* Данная работа не является научным трудом, не является выпускной квалификационной работой и представляет собой результат обработки, структурирования и форматирования собранной информации, предназначенной для использования в качестве источника материала при самостоятельной подготовки учебных работ.
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ НА РУБЕЖЕ Х IХ-ХХ ВВ . И.М. ГРЕВС . М.И. РОСТО ВЦЕВ . М.М. ХВОСТОВ.
[337] Решающий вклад в развитие социа льно-экономического направления в русском антиков едении был внесен историками - представителями Петербургской и Московской школ . В Петербур ге его зачинателями явились замечательные уче ные И.М.Гревс и М.И.Ростовцев . С первого взгляда , они отличались разительным контрастом : мягкий , лирически-настроенный Гревс совершенно не походил на страстного , бурного , а вре менами и яростного Ростовцева . Их научное развитие определялось различными импульс а ми : у Гревса , который был учеником В.Г.Васильевского и почитателем Фюстель де Кул анжа и Карла Бюхера , определяющим было воз действие новой историко-социологической литературы , у Ростовцева - знакомство с новооткрытыми н адписями . В трактовке явлений экономи ч еской жизни античного мира они руково дствовались совершенно противоположными установками : первый - примитивизирующей классическую древность ойкосной теорией Родбертуса-Бюхера , второй - мо дернизаторским подходом в духе Эд . Мейера . Наконец , обсолютно несхож и ми были их судьбы и в науке , и в жизни : Гревс подвержен был душевным срывам и тво рческим колебаниям , следствием чего явился ра нний его переход от изучения поздней анти чности к собственно медиевистике , Ростовцев п оследовательно , с редкой целеустремленность ю реализовал свою программу постижения с оциально-экономической жизни древнего мира . Первый терпеливо сносил невзгоды , обрушившиеся на русскую интеллигенцию после Октябрьской револю ции , второй наотрез отказался примириться с новыми порядками и , эмигрировав, наш ел на Западе новые возможности для своей творческой активности . Но при всем том у них была общая черта - принадлежность к передовой , западнически-ориентированной русской интеллигенции , высокая общая и научная культу ра , приверженность к традициям Петерб у ргской научной школы и , наконец , высту пление в роли зачинателей в одном и т ом же научном направлении.
Первый из них , Иван Михайлович Гревс (1860-1941 гг .), происходил [338] из старинного , хотя и не слишко м знатного и не очень богатого дворянског о рода. 1 Предок его был выходцем из Англии , поступившим на русскую службу еще при Петре І . Будущий историк родилс я в имении отца (близ села Лутовинова Бирючинского уезда Воронежской губернии ), где и провел безвыездно первые двенадцать лет своей жизни . Уже в раннем детстве он пристрастился к чтению русской классики , ко тор а я оказала огромное воздействие на формирование его характера и духовных стремлений . Позднее он поступил в классичес кую гимназию в Петербурге , где под влияние м превосходного преподавателя В.П.Острогорского ув лечение русской словесностью еще более возрос ло.
По окончании гимназии Гревс в 1879 г . поступил на историко-филологический факультет Пет ербургского университета . В течение года он колебался в выборе специализации , одно врем я подумывал о новой истории Франции , но на втором курсе под влиянием профессора В .Г.Васильевского окончательно останавливает свой выбор на истории средних веков . Ск оро он погружается в изучение истоков евр опейского феодализма , и это приводит его к специальным занятиям историей переходного вр емени между античностью и средневековьем . В 1 883 г . Гревс окончил университет , п олучив золотую медаль за выпускное (кандидатс кое ) сочинение "Римско-византийское государство в VI в . по новеллам Юстиниана и другим за конодательным сборникам христианских императоров ". [339] Ввиду проявле нных больших спос обностей к ученой де ятельности он был оставлен при университете для приготовления к профессорскому званию . Тем временем , пока шла подготовка к маг истерским экзаменам и собирались материалы дл я диссертации (и то и другое сильно за тянулось ), Гревс начал пре п одавать в различных средних учебных заведениях и , очевидно , уже тогда почувствовал вкус к п едагогической деятельности.
Но вот в 1888-1889 гг . магистерские экзамены были сданы . Перед Гревсом открывается пер спектива работы в университете , но прежде , летом 18 89 г ., он совершает первое свое заграничное путешествие . Его маршрут пролегает через Германию , Францию , Швейцарию , Австрию . Особенно сильны были его впечатления от любимых с детства Франции и Парижа , где он завел первые знакомства в западном ученом мире и окунулся в атмосф еру всеобщего почитания великого мэтра - тольк о что скончавшегося Фюстель де Куланжа . С трудами этого замечательного ученого , так много сделавшего в разработке фундаментальных проблем античной и средневековой истории (в частности , антично й гражданской общины и генезиса феодализма ), Гревс был знаком и ранее , теперь же он становится пылким почитателем Фюстель де Куланжа. 2 По возвращении из заграницы , с января 1890 г . Гревс начал чтение лекций в Петербургском университете в качестве приват-доцента . Темой его первого лекционного курса была история го сударства и обще ства в период падения Римской империи . С 1892 г . Гревс начал читать лекции также и на Высших женских (Бестужевских ) курсах .
Между тем подвигалась работа и над диссертацией . Стремясь проследить истоки феодал ьных отношений в Западной Европе, Гревс , под влиянием В.Г.Васильевского и по приме ру нового своего кумира - Фюстель де Кулан жа , углубился в изучение социально-экономической истории Римской империи "как почвы , на к оторой [340] вырос средневековый строй ". 3 Прототипом средневековых баронов он полагал римскую знать времени Империи , а так как основ ой мощи и значе ния последней были их поместья , то темой диссертационного исследования стала история крупного землевладения в Риме - как частного , так и императорского.
В 90-е годы Гревс дважды побывал в длительных заграничных командировках (1890-1891 и 189 4-1895), во время которых он усиленно раб отал в библиотеках Парижа и Рима , занимаяс ь сбором и изучением материалов для своей диссертации . В эти годы укрепляются его личные связи с французской школой : он завязывает знакомство с учениками Фюстель де Куланжа, выдающимися продолжателями его дела Полем Гиро и Камиллом Жюллианом , с другими крупными учеными , в частности , с известным исследователем римской социальной и духовной жизни Гастоном Буассье и специалистом по латинской эпиграфике Рене Кан ья . Такая преимущ е ственная ориентация на французскую науку была необычной для русских специалистов по классической древнос ти , как правило шедших в русле немецких традиций (исключением был разве что сам основоположник Петербургской исторической школы М.С.Куторга , высоко ста в ивший заслуг и французской романтической историографии ). Это признавал и сам И.М.Гревс , писавший позднее : "Среди всеобщих историков в России я - один из немногих - являюсь последователем фра нцузской , а не немецкой школы . И это св язано с французскими симпат и ями , в ыросшими у меня из самого детства (отзвуки Франко-прусской войны ), а потом из увлечен ия мною книгами Фюстель де Куланжа по истории древней Франции , которые стали появ ляться во время моего студенчества , и из впечатлений моего первого путешествия в Па р иж ". 4
С середины 90-х годов Гревсом публикуют ся в виде о бширных журнальных статей отдельные фрагменты широко задуманного иссле дования по истории римского землевладения во времена Империи. 5 Часть этих этюдов , посвященных развитию крупного частного [341] землевладения , объединенных и изданных в качестве первого тома "Оче рков из истории римского землевладения (преим ущес твенно во время Империи )" (СПб ., 1899), бы ла представлена и защищена им в качестве магистерской диссертации (1900 г .). Второй том , где центральной темой должна была стать история императорского землевладения , автор намер ен был в недалеком будущем представ и ть в качестве следующей , докторской ди ссертации.
Магистерская диссертация И.М.Гревса - обширное , обстоятельное ученое сочинение . Оно открывае тся предисловием , где автор формулирует тему своего исследования . Он признается , что и нтерес к изучению социальной истории по здней античности ради , как далее неоднократно будет подчеркиваться , более глубокого понима ния генезиса средневекового строя был внушен ему впервые его университетским наставником В.Г.Васильевским . Первоначальным его намерением было составить "по л ную историю аристократических классов в Римской империи " ( с.ХІ-ХІІ ), но , по зрелому размышлению , он све л свою задачу "к разработке истории крупно й земельной собственности в Риме , субъектом которой именно являлась и до конца ост авалась знать "(с.ХІІІ ).
За эт им следует обширное введение , где дается обзор исследований в области социально-экономической истории Рима и справ едливо указывается на их недостаточность , на отсутствие , в частности , исчерпывающей разраб отки аграрных отношений в Римской империи . В предст а вленном здесь обширном историографическом обзоре выделяется ряд пасса жей , имеющих принципиальное значение . Это , в частности , указание на первостепенное значение трудов Фюстель де Куланжа (с .22 слл .), ко торый развил "концепцию о непрерывности истор ического развития " и обосновал "тезис о глубине и продолжительности влияния форм и институтов общественного строя , которые сложились в римском мире , на дальнейшую эволюцию европейских государств ". Изучение пере ходного времени от античности к средневековью привело ф ранцузского ученого "к коренному обновлению вопроса о происхождении феодализма ", а именно - "феодальное землевладение великолепно показано естественно развивающимся в тесном преемстве с аграрными формами и отношениями , вышедшими из римской империи ". Как в и дно из труда Гревса , это положение Фюстель де Куланжа целиком было им воспринято и положено в основу собственного исследования.
[342] Другой интере сный пассаж касается воздействия на занятия экономической историей древности со стороны новейшей политэкономи и (с .35 слл ). Автор определенно признает , что "политико-экономические трактаты Карла Маркса и его крупных последователей , а затем вообще пышный совреме нный расцвет экономической литературы , научной и публицистической , различных школ и партий , играли тут в ы дающуюся роль ". Вместе с тем он обращает внимание на " замечающееся теперь крайнее увлечение историко-эк ономическими разысканиями или этюдами ". Он под черкивает односторонность гипотезы "экономического монизма " и в этой связи подвергает резк ой критике недав н о появившуюся кн игу Н.Бельтова (Г.В.Плеханова ) "К вопросу о р азвитии монистического взгляда на историю " (СП б ., 1895). Он упрекает ее автора в недостаточном знании и произвольной трактовке историософск их вопросов , а также в "грубых приемах полемики с проти в никами " (что , как мы теперь хорошо знаем , было характерной чертой марксистской публицистики ), которые "вы зывают протест в каждом писателе , дорожащем хорошими литературными нравами ".
Гревс предвидит неизбежный крах материали стического монизма при столкнове нии его с подлинной исторической наукой : "Вряд ли может такая односторонняя доктрина устоять против глубокого и беспристрастного исследов ания прошлого ". Признавая склонность современного человека к идее монизма , историк не и сключает возможности его торжес т ва в будущем , но тогда скорее в виде и деалистического , а не нынешнего , материалистическо го монизма . "Но в настоящее время , - заключае т он , - во всяком случае историк принужден так или иначе допускать множественность действующих в истории и создающих проце с с ее основных факторов ". Для н ас все эти рассуждения крайне интересны к ак первый пример реакции историка-классика на распространяющуюся в ученом мире доктрину марксизма , причем поучительно именно критическо е восприятие этого социолого-философского учения, учет как сильных его сторон , т ак - и еще больше - опасных крайностей.
Еще один важный пассаж касается разви тия самой науки древней истории (с .41 слл .). Автор указывает на отрицательные последствия укоренившегося в антиковедении , в особенност и под немецким влиянием , монопольного по ложения классической филологии . При этом анти чная история оказывалась всего лишь вспомогат ельной дисциплиной , "учением о древностях " (Altertumswissenschaft), [343] призванным сл ужить познанию и уразумению текстов древних авторов . Т акая система препятствовала самостоятельному развитию истории и совершенно исключала возможность изучения явлений эконо мической жизни . Эти суждения Гревса - знамение времени . Они шли в русле все более крепнувшего среди специалистов-антиковедов как на Запа д е (пример - Эд . Мейер ), та к и в России (В.П.Бузескул ) убеждения в необходимости комплексного изучения античности - и филологами , и историками . Это вело к с амоопределению науки античной истории , которая могла занять теперь свое равноправное мест о : в изучен и и античности - наряду с классической филологией , а в более об ширном комплексе всеобщей истории - наряду с историей средних веков и историей нового времени.
Завершалось введение несколькими общими м етодологическими положениями (с .51 слл .). Выразительно опре деляется не только предмет , но и задача предпринятого исследования : изучение римского землевладения важно "не только д ля познания истории римского мира , но и для уразумения связи между социальным стро ем древности и образованием государства и общества наро д ов новой Европы ", а более конкретно - для решения вопроса "об участии римских начал в эмбриогении сред невекового строя ". Поясняется конкретный метод исследования - посредством отдельных самостоятельны х этюдов , сосредоточенных на толковании каког о-либо важ н ого источника или на изучении какой-либо значимой (в данном плане ) личности . Таких этюдов намечается четыре : 1) воссоздание общей картины римского землевладени я при утверждении Империи по произведениям Горация ; 2) история состояния крупного собственни ка - Т.Помпония Аттика ; 3) общий очерк образования больших поместий в республиканское время и их распространения ко времени утверждения Империи ; 4) организация латифундии на примере хозяйства Плиния Младшего . Два пе рвых , уже опубликованные в виде журнальных ст а тей , отобраны для издаваемого первого тома , третий , часть которого также была опубликована , и четвертый должны вой ти в следующий том . Завершается введение е ще одним важным указанием на общую истори ко-философскую установку автора : его намерением является и з учение как избранного социально-экономического процесса , так и соврем енного ему нравственного и умственного состоя ния людей , равно как и их взаимодействия , - иными словами , обеспечение в историческом исследовании [344] единства социологического и антрополо гическо го подходов.
Основное содержание диссертации , состоящее из двух названных выше очерков о римск ом землевладении по Горацию и о состоянии Аттика , отличается полнотой привлечения и доскональностью анализа относящихся к теме материалов . В первом очерке обрисована общая картина земельных отношений в Риме к началу Империи . Автор приходит к выво ду , что заглавной чертой здесь было торжес тво земельного магнатства , а оборотной сторон ой - упадок некогда многочисленного и сильного крестьянства . Что же касается т ого типа средних землевладельцев , который пре дставлен самим Горацием , то слой этот был социально незначимым , поскольку составляющие его владетели , как правило , являлись клиентами все тех же влиятельных магнатов ( так , Гораций был клиентом Мецената ). Во вт о ром очерке на примере Т.Помпония Аттик а показана трансформация земельной аристократии в Риме , а именно - как на фоне разл ожения и гибели значительной части старой республиканской знати явилась к жизни нова я ее поросль , более гибкая , сумевшая присп особитьс я и поладить с новым мо нархическим режимом , а позднее и подчинить его себе.
