ПЛАН РАБОТЫ
ВВЕДЕНИЕ
§1. Патриарх Никон
§2. Начало церковного раскола и его причины
§3. Восстание в Соловецком монастыре
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Тема написанной ниже контрольной работы – «Соловецкое восстание 1668-1676 гг.». Соловецкое восстание произошло в Соловецком монастыре, на острове Соловках в Белом море. Причиной его стала церковная реформа патриарха Никона. Никон хотел, чтобы русская церковь полностью приняла греческую веру. Соловецкие монахи восстали против реформ Никона, потому что им было трудно учить новый текст. Им и старый-то текст давался с трудом, потому что тогда монахи были малограмотные. Восстание это длилось целых восемь лет, восемь лет осады. Монахов поддерживали крестьяне, посадские люди, беглые стрельцы, солдаты и сторонники Степана Разина. Но карательная армия царя победила в этом восстании.
Однако восстали не только Соловецкие монахи, волна недовольства среди духовенства прокатилась по всей России. Этот период в России в конце XVII века историки называют церковным расколом.
Эта проблема остается актуальной и по сей день, не смотря на то, что реформы были утверждены царем Алексеем Михайловичем, вторым среди династии Романовых. Первым же Романовым был царь Михаил Федорович, царствовавший в России с 1613 по 1645 гг. Алексей Михайлович, сын Михаила Федоровича, правил в России с 1645 по 1676 гг. Династия Романовых правила в России более 300 лет, с 1613 и вплоть до октябрьской революции 1917 года.
Даже сейчас, в век компьютерных технологий, русские верующие люди делятся на староверцев, поддерживающих старую дореформенную веру, и нововерцев, принявших новую веру патриарха Никона. Староверцы придерживаются также и церковных обычаев, существовавших до конца XVII века. И хотя староверцев сейчас редко встретишь, они все-таки есть и до сих пор считают старую веру единственно верной и правильной. И кто знает, сколько еще лет или веков будут существовать староверцы. Быть может они исчезнуть лет через восемь-десять, а может и они будут существовать и придерживаться старой веры еще несколько веков.
Однако вернемся в конец XVII века. Когда царь принял церковную реформу, монахи-староверцы стали подвергаться гонениям. Их заставляли принять новую веру, а не подчинившихся просто уничтожали. Поэтому монахи, не захотевшие принять новую веру и чудом не попавшие под царский гнев, бежали в Сибирь и продолжали жить и придерживаться старой веры уже там.
Реформа патриарха Никона, тот же церковный раскол в России длился с 1653 по 1666 гг.
В контрольной работе были использованы один источник и пять книг литературы. Источником работы является Повесть об осаде Соловецкого монастыря. А литературой – сочинения таких, например, замечательных деятелей истории государства Российского, как Ключевского Василия Осиповича (1841-1911) и Платонова Сергея Федоровича (1860-1933).
Так же были использованы и сочинения менее известных историков Буганова В.И., подробно описывавший в своей книге Московские восстания в конце XVII века, а в особенности Московское восстание 1682 года. А также Очерки русской культуры XVII века. А так же Карташова А.В., где автор излагает все то, что относится к русской церкви.
Соловецкое восстание является частью церковного раскола в России в конце XVII века.
Цели и задачи контрольной работы – это описание церковного раскола и восстания в Соловецком монастыре.
