Социология массы Фёдора Степуна

Социология ма ссы Федора Степуна Р. Е. Гергель Социально-политические изменения в России последних дают возможно сть обращениях творчеству забытых и малоизвестных ученых, философов и с оциологов. Особое внимание вызывает судьба и творчество русских деятел ей науки и культуры, оказавшихся после октябрьских событий 1917 за рубежом. В 1922 г. из советской России была выслана целая плеяда мыслителей, среди кот орых находился Ф.А. Степун, - философ, социолог и литературовед, человек ра зносторонних дарований, живший со дня высылки до самой кончины в Германи и и пользовавшийся в кругах немецкой и русской зарубежной научной и гума нистической общественности заслуженным авторитетом и уважением. К его суждениям прислушивались не только за рубежом, но и в советской России.* К то он, - этот ученый-гуманист, - и чем он заслужил международное признание? Федор Августович Степун родился в 1884 г. в Москве, в семье российских немцев . Детство прошло в деревне, недалеко от Калуги, где его отец работал управл яющим фабрики. Учился в московской немецкой гимназии. Затем служба в арм ии, где он знакомится не только с парадной ее стороной. В 1902 г. он поступает в Гейдельбергский университет на философский факультет. В 1910 г. он защищает докторскую диссертацию по творчеству Владимира Соловьева. В это же врем я Степун, совместно со своими друзьями и коллегами, занимается созданием международного журнала по философии культуры “Логос”, знакомится с выд ающимися современниками: М. Вебером, В. Виндельбандом, - будущим его научны м руководителем, - г. Зиммелем, г. Риккертом и Э. Гуссерлем, которые становят ся патронами “Логоса” [1]. Затем следует разочарование в немецком неокант ианстве баденской школы. Возвратившись, незадолго до начала Первой мировой войны, в Россию, он реш ает посвятить себя лекторской работе. Он много ездит по стране, собирает богатый материал, впоследствии пригодившийся ему как социологу. Затем у частие в Первой мировой войне, будни которой описаны в его “Письмах прап орщика-артиллериста”, избрание солдатским депутатом. После Февральско й революции - назначение начальником Политического отдела военного мин истерства в правительстве Керенского, которое привлекло к сотрудничес тву многих известных социологов - П.А. Сорокина, Н.С. Тимашева, Н.Д. Кондратье ва и др. Его активная общественная деятельность, его контакты, в качестве оратора, с большими массами слушателей, как в мирное, так и в военное время , дают ему в дальнейшем основание считать категорию “массы” основной кат егорией социологии. После падения Временного правительства он решает отойти от практическ ой политики и попытаться сосуществовать с советской властью. В 1920 г. он ста новится литературным руководителем Московского показательного театр а. Но попытки мирного сосуществования не увенчались успехом и в 1922 году он был выслан за пределы советской России. В Германии он работает с 1926 года профессором социологии Дрезденской Высш ей технической школы. В это время он развивает и защищает свое понимание предмета социологии [2, S. 114-116]. Помимо этого, он основывает, совместно с Бунако вым-Фондаминским и Федотовым, журнал “Новый град” и редактирует альмана х “Шиповник”, принимает активное участие в редактировании альманаха “М осты”. Его отрицание тоталитаризма в любых национальных одеждах привод ит его в 1937 году к вынужденной отставке, без права чтения лекций и публичны х выступлений. На его глазах в Германии разыгрывается фашистская вакхан алия. Он предпринимает попытки переезда во Францию, но это не удается. В эт о время он начинает писать свои воспоминания: “Бывшее и несбывшееся”, ко торые выходят, уже после войны, на русском и немецком языках. В 1945 г. в резуль тате авианалета сгорел его дом со всеми ценными архивными документами, а по завершении войны ему снова пришлось покинуть обжитое место и перееха ть в Западную Германию. Там ему было предложено читать курс лекций по истории русской мысли в Мю нхенском университете. Он вновь становится членом возрожденного немец кого социологического общества, возглавляемым, в то время, Л. фон Визе, с к оторым он состоит в дружеских отношениях. Возобновляются чтения доклад ов в различных городах Германии. Кроме того, он продолжает заниматься ре дакторско-издательской деятельностью. В