Социология. Маргиналы

Маргиналы 1.ВСТУПЛЕНИЕ Понятие маргинальности служит для обоз на чения пограничности , периферийности или промежуточности по отношению к каким либо социальным общностям (национальным , классовым , к ультурным ). Маргинал , просто говоря, - “промежуточный” челове к . Классическая , так сказать , эталонная фигура маргинала - человек , пришедший из села в г ород в поисках работы : уже не крестьянин , еще не рабочий ; нормы деревенской субкул ьтуры уже подорваны , городская субкультура ещ е не усвоена . Главный признак маргинализации - разрыв социальных связей , причем в “классическом” случае по следовательно рвутся экономические , социальные и духовные связи . При включен ии маргинала в новую социальную общность эти связи в той же последовательности и устанавливаются , причем установление социальных и духовных связей как , правило , сильно о тстает от у становления связей эконо мических . Тот же самый мигрант , став рабоч им и приспособившись к новым условиям , еще длительное время не может слиться с новой средой. В отличии от “классической” возможна и обратная последовательность маргинализации . Объективно вс е еще оставаясь в рамках данного класса , человек теряет его субъективные призн аки , психологически деклассируется . Ведь деклассир ование - пон ятие прежде всего социально-психологическое , хотя и имеющее под собой экономические причин ы . Воздействие этих причин не является прямым и немедленным : объективно выброшенный за пределы пролетариата безработный на Зап аде не станет люмпеном , пока сохраняет пси хологию класса и прежде всего его трудову ю мораль . У нас в стране нет безработи цы , но есть деклассированные предс т авители рабочих , колхозников интеллигенции , управленческого аппарата . В чем их выделяющ ий признак ? Прежде всего - в отсутствии своего рода профессионального кодекса чести . Профессионал не унизится до плохого выполнения своего де ла . Даже при отсутствии матер иальных с тимулов настоящий рабочий не сможет работать плохо - скорее он откажется работать вообще ! Физиче ская невозможность халтурить отличает кадрового рабочего-профессионала (так же как и крес тьянина , и интеллигента ) от деклассированного бракодела и лету на. 2. ПРИЧИНЫ ДЕЗОРГАНИЗОВАННОСТИ И ИХ ПРЕОД ОЛЕНИЕ Привычку к расхлябанности , дезорганизованно сти порождает множество причин . Кратко проана лизируем основные из них. Первая мировая война усилила в соц иальной структуре российского общества маргинали заци онные процессы . Едва ли не в н аибольшей степени затронули они рабочий класс . Что он представлял из себя до войны ? Общая численность (без членов семей ) - 15 миллионов ч еловек , в том числе промышленных рабочих - только 3,5 миллиона , из них кадровых - 600 тыс яч. Именно эта группа в силу с воих особых качеств составляла главную социал ьную базу большевистской партии . И период войны значительная часть кадровых рабочих был и призвана в действующую армию (в Петрогра де , например , тридцать процентов ), а на смен у им при шли далеко не лучшие . Лени н неоднократно отмечал , что в период войны фабрично-заводское производство привлекает “всех , спрятавшихся от войны , босяцкие и полубо сяцкие элементы , проникнутые одним желанием “ хапнуть” и уйти” . [1, с 275] Последовавшая за революц ией гражданск ая война привела к взаимному истреблению наиболее активных элементов российского общества , составлявших культурное меньшинство народа . Это в полной мере относится и к рабоч ему классу : из гражданской войны и сопутст вовавшей ей разрухи вышел “п р олет ариат , ослабленный и до известной степени деклассированный разрушением его жизненной основ ы - крупной машинно й промышленности... ” . [2,с 10] “...Неслыханные кризисы , закрытие фабрик привели к тому , ч то от голода люди бежали , рабочие просто бросали фабрики, должны были устраивать ся в деревне и переставали быть рабочими” . [3, с 42] В августе 1920 года переписью было учтено 1,7 миллиона промы шленных рабочих (менее 50 процентов от их довоенной ч исленности ), из них кадровых - около 700 тысяч (по другим , ск орее в сего , более точным данным - всего 350 тысяч человек ). Некоторые авторы вполне справедливо увязывают падение авторитета и влияния ленинской г вардии в партии с истончением слоя кадров ых рабочих , являвшихся ее социальной базой и источником пополнения . В годы гражд анской войны и военного коммунизма развал хозяйства и деклассирование пролетариата сочет ались с ростом аппарата хозяйственного управл ения и распределения : в 1921 году он уже в два с половиной раза превосходил численность проле тариата - 4 м иллиона чино вников , “полученных от царя и от буржуазного общества , работающих отчас ти сознательно , отчасти бессознательно против нас” . [4, с 290] Основанием социальной структуры общества оставались огромный слой патриархального или полупатриархального крестьянства , в большинст ве бедного , а кроме того , не поддающиеся учету массы люмпенов , выбитых из жизненной - колеи войно й . И во главе этого общества - партия , пролета рская политика которой “определяется не ее составом , а громадным , безраздельным авторитето м того тончайш его слоя , который можно назвать старой партийной гвардией ”. [ 4, с 20 ] Но и с этим “тонча йшим слоем” далеко не все в порядке. 12 ноября 1921 года один из руководителей ЦКК РКП (б ) А . А . С ольц писал в “Правде” : “Долгое пребывание у власти в эпоху диктатуры прол етариа та возымело свое разлагающее влияние на з начительную часть старых партийных работников . Отсюда бюрократизация , отсюда крайне высокомер ное отношение к рядовым членам партии и к беспартийным рабочим массам , отсюда чрезв ычайное злоупотребление своим пр и виле гированным положением в деле самоснабжения . В ыработалась и создалась коммунистическая иерархи ческая каста... ”. В одном из писем известный деятель того времени X. Г . Раковский упоминал “автомобильно-га ремный фактор” , “играющий немаловажную роль в оформл ении идеологии нашей советской партийной бюрократии”. [ 5 ] У партийной , элиты складывался своеобразный групповой навык , выражавшийся в отрицании общечеловеческих моральных ценностей , в озведении в абсолют волевых , жестко авторитар ных методов , применимых тол ько в услов иях гражданской войны , и распространении их на все случаи жизни , полный отказ от собственного “я” в пользу “партийной линии ” . Эта мораль в дальнейшем способствовала успеху сталинщины и последовательному уничтожени ю представителей “старой гварди и ” руками товарищей по партии , а конечном счете безжалостному обращению с массами трудя щихся. Довольно запутанные отношения сложились у партийной верхушки с управленческим аппарато м , заимствованным от царского режима . Вот что говорил об этом Ленин на XI съе зде РКП (б ): “...