное торжество человека, борющегося против злых и враждебных ему начал. В связи с этим он всегда на стороне молодого и искреннего чувства, отстаивающего свои права против всякого принуждения и общественных условностей. Идеалы Сервантеса, раскрывающиеся в «Назидательных новеллах», - это любовь к жизни, но без упоения ею, смелость без заносчивости, моральная требовательность к себе и другим, но без всякого аскетизма или нетерпимости, скромный, непоказной героизм, а главное – глубокая человечность и великодушие.
Роман «Дон Кихот»
Роман «Дон Кихот» был написан Сервантесом на склоне жизни. Роман является итогом его творческих раздумий. Произведение это, недостаточно оцененное современниками, принесло его автору посмертную славу и было объявлено критиками XIX – XX вв. одним из величайших созданий человеческой мысли.
«Дон Кихот» - на это ясно указывает автор в прологе к первой части романа и в заключительных строках его – был задуман прежде всего как пародия на рыцарские романы. Дон-Кихот, бедный провинциальный идальго, сведенный с ума чтением рыцарских романов и решивший восстановить древний институт странствующего рыцарства, подобно героям рыцарских романов, выезжает на подвиги в честь своей воображаемой «дамы» для защиты всех обиженных и угнетенных в этом мире. Но его доспехи – ржавые обломки вооружения его предков, его конь – жалкая кляча, спотыкающаяся на каждом шагу, его оруженосец – хитрый и грубоватый местный крестьянин, соблазнившийся перспективой быстрого обогащения, дама его сердца – крестьянская девушка Альдонса Лоренсо из соседнего села, переименованная безумным Дон-Кихотом в Дульсинею Тобосскую. Точно также пародируются в романе все рыцарские обряды и обычаи: церемония посвящения в рыцари, этикет «рыцарского служения» даме (например, когда Дон-Кихот приказывает «побежденным» противникам отправиться к Дульсинее Тобосской и предоставить себя в ее распоряжение).
Разгоряченное воображение Дон-Кихота заставляет его во всем видеть блистательные авантюры или волшебство, принимать ветряные мельницы за великанов, постоялый двор – роскошный замок, таз цирюльника – за чудесный шлем, каторжников – за угнетенных рыцарей, даму, едущую в карете, - за похищенную принцессу.
Все подвиги Дон-Кихота, совершаемые им для восстановления справедливости на земле, приводят к совершенно противоположным результатам: пастушок Андрес, за которого Дон-Кихот заступился, после его отъезда подвергается еще более жестоким побоям; каторжники, освобожденные им, разбегаются, чтобы сделаться снова бичом общества; нелепое нападение на похоронную процессию кончается переломом ноги у ни в чем неповинного лиценциата; стремление помочь испанскому рыцарю, окруженному маврами, приводит к разгрому кукольного театра, на сцене которого это изображалось. Все те, кого Дон-Кихот пытается «защитить», молят небо «покарать и уничтожить его милость со всеми рыцарями, родившимися когда-либо на свет». Дон-Кихота оскорбляют, бьют, проклинают, над ним издеваются, и, в довершение позора, его топчет стадо свиней. Наконец, измученный морально и физически, рыцарь Печального Образа возвращается к себе домой и там, тяжело заболев, перед смертью прозревает; он снова становится доном Алонсо Кихана, прозванным за свои поступки Добрым, отрекается от рыцарских бредней и составляет завещание в пользу племянницы, с оговоркой, что она лишится наследства, если выйдет замуж за человека, любящего рыцарские романы.
Сатира на рыцарские романы была жанром, весьма распространенным в эпоху Возрождения, но Сервантес углубил ситуацию и усложнил образ главного персонажа. Прежде всего он наделил своего героя не только отрицательными, но и положительными чертами, а кроме того, дал ему двойную жизнь – в здоровом и в бредовом состоянии, что делает его почти двумя различными персонажами. Далее, Сервантес дал Дон-Кихоту спутника, который отчасти контрастен ему, отчасти его дополняет. Наконец, что не менее существенно, Сервантес привел Дон-Кихота в постоянное и многообразное соприкосновение с реальной жизнью.
Прежде всего Сервантес предал в своем романе осмеянию не только рыцарские романы как литературный жанр, но и самую идею рыцарства. Осмеивая рыцарские романы, он боролся со старым, феодальным сознанием, которое подкреплялось ими и находило в них свое поэтическое выражение. Он протестовал в своем романе против всего мировоззрения правящей верхушки Испании, пытавшейся возродить на новых основах «рыцарские» идеи, и в первую очередь против феодально-католической реакции, поддерживавшей эти идеи.
