Антропологические основания этики как философии счастья

Антропологические основания эт ики как философии счастья Бахтин М. В. Не было бы счастья, да несчастье помогло Счастье не ищут, как золото или выигрыш. Его создают сами, те, у кого хватае т сил, знания и любви. Иван Ефремов Ничто так просто не дается Нам в этой жизни — закон таков! За счастье надобно бороться, И за мечту, и за любовь.1 Игорь Тальков. Счастье есть удовольствие без раскаяния. Лев Толстой. Счастье — это без-ответственность. Александр Розенбаум Несчастье умягчает человека. Н.В. Гоголь. Для счастья недостаточно комфорта, покупается счастье ценой страдания. Ф.М. Достоевский. Истинная нравственность вырабатывается лишь в школе несчастий. Фридрих Шиллер. Талантливый русский поэт и композитор, певец свободы и справедливости И горь Тальков (1956-1991) однажды заметил: "За счастье надобно бороться...". Что же пр едставляет из себя эта борьба? Видимо, это борьба добродетели с пороком в человеческом сердце, борьба со своим эгоизмом, достижение той детской пр остоты, которую христианское мировоззрение возводит в ранг одной из выс ших добродетелей, обладание которой сулит обретение Царствия Небесног о (вспомним евангельское: "Будьте как дети, ибо их есть Царствие Небесное"). Человек так устроен, что он стремится к обеспечению своих интересов. И ча ще всего бывает, что достижение какого-то своего личного интереса челове к рассматривает как элемент счастья. Далее, стремясь к достижению оного, человек часто забывает о средствах для избранной цели. Использование же этих средств порой вступает в противоречие с интересами других людей, иб о "свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого". Пол учается, что мы часто пытаемся построить свое личное счастье за счет окр ужающих. Это "счастье" недолговечно, так как противоречит основному нрав ственному закону "поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой". Борьба за счастье — это борьба со своими пороками, недостатками, мешающ ими жить нам и окружающим нас. Жизнь освобождающегося от пороков человек а наполняется особым смыслом — идеей нравственного совершенствования . Каждый шаг вперед на этом пути — радость маленькой победы, каждый шаг на зад — боль и горечь поражения. Человек, вставший на этот путь, с одной сто роны, испытывает наслаждение уже от того, что идет по нему, а с другой стор оны, чувствует бремя огромной ответственности перед Богом, ближними и са мим собой. С каждым успешным шагом на этом пути у нас прибавляется уверен ность в своих силах, повышается самооценка, крепнет вера и любовь. У челов ека появляется все больше сил и возможностей для выполнения второй важн ейшей христианской заповеди: "Возлюби ближнего своего как самого себя".2 С другой стороны, было бы большим заблуждением понимать счастье как резу льтат достижения конечной цели устремлений человека — самого счастья. Если человек поставил высшей целью своей жизни достижение счастья и нич его более, то вряд ли это хоть сколько-нибудь согласуется с понятием нрав ственного мотива поведения. Не случайно японская мудрость гласит: "Счаст ье выпадает тому, кто его не ждет." Аналогичную мысль выражает и русская пословица: "Счастья искать — от не го бежать." Убеждает в этом и французская писательница А.Л.Ж. де Сталь:"Человек, посвят ивший себя погоне за полным счастьем, будет несчастнейшим из людей". О недопустимости превращения счастья в главную цель жизни говорит и зам ечательный русский писатель М.М. Пришвин:"Нельзя целью поставить себе сч астье: невозможно на земле личное счастье как цель. Счастье дается совсе м даром тому, кто ставит какую-нибудь цель и достигает ее после большого т руда." Требование же счастья себе самому, целеполагание его в качестве объекта стремления есть эгоизм, неизбежно ведущий к несчастью. Это отмечал извес тный моралист, родоначальник неклассической европейской философии Арт ур Шопенгауэр (1788-1860):"Важнейшее средство не быть несчастным — не требовать слишком большого счастья." Близкую к этому мысль проводит и Буаст: "Мы были бы гораздо счастливее, есл и бы поменьше заботились об этом." Стремление к счастью и постоянное его ожидание, размышление о нем — раз ные вещи. Подсознательное стремление к счастью должно сочетаться с созн ательным стремлением к добродетели, и только тогда оно приходит к челове ку, образно выражаясь, совсем с другой стороны, нежели его ожидают. Главно е — не мечтать о счастье, а думать о том, как стать достойным счастья. Поэтому, счастье есть итог длительного пути человека от порока к доброде тели, результат борьбы с пороком, награда человека самому себе за свой уп орный целенаправленный труд, как победа в описанной борьбе. О понимании счастья как заслуги говорил М.М. Пришвин: "Да, конечно, счастье необходимо, но какое?" "Есть счастье — случай, это — Бог с ним". "Хотелось бы, чтобы счастье пришло, как заслуга". Наконец, существенно важным в стремлении к счастью является различение счастья как такового и средств его достижения. Люди часто путают одно с д ругим и обожествляют то, что может быть лишь вспомогательными ступенька ми к счастью: деньги, положение в обществе, чувственные наслаждения и т. д. Великий французский просветитель Гельвеций говорил по этому поводу сл едующее: "Если могущество и богатство являются средствами стать счастли выми, то не следует все же смешивать средства с самой вещью; не следует пок упать ценой излишних забот, тягот и опасностей того, что можно иметь деше вле. Словом, в поисках счастья не следует забывать, что мы ищем счастье, а н е чего-либо другого".3 Люди давно обратили внимание на диалектическую взаимосвязь счастья и н есчастья. Более того, достаточно часто в арсенале мировой философской мы сли встречается убежденность в том, что несчастье порой является залого м счастья, исходной точкой движения к нему. Действительно, ведь люди чаще всего начинают размышлять о счастье только тогда, когда стремятся убежа ть от страданий, от несчастья. Только сам, набив шишки на своем собственно м лбу, человек способен осознать справедливость того, что ему говорили с таршие. Только пройдя через свои собственные страдания и мучения, мы нач инаем приближаться к Истине и возрастать духовно. Не зря же говорят: "Не бы ло бы счастья, да несчастье помогло." Русские пословицы гласят также: "Натерпишься горя, научишься жить" и "Кто н ужды не видал, и счастья не знает." Великий немецкий философ и поэт эпохи Просвещения Фридрих Шиллер (1759-1805) пи сал: "...