Права женщин и их статус

Права женщин и их статус Вопрос о том, равноправны ли мужчина и женщина, занимал ума людей на протя жении всей истории человечества. Шло время, и менялись представления о р оли женщины и роли мужчины в обществе. А если учесть, что вся человеческая цивилизация является практически полностью мужской, то становится пон ятным, что ответ чаще всего давался отрицательный. Тенденция отношения к женщине как существу низшему по рангу, чем мужчина, прослеживается с сам ого зарождения цивилизации и по сей день. Во многих древних обществах женщины являлись собственнос тью мужчин, и их положение было немногим лучше участи домашних животных. Арабы-бедуины считали рождение девочки большим несчастьем и нередко ли бо приносили этих несчастных в жертву, либо просто зарывали живьем в пес ок, чтобы не тратиться на воспитание. Мудрейший Сократ однажды ляпнул: «Т ри вещи можно считать счастьем: что ты не дикое животное, что ты грек, а не в арвар, и что ты мужчина, а не женщина». В средневековой Европе мужчина был объявлен высшей формой человеческо й жизни; женщину, даже крещеную, иногда даже не признавали человеком. В Европе только с середины XIX века женщины получили законное право распоряжаться св оим собственным имуществом в замужестве. Как отмечала в одной из своих с татей английская исследовательница Джин Гримшоу, традиционное предста вление о женской этике, сформулированное в Европе в ХVIII в. сводилось приме рно к следующей схеме: женщина создана для того, чтобы угодить мужчине, он а обязана почитать его, потому что тогда он, работающий и добывающий хлеб насущный, даст и ей на пропитание, и женщины сами были склонны к тому, чтоб ы их недооценивали и принижали, почитая существами морально слабыми и вт оросортными. Принижение это касалось не только самих женщин, но и сферы и х деятельности и интересов. Равенство – это вопрос равенства человеческого сущест вования. Недопустима дискриминация между мужчинами и женщинами. Выстра данный кровью и слезами исторический опыт требует относиться ко всем, ка к к людям, соблюдать права человека, в том числе и безотносительно пола. Но каждое общество, каждое поколение, каждый человек должен сам, своей со вестью утвердить накопленный человечеством гуманистический опыт, и им енно поэтому вновь и вновь встают вопросы, животрепещущие как будто в пе рвый раз, как будто на них уже не давали полные и окончательные ответы мыс лители всех тысячелетий... В 1879 году была опубликована очередная драма Генрика Ибсена «Кукольный до м», которая оказалась одним из наиболее спорных, вызвавших ожесточенные дискуссии произведений шведского драматурга. Камнем преткновения стал образ Норы. Нет, она отнюдь не была первой солгавшей героиней, да и образ ж енщины, уходящей от мужчины (как и из семьи), тоже не был новаторским. Что же вызвало поток нареканий? Ибсена обвиняли в том, что он оправдывает ложь Норы, но главное обвинение — что его развязка является своеобразны м и громким призывом к пренебрежению супружеским долгом, что драматург п осягает на святость семейных устоев, дает апологию права на «дезертирст во» из семьи. И так далее, и тому подобное. Нора, Нора — веселая, озорная, живая — что же так задело тебя, что ты решил ась уйти из теплого, уютного дома в зимнюю ночь, почти в никуда? Ответ ты да ла сама, назвав свой дом «кукольным». А люди не могут жить в кукольных дома х, им там слишком тесно: однажды картонные стены распадутся от одного нел овкого движения, и взору открывается реальный мир — в котором надо кажд ый день самому решать свою судьбу, в котором каждый шаг это шаг в неизвест ность. Право на выбор — одновременно гарантия свободы и источник экзист енциальной тревоги — позволяет человеку самому решать, куда лежит его п уть, даже если окружающие будут негодовать. Кто может всерьез оспорить это право, принадлежащее каждому свободному