Сервантес осуждает не самого Дон-Кихота, наделенного чертами редкого душевного благородства, доброты и рассудительности, а те бредовые рыцарские идеи, которые овладели воображением бедного идальго. Последнее могло случиться лишь оттого, что Дон-Кихот весь устремлен в прошлое. Это прошлое – мир рыцарства, который Дон-Кихот пытается восстановить. Он действует слепо, следуя готовым нормам и правилам, отжившим свой век, вычитанным им из старых книг, он не умеет и не хочет считаться с реальными возможностями, с подлинными нуждами и требованиями людей, с действительным положением вещей.
В своих авантюрах Дон-Кихот не только постоянно терпит неудачи, но и сеет вокруг себя разрушение. Его безумие тем опаснее, что оно заразительно, как это видно на примере Санчо Пансы.
Однако если Сервантес и высмеивает Дон-Кихота, то вместе с тем полон глубокого сочувствия к нему. Средства, применяемые Дон-Кихотом, нелепы, но цель высока. Сервантес всячески подчеркивает высокие нравственные качества, бескорыстие, великодушие Дон-Кихота, его искреннее желание принести человечеству пользу. По словам Санчо Пансы, его господин обладает «голубиным сердцем». В минуты умственного просветления, когда Дон-Кихот забывает свои рыцарские фантазии, он необычайно привлекателен – со всеми прост в обхождении, исключительно человечен и разумен. Его речи вызывают восхищение слушателей, они полны высокой гуманистической мудрости.
Замечательны в этом отношении советы, которые Дон-Кихот дает Санчо Пансе перед вступлением того в управление «губернаторством»: «Загляни внутрь себя и постарайся себя познать, познание же это есть наитруднейшее из всех, какие только могут быть. Познавши самого себя, ты уже не станешь надуваться, точно лягушка, пожелавшая сравниться с волом». Дон-Кихот продолжает: «О своем худородстве, Санчо, говори с гордостью и признавайся не краснея, что ты из крестьян, ибо никому не придет в голову тебя этим стыдить, коль скоро ты сам этого не стыдишься… Помни, Санчо: если ты вступишь на путь добродетели и будешь стараться делать добрые дела, то тебе не придется завидовать делам князей и сеньоров, ибо кровь наследуется, а добродетель приобретается, и она имеет ценность самостоятельную, в отличие от крови, которая таковой ценности не имеет». В другом месте Дон-Кихот поучает Санчо: «Родословные бывают двух видов: иные ведут свое происхождение от владетельных князей и монархов, однако род их с течением времени постепенно оскудевает и суживается, подобно перевернутой вниз острием пирамиде, иные вышли из простонародья, но мало-помалу поднимаются со ступени на ступень и, наконец, становятся знатными господами. Таким образом, разница между ними та, что они были когда-то тем, чем они не являются ныне, а другие ныне являются тем, чем они не были прежде». Или еще: «Добродетели делают кровь благородной, и большого уважения заслуживает человек скромного происхождения, но добродетельный, чем знатный, но порочный». О свободе Дон-Кихот говорит Санчо так: «Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот, которые небо изливает на людей, с нею не могут сравниться никакие сокровища: ни те, что таятся в недрах земли, ни те, что сокрыты на дне морском. Ради свободы, так же точно как и ради чести, можно и должно рисковать жизнью, и, напротив того, неволя есть величайшее из всех несчастий, какие только могут случиться с человеком. Говорю же я это, Санчо, вот к чему: ты видел, как за нами ухаживали и каким окружали довольством в том замке, который мы только что покинули, и, однако ж, несмотря на все эти роскошные яства и прохладительные напитки, мне лично казалось, будто я терплю муки голода, ибо я не вкушал их с тем же чувством свободы, как если б все это было мое, между тем обязательства, налагаемые благодеяниями и милостями, представляют собой путы, стесняющие свободу человеческого духа».
Дополнением к образу Дон-Кихота является образ Санчо Пансы. Он также имеет прецеденты в средневековой литературе. Сервантес создал сложный, глубоко реалистический образ, отражающий существенные стороны испанской жизни того времени и очень важный для общего замысла романа. На первый взгляд, Санчо Панса представляет собой полную противоположность своему господину: в то время как Дон-Кихот, изнуряя себя физически, жаждет бескорыстно потрудиться на пользу человечества, Санчо Панса прежде всего старается ублажать свою плоть и послужить самому себе. Он больше всего любит поспать и поесть (само имя его выразительно: panza по-испански значит «брюхо»), он хочет стать графом и губернатором, хочет, чтобы жена его Тереса Панса ездила в золоченой карете. Размечтавшись о том, как он сделается властелином, Санчо Панса спрашивает, сможет ли он продать всех своих подданных в рабство и положить денежки в карман. Он весь в практике, в настоящем, в то время как Дон-Кихот весь в мечте о прошлом, которое он хочет оживить. Но в то же время между ними есть глубокое внутреннее сходство, делающее их сыновьями одного народа и продуктом одной эпохи.