Завершается работа обширным теоретическим заключением . Здесь разъясняется своеобразие изб ранного автором научного метода , сутью которо го является сочетание частных историко-филологи ческих экскурсов , или , как он их те перь называет , индивидуальных этюдов , с общей социологической теорией , каковой для него служит концепция экономического развития Европ ы , предложенная немецкими политэкономами И.-К.Родбе ртусом и К.Бюхером . В особенности К. Бюх ер попытался представить весь ход экономическ ого развития , в зависимости от уровня това рно-денежных отношений , как последовательную смену трех главных типов хозяйства . Первый тип представлен домашним , или ойкосным (от гр еческого oi\ ko" - "дом "), хозяйс т вом , по су ти дела замкнутым на себя и не нуждаю щимся в обмене . Этот тип господствовал в древности и в раннем средневековье (приме рно до конца І тыс . н.э .). Второй тип - городское хозяйство , для которого характерен прямой обмен между производителями и потр е бителями , в особенности же - обмен между городом и примыкающей к нему с ельской округой . Этот тип господствовал в пору развитого средневековья и до начала нового времени (примерно ХІ-Х V вв .). Третий т ип - народное [345] хозяйство , когда развивается производ ство товаров для рынка , а самый рынок охва тывает области новых больших государств и даже выходит за их пределы . Этот тип развивается с образованием обширных национальн ых государств , т.е . примерно с Х VІ-Х VІІ вв.
Гревс принимает эту схему , и его н е смущает в идимое стремительное развитие товарно-денежных отношений в античном мире . По его мнению , первоначальные успехи товарн ых (он говорит - "капиталистических ", что в д анном случае одно и то же ) форм хозяйс тва в Риме носили поверхностный характер и длились отно с ительно недолго . То рговля в древнем мире не отличалась разма хом , там не сложилось самостоятельных значимы х классов торговцев и ремесленников , а шир окое использование труда рабов , особенно в крупных поместьях , оставалось преградой для развития товарного ре м есленного и фермерского хозяйства . Напротив , при всех метаморфозах , которым оказалось подвержено крупно е землевладение (в частности , в связи со сменою социального типа его носителей при переходе от Республики к Империи ), оно до конца античности оставалось перв енствующим , а вместе с ним таким оставался и тот тип хозяйства , который оно пред ставляло , именно - замкнутое ойкосное хозяйство . Пережив социальную смуту на грани старой и новой эры , вновь окрепнув и подчинив своему влиянию императорскую власть , земел ь ное магнатство добилось большего : своим самодовлеющим способом хозяйствования он о разрушило постепенно связи , соединявшие вое дино античный мир , и после падения Империи стало абсолютно господствующим слоем - феодал ьной знатью средневековья.
Мы так подробно остановились на обзоре труда И.М.Гревса , потому что он и в самом деле , по нашему мнению , представ ляет замечательное явление в истории русской науки всеобщей истории . Нам импонирует и самый метод индивидуальных этюдов , положенны й в основу исследования , и ф а к тическое богатство и скрупулезное изучение пр ивлеченных материалов , и , наконец , проявленный автором интерес к новейшим социологическим те ориям и попытка с их помощью дать общ ее истолкование социально-экономического развития позднеантичного , римского мира. Последнее - отрадное явление , свидетельствующее о том , чт о после длительного периода чисто источникове дческих и фактологических исследований русское антиковедение вновь обратилось к общему ос мыслению исторического процесса.
[346] Сказанное отн юдь не означ ает , что все одинаково устраивает нас в труде И.М.Гревса . Небезупре чен стиль изложения : построение разделов - неск олько рыхлое , фразы страдают многословием , вст речаются неуместные в трудах такого рода лирические излияния (ср . конец предисловия , со стр.ХХ I, и окончание заключения , с .618-620). Но главное - достаточно спорны центральные теоретические положения . Заимствованные у Фюстель де Куланжа убеждение в эволюционности пе рехода от античности к средневековью и вы ведение истоков средневекового феодализма из недр Римской империи наталкиваются на очевидный разрыв в исторической жизни Европы в связи с великим переселением народов и варварским завоеванием , разрушившим до известной степени не только традиции а нтичной городской жизни , но , что бы там ни говорили ку л анжисты , и укоре нившуюся систему аграрных отношений . Достаточно напомнить в этой связи о смене этно-соц иального типа знати (к примеру , в Галлии - явление новой , франкской знати ), о новой , в принципе , иерархии социальных отношений , о традициях общинного бы т а у массы варваров , расселившихся на землях рухну вшей Империи.
Еще больше сомнений вызывает принятие Гревсом схемы экономического развития , предложе нной К.Бюхером , и соответственное истолкование экономического строя античности и , в частно сти , Римской импер ии как , по сути д ела , замкнутого ойкосного хозяйства . "Между тем , - замечает в этой связи совершенно справе дливо В.П.Бузескул , - теория Бюхера , включающего всю древность в период замкнутого , домашнего , "ойкосного " хозяйства , вызывает сильные возраж ения : о н а слишком прямолинейна ; не считается с фактами , которые ей противоре чат ". 6 Симпатии Гревса к теории Бю хера , возможно , имплицитно восходят к усвоенно му от того же Фюстель де Куланжа пред ставлению об античности как цивилизации sui generis, р адикально отличавшейся от общества новой Евро пы . Но здесь , на наш взгляд , более прав Эд . Мейер , который подчеркивал существе нное сходство античного и новоевропейского ци клов развития по многим параметрам - и в духовной культуре , и в трактовке правовых норм , и , наконец , в развитии товарно-денежных отношений . Спор между сторонник а м и Бюхера и теми , кто пошел за Эд . М ейером , продолжается и по сию пору . Здесь , конечно , не место входить в его истор ию и детали , но наше предпочтение [347] мы скрывать не будем : оно всецело на стороне противников Бюхера - Эд . Мейера и его последователя в Р оссии М.И.Ростовцева. 7
Как бы то ни было , диссертация И.М .Гревса стала замечательным явлением в научной жизни Петербурга и России . Она по достоинству , высоко (хотя и не без н екоторых естественных в таких случаях оговоро к ) была оценена его официальными оппонентами Ф.Ф.Соколовым и Ф.Ф.Зелинским , чье авторитетное м нение подвело черту под публи чным обсуждением нового труда. 8
Успешная защита диссертации открыла Гревс у путь к профессуре : в университете , где он еще раньше занял место умершего В.Г.В асильевского (1899 г .), он был избран профессором по кафедре истории средних веков (1903 г .). П араллельно продолжалась его деятель ность и на Высших женских курсах , где он так же был профессором и даже - в течение м ногих лет - деканом историко-филологического факуль тета.
Казалось , ученая карьера И.М.Гревса вполне определилась , однако очень скоро произошел досадный творческий срыв . В 19 02 г . в журнале "Klio" немецкий исследователь Отто Гиршфель д опубликовал статью об императорском землевл адении в Риме, 9 в которой в какой-то степен и предвосхитил содержание задуманного Гревсом второго тома "Очерков из истории римского землевладения ". Огорчение Гревса было столь велико , что он отказался от мысли пр одолжать далее свое исследование. 10 Порвав с античнос тью , о н обратился к средневековью , сначала раннему , затем классическому , занимался различными те мами - феодализмом во Франции , итальянскими гор одскими коммунами , культурой предренессанса (Данте ), но нигде уже не добивался [348] таких существенных резуль тат ов , как это было в области агра рной истории Рима .
Неудовлетворенность собственной научной рабо той толкала Гревса к погружению в педагог ическую деятельность , к которой , впрочем , он всегда испытывал большое влечение . В универ ситете он много занимался органи зацией специального медиевистического кабинета , приспособ ленного для самостоятельной научной работы ст удентов ; с большой тщательностью разрабатывал и вел как в университете , так и на Бестужевских курсах специальные исторические с еминары (или , как тогда го в орили , семинарии ); наконец , разрабатывал маршруты и проводил для своих учеников исторические э кскурсии по городам Италии с тем , чтобы воочию познакомить их с памятниками западн ого средневековья . После Октябрьской революции , когда путешествия на Запад стал и невозможны , он увлекся отечественным кр аеведением и специально - петербургским , став з десь основоположником оригинальной историко-культурно й экскурсионной школы.
Все эти занятия , ценные сами по се бе , отвлекали Гревса от большой научно-исследо вательской ра боты . От антиковедения он , во всяком случае , надолго отошел , и толь ко в конце жизни вновь пробудился в н ем интерес к сюжетам , которые так захватыв али его в молодые годы . В 1936 г . он по лучил предложение от Института истории АН СССР подготовить переиздание своих " Очерков из истории римского землевладения ". С охотою вернулся он к теме своего бол ьшого диссертационного исследования и занялся его переработкой и расширением . Как когда-то и было задумано , труд должен был сост оять из двух томов . "В первый том , - с в идетельствует Б.С.Каганович , - кроме пе реработанных и сокращенных очерков о Горации , Аттике и Петронии вошли новые статьи "Марк Порций Катон Старший и начала кру пной земельной собственности в римской Италии " и "Сенека-философ и судьба его земельного состо я ния ". Второй том был был весь написан заново и включал работы "Плиний Младший как землевладелец и как общественный тип ", "Развитие императорского земл евладения в римском мире и его социально-п олитическая роль " и "Римская Галлия в IV и V вв . (судьбы аграрн о го и социаль ного строя на Западе и распадение Римской империи )". Последние два очерка также не отступают от типа "экономических биографий "; первый из них содержит историю состояния Августа и его семьи , второй трактует о галльских [349] магнатах-литераторах Авзонии , Паулине Ноланском и Аполлинарии Сидонии ". 11 Е.Ч .Скржинская и Б.С.Каганови ч свидетельствуют , что Гревс практически дове л свой труд до конца, 12 однако опубликованным оказался лишь небольшой этюд из истории императорског о землевладения времени раннего Принципата (ч асть второго очерка из состава 2-го тома ). 13
Посмертно была издана другая книга Гр евса - прекрасно написанная научно-популярная моног рафия о Таците. 14 Гревс испытывал давнишний инте рес и симпатию к творчеству в еликого римского историка. 15 В своей книге он представил жизнь и литературную деятельность Таци та на широком историческом и культурном ф оне , а в конце дал взвешенную оценку е го трудам , свободную от крайностей как мод ной в новое время критики , обвиняющей римс кого историка в непонимании исторического про цесса и п оложительного значения Имп ерии , так и обветшалой прямолинейной апологии . Еще один персонаж римской истории , чрезв ычайно привлекавший Гревса , - Августин . Жизнь и деятельность этого великого христианского фи лософа , возросшего на античной почве , но в озвещавш е го истины нового времени , были темой исторического семинара , который Гревс вел на протяжении ряда лета (1912-1915 гг .). Свидетельством этого интереса к Августину осталась большая энциклопедическая статья , котора я и по объему , и по содержанию , и п о тональн о сти далеко выходит за рамки своего жанра. 16
В высшей степ ени яркой и прим ечательной оказалась судьба другого родоначальни ка социально-экономического направления в русском антиковедении Михаила Ивановича Ростовцева (1870-1952 гг .). В ней , как в капле воды , отразил ся бурный процесс духовных исканий , обществен ных и политических перемен , который так характерен для истории России конца прошлого и особенно всего [350] нынешнего столетия . Мало того , общий процесс радикальных перемен н е просто отразился на внешних обстоятельствах жизни ученого , но еще и произвел во внутр еннем его мире , в его научном творчестве такую существенную и , как оказ алось , плодотворную трансформацию , что это ста ло основанием нового научного подъема , неверо ятной по масштабам духовной реализации , преоб разовавшей , в свою очередь , и личную судьб у Рост о вцева и , благодаря его трудам , лик современной науки об античности.
Но чтобы по достоинству оценить феном ен Ростовцева , нужно , конечно , подробнее ознако миться с его жизнью и деятельностью . До недавнего времени это была непростая задач а . Подробной своей авт обиографии или к аких-либо мемуаров М.И.Ростовцев , насколько мы з наем , не оставил . Известным восполнением недос тающих первоисточников могло бы быть своеобра зное духовное завещание , с обзором собственно й научной деятельности , которое Ростовцев сос тавил в 19 4 1 г . и передал своему американскому ученику С.Б.Уэллсу , но оно н ам недоступно . Дореволюционная русская историогра фия успела откликнуться на ученую деятельност ь Ростовцева лишь несколькими рецензиями на отдельные его труды да весьма краткими и к тому же не м ногочисленными общими обзорами. 17 В советское время имя Р остовцева как "белоэмигранта " оказалось фа ктически под запретом . За весьма сжатым об зором его научных заслуг в труде В.П.Бузес кула , по существу примыкающем еще к дорево люционной историографической традиции, 18 последовала длительная полоса молчания , прерываемая лишь изредка критическими выходками самого резкого свойства . И только в 1969 г ., с публикацией небольшой заме тки В.И.Кузищина , обозначился поворот к более взвешенной позитивной оценке творчества велико го ученого. 19 Этот поворот нашел свое отр ажение и в вышедшем под редакцией того же В.И.Кузищина коллективном пособии "Историогра фия античной истории ", где , впрочем , замеч ания о Ростовцеве носят по необходимости весьма сжатый характер. 20
[351] Иначе обстоял о дело с зарубежной литературой , где имя Ростовцева рано стало известно и где своевременно было оценено значение его нау чных свершений . Это и достаточно информативна я статья русского историка-эмигранта Г.В.Вернадског о , о публикованная еще при жизни Ростов цева и недавно переизданная Х.Хайненом в п ереводе на немецкий язык, 21 и целая серия некрологов и воспоминаний , среди которых выделяются своею обстоятельностью и глубиною оценок статьи упомянутого уже С.Б.Уэллса и А.Момильяно. 22 Своеобразным синтезом зарубежных публикаций о Ростовцеве являются обширные обзоры его жизни и научной деяте льнос ти , составленные французским историком Ж.Андро и приложенные , вместе со списками трудов Ростовцева , к недавно вышедшим французским изданиям его капитальных трудов "Социально-экономи ческая история Римской империи " и "Социально-эк ономическая история эл л инистического мира ". 23
Но вот , наконец , тронулся лед и в самой России . В 1989 г . Ленинградским от делением Института археологии АН СССР была проведена конференция , посвященная памяти М.И.Ро стовцева, 24 и с [352] того же года в "Вестнике древне й истории " началась публикация сначала обнару женных в ЦГИАЛ В.Ю.Зуевым рукописных заготовок Ростовцева ко второму тому его труда "Скифия и Боспор ", а затем и цело й серии материалов о самом ученом . Кульмин ацией этого процесса стало роскошное издание , осуществленное под руководством академика Г. М.Бонгард-Левина и озаглавленное "Скифский роман ". 25 Здесь даны обзоры архивного наследия Ростовцева , в специальных статьях прослеживаются этапы е го жизненного пути и его отношения с выдающимися деятелями науки и культуры , публикуются подборки пи сем Ростовцева к разным лицам и конспекты отдельных его публичных лекций . Это издан ие , в подготовку которого , помимо самого Б онгард-Левина , огромный вклад в несли молодые петербургские ученые В.Ю.Зуев и И.В.Тунк ина , является богатейшим , поистине неисчерпаемым источником сведений о крупнейшем русском а нтиковеде ХХ в. 26
Опираясь на имеющиеся теперь в нашем распоряжении материалы , можно дать достаточн о полную характеристику ученой деятельности М .И.Ростовцева . Однако п режде необходимо поз накомиться с его биографией , поскольку в о бстоятельствах его жизни , в его происхождении , воспитании , усвоенных общих воззрениях и научных традициях , в его общественных и л ичных связях , наконец , в испытаниях , выпавших на долю его страны, людей его круг а и его самого , - во всем этом , что составляет личную судьбу человека , мы найдем разъяснения особенностям научного творчества Ростовцева . Здесь кроется разгадка направленнос ти его ученых разысканий , концептуального сод ержания его работ , нак о нец , даже формы их литературного воплощения . При этом еще раз подчеркнем , что жизнь Ростовцева , замечательная сама по себе , интересна ещ е и как своеобразное зеркало , в котором отразилась судьба целой социальной группы - русской буржуазно-дворянской интелл и генци и на исходе ХІХ и в начале ХХ сто летия.