Не хватает культурности тому сло ю коммунистов , который управляет . Но если взять Москву - 4700 ответственных коммунистов - и взять эту бюрокра тическую махину , груду, - кто кого ведет ? Я очень сомнев аюсь , чтобы можно было сказать , что коммун ис ты ведут эту груду . Если правду г оворить , то не они ведут , а их ведут” . [4, с 95] Итак , в начале 20-х годов социальная структура советско го общества представляла из себя пеструю мозаику разных классов и групп , “взрыхленную” мировой и гражданской войнами , бел ым и красным террором , разрухой ; массу людей , выбитых из колеи , с оборванными социальн ыми связями , с потрясенными до основания м оральными устоями . При этом , пожалуй , больше других пострадал рабочий класс , который под вергся за эти три с половиной года по ли т ического господства таким бедствия м , лишениям , голоду , ухудшению своего экономиче ского положения , как никогда ни один класс в истории . И понятно , что в результате такого сверхчеловеческого напряжения мы имее м теперь особую усталость и изнеможение и особую издерганность этого класса” , “...Никогда не было так велико и остро бедствие этого класса , как в эпоху его диктатуры” . [3, с 132] Много раз в последнее врем я ставился вопрос об альтернативах сталинской модели казарменного социализма , или конкретн ее , о том , м ожно ли было сохранить нэп . Попробуем взглянуть на этот вопрос , учитывая прежде всего динамику общественных процессов , движения классов , слоев , групп населения в стране . Кому и что сулила новая экономическая политика ? Нэп , введенный партийным руководством вопреки собственному желанию под угрозой полного развала экономики и поголовного крестьянского восстания , был ненавистен и пар тийному , и государственному аппарату . Первому - потому чт о товарно-денежные отношения не подчинялись м етоду “простых решений” и , в ыступал ре гулятором экономической жизни , отнимали у пар тийного аппарата возможность командовать , порожда я у наименее культурной его части ощущени е собственной ненужности . “Совслужащие” же , в большинстве взятые внаем у прошлого , прос то оказались не у дел : и з им евшегося в 1924 году 1 миллиона безработных 750 тысяч - бывшие служащие . В 1928 году эта к атегория составила 50 процентов всех безработных . Таким образом , нэп способствовал неопределенности в положении и прямой люмпенизации работников у правленческого а ппарата. Что же касается рабочего класса , то к началу первой пятилетки общая его чи сленность по сравнению с 1920 годом увеличилась в 5 раз , а если вести отсчет от численности его к адрового ядра , то - минимум в 12, а скорее всего - в 24 раза . Вполне вероятн о , что основную массу пополнения рабочих составила пауперизированная крестьянска я молодежь . Многие из крестьян-мигрантов , посту павших на заводы и фабрики , сохраняли земе льные участки и хозяйство в деревне . “...Каж дый седьмой рабочий не умел читать и писат ь , многие справляли церковные п раздники , ради чего могли и не выйти н а работу , уход в деревню , например , на сенокос или уборку урожая кое-где был масс овым” . [6] Как считал Христиан Раковский , “ни физически , ни морально он рабочий класс , ни партия не представ ляют из себ я того , чем они были лет десять тому назад . Я думаю , что не очень преувеличив аю , если скажу , что партиец 1917 года вряд ли узнал бы себя в лице партийца 1928 ” . Думается в условиях пореволюционной России кадровый про летариат и крестьянство предст авляли собо й не просто два разных класса , а были носителями двух принципиально различных лини й развития - европейской и азиатской . В свое вре мя Г . В . Плеханов писал , что “в лице рабочего класса в России создается теперь народ в европейском смысле этого сло ва” . [7 , с 78 ] То есть цивилизованное , культурное , осознающее свои классовые интересы и спосо бное их защищать , с развитым чувством собс твенного достоинства население . Что же касает ся русского крестьянства , то не слишком ли сильно преувеличивался его мелкобур жуазн ый характер ? Есть много оснований согласиться с мнением И . М . Клямкина о том , что русское крестьянство , говоря экономическим я зыком , представляло мелкотоварного производителя добуржуазного типа [8] , а на языке совр еменной социологии - “традиционный сек тор” , связанный не столько с товарно-денежным , сколько с натуральным хозяйством . И хотя нэп резко уменьшил долю пауперизированного населения в деревне , слой “бедняков” по-прежнему оставалс я очень значительным и оказал влияние не только на процессы “раскул а чиван ия” и коллективизации . Остатки старого кадров ого пролетариата европейского типа были захле стнуты морем сельских переселенцев , несущих в город не только традиционное крестьянское трудолюбие , но и - в лице именно этого пауперизир ованного слоя - мораль а зиатского патернализма . Быв шие крестьяне были преисполнены радужных наде жд , “революция растущих ожиданий” превращала их в послушную и доверчивую всякому волеи зъявлению свыше массу. Проиграли от нэпа две социальные кате гории : люмпены , не способные включитьс я в процесс производства ни при каких ус ловиях , и работники бюрократического аппарата , лишившиеся с концом военного коммунизма расп ределительных функций , ибо в условиях нэпа регулятором распределения должен был стать “автомат” закона стоимости . Интересы с о бственно люмпенов совпали с интересами люмпен-бюрократов , и тем и другим был ну жен перераспределительный аппарат , демонтированный в период нэпа : первым - как объекту его благодеяний , вторым - как причастным к распределительной кормушке . И притом парадоксал ьным образом эти интересы оказались как бы на параллельных курсах с общим умонастроением значительной части партийного аппарата , да и партийной массы . “...