Система философско-эстетических взглядов А. Камю

Философские взгляды А . Камю противоречивы и претерпел и серьезную эволюцию . Как было отмечен о выше , они излагаются как в форме фил ософских трактатов , так и в форме художест венных произведений : повестей , романов , пьес . Камю всегд а выбирал именно тот стиль и именно т у философскую и эстетическую систему , которая наиболее точно соответствовала цели ег о произведения . В 1950 году в своих ,,Записных книжках ” он набрасывает краткий план всего своего литературного пути : ,, I .Миф о Сизифе (абсурд ). – II .Миф о Промет ее (бунт ). – III .Миф о Немезиде ” . Таким образом , Камю нельзя зач ислить ни в ,,певцы абсурда” , ни в бунтари , ни в моралисты . В осно ве произведений Камю лежит ощущение трагичнос ти жизни . Трагическая искра проскакивает межд у ощущением абсурдности и несправедливости жи зни и необходимостью жить . В своих произве ден иях Камю ищет выход из этой ко ллизии . Несответствия или противоречия в его работах , на мой взгляд , это поиск наиб олее адекватного художественного воплощения мира , в котором для автора нет мелочей . Все сюжеты его произведений в ращаются вокруг отдельног о человека и его отношений с окружающим социальным и природным миром . Взгляды Камю развиваются в условиях , когда вера в Бога утрачена , и стало ясно , что человеческое существование конечно в абсолютном смысле , т.е ., что индивидуума ждет полное уничтожение. Е сли человек одинок и идет к своему не избежному концу , то смысл его жизни радика льным образом утрачивается . Результат этой смыслоутраты описы вается Камю в первом опубликованном произведе нии , повести ,, Постор онний ” , 1942 г . В этой повести её герой Мерс о рассказывает о своей жизни в городе на берегу Средизе много моря – это ничем не примечательная жизнь мелкого служащего , которую он ведет спокойно и безразлично . Духовная эволюция героя-рассказчика ,,Посторонн его” есть эволюция в сторону осознания страшной правды абсурдности окружающего бытия . Эта духовная эволюция чем-т о сродни духовной эволюции Антуана Рокантена из сартровской ,,Тошноты ” . Оба эти произведения написаны в форме дневникового повествования героя-рассказчика . И для Антуана Рокантена и з ,,Тошно ты ” , и для Мерсо из ,,Постороннего ” духовный перелом начинается с вопроса ,,Зачем ? ” . Постепенно и тот и дру гой становятся посторонними в этом мире , п остепенно теряют духовные связи со всем , ч то им было дорого. ,,Сегодня умерла мама . А может быть , вчера - не знаю . Я по лучил из богадельни телеграмму : "Мать скончала сь . Похороны завтра . Искренне соболезнуем ". Это ничего не говорит , - может быть , вчера умерла ” . М ерсо поначалу осознаёт , что не испытывает подлинного горя , узнав о смерти собственной матери , что , присутствуя на её похорон ах , он испытывает главным образом скуку . И с этого момента он осознаёт , что ниче го дорогого для него в мире нет , что он в этом мире – посторонний , зритель , равнодушно наблюдающий за происходящими соб ытиями , в крайнем случае спос о бный испытывать чувство физиологического страха и физиологического наслаждения . Впрочем , у него есть одна привязанность , одна искренняя л юбовь . Это – природа . В отличие от гер оя Сартра Рокантена , у которого материальное восприятие вызывало чувство тошноты, Ме рсо влюблен в природу . Он часами , не ве дая скуки , упоенно следит за игрой солнечн ых лучей , переливами красок в небе , смутны ми шумами , запахами , колебаниями воздуха . Изыск анно-точные слова , с помощью которых он пе редаёт увиденное , обнаруживают в нём дар лирического живописца . Равнодушно отс утствуя среди близких , он каждой своей кле точкой присутствует в материальной вселенной . И здесь он не сторонний зритель , а са мозабвенный поклонник стихий – земли , моря , солнца . Солнце словно проникает в кровь Мерсо , за в ладевает всем его сущ еством и превращает в загипнотизированного ис полнителя неведомой космической воли . В конце концов , будучи во власти очередного солнечного наваждения , Мерсо совершает убийство . Совершает его машинально , наблюдая за самим собой как б ы со стороны , как бы за кем-то посторонним и совершенно чужим . Мерсо арестов ывают . Начинается следствие , а затем и суд . И постепенное приближение Мерсо к физиче ской смерти , т.е . к смертному приговору , соп ровождается всё большим внутренним отстранением от о кружающего его абсурдного мира . За следствием по собственному делу , за судом над самим собой он теперь на блюдает опять же со стороны как за ин тересным спектаклем : ,,В из вестном смысле мне даже интересно : посмотрю , как это бывает . Никогда ещё не случалось п опасть в суд ” . Речи прокурора и адвоката Мерсо описывает с явной иронией и совершенно отстраненно : ,,Послушать , что про тебя говорят , интересно , даже когда сидишь на скамье подсудимых . В своих речах прокурор и защитник много рассуждали обо мне – и , пожалуй , больше обо мн е самом , чем о моем преступлении . Разница между их речами была не так уж в елика . Защитник воздевал руки к небесам и уверял , что я виновен , но заслуживаю с нисхождения . Прокурор размахивал руками и гремел , что я не заслуживаю снисхождения . Тол ько одно меня немного смущало . Как ни поглощен я был своими мыслями , иногда мне хотелось вставить сло во , и тогда защитник говорил : ,,Молчите ! – Для вас это