Россия - администратично-территориальный монстр

Россия – адм инистративно-территориальный монстр Борис Родоман Наше административно-территориальное деление в привычном для нас виде сформировалось при Петре I: каждый школьник знает, что Петр I разделил Росс ию на восемь губерний. Впоследствии к ним добавилось еще две, а потом нача лась настоящая чехарда: появились провинции, дистрикты — никто их не по мнит, и я не собираюсь забивать вам голову описанием этого процесса, так к ак для меня важно не это. Первые губернии, с нашей точки зрения, были абсурдны. Например, в Сибирску ю губернию входило также и Предуралье, то есть Заволжье в европейской ча сти, а часть нынешней Центральной России побывала и в Рижской губернии, и в Киевской. Так или иначе, знание географии своей страны росло: при Екатер ине уже были обычными так называемые ландкарты, то есть географические к арты, и все было гораздо разумнее. Как вам известно, именно при Екатерине II административно-территориально е деление стабилизировалось. В 1775-1785 годах появились губернии, уезды в том в иде, в каком мы их знаем, в частности, по художественной литературе. Началс я большой период стабилизации. Уездные и губернские города стали административно-торговыми центрами. Это был симбиоз чиновника и купца, симбиоз полупаразитический: понятно, кто из них паразит, а кто жертва. В этой роли русские города дальше и сущес твовали. Отнюдь не как промышленные центры: никому даже и в голову не прих одило, что город — это промышленный центр. И даже в конце XIX века была диску ссия: нужна ли городу фабрика. Фабрики у нас в первую очередь появлялись в сельской местности. Наиболее удачным оказалось губернское деление. Видимо, страну восприни мали, как мы теперь говорим, в мелком масштабе, то есть имея дело с крупным и единицами. В крупном масштабе, в подробностях страны не знали, поэтому б ыстро наделали много уездов, и какая-то часть уездных городов захирела и исчезла. Сейчас мы не будем рассматривать уездный уровень администрати вно-территориального деления и сосредоточимся только на губернском. Что в итоге возникло: возникла стандартная инфраструктура. Дворянские с обрания, торговые ряды, училища двух рангов — все это уездное и губернск ое; не будем вдаваться в детали. Система обросла учреждениями. И с тех пор от Екатерины и до Горбачева включительно у нас есть понимание того, что п оложено областному (бывшему губернскому) центру, что положено уездному, что положено районному. В советское время на основе этого даже составлял ась таблица, а что из этого выпадает, то непорядок — уникальному нет мест а в нашей стране. По известным историческим причинам у нас существовал Д ерптский университет не в центре губернии, Новозыбковский отдел геогра фического общества; но все это было в порядке исключения. Возникла вот та кая иерархия. Она успешно продолжала существовать и в советское время. Кстати, я признаю периодизацию истории нашей страны только по именам пра вителей. Никаких других объективных признаков я не нахожу. Конечно, есть более крупные эпохи (императорская Россия, советская власть), но все равн о деление по правителям самое объективное. Можно делить и дальше: Ранний Ельцин, Средний Ельцин, Поздний Ельцин — после шунтирования. Как в Китае: Поздняя Чжоу, Ранняя Хань. Итак, из-за консервативности и стабильности этой сетки, видимо, накаплив ались какие-то противоречия: расхождения с жизнью, несоответствия между фактическими и юридическими городами. Ярким примером служил Иваново-Во знесенск. Гигантское село Иваново, гигантский Вознесенский посад. Когда их объединили, получилось поселение в 100 тысяч жителей. При этом Иваново-В ознесенск не был не то что губернским, но даже уездным городом. Он был зашт атным городом Шуйского уезда. Шуя была городом в классическом традицион ном понимании, а Ивано-Вознесенск — это нечто из ряда вон выходящее. Понятно, что после 1917 года произошла бурная ломка. Губернии некоторое вре мя существовали, даже возникали новые: например, как раз Иваново-Вознесе нская и Брянская. Но потом появились гигантские края, которые делились н а области, те, в свою очередь, на округа, причем поднялись