Корейское мирное урегулирование - переговоры на фоне сражений"

Дипломатическая Академия

МИД России

Факультет международных отношений

Кафедра «Международные отношения и внешняя политика России»

Курсовая работа

на тему:

«Корейское мирное урегулирование – переговоры на фоне сражений».

Выполнил:

Слушатель 1-го курса д/о Колтунов Д.С.

Преподаватель:

Профессор А.П. Барышев

Москва 2009 г.

Оглавление:

1. Введение. 2

2. Причины и предпосылки Корейской войны 4

3. Позиции великих держав по корейскому вопросу:

3.1. Секретные переговоры Англии – СССР 10

3.2. Секретные американско-советские переговоры 16

3.3. Переписка лидеров советского блока 20

4. Мирные переговоры на корейском полуострове – от Кэсона до Пханмунчжона. 24

5. Заключение. 27

6. Приложения 32-36

6. Список литературы 37

1. Введение.

Более полувека назад завершилось одно из самых крупных вооруженных столкновений периода «холодной войны» - Корейская война, которая продолжалась три года и принесла огромные потери как в живой, так военной силе. Её история до сих пор содержит много «белых пятен», поскольку советские архивы, касающиеся событий, происходивших в Корее полвека назад, и участия в них СССР, были закрыты. Мировое сообщество узнавало об этой войне из других источников. Правильно сказано, что страна, закрывающая свои архивы, отдаёт ключи от своей истории другим странам. В полном соответствии с этим афоризмом историю Корейской войны писали американцы. И писали по своим канонам. Наряду со многими достоверными сведениями в трудах, изданных в США и в ряде других стран Запада, ощущается печать «холодной войны». Особенно это заметно при описании советского участия в Корейской войне.

В последние годы в среде международной общественности оживился интерес к различным аспектам истории войны 1950-1953 годов в Корее. Это связано как с продолжающимися усилиями историков и политологов, направленными на исследование истоков и последствий этого первого после второй мировой войны крупномасштабного военного конфликта, так и с нынешней актуальностью корейской проблемы, своими корнями уходящей и в её военную историю.

Вместе с тем углублению внимания учёных к корейской проблематике способствовало введение в последние годы в научный оборот многих исторических документов из архивов России и некоторых других стран. На новом источниковедческом уровне возобновились дискуссии по ключевым вопросам истории корейской войны: кто и как её готовил и начал, кто несёт ответственность за её итоги и последствия, современное состояние корейской проблемы и так далее.

По мере развития «холодной войны» и противостояния между СССР и США всё больше обострялась обстановка на Корейском полуострове. Вооруженные столкновения на 38-й параллели, по которой проходила граница между КНДР и Республикой Корея, случались всё чаще.

Всё это имело место на фоне важных политических изменений, происходивших в Дальневосточном регионе. Осенью в 1949 году в Китае победила Народная революция, и коммунисты возглавили руководство новым народно-демократическим государством – Китайской Народной Республикой. В феврале 1950 г. КНР подписала с СССР договор о дружбе, союзе и взаимопомощи. Союз СССР и КНР в условиях, когда обе коммунистические державы всячески поддерживали народно-демократический режим в КНДР, способствовал стремлению руководства Северной Кореи к объединению всей страны военным путём. Но предварительно глава КНДР Ким Ир Сен хотел заручиться одобрением северокорейского похода на юг со стороны СССР и КНР.

Нельзя сказать, что и на Западе не происходили изменения политического характера. Смерть Ф.Д. Рузвельда в 1945 году означала завершение периода внешней политики США, связанной с американо-советским сотрудничеством военных лет. Новый президент США Гарри Трумэн сразу же заявил о своём намерении быть «твёрдым» в отношениях с Советским Союзом, что влекло за собой изменение самой основы американской внешней политики – подхода к СССР, а следовательно, и отход от принципов согласованной политики, закреплённых Ялтинскими соглашениями. Правда, в июне 1945 г. Г. Трумэн ещё не мог перечеркнуть всего, администрация была слишком заинтересована в участии СССР в войне с Японией, да и общественное мнение США было не готово к подобному повороту. Приходилось на данном этапе сотрудничать с СССР в интересах ближайшей, по возможности односторонней выгоды. Решения по Коре были согласованы и конкретизированы именно в это время, и на них лежал уже явный отпечаток трумэновского курса. США прилагали усилия, чтобы до начала военных действий против Японии закрепить за собой наиболее позиции. Не ограничиваясь оккупацией основной части территории Японии, они стремились обеспечить себе право на оккупацию если не всего, то хотя бы части Корейского полуострова.

Впоследствии в Корейском конфликте также приняли участие силы ООН, сыгравшие очень незначительную роль, хотя в исторических очерках они часто упоминаются.

В ходе написания данной работы автор ставит перед собой цель попытаться, на основе имеющихся материалов, объективно изложить причины возникновения вооруженного конфликта на корейском полуострове, который впоследствии трансформировался в крупную локальную войну, в ареал которой попало большое количество стран, осветить ход переговорного процесса по прекращению военных действий. Именно поэтому автор не заостряет внимания на описании периода активных боевых действий – 25 июня 1950 – 9 июля 1951 г.г., а сосредоточится на переговорном процессе «позиционного» этапа войны – начавшегося 10 июля 1951 г. и закончившегося подписанием временного соглашения о прекращении огня – 27 июля 1953 г.

2. Причины и предпосылки Корейской войны.

Тревожно начиналась вторая половина ХХ века. В мире началась «холодная война». Бывшие союзники по антигитлеровской коалиции стояли по разные стороны баррикад, конфронтация между ними нарастала. Гонка вооружений, развернувшаяся между блоком НАТО во главе с США, с одной стороны, и СССР с его союзниками – с другой, набирала силу. Вспыхивали и гасли конфликты разной степени напряжённости, возникали горячие точки, где сталкивались интересы сторон. Одной из таких точек в начале 50-х годов стал Корейский полуостров.

Корее, аннексированной Японией после Русско-Японской войны, была обещана союзниками независимость на Каирской конференции (1 декабря 1943 г.). Решение было закреплено в Постдамском заявлении (26 июня 1945 г.). Когда Япония капитулировала во второй мировой войне, союзниками была достигнута договорённость (15 августа 1945 г.) об установлении разделительной линии по 38-й параллели, к северу от которой японские войска будут сдаваться СССР, к югу – США.

В соответствии с решениями Московского совещания министров иностранных дел в задачи созданной Совместной советско-американской комиссии входило оказание содействия образованию Временного корейского демократического правительства и разработка соответствующих мероприятий. С этой целью Комиссия при подготовке своих предложений должна была консультироваться с корейскими демократическими партиями и общественными организациями. Советская сторона в Комиссии опиралась прежде всего на левые, прокоммунистические партии и организации, которые выражали волю народа. США сделали ставку главным образом на правые силы и общественные партии и организации, ориентировавшиеся на капиталистическую Америку и сотрудничавшие с ней в Южной Корее. Американское правительство преднамеренно старалось исключить участие в консультациях представителей демократических партий, профсоюзных, крестьянских, женских, молодежных и других организаций Юга. Оно настаивало на привлечение к консультациям тех партий и групп, которые выступали против Московских решений в декабре 1945 года.

Советский Союз, напротив, вёл в Комиссии линию на широкое привлечение к консультациям как можно большего числа корейских демократических партий и общественных организаций, то есть тех, кто выражал подлинные интересы народа. В итоге деятельности Соединённых Штатов Комиссия до мая 1946 г. не смогла прийти к каким-либо решениям, и её работа была прервана.

В то время, как утверждают некоторые авторитетные исследователи, в Южной Корее сложилась взрывоопасная ситуация: режиму Ли Сын Мана грозил крах – против него, также как и против американцев, выступало большинство населения в стране. Ширилось партизанское движение, особенно в горных районах южных провинций. Так, осенью 1948 года произошло восстание в южнокорейской армии, к середине 1949 года они проходили в 5 из 8 провинций Юга. В том же году на Север перешли в полном составе и со всем вооружением два батальона южнокорейской армии, два боевых и одно грузовое судно, перелетел военный самолет. О падении легитимности Ли Сын Мана наглядно свидетельствуют так называемые «всеобщие» выборы 30 мая 1950 года. Иностранные наблюдатели были вынуждены констатировать: итоги выборов могут быть интерпретированы как «демонстрация публичных настроений против президента и его сторонников, а также полиции». В перспективе такое положение создавало для США угрозу потери своего влияния в регионе и объединения Кореи под эгидой коммунистов.

После новой мощной волны забастовок и выступлений трудящихся масс Южной Кореи, получивших единодушную поддержку населения Северной Кореи, в пользу возобновления деятельности Совместной комиссии и активной инициативы в этом плане Советского Союза, Совместная комиссия 21 мая 1947 г. снова приступила к работе.

Следует подчеркнуть, что международная обстановка в этот период существенно ухудшилась – «холодная война», доктрина «сдерживания коммунизма», жёсткий политический курс президента Г. Трумэна, реализация кабального «плана Маршалла». Тем не менее и в таких неблагоприятных условиях, благодаря настойчивым усилиям СССР, несмотря на сопротивление и тактику затяжек с американской стороны, Совместная комиссия всё же достигла некоторых результатов к концу 1947 г. Демократические партии и общественные организации Северной и Южной Кореи подали заявления в Совместную комиссию о намерении участвовать в устных консультациях с ней, выделили для этого своих представителей, изложили свои соображения о структуре и принципах Временного корейского демократического правительства и местных органов власти и о политической платформе Временного правительства. Примечательно, что от Южной зоны были выделены представители от 39 политических партий и 386 общественных организаций. Они претендовали представлять 52 млн. человек, что превышало население всей Кореи на 20 млн. и свидетельствовало о явной фальсификации и подтасовках. От Севера были представлены 3 партии и 35 общественных организаций. Советская сторона предложила сократить число партий и групп от Юга до 118, но американская сторона отказалась это сделать, заявив, что такой шаг фактически приведёт к господству коммунистов в будущем правительстве Кореи. Тем не менее достигнутые первые результаты достаточно ясно и недвусмысленно говорили о том, что корейский народ видит будущее нации в независимом демократическом развитии. Однако именно это и вызвало серьёзные опасения внутренней и внешней реакции.

17 сентября 1947 г. было предпринято ещё одно усилие добиться соглашения с американской стороной: предложено приступить к реализации тех вопросов, по которым точки зрения обеих делегаций сблизились. Однако и в данном случае чёткого ответа от представителей США в Комиссию не поступило. Наконец, 26 сентября на заседании Совместной комиссии от имени Советского правительства было внесено новое конструктивное предложение: вывести из Кореи в начале 1948 года одновременно советские и американские войска и предоставить самим корейцам возможность сформировать национальное правительство. Тем самым перед корейским народом открывалась перспектива восстановить свою независимость и государственность в кратчайший срок без всякого вмешательства извне. Это предложение предполагало радикальное решение корейской проблемы, устраняя сразу трудности, возникшие на пути выполнения союзными державами ранее взятых на себя обязательств. Только США и их южнокорейские ставленники отнеслись к этому предложению негативно. Отказ США принять его привёл в октябре 1947 г. к прекращению деятельности советско-американской Совместной комиссии.