ГЛАВА I. ПАТРИАРХ НИКОН
Патриарх Никон, в миру Никита, один из самых крупных могучих русских деятелей XVII в., родился в мае 1605 г. в крестьянской семье, в селе Вельеманове близ Нижнего Новгорода. Мать Никиты умерла вскоре после его рождения, и ему, еще ребенком, пришлось много вытерпеть от мачехи, женщины очень злого нрава. Уже тут Никита выказал присутствие сильной воли, хотя постоянное гонение и не могло не оказать дурного влияния на его характер. Никита обнаружил необыкновенные способности, быстро выучился грамоте, и книга увлекла его. Он захотел уразуметь всю глубину божественного писания и удалился в монастырь Макария Желтоводского, где и занялся прилежным чтением священных книг. Но родня вызвала его из монастыря обратно. Никита женился, на двадцатом году был поставлен в священники и священствовал в одном селе. Оттуда по просьбе московских купцов, узнавших о его начитанности, Никита перешел в Москву. Но тут он был недолго: потрясенный смертью всех своих детей, умиравших один за другим, он ушел в Белое море и постригся в Анзерском скиту под именем Никона. Поссорившись, там с начальным старцем Елеазаром, Никон удалился в Кожеозерскую пустынь, где и был игуменом с 1642 по 1646 гг. На третий год после своего поставления он отправился по делам пустыни в Москву и здесь явился с поклоном к молодому царю Алексею Михайловичу, как вообще в то время являлись с поклоном к царю настоятели монастырей. Царю до такой степени понравился Кожеозерский игумен, что патриарх Иосиф, по царскому желанию, посвятил Никона в сан архимандрита Новоспасского монастыря в Москве, где была родовая усыпальница Романовых. В силу последнего обстоятельства набожный царь часто ездил туда молиться за упокой души своих предков и много беседовал с Никоном. Алексей Михайлович был из таких сердечных людей, которые не могут жить без дружбы, всей душой привязываются к людям, если те им нравятся по своему складу, – и вот он приказал архимандриту приезжать для беседы каждую пятницу во дворец. Пользуясь расположением царя, Никон стал «печаловаться» царю за всех обиженных и утесненных и, таким образом, приобрел в народе славу доброго защитника и ходатая. Вскоре в его судьбе произошла новая перемена: в 1648 г. скончался Новгородский митрополит Афанасий, и царь предпочел всем своего любимца. Иерусалимский патриарх Паисий рукоположил Новоспасского архимандрита в сан митрополита Новгородского. В Новгороде Никон стал известен своими прекрасными проповедями. Когда в Новгородской земле начался голод, он много помогал народу и хлебом и деньгами, да, кроме того, устроил в Новгороде четыре богадельни. В 1650 г. вспыхнул народный мятеж, и в образе действий Никона во время этих волнений мы уже видим проявление того крупного и решительного характера, который увидим и в деле раскола: он сразу наложил на всех коноводов мятежа проклятие и раздражил этим народ настолько, что подвергся даже насилию со стороны бунтовщиков. Но вместе с тем Никон ходатайствовал перед царем за новгородцев.
Будучи Новгородским митрополитом, Никон следил, чтобы богослужение совершалось с большей точностью, правильностью и торжественностью. А в то время, надо сказать, несмотря на набожность наших предков, богослужение велось в высшей степени неблаголепно, потому что для скорости разом читали и пели разное, так что молящиеся вряд ли что могли разобрать. Для благочиния митрополит уничтожил это «многогласие» и заимствовал киевское пение вместо так называемого «раздельноречнаго» очень неблагозвучного пения. В 1651 г. приехав в Москву. Никон посоветовал царю перенести мощи митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря в столицу и этим загладить давний грех Ивана Грозного перед святителем. Царь послал (1652) в Соловки за мощами самого Никона.
В то время, когда Никон ездил в Соловки за мощами, скончался московский патриарх Иосиф (1652). На престол патриарший был избран Никон; он отвечал отказом на это избрание; тогда в Успенском соборе царь и окружавшие его со слезами стали умолять митрополита не отказываться. Наконец Никон согласился, но под условием, если царь, бояре, освященный собор и все православные дадут торжественный обет перед Богом, что они будут сохранять «евангельские Христовы догматы и правила св. апостолов и св. отец, и благочестивых царей законы» и будут слушаться его, Никона, во всем, «яко начальника и пастыря и отца краснейшаго». Царь, за ним власти духовные и бояре поклялись в этом, и 25 июля 1652 г. Никон был поставлен патриархом.