Михаил Иванович Ростовцев родился 29 октябр я (10 ноября нового стиля ) 1870 г . в Житомире в семье учителя местной гимназии . [353] Его прадед Павел Ростовцев был купцом , выходцем из Ростова Великого (откуда и проз вище ), и пр инадлежал к низшему городскому сословию мещан . Но уже его дед Яков Павлович Ростовц ев сумел получить университетское образование , стал учителем , а затем и директором гим назии и дослужился до чина тайного советн ика , получив благодаря этому права потомственного дворянства . А отец будущег о ученого Иван Яковлевич Ростовцев был уж е потомственным интеллигентом и дворянином и сделал большую карьеру , дослужившись до д олжности попечителя учебного округа (в Оренбу рге ) и чина действительного тайного советн и ка.
По своему происхождению будущий историк принадлежал , таким образом , к буржуазно-дворян ской служилой интеллигенции , а через нее б ыл , что называется , кровно связан с той социальной группой - верхушкой городской буржуа зии , интерес и симпатии к которой опр еделили позднее социальную направленность всего его научного творчества . Современный исследователь "русской подосновы " Ростовцева Марин ус Вес отлично показал , как сквозь картину жизни Римской империи у Ростовцева отчет ливо проступает та русская среда , к к о торой он сам принадлежал , и к ак в жизненных установках дорогой его сер дцу римской городской буржуазии сквозит тот набор ценностей , которые он сам исповедов ал .
"В своей "Социально-экономической истории Римской империи , - замечает Вес , - Михаил Росто вцев оп исывает падение Римской республики и основание принципата Августа и его преемников как процесс , посредством которого нация фермеров , руководимая полуфеодальными лен длордами , стала трансформироваться в в капита листическое и все более урбанизированное госу д а рство . Городская буржуазия играла все более важную роль , между тем как старая знать постепенно , но неуклонно отодв игалась в сторону . Политика , однако , до пор ы до времени была оставлена в распоряжени и знати . Для того , чтобы смягчить какие-либ о возможные по т рясения во время этого процесса , было необходимо иметь сильн ую и хорошо организованную центральную власть . Ростовцев постоянно подчеркивает ту мысль , что императоры , как правило , поддерживались городской буржуазией в провинции . Эта последн яя была главной с илой в империи во времена Флавиев и Антонинов , или , к ак называет этот режим Ростовцев , "просвещенно й монархии ". Принципат II века в особенности является в его глазах триумфом "образованных классов ". Ключевые слова в его описании - "дисциплина ", [354] " долг ", "служба государству " и "повиновение ". Все эти понятия были исполнены для Росто вцева вполне определенного внутреннего смысла . Все это , возможно , более говорит о самом Ростовцеве , его семье и среде русской "буржуазии " Х IХ в . вообще , чем о город ской элите Римской империи . Согласно Ростовцеву не столько рождение и состояние , сколько личные качества , умение и интелл ектуальные способности были необходимы для на значения на административную должность в Риме II века ". 27
Социальной и политической ориентации того класса , к которому принадлежал Ростовцев , соответствовали и те интеллектуальные инте ресы и , в частности , то предпочтение класс ическому образованию , которые были характерны для официальных верхов и связанной с ними части русской дореволюционной интеллигенции . Как и его дед и отец , Ростовцев обуча лся в классическ о й гимназии снача ла в Житомире , а потом в Киеве . Более того , у него рано пробудился особенный , специальный интерес к классической древности , свидетельством чего стало написанное еще в гимназические годы сочинение "Администрация римских провинций во времена Цице рона ", в котором уже обнаружилось характерное для Ростовцева направление научной мысли. 28 Не удивительно , что по окон чании гимназии он поступил на историко-филоло гический факультет Киевского университета , где стал специализироваться по классической древно сти .
Наставниками Ростовцева в Киевском универ ситете были хорошие специалисты : классики Ю.А.Кулаковский и А.И.Сонни (первый скорее - ис торик , а второй - филолог чистой воды , заним авшийся , в частности , Дионом Хрисостомом ) и знаток древней русской (малороссийской ) истории и археологии В.Б.Антонович . Хотя сам Р остовцев позднее отзывался о своих к иевских профессорах довольно скептически, 29 а Кулаковского даже третировал за его будто бы неудачные занятия ке рченскими древностями, 30 нельзя сомневаться в том , ч то эти ученые могли оказать на него и звестное воздействие , может быть , даже направи ть его интересы на изучение [355] тех проблем , которые п озднее стали заглавными в его н аучной деятельности . По справедливому замечанию В.Ю.З уева , Антонович мог пробудить в молодом Ро стовцеве интерес к древностям юга России , к проблеме древнейших в этом районе этно-к ультурных взаимодействий , а Кулаковский - поддержат ь и развить интерес к фин а нсо во-административной системе Римского государства , равно как и к античной декоративной живоп иси. 31 Напомним , что Кулаковский сам занимался вопросами экономической истории Рима , а с другой стороны , проявлял живой ин терес к помпейским фрескам , а позднее такж е и к росписям керченских склепов.
Два года Ростовцев проучился в Киевском университете (1888-1890), а затем , в связи с назначением отца в Оренбург , перевелся в Петербургский университет , где пробыл еще два года (1890-1892). В Петербургском университете н овыми его наставниками стали выдающиеся специ алисты - п рофессор всеобщей истории Ф .Ф.Соколов , бывший , как мы знаем , зачинателем в России нового , эпиграфического направления , его коллеги филологи-классики И.В.Помяловский и П.В.Никитин , тоже обратившиеся к эпиграфически м занятиям , а также молодой еще тогда преп о даватель , ученик Соколова В.К.Ернш тедт , позднее ставший крупнейшим специалистом по греческой палеографии . Особенная близость установилась у Ростовцева с профессором Ф.Ф.Зе линским , одним из самых глубоких знатоков древней греческой и латинской литературы и языческой религии , блестящим лектором и пропагандистом античной культуры . Ему Р остовцев был обязан своим совершенным знанием античной литературной традиции , умением пред ставить творчество древних писателей в контек сте идей и настроений , характерных для их эпохи , наконец , вкусом к религиозн ым древностям .
Тогда же , в годы обучения в Петерб ургском университете , Ростовцев сблизился и с другим корифеем дореволюционной русской наук и , выдающимся знатоком византийского и древне русского искусства академиком Н.П.Кон даковым , который приобщил его к таинству иконографи ческого анализа . Увлечение методом и личность ю Кондакова было столь сильным , что Ростов цев и его университетские друзья С.А.Жебелев , Я.И.Смирнов и Б.В.Фармаковский составили небольшо й кружок "фактопоклонн и ков " (как он и сами себя называли ), объединенных общим интересом к памятникам древнего изобразительного искусства и общим же почитанием учителя [356] - Кондакова . Сложное переплетение интересов к античной со циальной истории , к античному городу и иск усству н ашли отражение в увлечении Ро стовцева темою Помпей , чьей историей он ст ал заниматься еще в студенческие годы . По окончании университетского курса в 1892 г . о н на свой счет совершил первую поездку за границу и посетил Италию и , конечно , Помпеи.
Между тем на чалась его самостояте льная преподавательская и ученая деятельность . Хотя по окончании университского курса он был зачислен в аспирантуру , или , как т огда выражались , "был оставлен при университет е для приготовления к профессорскому званию ", начать службу в университете (и , следовательно , получать жалованье ) до сдачи магистерских экзаменов было невозможно . Обычно в таких случаях будущие профессора зарабат ывали себе на жизнь преподаванием в средн их учебных заведениях , и Ростовцев , хотя о н мог рассчитывать на п оддержку семьи , не стал исключением : три года (1892-1895) он провел преподавателем в царскосельской Никол аевской гимназии , славившейся прекрасной постанов кой классического образования (напомним , что о дно время директором этой гимназии был бл изкий друг Ф.Ф. Зелинского , филолог-классик , переводчик и поэт И.Ф.Анненский ). Тем временем он сдал магистерские экзамены , после чего получил от университета ставшую уже трад иционной для молодых петербургских классиков командировку за границу для завершения своей професс и ональной подготовки .
Годы заграничной стажировки (1895-1898) составили важный этап в формировании Ростовцева как ученого . За границей он много потрудился и для совершенствования своих знаний , и для установления контактов с западноевропейски ми учеными , и д ля выбора тем будущ их научных работ . Летом 1895 г . он совершил поездки по Анатолии и Греции , затем нап равился в Рим , где усиленно работал в библиотеке Германского Археологического института и свел близкое знакомство с Августом М ау , руководителем раскопок в Помпеях . Зиму 1895-1896 г . он провел в Вене , работая в семинарах археолога Отто Бенндорфа и эп играфиста Евгения Бормана . Последний обратил его внимание на тему государственного откупа в Риме , побудив заняться одной надписью из Галикарнасса от ІІ в . н.э., содержавшей сведения об откупщиках - сборщ иках портовых пошлин в провинции Азии . Лет ом 1896 г . Ростовцев совершил поездку в Испан ию , примкнув к направлявшейся туда группе друзей [357] во г лаве с Н.П.Кондаковым . Зимой 1896-1897 г . он работа л в Национальной библиотеке и в Каб инете медалей в Париже , где свел знакомств о с известным нумизматом Эрнестом Бабелоном и подружился с Морисом Пру , вместе с которым занялся изданием и исследованием древних коммерческих пломб . Летом 1897 г . - поезд ка в Тунис и Алжир , зате м пр ебывание и работа в Лондоне , где он по знакомился (по-видимому , именно тогда ) с издател ями египетских папирусов Б.П.Гренфеллем и Дж.Ма гаффи , и снова Париж . Наконец , в 1898 г ., пре жде чем вернуться в Россию , - новая поездка по странам Средиземноморья.
К э тому надо добавить интенсивную переписку и многочисленные заочные знакомств а , в частности с учениками великого Моммзе на Отто Гиршфельдом и Ульрихом Вилькеном , которые и сами были выдающимися специалистами : первый - по проблемам римского имперского управле н ия , а второй - по папиро - и остракологии и истории эллинизма . Знак омство с этими представителями западноевропейско й науки сыграло большую роль в становлени и Ростовцева как ученого , равно как и в дальнейшей его научной карьере . Заметим в этой связи , что кр у пнейшая и з работ Ростовцева , увидевших свет до рево люции в зарубежных изданиях , - его "Исследования по истории римского колоната " - была напеч атана в издававшейся У.Вилькеном серии ученых трудов - в приложении к так называемому "Архиву по папирологии и ро д ств енным дисциплинам ".
Современному историографу бросается в гла за особенная связь молодого Ростовцева с немецкой наукой , но в этом ничего удивител ьного не было . Германия являлась ближайшим западным соседом России и русское антикове дение складывалось под с ильнейшим воздейс твием немецкой науки . В особенности это во здействие ощущалось в Петербурге , и оно до стигло своего апогея к исходу Х IХ сто летия , когда немецкая наука по классической древности добилась безусловно лидирующего поло жения в мировом антиковеден и и . Для Ростовцева в бытность его за границей контакты с такими немецкими учеными , как О.Гиршфельд , У.Вилькен , а затем еще и У.Ви ламовиц-Меллендорф и Эд . Мейер , были тем бо лее естественными , что они шли в русле уже сформировавшегося у него собственного нау ч ного интереса , и они оказались для него тем более продуктивными , что он никогда не становился безусловным , рабск им приверженцем какой-либо одной национальной школы.
[358] Но не тол ько кабинетная наука об античности , на как ом бы высоком уровне она ни находи лась на Западе , оказала благотворное в оздействие на молодого русского ученого . Важн о было и непосредственное приобщение к ку льтуре средиземноморских стран , где на каждом шагу можно было натолкнуться на впечатля ющие остатки античности , где элементы древней цивилизации продолжали жить не то лько в живописных развалинах , но и в п ланировке поселений и жилищ , в языке и обычаях местного населения - греков , итальянцев , французов , испанцев , жителей Северной Африки . Для Ростовцева современный средиземноморский город стал реальной опорой и ис точником вдохновения в живой работе мысли , старающейся воссоздать черты античной городско й цивилизации . Он полюбил эти южные города и никогда уже не мыслил ни жизни своей , ни работы вне живой связи с ним и . Арнальдо Момильяно , личн о знавший Ростовцева , замечает по этому поводу : "Быт ь может , качеством , наиболее примечательным в нем , была его любовь к уличной жизни . Улицы , сады , многообразная наружная деятельно сть средиземноморского города взывали к нему самым непосредственным образом. Можно б ыло видеть , что его любовь к классической истории была внушена его личным знакомст вом и его большой любовью к современной южной жизни , будь то в Средиземноморье или в Анатолии . Помпеи были его любимым городом с юности . Позднее он влюбился в Остию и Большую Лептис . А откр ытие другого города - Дуры на Евфрате - было одним из величайших свершений в его жизни ". 32
Вообще годы заграничной командировки были замечательным периодом в жизни Ростовцева . Он был молод , его любознательность , энергия и работоспособность не знали пределов , мо зг его без устали впитывал но вые знания и впечатления . Он установил контакт со многими европейскими специалистами и ст ал своим человеком в крупнейших центрах з ападного антиковедения - Риме и Вене , Париже и Лондоне . Его статьи с 1896 г . непрерывно появлялись в западноевропейских издан и ях - в венских "Археолого-эпиграфических соо бщениях ", в "Сообщениях Германского археологическог о института (в Риме )", в парижском "Нумизмати ческом обзоре ", в берлинском "Филологе ", в "С борнике по археологии и истории Французской школы в Риме " и др ., - и е г о имя все более становилось известным в ученом мире . Но самое главное : он стремительно [359] расширил сферу своих научных интересов и занятий и , сохраняя верность общему направлен ию - исследованию социальной жизни Римской имп ерии , осуществил ряд глубоких р азработок по разным линиям . Картина древнего римско го города по раскопкам в Помпеях , админист ративное управление и откупная система в Римской империи , коммерческая жизнь (в частнос ти . по свинцовым пломбам-печатям ) и аграрные отношения в эллинистическо-рим с ком мире - вот те безусловно важные темы , котор ые были затронуты им в годы заграничной стажировки и которые в большей или мен ьшей степени остались главными для него и в последующее время.