человеку? И если кто делает это в отношении Норы, не означает ли, что этим он за ней не признает ее свободное человеческое существование? Нора, кто ты для своего мужа? Как он тебя называет — жаворонок... белочка... п тичка... О, простите, наконец-то из его уст доносится признание о ее более вы соком месторасположении на эволюционной лестнице: «Нора, Нора, ты еси же нщина!» Кланяйся благодарно, Нора! И выбрось из головы, что, исходя только из того, что ты женщина, тебя тут же просят быть посерьезнее, и что от этого тебе нужно беспрекословно следовать мужниным взглядам на жизнь. Что мы знаем о главной героине? По меркам её соседей у неё вполне счастлив ая жизнь: любящий, понимающий муж, прелестные дети, незапятнанная репута ция и, не в последнюю очередь, очаровательный, милый характер. Довольно ли она сама своей долей? О, стоит только посмотреть, как весело поет птичка в самом начале пьесы, чтобы понять — птичка счастлива. Ее подруга даже не м ожет сдержаться от полуупрека-полузависти: «Тебе так мало знакомы житей ские заботы и тяготы» [1, 385]. Но вот, из реального мира на кукольный дом налетает шквал, порыв сильного ветра, который то ли прихотью судьбы, то ли желанием самого Ибсена в самый последний момент щадит и дом, и его обитателей. Почему же Нора с ужасом ози рается вокруг? Потому что она увидела, как качаются картонные стены, как дрожит полотня ная дверь, как рушится мир ее иллюзий и самообмана. Слова фру Линне «Пусть эта злополучная тайна выйдет на свет божий. Пусть они наконец объяснятся между собой начистоту. Невозможно, чтобы это так продолжалось — эти веч ные тайны, увертки» [1, 434] оказались пророческими. Но вряд ли фру Линне могла предполагать, что есть еще тайны, которые тоже просятся на свет божий. Да и правда, что за беда — подлог, — если рушится привычная жизнь. Любящий, понимающий муж? «Целых восемь лет... больше... с первой минуты нашег о знакомства мы ни разу не обменялись серьезным словом о серьезных делах » [1, 447] — осознает наконец Нора. «Я была здесь твоей куколкой-женой, как дома у папы была папиной куколкой-дочкой» [1, 448] — идет горечь признаний. «Меня п оили, кормили, одевали, а мое дело было развлекать, забавлять тебя, Торваль д. Вот в чем проходила моя жизнь» — продолжает с ужасом понимать она. Дети? «А дети были уж моими куклами» [1, 448]. И как она может быть им матерью, как может воспитывать их, если она чувствует, что всю жизнь была лишь чьей-то и грушкой: «Эта задача не по мне. Мне надо сначала решить другую задачу. Надо постараться воспитать себя самое» [1, 448]. Дом? Да была ли она хозяйкой в своем доме, если «прислуга знает все, что и ка к в доме, лучше чем я»? [1, 453]. Незапятнанная репутация? В камине еще тлеет бумага, которая по закону гр озила навлечь на нее позор. Нора поднимает голову: «Но чтобы эти законы бы ли правильными — этого я никак не пойму. Выходит, что женщина не вправе по щадить своего умирающего старика отца, не вправе спасти жизнь мужу! Этом у я не верю» [1, 450]. Все рушится, опоры уходит из-под ног. Где она сможет найти пристанище? В ре лигии, последнем убежище для многих? Нора качает головой: «Я ведь не знаю х орошенько, что такое религия. Я знаю это лишь со слов пастора Хансена, у ко торого готовилась к конфирмации» [1, 450]. Но не все колеблется, не все рушится от простого прикосновения. Есть что-т о, что остается прочным и незыблемым. Больше нет семьи, нет мужа, и нужно ра сстаться с детьми, у нее уже нет дома, репутации, денег — нет даже обручал ьного кольца... Но есть решимость — быть самой , найти себя, есть «священная обязанность перед самой собой » [1, 449]. «Когда я разберусь из всех этих пут, останусь одна, я разберусь и в это м. Я хочу проверить, правду ли говорил пастор Хансен или, по крайней мере, м ожет ли это быть правдой для меня» [1, 450]. ...