города, которые р аньше были только уездными, их значение возросло. Это был период радикал ьной переделки административно-территориального деления, и никакая эн циклопедия не поспевала за этим процессом. Была полнейшая путаница, возн икали отсылки к статьям, которым уже не суждено было появиться в следующ их томах, статьи теряли актуальность и так далее. Все это продолжалось, примерно, до 1943— 44 годов. И вдруг наступило затишье, с табилизация. Не знаю, как это связано с войной: это было в самом ее разгаре. И вдруг мы увидели, что на европейской части — сейчас мы не будем рассмат ривать этнические республики и окраины, чтобы не удаляться от стержня на шей темы — области вернулись, примерно, к губернскому виду. Сегодня журн алисты любят называть ту или иную область губернией — это то же самое, чт о ставить твердый знак после слов “банк” и “коммерсант”, не вижу в этом ос обого смысла. Но они так называют. И, действительно, наши области на губерн ии похожи. Оказалось, что Рязанская область близка не только к Рязанской губернии, но даже к Рязанскому княжеству. Там, правда, переместился центр. Получается, что губернии как бы восстановились. Это уже некоторая мистич еская загадка: что восстановилось и почему. Правда, при Хрущеве опять был а некоторая ломка, но интересно, что хрущевская волна реформ, в том числе а дминистративно-территориального деления, угасла вместе с Хрущевым. Я оп ять же отвлекаюсь от ликвидации/восстановления республик репрессирова нных народов; хотя были интересные новшества: Татарстан разделили на три части — у нас раньше автономные республики на области не делились. Это н е прижилось и ушло вместе с Хрущевым. В итоге то, что мы сегодня имеем в основной части нашей страны, — это то же самое, что сформировалось в 1943— 44 годах, когда наступила эпоха большого за стоя. Губернии-области, основные административно территориальные един ицы, которые сегодня почему-то называются субъектами федерации, оказали сь чем-то очень живучим. Спрашивается: что восстановилось? Что живуче? Что существовало в то врем я, когда на протяжении какого-то периода не было этих областей, а были края и округа? Если выражаться научно, то они существовали как бы латентно, имманентно, потенциально, виртуально, как какие-то тени. Можно сказать, что они были ма териально запечатлены в культурном ландшафте. Как некоторые следы, как с тарая колея в лесу. Дороги нет, но след виден даже на аэрофотоснимке. И есл и кто-то опять пройдет, проедет, вытопчет, тропа восстановится. Одни и те ж е тропинки возникают после того, как они распахиваются, после того, как ча стично зарастают не такими деревьями, которые были до них, а другими — вс е равно они как-то восстанавливаются. Значит, есть какая-то живучесть, ест ь что-то такое, что восстанавливается: действует какая-то генетическая п рограмма, записанная в ландшафте, какая-то матрица. Моя гипотеза заключается в том, что это одна из загадок устройства нашег о общества. За тысячелетия деспотизма и рабства сформировалось анизотр опное общество. В физике анизотропией называется различие свойств объе кта по разным направлениям: в одном направлении тело твердое, а в другом ж идкое; в одном хрупкое, а в другом мягкое. В точности так же и наша страна: он а в одном направлении страшно жесткая, в другом она хрупкая, то есть она од новременно и твердая и способна мгновенно рассыпаться, как стакан из иск усственного хрусталя, и потом опять восстановиться, склеиться. В чем состоит анизотропия общества: в том, что у нас вертикальные связи си льны, а горизонтальные — слабы. Это вы знаете. Слова “вертикаль” и “гориз онталь” понимаются в метафорическом смысле, хотя достаточно близком и п онятном. Вертикаль власти всегда сильна, а горизонталь общества, то есть способность людей солидарно противостоять этой вертикали и вообще что- то связанно делать между собой — естественно, все это ослаблено. Административно-территориальное же деление и, более того, весь культурн ый ландшафт — есть отражение анизотропности общества. В культурном лан дшафте властным вертикалям соответствуют радиальные дороги, которые с вязывают центр с периферией . Они соответствуют тому, что