пятидесятых годах он читает ле кции немецкому офицерскому составу при штаб-квартире НАТО. Его гуманист ическая деятельность получила признание со стороны мировой общественн ости и немецкого правительства и, на склоне лет, он был награжден высшей н аградой Германии - крестом за Заслуги. В 1952 и 1958 годах он пишет работы, посвященные методологическим проблемам со циологии, а в 1959-м выходит в свет его книга: “Большевизм и христианская экзи стенция” - социологический анализ русской культуры [3-5]. В отечественной л итературе, посвященной Степуну, отражены, в основном, его философская, ли тературная и издательская деятельность. Его социологические взгляды н е были еще представлены в полной мере. Предлагаемый здесь анализ социологии масс, составивший важную часть ег о архива, поможет получить представление о его оригинальной точке зрени я на исследуемую проблему, а также о той общественной и интеллектуальной обстановке, которая царила в Германии в первой половине XX столетия. Стало уже традицией связывать выход на историческую арену народных мас с с эпохой буржуазных революций и наступлением эпохи Нового времени. Рез ультатом этих революций явилось зарождение и развитие буржуазного общ ества, демократического государства, технической экономики и массовой культуры. Символической вехой этого развития была Французская революц ия 1789 г. с ее требованием свободы, равенства и братства, которая отчетливо п оставила перед обществом проблему ее двигателя - проблему масс. “Впервые , совершенно определенно, массы появились во Французской революции. С те х пор они никогда больше не исчезали с политического горизонтах” [6, S. 39]. Кри сталлизация социологии, как самостоятельной науки, приходится, также, на эпоху Французской революции. Проблему масс, имеющую с социологией общий источник возникновения, Степун ставит в центр своей общей социологичес кой концепции и одновременно подчеркивает - анализ феномена масс являет ся составной частью его социологии революции. Следуя принципам историч еской социологии, он, подобно г. Фрайеру, утверждает, что “сущность истори ческого явления правильнее всего схватывается при исследовании той си туации, в которой оно возникло” [5, с. 103]. Рассмотрение социального явления в его современном, ставшем виде сузило бы духовную глубину социолога и сде лало бы невозможным социологический анализ исторических событий. Сама социология массы, с момента своего возникновения, оказалась в несколько двойственном положении. Феномен массы сделали своим непосредственным объектом исследования две науки: социология и социальная психология. Пр ичем каждая из них претендует на приоритет в научной разработке этой сло жной социальной проблемы. Следует отметить, что рассмотрение этой проблемы чисто психологически не дает ее полного охвата. Лебон, к примеру, несмотря на то, что свой главны й труд он назвал именно “Психология масс”, все же, с самого начала, отмечае т зависимость момента выступления масс от определенных исторических у словий. К последним он относит времена социальных кризисов и переходных периодов. Этот этап изучения феномена масс можно условно назвать первым. В России в это же время проблема масс разрабатывалась лидером субъектив ной школы социологии Н.К. Михайловским, который считал важным “введение в научный обиход проблем и приемов социальной психологии, ближайшей, нар яду с политэкономией, союзницей социологии, прежде всего на примерах изу чения “поведения толпы” [7, с. 95-96]. Новый импульс внимания к этой проблеме вызвала Первая мировая война и по следовавшие за ней революционные события в некоторых европейских стра нах. Первые эмигрантские годы Степуна в Германии приходятся, как раз, на а погей исследования этой проблемы, которая вызывала у него, обогащенного российским революционным опытом, большой интерес. В своих “Лекциях по со циологии” он анализирует подходы к этой проблеме А. Фиркандта, М. Вебера, Т . Гайгера, Л. фон Визе и некоторых других социологов. Немецкой социологии, в особенности межвоенного периода, свойственна ку льтурно-пессимистическая направленность. Это объясняется, не в последн юю очередь, влиянием на нее романтической традиции, базирующейся на мето дологии философии жизни. Отсюда и большое внимание к проблеме ценностей , которая была порождена попыткой преодоления историзма в социологии. Да