В Россию Ростовцев возвратился совершенно сложившимся специалистом . В 1898 г . он н ачал преподавать в качестве приват-доцента в Петербургском университете и одновременно на Высших женских (Бестужевских ) курсах . Его предметами были латынь (чтение древнего автор а ), римская история и специальный семинар , по-видимому , по римск и м древностям . Его ученая карьера развивалась стремительно : в 1899 г . он защитил магистерскую диссертацию (об откупной системе в Риме ), в 1903 - докторску ю (о римских тессерах ). Число публикуемых и м работ неуклонно возрастает , скоро он ста новится одной из с амых авторитетных фигур в научном мире Петербурга . С 1901 г . он - профессор Петербургского университета , в 1908 г . становится членом-корреспондентом , а в 1917 - действительным членом Российской Академии на ук . Наряду с преподавательской и научной д еятельно с тью он все более активно е участие принимает в общественной жизни : после 1905 г . примыкает к кадетской партии и становится ее видным деятелем , активно со трудничает в больших литературных и научно-по литических журналах , таких , как "Вестник Европы ", "Мир Бож и й " и "Русская мысль " (оба первых издавались в Петербурге , а п оследний - в Москве ). В общественной деятельност и активную помощь ему оказывает его жена Софья Михайловна Ростовцева , урожденная Куль чицкая (Ростовцев женился на ней в 1901 г . и счастливо прожил с ней до к онца своих дней ). Дом Ростовцевых становится одним из важных центров научной и лите ратурной жизни в Петербурге .
Нас , естественно , более всего интересует научная деятельность М.И.Ростовцева , которая с первых шагов оказалась отмечена не просто кру пными достижениями , но совершенно новым - новаторским в полном смысле слова - качеством . Действительно , в истории [360] русской науки об анти чности с именем Ростовцева более чем с чьим-либо еще связано формирование того акт уального социально-экономического направления , к оторому суждено было стать заглавным в на уке ХХ в . В сравнении с научным творче ством Ростовцева вклад других зачинателей это го направления , таких , как И.М.Гревс и М.М.Хв остов , оказывается гораздо более скромным , и они все отступают в тень е г о поистине колоссальной фигуры.
Характерный для научных занятий Ростовцев а особенный интерес к социально-экономической истории античного мира первоначально реализовалс я на римском материале . Экономической жизни древнего Рима были посвящены обе его д иссерта ции , изданные по тогдашнему обыкно вению в качестве самостоятельных больших моно графий : магистерская диссертация - "История государ ственного откупа в Римской империи (от Авг уста до Диоклетиана )" (СПб ., 1899) и докторская - " Римские свинцовые тессеры " (СПб., 1903). Обе оп ирались на материал , собранный и изученный Ростовцевым в значительной степени еще в годы его заграничной стажировки : подступом к первой послужила публикация им новонайденно й галикарнасской надписи , содержавшей сведения о деятельности откупщи к ов в Ма лой Азии , содержание второй непосредственно п римыкало к изданию свинцовых пломб , осуществл енному Ростовцевым совместнос М.Пру .
В магистерской диссертации Ростовцевым бы л внимательно исследован важнейший элемент эк ономической политики античного госу дарства - откупная система . Начав с самых ранних свидетельств об откупах в классической Греции (в частности , в речи "О мистериях " афин ского оратора конца V в . до н.э . Андокида ), охарактеризовав затем ситуацию с откупами в эллинистическом Египте и республи к анском Риме , он напоследок подверг сам ому обстоятельному анализу данные об откупной системе в Римской империи - сведения , соде ржащиеся как в литературной традиции , так и в эпиграфических и папирусных документах и относящиеся как к собственно Риму , та к и к вошедшим в ег ue состав Египту и Иудее.
Замечательны зрелость и ясность мысли , отличающие этот первый большой труд молодо го ученого (Ростовцеву тогда не было еще и 30 лет ). Свою задачу он видит прежде всего в изучении тех "следов ", т.е . тех документальных с видетельств , которые остави ло по себе развитие откупной системы и постепенно сменявшей ее практики более или менее непосредственного взимания налогов имп ерским [361] чиновным аппаратом . Посредством скрупулезного источникове дческого анализа удается показать и общ ие контуры традиционной откупной системы , вкл ючая деятельность компаний публиканов , и те модификации , которые для оздоровления экономики вносили в эту систему императоры , использ уя для этого и возможности полисной (муниц ипальной ) структуры римского о бщества и опыт эллинистической монархии . При этом автор отлично сознает важность исследуемого им вопроса . "Распространяться о том , - пишет он , - какое значение имеет экономическая ист ория человечества для понимания его судеб , излишне ; не надо настаивать и на том , каким важным показателем экономической жизни народа является его финансовая адм инистрация . Базу же финансовой администрации составляют агенты взимания , способ взимания с тоит в тесной и непосредственной связи с экономической жизнеспособностью народ а , и если это откуп , то нет ничего важнее для выяснения себе экономического состояния страны , как уразуметь , какая форма откупа господствует в стране , в какие отношения становится государство к свободным предпринимателям , в какой мере оно регулиру ет и напр а вляет их деятельность " (Предисловие , с.Х-Х I).
Но он не только хорошо представляет себе заглавное значение экономики в жизни общества - он отдает себе отчет также и в том , каким сложным историческим целым было Римское государство и как важно различать в его структуре и политике традиции , восходящие к эллинскому полису и эллинистической монархии , с одной стороны , и начало собственно римское , с другой . " Римская империя , - поясняет он , - создалась из таких диспаратных элементов , вобрала в себя государственную ж изнь стольких нар одов , что в истории тех ее учреждений , которые касаются жизненного нерва каждой из этих частей , мы необходимо должны искать и найти элементы прежнего , элементы госуд арственной мудрости доримского времени . Римское государство основалось на двух глав ных формах античной государственности : на элл инской политии и на эллинистической монархии , слившей элементы политии с восточным тер риториальным единовластием . Эти основы вобрала в себя Римская империя : Римская республика есть высшее развитие греч е ской политии , Римская империя - распространение принц ипов эллинистической монархии на весь греческ ий , италийский и варварский мир , подразумевая под варварами и носителей старой восточн ой культуры и свежие кельто-германские народн ости . Отделить элементы [36 1] эллинской политии и эл линистической монархии от того , что было п родуктом чисто римской государственной мудрости , указать на то , как из этих элементов создалось то , что мы зовем римским го сударственным откупом императорского времени , яви лось второй нашей задачей " (там же , с. Х I).
Другой аспект экономической жизни древнег о Рима и другой круг источников затронуты в докторской диссертации Ростовцева . Здесь специальному изучению подверглись римские свин цовые тессеры - своеобразные жетоны , широко рас пространивш иеся в обиходе со времен А вгуста и служившие заменителем денег , своего рода контрамарками или ордерами . Они испо льзовались государством при раздачах народу х леба или денег , но также и частными ли цами и корпорациями в их разнообразных от ношениях с клиентам и . Этот материал , должным образом препарированный , проливает д ополнительный и подчас весьма яркий свет на экономическую жизнь и повседневный быт древнего римского общества . Введение его в оборот - несомненная научная заслуга Ростовце ва.
Магистерская и докто рская диссертации Ростовцева заложили прочное , поистине фундам ентальное основание его занятиям римской исто рией . В последующие годы он с успехом продолжал исследования в первую очередь админ истративного управления и финансовой политики Римской империи . Зд е сь , помимо б ольшой критической рецензии на книгу (магисте рскую диссертацию ) своего коллеги , петербургского историка Э.Д.Гримма о развитии римской им ператорской власти, 33 выделяется целый ряд статей по сюжетам римской экономической истории , о публикованных в специальных зарубежных энциклопе диях : "Conductor" - в "Э пиграфическом словаре римской древности " Э . де Руджьеро , "Congiarium", "Ab epistulis", "Fiscus" и "Frumentum" - в "Реальной энциклопедии науки классической д ревности " Паули - Виссовы . Тот , кто пользовался энциклопедиями такого рода , знает , что пу бликуемые в них статьи являют собо й подлинные минимонографии , знакомство с кото рыми составляет непременное условие для всяко го , кто вновь пожелал бы обратиться к этим сюжетам . Другая серия статей на схожи е или иные сюжеты римских государственных древностей была опу б ликована Росто вцевым в русских энциклопедических словарях : " История города Рима ", "Сенат римский ", "Форум ", "Царская власть в Греции и Риме ", "Эдилы ", "Юлий Цезарь " - в "Энциклопедическом [363] словаре " Брокгауза - Ефрона , "Август ", "Ауспиции ", "Вилла ", "В орота городские и триумфальные ", "Колонат " - в "Нов ом энциклопедическом словаре ". Эти статьи нося т более популярный характер , но и они полезны , особенно для начинающего историка,
Параллельно продолжались и развивались ис следования по двум другим аспектам р и мской истории , составлявшим - при видимом отлич ии - своеобразное диалектическое единство . С од ной стороны , следуя усвоенному еще в студе нческие годы интересу к "живой ", предметной античности , представленной в археологических ос татках , в развалинах древни х поселен ий и жилищ , в памятниках древней архитекту ры и изобразительного искусства , Ростовцев пр одолжал внимательно следить за работами архео логов , особенно в Италии . Он живо откликал ся на все новые находки как в любимых им Помпеях , так и в самом городе Ри м е , в своих публикациях стараясь со всею возможною точностью воссоздать о блик римского дома и сельской усадьбы , рав но как и города в целом - маленького , м униципального , каким являлись Помпеи , и столич ного центра , каким был Рим. 34 Итоги этих увлечений и изыс каний нашли отражение отчасти в популярных брошюрах "Рим ский дом " (СПб ., 1902) и "Древ ний город Рим " (СПб ., 1910), а еще более в обстоятельной монографии "Эллинистическо-римский ар хитектурный пейзаж " (СПб ., 1908), отдельные разделы к оторой посвящены городской истории Рима (Пала тин ) и Помпей , сельским виллам и с акрально-гробничным сооружениям.
Воссоздавая архитектурный облик римского города , а вместе с тем и картину жизни городских слоев римского населения , которые возбуждали в нем особенный интерес и симпатии , поскольку в них он видел анал ог близким ему городски м слоям соврем енного русского общества , Ростовцев , однако , не оставлял без внимания и всегдашний антип од городу - крестьянство . И здесь , явно откл икаясь на актуальнейшую тему русской действит ельности , он с особым вниманием занялся ра зработкой проблемы кол о ната , стремясь понять судьбы едва ли не самого мног очисленного класса сельского населения Римской империи , природу его закрепощения , столь , [364] казалось , сходную с недавно еще крепостным состоянием русс кого крестьянства . Поначалу Ростовцев коснулся этой темы в ряде статей общего ил и предварительного характера, 35 а затем появилась и моногра фия , к неудобству для русского читателя ср азу же и только в немецком издании , мо нография , которая до сих пор остается едва ли не самым фундаментальным трудом по истории колоната : "Studien zur Geschichte des romischen Kolonates " (Leipzig-Berlin, 1910).
И вот что замечательно : как в римс ком архитектурном пейзаже , так и в колонат е Ростовцев осознанно принимал в расчет р оль исторических традиций , силу воздействия , к оторое оказывала на Рим цивилизация эллинизма . Сопоставляя сходные формы социальной ж изни , Ростовцев выводил корни колоната как вида полусвободного арендаторства , чреватого за крепощением , из эллинизма , из практики македон ских и эллинистических царей , жаловавших свои м друзьям и служителям земли с крестьянам и , становившими с я , по воле жаловат еля , зависимыми и даже прикрепленными к зе мле арендаторами.
Вообще интерес к эллинистической эпохе у Ростовцева , начавшего с изучения истории Римской империи , был типологически вполне оправдан . В практике греко-македонских царей , управляв ших обширными территориальными дер жавами , он без труда находил истоки админи стративной и финансовой политики римских импе раторов (в частности , в откупной системе ), в бурном развитии греческих городов на Вос токе видел прообраз расцвета городской жизни в ра н ней империи , а в пол ожении зависимого сельского населения в эллин истических царствах - аналог и предвосхищение зависимого , крепостного состояния арендаторов-колонов в империи поздней . Показательно , что в одном и том же столь примечательном в научной биогр а фии Ростовцева 1900 го ду , когда началась публикация серии его эн циклопедических статей по римской экономике и была напечатана первая заметка о колонат е , увидели свет практически одновременно еще две его работы , знаменовавшие обращение к тематике эллинизма : обширная реценз ия на труд Ульриха Вилькена о греческих острака из Египта и Нубии , проливавших [365] новый свет на финансовое управление в эллинистическо-римск ом Египте, 36 и принципиальная статья теорет ического плана о развитии капитализма в д ревнем мире. 37 В этой последней Ростовцев решительно выступил против примитивизирующей кон цепции К.Бюхера , относившего классич ескую древность к стадии натурального , ойкосного хо зяйства . Вслед за Эд . Мейером Ростовцев пр изнавал высокий уровень развития коммерции и промышленности в античном мире , а в п толемеевском Египте склонен был усматривать о собенное воплощение капиталистическ о го начала в древности.
Интерес Ростовцева к эллинизму и преж де всего к экономической жизни птолемеевского Египта в последующие годы набирал силу и находил выражение как в обстоятельных рецензиях на труды современных ученых (напр имер , на книги М.М.Хвостова о торговле и промышленности в греко-римском Египте 38 и В .Отто - о жречестве и храмах в эллинистическом Египте 39 ), так и в собственных оригинальных исследованиях , в том числе и в опубликованных на немецком языке статьях о зерновом хозяйстве и торговле птолемее вского Египта. 40 И как в работах об экон омической жизни и финансовой политике Римског о государства , о римском городе и колонате накапливались наблюдения , легшие поздн ее в основу фундаментальной "Социально-экономической истории Римской империи ", так в этих р ецензиях и частных исследованиях по проблемам эллинистической экономики зрели идеи , нашедш ие отражение в еще более обширной "Социаль но-экономической истории эллинис т ического мира ".
Социально-экономическая история Рима и эл линизма - это , по сути дела , одна главная тема в научном творчестве М.И.Ростовцева - од на , но не единственная . Другой такой же сквозной для него темой стала история античного юга России . В своем обра щени и к истории античного Причерноморья Ростовцев следовал традиции , [366] естественной для русского антиковедени я , однако у него был здесь и свой особенный интерес . Античное Причерноморье с е стественными для него контактами местных плем ен и греческих коло нистов стало для Ростовцева своеобразным опытным полем для решения проблемы всемирно-исторической важности , к оторая также была подсказана русской действит ельностью и волновала его не меньше , чем судьбы города или крестьянства , - проблемы взаимодействия Во с тока и Запада , возможности сближения и интеграции различных по происхождению культур . Русский патриот по своему характеру и западник по убеж дениям , Ростовцев тяжело переживал отстраненность России от западного мира . Будущее своей страны он связывал с возм о жн остью преодоления этой отстраненности , прежде всего посредством развития городов с их б уржуазией , этих естественных носителей культуры западного типа , и в любых взаимодействиях восточных и западных начал в древности или в новое время искал подтверждения своим историко-политическим расчетам.