в пространстве власти является вертикалью. Здесь это радиальные линии. То, что в простра нстве власти является горизонталью, то есть наличием объектов, подчинен ных одному и тому же властвующему субъекту, на местности выражается в ли ниях тангенциальных. Культурный ландшафт России анизотропен в том смысле, что наиболее разви ты радиальные линии, которые связывают столицу с провинцией, начальника с подчиненным, вышестоящего начальника с нижестоящем. Поэтому и на сельс ком уровне у нас в хорошем состоянии находятся только те дороги, по котор ым ездит начальство. Прочие связи отмирают. Дорожная сеть в сельской мес тности перестроилась и из треугольной стала совсем иной. До середины XX ве ка у нас из каждой деревни выходило 3— 4 дороги в соседние деревни, и по эти м дорогам ездили. Сейчас ничего подобного не осталось: по перпендикуляру все направляются к ближайшему асфальту. По карте опускается перпендику ляр из этой деревни на асфальтированную дорогу. Если есть возможность, т ут тоже кладется асфальт или бетонные плиты, и все. Связей с соседними сел ами уже нет: ни родственных, ни каких бы то ни было других. Тут еще дачники п оселяются, происходит трансформация расселения. Произошла перестройка пространства. Неко торые его черты, заложенные еще в царской или даже допетровской России, е ще больше усилились в советское время, и наши регионы превратились в уни версальные ячейки жизни общества. Люди живут в этих регионах, как в домах, квартирах. Это, так сказать, дома и квартиры более высокого уровня. Они бол ее вещественны, чем это кажется, и их границы не просто паутина, начерченн ая на карте. Региональное деление в значительной степени окостенело, ове ществилось, материализовалось, подверглось склерозу. Транспортная сеть является отражением ад министративно-территориального деления и наоборот. В упрощенном случа е административные границы и пути сообщения соотносятся как двойствен ные графы. Они отображены на моем рисунке: один граф соответствует красн ой сети, а другой — черной. В математике такие графы называются двойстве нными: это значит, что в ячейке одного графа находится вершина другого, и н аоборот. Есть, конечно, масса исключений из этого правила, но мы рассматри ваем все в предельно обобщенном виде, потому что наука — это искусство г оворить сложно о простом и просто о сложном. Областные границы, скажем, между Тверской и Смоленской областями, у нас практически не пересекаются мест ными автобусными линиями. Там просто невозможно проехать, и если вы буде те спрашивать, как можно куда-то добраться, вам будут советовать сначала направиться к центру, а потом уже двигаться дальше. Был случай, когда из См оленского Поозерья мы не могли напрямик пробраться в район Великих Лук. Можно было пешком, но у нас не хватало времени. А транзитные магистрали в основном ведут в Москву. Остались, конечно, и те , которые когда-то вели в Петербург, скажем из Смоленска через Псков. Вот такая картина. Всякий, кто путешествовал хоть сколько-то по нашей стр ане, знает, что преодолеть границу областей в глубинке, не на магистрали, к оторая ведет в Москву, а в отдалении от нее, это все равно что пересечь хре бет. Это перевал: вы будете ощущать саму точку перевала, место, где труднее всего пробраться, где вообще никакой дороги нет. Если вы отложите скорос ти и расстояния на графике, с некоторыми допущениями, то действительно м ожете получить изображение перевала, хребта. Единицы административно-территориального деления в нашей стране напом инают квартиры, дома, усадьбы. Оказалось, что различие между центром и пер иферией в каждом районе любого уровня, включая даже сельские администра тивные районы, сплошь и рядом оказывается существеннее для жизни людей, то есть в социально-экономическом пространстве, чем различие между прир одными зонами, между Дальним Востоком и Западом нашей страны. Россия, конечно, огромна и разнообразна. С разных точек зрения она разноо бразна в различной степени. Все знают, что есть разные природные зоны — э то существенно. Есть регионы, различные по своему уровню развития. Но уро вень развития региона — это средний показатель, а вот внутри каждого ре гиона, субъекта