Из русских людей XVII в. я не знаю человека крупнее и своеобразнее Никона. Но его не поймешь сразу: это – довольно сложный характер и прежде всего характер очень неровный. В спокойное время, в ежедневном обиходе он был тяжел, капризен, вспыльчив и властолюбив, больше всего самолюбив. Но это едва ли были его настоящие, коренные свойства. Он умел производить громадное нравственное впечатление, а самолюбивые люди на это неспособны. За ожесточение в борьбе его считали злым; но его тяготила всякая вражда, и он легко прощал врагам, если замечал в них желание пойти ему навстречу. С упрямыми врагами Никон был жесток. Но он забывал все при виде людских слез и страданий; благотворительность, помощь слабому или больному ближнему была для него не столько долгом пастырского служения, сколько безотчетным влечением доброй природы. По своим умственным и нравственным силам он был большой делец, желавший и способный делать большие дела, но только большие. Что умели делать все, то он делал хуже всех; но он хотел и умел делать то, за что не умел взяться никто, все равно, доброе ли то было дело или дурное. Его поведение в 1650 г. с новгородскими бунтовщиками, которым он дал себя избить, чтобы их образумить, потом во время московского мора 1654 г., когда он в отсутствие царя вырвал из заразы его семью, обнаруживает в нем редкую отвагу и самообладание; но он легко терялся и выходил из себя от житейской мелочи, ежедневного вздора; минутное впечатление разрасталось в целое настроение. В самые трудные минуты, им же себе созданные и требовавшие полной работы мысли, он занимался пустяками и из-за пустяков готов был поднять большое шумное дело. Осужденный и сосланный в Ферапонтов монастырь, он получал от царя гостинцы, и, когда раз царь прислал ему много хорошей рыбы, Никон обиделся и ответил упреком, зачем не прислали овощей, винограду в патоке, яблочек. В добром настроении он был находчив, остроумен, но обиженный и раздраженный, терял всякий такт и причуды озлобленного воображения принимал за действительность. В заточении он принялся лечить больных, но не утерпел, чтобы не кольнуть царя своими целительными чудесами, послал ему список излеченных, а царскому посланцу сказывал, был-де ему глагол, отнято-де у тебя патриаршество, зато дана чаша лекарственная: «лечи болящих».
Никон принадлежал к числу людей, которые спокойно переносят страшные боли, но охают и приходят в отчаяние от булавочного укола. У него была слабость, которой страдают нередко сильные, но мало выдержанные люди: он скучал покоем, не умел терпеливо выжидать; ему постоянно нужна была тревога, увлечение смелою ли мыслью или широким предприятием, даже просто хотя бы ссорой с противным человеком. Это словно парус, который только в буре бывает самим собой, а в затишье треплется на мачте бесполезной тряпкой.
ГЛАВА II. НАЧАЛО ЦЕРКОВНОГО РАСКОЛА И ЕГО ПРИЧИНЫ
Обратимся теперь к делам времени царя Алексея в сфере церковной. Значение тогдашних церковных событий было очень велико: тогда начался раскол, остающийся и теперь еще вопросом не только истории, но и жизни; тогда же возник вопрос об отношениях церковной и светской властей. И тот и другой связаны с деятельностью Никона.
До патриарха Никона русское церковное общество было единым церковным стадом с единым высшим пастырем; но в нем в разное время и из разных источников возникли и утвердились некоторые местные церковные мнения, обычаи и обряды, отличные от принятых в церкви греческой, от которой Русь приняла христианство. Таковы были двуперстное крестное знамение, образ написания имени Исус, служение литургии на семи, а не на пяти просфорах, двоение возгласа аллилуйя и т.д. Некоторые из этих обрядов и особенностей были признаны русской церковной иерархией на церковном соборе 1551 г. и таким образом получили законодательное утверждение со стороны высшей церковной власти. Со второй половины XVI в., когда в Москве началось книгопечатание, эти обряды и разночтения стали проникать из рукописных богослужебных книг в печатные их издания и через них распространялись по всей России. Таким образом, печатный станок придал новую цену этим местным обрядовым и текстуальным разностям и расширил их употребление. Некоторые из таких разностей внесли в свои издания справщики церковных книг, напечатанных при патриархе Иосифе в 1642-1652 гг. Так как вообще текст русских богослужебных книг был неисправен, то преемник Иосифа патриарх Никон с самого начала своего управления русскою Церковью ревностно принялся за устранение этих неисправностей. В 1654 г. он провел на соборе постановление переиздать церковные книги, исправив их по верным текстам, по славянским пергаментным и древним греческим книгам.