Истинная нравственность вырабатывается лишь в школе несчастий и... постоянное счастье легко может стать роковой пучиной для добродетели". Сенанкур утверждал, что лишь познав горе, заурядный человек может достич ь душевной зрелости, еще не став стариком. П. Баланш говорил о том, что несчастье закаляет душу и сообщает чувствам б ольшую глубину и остроту; несчастье учит нас сострадать чужой боли. Русский гений Николай Васильевич Гоголь (1809-1852), отмечая антропологическое значение страданий, писал: "...Несчастье умягчает человека; природа его ст ановится тогда более чуткой и доступной к пониманию предметов, превосхо дящих понятие человека, находящегося в обыкновенном и повседневном пол ожении..." Александр Дольский чутко подметил диалектику страдания и духовности: "Б лагословляю боль и мрак за то, что научили Богу".4 Конечно, мы живем в совершенно другую эпоху и поэтому, не особо задумывая сь, нынешнее поколение полагает, что этические принципы, сформулированн ые мыслителями древности, устарели, не соответствуют духу и потребностя м современной цивилизации, а значит, не достойны внимания. Однако, дав себе труд внимательно прислушаться к советам древних мудрец ов, мы увидим, что, несмотря на свою "длинную бороду", их достижения и открыт ия в области морали не устарели. Доказательством этому служит подтвержд ение древней мудрости современной наукой по всему фронту: ведь большинс тво медиков, физиологов, психологов в один голос говорят о том, что физиче ское и психическое здоровье человека, как необходимое условие обретени я им счастья, зависит от образа жизни человека, то есть от соблюдения им нр авственных ограничительных установок. Что изменилось в нравственности человека (как основном показателе, по мн ению Аристотеля, выделяющем его из животного мира) за тысячелетия? Стал л и человек более духовным, гуманным, то есть человечным? Ушедший навсегда драматичный двадцатый век, полный кровопролития, насилия, жестокости, вс еобщего озлобления, не позволяет ответить на этот вопрос утвердительно. Александр Дольский предельно ясно и четко выразил суть данной проблемы : "Наше время изумляет, разрывает нас на части,мы гордимся этим веком, наша жизнь полна чудес, но на душу населенья — чести, мужества и счастья не уба вил, не прибавил удивительный прогресс."5 Звезды и судьбы За тысячи лет возникло, оформилось и кануло в б ездну множество самых различных религиозно-этических представлений, у чений и концепций, стремившихся охватить феномен счастья. Все их можно к лассифицировать по тем или иным основаниям на большие и малые группы. Пр едваряя разделение учений о счастье по персоналиям, эпохам и странам, от мечу здесь, что, несмотря на кажущееся изначально пестрое их изобилие, в б ольшинстве из них имманентно присутствуют принципы детерминизма и при чинности — то есть мотив причинной обусловленности счастья теми или ин ыми условиями. В зависимости от того, что выступает в них истоком счастья, учения эти усл овно можно разделить на две группы: 1. Те, в которых причина челове ческого счастья трансцендентна человеку — то есть лежит вне его сознан ия, воли, устремлений и даже вне его судьбы. Согласно подобным представле ниям, сама судьба чело века косв енно зависит от его свободной воли. Человек практически всецело подчине н неким неведомым ему природным силам и зависит от них. Судьба дается ему в таком случае свыше и понимается как рок, фатум, влекущий человека по рек е жизни как пустую лодку по течению. Исходя из таких представлений, счаст ливым нужно "умудриться" родиться, то есть родиться, как говорят, под Счаст ливой звездой, "в рубашке". Именно звезды, как известно, играют в подоб ных учениях решающую роль в судьбах людей: их месторасположение в момент рождения человека, в тот или иной момент его жизни. На основании этого и с троятся всевозможные гороскопы. Эти и другие схожие с ними астрологичес кие представления есть продукт языческой системы верований, характерн ой для ранних ступеней развития человеческой цивилизации, когда обожес твление природы было следствием высокой зависимости человека от приро дных стихий. Возрождение астрологии на рубеже XXI века, в постиндустриальн ую эпоху, эпоху информационного общества, с одной стороны, есть нонсенс, а рхаизм, а с другой — еще одно свидетельство глубокого духовного кризиса современной цивилизации, утраты фундаментальных духовных оснований ч еловеческой жизни и судорожных попыток обнаружения таковых. Если люди с нова и снова возвращаются к давно отвергнутой, неоднократно разбитой сн ачала христианством, а затем научным мировоззрением Нового времени сис теме представлений, значит, не все в порядке с современной научной карти ной мира и с духовным состоянием современного общества. Известно, что звезды издавна сл ужили ориентиром двух видов. Во-первых — в смысле предсказания судьбы; в о-вторых, по звездам ориентировались мореплаватели и путешественники. И звестно также, что изобретение компаса, действие которого основано на св ойствах магнитной стрелки, всегда указывающей на север, позволило навсе гда отказаться от методов наших далеких предков. Так существует ли нечто подобное компасу, позволяющее ориентироваться в своей настоящей и буду щей жизни не по звездам? Один из величайших русских философов и богословов XVI столетия Максим Гре к (Михаил Триволис, 1470-1556), выступая против популярной в его время астрологии говорил, что занятие ею противно, во-первых, учению о промысле Божьем, а во- вторых, представлениям о свободной воле человека. Святые отцы утверждал и, что ориентироваться в жизни по звездам равносильно тому, что продолжа ть искать дорогу по звездам после восхода Солнца. Солнце же это — Христо с. Христос и есть тот компас, Который заменяет звезды. Таким образом, описанную группу учений, довольно широко распространенн ую в современном обществе, условно можно назвать языческой. Здесь счасть е часто понимается как лотерея или клад, внезапно открывающийся человек у непонятно по какой причине. 