федерации, есть свои центр и периферия, и контрасты ужасн ы. Между улицей Большой Покровкой в Нижнем Новгороде и каким-нибудь край ним районом его области, который находится за водохранилищем, есть колос сальное различие. И это для жизни людей важнее, чем различия в климате. Отношение центра к периферии — одно из открытий теоретической географ ии, которое разрабатывается сейчас в нашей стране. Конечно, у всех на уста х различие между Москвой и остальной страной. Это, конечно, существенно, н о главное — различие между центром и окраиной каждого района, каким бы н ебольшим он не был. В социально-экономическом пространстве мы везде види м такие контрасты. И это специфика России. Я не могу сказать, что только нашей страны: к сожал ению, я мало был за рубежом; в туристической поездке многого не заметишь, н о в Румынии я видел нечто похожее. Но и Румыния некоторое время была тотал итарной страной. И в СНГ это повсеместно — кроме стран Балтии. В балтийск их странах этого нет, или есть, но не в такой степени, поэтому я чувствовал себя там очень даже странно. У меня всегда есть ощущение того, где центр, а где периферия: в любой деревне, в любом лесу я ощущаю, где у нас центр, где ок раина, в какую сторону ехать в Москву. И только в Эстонии и в Латвии я этого не чувствовал. Не случайно, конечно, эти страны не ужились в нашем пространстве, они перв ыми выскочили. Ведь не СССР распался, а просто страны Балтии восстановил и свою независимость, а потом остальные сказали: “А мы чем хуже?” — и вспо мнили, что имеют или имели право выхода из СССР. Но началось с легитимного восстановления независимости балтийских стран, когда они доказали нел егитимность пакта Молотова-Риббентропа. Все началось именно с этого, а н е с беловежских деятелей или каких-то других интриг. И вот что интересно: в каждом нашем регионе, например, в области или крае, с уществует упадочная зона, на границах областей образуется вакуум. Там бы стрее всего исчезают деревни. Я сам прошел по границе между Московской и Смоленской областью, хотя теперь это уже не так репрезентативно: лучше б ы это была граница между Тверской и Смоленской областями, потому что гра ница Московской области — это граница пригородной зоны, сейчас она тоже занимается дачниками. Тем не менее, вдали от железных дорог можно наблюд ать уменьшение числа деревень в 5-6 раз на полосе шириной в 6 километров. Я пр ошел по всей линии границы между Московской и Смоленской областью, осень ю пешком, весной на лыжах. Это все я видел своими глазами. Происходит депопуляция, образуются упадочные зоны. С точки зрения тради ционных экономистов, надо эти районы поднимать, что и пытались делать в с оветское время. Надо составлять программы, как бы все это опять населить, возродить и так далее. Но есть ведь и другой аспект, экологический. Ведь на земле не только люди живут, но и другие животные, растения. И с точки зрени я экологии, необходимо, чтобы природный ландшафт - естественные леса, луг а, тундры — занимал от 1/3 до 1/4 площади суши. Он должен где-то находиться не т олько в Заполярье, но во всех природных зонах, иначе этих зон просто не буд ет. Желательно, чтобы он существовал во всех регионах, а не так, когда немн ого лесов в Бразилии и немного лесов в Сибири вырабатывают кислород на в се человечество. Лесов должно быть везде понемногу. И вот эти места, пограничные области, являются экологическим резервом, о ни обладают большим экологическим потенциалом. Кроме того, чтобы биосфе ра как-то сохранялась, необходимо, чтобы естественные ландшафты образов ывали по возможности сплошной массив. То есть чтобы они не были жалкими о стровками. Но большой массив в условиях высокой урбанизации и многочисл енного населения означает сеть, то есть необходимо, чтобы природный ланд шафт тоже образовал сеть, более или менее сплошную; не обязательно, чтобы полностью сплошную. И вот для этой сети на территории нашей страны подхо дящим местом являются административные границы. Эта экологическая сет ь называется “эконет”. Есть международные программы по устройству экон ета, и Россия в них участвует и проедает гранты, которые оттуда идут. Но см отрит она в первую