Работы Ростовцева по истории античного Причерноморья весьма многочисленны , касаются са мых разнообразных сюжетов и потому лишь в есьма условно могут быть разнесены по опр еделенным рубрикам . Все же , поскольку это входит в задачу любого историографического обзора , мы попробуем распределить североприч ерноморские штудии Ростовцева по известным гр уппам и коротко их охарактеризовать . Прежде всего можно , по-видимому , выделить группу ра бот , посвященных архитектуре и изобразитель н ому искусству античного Северного Причерноморья . Начав с короткой "Заметки о росписи керченских катакомб ", написанной как отклик на только что опубликованную рабо ту Ю.А.Кулаковского, 41 Ростовцев упорно продолжал зан иматься этим сюжетом , пока , наконец , не дал исчерпывающее его исследование в фундаментал ьном труд е "Античная декоративная живопис ь на юге России " (СПб ., 1913-1914). Это издание с остоит из двух частей : в первой даются описание и всестороннее исследование памятнико в , причем не только собственно искусствоведче ское , но и историческое (например , по роспи с я м склепов и саркофагов воссозда ются черты религиозных воззрений , военного де ла и даже быта населения античного Причер номорья ), вторая часть являет собой роскошно изданный атлас - 112 таблиц рисунков , многие из которых , за утратою или порчей [367] самих пам ятни ков , могут теперь служить первоисточниками дл я их изучения .
В другую группу можно свести большое число статей , посвященных отдельным городам и государствам Причерноморья - Ольвии , Херсоне су , Хараксу , но более всего Боспору . Здесь есть подлинные исслед овательские шедевры , как , например , опирающиеся на новые эпигр афические находки статьи об отношениях понтий ского царя Митридата VІ Евпатора с Ольвией 42 и о херсонесском историке С ириске. 43 Отметим также изящные источник оведческие этюды , заново препарирующие уже из вестные литературные тексты и показывающие их значение для занятий историческим прошлым Причерноморья . Мы имеем в виду написа нные примерно в одно время статьи о С трабоне и Полиэне , где , в частности , опреде ляются возможные источники этих авторов в тех разделах их трудов , где они касаютс я Северного Причерноморья : для Страбона это , по мнению Ростовцева , - Артеми д ор Эфесский и Гипсикрат из Амиса , а для Полиэна - Тимаген из Александрии (первый - гео граф рубежа II-I, а два других - историки 2-й половины I в . до н.э ., все трое хорошо осведомленные в понтийских реалиях и делах ). 44 Эти статьи касались истории Боспора , так же как и две другие ве ликолепные работы , специально по священные вопросу о монархической власти в Скифии и на Боспоре. 45 Последние ярко характеризуют н аучный метод Ростовцева - присущее ему виртуоз ное владение самым разнообразным историческим материалом , как литературным , [368] письменным , так и археологиче ским , и высокую способность его идейной ин терпретации.
Своео бразным итогом этих северопричер номорских штудий Ростовцева явились две его книги : "Эллинство и иранство на юге Ро ссии " (Пг ., 1918) и "Скифия и Боспор (критическое обозрение памятников литературных и археолог ических )" (Пг ., 1925). В первой из них дается о б щий и достаточно популярный оче рк истории народов , населявших Северное Приче рноморье в античную эпоху . Описываются , с одной стороны , рано заселившие этот край к иммерийцы , скифы (их-то Ростовцев и считает в соответствии с господствующим в науке мнением вет в ью иранских племен ), синды , меоты и сарматы , а с другой - яв ившиеся сюда чуть позже греки , но более всего внимание уделяется их контактам , экон омическому , политическому и культурному взаимодей ствию . Всю работу пронизывает ряд важных и дей , делающих эту неб о льшую книжеч ку подлинным кладезем исторической мудрости . Это - представление об оригинальном характере местной скифской культуры , которая не может считаться примитивной , варварской только оттого , что греки вообще все другие народы и меновали варварами . Это, далее , убеждение в плодотворности контактов греков с местным скифо-сарматским населением , поскольку итогом этого взаимодействия явилось сложение на Б оспоре такой социально-политической системы и такой культуры , которые и типологически и по уровню достиже н ий предвосхищали или даже превосходили свершения восточного эллинизма (Ростовцев указывает , в частности , на реализм и пафос боспорского искусства , соперничавшего в этом отношении с искусством пергамской школы ). Наконец , здесь выражается уверенность в том, что свершавшееся в глубочайшей древности в Причерноморье плодотворное взаимодействие восточной и скифо-ира нской культур не прошло бесследно для вос приемников этого древнего симбиоза - славянских племен , и что уже таким путем Россия была вовлечена во всеми р но-историче ский культурный процесс.
Общим образом совершенно отчетливо эти мысли выражены Ростовцевым в конце его очерка , когда он характеризует состояние и судьбу северопричерноморских городов в конце античной эпохи : "Это были уже не те города , которые ко гда-то основали здесь греки . Создалось новое население и новая культура . Две струи - греческая и скифо-сарма тская - слились , пока и ту и другую не залили волны германских , тюркских и славя нских племен , которым [369] принадлежало будущее . Культуру свою , одн ако , эти новые народы унаследовали от старых ее носителей и творцов и понесли ее с собою далеко на север и на запад " (с .186).
В то время как "Эллинство и иранст во на юге России " носит научно-популярный характер , вторая книга - "Скифия и Боспор " яв ляется фу ндаментальным источниковедческим ис следованием , в котором сведены воедино и п одвергнуты анализу важнейшие виды источников , литературных и археологических , относящихся к истории Северного Причерноморья , и прежде в сего Боспора , в античную эпоху . Книга эта я в ляет собой лишь первую час ть - обширное источниковедческое вступление - широк о задуманного труда , вторая часть которого должна была содержать изложение самой уже истории Боспорского царства и сопредельного с ним мира скифских и сарматских пле мен . Поспешны й отъезд Ростовцева за границу летом 1918 г . прервал работу над этим капитальным произведением . Первая часть позднее , в 1925 г ., была опубликована главным о бразом стараниями С.А.Жебелева , от второй части в архиве Ростовцева в Петербурге осталис ь разрозненн ы е фрагменты - отдельные главы , публикация которых , как уже упоминало сь , сравнительно недавно была осуществлена в "Вестнике древней истории " (1989-1990 гг .).
Из приведенного обзора научной деятельнос ти М.И.Ростовцева явствует , какой крупной велич иной был он в русском дореволюционном антиковедении . Значимость и авторитетность его позиции в ученом мире дополнительно подч еркивались и утверждались интенсивной критическо й и публицистической деятельностью . Он был непременным и подчас весьма суровым реценз ентом вс е х сколько-нибудь заметных трудов русских и иностранных ученых по интересующим его проблемам эллинистическо-римской истории или античного Причерноморья (к указ анным выше наиболее крупным рецензиям добавим в этой связи еще одну - на сочинение И.И.Толстого о религиозных древностях и , в частности , о культе Ахилла в Причерноморье ). 46 Его публицистическая деятельность ярко иллюстрируется статьями исторического и ли историко-публицистического характера в популяр ных журналах "Русская мысль ", "Мир Божий " и "Вестник Европы " (и здесь тоже к ранее названным таким его статьям добавим еще одну - "Мученики греческой [370] цивилизации в I и II вв . по Р.Х .", 47 где античный материал использо вался для полемики с антисемитизмом ).
Еще одним свидетельством научной энергии и авторитета Ростовцева может служить то , что в 1900-е гг . он неоднократно выступа л инициатором и редактором переводов н а русский язык крупнейших трудов запа дных антиковедов : "Очерка римской истории и источниковедения " Б.Низе (изд .3-е , СПб ., 1910), "Истор ии античного коммунизма и социализма " Р.Пельма на (СПб ., 1910), "Эллинистическо-римской культуры " Ф.Баумга ртена , Ф.Поланд а и Р.Вагнера (СПб ., 1914). С другой стороны , показательна широкая публ икация его собственных трудов за границей . Практически все его крупные работы по эллинистическо-римской тематике довольно скоро пе реиздавались за границей в переводе на не мецкий язык (т а к именно было с обеими его диссертациями и с работой об эллинистическо-римском архитектурном пейзаже ), а некоторые сочинения (как , например , серия энциклопедических статей по истории Рима , статьи об экономике греко-римского Египта и большой труд о колонат е ) сразу же составлялись им для публикации за границей и в русской версии их просто нет (о чем , конечно , приходится только пожалеть ). Наконец , значение ученой деятельности Ростовцева подчеркивается его участием в м еждународных конгрессах - І и ІІІ Археолог и ческом (в Афинах и Риме , 1905 и 1912 гг .) и ІІІ и І V Историческом (в Берл ине и Лондоне , 1908 и 1913 гг .), где его доклады всегда возбуждали внимание и интерес . О признании его ученых заслуг Российской А кадемией наук мы уже упоминали.
Таким образом , не буде т преувеличе нием сказать , что уже в дореволюционный пе риод Ростовцев стал одним из самых выдающ ихся лидеров современной науки об античности . Но он был не только ученым - он бы л еще и учителем , и об этой стороне его деятельности также необходимо сказать не с колько слов . Конечно , своеобразным наставником он выступал уже и в свои х трудах , содержавших не только богатую ис торическую информацию , но и широкие новые идеи , оригинальную интерпретацию исторических явл ений и процессов , а для внимательных читат елей , для желающих учиться - также и массу ценнейших методических указаний . Но он был учителем науки и в самом пря мом смысле , поскольку преподавал в Петербургс ком университете и на Высших женских курс ах . При этом надо подчеркнуть , что он о тнюдь не был преподавателе м- [371] эмпириком , но обладал пр одуманной системой взглядов на задачи и м етоды классического образования . Что это были за взгляды , какой широтой и благородством они отличались , - об этом можно судить , в частности , по статье Ростовцева , посвященной памяти одн ого из его университетских учителей - филолога-классика П.В.Никитина. 48 С полным одобрением перелагает здесь Ростовцев текст официальной записки , составленной Никитиным в защиту классического образования в России (см . выше , в разд еле , посвященном П.В.Никитину ). С интересом и сочувствием выписывает он также и те девизные высказывания древних , на которые любил ссылаться его наставник (приводим и х в современных переводах ):
- "Не беда сказать лишний раз , е сли этому сколько ни учись , все мало " ( Сенека , Нравственные письма к Луцилию , 27, 9, пер . С.А.Ошерова ).
- "Любо е умение в отрыве от справедливости и других добродетелей оказывается хитростью , но не мудростью " (Платон , Менексен , 246 е , пер . С.Я.Шейнман-Топштейн ).
- "Свободнорож денному человеку ни одну науку не следует изучать рабски . Правда , если тело насильн о зас тавляют преодолевать трудности , оно от этого не делается хуже , но насильс твенно внедренное в душу знание непрочно " (Платон , Государство , VІІ , 536 е , пер . А.Н.Егунова ). С полным одобрением перелагает Ростовцев и текст официальной записки , кото рую Никитин с оставил в связи с об суждавшимся уже тогда вопросом о судьбе к лассического образования в России . И , как и его старший коллега , он прозревал огромн ую опасность для всего историко-филологического цикла наук , если бы оказались осуществлены предложения радикал ь ных критиков "докучного классицизма " и , в качестве первог о шага , было бы уничтожено преподавание др евних языков в средней школе. 49
Но Ростовцев был не только теоретиком , но и великолепным практиком университетског о преподавания . Он обладал редким сочетанием педагогических талантов , позволявших ему с одинаковым блеском читать лекции , вести семинарские занятия и руководить работою н ачинающих исследователей . В России у него было [372] немало учеников , старавшихся усвоить его методы , и среди них - известный специалист по римск ой истории профессор Мария Ефимовна Серг еенко (1891-1987 гг .). В ее неопубликованных во споминаниях , копию с которых она в свое время любезно предоставила нам , содержится следующий исполненный любви и признательности отзыв о Ростовцеве , ученицей которого она была на Бестужевских курсах : "Михаил И ванович играл в жизни Курсов роль не меньшую , чем Гревс . С какой щемящей отрадой вызываю я в памяти его облик : невысокую коренастую фигуру с волосами боб риком и бритым квадратным лицом римлянина . Был он неумолимо строг , беспощадно требоват елен к нашей раб о те и трогате льно заботлив о нас , наш грозный учитель и наш добрый старший брат ... Он знал своих учениц , любил их и любил их у чить . Занятия у него захватывали круто и властно . Время для нас , учениц его сем инария , мерялось промежутками от четверга до четвер г а , т.е . от одного занят ия до другого , и свободным был только четверговый вечер , остальные дни надо было "готовиться к Ростовцеву ". Читался ли текст древнего автора , читались ли надписи - все нужно было комментировать , и обязанность эта распределялась межд у слушательницам и . Комментарий был делом нелегким : перебирали груды материала , часто упускали нужное , т ерялись среди сшибки противоречивых утверждений . А надо было прийти к каким-то стойким заключениям и обосновать их . "Судагыня (Ми хаил Иванович слегка кар т авил ), ва жно не то , что вам кажется , а то , чт о есть на самом деле ; благоволите это доказать ". Quod est demonstrandum - слова эти были постоянно на устах нашего учителя , и до сих пор они звучат для меня как колокол , зовущий на верную дорогу ".
Выдающийся уче ный и признанный мэ тр , Ростовцев в силу своего активного темп ерамента не только не избегал , а , напротив , вращался в самой гуще внеуниверситетской общественной жизни . Стараниями его самого и его жены квартира их в Петербурге (на Большой Морской ) стала одни м из влиятельных литературных салонов , где обсужд ались все художественные и научные новинки и где формировалось общественное мнение . На вечерах по вторникам у Ростовцевых можно было встретить выдающихся представителей рус ской культуры : поэтов И.А.Бунина и А .А.Блока , художника Л.С.Бакста , известных уче ных - историка Н.И.Кареева и литературоведа Н.А.К отляревского и др. 50
[373] Приверженец л иберальных взглядов западнического толка , Ростовц ев , как уже упоминалось , рано примкнул к кадетской партии и близко сошелся с ее лидером П.Н.Милюковым . Переворот , осуществленный большевиками в октябре 1917 г ., он решител ьно не принял , увидев в нем проявление темной силы - бунта низов , грозящего России полным уничтожением культуры . Всегда актуали зировавший свои научные занятия , Ростовцев не медленно откликнулся на новую революцию в России очерком о Гражданских войн ах в Риме (очерк этот под заглавием "Ро ждение Римской империи " печатался в "Вестнике Европы " за 1918 г ., ( 1-4, а затем в том же году вышел и отдельным изданием ). Здесь Ростовцев впервые и именно по отношению к Гражданским войнам ІІ-І вв . до н.э . развил идею о губительном выступлени и армии , составленной из низов и возглавля емой честолюбивыми политиками , как главной пр ичине разрушительной социальной революции - идею , которую он позднее перенес на трактовку смут в Римской имп е рии в ІІ І в . н.э.