будет лучше ” . Получилось как-то так , что мое дело разбирают помимо меня . Все происходило бе з мое го участия . Решалась моя судьба – и никто не спрашивал , что я об этом думаю . Иногда мне хотелось прервать их всех и сказать : ,, Да кто же , в конце кон цов , обвиняемый ? Это не шутка - когда тебя обвиняют . Мне тоже есть что сказать ! ” Но если вдуматься , мне нече го было сказать . Притом , хотя , пожалуй , это любопытное ощущен ие , когда люди заняты твоей особой , - оно быстро приедается . Скажем , прокурора я очень скоро устал слушать… ” Прокурор обвиняет Мерсо не столько в самом преступлении , сколько (для прокурора это теперь самое главное ) – в бесчувст венности : ,, И я опять постарался прислушаться , потому что прокурор стал рассуждать о моей душе . Он говорил , что пристально в нее всмо трелся – и ровно ничего не нашел , гос пода присяжные заседатели ! Поистине , говорил о н , у меня вообще нет души , во мне нет ничего человеческого , и нравственные принципы , ограждающие человеческое сердце от порока , мне недоступны. - Без сомнения , - прибавил прокурор , - мы не должны вменять ему это в вину . Нельзя его упрекать в отсутствии того , че го он попросту не мог приобрести . Но здесь , в суде , дободетель пассивная – терпимость и снисх одительность – должна уступить место доброде тели более трудной , но и более высокой , а именно – справедливости . Ибо пустыня , которая открывается нам в сердце этого человека , грозит развернуться пропаст ью и поглотить все , на чем зиждется на ше общество ” . И прокурор прав – в душе Мерсо действительно пустыня , угрожаю щая существованию мира незыблемых для большин ства людей ценностей . И , вынося Мерсо смер тный приговор , с удьи словно бы защищаю т самих себя от страшного прозрения и от утраты смысла собственной жизни . Здесь , я думаю наиболее показательными являются с ледующие , отнюдь не случайные в художественно м мире повести сюжетные детали : Достав из ст ола распятие , следоват ель размахивает им перед озадаченным Мерсо и дрожащим голос ом заклинает этого неверующего снова увероват ь в Бога . ,,Неужели вы хотите , - воскликнул он , - чтобы моя жизнь потеряла смысл ? ” Просьба на первый взгляд столь же странная , как и обращенные к Мерсо мольбы тюремного духовника принять причастие : хозяева положения униже нно увещевают жертву . И возможная лишь в устах того , кого гложут сомнения , кто догадывается , что в охраняемых им ценностях завелась порча , и вместе с тем испуганн о открещивается от этих п одозрений . ,,О н не был даже уверен , что жив , - думает Мерсо о причинах назойливости священника , - ведь он жил , как мертвец ” . Избавиться от червоточины уже нельз я , но можно заглушить тоскливые страхи , по старавшись склонить на свою сторону всякого , кто о ней напоминает” . Свой смертный приговор Мерсо встречает спокойно – он к нему готов как к одной из многочисленных случайностей абсурд ного мира . И лишь после вынесения приговор а героя-рассказчика приводит в смятение откры вшаяся неотвратимость : мир абсурда , мир бесконечной череды случайностей теперь сменился перед глазами Мерсо миром железной предопределенност и : ,,При всем желании я не мог примириться с этой наглой очевидностью . Потому что был какой-то нелепый разрыв между приговором , ко торый её обусловил , и неотвратимым её приближением с той минуты , когда приговор огласили . Его зачитали в восемь часов в ечера , но могли зачитать и в пять , он мог быть другим , его вынесли люди , кот орые , как и все на свете , меняют белье , он провозглашен именем чего-то весьма ра с п лывчатого – именем французского народа (а почему не китайского или не немецкого ?), - все это , казалось мне , делает подобное решение каким-то несерьезным . И , од нако , я не мог не признать , что с т ой минуты , как оно было принято , его де йствие стало таким же о щутимым и несомненным , как стена , к которой я с ейчас прижимался всем телом ” . Но постепенно Мерсо удается и эту предопределенность включить в окружающую его картину абсурдного мира , в котором теперь для него остается объек тивной реальностью единственная да нность : ,,Я увере н , что жив и что скоро умру . Да , кро ме этой уверенности у меня ничего нет . Но по крайней мере этой истины у м еня никто не отнимет ” . Здесь , я думаю , уместно б удет провести параллель с единственной истино й , которая сохранила свою достоверно сть для Антуана Рокантена из сартровской ,,Тошно ты ” : ,,Я существую , мир существует , и я знаю , ч то мир существует . Вот и всё ” . ,,Я был прав , я и сейчас прав , всегда был прав , - выкрикивает Мерсо в о твет на призыв к покаянию , - все – все равно . Ничто не и меет значения , и я твердо знал , почему… Что мне смерть других , любовь матери , что мне Бог , жи зненные пути , которые выбирают , судьба , которой отдают предпочтение , раз мне предназначена одна единственная судьба , мне и ещё мил лиардам других избранников . Друг и е тоже приговорены к смерти ” . Раз все мы обречен ы на смерть , то и жизнь , и все оста льное лишено смысла и ничего не значат – вот философское кредо Мерсо . Сам Камю в предисловии к американс кому изданию ,,Постороннего ” сказал : ,,В нашем обществе каждый че ловек , который не плачет на похоронах своей матери , рискует быть приговоренным к смерти ” . Камю имел ввиду , что герой его книги ,,осужден за то , что