Годы нэпа проходили под знаком жгучей ностальгии ... по временам военного ко ммунизма . Полистаем газет ы тех лет и увидим , что новая экономическая политика изображена в них преимущественно со знак ом минус . Почитаем воспоминания ветеранов , и встретимся с “тоской” по времени , когда все было “просто” и “ясно” : приказ - исполнение” . [9] При такой расстановке соци альных сил в стране нэп , думается , был обречен , несмотря на экономическую эффективность и благотворное влияние на все стороны обществен ной жизни . Сложилась не столь уж редкая в истории нашей страны ситуация : у объе ктивно необходимой политики не оказалось с оответствующей социальной базы. В период “великого перелома” победила не просто одна из далеко не лучших моделей “неразвитого социализма” . “Азиатская” мод ель общественного развития одержала победу на д “европейской” . “Европейская” характеризуется на личием н езависимых от государства субъект ов собственности , развитыми гражданским обществом и классовой структурой , при которой госуд арство - лиш ь элемент надстройки . “Азиатская” модель отли чается тотальным проникновением государства не только во все надстроечные с феры , н о и превращением его в решающий элемент базиса , слиянием отношений политики , власти с отношениями собственности . Государство превраща ется в верховного собственника всех средств производства : в социальной структуре поглоще нного им гражданского общес т ва ск ладывается не классовое , а сословное деление (ибо главный классообразующий признак узурпи руется государством ). Место нормального экономического обмена , распределения на основе товарно-денежных отношени й в “азиатской” модели занимает так назыв аемая ред истрибуция (в переводе с англ ийского - пе рераспределение ). Этот термин ввел в обиход крупнейший представитель экономической антропологи и Карл Поланьи. Редистрибуция - неэквивалентный продуктообмен , основанный на волевом изъятии центральной вла стью прибавоч ного продукта с целью ег о последующего натурального перераспределения . Ск ладывается ситуация с двумя зеркальными антип одами - соци ализмом и его “больной тенью” - “казарменным к оммунизмом” , напоминающая Одетту - Одиллию из балета П . И . Чайковского “Лебедино е озеро” . Каж дому структурному элементу социализма соответств ует уродливый “азиатский” двойник : общественной форме собственности противостоит государственно-бю рократическая форма ; нетоварному характеру продук тообмена при коммунизме , гипотетически предсказ а нному Марксом и Энгельсом, - волевое перераспределение (редистрибуция ) в рамках полунатурального хоз яйства ; социалистическому коллективизму как форме добровольной ассоциации свободных людей - казарменно-прину дитсльный псевдоколлективизм ; равенству всех в пра ве на самореализацию талантов и способностей - равенство посредственностей , равенству бога тства - раве нство нищеты и т . д. Переход от товарно-денежных отношений к редистрибуции имел серьезнейшие последствия дл я всей социальной структуры советского общест ва . Ведь при такой системе общество делится на две основные группы : управленческу ю верхушку , выполняющую диспетчерско-распределительные функции , и рядовых производителей , создающих прибавочный продукт , изымаемый первой группо й в перераспределительную сеть . П рич ем изъятие приобретает определенно выраженный рентный характер и напоминает явление , имен уемое К . Марксом “рентой-налогом”. Политический , внеэкономический характер изъят ия прибавочного продукта с неизбежностью поро ждает деление общества на социальные гр уппы , различающиеся по правам и обязан ностям - дел ение не классовое , а сословное . Если в “западной” модели источник материального благосо стояния - со бственность на средства производства , то в модели “азиатской” - место в бюрократической иерархии : личная за висимость производителя , внеэкономич еское принуждение , натуральная трудовая повинност ь - на о дном полюсе общества , натуральные привилегии и опять же личная зависимость от вышестоя щего - на другом . “Поголовное рабство” - так охарактеризовал К . Маркс систему отношений , сложившуюся на Востоке .[10, с 485] Термин “рабство” употребляется здесь М арксом не в экономическом , а в правовом смысле для обозначения той системы личной зависимости , которая снизу доверху пронизыва ет всю пирамиду азиатской деспотии , при ко торо й даже чиновник , обладающий огромной властью , сам является рабом более высоког о начальника. Специфическая особенность сталинской деспоти и в отличие от азиатской - ее динамическая направлен ность на создание современной индустриальной базы общества . Необходи мое условие стабил ьности азиатской деспотии вообще - абсолютное ста тическое равновесие . Введение в эту застойную модель целевого принципа , выходящего за п ределы простого воспроизводства и направленного на создание материально-технической базы в принципе не совместимой с перераспределител ьной экономикой , подрывает основы данного пор ядка . Режим , созданный Сталиным, - сплошное противоречие , дьявольск ий гордиев узел . Типично азиатская , статичная система фискально-тягловых псевдообщин - “колхозов ” . обираемых бюрок ратией , озабоченной лишь перераспределением произведенного , явно несовмес тима с динамичной политикой форсированной инд устриализации . Новая техника и соответствующие её уровню интеллигенция и рабочий класс входят в противоречие с принципами азиатск ой деспо т ии . При таком порядке вещей сталинские колхозы (государственное крепо стничество ) и ГУЛАГ (государственное рабовладение ) выступают “внутренней колонией” - источником накоплении , которые волевым путем перераспределяются для развития современного сектора эконом ики . При этом внеэкономическое принуждение , напри мер , драконовское трудовое законодательство 1940 года , вынужден о уживаться с экономическими стимулами : ведь относительно высокий уровень производительных сил требует сохранения товарно-денежных отношен ий хот я бы в урезанном и деформир ованном виде (заработная плата , рынок потребит ельских товаров ). Роль бюрократии в условиях сталинского