С православного Востока и из разных углов России в Москву навезли горы древних рукописных книг греческих и церковнославянских; исправленные по ним новые издания разосланы были по русским церквам с приказанием отобрать и истребить неисправные книги, старопечатные и старописьменные. Ужаснулись православные русские люди, заглянувши в эти новоисправленные книги и не нашедши в них ни двуперстия, ни Исуса, ни других освященных временем обрядов и начертаний: они усмотрели в этих новых изданиях новую веру, по которой не спасались древние святые отцы, и прокляли эти книги, как еретические, продолжая совершать служение и молиться по старым книгам. Московский церковный собор 1666-1667 гг., на котором присутствовали два восточных патриарха, положил на непокорных клятву (анафему) за противление церковной власти и отлучил их от православной Церкви, а отлученные перестали признавать отлучившую их иерархию своей церковной властью. С тех пор и раскололось русское церковное общество, и этот раскол продолжается до настоящего времени.
Развитию в XVII веке ростков новой культуры противостояла патриархальная консервативная «старина». «Ревнители старины» из самых различных социальных кругов опирались на принцип незыблемости порядков и обычаев, которые были завещаны поколениями их предков. Однако же сама церковь преподала в XVII веке наглядный пример нарушения отстаиваемого ею принципа «Все старое – свято!» Церковная реформа патриарха Никона и царя Алексея Михайловича свидетельствовала о вынужденном признании церковью возможности некоторых перемен, но только таких, которые проводились бы в рамках канонизированной ортодоксальной «старины», во имя и ради укрепления ее. Материалом же для новшеств служили не результаты дальнейшего прогресса человеческой культуры, выходившей за рамки культуры средневековья, а те же трансформируемые элементы «средневековой старины».
Новое могло утвердиться только в результате отказа от насаждавшейся церковью нетерпимости к «перемене обычаев», к новшествам, особенно к заимствованию культурных ценностей, созданных другими народами.
Но такое отношение к новому, к расширению культурных связей с другими народами утвердится в России и войдет в официальную правительственную политику лишь с самого конца XVII-в начале XVIII вв. в результате преобразований, проводимых Петром I во всех областях государственной, общественной и культурной жизни страны. И проводить в жизнь эту политику было призвано новое поколение.
Исправление книг и обрядов, породившее наш несчастный раскол, стало так общеизвестно, что непосвященным оно кажется главной делом Никона. Идея исправления книг для патриарха Никона была попутной случайностью, выводом из главной его идеи. А самое дело книжной справы было для него старым традиционным делом патриархов, которое надо было просто по инерции продолжать. Поначалу Никон раздел все «провинциальные» взгляды москвичей, столь характерные для вождей старообрядчества.
Отчего же произошел раскол? По объяснению старообрядцев, от того, что Никон, исправляя богослужебные книги, самовольно отменил двуперстие и другие церковные обряды, составляющие святоотеческое древлеправославное предание, без которого невозможно спастись. Но в таком объяснении не все ясно. А каким образом двуперстие или хождение посолонь сделалось для старообрядцев святоотеческим преданием, без которого невозможно спастись? Каким образом простой церковный обычай, богослужебный обряд или текст мог приобрести такую важность? Православные дают более глубокое объяснение. Раскол произошел от невежества раскольников, от узкого понимания ими христианской религии, от того, что они не умели отличить в ней существенное от внешнего, содержание от обряда. Но и этот ответ не разрешает всего вопроса. Положим, известные обряды, освященные преданием, местной стариной, могли получить неподобающее им значение догматов; но ведь и авторитет церковной иерархии освящен стариной и притом не местной, а вселенской, и его признание необходимо для спасения: святые отцы не спасались и без него, как без двуперстия. Каким образом старообрядцы решились пожертвовать одним церковным установлением для другого, отважились спасаться без руководства законной иерархии, ими отвергнутой? Объясняя происхождение раскола, у нас часто с особенным ударением и некоторым пренебрежением указывают на слепую привязанность старообрядцев к обрядам и текстам, к букве писания, как к чему-то очень неважному в деле религии. Я не разделяю такого пренебрежительного взгляда на религиозный обряд и текст. Я не богослов и не призван раскрывать богословский смысл таких предметов. Но религиозный текст и обряд, как и всякий обряд и текст с практическим, житейским действием, кроме специально богословского имеет еще общее психологическое значение и с этой стороны, как и всякое житейское, т.е. историческое явление, может подлежать историческому изучению. Только с этой народно-психологической стороны я и касаюсь происхождения раскола.