В мае 1948 г. на территории Южной Кореи под контролем комиссии ООН, созданной по инициативе США, прошли сепаратные выборы. На пост главы государства был избран бывший профессор Вашингтонского университета Ли Сын Ман. Правительство Южной Кореи объявило себя правительством всей страны, с чем, разумеется, не согласились коммунистические силы Севера. Летом 1948 года они организовали выборы в Верховное народное собрание Кореи, которое 9 сентября провозгласило Корейскую Народно-Демократическую Республику (КНДР). Таким образом, произошло юридическое оформление раскола Кореи на два государства, причём правительство каждого объявило себя единственно законным.

Для Ким Ир Сена особенно важна была поддержка СССР, который, восстановив своё народное хозяйство после второй мировой войны, являлся одной из наиболее могущественных держав мира. Ким Ир Сен помнил, что 13 октября 1948 г. в приветственной телеграмме правительству Северной Кореи по случаю провозглашения КНДР И.В. Сталин ограничился пожеланиями успехов новому правительству «в его деятельности на пути национального возрождения и демократического развития», не углубляясь в проблемы дальнейших отношений двух государств. Поэтому глава правительства КНДР настойчиво добивался от Москвы согласия на визит правительственной делегации КНДР с Советский Союз. Вождю северокорейских коммунистов нужно было выяснить позицию Сталина в отношении КНДР.

С конца 1949 года отношения между двумя корейскими государствами всё более обострялись. Оба правительства претендовали на объединение Кореи каждый под своей эгидой. В октябре 1949 г. президент Южной Кореи Ли Сын Ман в беседе с американскими моряками в Инчоне заявил, что «если нам придётся решать эту проблему на поле боя, мы сделаем всё, что от нас потребуется». 30 декабря на пресс-конференции он ужесточил свою позицию, заявив, что «что нам следует своими силами объединить Северную и Южную Корею». 1 марта 1950 года выступая на митинге в Сеуле, Ли Сын Ман провозгласил, что «час объединения Кореи приближается». Его министр обороны также не стеснялся в выражениях. 9 февраля 1950 г. он заявил: «Мы находимся в полной готовности к борьбе за восстановление потерянной территории и только ждём приказа».

США также немало сделали для того, чтобы, как говорил тогдашний американский посол а Сеуле Дж. Муччо, «приблизить время всеобщего наступления на территорию севернее 38-й параллели». Главный военный советник США в Южной Корее генерал В. Робертс в январе 1950 г., за пять месяцев до начала войны, на встрече с южнокорейскими министрами указывал, что «нападение начнём мы», хотя и оговаривался, что надо создать предлог для нападения, чтобы оно имело обоснованную причину».

К северу от 38-й параллели также вынашивались весьма воинственные замыслы, но делалось это под покровом секретности без широковещательных заявлений. Интенсивные поставки вооружения, военной техники, боеприпасов из СССР в Северную Корею продолжались в течение всего 1949 года. 1950 г. внёс нюансы. 19 января 1950 г. в Кремль поступило важное сообщение из Пхеньяна. Советский посол Штыков докладывал: «Вечером в китайском посольстве в связи с отъездом посла проходил приём. Во время его Ким Ир Сен сказал мне следующее: теперь, когда освобождение Китая завершается, на очереди стоит вопрос освобождения Кореи. Партизаны не решат дела. Я не сплю ночами, думая о воссоединении. Мао сказал, что наступать на Юг не надо. Но если Ли Сын Ман будет наступать, тогда надо переходить в контрнаступление. Но Ли Сын Ман не наступает… Ему, Ким Ир Сену, нужно побывать у Сталина и спросить разрешения на наступление для освобождения Южной Кореи. Мао обещал помощь, и он, Ким Ир Сен с ним встретится. Ким Ир Сен настаивал на личном докладе Сталину о разрешении наступать на Юг с Севера. Ким Ир Сен был в состоянии некоторого опьянения и вёл разговоры в возбуждённом состоянии».

Сталин не спешил с ответом. Обменялся посланиями с Мао Цзедуном, который считал, что вопрос следует обсудить. Только после этого 30 января 1950 года из Москвы от Сталина в Пхеньян пошла шифровка: «Сообщение от 19 января 1950 г. получил. Такое большое дело нуждается в подготовке. Дело надо организовать так, чтобы не было большого риска. Готов принять…»

В Пхеньяне телеграмму расценили как согласие на операцию с условием достижения гарантированного успеха. После ещё одной консультации с Пекином Сталин 9 февраля дал согласие на подготовку широкомасштабной операции на Корейском полуострове, одобрив намерение Пхеньяна военным путём объединить родину. Вслед за этим резко возросли поставки из СССР танков, артиллерии, стрелкового оружия, боеприпасов, медикаментов, нефти. В штабе корейской армии с участием советских советников в глубокой тайне велась разработка плана широкомасштабной операции, шло ускоренное формирование нескольких новых корейских соединений. Но Сталин, дав согласие на поход Ким Ир Сена, всё ещё колебался. Он опасался вооружённого вмешательства США в конфликт между Севером и Югом Кореи, которое могло привести к непредсказуемым последствиям, а может быть и к прямой конфронтации двух сверхдержав, что грозило ядерной войной. Поэтому, как он считал, Москва должна была, с одной стороны, заручиться согласием Пекина на поддержку действий КНДР по силовому объединению Кореи, а с другой – по возможности дистанцироваться от вероятного участия СССР в назревавшем конфликте, чтобы избежать риска быть втянутыми в войну с США, в случае их вмешательства в корейские дела. В Кремле всё более склонялись к мысли, что подход Ким Ир Сена на юг может увенчаться успехом, если действовать энергично и быстро. В этом случае северокорейская армия успела бы овладеть южной частью Кореи до того, как американцы смогли бы вмешаться в ход событий.

Позиция американцев, как казалось Москве, позволяла надеяться на то, что Южная Корея не занимала первых мест в числе американских стратегических приоритетов на Дальнем Востоке. Так, государственный секретарь США Д. Ачесон 12 января 1950 г. заявил, что Южная Корея не входит в «оборотный периметр» США в Тихоокеанском регионе. «Моя речь, - вспоминал он впоследствии, - открыла зелёный свет для атаки на Южную Корею». Безусловно, это заявление Ачесона было учтено лидерами Северной Кореи. Однако не был взят расчет – а скорее всего об этом не знали – другой важный документ правительства США. В марте 1950 г. Совет Национальной Безопасности США подготовил директиву – СНБ-68, в которой правительству рекомендовалось жёстко сдерживать коммунизм повсюду в мире. В директиве утверждалось, что СССР более склонен к вовлечению в «лоскутную агрессию» нежели в тотальную войну и любая неудача США при оказании отпора такого рода агрессии могла бы привести к «порочному кругу принятия слишком нерешительных и запоздалых мер» и постепенной «потере позиций под силовым нажимом». США, указывалось в директиве, должны быть готовы противостоять СССР в любой точке мира, не делая различия между «жизненноважными и периферийными интересами». 30 сентября 1950 годов президент США Гарри Трумэн утвердил эту директиву, в корне менявшую подход США к защите Южной Кореи.

Тем временем в КНДР заканчивались приготовления к первой широкомасштабной наступательной операции против войск Ли Сын Мана. Ободренный поддержкой своих великих соседей – СССР и КНР – Ким Ир Сен отдал приказ о вторжении. С рассветом 25 июня 1950 года войска Корейской Народной Армии (КНА) начали наступление вглубь Республики Корея. Когда северокорейцы развивали наступление на Юг, Ким Ир Сен попросил направить советских советников непосредственно в части, ведущие бои на передовой. От Москвы последовал отказ. Однако с началом войны, несмотря на крупные успехи северокорейских войск, внешнеполитические события развивались не так, как рассчитывали в Пхеньяне, Москве и Пекине. Уже с первых дней войны произошла интернационализация конфликта в результате активного вмешательства в него США. Для того чтобы американское участие в войне не было истолковано как вмешательство во внутренние дела Кореи, политическое руководство США позаботилось о том, чтобы придать действиям своих войск законный характер с точки зрения международного права. США поставили на голосование в Совете Безопасности ООН вопрос о превращении американских оккупационных войск в Корее в «войска ООН». Эту акцию можно было бы предотвратить, воспользовавшись правом вето, однако советский представитель при ООН Я.А. Малик по указанию Москвы покинул заседание СБ ООН, что явилось крупным просчётом сталинской дипломатии. Помимо США, в «поход против коммунизма» было вовлечено ещё 15 государств, хотя американские войска, конечно же, составляли основу интервенционистского корпуса.

Хотя война была между двумя Кореями, мы отчётливо видим, что эти два государства были всего лишь марионетками у СССР и США. Ведь Корейская война была первым и самым большим конфликтом после окончания второй Мировой Войны. Исходя из этого, мы можем судить о том, что Корея стала отправной точкой для начала и «холодной войны». Нельзя не учесть и тот факт, что Генеральная Ассамблея ООН в то время находилась под заметным влиянием Америки, что, в свою очередь, также немало повлияло на ход истории Корейской войны. США стало агрессором по отношению не только к Северной Корее, но и к Южной, так как сильно давило на правящие круги во главе с Ли Сын Маном. Многие источники того времени говорят о том, что только под нажимом США Южная Корея начала наступление на КНДР.

3. Позиции великих держав по корейском вопросу.

3.1. Секретные переговоры СССР – Англии (Г. Громыко – Д. Келли).

Когда на Корейском полуострове разразилась война, посол Англии в Москве Д. Келли выступил в Совете Безопасности ООН с резким осуждением этой войны и пред­ложил без промедления принять срочные меры для мирного разрешения военного конфликта. По его мнению, Советский Союз, ратовавший за идею всемерного укрепления мира во всем мире, не посмеет отклонить данное предложение. Вслед за тем на имя посла поступило из Лондона срочное указание: ему предписывалось в тесном взаимодействии с послом США в Москве А. Керком установить с советской стороной контакт для интенсивных консультаций. 29 июня 1950 года Д. Келли в телеграмме на имя заместителя министра иностранных дел СССР A.A. Громыко писал:

«...Правительство Великобритании выражает надежду на то, что Советский Союз окажет свое максимальное влияние на ру­ководство Северной Кореи для скорейшего мирного разреше­ния военного конфликта на Корейском полуострове».

6 июля A.A. Громыко на встрече с Д. Келли заверил, что его правительство разделяет тревогу Анг­лии и искренне надеется на мирный исход данного конфликта, и в свою очередь поинтересовался, нет ли у него какого-либо конкретного предложения на сей счет. На что Д. Келли почти дословно повторил содержание упомянутой выше телеграммы, добавив лишь:

«Правительство Соединенного Королевства Великобрита­нии и Северной Ирландии уповает на то, что при активной поддержке со стороны Советского Союза вскоре прекратятся военные действия в Корее и там восстановится довоенное мир­ное положение».