он не играет в игру окружающих . В этом отношении о н чужд обществу , в котором он живет , он шатается на обочин е , в закоулках частной , одинокой , чувственной жизни ” . Важно задатьс я вопросом о том , как именно Мерсо не играет в игру . Ответ прост : он отказывается лгать . Лгать – это не просто говорит ь неправду . Это также и прежде всего – говорить что-то кроме правды и , чт о касается человеческого сердца , - высказывать что-то кроме того , что ты чувствуешь . Он говорит то , что думает , он отказывается прятать свои чувства , и общество тотчас же чувствует себя в опасности . Его просят , например , сказать , что он сожалеет о сво ем преступлении , причем высказать это в положенной форме . Он отвечает , что ч увствует скорее раздражение , чем настоящее ра скаяние . И этот оттенок смысла обрекает ег о на смерть. Таким образом , Мерсо является не об ломком постигшего общество крушения , а бедным голым человеком , влюбленным в солнце , не оставляющее теней . Далеко не лишенный человеческих чувств , он движим страстью , кот орая становится глубокой именно из-за невозмо жности освободиться от нее , - страстью к аб солюту и правде . Эта правда пока негативна , это правда о нас и о том , что мы чувствуем , но без нее никакая победа над самими собой и над миром будет для нас невозможна . Таким образом , не будет заблуждением читать ,,Постороннего ” как историю человека , который без всякой героики соглашается умереть за правду . ,,…в с воем герое я попытался нарисовать единственно возможного Христа , которого мы заслуживаем ” – написал Камю в предисловии к своей работе – я гово рю это без всякого богохульного намерения , а всего лишь с немного ироничной предр асположенностью , к оторую автор имеет прав о чувствовать к герою , которого он создал” . Камю - мыслитель 20-го века , он получ ил проблемы абсурда и бунта не только от долгой традиции философской и религиоз ной мысли , - крушение моральных норм и цен ностей в сознании миллионов европейцев , нигилизм представляют собой факты современно сти . Конечно , и другие культуры знавали н игилизм как следствие кризиса религиозной т радиции , но столь острого конфликта , такого разрушения всех устое в история не знала . Нигилизм представляет собой выведе ние всех следствий из ,,смерти Бога ” . Прометеевский бунт , героическое ,,самопреодоление ” , аристократизм ,,избранных ” - эти темы Ницше были подхвачены фил ософами-экзистенциалистами . Они яв ляются опред еляющими в ,,Мифе о Сизифе ” Камю , работе с характерным подзаголовком -,,Эссе об абсурде ” ( ,,…речь пойдет о чу встве абсурда , обнаруживаемом в наш век по всюду… ” ) , над которой он работал в 1940 – 1942 годах. ,,Есть лишь одна по-настояще му сер ьезная философская проблема , говори т Камю – проблема самоубийства . Решить , стоит или не стоит жизнь того , чтобы её п рожить , - значит ответить на фундаментальный во прос философии . Всё стальное – имеет ли мир три измерения , руководствуется ли раз ум девятью и ли двенадцатью категориями – второстепенно . Таковы условия игры : прежде всего нужно дать ответ ” . Если спросят , продолжает Камю , на к аком основании я утверждаю , что это самый важный вопрос , то я отвечу , что это очевидно из действий , которые производит че ловек . ,,Галилей отдавал должное научной истине , но с необычной легкостью от нее отрекся , как только она стала опасной для его жизни . В каком-то смысле он был прав . Такая истина не стоила костра . Земля ли вертится вокруг Солнца , Солнце ли вокруг Земли - н е все ли равно ? Словом , вопрос этот пустой . И в то же время я вижу , как умирает мно жество людей , ибо , по их мнению , жизнь не стоит того , чтобы её прожить… Поэтому вопрос о смысле жизни я считаю самым неотложным из всех вопросов ” . Если человек добровольн о расстаетс я с жизнью , то , вероятно , потому , что со знает , хотя бы инстинктивно , что нет никак ой глубокой причины для того , чтобы продол жать жить и страдать , что мир чужд и враждебен ему . Мир , который может быть х оть как-нибудь объяснен , - это наш знакомый, привычный мир . Но если Вселенная вд руг лишиться иллюзий и интерпретаций , человек сразу же почувствует себя в ней чужи м , посторонним . Его ссылка в этот мир б есповоротна , потому что он лишен воспоминаний о потерянной родине и надежды на зем лю обетованную . Э тот разрыв между человеком и его жизнью , между актером и его сценой и есть подлинное ощущение абсурда . ( Вообще , само слово ab-surdus – от-глухого , т.е . не кое несоответствие между тем , что человек говорит и как он говорит , когда не пол учается гармония , един ство . Абсурд , таким образом , есть некая универсальная дисгармония ). Так появляется важнейшее понятие филос офии Камю – понятие абсурда . Благодаря ем у , его философию иногда называли ,,философией абсурда ” . Подобно всем философам-эк зистенциалистам , Камю полагает , что важнейш ие истины относительно самого себя и ми ра человек открывает не путем научного познания или философских спекуляций , но поср едством чувства , как бы высвечивающего его существование , “бытие-в-мире” . Камю сс ылается на “тревогу” Хайдеггера и “тошноту” Сартра , он пишет о скуке , неожиданно овладевающей человеком . О том , что spleen или “русская хандра” , может понемногу овладеть кем-нибудь , известно всем и без философии . Кьеркегор был первым философом , который