2. Учения второй группы видят причину счастья в самом человеке или, точнее видят причиной счастья самого человека. Категория судьбы здесь рассмат ривается как свободное творчество самого человека: человек есть творец своей судьбы. Большинство великих Учителей этики свидетельствуют о том, что счастье — это не лотерейный билет и его нельзя выиграть в рулетку; счастье — это не клад, который следует искать (иногда мы слышим жалобы наподобие: "я не н ашел своего счастья" или "с этим человеком я не нашел счастья"). Напротив, сч астье — это то, что мы сами производим; то, что в наших собственных руках, т о, что зависит большей частью от нас самих. Если и нужно искать счастье, то только внутри самого себя (как говорил Пифагор), так как это награда челов еку за его праведный образ жизни и мыслей, за его альтруизм и любовь к людя м и миру. Среди огромного моря философского знания есть прекрасные области, иссл едующие предмет, о котором мы сегодня с Вами, уважаемый читатель, рассужд аем — человеческое счастье. Сферы эти именуются анропологией и этикой. Греческий термин antropologia происходит от корней antropos — человек и logos — слово, знан ие, учение, закон и проч. Отсюда получается — учение о человеке, человеков едение. Термин "этика" происходит от греческого слова "этос", что означает "обычай", " нрав", "характер". Отсюда прилагательное "этический" переводится на русски й как "нравственный". Определений этики существует множество. Одно из них помещает этику в раз ряд наук: "этика — это философская наука, объектом изучения которой явля ется мораль в целом, нравственность...".6 Другое, предложенное известным мо ралистом XX века Альбертом Швейцером (1875-1965), относит этику к особой области ч еловеческой деятельности: "Этика — это область деятельности человека, н аправленная на внутреннее совершенствование его личности".7 Этика рассматривает нравственную жизнь, нравственное совершенствован ие человека, то есть то, что может сделать человека счастливым. Поэтому эт ику можно назвать философией счастья, так как именно человеческое счаст ье есть ее первый и главный предмет, первая и главная задача. Для того, чтобы точнее очертить место этики в системе философского и, в це лом, гуманитарного знания, напомним, что цикл философских наук представл яет из себя многоуровневую лестницу. В основании ее находятся три фундам ентальных раздела, первым среди которых, ядром, стержнем всей философии является метафизика — область, исследующая сверхчувственные принципы бытия, мира в целом. В свою очередь метафизика делится на теологию, онтоло гию, космологию и антропологию (в различных классификациях структура ме тафизики может быть представлена по-разному). Иначе метафизику можно наз вать теоретической, ядерной философией. Антропология как раздел метафизики есть непосредственное основание эт ики. Ни одна этическая норма, принцип, категория не существуют независим о, самодостаточно, без опоры на антропологический фундамент. Все этическ ие системы, как древние, так и современные, произрастают из конкретных пр едставлений о человеке. Картина человека в той или другой философской ко нструкции производит из себя тот или иной этический идеал. Уподобив сист ему философского знания древесной кроне, мы увидим, что как ветви дерева произрастают и питаются из ствола, так и все прикладные области философи и, в том числе и этика, произрастают из теоретической — из метафизики. Ины ми словами, в силу того, что бытие едино, и существуют лишь различные формы его проявления, изучаемые различными разделами философии, конкретные п редставления о мире, о месте в нем человека (метафизика), философско-антро пологические воззрения неизбежно порождают соответствующее видение а ксиологических (ценностных) проблем, приводят к тем или иным решениям нр авственных вопросов. Более подробно об этом будет сказано ниже. Для того, чтобы еще более точно определить предметные границы этики, соп оставим эту область знания с несколькими смежными сферами. Во-первых, уж е было сказано о различии предметов этики и эстетики. Здесь можно добави ть еще то, что сфера эстетики в большей степени есть процесс восприятия и осмысления художественных ценностей самого различного порядка. В данн ом случае нет нужды говорить о том, спорят ли о вкусах или же нет, но так или иначе, эстетические ценности во многом есть продукт "общественного вкус а" той или иной культуры, той или иной эпохи. Что же касается сферы этики, то здесь мы сталкиваемся с особой категорие й, вмещающей в себя, проявляющей в себе ту или иную систему нравственных ц енностей. Это категория поступка. Именно поступок человека называется н равственным или безнравственным, именно в поступке проявляется внутре нний духовный уровень личности. Поступок может быть действенным, активн ым и пассивным. Аксиологически (оценочно) поступок лежит в пределах имен но этических категорий. Таким образом, категория поступка предполагает не только восприятие системы нравственных ценностей человеком, но и опр еделенное деятельное, активное начало. Во-вторых, категория поступка роднит этику с правом. Правовое сознание о ценивает человеческие поступки с точки зрения соответствия их законам, созданными людьми. В то же время право и этика рассматривают поступок с п ринципиально различных позиций. Право чаще всего имеет дело только с поступками как таковыми, частично — с их словесным выражением: показания понятых, свидетелей, подозреваем ого в ходе следствия, свидетельство в суде и т.