Нетактично проводимая Никоном правка книг по темпу, по широте охвата, по чуждости своего источника и по обидности ее для серьезно усвоенного, не только национального, но и подлинно православного самосознания русских людей, не могла не вызывать протеста. Протест был по глубине всеобщий: и епископата, и белого и черного духовенства, и мирян, и простых людей. Кучка вождей раскола была только крайним заострением всеобщего недовольства. Раскольники – не чужие, а свои русскому благочестию.
Мирские люди, царь и бояре, менее закаленные в богослужебной букве, сравнительно легче усвояли реформу. Но рядовое духовенство оказалось противником книжных перемен уже по своей малограмотности: едва одолевали привычный текст, а тут предстояло сплошь переучиваться.
Еще в 1658 году Соловецкие монахи писали: «А которые мы священицы и диаконы маломочны и грамоте ненавычны и к учению косны, по которым служебникам старым многие лета учимся, а служили с великою нуждею… Наш чернецом косным и непреимчивым – скаль не учиться, и не навыкнуть». Передовые идеологи протеста подводили под это недовольство невежд уже идейное основание и этим подкреплялись и усиливались. Да и технически, и материально замена старых книг новыми не могла быстро совершиться в самой Москве, в самом Кремле.
Сами греки поверхностно смотревши на чуждые их пониманию русские дела, после ухода Никона, по приспособлению к господствующему общеизвестному мнению поддавались внушению русских и вместе с последними механически повторяли обвинения Никону в каком-то новаторстве.
Личная нелюбовь к Никону дополнительно усиливала оттолкновение от всех его «реформ». Но «реформы» не были отменены. На их защиту встал царь и правительство. Сам Никон невольно плыл в этом широком историческом течении, захватившем малограмотную и отсталую Русь.
«Раскольничий мятеж» явился важной составной частью Московского восстания 1682 года. О нем очень кратко рассказывается в повестях из Мазуринского летописца и из Соловецкого собрания, в записках А.А. Матвеева. Последний изображает их предводителями в первую очередь кн. И.А. Хованского, затем Никиту Пустосвята и «чернцов неучев, бродяг и пьяниц».
С наибольшей подробностью описывают события, причем с противоположных позиций, сторонник официального православия С. Медведев и один из предводителей раскольников Савва Романов. Первый, отмечая, что раскольников ободрила «служивых дерзость во всем и смущение в государстве», пишет, что они начали выступать против официальной церкви («церковь святую ратовати»), «народ простый возмущати». Раскольники «присовокупиша лестными глаголании к тому своему злому начинанию многих служилых людей, грамоте не умеющих». Раскольники открыто проповедовали по московским улицам и площадям, «людей простых учили», чтобы они не ходили в церковь, оскверненную никонианами, не кланялись новописанным иконам и не почитали трехсоставный крест. Подобные «прелести», возмущается автор, говорили не только люди, читающие по складам священные книги, «но и неуки, мужики и бабы, говорили невозбранно, собиралися бо много время на Красной площеди все мужики простыя купами; и всюду то и слышети, что како бы им веру старую утвердити». Толпы народа на московских площадях были по существу хозяевами положения; это явилось следствием того, что восставшие 15-17 мая одержали верх над правительством. Проповедники безнаказанно ратовали в пользу старой веры, а их противники либо молчали, либо при малейшей попытке защиты новой веры подвергались избиению («при всем народе били бес пощады»). «И тако они, невежди, вознеистовившеся, яко ради их лютаго свирепства и забойства никто же им смеяше глаголати что, страх бо всех объяше». Раскольники, по словам С.Медведева, составили челобитную и били челом царям, чтобы устроить им состязание о вере с патриархом и церковными властями у Лобного места на Красной площади, «дабы тамо, аки для состязания веры и вземше лестно, всех побити». Все эти события, которые автор точно не датирует, начались, как можно понять из контекста, вскоре после расправ 15-17 мая и продолжались до начала июля – далее у Медведева идет известие от 3 июля о приходе Хованского и раскольников к Иоакиму в Крестовую палату.