придал таким чувствам , как “меланхолия” , страх , онтологический характер . Настроения и чувства не субъективны , они приходят и уходят не по нашей воле , раскрывают фундаментальные черты нашего сущест в ования . У Камю таким чувством , характеризующим битие человека , оказывается чувство абсурдности - оно неожиданно рождается из скуки , перечеркивае т значимость всех остальных переживаний . Обычно в нашей жизни мы следуем привычной рутине. ,,Подъем , трамвай , четыре часа в конторе или на заводе , обед , трамвай , четыре часа работы , ужин , сон ; понедельник , вторник , среда , четверг , пят ница , суббота , все в том ритме – вот путь , по которому легко идти день за днём . Но однажды встаёт вопрос ,,зачем ? ” . Всё начинается с этой окрашенной недоумением скуки . Скук а является результатом машинальной жизни , но она же приводит в движение сознание . Скука пробуждает его и провоцирует дальнейшее : либо бессознательное возвращ ение в привычную колею , либо окончатель ное пробуждение . А за пробуждением ран о или поздно идут следствия : либо самоуби йство , либо восстановление хода жизни ” . Обычно , говорит Камю , мы живём , орие нтируясь на будущее и спокойно даём време ни уность нас . ,,Завтра ” , ,,позже ” , ,,Когда у тебя будет положение ” , ,,с возрастом ты поймёшь ” – такие слова можно слышать чуть ли не ежеднев но . Но наступает день , когда человек созна ет , что он прошел известную точку на к ривой и идет к своему концу . Он принад лежит времени , и по ужасу , охватывающему е го , он узна ёт своего худшего врага . Завтра , ты всегда стемился в завтра , хот я всё должно было восставать против этого . Этот бунт плоти есть абсурд . Ещё один шаг , и ощущение чуждости закрадывается в нас . Это происходит , когд а мы осознаём твердость , плотность мира вокруг нас . Мы чувствуем , до какой степени какой-либо камень чужд нам , с како й силой природа или какой-либо ландшафт мо гут отрицать нас . В глубине всей её кр асоты есть что-то бесчеловечное , и все эти холмы , мягкость неба , очертания деревьев в одно мгновен и е утрачивают своё иллюзорное очарование и становятся более далёкими , чем утраченный рай . Первоначальная враждебность мира через тысячелетия встает перед нами . Эта плотность и чуждость ми ра есть абсурд . Так возникает чувство абсурда . Человек хочет понят ь мир , говорит Камю . Но понять мир , значит привести его к нек оторому единству , а это значит , свести его к человеку , отметить его своей печатью . Если бы человек убедился в том , что окружающий мир , подобно ему самому , способен любить и страдать , он был бы п р имирен или умиротворён . Равным об разом ум , стремящийся познать реальность , почу вствует себя удовлетворенным , только если он сможет свести её к мысли . Если бы ему удалось эту мысль , обнаруженную в б есчисленных явлениях , свести к единому принци пу , его интел л ектуальная радость б ыла бы несравнима ни с чем . Это страст ное стремление к единству , к абсолюту пока зывает самый существенный импульс человеческой драмы . Стремление человека к абсолюту вечно остается неосуществимым . Ибо , хотя первый шаг ума состоит в р азличении истины и заблуждения , человек убеждается в том , что истина ему не доступна . Что я знаю ? – спрашивает Камю . И отвечает : Я чувству ю биение своего сердца и заключаю , что оно существует . Я осознаю вещи окружающего меня мира , и я заключаю , что он су ще ствует . На этом заканчивается моё зн ание . Всё остальное – это конструирование . Даже моё собственное сердце навсегда остаё тся неопределимым . Между достоверностью моего существования и тем содержанием , которым я хочу наполнить эту уверенность , существует пр о пасть , которую мне никогда не удастся заполнить . Навсегда я останусь чу жим для самого себя. Так же , полагает Камю , обстоит дело с окружающим миром . Я чувствую запах травы и вижу звезды , и не могу отрицат ь существование этого мира . Но никакое зна ние на з емле не может дать мне уверенности в том , что этот мир мой . Я охотно верю в описания явлений , которые даёт наука . Но в конце концов мне говорят , что вся удивительная и красочная вселенная сводится к атомам , а атомы к электронам . Мне рассказывают о невидим ы х планетарных системах , в которых электроны вращаются вокруг ядра , т.е . объя сняют мир посредством образа . Я начинаю по нимать , что дело свелолсь к поэзии . Иначе говоря , я никогда ничего не узнаю . Эти мягкие линии холмов , этот вечер , опускающ ийся на моё пот р евоженное сердце , могут научить меня гораздо большему . Я осознаю , что с помощью науки я могу схватить феномены и перечислить их , но я никогда не смогу понять их . Так и разум со своей стороны говорит мне , что этот мир абсурден . Однако , в чём же состоит суть абсурда ? Только ли миру – если его понимать как независящую от человека реаль ность – принадлежит это качество ? Вовсе н ет ! ,,Я говорил , что мир абсурден , но это сказано чересчур поспешно . С ам по себе мир просто неразумен , и эт о всё , что о нём можно сказать . А бсурдно столкновение между иррациональностью и исступлённым желанием ясности , зов которого отдаётся в самых глубинах человеческой душ и . Абсурд равно зависит и от человека , и от мира… Абсурд рождается в этом ст олкновении между призванием человек а и неразумным молчанием мира… Иррациональность , человеческая ностальгия и