д. Нравственное же сознание охватывает проявления человеческого духа гораздо шире. Издавна в этиче ской традиции утвердилась трехуровневая структура нравственной жизни человека: уровень мысли, уровень слова и уровень поступка. Если рамки пра вового сознания не захватывают намерений человека к совершению престу пления, то сфера морали регламентирует мысленные, словесные и практичес кие проявления духовной жизни человека в равной степени. Правовое созна ние может анализировать мотив, которым руководствовался человек при со вершении того или иного поступка, но анализировать его только после сове ршения поступка. Сам по себе мотив право мало интересует. Этика же рассма тривает не только мотивацию поведения человека, но и то, откуда возникаю т те или иные мотивы. Далее, нормы писаного права каждого общества официально закреплены юри дически в сводах самых различных законодательных актов. Что же касается норм морали, то они зафиксированы в большей степени не в официальных гос ударственных документах, а, во-первых, в самом общественном сознании и, во- вторых, в корпусе самых различных религиозных памятников, богословских и философских сочинений. Вследствие этого ответственность за нар ушение правовых и моральных норм обществом воспринимается по-разному. О рганы правосудия и в целом государство предстают в данном случае как иск лючительно внешний стимул к правовому поведению гражданина. Возникающ ее стремление нарушить закон сдерживается осознанием грядущего наказа ния со стороны государства. Другое дело, что это стремление может неодно кратно перевешивать осознание ответственности. Иначе обстоит дело с нормами морали. Поскольку наказани я за их нарушение обществом не предусматривается, а имеет место лишь общ ественное порицание, осуждение со стороны общественного мнения (а в ныне шнюю эпоху уже далеко не всегда и не за все), то наиболее реальным фактором , удерживающим человека от нарушения нравственных рамок, является внутр енний голос совести. То есть стимул к совершению добра и не совершению зл а в данном случае лежит не где-то вовне сознания человека (как в случае в п равовыми нормами), а в большей степени внутри него самого, точнее сказать, принадлежит ему самому. Наконец, необходимо дополнить этот компаративистский подход к осмысле нию феноменов права и морали указанием на их иерархическую соотнесенно сть. Сказав о внешнем побудительном стимуле к правовому поведению, нельз я не отметить, что никакой внешний стимул, никакие внешние преграды в вид е общественного мнения и наказания со стороны государства не удержат че ловека от совершения преступления, если моральных преград нет у него в д уше. Иными словами, правовые нормы ничего не стоят без норм нравственных. Выходит, нравственные нормы являются первичными по отношению к нормам п рава, а нравственное сознание шире правового и является его фундаментом. Пифагор говорил в этой связи: "Не пекись о снискании великого знания: из вс ех знаний нравственная наука, может быть, самая нужнейшая, но ей не обучаю тся".8 О приоритете духовного образования над естественно-научным говорит и А лександр Дольский: "Чтобы судьбу, как задачку решить Мало постигнуть азы мирозданья. Есть еще образованье души Самое высшее образованье".9 Таким образом, этика есть раздел философии, изучающий нравственные прин ципы существования человека, то есть принципы духовной жизни. Здесь, что бы вывести наконец итоговое, наиболее точное определение этики, необход имо задаться вопросом: а для чего человеку быть нравственным, для чего со блюдать те или иные жесткие правила, нормы? Ведь в нашей жизни и без того д овольно всевозможных ограничений! А тут добавляются еще некие этически е пределы! Ответить на все эти вопросы невозможно, если не предположить, что за объе ктом этического исследования — нравственным поведением — стоят боле е высокие нравственные категории, такие как долг, ответственность и блаж енная (счастливая) жизнь человека. Ведь если разного рода моральные огра ничения не приносят в конечном итоге духовного удовлетворения и счасть я человеку и окружающим его людям, то каков тогда смысл их существования? Нравственные принципы существуют именно постольку, поскольку соблюден ие их дарует человеку то, что составляет предмет мечтаний большинства лю дей — счастье. До сих пор мы вели речь об этике как о науке, как о разделе философии. Однак о здесь нельзя не вспомнить о том, что специфика и простор этического зна ния во многом определяется тем, что нравственные нормы, составляющие пре дмет осмысления этики, есть порождение особой формы общественного созн ания — морали. И если этика как наука несет в себе отпечаток научной форм ы сознания, то как область знания, сопричастная морали, она пронизана дух ом нравственного сознания. То же самое можно сказать и о самой философии, разделом которой является этика. Если каждый ее раздел в отдельности: ло гика, гносеология, антропология, культурология и прочие являются самост оятельными науками, то философия никогда не была и не будет наукой — она всегда представляла из себя совершенно особую, отличную от науки форму о бщественного сознания, совершенно особый тип мировоззрения. Такая же ка ртина складывается в рамках правового, политического, религиозного и ху дожественного сознания. Есть право как форма общественного сознания, а е сть конкретные юридические науки. Есть религия как форма общественного сознания, а есть богословские науки и т.