режима также неоднозначна . По природе своей она стремилась не к управлению современн ым производством , но лишь к выколачиванию, перераспределению (и присвоению ) ренты - налога . Однако под кнутом террора чиновники были вынуждены осуществлять несвойственные им задачи индустриализации страны . Прямая социа льная родня старокитайских “шеньши” и древнее гипетских писцов , они вместо возвед е ния Великой стены или Великих пирамид были обязаны заниматься возведением Гигантов Индустрии - гротескная и трагикомическая картина . И если строительство разного рода “котлованов” вполне укладывалось в русло старых тради ции , то налаживание современных инду стриа льных производств входило в вопиющее противор ечие с социальной природой и общим культу рным уровнем бюрократии. Общество , создающее современную индустриальну ю цивилизацию методами египетских фараонов , н еминуемо запуталось бы в противоречиях и не смогло достигнуть цели , если бы н е универсальное средство , разрубающее все гор диевы узлы . Террор . Иррациональный , омерзительно-от талкивающий , он тем не менее в течение четверти века помогал обществу ценою страш ных издержек и расточения живой силы наро да справля т ься со своими проблема ми и противоречиями. Существовавшему при сталинском режиме общ еству нельзя отказать в динамизме . Сословное деление (рабы - “зеки” , крепостные - колхозники , относительно свободные , хо тя и не избавленные от гнета внеэкономиче ского принужде ния рабочие , интеллигенция , бюрократия и еще великое множество внутриклас совых делений и разного рода искусственных кастово-сословных образований ) не было жестко фиксированным . “Вертикальные” подвижки из одног о слоя населения в другой обеспечивали по стоян н ый приток кадров в “совреме нные” секторы за счет массового исхода из “традиционного” . Обусловленный репрессиями обрат ный поток с верхних уровней социальной ст руктуры в ее “подвальные” этажи открывал возможности для головокружительных карьер , создав ая иллю з ию социальной справедливости и высокой социальной мобильности. 3. КЛАССОВАЯ МАРГИНАЛИЗАЦИЯ Горизонтальные и вертикальные перемещения огромных масс людей вели к маргинализации основных классов общества . Массовое перемеще ние сельских жителей в города не соп ровождалось развертыванием социальной инфрас труктуры . Потеряв связь с деревенской жизнью , переселенцы не получили возможности полноце нно включиться в жизнь городскую . Возникла типично маргинальная , “промежуточная” “барачная” субкультура . Обломки сельских т радици й причудливо переплетались с наспех усвоенным и “ценностями” городской цивилизации . Бесчисленны е “нахаловки” на первый взгляд похожи на южноамериканские трущобы с их “культурой нищеты” , эмпирическими исследованиями которой в странах Западного полушар и я прос лавился в свое время Оскар Льюис . Но о полной аналогии говорить не приходится . Т рущобы безработных “у них” и “нахаловки” у нас - явления социально различные . Обитатели наших бараков - не безработные , а люди , имеющие постоянный з аработок . При внешнем сходстве черт быта коренным было социально-психологическое различие : безысходная тупиковость ситуации “у них” и состояние “революции растущих ожиданий” у нас . Ожидания питал несомненный рост про мышленной базы , вера в “завтрашний день” о беспечивала и беспр и мерный энтузиазм , и готовность принять барачное существование , низкую зарплату , тяжкий труд . (Заводы , как пишет Л . Карпинский , строили вручную , с нечеловеческими усилиями , люди жили в нечел овеческих условиях . Так , на строительстве Магн итогорского металлур г ического гиганта умерли от тифа и других болезней около 60 тысяч человек [11, с 652] ). Надежда на “светлое будущее” (на ко торое , по старой русской традиции , не грех пострадать ) позволяла народу и в тяжелейш их испытаниях сохранить духовное здоровье . Но на эн тузиазме нельзя жить вечно . Сколь бы долго - по природному своему долготерпению и безграничной доверчивости - ни позволяли барачные жители оттягивать оплату просроченных векселей , когда-то наступает срок выполнении многочисл енных обещаний . Иначе “революцию растущих ожиданий” сменяет “революция утраченных надежд ” с глубочайшим душевным надломом , цинизмом , психологическим деклассированном . Еще в тридца тые годы академик Винтер предупреждал о т ом , что временные сооружения являются самыми долговечными . Л . Лнинс к ий в ст атье , посвященной анализу произведений И . Мака нина констатирует : “барак , порождение первых п ятилеток , жилье аврально - недолгое , рассчитанное на сезон-другой , застряло в нашей жизни на три-четыре десятилетия . Барак стал колыбель ю нескольких поколен и й - психологические результат ы этого сказываются теперь , когда поколения выросли”. Несколько конкретных цифр , иллюстрирующих процесс “исхода” из деревни и соответствующи й рост численности рабочего класса , интеллиге нции , служащих городских жителей в целом . Ес ли в 1924 году в стране было 10,4 процента рабочих и 4,4 процента сл ужащих (от общей численности населения , включа я неработающих членов семьи ), то в 1928 году эти ц ифры составили 12,4 процента и 5,2 процента соответственно , в 1939 го ду - 33,7 процен та и 16 ,5 процента . В течение трех неполных п редвоенных пятилеток (1928 - 1940 гг .) среднегодовая численность рабо чих увеличилась в 2,7 раза - с 8,5 миллиона человек до 22,8 миллиона , а вместе со с лужащими их численность составила 33,9 миллиона челов ек . Если доля естественного прироста в увеличении городского населения в 1927-1938 годах состав ляла 18 проце нтов , то на долю миграции сельских жителей приходилось 63 процента . В 1917 и в 1926 годах доля городского населения составила 18 процентов , а к 1940 году она воз росла до 32 процента. И в послевоенный период выходцы из села обеспечили большую часть прироста гор одского населения и рабочего класса . С 1951 по 1979 год ежегодный “отток” из деревни приближался в среднем к 1,7 мил лиона человек а доля естественного прирос та в увеличении городского населения поднималась весьма незначительно , составив 40 процентов в 1959-1969 годах и 43 процента в 1969-1978 годах . Наблюдались и определенные во лнообразные колебания миграций “село-город” , что