же у М. Вебера, на первый взгляд далекого от романтики, встречаются такие п онятия как: “судьба” и “случай” и отнюдь не как эвфемизмы. В основу анализа феномена масс большинство немецких социологов кладет два социальных идеальных типа, выработанные Ф. Теннисом: общину, со свойс твенными ей “органическими” взаимоотношениями индивидов и общество, д ля которого характерна их “механическая” связь. Тем самым немецкая соци ологи я момент возникновения масс связывает с девальвацией каких либо в ажных социальных ценностей, прочно скреплявших социальный организм. Рассматривая феномен массы, Степун делит е е на два типа: мирную и революционную, оставляя основным предметом своег о исследования последнюю, которую можно квалифицировать как особое сос тояние первой, вызванное “революционным брожением”. Он описывает возни кновение и эволюцию массы, приводит различия между видами массы, описыва ет сущность пролетариата и его отношение к ней. Анализируя исторический и свой личный опыт, Степун отмечает, что “социологическое понятие массы не есть понятие большого числа” [8, с. 446]. Но что же тогда масса, с социологиче ской точки зрения? Большой, по количеству делегатов, научный конгресс - эт о не масса. Тысячная толпа призывников - тоже. То есть пространственно-вре менной показатель, в этом случае, играет лишь вспомогательную роль. Этот взгляд стоит в оппозиции к взгляду Лебона, которого придерживались иссл едователи французской социологической школы, считавшие, вслед за ним, чт о скопление народа является основным суггестивным фактором создания м ассы. Но пространственное скопление народа может быть и совершенно случ айным: большие магазины, пешеходные зоны в центрах городов. Следующим видом людского скопления Степу н называет театральную публику. Здесь предмет переживаний общий для все х собравшихся театральное представление. Но переживает это представле ние тысяча зрителей как тысяча индивидуальных “Я”. Такое скопление люде й он называет мирной ”латентной” массой, которая отличается от революци онной тем, что не обладает сверхличностным характером объективности “М ы”, а есть лишь аккумуляция индивидов. Почва для возникновения в недрах т еатральной публики некоего “Мы” безусловно имеется - это совместное душ евное переживание увиденного, но из него не произрастает никакого массо вого творческого акта, свойственного революционной массе. Элемент зара жения театральной публики, по сравнению с конгрессом ученых, налицо, но з десь необходимо учитывать еще один немаловажный фактор, мешающий ”лате нтной” театральной публике превратиться в революционную массу. Эмоцио нальный подъем театральной публики, превращающий ее в мирную массу, вызы вается самим представлением и на достаточно короткое время, в то время к ак для революционной массы представление или митинг - это уже подтвержда ющий творческий акт ее существования, во время или после которого и наст упает фаза ее “революционного творчества”. Степун дает наглядное описа ние перехода латентной массы в революционную на примере партийного съе зда. Выступления и доклады, в целом, соответствуют эмоциональному настро ению делегатов. Предмет обсуждения знакомый и общий и здесь нельзя еще г оворить о революционной массе. Тот же съезд, но во времена больших социал ьных событий. Неожиданно поступает сообщение о совершении партией прот ивника революции. Новые ораторы берут слово. Их выступления воспринимаю тся эмоционально, но без достаточного обдумывания. Они стали бессодержа тельными и превратились только в символ. “Чем больше жестикуляции, тем б ольше масса” [6, S. 44]. Человек, отдающийся массе неизбежно превращается в “ка кое-то стадное существо, теряет свое индивидуальное лицо. Происходит пон ижение сознания, провал в бессознательность, пробуждение звериных инст инктов, круговая безответственность, эпидемия преступности и т.д.” [8, с.446]. Н о и в этом случае это еще не революционная масса в ее социологическом смы сле. Такими показателями характеризуется и банда. Степун рассматривает действия черносотенных банд и революционных масс в годы кризисов в Росс ии и приходит к выводу, что “...