очередь на запад, на их методику. Там для организации эк онета, может быть, надо выкупать землю или прилагать дополнительные усил ия, а у нас ничего делать не надо: у нас готовый эконет формируется в Нечер ноземье. И это тот замечательный случай, когда для достижения благих цел ей, для достижения социально-экологических благ не надо ничего делать, а надо наоборот ничего не делать. Сейчас ваше поколение воспитывается в парадигме деятельности, вы одерж имы манией деятельности. Вы все считаете, что для того, чтобы достичь благ а, надо действовать. Чтобы действовать, надо организовывать. Чтобы орган изовывать, нужны финансы. А вот вам прекрасный случай того, как путем возд ержания от целого ряда видов деятельности: от незаконной застройки, от о хоты, от ненужных программ восстановления территорий — природе можно д ать возможность воспользоваться ее сохранившимся пока потенциалом сам овосстановления. Формируются всякие заросли, леса...И особенно быстро это происходит на ст ыке границ. Вы понимаете, что если граница в виде линии обладает экологич еским потенциалом, то еще большим потенциалом обладает узел, где в одной точке сходятся три границы. Там образуются медвежьи углы. В качестве при мера могу предложить северо-западный угол Московской области, северо-во сточный, где кроме Московской сходятся еще Тверская и Ярославская облас ти. И там действительно живут медведи, там есть охотничьи хозяйства. Сейч ас я покажу эти узлы границ . На моей схеме черным показаны границы административных районов, красны м - основные транспортные магистрали межрайонного значения. Зеленой штр иховкой показаны места наибольшей депопуляции, где населения мало, но за то образуется простор для природы. На этом основана моя концепция поляризованного ландшафта или поляризо ванной биосферы. Сейчас я вам покажу издали книжку. У меня вышло две толст ые книги и две тонкие. Из двух толстых книг, которые у меня вышли, эта, в желт ом переплете, прикладная география, а эта, в голубом переплете, чисто теор етическая география. Мы видим на обложке здесь такую вот картину, это и ес ть концепция поляризованного ландшавта: для суши принято бесконечное и равномерное размещение городов, а для приморских территорий картина сл ожнее, но тоже показаны все основные функциональные зоны: городская заст ройка, сельскохозяйственные земли, природные парки и заповедники — в то м идеальном, с некоторой точки зрения, сочетании, которое является сущно стью моих моделей теоретической географии. Итак, мы не должны мешать экологизации адм инистративных границ, и в этом случае наша страна может выполнить свою у никальную историческую миссию — быть экологическим донором для всего человечества, потому что не надо гнаться за стандартами производства, не надо стараться догонять ушедший поезд и обязательно выравниваться с ос тальными странами по каким-то экономическим показателям. Все это означа ет действовать с оглядкой в прошлое. Россия могла бы специализироваться на роли экологического сторожа, чтобы охранять природный ландшафт в инт ересах всего человечества, может быть, опираясь при этом и на вооруженны е силы, скорее всего, международные, дабы препятствовать, скажем, заселен ию нашей Сибири. Нельзя допустить, чтобы с ней произошло то, что случилось с Манчжурией всего лишь за одно столетие. Она была такой же таежной, такой же редконаселенной, как Сибирь Я полагаю, что это может быть реальной поли тикой, учитывая то, что запасы сырья не вечны. Для нашей страны я предлагаю экологическую специализацию. Некоторые считают это абсурдом. И это, кон ечно, тоже утопия: нет никакой надежды, что наша власть и наши чиновники к этому прислушаются. Надежды на это нет, но наша задача в том, чтобы предлаг ать то, что мы считаем разумным. Однако мы уже выходим за пределы чисто дескриптивной науки, которая говорит о том, что есть. Но это для нас неизбежно, да и было бы неинтересно, если бы я ограничился только описани ем фактической ситуации. Итак, надо бы не мешать экологизации административных границ. Но кто же э тому мешает? Дело в том, что желательна стабильность административно-тер риториального деления. Может ли оно быть стабильным? Можем