Объяснение А.А Громыко, данное в беседе с Д. Келли, было намного более обнадеживающим, нежели его разговор с по­слом США А. Керком. В позиции Советского Союза явно про­глядывало его стремление использовать Англию в поисках мирного урегулирования корейского вопроса.

Премьер-министр Англии К. Эттли и министр иностран­ных дел Э. Бевин поспешили уведомить об этом телеграфом Вашингтон. В посланной в адрес госдепартамента телеграмме говорилось, что реакция советской стороны на предложение Великобритании за­служивает тщательного изучения, и что английская сторона воздерживается от даль­нейшего диалога с Советским Союзом, пока предварительно не обсудит это с правительством США.

Из США последовал ответ с мнением о том, что Советский Союз в сложившихся условиях усиленно попытается найти выход, не нанося урона своей репутации. При этом английская сторона предостерегалась о необходимости, при встречах с А.А. Громыко, ни в коем случае не соглашался включить в переговорный процесс вопросы представительства «красного Китая» в ООН и статуса Тайваня, что могло, тем самым, отвлечь внимание от главного вопроса.

Премьер-министр Англии К. Эттли понимал всю важность любой инициативы по обсуждаемому вопросу. Он также пре­красно понимал и всячески предостерегал от того, чтобы со­здать превратное впечатление, будто на Корейском полуостро­ве воюют представители белой расы против цветной. В свете всего этого Д. Келли считал, что американские методы и при­емы сближения и контактов с Востоком ошибочны и в корне своем порочны. Если, как это делали США, упорно настаивать на безоговорочном претворении в жизнь известной резолю­ции Совета Безопасности ООН, тем самым как бы сознатель­но закрывалась возможность конструктивного сотрудничества в разрешении сложнейшего вопроса. Вследствие этого, как пред­полагал Д. Келли, консультации по этому вопросу неоправ­данно надолго затянутся. В такой ситуации Советы вполне могут «выступать с открытым забралом», не скрывая сущности своего истинного замысла.

Министр иностранных дел Англии Э. Бевин в ходе состо­явшихся консультаций сумел уточнить, что именно для его правительства на данном отрезке времени имеет первостепен­ное значение: во-первых, необходимо четко придерживаться основных положений резолюции Совета Безопасности и ниче­го не предпринимать за ее рамками; во-вторых, Англия также не должна играть в переговорном процессе роль третейского посредника под давлением США и СССР. Однако у Англии были ограниченные возможности в выборе предполагаемых ми­ротворческих мер. Директивное письмо правительства, пере­данное послу в Москве Д. Келли для дальнейшего руковод­ства, 9 июля также было доведено до сведения госдепартамен­та США.

В нем указывались желательные для Англии меры, кото­рые мог бы предпринять со своей стороны Советский Союз, а именно: поддержать и тем приумножить миротворческие уси­лия других постоянных членов Совета Безопасности ООН, на­правленные на мирное урегулирование военного конфликта на Корейском полуострове, и, пользуясь своим влиянием на ру­ководство Северной Кореи, заставить его прекратить военные действия и отвести войска за 38-ю параллель. Перед послом Д. Келли стояла задача сделать акцент на важности сохране­ния мира и своим демаршем дать понять, что он представляет всего лишь интересы Англии, это с одной стороны, а с дру­гой — тщательно обойти ту ловушку, которую могла бы таить в себе встречная инициатива A.A. Громыко".

Это показывает, что на проводившихся ранее переговорах между Д. Келли и A.A. Громыко в сущности не было достиг­нуто какого-либо значительного прогресса.

В сложившейся ситуации госсекретарь США Д. Ачесон был вполне удовлетворен демаршем Англии и резонно считал, что все меры пресечения всяких других враждебных действий не­пременно должны сочетаться с усилиями по восстановлению довоенного мирного положения на Корейском полуострове. Он утверждал также, что ни в коем случае вывод многонациональ­ных войск ООН из Кореи не мог и не должен быть условием прекращения военных действий. Далее он отметил, что со сто­роны Д. Келли должна быть активно поддержана единодушная позиция Генеральной Ассамблеи ООН, выработанная на основе установленных новых фактов об агрессии Северной Кореи.

Если бы в то время Англия пошла наперекор воле Вашингтона, то это могло бы вызвать неблагоприятную реакцию в политических кругах США. Великобритания не могла не знать этого и в своих дальнейших шагах постаралась избежать опасного крена, который мог бы возникнуть в той ситуации.

Министр иностранных дел Англии Э. Бевин был почти уве­рен, что на предстоящих двусторонних переговорах Советский Союз выдвинет вопрос о представительстве коммунистическо­го Китая в ООН и о статусе Тайваня. А США, получившие единодушную поддержку по корейской проблеме на Генераль­ной Ассамблее ООН, прекрасно знали, что в вопросе о Тайва­не они не могли бы получить такую же поддержку. Поэтому США наверняка с прохладцей встретили бы обсуждение дан­ной темы. Зная все это, Э. Бевин без обиняков поставил воп­рос ребром: если Советский Союз только в обмен на положи­тельное решение тайваньской проблемы в пользу коммунис­тического Китая согласится на прекращение военных действий и восстановление довоенного мирного положения на Корейс­ком полуострове, то будет ли на таких условиях пересмотрена прежняя позиция США? Впоследствии Ачесон писал:

«Тогда и президент Г. Трумэн, и я были крайне недоволь­ны такой линией поведения Англии. Трумэн, естественно, под­держал в этом вопросе позицию своего государственного сек­ретаря».

Согласно указанию от 11 июля, Д. Келли передал A.A. Гро­мыко телеграмму своего правительства, а тот, со своей сторо­ны, хоть и не проявил особого оптимизма по поводу содержа­ния этой телеграммы, однако заверил, что тут же доложит о ней своему правительству.

Э. Бевин, узнав о том, как A.A. Громыко принял посла Д. Келли с его предложением, не без основания предполагал: раз визит английского посла не желателен для советской сторо­ны, вряд ли от него можно ожидать положительного результа­та. Касаясь советско-китайских отношений, Э. Бевин писал:

«По мере дальнейшего развития крайне тревожных собы­тий на Дальнем Востоке усилиями США может резко увели­читься численность военных сил в регионе. Видимо, И. Ста­лин не желает такого поворота. При таком раскладе сил Мао Цзэдун, и такой вариант вполне возможен, может тайно вына­шивать мысль вовлечь в большую войну с США и Сталина. Но И. Сталин не так близорук и вряд ли даст втянуть себя в эту авантюру».

В то же время Э. Бевина крайне беспокоила азиатская по­литика Советского Союза, стремившегося всеми силами отде­лить Азию от остального мира. В свете этого, хотя вопросы о представительстве континентального Китая в ООН и статусе Тайваня и не требовали сиюминутного разрешения, но было совершенно очевидно, что на фоне массированных усилий Советов в поддержку Китая было бы неразумно слепо продолжать прежнее давление на Китай. Внешне коммунистический Китай демонстративно проводил жесткую линию в отношении Тайваня, требуя восстановления своей территориальной цело­стности путем возвращения его в лоно своего отечества, но эта линия, в сущности, не была так тверда и последовательна, как упрямая позиция Советского Союза в отношении Корейского полуострова. По мнению Бевина, пока неизвестно, будет ли коммунистический Китай также участвовать в военном конф­ликте на стороне Северной Кореи, позиция Англии должна быть взвешенной и разумной: не следует делать из Китая «козла отпущения», сваливая на него все смертные грехи, и загоняя его в такой тупик, что он в конце концов сам откажется от всякой надежды на нормализацию отношений с Западным миром.

Резюмируя свою позицию в этом вопросе, Э. Бевин тогда писал:

«Важнейшим элементом нашей стратегии должны быть скорейшая локализация корейского военного конфликта и сведение на нет любых возможностей его дальнейшего расширение. В этом русле мы так или иначе обязаны дать определенный ответ на тайваньский вопрос и, в соответствии с этим, корректировать прежнюю линию огульного давления на Китай, подталкивающую его на вынужденное сближение с Советским Союзом».

Эти взгляды Бевина были изложены в его официальном заявлении. И тут же, по указанию Э. Бевина, Франке, посол Англии в США отметил, что данное заявление выражает не только интересы одной Англии, все остальные члены Британского содружества наций тоже солидарны с ним.

Почти одновременно правительство Индии выступило с своей миротворческой инициативой. Вследствие этого возникла еще одна непредвиденная «головная боль». Премьер-минист Республики Индия Д. Неру настоятельно советовал: «Англии надлежит добиваться, чтобы Китай, наконец, занял свое законное место среди других постоянных членов Совет Безопасности ООН. Посольство Индии в Москве передал аналогичное предложение США. Это произошло после того, как Советскому Союзу и Китаю была предложена в различ­ных формах, но по существу одна и та же идея. Советский Союз тогда отказался, но коммунистический Китай согласился с предложенной инициативой. 13 июля 1950 года Д. Неру направил свое послание Сталину. В ответном письме Сталина говорилось:

«Советский Союз приветствует мирную инициативу г. Неру по урегулированию корейского конфликта и надеется, что в дальнейшем Совет Безопасности ООН должен сыграть в нем главную, решающую роль и что при этом в его работе должны участвовать все 5 великих держав, включая и Китай, который в обязательном порядке должен занять свое законное место среди других постоянных членов Совета Безопасности».

Вслед за этим Д. Неру в своем письме Д. Ачесону отмечал: «Я считаю данную инициативу крайне важной и подаю­щей большие надежды, и настаиваю на том, чтобы вопрос о принятии Китая в постоянные члены Совета Безопасности не­замедлительно был решен положительно».

Г. Трумэн и Д. Ачесон по-прежнему были категорически против этого. В связи с этим К. Эттли не без основания опа­сался, не возникнут ли у США подозрения в том, что данное послание Сталину направлено при молчаливом согласии со сто­роны английского правительства. Чтобы развеять подобные подозрения, правительство Англии поспешило послать госсек­ретарю США Ачесону все копии переписки между премьер-министрами Англии и Индии. По мнению Кабинета министров Англии, не ко времени выдвинутая Д. Неру мирная инициа­тива поставила Англию в крайне неловкое положение перед США.

Министр иностранных дел Англии Э. Бевин считал, что ответ Сталина на послание Неру свидетельствовал об ужесто­чении позиции Советского Союза. Подкрепляло эту мысль и последовавшее затем советское предложение, ставившее непре­менным условием разрешения корейского военного конфликта заблаговременное проведение консультаций пяти великих дер­жав, включая и Китай. Бевин заранее знал, что данное пред­ложение Советского Союза, без всяких сомнений, будет от­клонено США. Совершенно ясно было, что США не ударят палец о палец для продвижения советского предложения, ибо в противном случае пришлось бы срочно созывать Совет Бе­зопасности для обсуждения единственного вопроса: о приня­тии Китая в его члены, и при этом откладывать все остальные вопросы.

На встрече с Д. Келли 18 июля A.A. Громыко изложил суть инициативы своего правительства. Она заключалась в том, что для ознакомления с мнениями обеих сторон конфликта в Ко­рее следовало бы срочно созвать Совет Безопасности при обя­зательном участии Китая.