Вы спросите меня: не отвлекся ли я от темы сочинения о правах женщин? Вряд ли. Ведь что такое право? «Право» само по себе не существует. Оно всегда — явно или неявно — употребляется в сочетании с еще одним коротким словом , так что выходит «право на...». Право на что-то, на какую-то ценность. Есть цен ность — понимать мир, в котором ты живешь, а это помогает осуществить пра во на образование; есть ценность управлять своей жизнью — а это, в том чис ле, право на осуществление политической деятельности. Но само желание обладать какими-либо ценностями не дает права на них. К пр имеру, что является самой большой ценностью для маленького ребенка? Мать , материнская любовь. Но можно ли сказать, что у него есть право на это? Нет, тут уж — как повезет. Процесс приобретения (и владения) правами всегда ак тивен; права не получают в дар, их берут и охраняют. И есть еще одна, очень важная грань понятия права. Ответственность — дру гая сторона медали. Без нее невозможен процесс осуществления прав, без о тветственности права становятся привилегиями. Что мы видим в случае с Норой? Можно ли говорить, что у нее были настоящие, п олноценные права? Отнюдь. Владела ли она некими человеческими ценностям и? Да — отец, муж, общество предоставляли ей некоторые из них. Привилегии? Тоже да, кто же станет спорить. Но вот ответственности — ответственност и у нее-то как раз и не было, и не было даже необходимости в ней. Пока однажды налетевший шквал не опрокинул ее игрушечное существовани е, открыв ей взамен одну великую истину, которая стоит множества потерян ных иллюзий: у нее есть право быть самой собой. Неотъемлемое право — неот ъемлемое ни мужем, ни людьми; священное право, так что даже слова пастора н е обладают для нее б ь льшим весом, чем ее собственные убеждения; рискованное право, ибо теперь ей самой придет ся решать свою жизнь, и она прекрасно осознает — у нее совершенно нет ник аких гарантий, что все ее решения будут правильными и что в них не закраде тся ошибка, может быть даже и трагическая... А все остальные права — избирательные, политические, экономические — в се это будет потом. Потом, когда возникнет необходимость в них. Первый шаг в их обретение Нора сделала, шагнув из кукольного дома в реаль ную жизнь... Примерно в это же самое время на вопрос о правах женщины был дан совсем ин ой ответ. В 1888 году Август Стринберг пишет пьесу «Фрекен Жюли», в которой гл авная героиня обладает по праву своего рождения графской дочерью высок им статусом и — потенциально — большими правами. Но на что эти права нед оразвитой форме человеческого существа? Дадим слово автору; в предислов ии к пьесе, в этом своего рода программном выступлении Стриндберга-драма турга, он прямо называет свою героиню «жертвой заблуждения, охватившего и передовые умы, что женщина, эта недоразвитая форма человеческого сущес тва, вершина которой — мужчина, творец и созидатель культуры, должна быт ь или может быть наравне с ним; она стремится к недостижимому и погибает. Н евероятно, потому что недоразвитая форма, несмотря на социальный уровен ь, всегда рождается недоразвитой и не может прыгнуть выше себя. Приведем пример: предположим, по формуле А (мужчина) и В (женщина) выходят из пункта С ; А (мужчина) со скоростью, например, 100 и В (женщина) со скоростью 60. Вопрос: ког да В догонит А? Ответ: никогда! И ни равная степень образованности, ни прав о участия в выборах, ни разоружение, ни трезвость ничего не меняют — все р авно две параллельные линии не смогут пересечься» [2, 483— 484]. Математическая логика Стринберга непогрешима: 100 больше 60, а спортсмен, пр ыгающий вниз с девятого этажа, несомненно быстрее достигнет поверхност и планеты, чем бабушка - божий одуванчик, осторожно спускающаяся по лестн ице! Однако, на мой взгляд, раньше и надежнее достигнет цели не тот, кто быстр, а кто лучше знает, где она и как преодолевать препятствия на пути к ней. Но вернемся к