отражало как послабления в политик е прикрепления работников к колхозам , так и ход разного рода бюрократических “эксперименто в” над безгласным сельским населением, - ответом на сомнител ьные новации было усиление бегства из дер евни . Так , например , если наибольший зарегистри рованный за послево енный период исход из деревни составил в 1953 году 3594 тысячи человек , то наименьший - в 1955 году , в период относительной стабилизации дел в сельском хозяйстве - 1023 тысячи человек . Во второй по ловине 50-х годов , по мере “завинчивания гае к” , поток сельс ких мигрантов вновь воз рос , что повторилось затем в 1965 году , когда упали з акупочные цены на сельхозпродукцию. Типичная модель миграции : “деревня-малый г ород - большой горо д” , и общем совпадает с положением в н есоциалистических странах , прежде всего в стр ан ах “третьего мира” . Экстенсивное развит ие промышленности , как правило , связано с расширенной урбанизацией , стягиванием промышленных предприятий и рабочей силы в центры с более развитой инфраструктурой ; а это вед ет к ее перегрузке . Население страны с 1939 п о 1984 год у величилось в 1,4 раза , а численность городского населения - в 2,9 раза , причем население малых (до 100 тысяч жителей ) городов-в 2,2 раза , больших (100-800 тысяч ) в 3,1 раза , крупнейши х (свыше 500 тысяч ) - в 4,6 раза . С 1970 по 1987 год численнос ть населения крупнейших городов возросла с 37,3 милли она человек до 61,6 миллиона. Характерная для экстенсивн ого развития экономики тенденция к выкачивани ю из сел и малых городов рабочей силы в большие и крупные города без разве ртывания соответствующей соц иальной инфрастр уктуры продолжает действовать . Эта тенденция в нынешних условиях приводит к формированию в рампах рабочего класса уродливой систе мы различных сословных групп , фактически огра ниченных в своих конституционных правах разли чного рода подзаконн ы ми актами . Пр имер - “лими тчики” (советский аналог западногерманских “гаста рбайтеров” ). Отвратительным наследием сталинского прошлого является использование пенитенциарной (т юремно-исправительной ) системы не столько по с воему прямому назначению , сколько в к а честве поставщика дешевой , неполноправной рабочей силы . “Довольствуясь двумя квадратными метра ми жилой площади на человека (такова норма в ИТК ), они освобождали ведомства от н еобходимости создавать разветвленную социальную структуру ... Чтобы привлечь и у с тро ить тысячу рабочих и их семей , нужно в ложить 20 мил лионов рублей . А когда их заменяют “условн иками” из спецкомендатур , это обходится ведом ствам ровно в двадцать раз дешевле” . “Зеки” , “химики” , “л имитчики” , “стройбатовцы” - разные степени внеэкономическо го принуждения к труду , от прямой личной зависимости до слабо закамуфлированной (у “лимитчиков” ) - через место В общежитии , прописку , очеррдь на жилплощадь .. Относительно же п ервых двух категорий автор вовсе не хочет скапать , что осужденный по суду не до лж ен работать . Отнюдь нет . Но осужденн ые не должны превращаться фактически в од ни из специфических отрядов рабочего класса , наводняя стройки Урала , Сибири , Дальнего Востока и оказывая - через совместный труд - деморализующее влияние на другие отряды рабочего класс а , а также на ведомства , компенсирующие де шевой рабочей силой низкий уровень фондовоору женности. Система бюрократических рогаток (прописка , обмен жилплощади и т . д .), носящих явно выраженный докапиталистический характер , препятствует свободному перел иву рабочей силы , дро бя рабочий класс на многочисленные ведомствен ные , региональные , профессиональные и прочие к асты , различающиеся по уровню правовой защище нности , обеспеченности социальными благами , снабже нию и т . д . Эта уродливая система мешае т и воспр о изводству рабочего клас са на своей собственной основе . Чтобы иску сственно поддержать хиреющий процесс такого в оспроизводства , используется система ПТУ , долженст вующая пополнять рабочий класс крупных городо в за счет сельской молодежи . Из-за предель но низко г о уровня преподавания и оснащенности оборудованием эта система факти чески закрывает для учащихся всякую возможнос ть дальнейшей “вертикальной” мобильности . По данным авторов книги “Молодое поколение” , “из выпускников ПТУ делают попытку поступить в вуз лишь несколько процентов , и поступают единицы” . Заведомая предопределенность жизненного пу ти в качестве “работяг” , “пахарей” , фактическо е неравенство со сверстниками из других с оциальных слоев , плохая постановка учебно-воспитат ельного процесса - все это делает ПТУ не ст олько источником пополнения рабочего класса , сколько еще одним каналом его маргинализации . Так , например , из пришедших на стройку выпускников СПТУ Ленинграда половина бросает работу в течение первого года . Качество профессиональной подготовки ниж е вся кой критики. Маркс ввел в научное обращение поняти я “класс в себе” и “класс для себя” . “Класс в себе” - общность , не осознающая себя как единое целое ; она существует объективно , занимает определенное место в системе произво дственных отношений , но единс тва своих интересов не понимает и , следовательно , дост ойно защищать их не может . “Класс для себя” - общн ость осознанная , готовая отстаивать свои , отде льные от других классов интересы . Обусловленн ый сложными обстоятельствами вашей истории ра скол рабочего кл асса на отдельные сос ловия , его ведомственная разобщенность консервиру ют состояние “класса в себе” , лишая возмож ности действовать в общенациональном масштабе . Как пишет А . А . Галкин , “для разобщенных социальных групп характерны пассивные формы сопротивлен и я , а также спорадичес кие бунтарско-анархические вспышки” . Борьба представителей рабочего класса за улучшение своего положения при нимает в этих условиях форму внутриклассовой конкуренции в различных сферах - таких , как распределение жилплощади , заработной п латы и прочих материальных благ при помощи связей , отношений клиентелы (а проще - “блата” ), взяток и т . д . Вполне естественно , что подобн ая длящаяся десятилетиями “борьба” за реализа цию потребительских интересов не только не укрепляла внутренние связи рабо чего кл асса , но