Позицию неприятия Октябрьской революции Р остовцев выражал и открыто , в различного р ода публичных заявлениях . Последствия неминуемо должны были сказаться , и Ростовцев летом 1918 г . решился покинуть Россию . Его отъезд , оформленный как акаде мическая командировка для научных занятий в библиотеках и му зеях Западной Европы , фактически был бегством , поэтому он ничего практически не смог взять с собой - ни своих бумаг , ни кн иг . Бумаги - записные книжки , письма , рукописи лекций , научных и публицис т ических работ - оказались впоследствии распылены , но все же значительная их часть хранится и поныне в ЦГИА и в Архиве РАН . Чт о же касается книг Ростовцева , его личной библиотеки , то она впоследствии была пере дана Научной библиотеке Ленинградского универси т ета , составив там отличный , хорош о подобранный фонд античных авторов и пос обий по классической древности. 51
Оказавшись за границей , Ростовцев через Швецию добрался до Англии , где он прове л первые , самые трудные для него два г ода эмиграции . Какое-то время он пробыл в Оксфорде , но дружеских контактов с англий скими коллегами не сложилось и должност и в [374] Оксфорд ском университете он не получил (впрочем , не известно в точности , добивался ли он этого места ). В эти годы он кое-что п ерепечатывал из своих прежних работ , перераба тывая их для английских или французских и зданий , а также активно занимался поли тической публицистикой , публикуя язвительные стат ьи против большевиков и новой утвердившейся в России власти.
Жизнь Ростовцева за границей вошла в сравнительно нормальную колею только тогда , когда он получил приглашени е в С ША , в Университет Мэдисона (штат Висконсин ). Проработав там пять лет (1920-1925), он перешел в несравненно более престижный Йельский универ ситет (в Нью-Хейвене , штат Коннектикут ), где его по-настоящему оценили и где для него были созданы самые благоп р иятные условия . По предложению Ростовцева Йельский университет даже включился в начатые еще французами широкомасштабные раскопки древнего поселения на Евфрате Дура-Европос , развалины которого были обнаружены после Первой миро вой аойны . Совместная американ о -францу зская экспедиция провела здесь десять археоло гических сезонов (1928-1937 гг .), благодаря которым элл инистическая (а позднее парфянская , римская и снова иранская ) крепость Дура-Европос стала "сирийскими Помпеями ". Ростовцев руководил как самими архе о логическими работами , т ак и изданием девяти томов предварительных сообщений (окончательная публикация материалов была осуществлена лишь после Второй мировой войны ). 52
В Йельском университете Ростовцев активно работал до 1939 г ., когда , отойдя от препо давания , он перешел на положение заслуженного профессора . Он тяжко переживал начало Второй мировой войны , которая вновь пробуди ла в нем опасения за судьбу западной цивилизации , культуры и науки . По свидетельств у одного из его учеников , тоже эмигрировав шего из России и прижившегося в Америке Э.Бикермана (его свидете л ьство извес тно нам в передаче С.Л.Утченко ), мучила Рост овцева и сильная тоска по родине . В до вершение ко в cему в последние годы жи зни его постиг тяжелый недуг , лишивший воз можности продолжать творческую работу . Он уме р в Нью-Хейвене 20 октября 1952 г.
[375 ] В аме риканский период научная деятельность М.И.Ростовце ва пережила новый подъем . По меткому наблю дению А.Момильяно , то , что для другого чело века в его возрасте (Ростовцеву было к моменту эмиграции 48 лет ) обернулось бы совер шенной трагедией , для Ростовце ва , сумевшег о пережить кризис , стало новым импульсом к творчеству. 53 В написанных и изданных за границей новых катитальных трудах по соц иально-экономической истории античного мира он на свой лад , со страстью и увлечением , свел счеты с действительностью . В "Социальн о-экономической истории Римской империи " (The S ocial and Economic History of the Roman Empire. Oxford, 1926) и "Социально-экономической истории элл инистического мира " (Social and Economic History of the Hellenistic World, Vol.I-III, Oxford, 1941) он не пож алел красок на описание античных городов , этих главных очагов цивилизации , и их деятельного населения , тех общественных сл оев , которые он определял общим понятием " буржуазия ". И каждый раз он пытался понять причины упадка и римской цивилизации , и - что случилось еще ранее - эллинистической.
В случае с Римской империей он видел причину исторической трагедии отчасти в косной политике Римского государства и вторжениях варваров , но еще более - и здесь его пером прямо водил его русский опыт - в роковом отрыве городской цивилизаци и и буржуазии от крестьянств а , о т всех вообще низов , которые , наполнив арм ию и увлекая за собой "солдатских " императ оров , взяли в ІІІ в . губительный верх н ад городом . В случае с эллинизмом он г лавную причину упадка относил на счет гос ударственной политики эллинистических царей , свои м и регламентациями сковавших предприним ательскую инициативу и деятельность средних г ородских классов , а кроме того , разумеется , и на счет римских завоевателей , своими ра зрушениями и вымогательствами довершивших общий кризис.
Заключая этот раздел , попытаемся сжа то оценить тот вклад , который М.И.Ростовцев внес в современную науку об античности . Его деятельность как исследователя античного мира была исключительно разнообразной и пл одотворной . Все же можно выделить те главн ые разделы древней истории , которые в о с обенности привлекали его внимание и где он сделал более всего . Это - со циально-экономическая история Римской империи , элл инизм и [376] ант ичное прошлое Причерноморья . В каждом из э тих разделов он вскрыл своими исследованиями глубинные пласты социально-экон омической жизни , знание которой признано теперь непреме нным условием адекватного постижения античности.
В истории Римской империи Ростовцев о бнажил и исследовал важнейший нерв древней государственной жизни - финансовую , именно откуп ную систему , проследил и стоки и показа л существо важной социальной новации - колонат а , наконец , изучил по существу и предложил общее истолкование - пусть спорное и тенд енциозное - имперскому кризису ІІІ в . и пос ледующему крушению античного мира . В истории эллинистического времен и , куда его увело стремление познать истоки той унив ерсальной системы , которая при римском господ стве охватила весь античный мир , Ростовцев не только исследовал отдельные структурообразу ющие элементы , такие , в частности , как само управляющийся город , крупно е поместье и царская власть , но и определил общие контуры и судьбы как социально-экономической системы , так и цивилизации эллинизма в целом . Наконец , в истории античного Причерно морья , области , особенно дорогой отечественному антиковедению , Ростовцев доско н ально разработал тему взаимоотношений античности с миром окружающих варваров , показал оригинальнос ть вклада обоих контрагентов - греческих город ов и скифо-сарматских племен и , таким обра зом , обосновал значение этнокультурного взаимодей ствия как решающего ф актора историч еского развития . Некоторые увлечения , проявленные Ростовцевым при оценке достижений причерномо рских "иранцев " (т.е . скифов ) в государственном строительстве и культуре , равно как и с тепени конструктивного взаимодействия их с гр еками , не могут поставить под сомн ение его большие заслуги в разработке тем ы "античность и варвары ". 54
Обладая концептуальным складом ума , непре рывно обогащая изучение античности все новыми и новыми идеями , Ростовцев всегда старалс я опереть их на должное документальное ос нование . При этом он резко расширил источн иковую базу и открыл новые возможности интерпретации : свинцовых пломб и тессер - для реконструкции римской экономической жизни и быта , папирусов - [377] для изучения экономической системы эллинизма , памятников архитектуры и изобразител ьного искусства - для воссоздания ж ивого облика античности как в классических , центр альных ее регионах , так и на периферии , в Причерноморье и на Переднем Востоке . Но и в работе с традиционными видами письменных источников , с памятниками литературным и и эпиграфическими , он показал себя неср а вненным мастером . Его источниковедче ские штудии по античному Причерноморью , и среди них в особенности , конечно , "Скифия и Боспор ", являют собой сокровищницу драгоценны х мыслей , проливающих свет не только на значение тех или иных конкретных историчес ких да н ных , но и на более общие аспекты античной традиции (например , на роль Эфора в развитии идеализирующей вар варов тенденции или на развитие в Причерн оморье собственной , местной исторической традиции ).
В лице Ростовцева в русской науке ярко выступил новый тип деятельного ч еловека , столь характерный для России рубежа ХІХ-ХХ вв . Интеллектуально одаренный и эн ергичный , эрудированный и богатый идеями , разн осторонний , но и предельно дисциплинированный в своих занятиях , Ростовцев воплощал в се бе ту новую европейскую культуру т ворчества , которая проявилась и в таких ег о замечательных соотечественниках и современника х , как И.А.Бунин , С.В.Рахманинов , Ф.И.Шаляпин , а еще раньше - П.И.Чайковский . Его научное творчес тво оказалось исключительно результативным именн о потому , ч то оно было в выс шей степени органичным : оно питалось традиция ми мирового антиковедения , но в то же время получало импульсы и от отечественной действительности . В ряду проблем античной и стории , которыми занимался Ростовцев , главнейшие безусловно те , что б ы ли навеяны русской современностью : города и средние городские классы ("буржуазия ") как главные носит ели цивилизации ; драматическая коллизия города и деревни , городских классов и крестьянства ; соотношение индивидуального предпринимательства и регламентаций, исходивших от сильной государственной власти , чье существование необх одимо для поддержания державного политического единства ; наконец , взаимоотношения культур Вост ока и Запада и возможность их плодотворно го взаимодействия и интеграции. 55
[378] До какой степени направление исследований Ростовцева оказ алось созв учно общему движению научной мысли нашего столетия , с ее характерным вниманием к фундаментальным социально-экономически м и этнокультурным процессам - это видно и з того , что творчество Ростовцева , будучи интегральной частью мирового (после эмиграции - запа д ного ) антиковедения , обнаруживает вместе с тем удивительную близость с п оследующей , утвердившейся на его родине маркс истской историографией - близость и в выборе предметов исследования и даже в наборе понятий и терминов . Это замечено не тольк о современным и исследователями его творчества 56 - это ощущал и сам Рост овцев . Недаром в предисловии к "Социал ьно-экономической истории эллинистического мира " о н с таким упорством открещивается от всяк ого родства с марксизмом . Но сходство , оче видно , и объяснялось тем , что и Ростовцев , и позднейшая советская историография полу ч али импульсы от сходных или даже одних и тех же сил - от новейшей социологической философии и современной росс ийской действительности . При всем том решающи м оказалось не сходство , а различие , именн о принципиальное расхождение политических устано вок и обус л овленная этим разность идейных трактовок исторических явлений и процессов.
Отсюда понятно и другое : как бы ни складывались обстоятельства позднее , не прих одится отрицать большого воздействия трудов Р остовцева на последующее развитие русской (со ветской ) нау ки об античности . В советс кое время имя Ростовцева или вовсе обходи лось молчанием , или упоминалось в сугубо к ритическом контексте , но его не забывали , его работы читались , и идеи , брошенные им , давали всходы . Можно без труда назвать целый ряд крупных тем и ли нап равлений в советской историографии античности , которые так или иначе восходили к Рост овцеву : архитектурный облик и жизнь античного города ; противостояние и взаимодействие поли са и территориальной державы , эллинистической монархии и Римского мирового государс тва ; роль государства в экономической жизни эллинистического и римского общества ; типология форм зависимости , в частности на примере колоната ; проблема взаимоотношений античности с миром варварских племен , в первую оче редь в Причерноморье ; продикт о ванные определенным решением этой проблемы [379] представления о "д вусторонности " греческой колонизации , о высоком уровне и оригинальном характере скифской г осударственности и культуры , об эллинизме на Боспоре , упреждающем эллинизм на Переднем Востоке ; раз витие универсальной и локал ьной античной историографии ; формирование в р усле историко-этнографической традиции нового жан ра этнографической утопии (начиная с Геродота и Эфора ) и т.д . и т.п.
Древнее изречение гласит : habent sua fata libelli - книги име ют св ою судьбу . В данном случае пр иходит на память и его парафраза : habent sua fata scriptores - писатели имеют свою судьбу . Отрадно сознавать , что имя М.И.Ростовцева , трудами которого м ы никогда не переставали пользоваться , теперь в полном объеме возвращено о т ечественной науке об античности .
Представители Петербургской школы И.М.Гревс и М.И.Ростовцев внесли решающий вклад в разработку социально-экономической истории античного мира , но они , разумеется , были не един ственными , кто на рубеже Х IХ-ХХ вв . обр атился к изучению этой стороны классиче ской древности . Много сделал в этом плане представитель Московской школы , ставший проф ессором в Казани , Михаил Михайлович Хвостов (1872-1920 гг .). 57 Сын видного крымского юриста (отец его был товарищем прокурора Симферопо льского окружного суда ), Хвостов родился и вырос в Керчи . Зде сь он заложил ос новы своего гуманитарного образования , обучаясь в местной классической гимназии . По заверше нии гимназического курса (он окончил его с золотой медалью в 1891 г .) Хвостов поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Здесь он прошел хорошую историко-филологическую школу (1891-1895 гг .). Его наставни ками были видные ученые : филолог-классик В.А.Шеф фер , всеобщие историки В.И.Герье и П.Г.Виноградо в , знатоки отечественной истории и культуры В.О.Ключевский и П.Н.Милюков .
[ 380] Особенно велико было воздействие Виноградова , специал иста , строго говоря , по истории западного средневековья , однако читавшего курсы и по другим разделам всеобщей истории и времена ми властно вторгавшегося и в собственно а нтичную историю . От Виноградов а Хвостов усвоил повышенный интерес и вкус к зан ятиям социально-экономическими вопросами . Отражением начавшегося углубления Хвостова в социально- экономическую историю древнего мира стало его выпускное сочинение "Внутренний кризис в Спартанском государстве и реформа III в . до н.э .", удостоенное высокой оценки. 58
По завершении университетского курса Хвос тов , по представлению П.Г.Виноградова , был остав лен при университете для подготовки к про фессорскому званию . В 1900 г ., по сдаче магисте рских экзаменов , он был допущен к чтению лекций в качестве приват-доцента в Мо сковском университете , но уже в том же году принял исходившее от того же Виноградова и казанского профессора Ф.Г.Мищенко предложение перейти в Казанский университет . Мотивы этого перехода не слишком ясны ; не исключено , что молодой ученый искал более широк и х возможностей для св оей ученой деятельности , и если таковы был и его расчеты , то они вполне оправдались . В казанский период (1901-1918 гг .) Хвостов вырос в крупного специалиста - преподавателя и исследователя античной истории . Он начал как приват-доцент , п о защите магистерско й диссертации в 1907 г . был назначен экстраор динарным , а в 1914 г . - ординарным профессором К азанского университета . Параллельно с университет ом он вел занятия на учрежденных в Ка зани в 1906 г . Высших женских курсах , причем здесь в теч е ние первых двух лет существования этого института исполнял достаточно ответственные и обременительные обя занности помощника директора . Он был активным членом , а с марта 1914 г . и председателем существовавшего при Казанском университете О бщества археологии, истории и этнографии .