Судьба их аналогична: оба, увлеченные своими фантазиями, отрываются от семьи и мирной здоровой жизни; чтобы пуститься по свету в поисках удачи, и оба в конце концов исцеляются от своих бредней, убедившись, что они были во власти миражей. Но разница между ними та, что Дон-Кихот пленился мечтой об искоренении зла на земле и о рыцарской славе, т.е. старым рыцарским идеалом в его классической форме, а Санчо Панса под влиянием безумного Дон-Кихота прельстился идеей легкой наживы, духом авантюризма, т.е. современной формой рыцарского идеала – «рыцарством» первоначального накопления.
Есть разница также в том, как они исцеляются от своих миражей. Дон-Кихот, несмотря на сыплющиеся на него градом неудачи, остается во власти своих рыцарских иллюзий, пока, наконец, пелена не спадает с его глаз. Но тот второй, здоровый человек, который в нем живет, развивается на протяжении романа под влиянием как соприкосновения с жизнью, так и общения с чистым душой Санчо Пансой. Речи Дон-Кихота в моменты просветления его сознания становятся все более значительными и мудрыми, и параллельно с этим он делается все доверчивее и откровеннее со своим оруженосцем, все чаще просит у него совета и помощи, и социальная дистанция между ними все сокращается, пока, в последних главах, не исчезает совсем.
Напротив, Санчо Панса исцеляется умственно и нравственно задолго до конца романа. От бредней, воспринятых им от Дон-Кихота, он освобождается в результате суровых испытаний, последним из которых было его «губернаторство». Однако в управление своим «твердым островом» он вступил уже излечившимся от владевшей им ранее жажды наживы, и это произошло с ним отчасти под воздействием постоянного примера душевного благородства и доброты Дон-Кихота. Санчо Панса сопутствует Дон-Кихоту в третьем выезде последнего уже не из соображений выгоды, а из сердечной привязанности к своему привязанности к своему господину, которого он искренне полюбил. В конце романа он не вспоминает о жалованье, которое тот ему задолжал. Под влиянием Дон-Кихота Санчо становится добрее и великодушнее в отношениях к людям, им начинает руководить уже не жажда обогащения, а любовь к справедливости и человечность.
В общем как для Дон-Кихота рыцарские затеи, так и для Санчо Пансы его мечты об обогащении – лишь временная заимствованная оболочка, глубоко чуждая их натуре. Оба они – благороднейшие представители испанского народа. Если сумасброд Дон-Кихот – носитель самых высоких гуманистических идей, то простодушный весельчак Санчо Панса – воплощение народной мудрости и нравственного здоровья. Оба кровно близки друг другу, что особенно отчетливо выступает в эпизоде губернаторства Санчо Пансы, где благородные гуманистические идеалы Дон-Кихота скрещиваются с практическим разумом, честностью и здоровой человечностью Санчо. Другой момент их глубокого и уже окончательного сближения – финал романа, когда Санчо Панса, обливаясь слезами, прощается с умирающим господином, который освободился от своих заблуждений и уже больше не Дон-Кихот Ламанчский, а снова – Алонсо Кихана Добрый.
Очень характерно, что в романе, в котором выведено несколько сот персонажей, показано очень немного представителей аристократии, а если они и появляются, то обрисованы самыми скупыми и общими штрихами. Таковы герцог и герцогиня во второй части, похожие на марионеток в сравнении с остальными персонажами романа, яркими и живыми. Сервантес очень тонко дает почувствовать всю пустоту и скуку их пышной, наполненной церемониями жизни, заставляющей их обрадоваться как желанной забаве встрече с Дон-Кихотом и его оруженосцем.
Некое неопределенное отношение Сервантеса к духовенству, хотя его высказывания на этот счет также чрезвычайно замаскированы. В «Дон Кихоте» лица духовные совершенно не показаны в своей специфической практике. Не считая некоторого количества монахов, студентов богословия и священников, участвующих в дорожных авантюрах Дон-Кихота в качестве статистов, во всем романе выведен всего лишь один священнослужитель, имеющий определенную физиономию, - это друг Дон-Кихота, священник той же деревни, где живет герой, просвещенный и рассудительный, всегда умеющий дать хороший совет, обнаруживший во время осмотра библиотеки Дон-Кихота тонкий литературный вкус, заботящийся о делах Дон-Кихота и его выздоровлении, он ничем не похож на священника, и никто бы не догадался о его принадлежности к этой корпорации, если бы ни его платье.