способствовала его дальнейшей дезинт еграции , сохранению и усилению его маргинализ ации . Все это низводит отдельные отряды ра бочего класса до уровня “рабсилы” , превращая их в простой придаток к основным про изводственным фондам удельных ведом с т венных княжеств , создающих зачастую в одних н тех же регионах ряд дублирующих друг друга специальных ифраструктур. Есть и другие причины сохранения сост ояния “класса в себе” для рабочих и и ных социальных групп советского общества , при чины , лежащие прежде всего в политическо й сфере . О них несколько ниже , пока обр атим внимание лишь на тот факт , что со циальные перемещения типа “из крестьян - в рабочие” дополняются другими типами таких подвижек . На пример , “несоответствие между расселением населен ия и размещени ем образовательных институт ов приводит к резному повышению миграции молодежи в ущерб менее развитым типам пос елений и регионам . Три четверти людей в возрасте 30 лет живут и работают не там , где он и родились ; относительная стабилизация социально-п рофессиона льного положении человека , его места в структуре общества происходит примерн о к 27 года м , до этого же он находится в состояни и “социального перемещения” . Ощущение неукоренности , “выбитости из колеи” , потери “малой родины” , вообще очень болезненно , особенно опасно для юной личности , только вступающей в обществе нную жизнь . Вот как описывает это Василий Белов в своих “Раздумьях на родине” : “Никогда не выветрится из души ощущение б ездомности , чувство начисто обворованного человек а , которое пришло сразу же , ког д а я узнал , что в деревне никого больше нет , что дом заколочен , и печь , которая не остывала много десятилетий , осты ла и часы-ходики остановились . Часто во сн е я плакал сухими слезами , плакал , а за окнами общежития шумела бессонная громада Москвы” . Неопреде л енность положения , вообще присущая студенчеству , многократно усил ивается из-за необходимости преодолевать различны е искусственные препятствия . Психику приезжего абитуриента травмирует фактическое неравноправие при приеме в вуз - лимиты для иногородних , бол ьший , чем у местных жителей , проходной балл , реальная неравноправность при распреде лении на работу и т . д . Не случайно , анализируя мотивы самоубийств , специалисты отн осят к разряду потенциально опасных в это м отношении групп студентов высших и сред них уче б ных заведений. В целом по стране миграция необыкновенно велика , и в этом одна из причин социальной нео пределенности , рыхлости , магмообразности населения . “Ежегодно в СССР около двадцати миллионов человек меняют места проживания . При тако й подвижности в нын ешней продолжительност и жизни средний человек переселяется за с вою жизнь шесть раз . И если сто лет назад подавляющее большинство людей умирали там , где рождались , то теперь большинство рано или поздно покидает свою “малую р одину” . По последней переписи , ж и л о не там , где родилось, 47 процентов населения стр аны в целом и 57 процентов горожан в частности” . Очень велика тек учесть рабочих кадров . И в промышленности и в строительстве она превышает 11 процентов. Хотя в настоящее время большинство на селения прожива ет в городах , по происх ождению своему оно сельское . Горожане третьег о поколения (только их можно считать “впол не” горожанами ) составляют в среднем не бо лее 15 процен тов . Причем потенциальные резервы миграции ещ е очень велики . Так , среди русских , белорус ов и литовцев за год 4-5 процентов сельских жит елей переезжают в город (у узбеков , таджик ов , туркмен , грузин эта цифра в 5-6 раз ! ниже ). В РСФСР доля потенциальных мигрантов среди русских сельских жителей по-прежнему высока - 21 процент , в Грузии среди грузи н- 12, в Узбекистане среди узбеко в - всего 6. Общую картину неукорененности и неустроен ности осложняет ежедневная “маятниковая миграция ” огромных масс населения из пригородных зон к месту работы в города и обратно . “Только с 1975 но 1980 г . число людей , о хваченных маятниковой миграцией , выросло с 13,2 млн . до 17.3 млн . челове к” . “Развитие трудовой маятниковой миграции п ривело к тому , что возникла “дневная” и “ночная” социальные структуры города” . “Примерн о каждый десятый ездит на работу в го род из близлежа щих сел или поселков городского типа. Обостряется и проблема “транспортного времени” внутри больших городов . Предельная усложненность квартирного обмена и невозможнос ть свободной купли и продажи жилья превра щают чисто бытовую задачу приближения места жител ьства к месту работы в соци ально-политическую проблему государственного масштаба. Отсутствие условий для свободного перелив а рабочей силы порождает в среде мигранто в весьма своеобразные человеческие качества . Фиктивные браки , махинации с обменом квартир , в зятки , “лимит” и другие способы преодоления многочисленных социальных рогаток и фильтров приводят к “отрицательному отбору” , превращают большие города в своего рода отстойники далеко не лучшего человеческого материала . Как считает В . И . Переведенцев , “сит у ация с пропиской вообще обернулась парадоксом : запреты прописки в к рупнейших городах стали , по существу , запретам и выписки...” : боясь потерять право на жител ьство , люди всеми силами пытаются удержаться в “запретном” городе , упускают возможности самореализ а ции в другом месте . Значительная часть квалифицированных трудовых ре сурсов находится как бы в скованном , связа нном состоянии . Так , в 1974 году число выбывших из М осквы в расчете на 1 тысячу населения было втрое меньше , чем по городским поселениям СССР в це лом . “Закрытость” города противореч ит не только экономической целесообразности , но и этическим нормам . “Раньше в столицу приходили познавать науки , приходили из д ругих городов ремесленники со своим инструмен том и со своими навыками . А в послевое нные годы х лынул люд самый ушлы й , изворотливый . И шел он из деревень с одной целью : найти легкую жизнь . Конечно , нельзя обвинять этих людей : обстановка в послевоенной деревне была несладкая , но в едь те , кто остался , вытащили деревню из нищеты и разрухи . А в Москве п о явился бездуховный мещанин с низким у ровнем культуры , без серьезной профессии” . 