Это время еще подробнее описал Савва Романов. По его словам, 15 мая произошло «чудо преславно: попущением святаго бога возсташа служивые люди на бояр и убиша князя Юрья Долгорукова с товарищи». На третий день после того «смятения» (т. е. 18 мая, если считать с 15 мая, или, что веро-ятнее, 20 мая, так как «смятение» продолжалось с 15 по 17 мая) у «служивых людей» происходили «дума и совет заедино, что в царствующем граде Москве старую православную веру возобновити». Решено было составить челобитную, но людей умелых среди стрельцов и солдат не нашли. Поэтому они призвали в приказ Ознобишина, «он же и Титов именовашеся», «единого от чернослободцев Гончарныя слободы» Семена Ивановича Калашникова и начали его «вопрошати»: «Есть ли де у вас в посадских людех или в ином каком чину ревнители о старой вере, чтобы были искусные люди божественному писанию и умели бы сложить челобитную о старом благочестии и ответ дати патриарху и властем?» С. И. Калашников назвал таких людей из числа «братии своей» – Никиту Борисова, Ивана Ивановича Курбатова, Савву Романова – бывшего келейника Макарьевского монастыря на Желтых песках, происходившего из холопов. К ним присоединился отец Сергий: «И обретохом нового Илию, ревнителя по отеческих преданий и догматах, благоговейна инока, искусна во учении и твердого адаманта, отца Сергия», в миру Сергий был нижегородским посадским человеком (Семен Иванович Крашенинников). С.Медведев определенно называет «начальствующим» среди раскольников суздальца Никиту Пустосвята (Никита Константинович Добрынский), который за выступление против официальной церкви был «извержен» на церковном соборе 1681 г. Он же пишет и о других предводителях, расколоучителях: названные выше «Сергий Нижегородского уезду, Савватий рострига, боярский холоп, моквитин», а также «другий Савватий, костромитин, пострижен в Ярославле в мирском дому таким же волочагою чернцом; Дорофей, поселянин; Гавриил, поселянин же»
ГЛАВА III. ВОССТАНИЕ В СОЛОВЕЦКОМ МОНАСТЫРЕ.
К середине XVII столетия хозяйство Соловецкого монастыря достигло расцвета, растет его политическое и нравственное влияние не только на Севере, но и во всем государстве. В благодарность за новые земельные пожалования и льготы монастырь ссужает государство значительными денежными средствами. И тем неожиданней и сильней поразила русское общество разгоревшаяся на Соловках церковная «смута», вылившаяся в знаменитое «Соловецкое сидение» или, иначе, «Соловецкое восстание» – восьмилетнюю оборону (1668-1676 гг.) монастыря от царских войск. Случилось так, что мощная церковная организация, созданная при участии государства и являвшаяся его надежной опорой, обратилась против своего господина, вступила в острую идеологическую и военную борьбу за «старую веру». Причин для столь яростного взрыва недовольства было несколько. Способствовали ему и сам высокий авторитет монастыря на Севере, и активная роль монашества в его жизнеустройстве, решительный и смелый характер монахов – мореходов, промысловиков, воинов. Хорошо известен был в монастыре сам инициатор реформы – патриарх Никон, живший в свое время на соседнем Анзерском острове. Поставленный в 1649 году на Новгородскую митрополию, а затем избранный патриархом, он не оставлял обитель своим вниманием. Но мелкие подарки не могли сгладить недовольства братии, вызванного перевозом в Москву мощей высокочтимого св. Филиппа. Ревниво относились соловчане к получившему самостоятельность Анзерскому скиту. Но самый решительный протест вызвали проводившиеся патриархом религиозные реформы, из-за которых и началось восстание.