д. В этой связи интересно также сопоставить этику с такими областями знани я, как аскетика и нравственное богословие. Аскетика — богословская дисциплина, имеющая объектом своего исследов ания внутреннюю духовную жизнь человека. В православной богословской т радиции аскетика, будучи одним из разделов нравственного богословия, ра ссматривается как духовная основа этики. Цель аскетики состоит в том, чт обы дать Богу действовать в своей жизни посредством искоренения в душе г реховных страстей: гнева, блуда, чревоугодия, сребролюбия, зависти, уныни я, тщеславия, гордости и т.д. Нравственное богословие, наряду с богословием догматическим, основным, систематическим, сравнительным, пасторским, литургическим и т.д., входит в цикл богословских наук и является дисциплиной, предмет исследования к оторой составляет учение Церкви о нравственном сознании и нравственно м поведении человека. По мнению одного из крупнейших православных богословов современности, ведущего исследователя нравственной проблематики в православии профе ссора Московской Духовной Академии архимандрита Платона (Игумнова), нра вственное богословие занимается изучением всего того, что происходит н а внутреннем горизонте человеческой личности и что ориентирует челове ка в осуществлении правильного выбора в области нравственных смыслов и ценностей. Нравственное богословие раскрывает в этических понятиях и т ерминах реальность человеческого существования и оценивает это сущест вование с точки зрения нравственного блага и вечного назначения челове ка. Христианское учение о человеке, как необъятно грандиозная мировоззр енческая система, содержит в качестве важнейшего компонента этику, а хри стианская жизнь, как неисчерпаемое по глубине и богатству бытие, предста вляет собой процесс становления и формирования человеческой личности, стремящейся к совершенству и святости на основе самых принципиальных и общих положений христианской этики. Нравственное богословие — это учебная дисциплина, излагающая в систем атическом порядке понятия об основных категориях этики в их библейском и богословском освещении и раскрытии, это система христианской этики, ил и христианское учение о морали.10 Существенное отличие нравственного богословия от этики состоит в том, ч то, в сравнении с последней, его содержание, структура и принципы в опреде ленном смысле "канонизированы" Церковью (православной, католической или протестантской). Если та или иная этическая система (учение) построена на свободном творчестве того или иного мыслителя (или школы), то данная бого словская дисциплина имеет своим основанием прежде всего Библию и свод с вятоотеческой литературы (в католичестве и православии). Иными словами, если этических учений существуют сотни, то нравственное богословие — о дно, только в каждой конфессии имеет те или иные отличительные особеннос ти. Следствием этого является то, что в лоне нравственного богословия (в ч астности, православного), многовековые учения отцов Церкви, православны х подвижников, выдающихся проповедников аккумулируются как единая стр ойная система, как единый свод знаний, а не растаскиваются по различным ш колам. Таким образом, положение этики на стыке философии, науки, религии и морал и определяет ее специфический характер, категориальный аппарат и значе ние ее выводов для смежных областей знания. Три уровня человеческого бытия Сознание современного человека все настойчи вее требует рационалистического объяснения любых феноменов бытия, вкл ючая и феномены нравственной, духовной жизни. Как подтверждение тому мы наблюдаем появление широкого круга околонаучной литературы, стремящей ся обосновать необходимость нравственного поведения с точки зрения ме дицины, психофизиологии, высших кармических задач человека и т.п. Пример ом тому может служить серия брошюр С.Н. Лазарева "Диагностика кармы". Действительно, дать перечень нравственных норм, заповедей древности бо льшого труда не составляет. Наша задача видится в том, чтобы рассмотреть, каким образом мыслители древности обосновывали свои этические концепц ии, какой фундамент лежит в их основе. Трудность этой задачи состоит имен но в природе самого этического знания. Поскольку объяснение есть функци я науки, а этика представляет из себя область знания, пограничную с науко й, моралью, философией и религией, то использование научных методов позн ания в области этики далеко не всегда оправдано. Вероятно, поэтому Артур Шопенгауэр и говорил, что "проповедовать мораль легко, обосновать ее тру дно". И, тем не менее, обоснование этики, основывающееся на данных современной науки, представляется все более и более актуальным. Весь мир устроен и существует на основании определенных строгих законо в, принципов и норм. Все они настолько точные и жесткие, что изменение той или иной из них даже на одну сотую процента привело бы к гибели всю Вселен ную. Это скорость и длительность движения небесных тел по своим орбитам, масса элементарных частиц, числовой коэффициент закона всемирного тяг отения, структура ДНК и многие другие физические, химические, генетическ ие и биологические константы. Все эти фундаментальные основания существования Вселенной подобны чре звычайно узким рамкам, выйти из которых не дано никому, кроме той силы, кот орая создала их. Нормы эти работали и работают абсолютно объективно, нез ависимо от того, знаем о них мы или нет. Например, для того, чтобы понять, что падение яблока и движение небесных тел по своим орбитам — все это лишь ч астные случаи одного и того же закона всемирного тяготения, потребовалс я интеллект великого английского теолога, философа и физика Исаака Ньют она (1643-1727). Но ведь это не означает того, что этот