порождённый их встречей абсурд – вот три персонажа д рамы… ” Камю исследует в ,,Мифе о Сизифе ” два неправомерных вывода из констатаци и абсурда . Первый из них - самоубийство , вто рой - философское самоубийство . Если для абсурда необходимы человек и мир , то исчез новение одного из этих полюсов означает и прекращение абсурда . Абсурд есть первая о чевидность для ясно мыслящего ума . Самоубийст во представляет собой затмение ясности , прими р е ние с абсурдом , его ликвидацию . Такое же бегство от абсурда представляет собой ,,философское самоубийство ” – скачок через стены абсурда . В первом случае истр еблен тот , кто вопрошает , во втором - на место ясности приходят иллюзии , желаемое пр инимается за де йствительное , миру приписы ваются человеческие черты - разум , любовь , милос ердие и т.п . Очевидная бессмыслица трансформир уется в замаскированную , человек примиряется со своим уделом. Религиозную веру Камю считает замутнен ием ясности видения и неоправданн ым с качком , примиряющим человека с бессмыслицей с уществования . Христианство примиряет со страдания ми и смертью (,,смерть , где жало твое ” ), но все доказательства существования трансцендентного поря дка сомнительны . Унаследовав от картезианства идеал ясно сти и отчетливости мышления , Камю отвергает онтологический аргумент - из наличия у нас идеи Бога нам не вывест и его существования . ,,У абсурда куда больш е общего со здравым смыслом , - писал Камю в 1943 г . - абсурд связан с ностальгией , тоск ой по потерянно м у раю . Без нее нет и абсурда , из наличия этой ностал ьгии нам не вывести самого потерянного ра я ” . Требов ания ясности видения означает честность пред самим собой , отсутствие всяких уловок , от каз от примирения , верность непосредственному опыту , в который нел ьзя ничего принос ить сверх данного. В этом своеобразие позиции Камю : он проповедуе т ясность разумного решения , завещанную всей европейской традицией ,,метафизики света ” , начиная с Паскаля и вплоть до Гуссерля , где разум уподобляется видению , истина - свету , лож ь - тьме , божество - источнику света или само му свету . Эта метафизика приобретала характер то рационалистической системы , то мистическо й доктрины , но она всегда признавала связь человеческого разума и разумного (или све рх разумного ) космическог о света . У Камю ясностью видения наделено только ко нечное существо , заброшенное в чуждый ему мир . Уже потому , что ставил выше всего этот свет разума , поиск смысла , а не те мные стороны человеческой натуры , он и в ,,Мифе о Сизифе ” далек от крайних форм европе йского нигилизма. Но из абсурда следует и отрицание универсальных этических норм . Без ницшеанско го энтузиазма Камю принимает вывод из абс урда - ,,все дозволенно ” . Единственной ценностью становится ясность видения и полнота переживания . А бсурд не надо уничтожать самоубийством или скачком веры , его нужно максимально по лно изжить . На человеке нет греха , становл ение невинно , и единственной шкалой для оц енки существования является подлинность , аутентич ность выбора. Если Ницше предложил утратившему х ристианскую веру человечеству миф о ,,вечном возвращении ” , то Камю предлагает миф об у тверждении самого себя - с максимальной яснос тью ума , с пониманием выпавшего удела , че ловек должен нести бремя жизни , не смиря ясь с ним - са моотдача и полнота существования важнее всех вершин , абсурдный человек избирает бунт против всех богов . Да , бытие а бсурдно , но своим бунтом , своей борьбой пр отив этой абсурдности (пусть безнадёжной ), пост роением жизненных планов (пусть обречен ны х на провал ) человек даже в этом абсур дном мире может реализовать своё ,,Я ” : ,,Осознавший абсурд человек отныне привязан к нему навсегда . Человек без надежды , осознав себя таковым , более не принадлежит будущему . Это в порядке вещей . Но в равной мере ему принадлежат и попытки вырваться и з этой вселенной , творцом которой он являе тся ” . В ,,Мифе о Сизифе ” Камю подробно рассматр ивает проблему абсурдного творчества . Эта про блема в мировоззрении Камю , в его философи и имеет особое значение . Жить в абсурдном м ире без веры и надежды , без жизненных перспектив , без исторического оптимизма не только трудно , безрадостно , но и по чти невозможно . И если человек не сможет найти нечто , что смогло бы компенсировать все издержки абсурдной жизни , тогда единс твенным выходом будет самоубийство . Ка мю , как было сказано выше , отвергает филос офское самоубийство экзистенциалистски настроенных философов . Более того , он считает , что ,,Т ворчество – наиболее эффективная школа терпе ния и ясности . Оно является и потрясающим свидетельств о м единственного достоин ства человека : упорного бунта против своего удела , настойчивости в бесплодных усилиях ” . Ведь только творчество ( Камю имеет в виду прежде вс его художественное творчество ) предоставляет чело веку возможность вносить в абсурдный мир неч то , определённое собственной свободной волей , хотя бы в форме вымышленного мира : ,,Творить – значит придавать форму судьбе ” . Хотя бы п ридавать – без всякой надежды на то , что удастся придать . И не случайно смыслов ым центром эссе Камю является философское т олкование мифа о Сизифе , обречённого судьбой бесконечное количество раз вскатывать на скалу огромный камень , который сразу же скатывался вниз , - и