Позже премьер-министр К. Эттли на совещании Кабинета отметил:

«Ответ И. Сталина на инициативу Д. Неру и последовав­шее за ним советское предложение говорят о том, что в дан­ном вопросе позиция Советского Союза ни на йоту не изме­нилась, и что он, Советский Союз, и впредь ни на шаг не отступит от прежней позиции. Поскольку у Советов нет ни малейшего желания воздействовать на Северную Корею с тем, чтобы та отвела свои войска за 38-ю параллель, данное совет­ское предложение не найдет нужной поддержки у США».

На том же совещании Кабинета была единодушно принята резолюция, согласно которой на любых последующих перего­ворах и консультациях по урегулированию корейского вопро­са непременным условием должен быть безоговорочный отвод северокорейских войск за 38-ю параллель. Далее члены Каби­нета пришли к общему выводу: прекращение военных действий на Корейском полуострове и принятие Китая в члены Совета Безопасности ООН — это два разных вопроса, не имеющих между собой никакой взаимосвязи. В нынешней ситуации их особенно необходимо отделить друг от друга.

Поводом для нагнетания чувства возмущения, вызванного индийской мирной инициативой, послужил тот факт, что Ан­глия в свое время придавала ей важное значение и активно поддерживала ее.

Советский Союз вскоре официально опубликовал резуль­таты всех этих закулисных переговоров и консультаций, сде­лав их достоянием широкой гласности, что было достаточно прозрачным намеком на их завершение. Как ни странно, CCCР сделал это, не дожидаясь, пока английский посол Д. Келли уведомит A.A. Громыко об окончательном решении своего пра­вительства. Следовательно, и у Келли не было времени, чтобы обменяться мнениями с госсекретарем США. Суть окончатель­ной позиции английского правительства была в том, что пре­кращение военных действий и восстановление мира в Корее не должны быть обусловлены решением других, не относящих­ся к этому побочных вопросов.

20 июля 1950 года палате общин британского парламента было доложено о результатах обмена мнениями между прави­тельствами Англии и Советского Союза.

Следует отметить, что в переговорах A.A. Громыко — Д. Келли инициатива все же принадлежала советской стороне. Это свидетельствует о том, что Советский Союз прилагал не­мало усилий в поисках различных возможностей урегулирова­ния корейского вопроса. За время проведения целой серии консультаций и переговоров позиции Англии и США значи­тельно сблизились, к чему стремилась сама Англия.

Выдвинутые в ходе войны миротворческие инициативы, на­правленные на достижение перемирия как первого этапа ее окончательного прекращения, отражали весь спектр различных подходов великих держав к урегулированию корейского воп­роса. Впоследствии основная канва их подходов по-прежнему сохранилась. Так, в разгар войны советский представитель Я. А. Малик с трибуны Совета Безопасности ООН призывал, с одной стороны, пригласить представителей Китая, Южной и Северной Кореи, чтобы они смогли принять участие в работе Совета Безопасности по урегулированию корейского вопроса, а с другой — немедленно вывести из Кореи все иностранные войска. Это было, по мнению советского делегата, непремен­ным условием восстановления мира в Корее. Англия и Индия тогда положительно отнеслись к предложению Я.А. Малика. Представитель Англии в ООН Гладуин Джебб согласился с предложением Советского Союза при условии, что Северная Корея отведет свои войска за 38-ю параллель. Представитель Индии Бенегал Н. Рау также поддержал его. Но США были категорически против советского предложения.

Позднее, когда положение на фронтах стремительно ухуд­шалось для Народной армии Северной Кореи, министр иност­ранных дел СССР А.Я. Вышинский для урегулирования ко­рейского вопроса внес в Совет Безопасности ООН проект ре­золюции из 7 пунктов. Все названные выше миротворческие инициативы и после окончания Корейской войны нашли свое продолжение в политике Англии и СССР по послевоенному устройству Кореи.

Как уже было сказано, в начале Корейской войны доволь­но интенсивно проводились двусторонние закулисные перего­воры между A.A. Громыко и Д. Келли, что было явным при­знаком значительного сближения позиций сторон по внешне­политическим вопросам. В те дни и министр иностранных дел Англии Э. Бевин поведал американской стороне свое особое, так сказать, свободное от вассальной зависимости, мнение по тайваньскому вопросу. Он также выступил против обсужде­ния в Кабинете тех негативных последствий, которые могли иметь место вследствие жесткого противостояния США в тай­ваньском вопросе. Это объяснялось тем, что в случае приня­тия Кабинетом крайне отрицательной резолюции по данному вопросу, он как лицо ответственное за внешнеполитический курс страны, должен расхлебывать «всю эту кашу».

Корейская война была для Англии той чертой, которая чет­ко обозначила два разных, не связанных друг с другом вопро­са, — дальнейшую судьбу Кореи и определение статуса Тай­ваня. Хотя в общих чертах правительство Англии поддержива­ло позицию США в корейском вопросе, но из-за опасения возможного возникновения китайско-американского конфликта эта поддержка скорее всего носила символический, формаль­ный характер. Если посмотреть с этой точки зрения на Ко­рейскую войну, то она для Англии, несомненно, имела свою политическую подоплеку. Иными словами, в ходе Корейской войны Англия весьма чутко реагировала на каждый шаг дру­гих мировых держав и, в соответствии со своими нацио­нальными интересами, старалась использовать военный конф­ликт для создания выгодного для себя нового миропорядка. Материалы о консультациях и переговорах A.A. Громыко — Д. Келли наглядно показывают те истинные мотивы, которы­ми руководствовалась Англия в своих внешнеполитических акциях в период Корейской войны.

3.2. Секретные переговоры СССР и США (Я.А. Малик – Д. Кеннан).

Начиная с августа 1950 года США вплотную включились в двусторонний переговорный процесс относительно возможного перемирия в Корейской войне. Это произошло лишь посла того, как по прогнозам экспертов стало очевидно, что хоти Советский Союз и не желает развязывания большой, глобаль­ной войны, но с помощью своих союзников (стран социалистического блока) вполне может причинить немало беспокойства Америке. Кроме того, как полагали, на том этапе прежде всего Германия и Австрия притягивали пристальное внимание Советского Союза.

Сохранились архивные документы, повествующие о следу­ющем факте: в конце 1950 года Ким Ир Сен оказался в край­не затруднительном положении. Н.С. Хрущев обратился тогда к И. В. Сталину с просьбой оказать ему военно-экономическую помощь. Но Сталин холодно встретил эту просьбу, сказав:

«Я бы не хотел втянуть нашу страну в Корейскую войну и тем вызвать осуждение мировой общественности. Если на Ко­рейском полуострове создалась такая ситуация, то это по боль­шей части проблема самого Ким Ир Сена».

В то же время Сталин в принципе не возражал против того, чтобы в военные действия вмешалась Народно-освободитель­ная армия Китая. Тогдашний посол США в Москве А. Керк в докладе пра­вительству писал:

«Если нам удастся в короткое время достичь перемирия в Корейской войне, то это послужило бы большим подспорьем в деле урегулирования и других неразрешенных вопросов, и, в конечном счете, внесло бы немалый вклад в улучшение амери­кано-советских отношений».

По мнению руководства США, причина того, что Советс­кий Союз воздерживался открыто высказать идею о переми­рии в Корейской войне, крылась в том, что это было бы рав­носильно нанесению себе пощечины собственной рукой. Сле­довательно, нужно было создавать благоприятные для СССР условия, чтобы он с честью вышел из такой ситуации, не на­неся ущерба своей репутаций. Поэтому двусторонние секрет­ные переговоры предлагалось вести именно в подобном духе.

В свете сказанного первой внешнеполитической акцией США была попытка посла в Париже Чарльза Болена устано­вить прямой контакт с политическим советником посольства СССР в Германии В. Семеновым, но она не увенчалась успе­хом. Госсекретарь США Ачесон видел причину неудачи в не­правильном выборе полномочного представителя США и ре­шил для этой цели выделить опытного переговорщика Д. Кеннана.

Д. Кеннан, по мнению Д. Ачесона, был самым автори­тетным американским советологом и одним из самых эрудированных государств. Д. Ачесон даже считал, что во всей Америке по компетентности в различных отраслях на­уки Д. Кеннан занимает одно из первых мест.

Конечная цель Ачесона заключалась не в действительном достижении перемирия, а в том, чтобы умудренный житейс­ким опытом переговорщик Д. Кеннан в предполагаемом диа­логе с СССР прежде всего давал противной стороне понять истинные намерения США.

Так был выбран главный представитель США в будущем американо-советском диалоге. Вслед за тем, 18 мая 1951 г. за­ведующий отделом Европы госдепартамента Х.Ф. Мэттьюс вместе с Д. Ачесоном направились в штат Нью-Джерси, в Принстонский университет, где Д. Кеннан занимался научны­ми исследованиями, и предложили ему возглавить американс­кую делегацию на переговорах с Советским Союзом о переми­рии в Корее. Заодно Ачесон попросил его лично встретиться и переговорить с советским дипломатом Я.А. Маликом. Но Д. Кеннан, будучи далек от азиатской политики своего прави­тельства, не знал в деталях американского военного плана на Корейском полуострове и был весьма озадачен тем, что США замышляли там широкомасштабные военные действия. Откро­венно говоря, он был против того, чтобы США в этой войне являлись одной из воюющих сторон. Он также был одним из ярых противников массированного наступления войск ООН на территорию, лежащую за 38-й параллелью. Но, как бы то ни было, 22 мая началась закулисная американо-советская дип­ломатическая игра, в процессе которой противники с перемен­ным успехом забрасывали мяч на чужую половину поля.

Если Кеннан все же согласился взвалить на свои плечи не­легкую ношу секретной миссии, то он это сделал сознательно ибо был твердо убежден в своем успехе. На его взгляд, Советский Союз в данный момент, как бастион мирового коммунистического движения, не будет безумно рисковать, загоняя себя в тупиковую ситуацию. Об этом наглядно свидетельствовал колоссальные материальные и людские потери, которые несли войска Северной Кореи на полях сражений против мощной американской военной машины, а Москва, удаленная на 5 тыс. миль от Корейского полуострова, не в состоянии была руково­дить боевыми операциями в столь разрушительной войне. Вза­имодействие частей северокорейской армии было полностью нарушено или уничтожено ударами американской авиации, а военные операции, которые разворачивались в непосредствен­ной близости от советской границы, серьезно беспокоили ру­ководство Советского Союза и ставили под угрозу его безо­пасность. Таков был вывод Кеннана.

Вскоре Д. Кеннан направил свое письмо советскому дип­ломату С. К. Царапкину, с которым он был лично знаком в бытность послом США в Москве, с просьбой организовать встречу с представителем советской стороны Я. Маликом.

В ходе состоявшейся 31 мая встрече Кеннана и Малика последний старательно уклонялся от обсуждения вопросов, касавшихся Корейской войны, и ограничивался лишь общими суждениями о пользе развития взаимовыгодных эко­номических и торговых связей между двумя странами. Впос­ледствии Кеннан писал в своих мемуарах: ему тогда казалось, что Малик в беседе с ним вел себя крайне осторожно, опаса­ясь, как бы ненароком не проронить лишнее слово.