закон не имел силы до восемн адцатого столетия. Этот закон действует на все объекты и на людей незави симо от того, согласны с ним люди или нет, знают они о нем или нет. Таким же образом обстоит дел о и с другими законами, действующими на уровне всей живой и неживой приро ды и человека в частности. Известно, что человек — сложное создани е. История философии знает самые различные учен ия о человеке, но общим во многих из них является то, что бытие человека мо жно разделить на несколько уровней: физический (телесный), психический и духовный. На каждом из этих уровней действуют свои четкие универсальные закономерности. Мудрое и тонкое устройство работы человеческ ого организма проявляется уже в момент зачатия нового существа. При соед инении мужской и женской клеток будущему человеку передается с необыкн овенной точностью и скоростью такое количество информации, которое соо тветствует примерно объему 1000 книг по 500 страниц! И все это — в одной клетке ДНК! Весь процесс развития человека — это проявл ение определенных невидимых или видимых универсальных количественных и качественных закономерностей. Физиологические количественные (време нные) рамки сопровождают нас всю нашу жизнь: 9 месяцев внутриутробного ра звития; определенное время, когда ребенок учится ходить, говорить и т. д.; о пределенный возраст полового созревания; детородный возраст, определе нное время, необходимое человеку для сна, и наконец, временные рамки чело веческой жизни. Физиологические рамки касаются также определенного со става воздуха, необходимого человеку, воды, питания, других факторов, опр еделяющих физическое здоровье. И у нас не вызывает сомнения то, что для по ддержания нашего здоровья мы должны следовать жестким рамкам: отдыхать должное количество времени, регулярно пить, есть, соблюдать режим работы и т. д. Нам кажется очевидным, что если мы заболели, значит, мы нарушили ту и ли иную физиологическую норму: ведь болезни, как и все в этом мире, не прих одят просто так, без причины. Однако мы не всегда задумываемся над тем, что наше физическое здоровье в большей степени зависит не от физиологическ их норм, а от принципов психической и, в первую очередь, духовной жизни чел овека. Нормы психического уровня бытия человека, принципы, по которым работает наша нервная система, определяют наше психическое здоровье не менее жес тко, нежели нормы физиологические. Само психическое развитие человека е сть следствие работы определенных количественных и качественных психи ческих закономерностей. Те или иные стадии такого развития: кризисы двух , трех лет, кризис возраста полового созревания — частные проявления за кономерностей второго уровня бытия человека. Нормальное функционирова ние нервной системы является здесь таким же залогом психического здоро вья человека, как и соблюдение физиологических норм — физического здор овья. Однако отличие этого, более высокого уровня существования человек а состоит в том, что он определяет физическое здоровье человека. Мы часто слышим от врачей, что почти все (или даже все) наши физические заболевания начинаются с расстройства нервной системы. Это так, но только отчасти! Са ма нервная система является промежуточной инстанцией между душой и тел ом. Следовательно, нарушения в работе нервной системы — это лишь только следствие отклонений в духовной жизни человека. Это утверждение, конечн о же, не исключает возможности расстройства психики человека вследстви е воздействия на него домашней, рабочей или любой другой атмосферы. Нервная система, психика человека закладывается еще до рождения ребенк а — тогда, когда плод способен принимать сигналы из окружающего мира (на 10-12 недели жизни). В этом — одна из основных функций психики: реакция на те и ли иные раздражители внешнего мира, переваривание их в процессе работы с ознания и превращение во внутренние психические процессы. После физиче ской смерти сознание и вся психика разрушаются. Значит, они смертны. Иное дело — душа. Согласно большинству мыслителей как древности, так и совре менности, включая и христианскую традицию, она появляется практически о дновременно с телом — непосредственно после зачатия. Поэтому, зародивш ееся существо — не просто часть материнского тела, это — уже человек! Эт о нужно учитывать при решении проблемы аборта. Ведь аборт — не просто ис кусственное прерывание беременности, это — настоящее убийство, ответс твенность за которое человек несет в той же мере, как если бы он убил взрос лого! Согласно практически всем философским учениям, рассматриваемым в предлагаемой работе, душа не разлагается вместе с телом и рассудком, а пр одолжает существовать независимо от тела. Конечно, подобная метафизиче ская установка несколько осложняет этическое решение проблемы аборта и вообще убийства человека. Ведь получается, что раз душа бессмертна, то и убить-то ее нельзя! О каком же убийстве здесь идет речь? Однако, это затруд нение лишь видимое. Кажущееся противоречие легко решается христиански м учением о единстве тела, души и духа. Делая аборт, женщины лишает бессмер тную душу своего ребенка шанса на спасение, который реализуется лишь в ж изни физического тела. Законы высшего, духовного уровня, духовной жизни так же жестко определяю т жизнь человека, как и законы физического и психического уровня. Причем, доминирующая роль их состоит в том, что именно духовные законы определяю т состояние двух других уровней. Если человек знает и выполняет нормы ду ховной жизни, то у него будет все в порядке и с нервной системой, и с физиче ским здоровьем. Если же человек нарушает высшие космические духовные за коны, у него начинаются различные невзгоды в личной жизни, в психике и со з доровьем. Сложность восприятия духовных принципов состоит в том, что их действие невидимо нам: от нас чаще всего сокрыто, каким образом, через