Монахи, искушенные книжники, обладатели богатейшей библиотеки, и «мирские» поселенцы болезненно восприняли незначительные изменения в богослужебных книгах, признав их злостным отступлением от истинной веры и благочестия. И когда в первых, доставленных в 1657 году в монастырь, исправленных книгах были обнаружены многие «богопротивные ереси и новшества лукавые», их решено было, не принимая к службе, спрятать. С 1663 по 1668 год в монастыре на имя царя было составлено и послано девять челобитных, множество «сказок» и других посланий, на конкретных примерах доказывавших справедливость старой веры. Отмечая непримиримость иноков, в одной из них говорилось: «Аще ли ты, великий государь, наш помазанник божий в старой вере быти не благоволишь и книги перемнить изволишь... вели, государь, на нас свой меч прислать царской и от сего мятежного жития переселити нас на оное безмятежнье и вечное житие» Время переговоров подошло к концу, и в 1668 году для усмирения непокорных на острова посылается первый отряд стрельцов.
Для начала от монастыря отписываются все вотчины и промыслы, на острова запрещается доставлять деньги и припасы, В ответ на это восставшие также перешли к решительным действиям и заняли оборону вокруг монастыря.
Четыре года продолжалась пассивная осада монастыря, но результатов не дала. Для активизации действий на остров направляется новый царский воевода и более многочисленный отряд стрельцов. И вновь попытки переговорами склонить мятежников к сдаче успехом не увенчались. В отместку за их упорство вокруг монастыря сжигаются все суда, запасы сена, дров, имущество рыболовных и звериных промыслов. В 1674 году царь посылает на острова третьего воеводу, Ивана Мещаринова, со строгим приказом «мятеж искоренить вскоре». Отныне у монастыря находилось уже тысячное, хорошо вооруженное войско, немедленно приступившее к штурму его стен. Осада мятежного монастыря продолжалась до января 1676 года. Периоды спокойного противостояния чередовались со вспышками военной активности, когда нападавшие усиливали обстрел, а защитники устраивали смелые вылазки, создавали дополнительные укрепления. Значительную военную и материальную помощь осажденным оказывало население материка: крестьяне, работные люди, участники Крестьянской войны под руководством Степана Разина. Несмотря на многие жертвы и усилившуюся цингу, ревнители старой веры были полны решимости продолжать борьбу, но предательство одного из братии – перебежчика монаха Феоктиста – склонило исход борьбы в пользу царского отряда. Темной снежной ночью, за час до рассвета, по указке Феоктиста стрельцы через подземный ход пробрались к стене, проломали неглубокую закладку окна и проникли в нижние помещения Сушила. Собрав там небольшие силы, отряд неожиданно ворвался в монастырь и открыл ворота Белой башни. Устремившиеся в монастырь войска быстро сломили сопротивление восставших. Спустя день началась редкая по своей жестокости расправа над участниками мятежа. Не принявших покаяния монахов обезглавливали, палили на огне, вешали на деревьях и перекладинах, топили в прорубях, заживо морозили на льду. Лишь немногим была сохранена жизнь, но и они, дабы окончательно пресечь крамолу, были разосланы в различные монастыри. Упорство в вере и мученичество, с каким «соловецкие сидельцы» приняли смерть, создали вокруг них ореол славы. Многочисленные списки «Истории об отцах и страдальцах соловецких», написанной со слов очевидцев писателем-старообрядцем Семеном Денисовым, расходились по всей России и пользовались большой популярностью среди народа.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Патриарх Никон, проводивший в России в конце XVII века церковную реформу, быть может был прав, если хотел полностью принять греческую веру. Ведь в конечном итоге эту реформу одобрил царствовавший в то время царь Алексей Михайлович Романов. И сейчас, в наше время, служители православной веры, почти все придерживаются новой веры. Но если посмотреть на это с другой стороны, то сколько бед натворил Никон в России в конце XVII века, а особенности в Соловецком монастыре. Монахов-староверцев уничтожали по приказу царя очень жестоко. А если хорошо разобраться, они ни в чем не были виноваты ни перед царем, ни перед Никоном. Они просто хотели, чтобы в России оставалась старая вера, которой они привыкли придерживаться. И Никон, пусть косвенно, но виноват в гибели староверцев и тех, кто их поддерживал.
Литература:
1. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. Книга вторая. М., Мысль. 1997.
2. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., Высшая школа. 1993.
3. Буганов В.И. Московские восстания конца XVII века. М., Наука. 1969.
4. Карташов А.В. Очерки по истории русской церкви. М. 1999.
5. Очерки русской культуры XVII века. Часть вторая. / Под ред. Арциховского А.В. Издательство Московского университета. 1979.