Искать свой особый путь

Искать свой особый путь С тех пор, когда произошло официальное "рождени е" теории постиндустриального общества, прошло уже более тридцати лет. Н астало время подводить предварительные итоги того, насколько оправдал ись предсказания Д. Белла, О. Тоффлера, Л. Туроу и прочих исследователей. По пытку такого подведения итогов представили нам В. Иноземцев и В. Красиль щиков. С одной стороны, "грядущее постиндустриальное общество" становитс я, утверждают они, все более реальным и осязаемым. В сущности, для развитых стран Запада (Северная Америка + Западная Европа = "Еврамерика") оно стало у же не "грядущим", а настоящим. С другой же стороны, очевидно, что дверь в этот "дивный новый мир" довольно узка, и далеко не все могут в нее войти. Создала сь парадоксальная ситуация: в то время как сравнительно небольшая групп а развитых стран Запада уже явно стоит на пороге этой двери, другие стран ы мира осознают, что их путь к вожделенному порогу стал не короче, а, наобо рот, длиннее, чем казалось в 60-е гг. Именно этот острый парадокс в последнее время находится в центре исследований В. Иноземцева. В. Иноземцев - единственный в России обществовед, специализирующийся на проблемах теории постиндустриального общества и сумевший создать собс твенную версию (концепцию "постэкономического общества"). Его идеи в посл едние годы получили широкую известность, а большинство специалистов пр изнают, что эти исследования актуальны и необходимы для правильного пон имания итогов ХХ в. и перспектив третьего тысячелетия. Сегодня, сопостав ив идеи В. Иноземцева и В. Красильщикова, мы имеем возможность подискутир овать на этот счет и, в частности, уточнить постановку некоторых важных т еоретических проблем. Может быть, именно этим обусловлен тезис В. Иноземцева, согласно котором у "современный мир формируется как расколотая цивилизация с единым цент ром силы, представленным сообществом постиндустриальных обществ". Сомн ительно прежде всего утверждение, что современный мир образует единую ц ивилизацию не случайно в самом этом тезисе главный акцент сделан не на е динстве, а на расколе. Те выводы, к которым приходит В. Иноземцев, заставля ют вспомнить о "Столкновении цивилизаций" Хантингтона. (Кстати, положени е В. Иноземцева о самодостаточности "постиндустриальной цивилизации" оч евидным образом противопоставляет ее другим цивилизациям.) В. Красильщиков также полагает, что "постиндустриальный Запад" становитс я все более самодостаточным и все менее нуждается в периферийных страна х как в источниках сырья и рынках сбыта. Однако если В. Иноземцев склоняет ся на этом основании к выводу, что даже Япония вряд ли догонит "Еврамерику ", то В. Красильщиков, напротив, скрупулезно, с фактами в руках, рассматрива ет те "ответы", которые пытаются дать неевропейские страны на этот "вызов". Картина получается довольно мозаичная и неоднозначная. Наименее успешным оказался ответ стран Латинской Америки, которые, по В. Красильщикову, "не совершили никаких серьезных технологических прорыв ов, а лишь повысили качество, снизили издержки и усовершенствовали произ водство старых, сугубо индустриальных видов товаров". В результате сохра нился порочный круг "бедность необразованность бедность", который блоки рует любые подходы к постиндустриальному "раю". Боюсь, именно такая судьб а ждет и нашу страну, если мы последуем рекомендациям забыть о постиндус триальной перспективе ради более реальных задач завершения индустриал ьной модернизации. Возникает вопрос, насколько корректно рассматривать "сообщество пости ндустриальных обществ" как единый центр силы. В. Иноземцев довольно убед ительно доказывает, что Япония еще не вошла в это сообщество; в таком случ ае оно состоит только из Северной Америки и Западной Европы. Но даже если полностью согласиться с этим тезисом, все же вряд ли можно рассматривать "Еврамерику" как единое целое с точки зрения как культурных традиций, так и экономических моделей. Поэтому современный мир все же скорее двух-, а не однополярный. Кроме того, отношение В. Иноземцева к Японии и азиатским но вым индустриальным странам несколько гиперкритично. "Миф о японском чуд е фактически развеялся", заявляет он, но на месте мифа осталась вполне реа льная высокоразвитая держава, которая сумела "измениться, не изменяя себ е" и находится к "сообществу постиндустриальных обществ" все же гораздо б лиже, чем какая-либо другая страна. Развитие АзиатскоТихоокеанского соо бщества в перспективе вполне может привести к созданию экономического блока, равного ЕС и НАФТА. С другой стороны, внутри самих стран "Еврамерики " постидустриальность развивается весьма неравномерно: если высоколоб ые интеллектуалы Силиконовой долины и "Чивирлы" давно живут в мире ценно стей ХХI в., то жители негритянских и латиноамериканских гетто еще не впол не расстались с XIX в. В любом случае надо признать, что структура современн ого мира заметно сложнее упрощенной монополярной схемы. Постиндустриа льность расплывается по миру, как бензиновые пятна по мокрому асфальту: где-то она "гуще", где-то "жиже", а где-то ее еще нет вообще. Но постиндустриаль ных "пятен" все же несколько, а не одно-единственное. В. Красильщиков рассматривает опыт новых индустриальных стран Юго-Вост очной Азии и Дальнего Востока гораздо благожелательнее. Приводимые им д анные свидетельствуют, что в этом регионе развитие системы образования опережало развитие индустрии, а потому здесь удалось развивать не тольк о традиционные, но и самые передовые технологии. Однако местные системы образования при всей их массовости имеют один громадный минус они воспи тывают эффективного исполнителя, а не творца. Действительно, историки зн ают специфику конфуцианской образованности: здесь знание окружено оре олом уважения, но нет механизмов его качественного обновления "мудрость прошлого" можно комментировать, развивать, уточнять, но ни в коем случае н е отвергать. В ХХ в. произошла смена ориентиров объектом познания стала з ападная техника, но установка на "доделывание" полностью сохранилась. Со ответственно и в самом производстве стран конфуцианского мира традици и корпоративизма препятствуют возникновению тех, кто "возмущает спокой ствие". Вот здесь-то и возникает главная проблема возможно ли странам с конфуциа нской культурой (не говоря уже о мирах буддизма и ислама) найти оптимальн ое соотношение между своими традициями общинности и солидарности, кото рые помогают поддерживать стабильность, и индивидуализацией, стремлен ием человека к самовыражению, без чего невозможна творческая деятельно сть. Такая постановка вопроса полемична по отношению к мнению В. Иноземц ева, будто постиндустриальное общество нельзя построить, оно может толь ко эволюционно вырасти. Неевропейские страны в принципе не могут надеят ься на то, что новая идея, "новое мышление", позволяющее соединить коллекти визм и креативность, сложится само собой. В институциональной теории есть понятие "зависимость от предшествующе го развития": существующая системная целостность допускает отнюдь не лю бые спонтанные институциональные изменения. Кроме того, спонтанное раз витие культурных, неформальных институтов происходит очень медленно. П оэтому "не-Западу" придется идеологию постиндустриальной модернизации именно конструировать, изобретать альтернативой может быть только гиб ель "незападных" цивилизаций как самостоятельных хозяйственно-культур ных систем. Итак, можно сделать вывод, что для прорыва в "чудный новый мир" н еобходимо следовать девизу: "Знания превыше всего, но идеология превыше знаний". Если не будет сконструирован новый идеологический фундамент, по зволяющий сочетать коллективизм и креативность, то повышение образова нности народов "не-Запада" будет только обеспечивать "Еврамерику" беспла тными дарованиями, которым не нашлось места в родном отечестве (вспомним хотя бы русского В. Леонтьева или индийца А. Сена). Таким образом, тезис, согласно которому постиндустриальное общество не может быть построено, а единственным путем его становления является эво люционное развитие, не может не вызывать сомнений. Даже Силиконовая доли на выросла отнюдь не как дикое растение, ее заботливо "поливали" государс твенными заказами. Либеральное преклонение перед стихийным саморазвит ием является, на наш взгляд, скорее идеологической доктриной, чем практи ческой программой. Трудно найти национальную модель, которая не носила б ы на себе отпечатка сознательных действий строителей Ф. Рузвельта в США, М. Тэтчер в Великобритании, Л. Эрхарда в Германии и т. д. С другой стороны, если постиндустриальный мир эволюционно вырастает из индустриального с некоторым обязательным лагом времени ("сроком береме нности"), резко сократить который вряд ли возможно, то вполне понятны прич ины временного торможения Японии. Для формирования нового типа человек а (работающего уже не ради заработка, а ради реализации стремления к твор честву homo creativus) должно смениться несколько поколений, чтобы из социальной п амяти общества ушел страх перед нищетой и иными катаклизмами. Вполне пон ятно, что японское общество обременено этой памятью гораздо сильнее, чем страны, победившие во Второй мировой войне. Тогда отсутствие "собственн ых технологических прорывов" Японии вполне объяснимо еще не пришло их вр емя, хотя семена уже посеяны и их вызревание неотвратимо. В любом случае, с огласимся мы с возможностью "постиндустриального строительства" или от вергнем его, шансы Японии и новых индустриальных стран Юго-Восточной Ази и отнюдь не так плохи, как утверждает В. Иноземцев. Его вывод о том, что "нигде и ни когда апологетам "догоняющего" развития не удалось сделать его самовосп роизводящимся", слишком категоричен может быть, пока не удалось? Этот выв од явно нацелен на переоценку опыта Японии и новых индустриальных стран в Азии, однако кризис 1997 г. еще не конец истории. Япония, Корея, Сингапур и дру гие страны конфуцианского региона давно инвестируют огромные средст ва на развитие системы образова ния (и на это особое внимание обращает В. Красильщиков), так что возможност и для перехода от использования преимуществ дешевого труда к использов анию преимуществ творческой деятельности у них есть. Что касается роста самодостаточности "пос тиндустриальной цивилизации", то надо сделать одну оговорку: здесь заслу га не только ресурсосберегающих технологий, снижающих потребность в сы рье, но и сознательно созданных политических условий. Когда от СССР оста лись враждующие друг с другом слабосильные (в политическом отношении) ре спублики, а поползновения Саддама Хусейна монополизировать нефть на Бл ижнем Востоке смела "Буря в пустыне", вполне закономерно, что цены на ресур сы не слишком высоки. Кроме того, постиндустриальная цивилизация доволь но хрупка: компьютерный "Апокалипсис 2000" не состоялся, но кто поручится, что виртуальные ресурсы не станут в один прекрасный момент объектом сознат ельной атаки тех, кому не досталось крошек постиндустриальных благ? Поэт ому "постиндустриальное сообщество" все же не может полностью игнориров ать отстающих и стать действительно самодостаточным. В заключение несколько слов о Ро ссии в контексте постиндустриальной перспективы. Я не склонен разделят ь излишний пессимизм В. Иноземцева, полагающего, что "Россия окончательн о упустила шанс занять место в списке стран-лидеров постиндустриальног о мира и никогда не сможет претендовать на подобное место". Никогда не гов ори "никогда" Соответственно и рекомендация стремиться лишь к статусу "р азвитой индустриальной страны", не пытаясь найти пути вхождения в "круг п остиндустриальных держав" тоже вызывает сильные сомнения. Развитие кре ативности работников помогает одновременно решать и индустриальные, и постиндустриальные задачи, поэтому вряд ли их следует противопоставля ть. Позволю себе повторить, что рекомендуемый В. Иноземцевым рецепт може т привести Россию туда, куда пришли выбравшие именно такую стратегию стр аны Латинской Америки. Однако В. Красильщиков еще более пессимистичен в отношении будущего наш ей страны, чем В. Иноземцев. По его мнению, "в России практически отсутству ют или очень слабы социальные субъекты догоняющей позднеиндустриально й модернизации" патриотически настроенные элиты. Увы, увы, увы За годы "ель цинизма" слово "патриот" действительно стало у нас почти бранным, использ уемым в основном политическими клоунами из ЛДПР. А новая идеология, соче тающая коллективизм и креативность, возможна только на патриотической основе. Это одна из институциональных ловушек: в стремлении приобщиться к западным ценностям разрушался собственный культурный фундамент, в ре зультате чего страна превращалась в совокупность потенциальных мигран тов, с завистью поглядывающих на вожделенную "заграницу". Но, может быть, еще "Россия вспрянет ото сна"? Залогом тому могут служить не которые особенности нашей хозяйственной культуры Россия является одно временно самой восточной из стран Запада и самой западной из стран Восто ка. У нас также коллективистские ценности заметно преобладают над индив идуалистическими, но все же вполне допустимо культивирование оригинал ьного и нестандартного мышления и поведения (при условии, что эта оригин альность не сводится к заботе о собственном кошельке). Поэтому выработка "нового мышления", синтезирующего дух коллективизма и творческое самовы ражение, может происходить у нас более легко, чем в иных не-европейских ст ранах. Обнадеживает, что новое государственное руководство демонстрирует стр емление искать именно свой путь, а не "вливаться" в "Еврамерику", поставив ж ирный крест на собственной истории и культуре. Рустем Махмутович Нуреев - доктор экономических наук, профессор, заслуже нный работник высшей школы РФ, заведующий кафедрой Государственного ун иверситета Высшей школы экономики.