как ие механизмы нарушение духовных законов приводит к отклонениям в нервн ой системе и физическом здоровье. Однако и древняя мудрость, и современная наука свидетельствуют об этом в один голос. Например, выдающийся физик и математик XX столетия Л. Ландау ст ремился объяснить проблему счастья в свете современного научного опыт а и математической строгости. Известны его попытки создания универсаль ной математической формулы, объясняющей взаимозависимость образа жизн и человека и счастья. Ограниченность естественных наук, видимо, как раз и состоит в невозможности подчинения всего многообразия человеческого ( и вообще) бытия конкретным рационально обоснованным формулам, правилам, канонам. Такой подход есть проявление механистического понимания человека и об щества, свойственного в большей степени эпохе Просвещения. Так, упоминае мый уже выше Гельвеций положил много сил на то, чтобы вычислить вероятно сть счастья людей. Об этом можно прочитать в его известных "Записных книж ках": в число задач, которые автор ставит перед собой, включены следующие: - Написать сочинение под заглавием "Себялюбие". Объяснить в нем все возмож ные явления нравственности. - Показать посредством необходимой связи физических явлений необходим ую связь духовных явлений, которые не происходят без физических причин. - Дать проект возможного общественного состояния. Вычислить вероятност ь счастья людей.11 Исследованию феномена человеческого счастья Гельвеций посвятил целую поэму в стихах с одноименным названием. В основание вычисления вероятно сти счастья философ полагает различные вкусы, науку, искусство: "Счастли вый человек — это тот, кто в наименьшей мере ставит свое счастье в зависи мость от других людей и кто в то же время обладает разнообразными вкусам и, которыми он распоряжается по своему желанию. Это — человек, любящий уч енье и науки." "... Науке сладостной отдайся сердцем ты: В ней счастья ты найдешь заветные черты. ... В искусствах благостных и в радостях живых Источник счастья нам струится благотворно. И вкусы разные взрастивши непокорно, Чем больше человек их в сердце заключил, Тем больше счастья он прозрачного вкусил".12 В целом, заключает Гельвеций, счастье есть плод всемирного прогресса и п росвещения: "Один только прогресс знаний может обеспечить счастье общее и частное. Люди просвещенные и хорошо управляемые будут счастливы, содей ствуя счастью других. Век просвещенья вновь однажды нам вернет Ушедший с частья век, не знающий забот".13 Судьбу частного и общественного счастья Гельвеций, согласно общей всем у Просвещению традиции, вручает во власть просвещенного монарха: "Монархи!... Вы можете... Приблизить счастья век или отбросить прочь".14 Ограниченность такого механистического подхода к пониманию человека п реодолел родоначальник немецкой классической философии Иммануил Кант (1724-1804) сказав, что в "отношении счастья невозможен никакой императив, котор ый в строжайшем смысле слова предписывал бы совершать то, что делает сча стливым...".15 О "законе" любви Что же представляют из себя фундаментальные д уховные законы человеческой жизни? Рассмотрение антропологии счастья в свете христианской традиции убеждает нас в том, что высшим и основным п равилом, регулирующим духовное измерение человеческого бытия, являетс я Закон Любви. От того, насколько человек знает и соблюдает его, зависит пр актически вся его жизнь. Конечно, термин "закон" употребляется в данном ко нтексте отнюдь не в юридическом смысле. То содержание, которое вкладывае тся здесь в это слово, роднит его скорее с религиозной категорией "запове дь". Однако и "заповедь" не вмещает всецельное понимание сущности Закона Л юбви; заповеди любви есть лишь проявление Закона Любви. "Закон Любви" можно рассматривать как первейший онтологический принцип и необходимое условие существования бытия, всей Вселенной, изначально е му присущие, принцип взаимоотношений между людьми. Иными словами, принци п любви представляет из себя распространение на весь мир и человеческое общество фундаментальной характеристики Божественной сущности, выраж енной в Евангелии: "Бог есть Любовь". Если же вслушаться в слово "за поведь", родственное глаголу "поведать", то есть что-то рассказать, открыть , то перед нами сразу встают образы двух субъектов: того, кто "ведает" (знает ), "заповедует", то есть говорит, наста вляет, пр едписывает что-либо, и того, к кому обращается обладатель сокровенного з нания. Понятно, что наличие заповедей непременно подразумевает их автор а — Бога и адресата — человека. Однако, рознясь по природе, Закон и запов еди родственны по содержанию, поскольку заповеди представляют не что ин ое, как раскрытие, открытие Богом основного Закона Вселенной людям. Человек, любящий людей, в конечном итоге будет здоров и духом и телом. И напротив, человек, не живущий по принципу любви, н е сможет избежать духовной смерти. Поэтому, принцип любви — это принцип жизни! Есть любовь — есть жизнь; нет любви — нет жизни! Любовь — это не то лько и даже не столько прекрасное и красивое чувство. Это еще и трудная ра бота, ведущая к умению любить людей, конкретные поступки и дела. Издавна религиозно– этическими мыслителям и в этой связи условно выделялись три элемента, три уровня человеческого бытия: мысли, слова и дела. Все они рассматривались как различные и взаимо зависимые проявления единого сознания личности. Что есть у человека сег одня в мыслях — то завтра будет на языке, а послезавтра — в поступках. Древние мудрецы говорили, что наши мышление, речь и дела в совокупности о пределяют наше физическое и психическое состояние, то есть здоровье. Все это позволяет рассматривать счастье как производную категорию от само стоятельной внутренней человеческой деятельности, не исключая при это м, что на такой сложный феномен, как счастье, могут, безусловно, влиять и вн ешние социальные факторы. Итак, Закон Любви проявляется на трех этих уро внях: чувства (мысли), слова и дела. В христианстве этот закон раскрывается предельно четко и конкретно: как в плоскости "горизонтальных" отношений (людей друг с другом), так и в плоск ости вертикальных отношений (человека с Богом). Главный принцип и вертик альных, и горизонтальных отношений людей отражен в двух важнейших библе йских заповедях: 1. Возлюби Бога своего всем сердцем своим и всей душою своею. 