тем не менее по собственной воле он продолжал это д елать , бросая вызов судьбе , противопоставляя е й свою волю. ,,Каждое мгновение , спускаясь с вершины в логово богов , он выше своей судьбы . Он твёрже своего камня… С изиф , бессильный и бунтующий , знает о беск онечности своего печального удела ; о нём он думает во время спуска . Ясность видения , которая должна быть муко й , обращается в его победу . Нет судьбы , которое не превозмогло бы презрение… В этом вся тихая радость Сизифа . Ему принадлежит его судьба . Камень – его достояние… Я оста вляю Сизифа у подножия горы ! Ноша всегда найдётся . Но Сизиф учит высшей верности , котор а я отвергает богов и дв игает камни . Он тоже считает , что всё х орошо . Эта вселенная , отныне лишённая властели на , не представляется ему ни бесплодной , н и ничтожной . Каждая крупица камня , каждый отблеск руды на полночной горе составляет для него целый мир . Од н ой б орьбы за вершину достаточно , чтобы заполнить сердце человека . Сизифа следует представлять себе счастливым ” . Камю полагает , что человек , занима ющийся своим духовным самовоспитанием , человек , восстающий против уготованной ему судьбы , ч еловек , не смиряющи йся с объективными и субъективными условиями своего существования , должен быть творческим человеком . Именно бл агодаря творчеству мысль может справится со смертью духа . Человек не должен бояться абсурда , не должен стремиться от него избавиться , тем более , ч то это просто невозможно , поскольку абсурдный мир пр онизывает всю человеческую жизнь . Скорее , чело век должен действовать и жить так , чтобы чувствовать себя счастливым в этом абсур дном мире . ,,Завоевание или игра , бесчиленные любов ные увлечения , абсурдн ый бунт – все это почести , которые человек воздаёт собственному достоинству в ходе войны , заведомо несущей ему поражение ” . И несмотря на это , человек должен бороться и ост аваться верным своей борьбе . Абсурдная борьба , которую постоянно ведет человек , предс тавляет собой игру , являющуюся преимущест венно искусством . А искусство , как говорил ещё Ницше , необходимо для того , чтобы не умереть от истины. В абсур дном мире произведение искусства – это у никальная возможность поддерживать своё сознание на соответст вующем уровне и в со ответствующей форме . Оно позволяет человеку ф иксировать свои переживания в этом мире . ,, Творить – это жить дважды ” . Правда , абсурдный челов ек не ставит своей целью объяснить действ ительность , решить какие-то проблемы , - нет , твор чество состоит для него в испытании самого себя и в описании того , что он видит и чувствует . Таким образом , искусст во выполняет эстетические функции самопознания и самоусовершенствования. Произведение Камю ,,Бунтую щий человек ” - это история идеи бу нта - метафи зического и политического - прот ив несправедливости человеческого удела . Если первым вопросом ,,Мифа о Сизифе ” был вопрос о допустимости самоубийства , то эта работа начинается с вопроса справедливости убийства . Люди во все времена убивали друг дру га , - это истина факта . Тот кто убивае т в порыве страсти , предстает пред судом , иногда отправляется на гильотину . Но сег одня подлинную угрозу представляют не эти преступные одиночки , а государственные чиновник и , хладнокровно отправляющие на смерть миллио ны людей, оправдывающие массовые убийс тва интересами нации , государственной безопасност и , прогресса человечества , логикой истории. Человек 20-го века оказался перед ли цом тоталитарных идеологий , служащих оправданием убийства . Еще Паскаль в ,,Провинциальных п исьм ах ” возмущался казуистикой иезуитов , разрешавши х убийство вопреки христианской заповеди . Без условно , все церкви благословляли войны , казни ли еретиков , но каждый христианин все-таки знал , что на скрижалях начертано ,,не убий ” , что убийство - тягчайший грех. На скрижалях н ашего века написано : ,,Убивай ” . Камю в ,,Бунтующем человеке ” прослеживает генеалогию этой максимы современной идеологии . Проблема заключается в том , что сами эт и идеологии родились из идеи бунта , преобр азившейся в нигилистское ,,все дозволе но ” . Камю сч итал , что исходный пункт его философии ос тался прежним - это абсурд , ставящий под со мнение все ценности . Абсурд , по его мнению , запрещает не только самоубийство , но и убийство , поскольку уничтожение себе подобного означает покушение на уни кальный ист очник смысла , каковым является смысл каждого человека . Однако из абсурдной установки ,,Мифа о Сизифе ” не вытекает бунт , утверждающий сам оценность другого . Бунт там придавал цену индивидуальной жизни - это ,,борьба интеллекта с превосходящей е го реальностью ” , ,,зрелище чело веческой гордыни ” , ,,отказ от примирения ” . В дальнейшем у Камю меняется само содержание понятий ,,абсурд ” и ,,бунт ” , поскольку из них рождается уже не индивидуалистический мятеж , а требование человеческой солидарности , обще го для в сех людей смысла существования . Бунтарь встае т с колен , говорит ,,нет ” угнетателю , проводит гр аницу , с которой отныне должен считаться т от , кто полагал себя господином . Отказ от рабского удела одновременно утверждает свобо ду , равенство и человеческ ое достоинство каждого . Однако мятежный раб может сам перейти этот предел , он желает сделаться господином и бунт превращается в кровавую диктатуру . В прошлом , по мнению Камю , революционное движение ,,никогда реально не от рывалось от своих моральных , еванг е лических и идеалистических корней ” . Сегодня полит ический бунт соединился с метафизическим , осв ободившим современного человека от всех ценно стей , а потому он и выливается в тиран ию . Сам по себе метафизический бунт также имеет оправдание , пока восстание прот ив небесного всевластного Демиурга означает о тказ от примирения со своим уделом , утверж дение достоинства земного существования . Он п ревращается в отрицание всех ценностей и выливается в зверское своеволие , когда бунтар ь сам делается ,,человекобогом ” , уна следовавшего у отринутого им божества все то , что та к ненавидел - абсолютизм , претензии на последню ю и окончательную истину (,,истина одна , заб луждений много ” ), провиденциализм , всезнание , слова ,,заставьт е их войти ” . В земной рай этот выродившийся Про мете й готов загонять силою , а при малейшем сопротивление готов устроить такой т еррор , в сравнении с которым костры инквиз иции кажутся детской забавой. Такое с оединение метафизического бунта с историческим было опосредовано ,,немецкой идеологией ” . В разгар работы над ,,Бунтующим человеком ” Камю говорил , что ,,злые гении Европы носят имена ф илософов : их зовут Гегель , Маркс и Ницше ... Мы жив ем в их Европе , в Европе , ими созданной ” . Несмотр я на очевидные различия в воззрениях этих мыслителей (а также Фейербах а , Штирне ра ), Камю объединяет их в ,,немецкую идеолог ию ” , пород ившую современный нигилизм. Чтобы п онять основания , по которым эти мыслители были включены в ряд ,,злых гениев ” , необходимо , во -первых , вспомнить об общественно-политической ситу ации , во-вто рых , понять , под каким углом зрения рассматриваются их теории. Камю пи сал ,,Бунтующего человека ” в 1950 г ., когда сталинская с истема , казалось , достигла апогея своего могущ ества , а марксистское учение превратилось в государственную идеологию . В Вос точной Европе шли политические судилища , из СССР доходили сведения о миллионах заключенных ; только что эта система распространилась на Китай , на чалась война в Корее - в любой момент о на могла вспыхнуть в Европе . Политические воззрения Камю изменились к кон цу 40-х годов , о революции он более не помышл яет , поскольку за нее в Европе пришлось бы платить десятками миллионов жертв (если не гибелью всего человечества в мировой войне ). Необходимы постепенные реформы - Камю оставался сторонником социализма , он рав н о высоко ставил деятельность тре д-юнионов , скандинавской социал-демократии и ,,либер тарного социализма ” . В обоих случаях социалисты стремя тся освободить ныне живущего человека , а не призывают жертвовать жизнями нескольких по колений ради какого-то рая земн ого . Та кая жертва не приближает , а отдаляет ,,царс тво человека ” - путем ликвидации свободы , насаждения т оталитарных режимов к нему нет доступа. Параллельнно изменениям философских и пол итических воззрений Камю , менялось и его понимание искусства . В юности , осмысливая свои первые художественные опыты , Камю считал искусство прекрасной иллюзией , которая хотя бы на короткое время дает забвение боли и страдания . Даже о музыке он рассуждал н а манер Шопенгауэра , хотя она никогда не за н имала большого места в ду ховной жизни Камю (помимо литературы и теа тра , коими он занимался профессионально , ему были близки скульптура и живопись ). Но о чень скоро Камю приходит к мысли , что эстетическое бегство от действительности невозмо жно , ,, бесплодную сумеречную мечтательность ” должно заменить искусс тво как ,,свидетельство ” - яркий свет художественного про изведения высвечивает жизнь , которую нужно п ринять , сказать ей ,,да ” , не зная ни злобы на мир , ни удовлетворенности . Близость Камю ниц ше анству ограничивается этим утверждением , ничего ,,сверхчеловеческого ” он не признает , кроме пре красной природы . Принятие жизни такой , как она есть , - это не ,,разнуздание чувств ” Рембо , подхвач енное сюрреалистами . Помимо прекрасного лица жизни есть еще и ее изнанка - к н ей относится социальная реальность . Размышления о том , как совместить служение искусству и политическую деятельность , начинаются еще в 30-е годы , когда Камю играл в ,,Театр е труда ” и организовывал ,,Дом культуры ” для рабочих. Эта т ема выходит на первый план в 40-50-е годы , когда Камю отказывает ся от абсурдного самопреодоления посредством художественного творчества . Всяк ое искусство для искусства и м недвусмысленно осуждается : эстетизм , дендизм в искусстве неизб ежно идут рука об рук у с фарисейством . В башне из слоновой кости художник утрачивает связь с реальность ю . Ошибкой современного искусства он считал сосредоточение всего внимания на технике , форме - средства ставятся вперед цели . Но б есплодность грозит художнику и тогда , когда он делается ,, инженером душ ” , идеологическим бойцом . Искусств о умирает в апологетике. И в искусстве , и в политике Кам ю призывает не отдавать человека на откуп абстракциям прогресса , утопии , истории . В человеческой природе ес ть нечто постоянно е , если не вечное . Природа вообще сильнее истории : обратившись к собственной натуре , к неизменному в потоке изменений , человек спа сается от нигилизма . Ясно , что речь идет не христианском понимании человека . Иисус Х ристос для Камю - не Сын Божий , а один из невинных мучеников истории , он ни чем не отличается от миллионов других жер тв . Людей объединяет не Христос , не мистич еское тело церкви , а реальные страдания и рождающиеся из страданий бунт и солидарн ость . Есть одна церковь , объедин я ю щая всех когда-либо существовавших людей ; ее апостола ми являются все бунтари , утверждающие свободу , достоинство , красоту . Человеческая природа не имеет ничего общего с божественной , нужн о ограничится тем , что дано природой , а не изобретать богочелове чество или чел овекобожество. Наша свобода всегда ограничена и с водится к выбору между различными страстями и импульсами . Для такого выбора требуетс я ясность видения , помогающая преодолевать вс е низменное в себе самих . Понятно , что такого рода аскеза имеет мало общего с ницшеанством , от коего остается только идеал самопреодоления ; однако при всех достоинствах п одобной этики в сравнении с нигилизмом он а имеет ограниченный и формальный характер . Она налагает запрет на убийство и пора бощение другого , но за ее пределами остаются сложнейшие формы взаимоотношений между людьми . Она требует абсолютной ясности в идения , но таковая недоступна человеку , и бунт всегда может перерасти в своеволие . Героическая мораль не знала запрета ни на убийство , ни на самоу б ийство , она в лучшем случае требует ведения , но никак не всечеловеческой солидарности . Впрочем , Камю не ставил перед собой задачу со здания новой этической системы . Вывести все этические ценности из бунта вряд ли во зможно , но ясно , против чего он направ л ен . ,,Я ненавижу только палачей ” - вот , пож алуй , самое краткое и точное определение социальной и моральной позиции Камю. Камю дал все основные характеристики абсурдного произведения . Однако , пожалуй , само й важной характеристикой абсурдного является его человеческое , гуманистическое содержание : ,,Подлинное произведение искусство всегда скроено по мерк е человеческой . По существу , в нём высказы вается меньше , чем подразумевается . Есть опред елённая связь между всем опытом художника и отражающим его произведе нием ” . Окончательный смысл и завершённость произведениям , полагает Камю , придаёт смерть творца , а самый я ркий свет на них проливает его жизнь . ,,Воля к творчеству ” , ил и волевой аспект к творчеству, поддерживает сознание в деятельном нас трое. Согласно Ка мю , художник при пом ощи искусства делает попытку сотворить самого себя . Она подготовлена двумя предпосылками . Первая состоит в том , что мир враждебен , люди в нём одиноки , фатально разъединены и ничем не могут помочь друг другу . Вторая подсказана неудачным опытом самопознания : человеческое ,,Я ” непроницаемо не только для других , но и для себя , его невозможно р аскрыть изнутри . Оказавшись неспособным исправить реальную жизнь , художник ищет спасения в творчеств е , которое является ничем иным , как ,,искусс тво м жить ” . Одним из абсурдных героев Камю считал Дон-Жуана , вечно стремящегося к красо те и любви . Его непостоянство – результат внутренней трагедии , а не вероломства . Дл я него бурная жизнь – способ забыться . В отличие от Дон-Жуана , профессианальны й актер может сыграть множество разнопл ановых ролей . У него одно тело , но мног о душ , а так как ,,творить – значит жить дважды ” , то он может прожить большое количе ство жизней . Именно на сцене , вырвавшись и з неопределённости и аморфности действительности и осознав, наконец , свою роль , актёр и живёт по-настоящему , избегая очной став ки с самим собой . Тогда правомерен вопрос : нельзя ли перенести этот способ в действительност ь , чтобы вечно играя , отрешиться от нее ? По мнению Камю , такая возможность воплощает ся в высшем типе актёра – творце искусства . Искусство доступно избранным , но игра – одна из форм существования , ведуща я к художественному творчеству . Играть , творит ь свою жизнь может каждый . Согласно Камю , актёра от его персонажей отделяет не такая уж большая дистан ц ия . Меж ду человеческой сущностью и стремлением усове ршенствоваться нет границ . ,,Кажущееся создаёт действительное ” , - утверждает он в ,,Мифе о Сизифе ” . Творец сочиняет образ и сливается с ним . Актёр целиком погружается в область желаемого , и ему кажется , ч то он является хозя ином своей судьбы . Ещё большие возможности открываются перед художником . В произведении можно не только создать свой образ , но и зафиксировать его. Камю , вслед за феноменологами и экз истенциалистами , не приемлет традиционной оппозиц ии между искусством и философией , между философским исследованием и произведением ис кусства . Ясно , что определённая специфика иску сства и философии имеется и остаётся , но она не столь разительна и принципиальна , как это нередко представляют . ,,Старое про тив о поставление искусства и философии достаточно произвольно . Если понимать его в узком смысле , то оно просто ложно . Единственно приемлимый аргумент сводится здесь к установлению противоречия между философом , заключенным в сердцевину своей системы и художнико м , стоящим перед своим п роизведением . Но , подобно мыслителю , художник в овлекается в свою работу и в ней стан овится самим собой . Это взаимовлияние творца и произведения образует важнейшую проблему эстетики . Между дисциплинами , которые создают ся человеком дл я понимания и лю бви , нет границ ” .