4. СТЕРЕОТИПЫ ГОСПОДСТВА И ПОД ЧИНЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА Опасно , однако , не само “размывание” г ородского населения волнами сельских переселенце в , а невозможность при отсутствии социаль ной инфраструктуры для мигрантов укоренит ься , организоваться , наладить социальные связи в рамках новой для них среды . Превращен ие аморфных “классов в себе” в осознающие свои цели организованные “классы для себ я” возможно только в условиях гражданского общ е ства . Но именно этого-то усл овия после 1929 года и не было : после “великого перелома” сталинское государство приложило огром ные усилия для того , чтобы разорвать орган ично возникающие между людьми связи , разрушит ь спонтанно зарождающиеся самоуправляемые орг анизации - классовые , профессиональные , творческие , тер риториально-поселенческие , совокупность которых , в сущности , и составляет гражданское общество. Длительная историческая традиция подавления и поглощения гражданского общества государст вом - черта не то чтобы специфически российская , а скорее общевосточная , свойственная “азиатско му” способу производства вообще . “Стереотипы господства и подчинения впитывались россиянином буквально с детства , они царили повсюду , воспринимались как нечто непреложное и е сте с твенное и потому не могли нередко не отравлять и революционное созна ние” . Еще Герце н подметил в российских революционерах “свой , национальный , так сказать , аракчеевский элеме нт , беспощадный , страстно сухой и охотно п алачествующий” . На этот специфический на ц иональный элемент драматически наложилось свойст венное любой нации в периоды революций ст ремление к разрушению старого общества , пресе чению , подавлению малейших попыток противостояния , что неизбежно ведет к ломке моральных ценностей , моральному нигилизму. Небольшое “ядро” культурного рабочего класса направляло революционное творчество масс к созданию социалистического гражданского общества , но “аз иатская” стихия оказалась сильнее . А это в сегда чревато опасностью торжества жестко-авторит арного , нечаевского по своей сути , режима , установления специфической формы бонапарт изма . К сложившейся у нас в 20-х годах ситуации вполне применимы слова , написанные К . Марксом в работе “Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта” о Франции середины прошло го века : “...Государство о путывает , кон тролирует , направляет , держит под своим надзор ом и опекает гражданское общество , начиная с самых крупных и кончая самыми ничтож ными проявлениями его жизни , начиная с его самых общих форм существования и кончая частными существованиями отдельн ы х индивидов , где этот паразитический организм вследствие необычайной централизации стал ве здесущим , всеведущим и приобрел повышенную эл астичность и подвижность , которые находят себ е параллель лишь в беспомощной несамостоятель ности , рыхлости и бесформеннос т и д ействительно общественного организма...” . [15, с 157] Очевидны и исторические различия . Классич еский бонапартизм паразитировал на равновесии классовых сил , балансировал между одинаково сильными классами , стравливал их между собо й , играл роль третейского с удьи и , таким образом , как бы вставал над гражданс ким обществом . Сталинский режим основывался н е столько на балансировке между классами , сколько на стремлении размыть их , превратить в маргинальные группы , сохранить в состоя нии “классов в себе” . И в этом с т алинский режим опять-таки более п оходит не на европейско-бонапартистский , а на азиатско-деспотический . Гражданское общество сост оит прежде всего из “классов для себя” , а когда их нет , возникает небывало широ кое поле для самых фантастических , самых д иких с о циальных и политических эк спериментов государственной власти . Она начинает выступать в качестве своеобразного “скульпто ра” , “лепящего” из податливой человеческой гл ины по своему усмотрению вер , что заблагор ассудится , а чтобы “глина” не теряла подат ливости, “скульптор” - государство “размягчает” ее , обрывая естественно возникающие социальные связи. И вот посреди полуживых колоссов - “классов в себе” - резвится самодовольный карлик - единственная группа , дос тигшая состояния если не класса , то сослов ия “для се бя” - государственная бюрократия. “Безадресный” сталинский террор преследовал весьма определенную жертву - гражданское общество . “Т опор репрессий был , таким образом , направлен не на людей - на связи между ними . Люди унич тожались , так как при этом исчезали и беспокоившие Хозяина связи” . Сколь-нибудь солидарная группа , сплоченная , осознающая собственные ин тересы , подлежала неминуемому разгрому как по тенциально опасная . Любую саму по себе воз никшую автономную общественную организацию , даже самую “идеологически выдержанную” , бюрократ ия преследует вовсе не за “идеологию” , а за “самостийность” . Как писал А . Грамши , “если в государстве преобладает бюрократически й централизм , то это означает , что руковод ящая группа , достигнув насыщенности , становится узкой кликой , к о торая стремится увековечить свои эгоистические привилегии , регу лируя или даже предотвращая возникновение про тиводействующих сил , Причем даже тогда , когда эти силы по своей природе однородны с основными господствующими интересами...” . Насильственный разрыв социальных связей , образующих клетки живой ткани гражданского общества , ведет к тому , что эта живая ткань оказывается изодранной в клочья . Для обозначен ия последствий этого явления используются разные термины , заимствованные у естественных наук : социальн а я энтропия , социальный распад , некроз социальной ткани . Смысл в любом случае од ин - человек , с которого “сдирают” слой за слоем с оциальные связи , как с кочана капусты сдир ают лист за листом , постепенно превращается из “совокупности всех общественных отноше нии” в “абстракт , присущий отдельному индивиду” . А страна в целом , лишенная граж данского общества , одновременно лишается и ис точника самодвижения и саморазвития . Следствие - сначала частой , а затем и деградация. 