разница между массой и бандой никаким образ ом не связана с тем мировоззрением, во имя которого масса творит свое раз рушение. (...). Но если различие между массой и бандой не сводится к различию идеологий, то не сводимо оно и к различию психологий” [8, с. 446]. Совершенно спр аведливо было бы признать революционно настроенных деревенских мужико в, идущих жечь барскую усадьбу, “по своим переживаниям” похожими на банд итов-черносотенцев. Психологически они вряд ли различны. Но при всем пси хологическом и идеологическом сходстве между ними, все-таки, существует отличие, которое коренится в “объективно различном смысле” того, что тво рится массами оттого, что творится бандами. Разрушение, производимое рев олюционной массой, содержит в себе определенные, в первое время не ощуща емые “созидательные энергии”. Оно направлено, в первую очередь, против с уществующего зла и исполняет некую историческую, а, следовательно, смысл овую функцию. Разрушение, совершаемое бандой, носит, так сказать, локальн ый, субъективный и неисторический характер. Эта субъективность и анархи чность бандитизма не дает ему возможности почувствовать историческую ситуацию, переживаемую обществом, а также понять логику его развития. Ак ты революционных масс, в исторической перспективе ”объективны и бескор ыстны”, несмотря на то, что они очень часто сопровождаются их злобой и кор ыстью, а также излишней идеологической риторикой их вождей. Только при т аком понимании массы Степун признает справедливым, часто повторяемый л озунг, что революции творятся, прежде всего, массами. Особое внимание уделено им соци альному феномену пролетариата, на своеобразной трактовке которого и ст роится социологи я революции Степуна, кажущаяся, на первый взгляд, неким видом философии истории. Следует напомнить, в этой связи, что любая социо логическая концепция с необходимостью покоится на философско-историче ском фундаменте. Степун отвергает расхожую оценку пролетариата как гла вного двигателя революции. По его мнению, революции только творятся прол етариатом. Совершаются же они толпами, сочувствующими пролетариату. “Ка к свобода, равенство и братство не могут удержаться в качестве специфиче ски революционных тем, ибо представляют собою основную тему социально-п олитической эволюции последнего столетия, так и пролетариат не может сч итаться главным субъектом революционных перерывов эволюции, ибо он явл яется бессменным субъектом эволюционного становления социально-полит ической справедливости” [8, с. 448-449] Этими непролетарскими массами и разверт ывается, от имени пролетариата, революция. С классовой точки зрения, эти м ассы трудно определимы, но своими действиями они вызывают в самом пролет ариате сочувствие к себе и ”общечеловеческие энергии”. Подлинным же суб ъектом революции Степун считает, вообще, не класс, а “некий особый дух, дух отчаяния, дух преступления, дух утопизма и фантастики” [8, с. 449]. Он анализиру ет структуру этого духа, который, в определенной исторической ситуации н исходит на определенную социальную базу. Если в недрах этой базы ведется скрытая или явная борьба за общечеловеческие ценности против социальн ой лжи, то эта деятельность, даже если она и разрушительная, имеет положит ельное значение массового акта. Высшими социальными ценностями Степун считает ценности христианства. Он анализирует структуру революционного “духа” и выделяет три вида рев олюций, с которыми связаны три отличающихся друг от друга революционных “слоя”. Первому слою соответствует “биологическая революция”. Здесь ца рит дух молодости, свершении, веры в свои силы, больших надежд на будущее. В этом слое отсутствует оглядка на прошлое. Второй слой - это тот, который можно назвать слоем криминальной революци и. Это, как правило, преступные элементы, играющие во всех революциях весь ма существенную роль. Третий, очень важный слой, хотя и выступающий очень отчетливо во всякой р еволюции, тем нс менее, очень трудно определим в рамках научной рационал ьности. Это слой “фантастической” и “оборотнической” революции, котора я осуществляется особыми “демоническими” силами. Все эти три слоя связаны, каждый по-своему, с революцией в целом, которую С тепун определяет как акт “творческого взрыва всех смыслов”. Его характе ристика революционных слоев - это не что иное, как качественная характер истика составных элементов революционной массы. Основное значение в революциях Степун придает биологическому, - молодеж ному, - слою. При этом он опирается на факты из истории, свидетельствующие об активности