Если Сервантес уклоняется от изображения в своем романе верхов общества и духовенства, то он дает в нем широкую картину народной жизни, изображая правдиво и красочно крестьян, ремесленников, погонщиков мулов, пастухов, бедных студентов, солдат, трактирных служанок и т.п. Всех этих маленьких людей, ходящих «по земле просто ногами», он описывает объективно и разносторонне, не скрывая грубоватости, жадности, сварливости, склонности к плутовству многих из них, то в то же время подчеркивает таящийся в них огромный запас трудолюбия, активности, оптимизма и добродушия. Сервантес полон доверия и искренней симпатии ко всем этим людям, он старается показать их с хорошей стороны. Грубая трактирная служанка Мариторнес на последние гроши покупает кружку пива для бедняги Санчо Пансы. Хозяйка постоялого двора заботливо лечит избитого погонщиками мулов Дон-Кихота. Эту полунищую, но полную живых творческих сил Испанию Сервантес противопоставляет официальной Испании, хищной, надменной и богомольной, идеализировавшей себя в напыщенных картинах рыцарских романов или слащавых образах романов пасторальных.
Во всех этих сценках, образующих основной фон романа, даны элементы здоровой жизни, способные к дальнейшему развитию. Дополнением к ним является несколько вставных новелл, в которых изображены высшие, очень сложные формы жизни, опоэтизированные отчасти в трагических, отчасти в сентиментальных тонах. Новеллы эти перекликаются с некоторыми эпизодами основного повествования. Назначение этих новелл – показать возможность благородных и прекрасных форм человеческой деятельности на чисто реальной базе здравых чувств и понятий в противоположность рыцарским бредням Дон-Кихота.
Глубокая народность романа Сервантеса заключается во вдумчивом и сочувственном изображении широкого фона народной жизни; в сближении Дон-Кихота с Санчо Пансой, в показе творческих возможностей, таящийся в этом сыне испанского народа; в ясном и трезвом отношении к жизни; в обличении всякой социальной неправды и насилия; в глубокой любви уважении к человеку, о котором говорит эта книга; в том оптимизме, которым она дышит, несмотря на грустный характер большинства ее эпизодов и на пронизывающую ее печаль.
Всему этому соответствует замечательный реалистический язык романа, ясный, красочный, богатый оттенками, вобравший в себя множество элементов народной речи. Язык персонажей Сервантеса различен в зависимости от их общественного положения и характера. Особенно отчетливо выступает противоположность между размеренным и важным, иногда даже несколько архаическим языком Дон-Кихота и не всегда правильной, но сочной и выразительной, пересыпанной пословицами, поговорками, междометиями, подлинно народной речью Санчо Пансы. Язык персонажей меняется у Сервантеса также в связи с характером ситуации или душевного состояния говорящих, принимая то ораторский, то разговорный, то патетический, то шутливый или фамильярный оттенок.
Сервантес гениально уловил основные тенденции и проблемы своей эпохи. Обобщив их в образах двух главных героев своего романа, он вложил в них большое общечеловеческое содержание. Благодаря этому центральные образы романа, отражая действительное состояние Испании XVI – XVII вв., вместе с тем приобрели гораздо более широкое значение, сохранив свою жизненность и выразительность и в последующие века. В частности, поскольку Сервантес, писавший свой роман в условиях кризиса гуманизма, отразил в нем с огромной силой столкновение идеальных устремлений человеческого ума с миром корысти и личных интересов, «Дон Кихот» стал для будущих поколений мыслителей и писателей образцом противопоставления идеала и «низменной действительности».
Значение «Дон Кихота» для дальнейшего развития европейского романа очень велико. Разрушая старый рыцарский роман, Сервантес вместе с тем закладывает основы нового типа романа, означающего огромный шаг вперед в развитии художественного реализма.
Роман Сервантеса был в начале XVII в. явлением исключительным, значительно опередившим свою эпоху. Он был по-настоящему понят и мог оказать действительное влияние на европейскую литературу лишь в XVIII и особенно в XIX в., когда стала возможной более высокая форма реализма. Начиная с этого момента идеи, образы, манера повествования, общий тон и отдельные стилистические черты «Дон Кихота» находят широкий отклик в европейской литературе. Из писателей, на которых влияние Сервантеса сказалось особенно отчетливо, можно назвать Филдинга, В. Скотта, Диккенса, Гоголя.