Итак, в этой беседе стороны не смогли достичь ничего кон­кретного и, расставаясь, лишь договорились об очередной встрече.

Вторая их встреча состоялась 5 июня 1951 года. На ней, в отличие от первой, Д. Кеннан выд­винул три конкретных вопроса: а) определение состава госу­дарств-участников переговоров; б) какова должна быть на них повестка дня; в) вопрос об образовании контрольной комис­сии по перемирию. Однако Я.А. Малик, хотя внешне поддер­живал инициативу собеседника по скорейшему восстановлению мира на Корейском полуострове, но возражал против участия Советского Союза в переговорах, ссылаясь на то, что СССР в этой войне не является воюющей стороной. Он настаивал на том, чтобы в переговорный вопрос включились со стороны Северной Кореи лишь представители КНДР и КНР. Абсолют­но уверенный в том, кто может прекратить войну, и не питав­ший иллюзий по отношению к Северной Корее и Китаю, Д. Кеннан выдвигал довольно веские аргументы о настоятель­ной необходимости участия Советского Союза в переговорах, но так и не добился утвердительного ответа от Я.А. Малика по окончании этих секретных переговоров.

Д. Кеннан пришел к следующим выводам: во-первых, Советский Союз не желает, чтобы война на Ко­рейском полуострове превратилась в глобальный конфликт между ним и США; во-вторых, Советский Союз опасается, что в случае расширения военных действий наземные войска США могут вторгнуться в Маньчжурию и советско-корейские по­граничные зоны, а американская авиация может даже появ­ляться над опорными пунктами Советской Армии, расположен­ными на просторах Маньчжурии; в-третьих, в такой ситуации крайне важно для Советского Союза, не нанеся ущерба своему доброму имени, действовать максимально осмотрительно, что­бы в водовороте военных действий не пострадали его нормаль­ные дружеские отношения с Китаем; в-четвертых, в условиях, когда войска ООН перешли 38-ю параллель и продолжали фронтальное наступление на север, казалось, наступило время для открытого вмешательства советских военных сил, но руко­водство Советского Союза, не желая лобового столкновения с американскими войсками, предпочло лишь разрешить Китаю двинуть свои войска в пределы Кореи; в-пятых, в том случае, если войска США, пренебрегая идеей перемирия, все же будут продолжать наступление на север, у Советов останется лишь один единственный выбор — вступить в большую войну с США; в-шестых, руководство СССР проявляет максимум тер­пения, воздерживаясь от открытого вступления в Корейскую войну, — это явный симптом того, что в элитной верхушке Кремля происходят скрытые трения, мешающие такому реши­тельному шагу. Может быть, этот решительный шаг со сторо­ны Советов не так уж далек, как нам хотелось бы думать; в-седьмых, из вышеизложенного совершенно очевидно, что, не­смотря ни на что, войну надо как можно скорее остановить и, если возможно, поставить окончательную точку в военных дей­ствиях на Корейском полуострове. Если будет достаточно бы­стро достигнуто перемирие и восстановлен мир по обе сторо­ны 38-й параллели, то это было бы большим благом для США.

Необходимо отметить, что одновременно с мирными пере­говорами в США активно прорабатывалась и другая линия. Вопрос о возможности использования американцами атомной бомбы в Корее не снимался с повестки дня. Как свидетель­ствуют американские документы, в частности, хранящаяся в бумагах Трумэна памятная записка министра обороны США «Военная эффективность применения атомного оружия в так­тических целях в Корее» от 14 августа 1951 года, ОКНШ был полон решимости применить атомную бомбу, если американс­кие войска будут стоять «перед лицом катастрофы». С одобре­ния Трумэна ВВС США получили приказ провести «учебный атомный удар» в Корее с целью демонстрации решимости и способности США применить в случае необходимости атом­ное оружие. В результате американская авиация в октябре 1951 года провела операцию под кодовым названием «Хадсон Харбор», в ходе которой выполнила несколько «учебных» атом­ных ударов в Корее.

Обнаруженные недавно в Великобритании архивные доку­менты свидетельствуют, что в 1952 году США собирались на­мести превентивный атомный удар по Советскому Союзу.

По сообщению английской газеты «Электроник телеграф», в 1951 году британская разведка получила данные о том, что Пентагон готовится нанести атомный удар по Советскому Со­юзу. В рапорте директора морской разведки вице-адмирала Эрика Лонгли-Кука, составленном в 1951 году, сообщается: военные США убеждены, что «глобальная атомная война с Советским Союзом не только неизбежна, но и вот-вот разра­зится»; американцы готовятся к началу военных действий «где-то в середине или в конце 1952 года», независимо от согласия или противодействия прочих стран НАТО. Согласно сведени­ям профессора политологии Ноттингемского университета Ри­чарда Элдрича, написавшего книгу о рапорте Лонгли-Кука и связанных с ним событиях, рапорт был настолько секретным, что существовало лишь шесть его копий, которые необходимо было уничтожить по прочтении.

Несмотря на это, один из экземпляров рапорта попал в 1951 году в руки Уинстона Черчилля, который отнесся к нему весьма скептически. Однако после того, как в апреле 1952 года Черчилль посетил США, он изменил свою точку зрения и вновь затребовал рапорт к себе, чтобы изучить его внимательнее.

По мнению Лонгли-Кука, русские были слишком осторож­ны для того, чтобы первыми ударить по США, но подогревав­шееся маккартистами беспокойство США в связи с ростом атом­ного потенциала у СССР могло привести к началу военных действий. В рапорте сообщалось: «Американцы говорят: «У нас есть бомба, и давайте используем ее сейчас, пока соотношение сил складывается в нашу пользу. Раз война с Россией неиз­бежна, давайте покончим с этим сейчас». Ведутся разговоры об «ультиматуме силы», но подавляющее большинство счита­ет, что «русских надо уничтожить как можно раньше».

Подтверждение информации Лонгли-Кука можно найти и в высказываниях некоторых американских генералов того вре­мени. Так, один из них заявил, что Запад не может себе по­зволить ждать, пока Европа, а то и Америка, будут опустоше­ны ядерным холокостом. «Мы сможем превратить Россию в пустыню без большого ущерба для западной цивилизации. На нас лежит моральная ответственность остановить агрессию России силой, если это понадобится, для того, чтобы избежать последствий промедления».

Другой генерал сообщил, что США уже находятся в состоянии войны с Россией. «Зовем ли мы это холодной войной или как-нибудь иначе, мы не побеждаем, — заявил он. — Мне кажется, любой анализ ситуации покажет, что единственный способ выиграть эту войну — как можно скорее начать напа­дение и нанести России удар такой силы, чтобы, по меньше мере, не дать ей захватить Европу».

«Если мы правильно спланируем и проведем операцию, — продолжил он, — мощь наших ударов на первом этапе воен­ных действий будет достаточной для того, чтобы вынудить Россию принять наши условия мира, который только тогда окажется настоящим. Это не будет превентивным ударом, так как мы уже в состоянии войны».

3.3. Переписка лидеров советского блока по вопросу перемирия.

Советские документы периода корейской войны свидетель­ствуют о сохранявшейся длительное время с начала конфликта заинтересованности И.В. Сталина в продолжении военных дей­ствий в Корее. Еще 7 декабря 1950 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило указания советскому представителю в ООН, отвергавшие курс на восстановление мира в Корее (см. приложение 1).

Характерно, что 5 июня, в тот день, когда состоялась встре­ча Малика и Кеннана, Мао Цзэдун обратился к Сталину с пись­мом, в котором изложил ряд серьезных вопросов, требовав­ших немедленного разрешения, в частности, «финансовый воп­рос, вопрос ведения военных действий непосредственно на фронте, вопрос опасности возможной высадки противником десанта на морском побережье в нашем тылу». Мао предлагал направить в Москву для консультаций Гао Гана и Ким Ир Сена.

В ответ Сталин предложил направить заявки на дополнительные по­ставки вооружения, согласился, что необходимо усилить парти­занскую войну в тылу противника, предложил нанести по анг­ло-американским войскам «серьезный удар с разгромом трех-четырех дивизий противника». Это, по мнению Сталина, привело бы к серьезному перелому настроений как в китайс­ко-корейских, так и в англо-американских войсках. Кроме того, это дало бы затем возможность применять более широко и с успехом местные маневры, необходимые для истощения врага.

Мао Цзэдун немедленно воспользовался предложением Сталина о составлении дополнительных заявок на поставки во­оружения и направил ему телеграмму с просьбой производить поставки по этим заявкам в счет военного кредита по поло­винной стоимости, а также отсрочить погашение суммы вып­лат.

После переговоров с Гао Ганом и Ким Ир Сеном Сталин пришел к следующим выводам:

«Первое — о перемирии. Признали, что перемирие теперь выгодное дело.

Второе — о военных советниках. Если они Вам очень нуж­ны, то мы готовы удовлетворить Вас.

Третье — о поставке вооружения для шестидесяти диви­зий. С нашей стороны возражений не будет».

Кроме того, Сталин сообщал Мао, что по полученным све­дениям в ближайшее время должно было последовать обраще­ние со стороны США о перемирии (очевидно, после перегово­ров Малика с Кеннаном).

Тогда же Мао Цзэдун предложил придерживаться следую­щей тактики:

1. Ждать, когда противник обратится первым.

2. Желательно, чтобы Советское правительство на основа­нии заявления Кеннана сделало бы запрос американскому пра­вительству о перемирии.

3. Условия для перемирия: восстановление границы на ли­нии 38-й параллели; выделить незначительную полосу в каче­стве нейтральной зоны как от Северной Кореи, так и от Юж­ной Кореи. Отнюдь не допустимо такое положение, что нейт­ральная зона выделяется только с территории Северной Кореи. Северная и Южная Корея не должны вмешиваться в дела друг Друга.

4. Отложить на время вопрос приема Китая в ООН.

5. Для того чтобы поторговаться, стоит поставить вопрос о Тайване в качестве условия. В случае если Америка будет твер­до настаивать на том, чтобы вопрос о Тайване разрешался от­дельно, тогда сделать соответствующие уступки.

Одновременно Мао сразу же поднял перед Сталиным воп­рос, который, наряду с перемирием, его весьма интересовал, — форсированное переоснащение с советской помощью воору­женных сил КНР. При этом он указывал, что обещанная Ста­линым поставка вооружения для 60 дивизий является мини­мальной потребностью для китайских войск, действующих в Корее, в текущем, 1951 году.

После переговоров с Д. Кеннаном 23 июня 1951 года Я.А. Малик, выступая в радиокомпозиции «Цена мира», под­готовленной по линии «Радио ООН», отметил:

«Сегодня Корейская война является самым больным воп­росом в жизни мирового сообщества. Чтобы быстрее прекра­тить кровопролитие и восстановить мир на Корейском полу­острове, все стороны этого военного конфликта на открываю­щихся мирных переговорах, идя навстречу друг другу, должны руководствоваться лишь одной идеей — идеей скорейшего ус­тановления мира. Советский Союз считает, что на первом эта­пе этого пути надо немедленно прекратить огонь и отвести с обеих сторон свои войска за 38-ю параллель, затем начинать за столом прямой диалог непосредственно между воюющими сторонами».