молодежи в европейских революциях, а также не практику рос сийских революций. Пафос юности - это, по существу, пафос освобождения от а вторитетов, пафос борьбы с господствующим мнением, выраженным в законах или нравах. Даже традиционалистски настроенная часть молодежи “любит п ортреты предков, а не отцов”. Этому слою революционной массы свойственно стремление к разрушению. Молодости свойственна вера в реальность невид имого. Она живет надеждой. Ее радует разнообразие революционных событий , их взрывной и освободительный характер. Уличная атмосфера революционн ых дней полна таинства творения нового и необычного. Это атмосфера празд ника и чуда, осуществляемого повседневно. Молодежи свойственна жертвен ность и, как правило, среди жертв революционных событий подавляющее боль шинство молодых людей. Свойственны ей, также, черты утопической мечтател ьности и прожектерства. Социальная база второй составляющей революции - это преступники, которы х Степун подразделяет на две категории: уголовных и политических. Далее он предлагает отличать, в этих группах, подлинных преступников от тех, ко торые в народе называются “несчастными”. Среди уголовных ”несчастные” те, кто совершает проступки невольно, лишь защищая себя от несправедливых притеснений со стороны общества. Им, напр имер, свойственны кража с голоду, убийства от отчаяния. Преступники же среди уголовных - это те, кто зарабатывает на преступлени ях и не считает это зазорным. Это - преступники-профессионалы. Такую же раз ницу проводит Степун и между политическими преступниками. “Несчастные ” среди политических - это те, кто по нравственным причинам не выдержал ст раданий других на фоне его счастливой жизни и включился в революционную борьбу. Судьбы их, как правило, - судьбы мучеников. Их жизнь - подвиг. Настоящие политические преступники - это те, кому безразличны страдания ближнего. Это незванные устроители народного счастья с помощью различн ых утопических теорий, мастера политического терроризма, “хирурги соци ально-политического дела”, которые питают любовь к операциям, а не к боль ным. “Несчастные” среди уголовников влекутся к революции с надеждой занять подобающее им достойное, равноправное место в новом, справедливом общес тве. Настоящие же уголовники используют революционные события в своих к орыстных целях, считая, что в такие времена проще избежать наказаний за п реступления. Человеколюбцы из политических считают, чт о преступников нет вовсе, есть только “несчастненькие” и, тем самым, дают возможность преступному элементу почувствовать свою силу. В плане жизн енной практики они мало полезны, потому, что, возвратясь из тюрем и ссылок , они не могут, как правило, предложить ничего конкретного, оставаясь в пле ну своих высоких теорий и мучительно перенося злобу дня. Лучше всех, хотя совершенно по-своему, спра вляются со злободневными вопросами настоящие политические преступник и. Они прекрасно осознают реальное положение вещей и ищут поддержку в ря дах уголовных преступников, снабжая последних своей революционной иде ологией и фразеологией. Те же, в свою очередь, усвоив ее, ведут революцию к ее зениту. Именно эти две составляющие поддерживают разрушительный хар актер революционной массы. Более сложна, по своей структуре , третья составляющая массы, представляющая “фантастический” слой рево люции. Социальное наполнение этой составляющей - это, в большинстве свое м, обычные люди с особой “метафизической печалью и тяжестью на сердце”. П ричина такого состояния кроется в несоответствии ожиданий и самореали зации человека, то есть в кризисе идентичности, - проблеме, которой Степун был занят на протяжении всей своей жизни [9]. Эти три составляющие - суть стр уктурные элементы массы, которая немыслима без вождя. В соответствии с типами масс, - мирной и революционной, - Степун приводит т ипы вождей. Мирной массе соответствует вождь, избранный из ее среды - перв ый среди равных. Характер его деятельности - это направление воли и мысли коллектива, имеющего свое “лицо”. Функции его - функции сменяемого руков одителя. Его руководство - планомерно и преследует рациональные цели. Ег о задача - искать пути и средства для достижения этих целей, в то время как задача руководимой массы, - прикладывать усилия к тому, чтобы задуманные руководством планы были осуществлены. Революционна я