Авторитетное положение и высокое уважение , которые Хвостов скоро снискал в Казани , были естественною причиною того , что ему неоднократно поручали представлять свой унив ерситет на различных ответственных научных и педагогических конф еренциях . Так , в 1908 г . он был делегирован для участия в Ме ждународном историческом конгрессе в Берлине , а в 1913 г . - для участия в совещании [381] в Петербурге , с озванном для подготовки очередного Исторического конгресса , который должен был состояться в столице России в 1918 г . Наконец , в 1918 г . он был избран делегатом для участия в созванном в Самаре по инициативе У чредительного собрания Совещании по организации народного образования . Отъезд Хвостова осень ю 1918 г . для участия в очередном заседании в С амаре имел , однако , трагические последствия : в условиях Гражданской войны он оказался отрезан от Казани и , в конце концов , должен был искать пристанища в Томске . В октябре 1918 г . он был офици ально прикомандирован к Томскому университету , в декабре 1919 г. был избран здесь пр офессором по кафедре всеобщей истории , но уже в феврале следующего года неожиданно , в расцвете творческих сил , скончался , став жертвою сыпного тифа.
Ученая деятельность Хвостова была сравнит ельно недолгой , но он многое успел сделать . Гл авной областью его научных занятий была социально-экономическая история античного мира . Начинал он с изучения экономического развития ведущих полисов Эллады - Спарты и Афин . Первой были посвящены его выпускно е сочинение в Московском университете , а з атем с татья , которой он дебютировал в Ученых записках Казанского университета. 59 В этих работах он прослежив ал перерождение спартиатского землевладения в V-IV вв ., в особенности после принятия закона Эпитадея , практически санкционировавшего мобилизац ию земельной собственности в Спарте . При э том он доказывал , что нова я спартанска я олигархия была столь же землевладельческой , сколь и денежной , что , в стремлении с воем к новейшему комфорту и роскоши , она ориентировалась на торгово-промышленные занятия , так сказать , втягивалась в них отчасти через посредство разных агентов - периэков или чужеземцев , отчасти непосредственно , становясь владельцами ремесленных мастерских и обращаясь к торговле .
Древнейшей социально-экономической истории Аф ин касались две другие статьи Хвостова. 60 Первая трактовала о последстви ях реформы Солона для афинской землевладельче ской знати , которая в резуль тате прямы х материальных потерь (из-за отмены Солоном [382] долговых обяз ательств ), а еще более вследствие открывшейся скупки земли богатыми горожанами утратила прежнее свое господствующее положение . Во в торой статье исследовались социальные основы явившег ося вскоре после реформ Солона тиранического режима Писистратидов . По мнению автора , древняя тирания в Афинах опиралас ь на разнородные силы , среди которых , поми мо увлеченного демагогией демоса , были и г руппы эвпатридов , - как пострадавшая от преобра зовани й Солона прослойка эвпатридов-земл евладельцев , так и новая торгово-денежная знат ь , "капиталисты ". Первые надеялись обрести в тирании заслон против сельского демоса , вто рым импонировала державная политика тиранов н а море . Однако , когда обнаружилось , что тир а ны не собираются делиться своею властью с "капиталистами ", последние выступили против тирании.
Совершенно очевидно , что взгляды Хвостова об экономической жизни классической Греции были пропитаны модернизаторскими представлениям и в духе Эд . Мейера . Это подт вержда ется и теоретическими его изысканиями и , в частности , разбором знаменитой полемики межд у Эд . Мейером и К.Бюхером , где он , при некоторых (впрочем , довольно существенных ) огово рках , в принципе принимает сторону Мейера. 61 Отсюда - то особенное внимание к роли товарно-денежных отношений и та готовность свести последствия экономического развития в древности к росту капитала и формированию класса капиталистов , которые я сно выступают и в упомянутых этюдах Хвост ова о социально-экономическом развитии Спарты и Афин , и в его главных , фундаментальных трудах , посвящен н ых экономической и стории эллинистическо-римского Египта .
Обращение Хвостова к экономической истори и эллинизма , притом именно Египта , было ст имулировано прежде всего открытием и введение м в оборот огромного числа папирусов , сред и которых большую долю соста вляли док ументы хозяйственного назначения . Хвостов рано оценил значение этого драгоценного материала и в казанский период своей ученой деят ельности 11 раз выезжал в заграничные командиро вки с целью изучения западноевропейских колле кций папирусов , в частно с ти , в Вене , Оксфорде , Лондоне и Берлине. 62 Результаты пе рвоначальной ознакомительной работы Хвостов [383] обнародовал в содержательных журнальных статьях, 63 а изученный материал был за тем положен в основу двух основательных м онографий , ставших его диссертациями - магистерской и докторской .
Обе работы были посвящены важным проб лемам торговли и промышленности греко-р им ского Египта , но обе мыслились как первые пробные шурфы в глубоком и всестороннем изучении экономики эллинизма (чем и объяс нялись их сложные названия ). При этом обе были защищены на историко-филологическом фак ультете Петербургского университета (соответ с твенно в 1907 и 1914 гг .), в чем надо в идеть признание ведущего значения Петербургской антиковедной школы . Официальными оппонентами оба раза выступали крупные специалисты и знатоки предмета М.И.Ростовцев и Б.А.Тураев , сог ласно оценившие исследования , выпо л не нные молодым казанским ученым , как крупное достижение отечественной науки. 64
Первая из этих работ была опубликован а под названием : "Исследования по истории обмена в эпоху эллинистических монархий и Римской империи . I. История восточной торговли греко-римского Египта " (Казань , 1907). Здесь скрупулез но была вос создана картина торговых с вязей Птолемеевского Египта с юго-восточными странами - Эфиопией , Аравией , Индией . При этом досконально были изучены виды товаров , ввоз имых и вывозимых Египтом , и сделаны важные выводы о далеко зашедшем к тому врем ени в древнем м и ре разделении труда , обусловившем значительный рост торговых связей . Последнее же , по мнению автора , является важнейшим показателем экономического прогресса , так что и в данном случае , н аблюдая расширение и усложнение торговых опер аций в эллинистическо-ри м ское время , мы можем говорить о его прогрессивном отличии от предшествующих эпох .
Вообще , настаивал Хвостов , "как в облас ти духовной культуры мы можем проследить развитие от очень низкого уровня до весьм а [384] сложной к ультуры эллинизма и Римской империи , так и в чисто экономическом развитии можно отметить постепенный переход от низших хоз яйственных форм до довольно высоких ". 65 То , что такой высокой формо й , отличающей экономику эллинистическо-римского ми ра , оказывалась именно широко развитая междун ародная торговля , имело большое значение для выработки более пр авильного , сбалансиров анного представления об экономике античного м ира вообще . Во всяком случае , как верно подчеркивал один из современных рецензентов монографии Хвостова о торговле греко-римского Египта И.Н.Бороздин , эта работа "лишний раз наносит удар п р едставлению о "замкнутости " античного хлзяйства и конкретно указывает на развитие обмена и широкий размах торговли в древнем мире ". 66
Отмечая общее для эллинизма поступательно е экономическое развитие , Хвостов вместе с тем не упускал из виду отличительную о собенность экономической жизни в крупных элли нистических монархиях , в особенности , конечн о , в Египте , где и внешняя и внутренняя торговля находилась под контролем центрально й власти . При этом в Египте можно обна ружить наличие настоящей государственной монопол ии в торговле целым рядом ценных продукто в , таких , ка к благовония , растительно е масло , сукно и др . Корни этого явлени я надо искать во взаимодействии традиционных для Востока форм организации экономической жизни и выработанных греками к исходу IV в . до н.э . представлений о возможном вед ении товарно-денежного х озяйства при участии государства (ср . идеи , развитые Ксен офонтом в трактате "О доходах ").
Та же черта в экономической жизни Птолемеевского Египта выявляется Хвостовым и во второй его диссертации : "Очерки организац ии промышленности и торговли в греко-римско м Египте . I. Текстильная промышленность в греко-римском Египте " (Казань , 1914). Предметом исслед ования избрана здесь текстильная промышленность ввиду ее , так сказать , органического хара ктера , поскольку она естественно выросла на почве сельского хозяйства. И здесь тоже скрупулезно исследуются виды текстильно го ремесла : производство льняных тканей , выраб отка шерстяных тканей , изготовление дорогого тонкого материала - виссона . Затем выявляются р азличные категории ткацких мастерских - частных , но работавших по д [385] контролем государства , и собственно государственных , или царских ; кром е того , особую категорию составляли мастерски е при храмах . Внимательно рассмотрены также состав самих ремесленников и их взаимоотно шения с государственной властью , поскольку их де ятельность была поставлена под кон троль царской администрации .
Так как ведущим типом производства бы ли небольшие мастерские , рассеянные по селени ям , то большую часть ткачей естественно со тавляли те же крестьяне , традиционно сочетавш ие земледельческие заня тия с ремесленными . Это были люди формально свободные , но фактически закрепощенные государством , поскольку вся их производственная деятельность проходила под контролем чиновников . В более крупных царских и храмовых мастерских скорее все го работали наемные рабочие , хотя не исключена была возможность использования и рабского труда . Особую весьма распространенн ую категорию наемных работников составляли уч еники , отдаваемые родителями в учение к ма стерам - владельцам мастерских . Среди найденных в Оксиринхе папи р усов некоторые содержат договора , заключавшиеся между родителя ми и мастерами относительно условий использов ания учеников на работах и платы , которую за это должны были уплачивать мастера родителям.
Особое внимание исследователя привлекает роль центральной государственной власти в организации текстильной промышленности в Египт е . Поскольку крестьяне-ткачи сидели на царской земле , сплошь и рядом работали на сыр ье , предоставляемом государством , находились под неусыпным мелочным контролем царской администр ации и изготовленные ткани сдавали правительственным сборщикам налогов или откупщ икам , - эта роль поистине была определяющей . Можно сказать и так : поскольку государствен ная власть в Птолемеевском Египте организовыв ала и финансировала рассеянное по селениям ману ф актурное производство текстиля , она выступала в функции своеобразного капи талистического центра и играла важную позитив ную роль . Однако проводимая этой же власть ю мелочная регламентация всей производственной жизни ради извлечения в пользу казны м аксимальн о возможного дохода парализовы вала промышленную деятельность и грозила прив ести страну к экономическому застою и оск удению.
Впрочем , важным коррективом к этой кар тине было отмечаемое Хвостовым в жизни Пт олемеевского Египта постепенное нарастание [385] прони кающей из Греции частной предпринимательской инициати вы и вытеснение ею традиционного для этой страны принципа государственной монополии . В ажность этого наблюдения Хвостова подчеркнул и высоко оценил в своей рецензии М.И.Росто вцев , но он же поставил автор у в упрек , что тот не проследил подмеченн ое движение до конца , поскольку оно носило временный , преходящий характер . "С III в . н.э ., - писал рецензент , - начинается новое движение , приводящее промышленность вновь в зависимые отношения от государства . К сожа л ению , - продолжал он , - автор этой фазы эволюции не проследил и даже не указал на симптомы , подготовлявшие эту новую ста дию ". 67 Эти недосказанные Хвостовым вы воды будут позднее сделаны самим Ростовцевым в его книгах по социально-экономической и стории эллинистического мира и Римской импери и.
Небольшим , но интерес ным дополнением к этим обширным диссертационным работам Хвостова служит статья , специально посвященная им такой традиционно важной теме в жиз ни Птолемеевского Египта , какой была организа ция ирригационных работ. 68 На примере Файюма , откуда д ошли соответствующие папирусные документы (от III в . до н.э .), автор пок азывает , как д ля проведения необходимых работ использовались и натуральные повинности населения , и - в гораздо большей степени - наемный труд ; как в последнем случае работы велись и "х озяйственным способом ", т.е . непосредственно самим государством , и чере з подрядчиков (именно при возведении всех сколько-нибудь с ложных сооружений ). При этом в Птолемеевское время использовались и частные средства , но главным образом - государственные , между тем как в римское время доля частных капит алов резко возрастает в ср а внении с общественными (городскими ) и достигает отношения 2:1.
Главной научной заслугой Хвостова была разработка проблем экономической истории эллин изма на примере Египта . При этом известная модернизация античной истории в духе Эд . Мейера и М.И.Ростовцева, в частности завышенная оценка уровня развития товарно-денежны х отношений ("капитализма ") в древности , не п омешала ему вскрыть весьма существенные черты экономической [387] жизни античного Египта . Наиболее важным было выявление , с одной стороны , мощной гос ударственной монополии в наиболе зн ачимых отраслях промышленности и торговли , а с другой - противоборства частной инициативы с этим традиционным для Египта господств ом государственного начала . Эти наблюдения бл изко сходились с теми выводами , к которым скл о нялся и Ростовцев . Более того , можно думать , что исследования Хвостова в какой-то степени предопределили окончатель ные суждения Ростовцева о государственном кап итализме в век эллинизма в том виде , к ак они будут им сформулированы в его трудах эмигрантской п оры.
Так или иначе , очевидно большое значен ие трудов Хвостова по социально-экономической истории древнего мира . Внимание к проблемам этой истории нашло отражение также и в общих лекционных курсах Хвостова по исто рии древнего Востока , Греции и Рима , читан ны х им в Казанском университете и на Казанских Высших женских курсах. 69 Помимо этого , лекционные курсы Хвостова свидетельствуют о большом его и нтересе к общим вопросам исторической науки , к ее истории и методологии .