образу фрекен Жюли. Имея многое — знатное происхождение, б огатство, власть, раболепие слуг — она ещё решилась достичь невозможног о — всерьез сравняться с мужчиной (Стриндберг, правда, говорит, что не она сама додумалась до такой глупости, а получила ее в наследство от матери). Фу, как нехорошо-то! Но какими же достижениями отмечен ее путь к этой цели? О, там найдется и ра зорванная помолвка, и порочащая ее связь с лакеем, и откровенное неуваже ние со стороны простонародья, и воровство, а итог всему этому подведен бр итвой — собственной рукой, но по приказу слуги! Очень символично выглядят два факта: графский род «основал мельник, с же ной которого провел одну ночь король» [2, 508], а концовкой его, по сути, стала т акая же связь, только с обратным знаком — ночь, проведенная дочерью граф а с простолюдином. И вот, над стремительно пронесшимся действом закрывается занавес и потр ясенные зрители не могут решить, то ли им жалеть ли несчастную героиню, то ли презирать ее как «выродившуюся женщину» [2, 484]. И только один из них, молод ой австрийский врач что-то лихорадочно записывает в записной книжке, вес ьма довольный представившимся доказательством своей спорной (причем т ак и не доказанной до сих пор) гипотезы о существовании внутри каждого че ловека стойкого желания собственной смерти. Напомним герр Зигмунду сло ва героини: «Мне часто видится один сон... Будто я взобралась на высокий ст олп, а спуститься нет никакой возможности, как гляну вниз — сразу голова кружится, а мне надо вниз, и броситься не хватает духу; держаться мне не за что, и я даже хочу упасть, да вот не падаю. И я не могу успокоиться, пока не сп ущусь вниз, вниз, на землю! А если спустилась бы вниз, на землю, мне сразу зах отелось бы в нее зарыться» [2, 496]. Да, это был смелое решение со стороны Стриндберга: взять личность с мощны ми суицидальными склонностями, показать ее во всей наготе, а потом воскл икнуть: «Вот вам — недоразвитая форма человеческого существа!»... Я иногда пробую представить себе, чтобы получилось, если бы смогли встре титься Нора и фрекен Жюли. Интересно, о чем бы они говорили? К чему бы пришл и? Поняли ли бы они друг друга? Стали бы они поднимать тему прав и статуса ж енщин? Вряд ли — разве что наверняка более начитанная фрекен Жюли смогл а бы похвастаться своим знанием движения эмансипации женщин, современн ицами которого они обе были. Но она смогла бы только поговорить на эту тему — повторимся, для процесс а реализации своих прав нужно обладать ответственностью, а вот с нею у фр екен Жюли были явные проблемы. Не отвечала она даже за свою собственную ж изнь — иначе хотя бы решение о самоубийстве приняла сама, а не ждала прик аза слуги. А вот Нора пока не осознает важность обладания полноценными правами. Пер ед ней сейчас стоят другие проблемы — найти себя, свое место в жизни. И ко гда она добьется первых результатов, когда она увидит свою силу и убедит ся в умении твердо стоять в жизни на своих ногах, вот тогда-то проблема ума ления обществом ее прав встанет перед ней во весь свой немаленький рост. И совсем не исключено, что повзрослевшая Норма однажды даже свяжет свою судьбу с движением суфражисток. А, может, и нет — в жизни любого человека есть много интересных и захватывающих дел, кроме как отстаивать свои пра ва и статус... ...Древняя восточная мудрость рассматривает взаимоотношения полов как "И нь" и "Янь", черное и белое, соединенные воедино в идеальный круг. Само слово “пол” означает половину чего-либо, неполноценное, половину целого, и что бы стать полноценным должны соединиться две половины. Следуя этой логик е, мужчина и женщина являются половинками чего-то целого, и чем больше они спорят о том, кто лучше, у кого больше прав, тем более они неполноценны... 1. И бсен Г. ПСС. Т.1. — М., Худ. лит-ра, 1968. 2. Стриндберг А. Избранные произведения. Т. 1. — М., Худ. лит-ра, 1986.