То, что Я.А. Малик выдвинул предложение о перемирии, было не просто тактическим ходом Сталина. Незримо присут­ствовала и другая сторона медали. Сталин понимал, что если США и Китай втянутся в долгую затяжную войну на несколь­ко лет, это взвалило бы на плечи СССР непомерное бремя. В такой войне Соединенные Штаты, обладавшие новейшим атомным оружием и мощным научно-техническим и промыш­ленным потенциалом, в конечном счете могли встать на путь прямой военной конфронтации с Советским Союзом. Оче­видно, что Трумэн и его советники прекрасно понимали это, но им, как одной из воюющих сторон, не к лицу было первы­ми предлагать перемирие, и по этой простой причине прово­дилась выжидательная политика, пока Советский Союз сам заговорит о мире.

Сейчас совершенно ясно, что СССР и США пошли на сек­ретные переговоры о перемирии после того, как стало очевид­ным, что дальнейшее продолжение военных действий на Ко­рейском полуострове неизбежно принесло бы им еще больший урон.

Тем не менее, анализируя весь процесс закулисных пере­говоров, нетрудно догадаться, что скорее всего именно амери­канская сторона испытывала острую необходимость скорейше­го окончания войны в Корее и что дальнейшее расширение военных действий было для нее крайне нежелательно. Посред­ством целого ряда внешнеполитических акций американцам удалось устами советского представителя Я.А. Малика обнаро­довать собственную идею о перемирии и тем самым спасти пе­ред глазами мировой общественности свое лицо. А секретные переговоры Малика — Кеннана подготовили почву для более или менее конструктивного диалога воюющих сторон.

24 июня И.В. Сталин обратил внимание Мао Цзэдуна на то, что СССР выполнил свое обещание выступить с инициа­тивой по перемирию: это сделал советский представитель в ООН Малик. Стадии, который еще месяц назад был против перемирия, теперь заметил: «Возможно, теперь дело перемирия сдвинется с места».

Вслед за этим, 25 июня президент США Г. Трумэн, выс­тупая по радио, одобрил данное предложение Малика.

Посол Рощин передал Мао Цзэдуну содержание перегово­ров Громыко с американским послом в СССР Керком. После­дний предложил, чтобы от Китая на переговорах присутство­вал представитель не правительства, а только командования доб­ровольческих сил. Это вполне устраивало Мао.

Выступление Малика по радио 23 июня породило у аме­риканских генералов и старших офицеров надежду на прекра­щение военных действий в Корее. Циркулировали слухи, что как только Риджуэй получит указания от министерства оборо­ны США, он вступит в переговоры с командующим североко­рейских войск.

Теперь мяч был на половине поля ООН. 29 июня 1951 года президент США Г. Трумэн, основываясь на резолюции Сове­та Безопасности ООН, распорядился через Объединенный ко­митет начальников штабов, чтобы командующий войск ООН генерал М. Риджуэй непосредственно вступил в переговоры о перемирии с командованием северокорейской армии. Предла­галось вести эти переговоры на борту датского госпитального судна «Ютландия».

30 июня Сталин фактически проинструктировал союзни­ков, как действовать по перемирию (полный текст см. в приложении № 2). В частности, он указал на обязательность заверения соглашения представителем от китайских добровольцев, указал на недопустимость проведения переговоров на территории соперника и т.д. При этом Сталин отказался от предложения Мао лично руководить переговорами по перемирию и передоверил их руководство самому Мао Цзэдуну. Советский лидер и в этом вопросе предпочитал держать СССР на дистанции от корейского конфликта.

Соответственно, 1 июля северокорейская сторона выдвинула эти предложения. Генерал Риджуэй, со своей стороны, так же не возражал. 5 июля состоялась первая подготовительная встреча представителей двух сторон, а 8 июля — вторая встреча. После этого 10 июля, наконец, начались переговоры о перемирии. Американскую делегацию на них возглавлял мандующий Тихоокеанским флотом США адмирал Джой, северокорейскую — генерал Нам Ир, китайскую — Ли Кэн. Одновременно сторонами предпринимались усилия по улучшению дислокации войск, укреплению их мощи и подготовке на случай разрастания, а не свертывания военных действий.

4. Мирные переговоры на корейском полуострове – от Кэсона до Пханмунчжона.

Переговоры в Кэсоне официально начались 10 июля и шли с большим трудом. Стороны не могли выработать комплексных подходов к решению проблемы и посто­янно настаивали на своих проектах.

К 26 июля в ходе бурных дискуссий была окончатель­но выработана повестка дня переговоров. Главным ее пун­ктом стало «установление демаркационной линии для со­здания демилитаризованной зоны в качестве основного условия для прекращения военных действий в Корее».

Корейско-китайская делегация предлагала установить демаркационную линию по 38-й параллели с отводом от нее войск на 10 км. Американско-южнокорейская делега­ция настаивала на демаркационной линии по реально сло­жившейся линии фронта и демилитаризованной зоне глу­биной 20 миль.

Вплоть до второй половины августа 1951 г. противо­борствующие стороны пытались состыковать свои пози­ции на переговорах, но все было напрасно. 27 августа Мао Цзэдун направил телеграмму И. В. Сталину, в которой подробно описал конкретные провокационные действия американо-южнокорейской стороны и попросил совета, что делать дальше после срыва переговоров (см. приложение № 3).

Ответ Сталина на телеграмму из Пекина поступил через два дня — 29 августа. Советский руководитель под­черкнул, что «американцы больше нуждаются в продол­жении переговоров», и отверг предложение Мао Цзэдуна пригласить на переговоры в качестве свидетелей-наблю­дателей представителей нейтральных сторон. (см. приложение №4)

Мао Цзэдун вынужден был согласиться с мнением Москвы, о чем донес Сталину в телеграмме от 30 августа.

Переговоры в Кэсоне, прерванные в конце августа 1951 г., были возобновлены только через месяц. В октябре состоялось несколько встреч офицеров связи, которые при­шли к соглашению о нейтральной зоне и о запрещении полетов над ней.

23 ноября стороны пришли к соглашению по главно­му пункту повестки дня: демаркационную линию было решено провести по линии фронта на момент подписания перемирия.

С 27 ноября на переговорах началось обсуждение во­просов, связанных с выработкой практических мероприя­тий для осуществления прекращения огня и перемирия. Одновременно с этим пунктом повестки дня по инициати­ве американской стороны началось обсуждение проблемы обмена военнопленными. Для этого был создан специаль­ный подкомитет в составе северокорейского генерала Ли Сан Чо, китайского полковника Цай Чанвэня и американ­ского контр-адмирала Либи.

На первом же заседании подкомитета корейско-китай­ская сторона выдвинула принцип обмена всех на всех, тогда как американская — одного на одного. Такой подход опять вызвал резкие разногласия сторон, и прежде всего потому, что количество военнопленных-китайцев и северокорей­ских военнослужащих превышало в 15 раз количество плен­ных многонациональных сил (войск ООН).

Корейско-китайская сторона подготовила списки на корейском и английском языках на 11 559 военнопленных, в том числе на 7142 южнокорейцев, 3198 американцев, 910 англичан, 234 турок, 40 филиппинцев, 10 французов, 6 австралийцев, 4 южноафриканцев, 3 японцев, 1 канадца, 1 грека и 1 голландца. Американская сторона представи­ла списки на 132 474 военнопленных корейцев и китайцев, но только на английском языке, что делало невозможным установление истинной личности военнопленного.

Вновь и вновь обсуждение вопросов повестки дня пе­реговоров заходило в тупик: стороны никак не могли со­стыковать свои позиции и подходы.

Несмотря на начавшиеся переговоры, стороны продол­жали вести войну. Каждая тупиковая ситуация па перего­ворах вызывала активизацию боевых действий на фрон­те. Весной и летом 1952 г. американская сторона, исполь­зуя перерывы и тупики на переговорах, резко активизи­ровала действия своей бомбардировочной авиации на всю глубину Северной Кореи. В этой ситуации корейско-ки­тайская сторона занимала, по выражению Ким Ир Сена, «пассивную оборону».

В те критические дни, когда переговоры в который раз зашли в тупик, северокорей­ский и китайский руководители обсуждали вопросы взаи­модействия и взаимной помощи.

Главная мысль, на которой Мао Цзэдун сделал акцепт, состояла в том, чтобы занимать активную, наступатель­ную позицию и не идти на поводу у противника, другими словами — не бояться срыва переговоров.

В целом, И. В. Сталину нравился анализ обстановки на пере­говорах, который делал Мао Цзэдун. В частности, сохранился такой документ

«Передайте тов. Мао Цзэдуну следующий ответ: «Тов. Мао Цзэдун.

Мы считаем Вашу позицию в переговорах о перемирии со­вершенно правильной.

Сегодня мы получили сообщение из Пхеньяна, что тов. Ким Ир Сен также согласен с Вашей позицией.

Филиппов (Сталин – прим. автора). 16 июля 1952 года». Исполнение телеграфируйте».

В начале октября 1952 г. переговоры окончательно заш­ли в тупик и были фактически прерваны. Каждая из сторон оставалась на своих позициях, обвиняя противную сторо­ну в нечистоплотности и неискренности. Какой-либо комп­ромисс между сторонами в тех условиях был невозможен.

Война продолжалась.

К весне 1953 г. ситуация на переговорах между северо-корейско-китайской и американо-южиокорейской сто­ронами начала меняться. Во-первых, все участники кон­фликта окончательно осознали невозможность продол­жения военных действий, зашедших в кровопролитный тупик.

Во-вторых, смерть И. В. Сталина 3 марта 1953 г. обус­ловила изменение и в позиции Советского Союза. В Мос­кве был взят однозначный курс на необходимость содей­ствия скорейшему окончанию кровопролитного военного конфликта.

19 марта 1953 г. Совет Министров СССР принял прин­ципиально новое решение относительно дальнейшего хода развития конфликта на Корейском полуострове и направил соответствующие директивы советской делега­ции на Генеральной Ассамблее ООН.

Утром 29 марта 1953 г. советские спецпредставители В. В. Кузнецов и Н. Т. Федоренко довели новую линию Москвы до сведения Ким Ир Сена, который «пришел в сильное возбуждение» и полностью поддержал советскую инициативу о скорейшем окончании конфликта.

К середине 1953 г. на переговорах сложилась слож­ная ситуация. Корейско-китайская сторона и американ­ская делегация были в общем и целом согласны с необхо­димостью скорейшего разрешения патовой ситуации, од­нако южнокорейская сторона выступала категорически против.

3 июля временный поверенный в делах СССР в КНР Васьков направил в Москву длинную телеграмму, в кото­рой изложил корейско-китайскую позицию на перегово­рах и «провокационный курс» Сеула.

К концу июля 1953 г. военные действия окончательно зашли в тупик: обе противоборствующие стороны были не в состоянии одержать военную победу, добиться своих целей военны­ми путями. Несмотря на всю непримиримость позиций сторон, они вынуждены были сесть за стол переговоров в Пханмунчжоне.