ли мы принять как факт этот склероз, это окостенение и ничего дальше с ним не делать? Ведь с точки зрения чиновника и вообще человека, управляющего государст вом, территориальное деление и ведомственная структура управленческог о аппарата — это два измерения одного и того же тела, два разреза. Можно л и реформировать одно, не реформируя другое? Может ли общество динамично развиваться в одном направлении, не изменяясь в другом? — Я считаю, что эт о возможно. Вовлечена природа, вовлечен природный ландшафт. Природа не т ак мобильна. Вы знаете, что на выращивание любого растения, если говорить о лесе, требуется больше времени, чем срок службы чиновника. Следовательно, если мы хотим и дальше жить в качестве животного Homo sapiens, а не в качестве каких-то пластинок, на которые записана информация в электронн ом виде, то есть, быть людьми, которые по-прежнему едят, пьют, совокупляютс я — живут телесно, то нам необходимо вписываться в биосферу и вести себя так, как это подобает животному высшего иерархического уровня. С этой точки зрения, хотя понятие устойчивого развития и является в обще м-то религиозно-мифологическим, так же, как и понятие ноосферы, но все-таки рациональное зерно в нем есть. Можно понять, чего хотели люди, вводя это п онятие. Я думаю, что тема устойчивого развития соприкасается с тем, что я с ейчас говорю. Природный компонент ландшафта и антропогенный компонент имеют разную скорость изменения. Не будем говорить “развития”, но изменения. Если нел ьзя полностью подчинить природные процессы социально-экономическим, т о, видимо, надо наоборот, чтобы социально-экономические процессы считали сь со скоростью природных процессов. Надо, конечно, умерить темпы, сказат ь: “Остановите, я хочу сойти”. Слишком быстро идет машина, слишком головок ружительно. Вот так это выглядит с экологической точки зрения. Мобильные элементы ландшафта должны подчиниться стабильным в интересах неразру шения природной среды и всей биосферы. Но нам угрожает волюнтаризм. У нас есть единственный политик, который уп равляет страной, и мы не знаем, что ему придет в голову завтра, что он приду мает. У нас каждый правитель склоняет ухо то к одному прожектеру, то к друг ому. К кому он склонит ухо, чей прожект ему понравится… Так у нас всегда бы ло в России: сначала Александр слушает Сперанского, потом дает ему пинка в зад и слушает Аракчеева. В более грубой форме это было при Иване Грозном , и сейчас так же. Кого он послушается, что он придумает… Как можно реформировать наше административно-территориальное деление ? Здесь я перехожу уже к тому, что у меня много раз публиковалось. Список мо их работ на эту тему лежит на столе. Недавно была статья в “Отечественных записках”, так что не стоит повторять: все это можно почитать, этот журнал есть и в электронном виде. Коснусь этого очень кратко. Самый радикальный вариант изменения нашего административно-территори ального деления — это все к черту перекроить по параллелям и меридианам , сделать, как в Соединенных Штатах, заодно прогнать всех чиновников, пост роить центры регионов в самых пустых местах или на месте самых незначите льных нынешних городов. Я на это так отвечу: наши административно-территориальные единицы, в том числе так называемые субъекты федерации — это уже единицы инфраструкт урные, это материальные вещи, а не просто линии на карте. Перекраивать их, это все равно что разрушать здание или сооружение, разрушать коммунальн ое хозяйство, отключать газ. На это вряд ли кто решится, а если и решится, то получится эффект похуже любой внешней войны, в том числе и ядерной. Стало быть, этот способ отпадает. Кроме того, не забывайте о том, что в Соед иненных Штатах так проводили границу по земле, которую еще только-только колонизовали, а мы тут имеем дело с более или менее обжитой территорией. Т ут сидит специалист по Соединенным Штатам Леонид Смирнягин, он, возможно , сейчас поставит меня на место, я уже на эту тему боюсь рассуждать; я больш е хочу говорить о России, потому что в Соединенных Штатах не был. Нам угрожает волюнтаризм. Реформа административно-территориального де ления беспокоит нашу власть, как зуд, потому что это тоже