5. МАРГИНАЛЬНОСТЬ И ПРАВО Во взаимодействи и права с феномен ом маргинальности есть нечто общее для вс ех стран . Э . Дюркгейм увидел корень пробле мы в утрате связей части общества с с оциальным целым , что было зафиксировано им в категории “аномия” (безнормность ). Аномия давала многим исследователям кл ю чевую характеристику асоциальной части маргинальных групп , которые иногда считались неспособными переступить высокий порог нормального социума . Затем стали говорить о заколдованности с амого порога . Асоциальных маргиналов пытались представить как неких пер в обытных субъектов. Исследователь Черной Африки В . Тэриер описал обряды так называемых пороговых людей - ламиналов . Ламиналы и маргиналы , имея кое-что общее , принципиально расходятся . Ламинал временно у трачивает одни нормы , однако завершение обряд а делает е го частью нормального колле ктива . Маргинал же , выйдя из одного состоя ния , не может отождествиться с другим . Отх од от базовых норм становится бессрочным . Нарушение трансляции социального опыта между социальным целым и его частями , социальными группами и ин д ивидами , структурами управления и управляемыми охватывает область права и правосознания . Само право станови тся маргинальным , а общество - анемичным. Носитель аномии оказывается не в сост оянии подчиняться ценностно-нормативной системе о бщества . Потеря нормы - часто условие ее нарушения , кот орое может закрепить маргинализующие факторы . Совершенно закономерно , что преступники вытесняют ся в маргинальные слои на периферию общес тва . Но при тех ножницах в праве , котор ые образуются между провозглашением равенства в озможностей и отсутствием механизмов его осуществления , возникает интерференция норм и их взаимное угасание. Может ли право носить маргинальный ха рактер ? Не является ли маргянализация права простым возвращением в ненравовое , а по сути в бесправное состояни е ? Оказывается , нет . Так , а нашей стране в условиях нарушения трансляции правового опыта через правовые механизмы после распада социального целого советских структур происх одит интерференция старых и новых правовых отношений , при которой старые структуры м огут выполнять функции новых , а новые - служить для реализации прежнего правового потенциала . На поверхности общественной жизни такие явления воспринимаются как “суверенизация” , “война зако нов”,“правовой нигилизм” , “попрание нрав” и т . д . На самом же деле п роисходит маргинализация права , что означает ущербный тип правосознания и правового поведения , во площающий переходную форму общественного сознани я , а равно и некое “серединное бытие” , сочетающее элементы традиции и инновации . При чем традиция зачастую веде т себя как инновация , а инновация пытается утверди ться как традиция. Маргинализация правовых норм не всегда означает распад социальности . Это могут быт ь нормы ложной социальности - нормы апартеида , оседлос ти , пространственной сегрегации , оккупационного ре жи ма и т.д . Об этом же свидетельств ует стандарт маргинального сознания преступника : “они достигают всего через связи , а я через отвагу” , т . е . маргинал и престу пник - сами творцы своего статуса . Но при такой т рактовке права любые асоциальные стандарты , к асаю щиеся части обществ , могут быть об ъявлены тсждественными стандартам социальным . Нап ример , если для закона не существует разли чия между террористом-уголовником и террористом-ре волюционером , то для маргиналыюсти или нормал ьности в смысле наличия базовых нор м такого целого , в смысле связи с более высокой реальностью как источником нор м , такие различия принципиальны. Маргинал не обязательно преступник и не люмпен . Статус люмпена законен . Статус преступника нет , а статус маргинала может быть и тем и другим . “Быт ь вне норм” может означать разное . Более высокий статус для люмпена недостижим , пока он люмпен . Статус маргинала не конечное звено его переходн ости. Таким образом , если обратиться к шкале нарушения кодексов культур , предложенной Т. Селином ", то мы увидим , что первая позиция , ког да кодексы сталкиваются на границах , присуща и люмпену , и моргиналу , и преступнику ; вторая в потенциале интерференции юридических норм может трактоваться как исключающая пр еступника ; третья , когда члены одной культурно й группы перех о дят в другую , м ожет быть названа как маргинальность на и злете. Структурно-функциональный анализ , типичный для западной социологии , не решает проблемы к орней маргинальности и не объясняет маргинали зации самого права. Линия , восходящая к Р . Парку , дала ряд д огадок , которые позволили раскрыть сущность маргинальности как распада социальных связей с базово-нормативным целым . Для со циально-экологического направления феномен маргинальн ости не исчезал как самостоятельный объект. П рименяя выделение самостоятельности объекта для маргинального права , мы тем самым ставим в опрос о соотношении “нормального” и “маргинал ьного” права , о специфике маргинальности , ибо простое отклонение от нормы ничего не объясняет . Если дело в нарушении социальног о наследования трансляции , р а змещения и приращения соц-иокультурного и правового опыта , то дисфункции также присущи всем группам и индивидам . Маргинальность не пере дается генетическим образом , ибо наличие соци ального контроля при относительно здоровых со циальных условиях способно ней т рализо вать специфически маргинальные характеристики ин дивидов и общностей. При обосновании существования маргинального права могут быть выдвинуты три взаимосвя занных тезиса . Во-первых , маргинализация советского права является неизбежным следствием изменен и я контекста функционирования правовых от ношений в направлении правового государства . Именно это и вызывает нарушение трансляции правового опыта и интерференцию правовых н орм . Во-вторых , при переходе к новой правов ой культуре неизбежно рождаются смешанные п ереходные формы юридических отношени й , действующие как реальная практика и как фактор правосознания , превращая функционирующее право в маргинальное . В-третьих , восстановлени е нормальной трансляции правового опыта оказы вается невозможным из-за аналогичного процесса в социальной структуре . Выделение ма ргинальных групп и их изоляция на разных уровнях социальной лестницы обостряет вопрос о социальных функциях правового государства.