27 июля 1953 г. в 10.00 утра в «доме мира» в Пханмунчжоне было подписано Соглашение о прекращении огня в Корее. Подписи под ним поставили генерал Нам Ир и американ­ский генерал Харрисон. Под соглашением стоят также подписи Ким Ир Сена, Пэн Дэхуая и генерала Кларка, в церемонии не участвовавших.

Через 12 часов после окончания церемонии подписа­ния соглашения — в 22.00 по местному времени — военные действия в Корее были прекращены.

Трехлетнему ожесточенному конфликту на Корейском полуострове был положен конец. Перемирие было подпи­сано, но мир не был заключен. Конфликт завершился, но не разрешился: 38-я параллель вот уже 50 лет является самой ожесточенной линией противостояния между дву­мя странами, искусственного расчленения некогда едино­го народа.

5. Заключение:

После развала СССР Россия вступила на путь демократических преобразований. История показывает, что глобальная смена государственного устройства и политического режима отдельно взятой страны как правило, приводит не только к позитивным, но и к негативным последствиям. Как правило, слом существовавшей достаточно длительное время идеологии приводит к попыткам глобального пересмотра мотивов, целей и поступков прежнего руководства на внутриполитическом и внешнеполитическом поприщах. Зачастую, начинают по-новому «переосмысливаться», а фактически извращаться в угоду новым веяниям конкретные исторические факты.

К сожалению, Россия не стала исключением. Целая плеяда молодых ученых-историков, как правило отучившихся в престижных западных ВУЗах и подстегиваемая зарубежными грантодателями, начала активные собственные изыскания по тем или иным вопросам советской истории, делая выводы, основанные не на исследованиях документов, а на собственных вкусах и представлениях, граничащих с фальсификацией.

Витрины книжных, полки видео магазинов, телевизионный эфир наводнили красочные издания и передачи, в которых авторы и участники, в угоду западным хозяевам, беспощадно разоблачали и критиковали различные аспекты истории нашей страны.

Чего стоят абсурдные идеи А. Суворова (А. Резун, заочно осужден за измену родине к высшей мере наказания, постоянно проживает в Великобритании) об агрессии СССР против Германии дальнейших планах на мировое господство. Бывший генерал-майор КГБ О. Калугин (заочно осужден на 15 лет за разглашение сведений, составляющих государственную тайну России, постоянно проживает имеет гражданство США), с американской трибуны вещает о развязывании СССР ряда региональных военных конфликтов периода холодной войны.

Не остался в стороне и вопрос об участии СССР в войне в Корее. Любая поисковая система глобальной сети Интернет, на соответствующий запрос о причинах и сути Корейской войны незамедлительно дает ссылки на ряд сайтов, в числе которых можно выделить:

- http://www.gorby.ru/ Горбачев фонд. В статье про мирное урегулирование в Корее подробно расписывается антикорейская позиция СССР, пытавшегося решить свои геополитические проблемы за счет страданий корейского народа;

- http://militera.lib.ru/, где американский «независимый» военный историк Стюк Уильям смачно описывает героическую позицию США, добровольно взваливших на свои плечи бремя миротворческой миссии ООН на корейском полуострове, в целях противодействия Советскому Союзу против единой западной мирной политики, направленной на объединение Кореи;

- различные исторические форумы, в том числе размещенные на Интернет ресурсах борцов за справедливость М. Касьянова, Г. Каспарова и др., богатое дизайнерское оформление которых и весьма недешевый выбор их в качестве приоритетных российскими Интернет-поисковыми системами свидетельствует о солидном финансировании со стороны далеко не патриотично настроенных меценатов.

Однако история – это не только мнения отдельных людей. В основе истории лежат факты, которые описаны в документах либо закреплены другими объективными сторонами, и эти факты, по вопросу участия СССР в войне в Корее говорят следующее:

СССР и в период второй мировой войны, и после неё последовательно стремился к компромиссному решению корейского вопроса, к созданию через систему опеки единого демократического корейского государства. Другое дело – США, где компромиссным решениям по Корее практически не оставалось места. США сознательно способствовали росту напряжённости в Корее, и если они не принимали прямого участия, то своей политикой фактически подталкивали Сеул к организации вооружённого конфликта на 38-й параллели. По-моему мнению, просчётом со стороны США было то, что они создали угрозу распространения своей агрессии на Китай, не осознавая его возможностей. Интервенция американских войск в Корее спасла Ли Сын Мана от военного поражения, но главная цель – ликвидация социализма в Северной Корее – так и не была достигнута. Что касается непосредственного участия США в войне, надо заметить что американская авиация и флот действовали уже с первого дня войны, но применялись для эвакуации американских и южнокорейских граждан из прифронтовых районов. Однако после падения Сеула на Корейском полуострове высадились сухопутные войска США. Американские ВВС и ВМС также развернули активные боевые действия против войск КНДР. В Корейской войне авиация США являлась главной ударной силой «вооружённых сил ООН», помогавших Южной Корее. Она действовала как на фронте, так и по объектам глубокого тыла. Поэтому отражение воздушных ударов ВВС США и их союзников стало одной из важнейших задач войск Северной Кореи и «китайских добровольцев» на протяжении всех военных лет.

Помощь же Советского Союза КНДР в годы войны имела свою особенность – она предназначалась в первую очередь для отражения агрессии США и потому шла преимущественно по военной линии. Военная помощь СССР борющемуся корейскому народу осуществлялась путём безвозмездных поставок вооружения, боевой техники, боеприпасов и других средств; организацией отпора американской авиации соединениями советской истребительной авиации, размещёнными в соседних с КНДР приграничных районах Китая и надёжно прикрывавшими с воздуха различные экономические и другие объекты. Также СССР занималось подготовкой командных, штабных и инженерно-технических кадров для войск и учреждений Корейской народной армии на месте. На протяжении всей войны из Советского Союза поставлялись в необходимом числе боевые самолёты, танки и САУ, артиллерийское и стрелковое оружие и боеприпасы к нему, а также многие другие виды специальной техники и военного снаряжения. Советская сторона стремилась поставлять всё своевременно и без задержки, чтобы войска КНА были в достаточной степени обеспечены всем необходимым для борьбы с противником. Армия КНА была оснащена самым современным по тому времени вооружением и боевой техникой.

После открытия ключевых документов правительственных архивов стран, участвовавших в корейском конфликте, всплывают всё новые и новые исторические документы. Мы знаем, что Советская сторона приняла на себя в то время громадное бремя прямой военно-воздушной и военно-технической поддержки КНДР. В Корейской войне участвовало около 70 тысяч личного состава советских ВВС. При этом потери наших авиасоединений составили 335 самолётов и 120 пилотов. Что же касается сухопутных операций по поддержке северокорейцев, то Сталин стремился полностью переложить их на Китай. Также в истории этой войны есть один интересный факт – 64-й истребительный авиационный корпус (иак). Основой этого корпуса явились три истребительные авиационные дивизии: 28-я иак, 50-я иак, 151-я иак. В составе дивизий насчитывалось 844 офицера, 1153 сержанта и 1274 солдата. Имелись на вооружении самолёты советского производства: ИЛ-10, Як-7, Як-11, Ла-9, Ла-11, а также реактивные МиГ-15. Управление размещалось в городе Мукдене. Интересен этот факт потому, что пилотировали эти самолёты советские лётчики. Немалые сложности возникали из-за этого. Необходимо было соблюдать режим секретности, поскольку советское командование принимало все меры к тому, чтобы скрыть участие советских ВВС в Корейской войне, и не дать США доказательств, что истребители советского производства МиГ-15, что не было тайной, пилотируют советские лётчики. С этой целью самолёты МиГ-15 имели опознавательные знаки китайских ВВС. Запрещалось действовать над Жёлтым морем и преследовать самолёты противника южнее линии Пхеньян – Вонсан, то есть до 39 градуса северной широты.

Мне кажется, что нельзя выделять какие-то особые заслуги того или иного государства отдельно. Мы не можем сказать что войну вело с одной стороны только СССР, игнорируя «китайских добровольцев», и США – с другой, не упоминая южнокорейские войска и силы ООН. Участие этих государств в корейском конфликте и предопределило судьбу Корейского полуострова.

В этом вооружённом столкновении была отведена отдельная роль Организации Объединённых Наций, которая вмешалась в этот конфликт после того, как правительство США передало ей решение корейской проблемы. Вопреки протесту Советского Союза, который настаивал на том, что корейский вопрос является неотъемлемой частью проблемы послевоенного урегулирования в целом и порядок его обсуждения уже определён Московским совещанием, Соединённые Штаты поставили его осенью 1947 г. на обсуждение 2 сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Эти действия стали ещё одним шагом к закреплению раскола, к отходу от Московских решений по Корее и к осуществлению американских планов.

На ноябрьской сессии ГА ООН в 1947 г. американской делегации и представителям других проамериканских государств удалось отклонить советские предложения о выводе всех иностранных войск и протащить свою резолюцию, создать временную комиссию ООН по Корее, которой поручалось контролировать проведение выборов. Эта Комиссия была избрана из представителей Австралии, Индии, Канады, Сальвадора, Сирии, Украины (её представители в работе комиссии не участвовали), Филиппин, Франции и чанкайшистского Китая. Она должна была осуществлять превращение ООН в «центр гармонизации действий по корейскому вопросу», предоставлять советской и американской администрации и корейским организациям «консультации и советы по каждому шагу, связанному с созданием независимого корейского правительства и отводом войск», и обеспечить под своим наблюдением проведение в Корее выборов на основе тайного голосования всего взрослого населения. Однако Комиссии ООН в Корее не удалось создать общекорейское правительство, так как она продолжала курс на формирование угодного США реакционного органа власти. Протесты народных масс и общественных демократических организаций на Юге и Севере страны против её деятельности привели к тому, что она не смогла выполнить свои функции и обратилась за содействием к так называемому Межсессионному комитету ГА ООН. Комитет рекомендовал Временной комиссии, отменяя тем самым решение ГА ООН от 14 ноября 1947 г., провести выборы в высший законодательный орган – Национальное собрание только в одной Южной Корее, и внёс соответствующий проект резолюции на заседание сессии ГА ООН. Многие государства, включая Австралию и Канаду – членов Временной комиссии по Корее, - не поддерживали США и утверждали, что такая акция будет иметь своим результатом постоянное разделение страны и наличие двух враждебных правительств в Корее. Тем не менее с помощью послушного большинства США провели нужное им решение 26 февраля 1948 г. в отсутствии советского представителя.

Принятие американской резолюции имело пагубные последствия для Кореи. Поощряя установление «национального правительства» в Южной Корее, что неизбежно влекло за собой создание национального правительства и на Севере, оно же подталкивало к расчленению Кореи, вместо того чтобы содействовать образованию единого независимого демократического государства. Те, кто выступал за сепаратные выборы на Юге, например Ли Сын Ман и его сторонники, активно поддерживали решения ГА ООН, утверждая, что создание сильного правительства необходимо для защиты от северокорейского «наступления». Левые же были против сепаратных выборов и деятельности Комиссии ООН, они предлагали встречу политических лидеров Северной и Южной Кореи, чтобы разрешить внутренние дела самим после вывода иностранных войск.