масса - “безлична”. Она нуждается в вожде, который придаст ей некий определенный образ, сформирует ее. Этот вождь приходит, как прав ило, со стороны и не несет с собой никаких дополнительных идей, а только “н аходит нужные слова, которых недостает массе” [6, S. 44]. В массе действует меха низм имитации. “Каждый видит вождя, который олицетворяет его идеи. Кажды й формирует себя на манер вождя” [6, S. 45]. Учитывая относительно непродолжит ельный срок формирования и существования революционной массы, ее вождь должен своевременно найти адекватное выражение душевному настроению м асс. Найдя и правильно его выразив, он становится символом этой массы. Нал ицо процесс его обожествления. Своим существованием он обязан эмоциона льному состоянию массы, в котором она находилась в момент его появления. Он является некой экспонентой массы. Но самая главная предпосылка успех а вождя - это его собственная зараженность идеей, приводящей массу в вост орг. Этой способностью обладает одна из разновидностей вождей революци онных масс, а именно - пророки и апостолы. Такие вожди готовы, ради своей ут опической идеи, объявить священную войну всему миру. К вождям такого тип а можно отнести Робеспьера, который искренне верил сам в то, что говорил. В ожди, которые, разжигая массовые страсти, сами остаются холодными к собс твенным революционным призывам - это демагоги, “которые легко становятс я диктаторами” [6, S. 40]. Демагог планомерно и расчетливо направляет в нужное ему русло энергию массы, во имя осуществления позитивных, на его взгляд, ц елей. Он настоящий вождь массы, так как, в состоянии придать ей, со времене м, мирный характер. Искусство такого вождя, как политика, заключается в то м, что он делает видимо упрощенным все сложное, принципиально не принима я, при этом в расчет уровень интеллектуального развития членов массы, об лекая сказанное им в убедительную форму, поощряет ее желания и идеи, како выми бы они ни были. Такой вождь может превратить массу в нацию. История XX с толетия имеет тому яркие примеры. Двадцатые-тридцатые годы, - период работы Степуна в Высшей технической Ш коле, - ознаменовались ростом и распространением массовых явлений: возни кновение и приход к власти итальянского и немецкого фашизма. Наблюдая ро ст крайне националистических тенденций в обществах этих стран, Степун с праведливо отмечает, что и Муссолини, и Гитлеру удалось, во имя своих целе й, обмануть свои народы, превратив массу в нацию, только благодаря откров енной лжи, неосуществимым обещаниям и разжиганиям низменных страстей. Г итлер сам утверждает о том, что “национализации широких масс можно дости чь не с помощью половинчатостей и слабого подчеркивания, так называемой , точки зрения, а только посредством бесцеремонного фанатического устре мления к однажды поставленной цели” [10, S. 199]. В гитлеровской Германии Степун, второй раз, столкнулся лицом к лицу с тот алитаризмом. Гитлер пришел к власти и, продолжая оболванивать нацию, сле довал своей любимой идее, что “широкие массы народа не состоят ни из проф ессоров, ни из дипломатов” [10, S. 200]. Была произведена “чистка” профессорско-п реподавательского состава всех высших учебных заведений Германии. Сте пун, с его теоретической и практической установками, был вовсе не ко двор у. Первая попытка его увольнения была предпринята еще в 1933 г., сразу же по пр иходу к власти гитлеровцев, но затем было решено выяснить, до конца, его от ношение к “национал-социалистическому государству”. Лекции, письменны е и устные выступления Степуна тщательно фиксировались чиновниками от науки, что, впоследствии, было отражено в обосновании его увольнения, где, в частности, отмечалось, что “он не может и не хочет понять и пережить мысл енный мир национал-социализма, не говоря уже о том, чтобы его пропагандир овать”.