хороший способ о твлечь внимание от других, более актуальных проблем: чиновники всегда ус траивают какую-то имитацию действия, так что это прекрасное поприще для них, — но все-таки они пойдут, видимо, по пути группировки уже готовых еди ниц. Так всегда и было. Все равно, даже если идет речь о новом сельском райо не: не резать же хозяйства, территории колхозов и совхозов — их группиру ют. Так что, скорее всего, это будет перетасовка. А это означает, некоторое укрупнение: объединят в какой-нибудь федеральный округ или в какой-нибуд ь край, макрорайон все те же самые области. То есть меняется ранг границы, меняются права властей. Но границы при этом остаются на месте. Медведю в конце концов не важно, является ли данная линия только границе й между Новгородской и Тверской областями, или это к тому же еще и граница между федеральными округами. Медведю это безразлично. Ему важно, что эта граница людей отталкивает, что там по-прежнему имеется какое-то запустен ие. Сейчас я начинаю резюмировать: что мы выявили, о чем мы говорили. Выявлены такие эмпирические закономерности, как бы протоколы обобщенных фактов, которые наблюдались в нашей стране в определенный период. Это не имеет г лобального значения, конечно, это не закон Ньютона — это эмпирические з акономерности, а может быть, просто понятия. Первое: чередование периодов застоя и перестройки административно-тер риториального деления. Это характерно для нашей страны. Второе: цикличность укрупнения/разукрупнения. За укрупнением следует р азукрупнение и наоборот. Если без конца то укрупнять, то разукрупнять, возникает вопрос: а где же по ступательное движение? Есть в этом и поступательный компонент — увелич ение государственного аппарата. И при укрупнении и при дроблении госуда рственный аппарат неизменно увеличивается, число чиновников возрастае т. Для этого, собственно, операция и проводится. Но в то же время я не хочу ск азать, что число чиновников, как абсолютное, так и в виде доли, растет беск онечно. Есть механизм, который этот процесс сдерживает, а именно периоди ческий развал нашей империи. Происходит развал, крах, а потом все начинае тся снова. Таким образом количество чиновников не может достичь 100 %. Следующая закономерность: анизотропность общества. Я уже объяснял, что э то такое: вертикальные связи развиты, горизонтальные связи отмирают. Ник акого гражданского общества, никакой солидарности. Еще я хочу добавить, что государство наше крепло в борьбе с общиной. Оно ее полностью искоренило. Как вы знаете, был в России и общинный компонент со своей общинной демократией. Может быть, без голосования с подсчетом голо сов, но кто кого перекричит — это было. Государство это все уничтожало и и скоренило, по-моему, только к середине XX века, потому что колхоз после колл ективизации тоже некоторое время был общиной. Это я уже по своим личным н аблюдениям могу сказать. Видимо, это окончательно отмерло только в 60-х год ах. Теперь есть вертикаль, горизонтали мало. Поэтому попытки построить г ражданское общество или солидарное сообщество регионов, которое бы про тивостояло колониальным аппетитам Москвы, не удались. Сейчас все восста навливается. Что мы сейчас возрождаем? Царскую Россию? Скорее всего, советскую, андроп овскую. Или и ту и другую одновременно, что, конечно, Ленину не снилось и в с трашном сне. Еще. Контраст центр-периферия очень существен, и он важнее, чем различия м ежду природными зонами и чем различия между западом и востоком страны: А тлантическим и Тихоокеанским побережьями. Для людей это оказывается ва жнее. Далее. На границах образуется социально-экономический вакуум. Овеществление и склероз административно-территориального деления. Группировки как преобладающий способ реформ административно-территор иального деления. И, наконец, последнее: экологический потенциал административно-террито риального деления. Это наше географическое открытие, открытие XX века, кот орое заключается не в обнаружении новых морей, материков и так далее, а в в ыявлении новых закономерностей, в том числе и таких, которые имеют огран иченный ареал распространения: в пределах одной страны, выражают ее исто рические особенности.