Не составляет большого труда сделать вывод о том, что Комиссия ООН стояла на стороне США и работала в его пользу. Явный пример – резолюция, превратившая американские войска в Корее в «вооружённые силы ООН». Под флагом ООН в Корее действовали соединения, части и подразделения 16 стран: Англия и Турция прислали несколько дивизий, Великобритания снарядила 1 авианосец, 2 крейсера, 8 эсминцев, морскую пехоту и вспомогательные части, Канада направила одну пехотную бригаду, Австралия, Франция, Греция, Бельгия и Эфиопия по одному пехотному батальону. Дополнительно из Дании, Индии, Норвегии, Италии и Швеции прибыли полевые госпитали и их персонал.

Подводя итог, нужно заметить что роль США, СССР и Китая оказалась очень важна. Кто знает как бы кончился конфликт между Южной и Северной Кореей, если бы не вмешательство этих стран. Многие учёные утверждают, что Корейская война это синтетически созданный конфликт. Лидеры корейских республик сами могли уладить свои региональные проблемы. Большинство исследователей склоняются к точке зрения о том, что вся вина Корейской войны лежит на США. Это доказывают несколько аргументов: во-первых США направила свою политику против мирового социализма, то есть против СССР, во-вторых это начало «холодной войны», и, в-третьих, это геополитический интерес, направленный на Южную Корею с целью превращения последней в проамериканскую страну. США стремилось к мировому господству и частью этих планов была не только гонка вооружений но и борьба за влияние в странах третьего мира.

Приложение №1.

«НЬЮ-ЙОРК.

ВЫШИНСКОМУ.

№ 826. Ваше предложение о. прекращении военных дей­ствий в Корее считаем неправильным в настоящей обстановке, когда американские войска терпят поражение и когда со сторо­ны американцев все чаще выдвигается предложение о прекра­щении военных действий в Корее, чтобы выиграть время и помешать полному поражению американских войск.

Проект Советской делегации должен включать следующее:

1. Немедленный вывод всех иностранных войск из Кореи. Решение корейского вопроса должно быть предоставлено самому корейскому народу.

Текст Вашей преамбулы не вызывает возражений.

По поручению инстанции

А. ГРОМЫКО».

Приложение № 2.

«Ваши телеграммы о перемирии получены.

По нашему мнению, надо немедленно ответить РИДЖУЭЮ по радио о согласии встретиться с его представителями для пе­реговоров о перемирии. Это сообщение должно быть подписа­но командующим Корейской Народной Армией и командую­щим китайскими добровольческими частями, следовательно тов. КИМ ИР СЕНОМ и тов. ПЭН ДЕ-ХУАЕМ. Если не будет подписи командующего китайскими добровольческими частями, то американцы не придадут никакого значения одной лишь корейской подписи. Нужно решительно отказаться от датского госпитального судна в районе Гензана, как места встречи. Нужно потребовать, чтобы встреча состоялась на 38-й параллели в районе Кайдзо. Имейте в виду, что в настоящее время Вы являетесь хозяевами дела перемирия и американцы вынуждены будут пойти на уступку по вопросу о месте встречи. Пошлите РИДЖУЭЮ сегодня же примерно такой ответ «Главнокомандующему войсками ООН генералу РИДЖУЭЮ. Ваше заявление от 28 июня насчет перемирия получено. Мы уполномочены заявить Вам, что согласны на ветре с Вашими представителями для переговоров о прекращении военных действий и установления перемирия. Местом ветречи предлагаем 38-ю параллель в районе города Кайдзо (Кэсо). В случае Вашего согласия наши представители будут готовы встретиться с Вашими представителями 10—15 июля».

Главнокомандующий Корейской народной армией

Ким Ир Сен

Командующий китайскими добровольческими частями

Пэн Дэ-Хуай

Дата»

В своей телеграмме Вы предлагаете, чтобы мы из Москвы руководили переговорами. Это, конечно, немыслимо, и не нужно. Руководить придется Вам, тов. Мао-Цзэдун. Самое большое, что мы можем дать – это советы по отдельным вопросам. Мы также не можем держать непосредственную связь с Ким Ир Сеном, эту связь должны держать Вы.

Филиппов» (Сталин-прим. автора)

Приложение № 3.

«Товарищ Филиппов!

Ввиду того что противник не в состоянии был выйти из создав­шегося в ходе переговоров тупика по вопросу о военной разгранлинии, он предпринял целый ряд провокационных действий.

19 августа войска противника, переодетые в гражданскую форму, совершили налет на нашу вооруженную охрану в ней­тральной зоне в Кэйдзио, в результате чего один человек был убит и один — ранен. После проведения представителями обе­их сторон расследования противник в оправдание себя зая­вил, что это были партизаны из состава действующего в на­шем районе южнокорейского партизанского отряда, поэтому он не несет за это ответственности. Вслед за этим ночью 22 августа один самолет противника сбро­сил 9 бомб на территорию нейтральной зоны в Касоне и обстрелял дом, где живет наша делегация. Хотя в ту ночь туда прибыли американские офицеры связи для расследования, однако противник наотрез отказался признать свои действия и утверждал, что найденные там осколки и образовавшиеся воронки не являются от авиационных бомб. После этого про­тивник, противореча предыдущему, заявил, что налет был совершен неизвестным самолетом.

Противник осмелился пойти на наглые провокации потому, что он считал, что наша сторона из-за этого не пойдет на срыв переговоров, поэтому он хотел использовать данное меро­приятие для оказания на нас давления.

Конечно, план срыва переговоров со стороны южнокорейской агентуры возможен, однако возможность посылки Ли Сын Маном по своей инициативе самолета для совершения налета на Кайдзио, на район здания, где ведутся переговоры, без согла­сия на это американцев исключена. Поэтому мы нанесли про­вокационным действиям противника решительный контрудар.

Мы заявили о временном прекращении переговоров до тех пор, пока противник не возьмет ответственность за случивше­еся на себя. Переговоры не будут возобновлены до тех пор, пока мы не получим удовлетворительного ответа, тем самым мы собьем с противника пыл. Однако мы не хотим взять на себя инициативу в объявлении срыва переговоров.

Полагаем, что противник открыто не признает свои провока­ционные действия.

Затяжка переговоров может кончиться двояко.

Первое, затяжка может привести переговоры к срыву.

Мы усиленно готовимся противостоять возможному наступле­нию войск противника непосредственно на фронте. Одновре­менно с этим строго обороняем порты на западном и восточ­ном побережье Северной Кореи от высадки десантов против­ника. За последние несколько дней самолеты противника про­никали в районы городов, расположенных на морском побе­режье Китая: Циндао, Шанхай, Ханчжоу. Это также было сде­лано с провокационной целью.

Одновременно с этим противник хотел разведать ПВО наших прибрежных районов. В данном отношении мы хотим усилить наше командование в Корее и ПВО городов, расположенных в районе морского побережья. В следующей телеграмме я со­общу Вам проект посылки советских военных советников для работы в китайских добровольческих войсках в Корее.

Одновременно с этим буду просить Вас о дополнительной по­ставке артиллерийского вооружения.

Второе, возможно в результате затяжки переговоров против­ник найдет способ выхода из тупика и в вопросе о военной разгранлинии будет достигнуто соглашение.

В настоящее время мы хотим использовать период перерыва в переговорах для ведения холодной войны с тем, чтобы разобла­чить наглые провокационные действия противника. Однако по­лагаю, что противник открыто не признает свои провокации.

Если через некоторый период времени обстановка будет раз­виваться так, что противник пожелает возобновить перегово­ры, то мы думаем по своей инициативе предложить способ, который привел бы к повороту в переговорах, и заставить противника согласиться с этим.

Товарищ Ким Ир Сен предлагает в целях обеспечения нейтраль­ности зоны Кайдзио просить представителей нейтральных госу­дарств участвовать в конференции в качестве контролеров и свидетелей в период переговоров как необходимое условие для возобновления переговоров. Кроме того, этих представителей в дальнейшем можно будет использовать в контрольном органе по осуществлению прекращения военных действий.

Как Вы смотрите на это? Считаете ли это нужным или имеется какой-либо лучший способ?

Прошу Ваших указаний по вышеизложенному.

С приветом,

Мао Цзэдун».

Приложение № 4.

«Тов. Мао Цзэдун!

Вашу телеграмму от 27 августа получили. Согласны с Вашей оценкой теперешнего состояния перегово­ров в Кэсоне и с Вашей установкой о необходимости доби­ваться удовлетворительного ответа по вопросу об инциденте, спровоцированном американцами в целях давления на ки­тайско-корейскую сторону. Как и прежде, мы исходим при этом из того, что американцы больше нуждаются в продолже­нии переговоров.

Мы не видим пользы в приглашении по Вашей инициативе представителей нейтральных государств участвовать в пере­говорах в качестве контролеров и свидетелей в период тепе­решних переговоров. Отрицательной же стороной этого пред­ложения является то, что американцы расценят это так, что китайско-корейская сторона будто бы больше нуждается в ско­рейшем заключении соглашения о перемирии, чем американ­цы. Если Вы такого же мнения по этому вопросу, то об этом надо сообщить тов. Ким Ир Сену.

Филиппов»

Список литературы:

1. СССР и Корея /(Ю.В. Ванин; Б.Д. Пак и др.; АН СССР, Ин-т востоковедения).- М.: Наука, 1988. – С.203-215

2. Воронцов А. Белые пятна в истории Корейской войны// Азия и Африка сегодня: - 1997.- № 12.- С. 28-32.

3. История войн: в 3 т., т. 3:Вторая мировая война и начало ядерной эры. 1925- 1991 г.г./ Авт. Сост. В.П. Подольников. – С. 121-135

4. Ковалёв А.В. Политика США и Японии на Корейском пол-ве.- М.:Наука, 1990.- С.16-27.

5. КНДР: Справочник /(Иргебаев А.Т., Тамонин А.А.).- М.: Политиздат, 1988.- 108 с.

6. А.В. Торкунов. Корейский полостров. Метаморфозы послевоенной истории. Москва, ОЛМА Медиа Групп, 2008 г. с. 123-181.

7. Попов И.М. Корея в огне войны. Москва, Кучково поле, 2005 г., с. 466-483;

8. В.Ф. Ли. Региональные конфликты в АТР. Уроки корейской войны. Москва, Научная книга, 2007 г., с. 7-33;

9. А.С. Орлов. Тайны Корейской войны. Москва, Вече, 2003 г., с. 199-259;

10. Война в Корее 1950-1953 г.г. Материалы научно-теоретической конференции. Институт востоковедения РАН, Институт военной истории МО РФ. В частности, использовались статьи: Ванин Ю.В. «Некоторые вопросы предыстории конфликта», Ли В.Ф. «Политика супердержав в войне», Ю Бен Ен «СССР, Великобритания и США на пути к перемирию», Савельев Р.В. Исследования советских и российских ученых о Корейской войне;

11. Интернет-ресурсы.