** Неприемлемым для властей казался и христианский исходный пункт степунской критики большевизма. Они желали видеть повсюду только “прои ски евреев”. На эту позицию Степуна обращалось особое внимание, так как о н был единственным социологом в Высшей технической школе. “Но именно эта дисциплина может быть сегодня разумно и плодотворно представлена толь ко с национал-социалистических, то есть, с расистски обоснованных позици й” [11, S. 98]. По истечении четырех лет “ожидания”, ввиду того, что Степун не прил ожил никаких усилий для выработки “позитивного” взгляда на национал-со циализм и “неверно” излагал смысл расового вопроса, он был уволен. Ситуация, сложившаяся в Германии в тридцатых годах, подтвердила все пред положения Степуна. Он часто обсуждал зигзаги немецкого социально-полит ического развития в среде русской эмиграции как в Германии, так и за ее пр еделами. Бывая во Франции, он неоднократно обсуждает эту проблему с Н. Бер дяевым. “Последний раз я видел Бердяева в Clаmare под Парижем; это было в 1937 году . Наш долгий и оживленный разговор касался Гитлера и той ночи, которую он о пустил над человечеством” [12, S. 199-200]. Отставка Степуна дала ему возможность п риступить к написанию выше упомянутых мемуаров “Бывшее и несбывшееся”, которые он охарактеризовал как “молекулярно-социологическое исследов ание революции в форме биографии”. Говоря об общественной обстановке в Г ермании первой трети XX века, следует отметить некую, опосредованную, связ ь развития немецкой социологии и роста национал-социалистических тенд енций в немецком обществе. К примеру, такие корифеи социологии как Ф. Тенн ис, В. Зомбарт и г. Фрайер, которые не только не были национал-социалистами, но и, в свое время пострадали от этого режима, все же своими культурно-песс имистическими установками облегчили национал-социалистической идеол огии путь к успеху. Либерализация общественных отношений в годы Веймарс кой республики и девальвация некоторых социальных ценностей, свойстве нных “общинной” связи индивидов способствовали еще большему распростр анению культурного пессимизма в Германии. Стремление Зомбарта связать неким мостом понятия ”община” и ”народ” было использовано нацистской п ропагандой для создашь я идеологического ярлыка ”народная община”. Поп ытки Фрайера обосновать примат бессклассового общества способствовал и созданию национал-социалистического тоталитарного государства. Подобные культурно-пессимистические интенции были свойственны и Степу ну, но решение этих проблем он видел в создании общества христианского с оциализма, общества, построенного на общечеловеческих ценностях христ ианства, где каждая личность формировала бы себя не только в соответстви и с эмпирическими, но и с трансцендентными ценностями. Примечания *В архиве Ф.А. Степуна, находящемся в библиотеке Йельского университета (Beinecke Rare Book and Manuscript library, Connecticut, U.S.A.) хранятся документы, свидетельствующие о его известн ости в тогдашней России. Хочу поблагодарить сотрудников библиотеки за в озможность ознакомиться с материалами архива. **Обоснование увольнения Степуна Ф.А., подписанное ректором Дрезденской Высшей технической школы Иостом цитир. по: [11, S. 98]. Список литературы 1. Крамме Р. “Творить новую культуру” - “Лого с” 1910-1933 //Социологический журнал. 1995, № 1, с . 122-136. 2. Stepun, F.: Verhandlungen des 7. Soziologentages 1930 in Berlin. 1931; Diskussion ueber “Begriffsbildung in der Soziologie”. S. 114-116. 3. Stepun, F.: Die Objektivitaet des soziologischen Erkenntnisaktes. In: Soziologie und Leben. Tuebingen, 1952. S. 63-78. 4. Stepun, F.: Die soziologische Objektivitaet und christliche Existenz. In: Festgabe Joseph Lortz, 1958. Bd. 2: Glaube und Geschichte (Hrsg.) P. Ranns. Baden-Baden, 1958.des soziologischen 5. Степун Ф.А. Социологическая объективность и христианская экзистенция // Социологический журнал. 1995. № 4. С . 102-114 6. Stepun, F.: Soziologische Vorlesungen. GEN MSS 172. Fedor Stepun Papers. Box 56, folder 1718. Series II, Shorter Writings “Soziologische Vorlesungen von Dr. Fedor Stepun. “(В дальнейшем сокращенно - Архив Степуна). 7. Голосенко И.А., Козловский В.В. История русской социологии Х1Х-ХХ вв. Москв а. Онега. 1995, с. 95-96. 8. Степун ФА. Религиозный смысл революции //С овременные записки. 1929. Х L 9. См .:Stepun, F.: “Verfall und Aufbau der Persoenlichkeit” и “Die Verpflichtung zur Persoenlichkeit” // GEN Mss 172. Fedor Stepun Papers. Series II, Writings Shorter Works. Box 57, folders 1718 and 1745. ( Ар хив Степуна ). 10. Hitler, A.: Mein Kampf. Цитир . по : Adler, H.G.: Die Freiheit des Menschen. Tuebingen. Mohr. 1976. 11. Treiber, H.: Heidelberg im Schnittpunkt intellektueller Kreise. Opladen, 1995. 12. Stepun, F.: Mystische Weltschau: Fuenf Gestalten des russischen Symbolismus. Muenchen: Carl Hanser Verlag, 1964.