Об особом внимании Хвостова в его университетских курсах к историографии , равно как и об общей его манере препа рировать предмет своих чтений , выразительно с видетельствует один из его учеников Н.П.Грациа нский : "Лекции Михаила Михайловича именно толк али слушателей к приобретению и расширению знания , а не давали этого знания в окончательном виде . Здесь н е было и не могло быть места ученому догматиз му . Какой отдел всеобщей истории Михаил Ми хайлович ни излагал в аудитории , он непрем енно начинал с того , что мы привыкли н азывать историографией вопроса . Как и кем разрабатывался круг данных вопросов раньше , к ак разрабатывается он теперь , что в настоящее время выдвинуто наукой в перв ую очередь , как должно пойти строго научно е исследование в дальнейшем - вот таково б ыло преимущественное содержание лекций Михаила Михайловича . Как мы видим , эти лекции [388] лишь ввод или слушателей в круг определенных зн аний , ставили их во всеоружии новейших нау чных данных на широкую дорогу самостоятельног о познания ". 70
Подтверждением живого интереса Хвостова к истории исторической науки , к ее прошлому и современным научным течениям могут слу жить опубликованные им многочисленные рецензии на новые труды по всеобщей истории (Э.Лависса и А.Рамбо , Эд . Мейера , П.Гиро и др .), а также заметки об отдельных уче ных , среди которых особо отметим содержательн ую статью о Т.Моммзене. 71
Хвостов не только со вниманием следил за состоянием исторической науки ; он испы тывал глубокий специальный интерес к ее с вятая с вятых - к теории и философии исторического познания . Впрочем , для ученого , который в истории всем другим направлениям предпочитал социологическое , такое пристрастие к теории было только естественно . Еще в московские годы он откликнулся специальной заметко й на новую книгу С.С.Арно льди "Задачи понимания истории ", 72 а в Казани в 1905 г . присту пил к разработке специального курса по ме тодологии и философии истории . "В этом год у , - свидетельствует А.С.Шофман , - им была представ лена по этому курсу программа трех публич ных лекций . В первой из них рассматривалис ь вопросы о предмете истории как на уки , об истории как конкретной науке об обществе , об отношении истории к другим общественным наукам , о художественном и мор альном элементах в истории . Вторая лекция касалась методов истории : описательного , прагматич еского и социо л огического ; здесь ж е анализировались виды исторических источников , приемы их внешней и внутренней критики , методы реконструкции исторического прошлого . В третьей лекции изучаются вопросы о приме нимости естественно-исторического метода в изучен ии историчес к их явлений ; дедукция и индукция в анализе исторических явлений ; (говорится ) о факторах исторического развития ". 73 Читавшийся Хвостовым как в университете , так и на Высших женских курс ах этот цикл лекций по теории историческо й науки был позднее издан по записям его слушателей. 74 Литографированному изданию этих лекций [389] предш ествовала публикация небольшой заметки о задачах исторической науки. 75
Наряду с собствен но научными проб лемами , которыми он занимался и как практи ческий исследователь , непосредственно изучавший я вления древней истории , и как теоретик , Хв остов постоянно держал в поле своего зрен ия также и вопросы педагогики . Он был настоящим университетским п р офессором , для которого было очевидно значение как собственно научной , так и преподавательской деятельности . Он живо отликался на современ ные дискуссии по поводу постановки историко-ф илологического образования и необходимых здесь реформ 76 и никогда не уклонялся от участия в работе соответствующих совещаний , есл и его туда делегировали (даже , как мы видели , в условиях начавшейся Граж данской войны ). Интерес его к живому делу преподавания был столь велик , что даже во время заграничных командировок , всецело , казалось бы , поглощенный изучением папирусных коллекций , о н находил время , чтобы посетить занятия , к примеру , в Венском и ли Оксфордском университете , вникнуть в систе му их проведения и извлечь для себя н адлежащие уроки. 77
Понятно , что при таком отношении к делу он не мог не стать центром при тяжения для своих казанских слушателей . Он был выдающимся учителем науки , и по д его руководством в Казани сформировалась целая группа молодых специалистов по всеоб щей истории , успевших заявить себя еще в дореволюционные годы . Из этих учеников Хв остова должны быть упомянуты Н.П.Грацианский , с пециализировавшийся , впрочем , по истории з ападноевропейского средневековья , И.В.Миротворцев и С.П.Сингалевич , непоредственно продолжавшие дело своего учителя - изучение греко-римского Е гипта , а также В.Ф.Смолин , обратившийся к ис тории Античного Причерноморья , к темам скифов и Боспора. 78
[390] В заключение обзора новых направлений , развивавшихся в русско м антиковедении на рубеже Х I Х-ХХ вв ., упомянем о еще одном характерном явлении - об общих трудах историко-социологиче ского характера , принадлежавших перу не антик оведов , а всеобщих историков широкого профиля Николая Ивановича Кареева (1850-1931 гг .) и Роб е рта Юрьевича Виппера (1859-1954 гг .). 79 Так же как и М.М. Хво стов , оба были воспитанниками Московской исто рической школы : Кареев окончил Московский уни верситет в 1873, Виппер - в 1880 г . Оба были уче никами выдающегося специалиста по новой истор ии В.И.Герье и основные свои труды создава ли в том же направлении : Ка р ее в прославился работами по истории французског о крестьянства и великой революции конца Х VIII в ., Виппер внес существенный вклад в изучение духовной жизни , общественно-политических идей и исторических учений Европы нового времени (с Х VI по Х IХ в .). Кареев позднее преподавал в Петербургском университете , между тем как Виппер вернулся в свою Alma mater и долгие годы был там п рофессором . Но , при видимом различии жизненных путей , обоим было присуще характерное для Московской школы влечение к общим социол огичес к им вопросам , побуждавшее их , с одной стороны , к специальному занятию теорией исторического познания , а с другой - к широким сравнительно-историческим штудиям , к созданию общих исторических обзоров , включа вших все разделы всеобщей истории - и ново е время , и средние века , и клас сическую древность .
Перу Кареева принадлежит несколько серий учебных и научно-популярных книг , начинавших каждый раз с древности . Это , во-первых , серия "Введений " к университетским курсам по всеобщей истории . Первый из пяти томиков - "Ведение в курс истории древнего ми ра (Греция и Рим )" (Варшавские университетские известия , 1882, ( 1-12; изд .3-е , СПб ., 1895). Затем , серия учебников для средней школы , первый из которых - "Учебная книга древней истории " (СПб ., 1900; изд .9-е , 1914). Н а конец , и самое интересное , - серия типологических очерков по с оциально-политической истории , возникших из курсов , читанных Кареевым на экономическом отделени и [391] Петербургског о политехнического института . Два первых таки х очерка относятся к древности : " Государс тво-город античного мира " (СПб ., 1903; изд .3-е , 1910) и "Монархии древнего Востока и греко-римского мира " (СПб ., 1904; изд .3-е , 1912).
Первая из этих книг посвящена истории античной гражданской городской общины (грече ского полиса и римской цивитас ) от ее первоначального независимого существования до превращения в элемент территориального мон архического государства (римский муниципий ). При этом подробно рассматриваются все главные стороны этого исторического явления : понятие государства-города , его в озникновение (вк лючая тему синойкизма ) и первоначальная струк тура , его дальнейшее становление в связи с экономическим прогрессом и сословной борьбой ; развитие и разные формы народовластия в Греции (Афинах ) и Риме , положение личности в античном государстве, социальный вопр ос и общественно-политическая мысль ; наконец , р азличные формы объединения государств-городов , гег емонистские союзы - спартанский , афинский и рим ский , и заключительное превращение Рима в универсальную , т.е . мировую , монархию . Во второй книг е специально рассматривается и ной тип государственного единства - универсальная монархия . При этом специально отмечается , какое наследие восточная монархия оставила э ллинистическим царствам , а эти последние , в свою очередь , - Римской империи.
Обе названные книжки носят научно-по пулярный характер . Автор - не антиковед , ему знакомы главные источники (так , в первой работе он широко пользуется Аристотелем и Полибием ), 80 но его главными опорами яля ются новейшие пособия , в особенности основопо лагающие труды Фюстель де Куланжа и Эд . Фримена , К.Ю.Белоха и Эд . Мейера . При всем том он отлично разбирается в сути затрагиваемых проблем ; более того , общая историческая культура и приверженность к срав нительно-историческому методу позволяют ему избеж ать тех крайностей , в которые нередко впад али его именитые предшественники . Так, он справедливо отклоняет , как односторонн юю , попытку Фюстель де Куланжа вывести вес ь строй древней гражданской общины из рел игиозного начала , из культа предков и дома шнего очага . Он понимает искусственную [392] схематичность взглядо в К.Бюхера на стадии эко номического ра звития , согласно которым вся классическая дре вность оказывается втиснутой в узкие рамки домашнего , замкнутого на себя хозяйства . Нак онец , он в принципе не приемлет тезис некоторых современных мыслителей и ученых , в первую очередь , Бенжамена К онстана и того же Фюстель де Куланжа , о к оренном различии мира античного и новейшего , в частности , в том , что касается поло жения личности . Мнение названных авторитетов о том , что в античном мире первенствующее значение имело государственное начало перед л и чным , тогда как в новейшем европейском мире , наоборот , над всем прев алируют интересы личности , расценивается как антиисторическое : подавление личности сначала род ом , а затем государством не было в кла ссической древности явлением перманентным , развит ие сов е ршалось , как и в новое время , в сторону все больших свобод д ля индивидуума , только это развитие не был о столь полным и результативным , как в Новой Европе .
Вообще , как правильно подметил В.П.Бузескул , то обстоятельство , что Кареев не был сугубым специалист ом-антиковедом , имело и свою хорошую сторону : "он мог взглянуть на историю древности с свежей , иной и бо лее широкой точки зрения ; он мог пользоват ься сравнительным методом , приводить много ан алогий и делать сравнения ... Словом , - заключал Бузескул , - обе е го книжки , вовсе не претендующие на самостоятельность научных исследований , являются полезными популярными по собиями и достигают той цели , о которой заявляет сам автор , - "возбудить в читателе интерес к античности , к которой , к сожал ению , всем хорошо изве с тные обстоя тельства внушают большею частью только чувств а , противоположные всякому желанию подойти к предмету поближе ". 81
Свою лепту в это полезное дело вн если и книги Р.Ю.Виппера . Он тоже был а втором популярных учебных пособий по всеобщей истории , в том числе и "Учебника древн ей истории " (М ., 1900; изд .10-е , пе реработанное , 1918). Но он более имел касательства к ан тичности , поскольку в Московском университете ему приходилось читать , помимо прочего , и курсы древней истории . Из этих лекционных курсов родились опубликованные им большие уни верситетские пособия : "Ле к ции по и стории Греции " (М ., 1905; изд .3-е , [393] 1909), где изложение , с осо бым упором на внутреннюю социальную историю , доводилось до кризиса афинской демократии в конце V в .; их переработка - "История Грец ии в классическую эпоху (IХ -IV вв . до Р.Х .)" (М., 1916), где изложение , сильно расширенное за счет внешних событий , оканчивалось на падении независимого Афинского государства в 322 г . до н.э .; наконец , другая часть курса античной истории - "Очерки истории Римской империи " (М ., 1908; изд .2-е , Берлин , 192 3 ). Название последнего пособия не должно сбив ать с толку : по обычным временным критерия м это - история Римской республики , поскольку повествование завершается временем Августа . Одн ако , ввиду того что намерением автора было показать превращение Римского го с ударства , в ходе непрерывных завоевательн ых войн , в своеобразную "колониальную державу ", выражение "история Римской империи ", пожалуй , уместно : оно указывает на главный резуль тат прослеживаемого в книге исторического про цесса.
Названные пособия не отличали сь н адлежащей полнотой : поздние эпохи - эллинизм и Римская империя (в обычном понимании ) - был и вовсе оставлены , да и в ранних разде лах полнота изложения оставляла желать лучшег о . Особенно ущербной в этом плане была первая публикация курса греческой истор и и - "Лекции по истории Греции ", где оставлены были практически без внимания и крито-микенская цивилизация , и мир запа дных эллинов . Впрочем , что касается пробела с крито-микенской культурой , то здесь некото рым восполнением могла служить короткая главк а в д р угом , опубликованном чуть позже пособии Виппера "Древний Восток и эгейская культура " (М ., 1913; изд .2-е , доп ., 1916). 82
Однако в сравнении с этой содержатель ной стороной гораздо более важной оказывается сторона идейная . В своих курсах Виппер , как и Кареев , являет себя приверженцем новейшего историко-социологиче ского направления , с его преимущественным вниманием к социаль но-политическим и экономическим отношениям и формам . Однако , в отличие от Кареева , он дает себя увлечь опасным крайностям модног о гиперкритицизма и модернизаторства . Так , в "Лекциях по истории Г р еции " он ставит под сомнение свидетельства Аристотеля и Плутарха о бедственном положении аттичес кого крестьянства перед реформами Солона , вид я в них отражение популярных [394] в позднейшее время ид ей и лозунгов передела земли и сложения долгов . Между тем , как верно замечает В.П.Бузескул , "Аристотель и Плутарх в своем свидетельсьве цитируют отрывки самого Солона , говорят его словами , и картина , изображае мая ими , в общем , если исключить некоторые , не совсем верные подробности , соответствует тому , что говорит и Солон , сов ременник и участник-очевидец ". 83
В "Очерках истории римской империи " на счет пренебрежения к античному преданию , но также и склонности к модернизации , надо отнести характеристику древних патрициев как "коммерческих предпринимателей ". Выделяя в римской истории , по примеру Г.Ферреро , в качестве загла в ной тему империализ ма , Виппер насыщает характеристику и самой империалистической политики римлян и ее ко нечного результата - возникновения империи - модерн изаторскими понятиями . Процесс завоеваний рисуетс я как "движение римского капитала и римско го оружия " , а его итог - установле ние империи - объявляется "естественным концом быстрых военных успехов общества , слабо разви вшего производительную энергию и превращенного , благодаря новым , хищнически нажитым богатствам , в большую сеньориально-крепостную громаду ".
При всей склонности Виппера к парадок сальной , нарочито модернизированной манере выраже ния ему нельзя отказать в остроумии и глубине делаемых время от времени наблюден ий . Вообще его курсы не поддаются однознач ной оценке . Сличая "Очерки истории Римской импе рии " с "Историей Греции " В.П.Бузескул находит "те же достоинства и те же недостатки : увлекательное , талантливое изложение , п реобладание социально-экономической стороны , чрезмерна я модернизация , скептическое отношение к трад иции , оригинальность построения и домы слы , лишенные подчас всякого основания ". 84 Все же пр именительно к "Истории Греции ", которую он изучал особен но пристально , Бузескул считает возможным при знать : "Курс Р.Ю.Виппера написан ярко , талантлив о , языком образным и выразительным . Мало с казать , что он интересен - он увлекателен . П оложение и отношения классов населени я , общественная [395] организация , настроение общества и парт ий изображены мастерски . Удачно выбранными ци татами и отрывками из литературных произведен ий греков автор метко характеризует то ил и другое явление , настроение ... В изложении греч еской истории Р.Ю.Виппер внес свежесть и широту взгляда , чуждого рутины ". 85
Вот на этой ноте , по-видимому , и на до остановиться . Работы Кареева , Виппера и некоторых других всеобщих историков , которые , не будучи собственно специалистами в древней истории , порой углублялись в нее в по исках аналогий , ради более адек ватного постижения исторического процесса (можно вспомн ить в этой связи и других москвичей - т ого же В.И.Герье и П.Г.Виноградова ), несомненно имели большое значение . Неординарными сопоставл ениями и неожиданными суждениями они пробужда ли мысль и широкой чи т ающей п ублики и самих специалистов-антиковедов , разрывая привычный для них , становившийся рутинным , круг мыслей и понятий . Вместе с тем эти работы , в силу своего научно-популярного характера легко переводившие историческое из ложение в плоскость социологич е ского рассуждения , содействовали необходимому обобщени ю и как бы подводили итог уже свершен ному аналитическому исследованию.
Сделанное замечание подводит и нас та кже к общему заключению по тому материалу , который был представлен в этой части нашего труда . Заключение это может бы ть предельно кратким , поскольку общий итог ясен : на рубеже Х IХ-ХХ вв . русская на ука об античности находилась в цветущем с остоянии . Мы могли убедиться в разнообразии научных направлений , в значимости многих фи гур , представлявших кажд о е из них , в весомости отдельных научных свершений . Наука о классической древности не только в силу заинтересованной правительственной поддер жки , но и по существу , ввиду собственного обретенного к этому времени потенциала , я влялась основою всего гуманитарн о го знания и образования в России , а вмес те с тем и столь важной для европеиза ции страны классицистической культурной традиции . Однако , как оказалось , это был всего лишь временный восхитительный взлет перед кат астрофическим падением . Как это ни прискорбно, но необходимо признать , что для народа этой страны , если под народом ра зуметь не тонкую пленку европеизированной инт еллигенции , а многомиллионную массу , и самый классицизм и питавшее его классическое [396] образование были аксессуарами достаточно чуждыми . Отринув в результате Октябрьской революции эти недост аточно органические элементы западной , по при роде своей , культуры , новая советская власть одновременно обрекла на захирение и сущест венный элемент этой культуры - науку о кла ссической древности.