2. Возлюби ближнего своего, как самого себя. Главным проявлением Закона Любви применительно к человеческим отношен иям является то, что в любой ситуации, при любых обстоятельствах, при реше нии тех или иных задач, находясь в тех или иных отношениях, человек призва н руководствоваться именно чувством любви. Выполнение всех норм, правил , например, Десяти Заповедей без этого чувства не будет полным. Если челов ек делает "объективное" добро без любви, ожидая при этом того или иного рез ультата (вознаграждения, признания, славы и т.д.), это — не правильно. Челов ек, не думающий о "вознаграждении", быстрее получит его, чем тот, кто постоя нно только к этому и стремится. Антропологические основания нр авственности Я уже упоминал кратко в связи с определением п редмета этики о том, что мораль как таковую можно рассматривать как пром ежуточное звено, ведущее к достижению счастья. Зададимся вопросом о том, какие, собственно, варианты антропологических установок могут являтьс я основанием нравственного поведения. Метафизической основой нравственных учений во многом являются предста вления о мире в целом, его природе, об отношении человека к миру. Более неп осредственно и предметно этика черпает свои ресурсы в антропологии, уче нии о человеке, его природе, структуре, иерархии уровней человеческого б ытия, в частности, представлениях о душе. В данном случае я рассматриваю мотивацию нравственного поведения имен но в связи с учетом одного из принципиальных вопросов любой антропологи и — вопроса о бессмертии души. Если мы признаем душу бессмертной — мы по лучим одно этическое учение, а если смертной — совершенно иное. В этой связи условно можно разделить все этические учения на две большие группы — те, для которых мотив нравственного поступка трансцендентен л ичности (то есть лежит вне ее) и те, для которых этот мотив имманентен (то ес ть присущ самой личности). Далее, первую группу учений в свою очередь условно можно разделить на тр и вида: 1) признающие предсуществование и, следовательно, реинкарнацию души (инд ийская традиция, Орфей, Пифагор, Платон, апологет раннего христианства О риген (III в.) и родоначальник неоплатонизма, одна из последних ярких фигур а нтичности Плотин (205 - 270 гг.); 2) не признающие предсуществование и реинкарнацию, но исповедующие бессм ертие души после смерти физического тела и воскресение, то есть воссоеди нение души и тела (христианство); 3) отрицающие равно как предсуществование души с ее реинкарнацией, так и з агробную жизнь (иудаизм, адвентизм и др.), но в то же время строящие свои нра вственные учения на основе веры в трансцендентный источник нравственн ого поведения — личного Бога. Что касается учений, не признающих бессмертие души и Бога, то антрополог ическим основанием нравственного поведения для них является земное бл агополучие человека, наши отношения с окружающими и отношение людей к на м. Это, конечно, не исключает того, что фундаментальным императивом морал и здесь может выступать непосредственно сам Закон Любви. Антропологическим основанием нравственности в учениях, признающих реи нкарнацию, является вера в воздаяние за праведную жизнь в последующих во площениях в более благородных телах, а в итоге — слияние с вечностью, нир вана. Чем лучше я веду себя, тем быстрее попаду на небо. Но ничего страшног о, если не получается с первых попыток, так как количество возможных инка рнаций огромно — в некоторых учениях до 777. Для учений, признающих загробную жизнь, но отрицающих реинкарнацию, антр опологическим основанием нравственного поступка является вера в вечну ю жизнь и в высшую справедливость, когда праведник получит воздаяние, а г решник — возмездие. Для христиан это во многом — страх Божий, страх пере д Страшным Судом, после которого часть унаследуют Царство Божие, а часть будет ввержена в геенну огненную. На этом частично основывается выполне ние всех заповедей и предписаний. Последний антропологический фундаме нт представляется более мощным, так как дает несравнимо более сильный ст имул нравственного поведения: за одну жизнь надо успеть столько, сколько сторонник реинкарнации должен успеть за 777. Дается только одна попытка, и нужно использовать ее на все сто процентов. Однако истинно христианским антропологическим основанием нравственности является сочетание стра ха Божия и чувства любви, взывающее любить людей не ради чего-то, а просто так, за то, что они люди. Иначе говоря, внутренняя потребность творить добр о во славу Божию. Список литературы 1. Игорь Тальков. Монолог. – М., 1992. С.152. 2. Евангелие от Матфея, 22 : 39. 3. Гельвеций. Соч. Т. 2. С. 420. 4. Александр Дольский. Четыре ангела. С.32. 5. Александр Дольский. Четыре ангела. С.35. 6. Философская энциклопедия. Т. 5. С. 582. 7. Альберт Швейцер. Культура и этика. – М., 1973. С. 87. 8. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М., 1979. VIII, 33. 9. Александр Дольский. Ленинградские акварели. Л., 1983. 10. Архимандрит Платон (Игумнов). Православное нравственное богословие. - С вято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994. С. 5 11. Гельвеций. Записные книжки // Счастье. - М., 1987. С. 55. 12. Гельвеций. Записные книжки // Счастье. - М., 1987. С. 145-146, 158. 13. Там же.С.176. 14. Там же. С. 177. 15. Кант И. Соч. В 6-ти тт. М., 1965, т. 4, ч. 1, с. 257.